Сташеф Кристофер. Напарник чародея

   У Дара отвисла челюсть. Лона оживленно откусила кусочек бифштекса, а Дар заставил нижнюю челюсть вернуться к верхней.
   — Ну и ну! Наглости тебе не занимать!
   — А что такого? Мы ведь и правда лет через двадцать откроем свое торговое отделение на Земле.
   — Вообще-то, я подумывал о том, чтобы объединить все семейства Максимы и организовать кооперативную торговую корпорацию, но считал, что нужно получить еще немного возможностей для давления. Ты понимаешь, о чем я говорю? Земля будет зависеть от нашего производства и больше не сможет угрожать нам. В противном случае мы можем прекратить производство... Эй! В чем дело?
   — Это ты мне говоришь, что я наглая? — ахнула она. — Хорошо, что ты не живешь на Земле, Дар. Ты закончил бы тем, что возглавил КЛОПП.
   Дар почувствовал приступ раздражения.
   — Я только хочу, чтобы тоталитаристы не трогали нас.
   — Знаю, — вздохнула она. — У тебя никогда не было уважения к нормальному здоровому эгоизму. Может, в конце концов надо мне и здесь поработать.
   — Может быть! — отозвался Дар. — Я ведь всего лишь мальчик на побегушках!
   Лона долго смотрела ему в глаза, потом снова погладила по руке.
   — Пожалуйста, продолжай так считать, дорогой. На меня это прекрасно действует.
   Дар был уверен, что ему полагается быть довольным. Но он и правда весь светился изнутри — по более общим соображениям.
   — И сколько принесет нам этот утроенный контракт?
   — Ну, в течение следующих трех лет... с гарантией, что компания раз в четыре месяца будет поставлять новую модель... около пятисот тысяч ежегодно.
   Дар выпучил глаза.
   — Полтора миллиона?
   Лона кивнула. Она выглядела очень довольной.
   Дар откинулся и перевел дыхание.
   — Да. Теперь я вижу, что понадобятся некоторые дополнительные исследования. Да.
   — Но это же замечательно! — подмигнула Лона. — Главное ты уже сделал. Этот робот может подавать завтрак в постель. Еще немного, и он сумеет загружать посудомоечную машину.
   У Дара неожиданно лицо приняло отсутствующее выражение.
   — С вытяжными конечностями... это не так уж трудно... а если у него будут телескопические руки, он сможет убирать паутину в углах и мыть стены.
   — А если он сможет мыть стены, то сможет и покрасить.
   — И даже квалифицированно поклеить обои, — Дар улыбнулся. — Не нужно будет брать в аренду робота-маляра и кибер-обойщика. Понимаю. Половину усовершенствований мы уже сформулировали. Неудивительно, что ты хотела добавить новую мастерскую, когда мы закончим извлекать лед из полости.
   — Ну... да, — Лона опустила глаза, играя своим винным бокалом. — На самом деле я хотела спросить тебя, Дар, не сможешь ли ты добавить круглое помещение на северо-западе замка. Не очень большое...
   — Рядом с нашей спальней на плане? — Дар нахмурился. — Конечно. А какое производство ты там хочешь организовать?
   Лона по-настоящему покраснела и опустила голову.
   — Производство, которое вначале будет очень маленьким. Но постепенно начнет расти. И расти будет лет пятнадцать, а то и дольше.
   Дар долго смотрел на нее.
   Потом встал, подошел к ней и взял за руку.
   — Дорогая, ты хочешь сказать, что у нас может быть ребенок?
   Она кивнула, улыбаясь ему, и он поразился, увидев, что глаза ее полны слез.
   — Да, — прошептала она, прежде чем ее рот оказался занят.
   Час спустя дыхание их настолько успокоилось, что Лона смогла удовлетворенно вздохнуть, а Дар спросил ее на ухо:
   — Ты выйдешь за меня замуж официально?
