Страница:
Конечно, она также гораздо лучше разбирается в создании и программировании компьютеров.
— Никаких сомнений, — не раз говорил Дар, поднимая руки, чтобы спрятать глаза. — Полагаюсь лишь на твою мудрость, любимая, — неприятно было признавать, что женщина практичнее мужчины, но он признавал. — Я вряд ли сумею вырастить даже обыкновенную конфетку из сливочной сгущенки, не говоря уже о молекулярной схеме из кристаллов арсенида галлия.
— Но тут нет ничего трудного, — однажды Лона все-таки попыталась объяснить мужу. — Видишь, эта маленькая зубчатая линия означает резистор, а число над ней говорит, сколько тут должно быть ом.
Дар нахмурился и посмотрел через ее плечо.
— Чертеж, — напомнила она.
— Я смотрю на чертеж.
— Но я хочу, чтобы ты сосредоточился, — Лона отодвинула стул, чтобы схема оказалась между ними. — А эти параллельные черточки обозначают конденсатор.
— Но как я установлю, сколько ом в сопротивлении? В настоящем, реальном, а не том, что на чертеже?
— Это указано на коробке.
— Да, но мы говорим о том, что я должен быть способен проверить, правильные ли части берут роботы. А что если на коробке напечатано неверное число? Или число правильное, а сопротивление случайно оказалось с большим числом ом?
— Гм... — она свела брови («Хмурится Лона очень красиво», — подумал Дар). — Хороший вопрос, любовь моя. Поэтому мама научила меня читать цветовые коды.
— Цветовые коды?
— Да. Видишь эти кольца на сопротивлении? Они разного цвета. Так вот, каждый цвет соответствует определенной цифре...
Так и пошло: электроника, химия, физика элементарных частиц. Лона всегда была нетерпелива, всегда старалась как можно быстрее двинуться дальше и касалась только вопросов, абсолютно необходимых для работы, а Дар всегда упрямо возвращал ее к пропущенному, зная, что если он не спросит «Почему?», вскоре он вообще перестанет понимать, о чем она говорит.
Когда пытаешься научиться, очень помогает, если сам становишься учителем.
Она обучила его достаточно, чтобы он мог присматривать за нормальным функционированием поточных линий на фабрике. Это означало, что если понадобится, он сможет каждую операцию выполнить сам. Но Дар по-прежнему знал недостаточно, чтобы планировать работу, и определенно не мог создать ничего более сложного, чем автоматический бар. Он продолжал учиться, когда мог, конечно, и Лона несказанно обрадовалась, когда, возвращаясь из своего третьего полета на Землю, увидела у него на столе книгу.
— Дар! Ты учишься!
— Что? — Дар в панике посмотрел на жену. — Больше не буду! Обещаю!
— Да нет, пожалуйста учись на здоровье! — Лона наклонилась, вглядываясь в страницы, и у Дара закружилась голова. — Да ведь это манускрипт Джона Гальгеро о квантово-пучковом распространении гравитационных волн! Ты знаешь, я сама с большим трудом докопалось до его сути!
Дар раздраженно посмотрел на свой стол: в данный момент меньше всего ему хотелось распространять волны. Даже квантово и пучково.
— Ну, конечно. Я ведь обещал, что научусь справляться с фабрикой, помнишь?
— Но для этого я тебя уже достаточно научила. Это сверх программы, и ты сам это сделал! О, ты у меня замечательный! — Лона подняла голову и так крепко поцеловала мужа, что он начал уже думать, что, может, действительно выглядит в ее глазах образцово-прилежным студентом.
Когда она позволила ему перевести дыхание, он лишь попросил:
— Ты только делай так, как только что сделала, и я все время буду учиться.
Она поцеловала его еще раз, а потом придержала у стены, чтобы он не упал.
— Ну, хорошо, я буду так делать. Ты тоже! Так что учись. Даже когда я здесь. Почему ты раньше ничего не читал?
— Ух... — Дар прикусил губу. — Ну... я думал, ты решишь, что я...
— Покушаешься на мою территорию? — она покачала головой (ее пышные волосы так красиво разлетаются при этом) и пытливо поглядела на возлюбленного сверкающими глазами. — Знания открыты для каждого, милый. Или, во всяком случае, их цена определяется тем, сколько ты готов за них отдать. И чем больше ты будешь знать, тем больше я буду тобой гордиться, — и она снова подставила губы, чтобы показать, какую гордость имеет в виду.
Дар подумал, что у нее есть все основания гордиться. Лона заставила его не отрываться от книг, пока отсутствует. Он изучил дифференциальное исчисление и начал знакомиться с некоторыми гораздо более сложными ветвями математики, он почти дошел до современного уровня в волновой механике, но все же ему еще оставалось узнать очень многое: виртуально-электрические схемы, теория информации, физика элементарных частиц...
— Интересно, успеваю ли я учиться быстрее, чем ученые получают новые знания? — воскликнул он вслух.
— Это возможно, Дар, — Фесс помещался в грузовом отсеке, его компьютер был подключен к управлению машиной. — На Земле скорость появления новых открытий замедляется. Как всегда, публикуется множество статей, но все чаще они вторичны. Если из опубликованных за год трактатов выжать всю воду, ее хватит на нужды небольшого провинциального городка на тот же год. С каждым годом сокращается количество оригинальных концепций.
Дар нахмурился.
— Это странно. Я слышал, что в университетах больше, чем всегда, защищается докторов наук, не говоря уже о такой мелочи, как кандидаты.
— Это верно, Дар, но от них больше не требуют оригинальных идей для диссертаций. Бюрократия тяготеет к стабильности, а истинно новаторские идеи могут нарушить эту стабильность.
— Что ж, Классовая Латифундия, Основанная Пролетарскими Партиями, действительно бюрократична до мозга костей, — Дар продолжал хмуриться. — Но главная ее особенность — это одно из самых тоталитарных правительств в истории. А мне казалось, диктатуре требуются исследования, которые способны привести к изобретению и производству нового усовершенствованного оружия.
— Только когда существует враг, угрожающий правлению диктатора, Дар. А в данный момент у КЛОПП никаких соперников в Земной сфере нет. Поэтому все исследования, которые сейчас ведутся, только развивают уже известные принципы. Диктатура не одобряет появление новых идей. Новые идеи способны всколыхнуть стоячее болото, а жабы не любят, когда гонят волну.
— Я могу понять эту точку зрения: я и сам-то не очень склонен к новым идеям.
— Это только потому, что сознаешь, как мало пока знаешь о мире и обществе.