   — Угу, — Лона повернулась к нему, лицо ее прояснилось. — Мне кажется, что наконец наши дети будут в безопасности.
   — В безопасности? — Дар поджал губы и осторожно спросил. — Значит ли это, что ты собираешься оставаться дома несколько лет?
   Лона кивнула, глаза ее были огромными, а лицо серьезным.
   — Дар, обещаю, что года два не буду летать на Землю.

* * *

   Корделия вздохнула, глаза ее затуманились.
   — Люблю счастливые концы у историй.
   — Но правду ли она сказала? — спросил Джефри, посмотрев на Фесса. — Она сдержала слово, Фесс?
   — К сожалению, нет, — ответил робот. — Практически она и не могла: ей нужно было участвовать в деловых совещаниях и вести переговоры с перспективными клиентами.
   Магнус спросил:
   — А почему муж не мог сделать это за нее?
   — Он хотел, — вздохнул Фесс, — но у него не было такого дара. Может, потому что раньше он был учителем. Он был одержим необходимостью всегда говорить только правду. Для дела коммерции он никак не годился.
   — Да и для других дел тоже, судя по твоим словам, — добавил Магнус,
   — Там ему самому казалось. Он умер, считая, что прожил счастливую и заполненную жизнь, однако по всем меркам весьма незначительную.
   — Папа говорит, что все должны установить и знать пределы своих возможностей, — заметил Грегори, — а потом пытаться превзойти их.
   — Первым произнес этот афоризм именно Дар Мандра, Грегори; с тех пор он переходил в вашем семействе от поколения к поколению. Но ключевое понятие — «пытаться превзойти». В результате вы всегда выполняете работу лучше, чем другие в тех же условиях, и добиваетесь больших достижений. И тем не менее все равно не достигаете цели.
   Взгляд Грегори утратил сосредоточенность — мальчик обдумывал это утверждение. Джефри продолжал хмуриться.
   — Значит, основатель нашего рода ничего не достиг в жизни?
   — Зависит от того, что считать достижением. Вместе с женой он создал самую большую компанию в конгломерате Максимы, вырастил троих отличных детей и прожил всю жизнь в счастливом браке.
   — Но он ничего не создал, не открыл и не изобрел.
   — Да, он не нашел ответа на вопрос, который сам сформулировал, и не сознавал, что правильного ответа в такой формулировке не существует. Однако его сын Лимнер унаследовал от него эту проблему и попытался разрешить ее. Вопрос таков: «Почему материальный объект может быть размещен в семимерном пространстве, а электромагнитные волны — нет?» Как и Дар, он не сумел найти решение, но принял отсутствие ответа за указание дальнейших действий.
   Грегори спросил:
   — И на что, по мнению Лимнера, указывало это отсутствие?
   — Что, вероятно, электромагнитные волны можно разместить в семи измерениях; для этого нужна только особая техника. Поскольку электромагнитное излучение есть собственная особая среда, передатчик должен обладать собственной изоморфностью.
   Магнус поднял голову.
   — И размышления Дара позволили Лимнеру открыть этот принцип?
   — Да.
   — Тогда почему он утверждал, что потерпел неудачу? — спросил Магнус.
   — На самом деле, конечно, это не так, просто, но Дар так считал.
   Джефри крепко зажмурил глаза и покачал головой.
   — Минутку, прошу тебя. Ты хочешь сказать, что он добился успеха, но сам этого не знал?
   — Совершенно верно. Ощущение неудачи, которое испытывал Дар, связано с непониманием им собственной природы: в отличие от Лоны, он был не инженером, а чистой воды теоретиком.
   — О, бедный предок! — слезы сами собой навернулись Корделии на глаза. — Умереть, испытывая осознание собственной незначительности, что является совершеннейшей неправдой!
   — О, не жалей его, Корделия. Он осознавал свой успех в качестве мужа, отца и надежного члена сообщества. К старости он понял, что достижения в науке и бизнесе не так уж и важны. И это правильно.