— В таком случае я, вероятно, никогда не перерасту такое состояние. Но все же я был бы рад понять, почему Лона велит мне делать что-нибудь так, а не иначе. Приятно было бы понимать, что я делаю, а не просто слепо следовать ее указаниям.
— Это может укрепить твою самооценку, Дар, до такой степени, что ты сам попробуешь выдвинуть одну-две новых идеи.
Дар содрогнулся.
— Пожалуйста! Я хочу привлечь Лону, а не навлечь катастрофу. Я еще долго не в состоянии буду делать что-то по-своему.
— Мне кажется, ты поставил Лону на пьедестал, Дар. А одна умная книга в истории человечества не зря предупреждала: «не сотвори себе кумира...»
— Нет, никакого пьедестала с Лоной на нем я не творил. Меня только пугают ее познания. Ну, может, также ее деловые инстинкты. Все присущие ей инстинкты...
Он отогнал эту мысль. «Позже, парень, — сказал он себе строго, — когда она вернется домой. А сейчас займись делом».
Незатейливая попытка сформулировать причину, по которой любишь другого человека.
— Ты снова отвлекся, Дар.
— Для этого у меня и есть пилот-робот, — но Дар весьма неохотно заставил себя думать о деле. — А пока, если я не буду буквально следовать инструкциям Лоны, наша маленькая фабрика начнет производить неисправные компьютеры, которые будут плохо покупаться.
— Верно, Дар, их перестанут покупать.
Дар кивнул:
— Нет продажи — нет денег, а на Максиме это означает, что нет и еды.
— Это заключение справедливо для любого цивилизованного общества, Дар.
— Правильно. Но на астероиде «нет наличных» означает также отсутствие воды, когда она закончится на нашем участке. А у нас осталось только два кармана, запас едва ли растянешь на десять лет. А «нет воды» — значит нет и кислорода для дыхания, нет водорода для реакции расщепления в реакторе, и нет и электричества.
— Верно, и хотя герметизация очень хороша, все равно ежедневно происходят небольшие потери.
— Да. «Нет денег» означает также отсутствие азота и примесей других газов для атмосферы, отсутствие запасных частей для аппаратуры жизнеобеспечения. Как говорят китайцы, «нет денег — нет жизни».
— Не думаю, чтобы Максиме грозила экономическая опасность, Дар.
— Конечно, не всей Максиме, а только нам с Лоной, — Дар посмотрел на дом Андрэ Нгойя на расстоянии. Французский замок-дворец, который мог бы соперничать с Версалем Людовиков. В сущности, это и была уменьшенная копия Версаля (очень сильно уменьшенная). — У Нгойя дела как будто идут неплохо. Конечно, их фабрика почти такого же размера, как дом, — он прекрасно различал прожекторы, установленные на крыше этой фабрики, чтобы разгонять тьму за поместьем. (Вот что хорошо в карстовых карманах, забитых льдом: когда извлечешь весь лед из пустот, получается большое подземное помещение для автоматических механизмов). — Они продают на миллион термов в год.
— Миллион триста шестьдесят восемь тысяч, Дар. Это все печатается в общедоступных изданиях.
— То есть сведения о наших доходах там тоже имеются, — Дар поморщился. — Неудивительно, что к нам относятся покровительственно.
— Я по-прежнему считаю, что это только твое субъективное впечатление, Дар. Анализ построения речи и выражения лица не свидетельствует о подобном отношении со стороны ваших соседей, за исключением Лаурентианов, Малхернов и Болвилов.
— Да, эти самые отвратительные из всех, — Дар глянул на показавшийся под кораблем дом в виде небольшой ступенчатой пирамиды. — А вот и жилище Малхернов, — оно напоминало Букингемский дворец в миниатюре: жители Максимы не скрывали своих честолюбивых устремлений. — Напомни мне, что я должен держаться от них подальше.
— Если настаиваешь, Дар, хотя все ваши соседи относительно безвредны.
— Что означает, что они не причинят мне вреда, если я не стану приближаться к ним ближе, чем на выстрел из лазерного пистолета. О, не волнуйся, я не буду их оскорблять. В конце концов, они всего лишь люди.
— Не нужно смеяться над соседями, Дар, если собираешься мирно сосуществовать с ними.
— Оставь, Фесс! Ты знаешь, что я отлично уживаюсь с большинством. Просто у меня нет неудержимого стремления строить копию дворца в вакууме, вот и все.
— Но если бы была возможность окружить его атмосферой и тенистым парком, вы бы построили?
— Ну, может быть, — Дар нахмурился. — Должна существовать возможность накрывать эти поместья, Фесс. Если строить под землей...
Фесс зажужжал — у робота это служило эквивалентом откашливания.
— Да, Дар, подобные планы можно обдумать, но в рамках настоящей дискуссии я хотел бы отметить, что вам не совсем чужды стремления ваших соседей-технократов.
— Ну, может, немного, — Дар продолжал хмуриться. — Но до сих пор я был только квалифицированным рабочим.
— Да, и вы еще не зачали собственную династию.
От простой мысли о потомках у Дара закружилась голова.
«Город» представлял собой три концентрических круга одноэтажных базальтовых зданий. В центре располагался космопорт. В зданиях вокруг посадочного поля размещались почти исключительно магазины, мастерские по ремонту кораблей и заведения для отдыха. Был даже небольшой отель с тремя барами, но он предназначался действительно только для проживания редких туристов, правительственных чиновников, прибывших для инспекционных целей, и отдельных гостей астероида в лице артистов, композиторов и художников. Граждане Максимы все были инженерами, учеными, программистами и прочими специалистами высокой квалификации; у женщин не было ни времени, ни необходимости заниматься проституцией. Они также весьма успешно сопротивлялись проникновению профессионалок, последняя женщина, которая пыталась этим заняться, была прикована к столу рядом с клавиатурой компьютера, руководившего автоповаром. Повар же решительно отказался выдавать ей пищу, пока она не подготовится и не сдаст компьютеризованный экзамен.