   Грегори, шокированный этим заявлением, спросил:
   — Что? Как ты можешь говорить, что открытие новых знаний не имеет значения?
   — Только относительно, Грегори, только относительно. Для Дара имел значение только тот факт, который увеличивает сумму счастья людей, и в этом он добился поразительных успехов. А теперь хватит, дети. Пора спать. Завтра мы начнем решать загадку замка.

Глава шестая

   Пошел дождь, ударил гром.
   Род проснулся, приподнялся на локте и посмотрел на потолок. Единственное освещение давал блуждающий огонек, который Гвен посадила на седло Фесса перед тем, как они улеглись. Дождь стучал по крыше палатки.
   — Сколько идет дождь, Фесс? — спросил Род.
   — Начался десять минут назад, Род.
   Вся палатка озарилась молнией: едва сияние погасло, раскатился гром. Род повернулся и посмотрел на своего младшего. Конечно, мальчик лежал, застыв, широко раскрыв глаза. Он смертельно боялся грома, но был слишком горд, чтобы показать это.
   — Ты ведь знаешь, бояться нечего, — небрежно заметил Род.
   — Да, папа, — Грегори чуть расслабился. — Молния нам не повредит, и дерево на нас не упадет: мы разместили палатку достаточно далеко от ближайшего.
   — И молния скорее ударит в высокий предмет, например, в дерево или замок. Наверняка, — но Род все равно протянул руку, и пальцы Грегори сжались, как маленькие тиски.
   — О! Как красиво! — выдохнула Корделия.
   Вся палатка снова озарилась сумрачным сиянием, и тут же на семью обрушился гром. Вспышка осветила Магнуса и Джефри на полпути к выходу. Снова стало темно, и Род услышал слова Джефри:
   — Как я люблю бурю!
   — Берегись дождя, — Гвен уселась рядом с Родом. — На тебя, Джефф, не каплет?
   — Нет, мама, мы же в палатке.
   Снова молния, сопровождаемая громом, и Род увидел своих мальчиков, которые, положив подбородки на кулаки, выглядывали наружу. Между ними втиснулась Корделия.
   — Гроза прямо над нами, — заметил Грегори. — Между молнией и громом никакого промежутка.
   Род улыбнулся: мальчик всегда остается наблюдательным! Ну, если он захочет разделить удовольствие с другими, какая тут беда?
   — Хочешь тоже выглянуть?
   Грегори посмотрел на него и улыбнулся.
   — Да! — он повернулся и пополз к двери. Род взял Гвен за руку и чуть заметно пожал. Она вернула пожатие и прошептала:
   — Почему только они должны смотреть, милорд?
   — Эй, семья должна держаться вместе, верно? — Род встал на четвереньки. — После тебя, моя дорогая.
   Гвен хихикнула. Они рука об руку присоединились к отпрыскам. В этот момент сверкнула молния и гром звуковым водопадом обрушился им на головы. И Род при свете молнии успел разглядеть силуэт верхней части башни и весь застыл.
   — Тише! — крикнул Джефри. Все замолчали, насторожив слух.
   — Это был не только гром, — пробормотал наконец Магнус.
   — Я слышала женский плач, — ответила Корделия.
   Род хотел было сказать, что слышал он, но прикусил язык и сощуренными глазами посмотрел в сторону невидимой башни. Гвен еще крепче сжала его руку.
   Грегори сказал за отца:
   — А я слышал мужской смех.
   — Да, и такого злобного и грязного смеха я никогда не слышал, — согласился Магнус.
   — Я тоже его слышала, милорд, — прошептала Гвен.
   — Он злорадствовал, — негромко подытожил Род. — Не знаю только над кем.
   — Над девушкой? — спросила Корделия. — Радовался ее слезам?
   — Мне этот замок не нравится, — сообщил наконец Магнус жестким голосом.
   Гром потряс камни, выбеленные молнией. Когда он стих, Грегори спросил:
   — Значит, утром мы отправимся домой?
   — Нет, — Магнус опередил отца. — Кто бы тут ни был, мы должны противостоять ему и изгнать его.
   Снова ударил гром, молния последовала за ним так быстро, что казалось, это одна вспышка с небольшим промежутком. Когда отпечаток молнии на сетчатке погас, в глазах Рода плясали огненные картины, подтверждая, что он видел. Когда стих гром, Корделия ахнула:
   — Это была девушка?
   — Может быть, — Джефри говорил тоже как-то хрипло. — Что-то с длинными волосами и в плаще.
   — Но почему она головой вперед полетела на землю? — спросил Грегори.
   — Потому что ее вытолкнули, брат, — ответил Джефри.
   — А может, она бросилась сама? — спросила Корделия.
   — Как бы то ни было, сие плоды зла, — подвел итог Магнус.
   Род услышал гнев в голосе первенца и быстро проговорил:
   — Было, Магнус. Помни — это «было». Что бы тут ни случилось, каким бы жестоким и злым оно ни было, это произошло не сегодня, а двести лет назад.
   — Но какое зло должно было здесь свершиться, — воскликнула Корделия, — чтобы дух переживал его снова и снова, и снова целых двести лет!
   — Значит, пора с этим покончить, — голос Магнуса звучал мрачно, с решимостью, какой Род у него прежде не слышал. — Что бы ни пряталось в этой груде каменных развалин, это зло, грязное и низкое, и мы должны положить ему конец.
   Род задумчиво смотрел на своего сына. Магнус прав, конечно, но откуда у него эта внезапная решимость? До сегодняшнего дня старший из детей Гэллоугласа ничего не слышал о замке Фокскорт, кроме названия. Род думал об этом, пока семья снова ложилась спать, хотел даже поговорить с Гвен, но решил, что еще не настало время.

* * *

   — Почему сейчас замок не кажется таким мрачным? — Корделия смотрела на крепостные стены, расцвеченные золотом в свете утреннего солнца.
   — Потому что сейчас рассвет, дорогая, а в утреннем свете все кажется свежим и красивым.
   — И дождь чисто его вымыл, — объяснила Гвен, — как и все остальное. Небо над головой ясное, и сердце мое поет, когда я смотрю на него.
   — Но нам все равно придется идти в замок, — Род мрачно оглядел подъемный мост. — Правда, существует небольшая проблема: как опустить эту деревянную плиту.
   — Надо повернуть лебедку, — просто сказал Магнус. — Сделать, папа?
   Род повернулся к сыну.
   — Что? Ты сможешь повернуть лебедку, даже не видя ее?
   — О да, а в следующий раз ты, превзойдя пророка Магомета, велишь горе идти к тебе, — усмехнулся Джефри.
   — Могу, поскольку я знаю, что она там должна быть.
   — Ты ведь не сможешь, Магнус! — воскликнула Корделия.
   Грегори ничего не сказал; он широко раскрытыми глазами смотрел на Магнуса. Ведь Большой Брат сказал, что сделает...
   — Может, и сделает, — заметила Гвен. — А если и не сможет, для него это будет хорошей практикой.
   — Да, нужно тянуться, если хочешь расти, — медленно ответил Род. — Хорошо, давай. Это сбережет нам немало времени.
   Магнус сосредоточенно посмотрел на подъемный мост, затем взгляд его утратил фокусировку. Гвен внимательно наблюдала за сыном.
   Род перевел взгляд с сына на замок. Он почти ожидал, что древние доски со скрипом начнут опускаться. Из простой предосторожности Верховный Чародей знаком велел остальным детям отступить. Они послушались, но неохотно.
   Магнус расслабился и раздраженно покачал головой:
   — Бесполезно, никакого отклика.
   Грегори выглядел разочарованным. Глаза Джефри озорно загорелись, и он начал что-то говорить одновременно с Корделией, но Род строго посмотрел на них, и они мгновенно замолчали с раскрытыми ртами.