Вначале эта девица пыталась сохранить профессиональную гордость, но все ее страдания не произвели на робота никакого впечатления, и через три дня, питаясь одной водой, особа легкого поведения поняла, что здесь не заработаешь на хлеб умением из любого положения опрокидываться на спину, и начала интенсивно шевелить вместо бедер серым веществом. Получив сперва заслуженную тройку по алгебре, она заработала чашку мяса под соусом чили и стакан витаминизированного молока. Подкрепившись таким образом, она погрузилась в историю, алгебру, пространственную геометрию, химию и обозрение земной литературы, благодаря чему получила хорошо прожаренный бифштекс с тушеной фасолью. К концу трех месяцев прилежная ученица заработала солидные мозоли на седалище и свидетельство об окончании средней школы. В этот момент жертву спустили с цепи, и она умчалась на первой же лодке-ослике на Цереру. Об этом случае стало известно, и теперь женщины сомнительного поведения редко отваживались посещать Максиму. Но сама исправившаяся леди, однако, неожиданно вернулась пять лет спустя и попросилась на работу. У нее прорезался исключительный организационный талант, и вскоре она координировала весь импорт и экспорт астероида.
— Знаешь, — сказал Дар, глядя на увеличивающиеся кварталы города, — по-своему эти люди немалого добились.
— Их альтруизму немало способствовала забота о потомках, — согласился Фесс. — Прошу тебя помнить это, когда будешь с ними разговаривать.
— О, я постараюсь, — проворчал Дар. На самом деле он едва мог дождаться. Общение с живыми людьми — это такое счастье, которое может оценить по-настоящему разве что заключенный в камере-одиночке или пустынник после возвращения из добровольной аскезы...
Фесс замедлил движение машины и подвел ее к самому большому зданию в городе. Дар напрягся. Он ничего не хотел говорить. Не хотел говорить ничего, что поступило бы в процессоры Фесса.
Ожил экран коммуникатора.
— Дар, если ты уже на подлете, лучше...
Экран потемнел, панель управления погасла. Машина камнем рухнула вниз.
Дар перешел на ручное управление, и панель снова осветилась. Он посадил катер перед входом, а на экране тем временем снова появилась Миртл, которая заканчивала фразу:
— ...поторопись, пока товары не кончились, — и исчезла.
Дар отключил энергию, вздохнул и поднял панель на полу кабины, получив доступ к лежащему навзничь роботу. Нажал на переключатель у основания черепа Фесса и принялся ждать.
— Чччч... ттт... ооо... Дддд... ааа... ррр... чччч... т… т… тт... ооо...
— У тебя был приступ, — мягко объяснил Дар. — Ты прекрасно справлялся с посадкой, но тут появилась Миртл и велела поторопиться, и эта дополнительная информация перегрузила твой слабый конденсатор.
— Яяя... о... ччч... ень...
— Не переживай, mon vieux* [7], — быстро добавил Дар. — Просто продолжай свои упражнения в медитации. Все решает концентрация внимания. Лона заверила, что ты с этим справишься.
— Яяя... по... пррр... обую...
— Хорошо. А теперь отдохни, — Дар выбрался из машины, отметив про себя на будущее, что нужно как-то ускорить процесс восстановления Фесса.
Он припарковал машину к пилону рядом с несколькими другими машинами, гораздо более дорогими и новыми. Ни он, ни его соседи не боялись воровства; но при слабом тяготении машины легко могут уплыть. Дар осмотрел ряд пилонов, окружающих большой купол зала собраний. Очень яркое зрелище, все цвета радуги, многоцветные вентиляторы, воздухозаборники, барочные украшения — все, разумеется, нефункциональное: кому нужны воздухозаборники в вакууме?
Но они красиво выглядят. И ласкают глаз совершенством форм. И тем самым провозглашают благосостояние и статус своих владельцев.
К дьяволу все это. Бесполезная красота, даже скорее красивость — вот оправдание их существования. Дар повернулся, прикрепился к тросу безопасности и поплыл к залу.
Пройдя шлюз, он откинул лицевую пластину, раскрыл швы скафандра, сбросил шлем, и тут же кто-то хлопнул его ладонью меж лопаток.
— Эй, привет, парень! Рад тебя видеть! Как дела?
Дар восстановил равновесие и перехватил с улыбкой руку у запястья.
— Привет, Эстиван! Как насчет германия?
— Не очень много, — Эстиван пожал ему руку. — Насколько я слышал, старатель привез только кремний, сталь, золото и немного пластика.
— И совсем не привез германия?
— Да, но кому он теперь нужен? А что случилось с мадам д'Арманд?
— Она еще не вернулась. Но как только вернется, мы устроим веселенький междусобойчик.
— Жду с нетерпением. Эй, Каролита! — Эстиван помахал своей дочери. Каролита оторвалась от коробки с хрусталем, которую внимательно разглядывала, увидела Дара и улыбнулась.
— Привет, Дар! — она подошла и радостно пожала ему руку. — Тебе стало одиноко?
— Фесс не оставляет меня одного, Карол, — с улыбкой ответил Дар. — Покупаешь украшения или сырье?
Карол пожала плечами.
— Зависит от того, насколько это красиво. Как тебе, не требуется помощь в освоении органической химии?
— Вообще-то, нет, хотя несколькими годами раньше я бы ни за что не отказался.
— Галантно, очень галантно, хотя и неправда. Ну, ладно, можешь идти. Я знаю, ты хотел бы взглянуть на товары. Посмотри заодно и минералы.
— Да, мне нужно хотя бы делать вид, что занимаюсь бизнесом. Выпьем после аукциона?
— Подходит. Давай, иди и постарайся быть достойным соперником на аукционе.
Дар отвернулся. Разговор его разогрел и оживил. Карол права — она не блещет красотой, но ведь и не уродлива! Да и вообще, кто он такой, чтобы судить об этом!
Он муж Лоны. Законный или нет, не имеет значения, но все соседки это знают и уважают права Лоны. И Дару так легче, потому что он радуется их дружбе и не беспокоится о последствиях.
Он прошел через толпу, обмениваясь рукопожатиями, останавливаясь, чтобы поговорить, когда этого невозможно было избежать.
— Дар... рогой! — Бриджит, свежая и нежная как всегда, обняла его и поцеловала в щеку. — Что ты делал в одиночестве все эти недели?
— Работал, ел и спал, Бриджит.
Дар чмокнул девушку в щечку, вспомнив, что дочь Малхернов, по крайней мере, не относится к нему свысока.
Нет, ее отношение отнюдь не было высокомерным, но она принадлежит к тем людям, которые в любых ситуациях откровенно тянут одеяло на себя. Хорошо, когда этого одеяла хватает на всех, а если нет...
— Ты называешь это поцелуем? — возмутилась Бриджит. — Дай-ка я покажу тебе, что такое настоящий чувственный поцелуй...
— О, послушай! Я так устал от уроков! — насилу отбился от прелестницы Дар.