   — Ну, попытка была неплоха, — Гвен рассматривала замок. — Но странно, однако.
   — Значит, испробуем обычный способ, — подвел черту Род.
   — Я сделаю!
   — Нет, я!
   — Моя очередь...
   — Нет! — рявкнул Род.
   Дети замолчали, сердито — но и с опаской — глядя на отца. Он увидел это и заставил себя улыбнуться.
   — Я ценю вашу готовность, дети, но заниматься силовыми упражнениями тут, вероятно, опасно. Знаете, прогнившие балки и ослабленные камни. Я считаю, что должны действовать старшие — мы с Магнусом.
   — А почему Магнус пойдет?
   — Магнус, ты мошенничаешь!
   — Почему не мама?
   — Потому что кто-то должен присматривать за вами троими, — ответил Род.
   — Фесс может присмотреть за нами!
   — Фесс не может помешать вам идти за нами, — возразила Гвен. — Вы обещаете оставаться на месте?
   — Нет!
   — Прошу тебя, — Гвен солнечно улыбнулась Роду, — иди быстрее, муж мой.
   — Без всякой задержки. Пошли, сын, — Род посмотрел на замок, но на этот раз его не видел. Внимание его было устремлено на невидимый внутренний мир. Он представил себе, как отталкивается от земли — и медленно приподнялся до уровня бойницы над воротами.
   — Ты обещал без задержки, — напомнил ему Магнус, тоже повисший в воздухе, опираясь на узкое оконце.
   — Ну, хорошо, я медлительный старик, — проворчал Род. — Только потому, что мне не повезло вырасти, постоянно используя пси-способности, как ты, сынок. Пошли внутрь, — он повернулся боком и забрался в бойницу.
   Протискиваться пришлось с трудом.
   — Ты едва прошел, — бросил Магнус, проскальзывая за ним без особых усилий. Род шлепнул себя по поясу.
   — Это мышцы, парень, а не жир, — он огляделся и тут же нахмурился. — Неплохо...
   Действительно. Одна плита в крыше обвалилась, утренний свет проходил сквозь образовавшуюся щель и узкие бойницы, бросая тени поперек всего круглого помещения со стенами из старинного рыхлого камня. В углах бахромой свисала старая паутина, у одной стены стояли сломанный стол и не-струганая скамья. Если не считать этой пародии на мебель, помещение было пусто, и только на полу валялись черепки от посуды.
   — Не так уж плохо, как... В чем дело?
   Взгляд Магнуса утратил сосредоточенность. Магнус медленно поворачивался, лицо его застыло.
   — Я слышу голоса, папа.
   — Голоса? — Род напрягся. — Что они говорят?
   — Ничего... они слишком далеко... только ощущение громких разговоров и солдатских ругательств...
   — Что ж, это караульная; тут постоянно находились солдаты, голоса можно приписать им, — Род старательно игнорировал холодок, пробежавший по спине. — Вероятно, это всего лишь игра ветра или какой-то акустический эффект, сын, как шепот в галерее.
   — Ты правда так считаешь?
   Род так не считал, но сказал:
   — Меня больше беспокоит то, чего я не вижу... и не слышу.
   Это признание подействовало на Магнуса.
   — Что же это?
   — Птицы, — Род указал на балки крыши. — Там десятки удобных мест для гнезда, но ни одно не использовано. Даже следов старых гнезд нет.
   Магнус осмотрелся и медленно кивнул.
   — Пошли, поищем лебедку. — Род повернулся к выходу. — Пора твоим братьям и сестре появиться здесь.
   И Гвен. Особенно Гвен.
   Комната привратника тоже оказалась пуста, если не считать обломков мебели. Столбы солнечного света из ряда бойниц в одной стене прорезали темноту.
   — Вот поэтому ты и не смог повернуть лебедку, — заметил Род, оглядываясь. — Никакого следа подъемного механизма.
   — Действительно... Я пытался заставить сработать устройство, которого не существует... — но вид у Магнуса снова был сосредоточенный. — Но как они поднимали или опускали мост?
   — Противовесом, вероятно. Пойдем отыщем ворота, — Род пересек помещение, вышел в коридор и осмотрелся. Свет сюда шел из арочного выхода во двор. — Вот! — он прошел к большим воротам, перекрытым сейчас поднятым мостом, и показал на массивный железный шар на цепи, которая уходила в темноту. — А ведь должны быть средства для управления им.
   — Вон там, — показал Магнус.
   Род посмотрел, куда он показывал, и увидел огромный ворот с обрывком веревки. Под воротом зияло отверстие в стене.
   — В помещение привратника... — Род кивнул. — Имеет смысл. Пошли.
   Он вернулся в комнату, из которой они вышли, и посмотрел на переднюю стену. И в самом деле, через отверстие в стене проходила веревка, оборачивавшаяся вокруг другого ворота, такого же, как у входа. Но сейчас от веревки остался обрывок всего фута в четыре, а на полу под воротом росло множество поганок.
   — Значит, поднимать теперь нечем. Но как... — Род замолчал, и наморщил лоб, — Минутку. Мост поднимается выше ворота...
   — Да. Это для решетки, — Магнус вышел в коридор и показал.
   Под центральным воротом виднелись концы прутьев стальной решетки. Род проследил взглядом цепь, прикрепленную к углу решетки и отходящую к массивному металлическому шару, лежащему на земле.
   — К счастью, застряла открытой. Но как тогда они поднимали мост?
   — Вон там, — Магнус снова указал в темноту.
   Прищурившись, Род едва рассмотрел звенья толстой ржавой цепи, намотанной на изрядно проржавевшее зубчатое колесо у задней стены.
   — У тебя острое зрение, сын, — кивнул Род. — Прекрасная наблюдательность.
   — Нет.
   — Что? — Род уставился на него. — Но это не стандартный подъемный мост. Откуда ты знал, что искать?
   — Я не смотрел. Я слышал их.
   — Их? Кого их?
   — Гул многих голосов, и среди них пробивался один. Он объяснял, как пользоваться этим приспособлением.
   Род еще несколько мгновений смотрел на старшего сына. Потом объединил свое сознание с сознанием сына. Все вокруг потемнело.
   — Ты слышишь?
   Род покачал головой.
   — Только гул, как от далекой толпы.
   — Да, но он здесь.
   — Да, он здесь, ты прав. Другое дело, откуда исходит, — Род отвернулся. — Пошли, попытаемся опустить мост. Я думаю, здесь пригодится наша мама.
   Магнус провел отца через арку выхода во двор.
   После помещения привратника и коридора двор показался изысканно просторным, но Род знал, что он всего каких-нибудь футов сто в поперечнике. Крепостная башня уступом нависала над ним. Естественно, двор был покрыт опавшими листьями и ветками, в углах виднелись груды перегноя, густо поросшие сорняками.
   И ни одной птицы. Даже бабочек нет, как заметил Род.
   Сдержав дрожь, он заставил себя вернуться к действительности.
   — Где противовес?
   — Мы переступили через него, — Магнус указал за спину.
   Род оглянулся и увидел утопленную в камень металлическую плиту, которую по простоте душевной принял за порог арки. Но теперь, приглядевшись, он увидел, что это не камень, а ржавый металл, а в центре плиты укреплены кольца, от которых отходят звенья толстой цепи. Цепь же проходила через барабан большого ворота и исчезала в камне над аркой.
   Род снова содрогнулся.
   Магнус показал вверх.
   — Так хорошо уравновешено, что требовалось только сильно потянуть, и мост опускался.
   — Да, но плита при этом поднималась, и все, кто заходил или хотел выйти, должны были пройти под нею.