— Тебе следует подумать о смене расписания, — Бриджит опустила ресницы, напоминая влюбленного тюленя и выстрелила многообещающим взглядом.
— Да, но что будет, если мой профессор застанет меня, когда я буду изучать чужой конспект? Ты ведь не хочешь, чтобы меня исключили?
Упоминание о Лоне, пусть и косвенное, напомнило Бриджит о необходимости соблюдать приличия. Она, по-прежнему улыбаясь, отодвинулась, но окончательно отказаться от флирта с другом, оказалось выше ее сил.
— Конечно, нет: у нее очень сильный удар левой. Не хочешь ли перекусить? По-настоящему, я хотела сказать, — тут Бриджит на самом деле покраснела. — Боже! Стоит начать шутить на такие темы, и так трудно остановиться, верно?
— Мне так говорили. Мысли должны быть чистыми, Бриджит.
— Правильно, но что если я постоянно слышу только грязные слова?
Они перебрались в ресторан, Дар пододвинул стул. Бриджит села, он рядом. Лучше волк, которому заткнули пасть добычей, чем тот, который только что вырвался из клетки.
— Что тебе заказать?
— Спасибо, я сама могу набрать код, — Бриджит набрала комбинацию кофе и низкокалорийного датского пирожного. — Как продвигаются дела у тебя на фабрике?
И они перешли к дружелюбному и безопасному разговору, и вовремя, потому что, как ни пытался Дар уйти в кусты, мужские гормоны давали себя знать. Сказывались недели холостяцкой жизни, хотя вид женщин общины и помогал справиться с вынужденным целибатом. Нельзя сказать, что все без исключения женщины Максимы располагались в промежутке между просто некрасивыми и уродливыми, изредка попадались весьма приятные и даже смазливые мордашки. Дар всегда удивлялся тому, что на Максиме нет красавиц. Может, красавицы предпочитают жизнь на Земле, где условия жизни лучше, а нормы морали ниже? Конечно, Лона исключение, но она половину жизни провела в космосе, перескакивая вместе с дедом с планеты на планету, прежде чем услышала о Максиме; и даже она при каждой возможности улетает на Землю, оставляя несчастного возлюбленного на милость соседских жен и дочерей.
И никого, кроме жен и дочерей, разумеется; молодые люди, которые прилетают на Максиму, чтобы строить роботов и сколачивать состояния, все еще превосходят женщин по численности больше чем в два раза. Любая одинокая женщина, которая присоединялась к колонии, в течение года выходила замуж, причем обычно после лихорадочного ухаживания и соперничества, напоминавшего открытые военные действия. Конечно, есть одна-две женщины, вроде Миртл, которые предпочитают одинокую жизнь, но их очень мало. Максима — настоящий брачный рынок.
Само собой, Дар сознавал, что он необъективен. Для него любая женщина по сравнению с Лоной уродлива.
И он подумал, неужели другие мужья испытывают то же самое по отношению к своим женам.
— Два терма!
— Два и пять квахеров!
— Два и десять! — Мсимангу сердито посмотрел на Дара. — Будь ты проклят, д'Арманд! Ты поднимаешь цены!
— Нет, просто покупаю! Два и двенадцать!
— Два и двенадцать? — воскликнул старатель. — Кто предложит два и пятнадцать? — он посмотрел на Мсимангу.
— От меня не дождешься! — седовласый негр с отвращением отвернулся. — Я не настолько нуждаюсь. Подожду следующей доставки.
— Два и четырнадцать? — старатель предпринял еще одну попытку. — Два и тринадцать! Мне предложили два и двенадцать, кто даст два и тринадцать?
Послышалось несколько возгласов, но никто не предложил больше.
— Два и двенадцать раз! Два и двенадцать два! Продано! — Старатель ударил молотком по столу. — Три килограмма кремния молодому человеку в полосатом комбинезоне по два терма двенадцать квахеров за килограмм!
Мсимангу протиснулся сквозь толпу и помахал пальцем под носом у Дара.
— Не перебивай у меня товар, молодой д'Арманд! Иначе не миновать ссоры, а я запросто могу тебя уничтожить!
Дар задрал подбородок — он вынужден был это сделать: старый негр на шесть дюймов выше него, — и ответил вызывающим взглядом.
— Ты не хочешь дать нам ни одного шанса, Омар? Мы не очень богаты: приходится покупать понемногу, когда удастся.
— Может быть, но золота много.
— Да, но оно жизненно важно.
— Тогда покупай в розницу. Если начинающий пытается покупать золото оптом, он быстро разорится!
— Сто пятнадцать килограммов чистого золота! — провозгласил старатель. — Сколько мне предложат?
Ему ответило множество предложений. Продавец рассортировал их, цена быстро росла.
— Пять тысяч термов... шесть тысяч... восемь тысяч... десять...
— Двенадцать тысяч термов! — выкрикнул Мсимангу. — Двенадцать тысяч термов за килограмм!
— Тринадцать! — ответил Лаурентиан.
— Четырнадцать! — с противоположного конца помещения подхватил Малхерн.
— Пятнадцать! — крикнул Нгойя.
— Шестнадцать! — завопил Болвил.
— Семнадцать! — взревел Мсимангу. — Семнадцать тысяч термов за килограмм!
Мелкие покупатели отпали, теперь началось серьезное соревнование плутократов. По-своему оно было возбуждающим, но Дар, глядя на соседей, начал нервничать. Он выбрался из толпы, достал список Лоны и принялся изучать его более досконально, чем прежде. Все пункты, кроме кремния, были уже — вычеркнуты. Он вычеркнул последний, спрятал список и повернулся. Похлопал по карману, где лежали три рубина. Конечно, ему не следовало тратить деньги на безделушки, но Лоне они понравятся, если их огранить и отполировать как следует. К тому же здесь они стоят в десять раз дешевле, чем на Земле.
— Двадцать две и девять раз! Двадцать две и девять два! ПРОДАНО! Высокому черному джентльмену с седыми волосами!
Мсимангу испустил победный вопль, а его соседи миллионеры отвернулись, про себя поминая его черномазых предков и их привычку слезать с пальмы по четвергам. Мсимангу не обратил на расистские взгляды особого внимания и со смехом принялся отбиваться от поздравлений.
— Ну, наконец-то я купил большую партию! Приглашаю всех выпить! Ставлю всем без ограничения!
Кое-кто принял его приглашение, хотя большинство предпочло остаться, чтобы купить кое-чего и в розницу. По-прежнему смеясь, Мсимангу перехватил Дара у входа в ресторан.
— Пошли выпьем с нами, молодой д'Арманд! Отметим это событие!
— Никаких сомнений, — не раз говорил Дар, поднимая руки, чтобы спрятать глаза. — Полагаюсь лишь на твою мудрость, любимая, — неприятно было признавать, что женщина практичнее мужчины, но он признавал. — Я вряд ли сумею вырастить даже обыкновенную конфетку из сливочной сгущенки, не говоря уже о молекулярной схеме из кристаллов арсенида галлия.
— Но тут нет ничего трудного, — однажды Лона все-таки попыталась объяснить мужу. — Видишь, эта маленькая зубчатая линия означает резистор, а число над ней говорит, сколько тут должно быть ом.
Дар нахмурился и посмотрел через ее плечо.
— Чертеж, — напомнила она.
— Я смотрю на чертеж.
— Но я хочу, чтобы ты сосредоточился, — Лона отодвинула стул, чтобы схема оказалась между ними. — А эти параллельные черточки обозначают конденсатор.
— Но как я установлю, сколько ом в сопротивлении? В настоящем, реальном, а не том, что на чертеже?
— Это указано на коробке.
— Да, но мы говорим о том, что я должен быть способен проверить, правильные ли части берут роботы. А что если на коробке напечатано неверное число? Или число правильное, а сопротивление случайно оказалось с большим числом ом?
— Гм... — она свела брови («Хмурится Лона очень красиво», — подумал Дар). — Хороший вопрос, любовь моя. Поэтому мама научила меня читать цветовые коды.
— Цветовые коды?
— Да. Видишь эти кольца на сопротивлении? Они разного цвета. Так вот, каждый цвет соответствует определенной цифре...
Так и пошло: электроника, химия, физика элементарных частиц. Лона всегда была нетерпелива, всегда старалась как можно быстрее двинуться дальше и касалась только вопросов, абсолютно необходимых для работы, а Дар всегда упрямо возвращал ее к пропущенному, зная, что если он не спросит «Почему?», вскоре он вообще перестанет понимать, о чем она говорит.
Когда пытаешься научиться, очень помогает, если сам становишься учителем.
Она обучила его достаточно, чтобы он мог присматривать за нормальным функционированием поточных линий на фабрике. Это означало, что если понадобится, он сможет каждую операцию выполнить сам. Но Дар по-прежнему знал недостаточно, чтобы планировать работу, и определенно не мог создать ничего более сложного, чем автоматический бар. Он продолжал учиться, когда мог, конечно, и Лона несказанно обрадовалась, когда, возвращаясь из своего третьего полета на Землю, увидела у него на столе книгу.
— Дар! Ты учишься!
— Что? — Дар в панике посмотрел на жену. — Больше не буду! Обещаю!
— Да нет, пожалуйста учись на здоровье! — Лона наклонилась, вглядываясь в страницы, и у Дара закружилась голова. — Да ведь это манускрипт Джона Гальгеро о квантово-пучковом распространении гравитационных волн! Ты знаешь, я сама с большим трудом докопалось до его сути!
Дар раздраженно посмотрел на свой стол: в данный момент меньше всего ему хотелось распространять волны. Даже квантово и пучково.
— Ну, конечно. Я ведь обещал, что научусь справляться с фабрикой, помнишь?
— Но для этого я тебя уже достаточно научила. Это сверх программы, и ты сам это сделал! О, ты у меня замечательный! — Лона подняла голову и так крепко поцеловала мужа, что он начал уже думать, что, может, действительно выглядит в ее глазах образцово-прилежным студентом.
Когда она позволила ему перевести дыхание, он лишь попросил:
— Ты только делай так, как только что сделала, и я все время буду учиться.
Она поцеловала его еще раз, а потом придержала у стены, чтобы он не упал.
— Ну, хорошо, я буду так делать. Ты тоже! Так что учись. Даже когда я здесь. Почему ты раньше ничего не читал?
— Ух... — Дар прикусил губу. — Ну... я думал, ты решишь, что я...
— Покушаешься на мою территорию? — она покачала головой (ее пышные волосы так красиво разлетаются при этом) и пытливо поглядела на возлюбленного сверкающими глазами. — Знания открыты для каждого, милый. Или, во всяком случае, их цена определяется тем, сколько ты готов за них отдать. И чем больше ты будешь знать, тем больше я буду тобой гордиться, — и она снова подставила губы, чтобы показать, какую гордость имеет в виду.
Дар подумал, что у нее есть все основания гордиться. Лона заставила его не отрываться от книг, пока отсутствует. Он изучил дифференциальное исчисление и начал знакомиться с некоторыми гораздо более сложными ветвями математики, он почти дошел до современного уровня в волновой механике, но все же ему еще оставалось узнать очень многое: виртуально-электрические схемы, теория информации, физика элементарных частиц...
— Интересно, успеваю ли я учиться быстрее, чем ученые получают новые знания? — воскликнул он вслух.
— Это возможно, Дар, — Фесс помещался в грузовом отсеке, его компьютер был подключен к управлению машиной. — На Земле скорость появления новых открытий замедляется. Как всегда, публикуется множество статей, но все чаще они вторичны. Если из опубликованных за год трактатов выжать всю воду, ее хватит на нужды небольшого провинциального городка на тот же год. С каждым годом сокращается количество оригинальных концепций.
Дар нахмурился.
— Это странно. Я слышал, что в университетах больше, чем всегда, защищается докторов наук, не говоря уже о такой мелочи, как кандидаты.
— Это верно, Дар, но от них больше не требуют оригинальных идей для диссертаций. Бюрократия тяготеет к стабильности, а истинно новаторские идеи могут нарушить эту стабильность.
— Что ж, Классовая Латифундия, Основанная Пролетарскими Партиями, действительно бюрократична до мозга костей, — Дар продолжал хмуриться. — Но главная ее особенность — это одно из самых тоталитарных правительств в истории. А мне казалось, диктатуре требуются исследования, которые способны привести к изобретению и производству нового усовершенствованного оружия.
— Только когда существует враг, угрожающий правлению диктатора, Дар. А в данный момент у КЛОПП никаких соперников в Земной сфере нет. Поэтому все исследования, которые сейчас ведутся, только развивают уже известные принципы. Диктатура не одобряет появление новых идей. Новые идеи способны всколыхнуть стоячее болото, а жабы не любят, когда гонят волну.
— Я могу понять эту точку зрения: я и сам-то не очень склонен к новым идеям.
— Это только потому, что сознаешь, как мало пока знаешь о мире и обществе.