   — Верно, — Магнус задумчиво нахмурился. — Почему же тогда граф не использовал противовес решетки, а оставил ворота открытыми?
   — Хороший вопрос, — у Рода был ответ, но не очень приятный. Конечно, он не собирался обнародовать его. И решил, что Магнус никогда не коснется этой плиты.
   Звонкий крик прозвучал над ними.
   Род посмотрел вверх.
   На перекладине ворот сидели двое его младших сыновей, а жена и дочь описывали ленивые спирали на своих метлах. Род отметил, что у Корделии теперь большая метла, а не простой веник, каким подметают у очага; летательный аппарат дочери размером не уступал метле матери.
   Гвен остановилась возле Рода и соскочила.
   — Вы так долго не возвращались, что мы потеряли терпение, — но он видел озабоченность во взгляде супруги. — Что вас задержало?
   — Мы пытались разобраться в подъемной системе моста, — Род заметил, что двое мальчиков спускаются, как опавшие осенние листья. Он вздрогнул, надеясь, что сравнение не оправдается.
   — Она такая необычная? — спросила Гвен.
   — По крайней мере, странная, — ответил Магнус.
   Гвен повернулась к первенцу, глаза ее расширились.
   — Как ты, сын мой?
   — Нормально...
   — Правда? — Гвен прислонила метлу к стене и коснулась ладонью лба Магнуса. Несколько секунд смотрела на него, потом велела: — Подойди к стене и дотронься до камня.
   Меж бровями Магнуса появилась складка, но он послушался. Род «вслушался» в сознание Гвен, иногда он позволял себе подслушивать мысли подслушивающей.
   Магнус коснулся камня.
   Слух его заполнило множество взволнованных голосов: гадали, будет ли сражение, говорили, какие страшные наступили времена и какая вокруг царит напряженность. Военные командиры выкрикивали приказы, и за всем этим галдежом явственно прослушивался, то затихая, то усиливаясь, тот зловещий смех, который они услышали во время грозы.
   — Отойди, — приказала Гвен, и Магнус медленно отнял руку от стены и встревоженно повернулся к матери.
   — Ты слышала?
   — Да. Это крестьяне, они пришли в замок из-за страха перед нападением. Все это произошло сотни лет назад.
   — Он умеет читать прошлое! — глаза Грегори стали просто огромными.
   — Магнус все делает первым! — проворчал Джефри.
   — Это нечестно! — пожаловалась Корделия.
   — Это не радость, а тяжелая ноша, — попыталась разубедить их Гвен. Потом она снова повернулась к Магнусу. — У тебя удивительная разновидность ясновидения, сын мой. Я слышала об этом, но никогда сама не встречала такого феномена. Ты можешь читать мысли, впитавшиеся в камень, дерево или металл, испытывая при этом радость и боль тех, кому принадлежали эти мысли.
   — Психометрист! — Род широко распахнул глаза. Магнус повернулся к Гвен, посмотрел ей в лицо.
   — Но почему я не замечал этого раньше?
   — Потому что всегда был окружен множеством людей; мысли живых забивали те, что прилипли к камням.
   — Может, просто мальчик взрослеет? — спросил Род.
   — Мама говорит о сильных мыслях и чувствах, — заметил Грегори. — Может, менее сильные не сохраняются.
   Гвен кивнула:
   — Это верно. Уверяю тебя, замок в свое время принимал множество чрезвычайно возбужденных людей.
   — И мысли их не были приятными, — Род нахмурился. — Старайся ни к чему не притрагиваться, сын.
   — Попробую...
   — Я тебе помогу, — Род повернулся к воротам.
   — Нужно как-то опустить мост, иначе Фессу придется ждать снаружи.
   — Хорошо... — Магнус тоже повернулся, выражение лица у него стало сосредоточенным, взгляд застыл.
   — Грегори, помоги мне. Просто удерживай мысленно эту цепь, когда придет время. Гвен, если ты с младшими возьмешь правую цепь... Так. А теперь разом взялись...