— В таком случае я, вероятно, никогда не перерасту такое состояние. Но все же я был бы рад понять, почему Лона велит мне делать что-нибудь так, а не иначе. Приятно было бы понимать, что я делаю, а не просто слепо следовать ее указаниям.
— Это может укрепить твою самооценку, Дар, до такой степени, что ты сам попробуешь выдвинуть одну-две новых идеи.
Дар содрогнулся.
— Пожалуйста! Я хочу привлечь Лону, а не навлечь катастрофу. Я еще долго не в состоянии буду делать что-то по-своему.
— Мне кажется, ты поставил Лону на пьедестал, Дар. А одна умная книга в истории человечества не зря предупреждала: «не сотвори себе кумира...»
— Нет, никакого пьедестала с Лоной на нем я не творил. Меня только пугают ее познания. Ну, может, также ее деловые инстинкты. Все присущие ей инстинкты...
Он отогнал эту мысль. «Позже, парень, — сказал он себе строго, — когда она вернется домой. А сейчас займись делом».
Незатейливая попытка сформулировать причину, по которой любишь другого человека.
— Ты снова отвлекся, Дар.
— Для этого у меня и есть пилот-робот, — но Дар весьма неохотно заставил себя думать о деле. — А пока, если я не буду буквально следовать инструкциям Лоны, наша маленькая фабрика начнет производить неисправные компьютеры, которые будут плохо покупаться.
— Верно, Дар, их перестанут покупать.
Дар кивнул:
— Нет продажи — нет денег, а на Максиме это означает, что нет и еды.
— Это заключение справедливо для любого цивилизованного общества, Дар.
— Правильно. Но на астероиде «нет наличных» означает также отсутствие воды, когда она закончится на нашем участке. А у нас осталось только два кармана, запас едва ли растянешь на десять лет. А «нет воды» — значит нет и кислорода для дыхания, нет водорода для реакции расщепления в реакторе, и нет и электричества.
— Верно, и хотя герметизация очень хороша, все равно ежедневно происходят небольшие потери.
— Да. «Нет денег» означает также отсутствие азота и примесей других газов для атмосферы, отсутствие запасных частей для аппаратуры жизнеобеспечения. Как говорят китайцы, «нет денег — нет жизни».
— Не думаю, чтобы Максиме грозила экономическая опасность, Дар.
— Конечно, не всей Максиме, а только нам с Лоной, — Дар посмотрел на дом Андрэ Нгойя на расстоянии. Французский замок-дворец, который мог бы соперничать с Версалем Людовиков. В сущности, это и была уменьшенная копия Версаля (очень сильно уменьшенная). — У Нгойя дела как будто идут неплохо. Конечно, их фабрика почти такого же размера, как дом, — он прекрасно различал прожекторы, установленные на крыше этой фабрики, чтобы разгонять тьму за поместьем. (Вот что хорошо в карстовых карманах, забитых льдом: когда извлечешь весь лед из пустот, получается большое подземное помещение для автоматических механизмов). — Они продают на миллион термов в год.
— Миллион триста шестьдесят восемь тысяч, Дар. Это все печатается в общедоступных изданиях.
— То есть сведения о наших доходах там тоже имеются, — Дар поморщился. — Неудивительно, что к нам относятся покровительственно.
— Я по-прежнему считаю, что это только твое субъективное впечатление, Дар. Анализ построения речи и выражения лица не свидетельствует о подобном отношении со стороны ваших соседей, за исключением Лаурентианов, Малхернов и Болвилов.
— Да, эти самые отвратительные из всех, — Дар глянул на показавшийся под кораблем дом в виде небольшой ступенчатой пирамиды. — А вот и жилище Малхернов, — оно напоминало Букингемский дворец в миниатюре: жители Максимы не скрывали своих честолюбивых устремлений. — Напомни мне, что я должен держаться от них подальше.
— Если настаиваешь, Дар, хотя все ваши соседи относительно безвредны.
— Что означает, что они не причинят мне вреда, если я не стану приближаться к ним ближе, чем на выстрел из лазерного пистолета. О, не волнуйся, я не буду их оскорблять. В конце концов, они всего лишь люди.
— Не нужно смеяться над соседями, Дар, если собираешься мирно сосуществовать с ними.
— Оставь, Фесс! Ты знаешь, что я отлично уживаюсь с большинством. Просто у меня нет неудержимого стремления строить копию дворца в вакууме, вот и все.
— Но если бы была возможность окружить его атмосферой и тенистым парком, вы бы построили?
— Ну, может быть, — Дар нахмурился. — Должна существовать возможность накрывать эти поместья, Фесс. Если строить под землей...
Фесс зажужжал — у робота это служило эквивалентом откашливания.
— Да, Дар, подобные планы можно обдумать, но в рамках настоящей дискуссии я хотел бы отметить, что вам не совсем чужды стремления ваших соседей-технократов.
— Ну, может, немного, — Дар продолжал хмуриться. — Но до сих пор я был только квалифицированным рабочим.
— Да, и вы еще не зачали собственную династию.
От простой мысли о потомках у Дара закружилась голова.
«Город» представлял собой три концентрических круга одноэтажных базальтовых зданий. В центре располагался космопорт. В зданиях вокруг посадочного поля размещались почти исключительно магазины, мастерские по ремонту кораблей и заведения для отдыха. Был даже небольшой отель с тремя барами, но он предназначался действительно только для проживания редких туристов, правительственных чиновников, прибывших для инспекционных целей, и отдельных гостей астероида в лице артистов, композиторов и художников. Граждане Максимы все были инженерами, учеными, программистами и прочими специалистами высокой квалификации; у женщин не было ни времени, ни необходимости заниматься проституцией. Они также весьма успешно сопротивлялись проникновению профессионалок, последняя женщина, которая пыталась этим заняться, была прикована к столу рядом с клавиатурой компьютера, руководившего автоповаром. Повар же решительно отказался выдавать ей пищу, пока она не подготовится и не сдаст компьютеризованный экзамен.
Вначале эта девица пыталась сохранить профессиональную гордость, но все ее страдания не произвели на робота никакого впечатления, и через три дня, питаясь одной водой, особа легкого поведения поняла, что здесь не заработаешь на хлеб умением из любого положения опрокидываться на спину, и начала интенсивно шевелить вместо бедер серым веществом. Получив сперва заслуженную тройку по алгебре, она заработала чашку мяса под соусом чили и стакан витаминизированного молока. Подкрепившись таким образом, она погрузилась в историю, алгебру, пространственную геометрию, химию и обозрение земной литературы, благодаря чему получила хорошо прожаренный бифштекс с тушеной фасолью. К концу трех месяцев прилежная ученица заработала солидные мозоли на седалище и свидетельство об окончании средней школы. В этот момент жертву спустили с цепи, и она умчалась на первой же лодке-ослике на Цереру. Об этом случае стало известно, и теперь женщины сомнительного поведения редко отваживались посещать Максиму. Но сама исправившаяся леди, однако, неожиданно вернулась пять лет спустя и попросилась на работу. У нее прорезался исключительный организационный талант, и вскоре она координировала весь импорт и экспорт астероида.
— Знаешь, — сказал Дар, глядя на увеличивающиеся кварталы города, — по-своему эти люди немалого добились.
— Их альтруизму немало способствовала забота о потомках, — согласился Фесс. — Прошу тебя помнить это, когда будешь с ними разговаривать.
— О, я постараюсь, — проворчал Дар. На самом деле он едва мог дождаться. Общение с живыми людьми — это такое счастье, которое может оценить по-настоящему разве что заключенный в камере-одиночке или пустынник после возвращения из добровольной аскезы...
Фесс замедлил движение машины и подвел ее к самому большому зданию в городе. Дар напрягся. Он ничего не хотел говорить. Не хотел говорить ничего, что поступило бы в процессоры Фесса.
Ожил экран коммуникатора.
— Дар, если ты уже на подлете, лучше...
Экран потемнел, панель управления погасла. Машина камнем рухнула вниз.
Дар перешел на ручное управление, и панель снова осветилась. Он посадил катер перед входом, а на экране тем временем снова появилась Миртл, которая заканчивала фразу:
— ...поторопись, пока товары не кончились, — и исчезла.
Дар отключил энергию, вздохнул и поднял панель на полу кабины, получив доступ к лежащему навзничь роботу. Нажал на переключатель у основания черепа Фесса и принялся ждать.
— Чччч... ттт... ооо... Дддд... ааа... ррр... чччч... т… т… тт... ооо...
— У тебя был приступ, — мягко объяснил Дар. — Ты прекрасно справлялся с посадкой, но тут появилась Миртл и велела поторопиться, и эта дополнительная информация перегрузила твой слабый конденсатор.
— Яяя... о... ччч... ень...
— Не переживай, mon vieux* [7], — быстро добавил Дар. — Просто продолжай свои упражнения в медитации. Все решает концентрация внимания. Лона заверила, что ты с этим справишься.
— Яяя... по... пррр... обую...
— Хорошо. А теперь отдохни, — Дар выбрался из машины, отметив про себя на будущее, что нужно как-то ускорить процесс восстановления Фесса.
Он припарковал машину к пилону рядом с несколькими другими машинами, гораздо более дорогими и новыми. Ни он, ни его соседи не боялись воровства; но при слабом тяготении машины легко могут уплыть. Дар осмотрел ряд пилонов, окружающих большой купол зала собраний. Очень яркое зрелище, все цвета радуги, многоцветные вентиляторы, воздухозаборники, барочные украшения — все, разумеется, нефункциональное: кому нужны воздухозаборники в вакууме?
Но они красиво выглядят. И ласкают глаз совершенством форм. И тем самым провозглашают благосостояние и статус своих владельцев.
К дьяволу все это. Бесполезная красота, даже скорее красивость — вот оправдание их существования. Дар повернулся, прикрепился к тросу безопасности и поплыл к залу.
Пройдя шлюз, он откинул лицевую пластину, раскрыл швы скафандра, сбросил шлем, и тут же кто-то хлопнул его ладонью меж лопаток.
— Эй, привет, парень! Рад тебя видеть! Как дела?
Дар восстановил равновесие и перехватил с улыбкой руку у запястья.
— Привет, Эстиван! Как насчет германия?
— Не очень много, — Эстиван пожал ему руку. — Насколько я слышал, старатель привез только кремний, сталь, золото и немного пластика.
— И совсем не привез германия?
— Да, но кому он теперь нужен? А что случилось с мадам д'Арманд?
— Она еще не вернулась. Но как только вернется, мы устроим веселенький междусобойчик.
— Жду с нетерпением. Эй, Каролита! — Эстиван помахал своей дочери. Каролита оторвалась от коробки с хрусталем, которую внимательно разглядывала, увидела Дара и улыбнулась.
— Привет, Дар! — она подошла и радостно пожала ему руку. — Тебе стало одиноко?
— Фесс не оставляет меня одного, Карол, — с улыбкой ответил Дар. — Покупаешь украшения или сырье?
Карол пожала плечами.
— Зависит от того, насколько это красиво. Как тебе, не требуется помощь в освоении органической химии?
— Вообще-то, нет, хотя несколькими годами раньше я бы ни за что не отказался.
— Галантно, очень галантно, хотя и неправда. Ну, ладно, можешь идти. Я знаю, ты хотел бы взглянуть на товары. Посмотри заодно и минералы.
— Да, мне нужно хотя бы делать вид, что занимаюсь бизнесом. Выпьем после аукциона?
— Подходит. Давай, иди и постарайся быть достойным соперником на аукционе.
Дар отвернулся. Разговор его разогрел и оживил. Карол права — она не блещет красотой, но ведь и не уродлива! Да и вообще, кто он такой, чтобы судить об этом!
Он муж Лоны. Законный или нет, не имеет значения, но все соседки это знают и уважают права Лоны. И Дару так легче, потому что он радуется их дружбе и не беспокоится о последствиях.
Он прошел через толпу, обмениваясь рукопожатиями, останавливаясь, чтобы поговорить, когда этого невозможно было избежать.
— Дар... рогой! — Бриджит, свежая и нежная как всегда, обняла его и поцеловала в щеку. — Что ты делал в одиночестве все эти недели?
— Работал, ел и спал, Бриджит.
Дар чмокнул девушку в щечку, вспомнив, что дочь Малхернов, по крайней мере, не относится к нему свысока.
Нет, ее отношение отнюдь не было высокомерным, но она принадлежит к тем людям, которые в любых ситуациях откровенно тянут одеяло на себя. Хорошо, когда этого одеяла хватает на всех, а если нет...
— Ты называешь это поцелуем? — возмутилась Бриджит. — Дай-ка я покажу тебе, что такое настоящий чувственный поцелуй...
— О, послушай! Я так устал от уроков! — насилу отбился от прелестницы Дар.
— Тебе следует подумать о смене расписания, — Бриджит опустила ресницы, напоминая влюбленного тюленя и выстрелила многообещающим взглядом.
— Да, но что будет, если мой профессор застанет меня, когда я буду изучать чужой конспект? Ты ведь не хочешь, чтобы меня исключили?
Упоминание о Лоне, пусть и косвенное, напомнило Бриджит о необходимости соблюдать приличия. Она, по-прежнему улыбаясь, отодвинулась, но окончательно отказаться от флирта с другом, оказалось выше ее сил.
— Конечно, нет: у нее очень сильный удар левой. Не хочешь ли перекусить? По-настоящему, я хотела сказать, — тут Бриджит на самом деле покраснела. — Боже! Стоит начать шутить на такие темы, и так трудно остановиться, верно?
— Мне так говорили. Мысли должны быть чистыми, Бриджит.
— Правильно, но что если я постоянно слышу только грязные слова?
Они перебрались в ресторан, Дар пододвинул стул. Бриджит села, он рядом. Лучше волк, которому заткнули пасть добычей, чем тот, который только что вырвался из клетки.
— Что тебе заказать?
— Спасибо, я сама могу набрать код, — Бриджит набрала комбинацию кофе и низкокалорийного датского пирожного. — Как продвигаются дела у тебя на фабрике?
И они перешли к дружелюбному и безопасному разговору, и вовремя, потому что, как ни пытался Дар уйти в кусты, мужские гормоны давали себя знать. Сказывались недели холостяцкой жизни, хотя вид женщин общины и помогал справиться с вынужденным целибатом. Нельзя сказать, что все без исключения женщины Максимы располагались в промежутке между просто некрасивыми и уродливыми, изредка попадались весьма приятные и даже смазливые мордашки. Дар всегда удивлялся тому, что на Максиме нет красавиц. Может, красавицы предпочитают жизнь на Земле, где условия жизни лучше, а нормы морали ниже? Конечно, Лона исключение, но она половину жизни провела в космосе, перескакивая вместе с дедом с планеты на планету, прежде чем услышала о Максиме; и даже она при каждой возможности улетает на Землю, оставляя несчастного возлюбленного на милость соседских жен и дочерей.
И никого, кроме жен и дочерей, разумеется; молодые люди, которые прилетают на Максиму, чтобы строить роботов и сколачивать состояния, все еще превосходят женщин по численности больше чем в два раза. Любая одинокая женщина, которая присоединялась к колонии, в течение года выходила замуж, причем обычно после лихорадочного ухаживания и соперничества, напоминавшего открытые военные действия. Конечно, есть одна-две женщины, вроде Миртл, которые предпочитают одинокую жизнь, но их очень мало. Максима — настоящий брачный рынок.
Само собой, Дар сознавал, что он необъективен. Для него любая женщина по сравнению с Лоной уродлива.
И он подумал, неужели другие мужья испытывают то же самое по отношению к своим женам.
— Два терма!
— Два и пять квахеров!
— Два и десять! — Мсимангу сердито посмотрел на Дара. — Будь ты проклят, д'Арманд! Ты поднимаешь цены!
— Нет, просто покупаю! Два и двенадцать!
— Два и двенадцать? — воскликнул старатель. — Кто предложит два и пятнадцать? — он посмотрел на Мсимангу.
— От меня не дождешься! — седовласый негр с отвращением отвернулся. — Я не настолько нуждаюсь. Подожду следующей доставки.
— Два и четырнадцать? — старатель предпринял еще одну попытку. — Два и тринадцать! Мне предложили два и двенадцать, кто даст два и тринадцать?
Послышалось несколько возгласов, но никто не предложил больше.
— Два и двенадцать раз! Два и двенадцать два! Продано! — Старатель ударил молотком по столу. — Три килограмма кремния молодому человеку в полосатом комбинезоне по два терма двенадцать квахеров за килограмм!
Мсимангу протиснулся сквозь толпу и помахал пальцем под носом у Дара.
— Не перебивай у меня товар, молодой д'Арманд! Иначе не миновать ссоры, а я запросто могу тебя уничтожить!
Дар задрал подбородок — он вынужден был это сделать: старый негр на шесть дюймов выше него, — и ответил вызывающим взглядом.
— Ты не хочешь дать нам ни одного шанса, Омар? Мы не очень богаты: приходится покупать понемногу, когда удастся.
— Может быть, но золота много.
— Да, но оно жизненно важно.
— Тогда покупай в розницу. Если начинающий пытается покупать золото оптом, он быстро разорится!
— Сто пятнадцать килограммов чистого золота! — провозгласил старатель. — Сколько мне предложат?
Ему ответило множество предложений. Продавец рассортировал их, цена быстро росла.
— Пять тысяч термов... шесть тысяч... восемь тысяч... десять...
— Двенадцать тысяч термов! — выкрикнул Мсимангу. — Двенадцать тысяч термов за килограмм!
— Тринадцать! — ответил Лаурентиан.
— Четырнадцать! — с противоположного конца помещения подхватил Малхерн.
— Пятнадцать! — крикнул Нгойя.
— Шестнадцать! — завопил Болвил.
— Семнадцать! — взревел Мсимангу. — Семнадцать тысяч термов за килограмм!
Мелкие покупатели отпали, теперь началось серьезное соревнование плутократов. По-своему оно было возбуждающим, но Дар, глядя на соседей, начал нервничать. Он выбрался из толпы, достал список Лоны и принялся изучать его более досконально, чем прежде. Все пункты, кроме кремния, были уже — вычеркнуты. Он вычеркнул последний, спрятал список и повернулся. Похлопал по карману, где лежали три рубина. Конечно, ему не следовало тратить деньги на безделушки, но Лоне они понравятся, если их огранить и отполировать как следует. К тому же здесь они стоят в десять раз дешевле, чем на Земле.
— Двадцать две и девять раз! Двадцать две и девять два! ПРОДАНО! Высокому черному джентльмену с седыми волосами!
Мсимангу испустил победный вопль, а его соседи миллионеры отвернулись, про себя поминая его черномазых предков и их привычку слезать с пальмы по четвергам. Мсимангу не обратил на расистские взгляды особого внимания и со смехом принялся отбиваться от поздравлений.
— Ну, наконец-то я купил большую партию! Приглашаю всех выпить! Ставлю всем без ограничения!
Кое-кто принял его приглашение, хотя большинство предпочло остаться, чтобы купить кое-чего и в розницу. По-прежнему смеясь, Мсимангу перехватил Дара у входа в ресторан.
— Пошли выпьем с нами, молодой д'Арманд! Отметим это событие!