Стэнтон Лорейн. Страх разоблачения

   Новый день уже разгорался на горизонте, когда Хелен отпустила водителя и вошла в дом на ранчо. Она сразу почувствовала знакомый запах сушеных трав и горячего дерева. Так приятно было оказаться дома, под прикрытием прочных стен единственного места, где она была счастлива! Проходя по тихим комнатам, она прихватила бутылку виски и направилась к спальне.
   Солнце уже пробивалось сквозь бамбуковые занавески, раскрашивая белые стены в мягкие розовые и желтые цвета. В чистом утреннем свете все казалось чистым и свежим. Она чувствовала присутствие Сета где-то рядом, но уже не испытывала боли, только глубокую ясность.
   Хелен села на край кровати, поставила бутылку на столик и принялась рыться в ящике в поисках валиума. Она не испытывала ни малейшего страха, глотая одну за другой таблетки, оставшиеся в флаконе и запивая их виски. Потом потянулась к фотографии Сета в рамке, заглянула в любимые глаза и тихо, с мольбой попросила его прийти за ней.
   По мере того как солнце поднималось все выше и выше, она яснее ощущала, что его присутствие накрывает ее, подобно теплому одеялу — мягкому, ласковому, любящему. Вся боль исчезла, и маленькая одинокая девочка, живущая в уголке ее сознания, наконец-то успокоилась.

24

   Взмокшая от изнуряющей жары Диана вылезла из пыхтящего автобуса возле здания студии и с облегчением вздохнула, войдя в прохладное фойе. Люди вокруг нее торопились к лифтам, чтобы поскорей попасть в свои офисы, она же двигалась медленно, с ужасом думая еще об одном дне в гаком жутком напряжении.
   Пока она не получала никакого официального уведомления насчет ее положения на канале. У нее не отобрали кабинет, но работы продюсера ей не поручали. Эд Блейк с наслаждением засаживал ее за подготовку скучнейших проектов, и она представления не имела, как долго это будет длиться, когда начальство решит ее судьбу.
   Напряженное ожидание все больше действовало ей на нервы. Она постоянно раздражалась, срывалась на Майкле и Кэрри, а потом ругала себя. Иногда ей приходила в голову мысль уйти с работы и направить свою жизнь в какое-нибудь новое русло, но разум всегда брал верх. Она любила свою работу и помнила, сколько тяжелых лет у нее ушло на преодоление барьеров дискриминации по половому признаку. Без борьбы она не собиралась сдаваться.
   Выйдя из лифта, Диана направилась прямиком в свой кабинет, обходя толпу, собравшуюся у кофейного автомата. После постигшего ее позора она старалась держаться обособленно. Ей казалось, что коллеги сторонятся ее, словно боясь, что общение с ней бросит тень на их собственную карьеру.
   Оказавшись в кабинете, она с облегчением вздохнула, но через минуту в дверь влетела возбужденная Энджи. В руке она держала скомканный листок бумаги.
   — Это только что пришло в офис. Я подумала, ты захочешь поскорее прочитать…
   Диану сразу охватило тяжелое предчувствие. Она взяла листок и быстро прочитала сообщение. Потом прислонилась к стене и глухо застонала, схватившись за сердце.
   — Диана, сядь, а то упадешь.
   Диана закрыла ладонью рот, чтобы заглушить стоны, и, шатаясь, добралась до кресла.
   — Хелен умерла. Хелен умерла…
   Она повторяла эти слова снова и снова, но боялась понять их значение.
   — Успокойся, дорогая. Хочешь, я позвоню Майклу? Диана слабо покачала головой.
   — Нет, не надо. Я уже пришла в себя. — Слезы ручьем текли по ее щекам. — Я просто поверить не могу, что она умерла.
   — Господи, мне так жаль, — прошептала Энджи. — Могу я что-нибудь сделать для тебя?
   — Я бы хотела несколько минут побыть одна. Энджи кивнула:
   — Конечно. Я буду рядом. Позови, если понадоблюсь.
   Оставшись одна, Диана закрыла лицо ладонями и зарыдала. Так много предстояло сделать — позвонить Ретте Грин и узнать печальные подробности, известить Рейчел и Гасси, чтобы они подготовились к перелету в Калифорнию. Но в данный момент она могла только плакать и вспоминать Хелен.
   Рейчел проталкивалась сквозь толпу в аэропорту Кеннеди, каждые несколько секунд взглядывая на часы. По дороге в аэропорт были сплошные пробки, и она опаздывала на встречу с Дианой. Сердце колотилось. Она пробилась сквозь группу японских туристов и побежала.
   Когда она наконец добралась до нужного выхода на посадку, Диана уже начала подниматься в самолет, то и дело оглядывалась. Заметив Рейчел, она с облегчением вздохнула.
   — Слава богу, а то я уж думала, что придется лететь без тебя.
   — Прости, еле добралась до аэропорта.
   Они обнялись прямо на трапе, не замечая никого вокруг. Все остальное отошло на задний план.
   — Зачем? — хрипло спросила Рейчел. — Зачем, черт побери, ей надо было убивать себя?!
   — Я не знаю, — прошептала Диана. — Но мы должны были это предвидеть. Должны были что-то сделать!
   Рейчел уже собралась ответить, но в этот момент женщина в форме стюардессы коснулась ее плеча.
   — Простите, но вам пора садиться в самолет. Отодвинувшись от Дианы, Рейчел вытерла слезы. Она весь день изо всех сил старалась не поддаваться горю, но сейчас оно захватило ее целиком. Милая, добрая Хелен умерла, и теперь все будет по-другому. Они вошли во взрослую жизнь вчетвером, и их связывала крепкая дружба. Сейчас их осталось только трое.
   Гасси выбралась из лимузина у отеля «Хилтон» и подождала, когда шофер достанет ее багаж. Она неважно себя чувствовала после длинного перелета, во рту ощущался металлический привкус — горький привкус несчастья.
   Она старалась ни о чем не думать, пока шла за швейцаром через вестибюль, расписывалась в книге и садилась в лифт, но мысли о Хелен продолжали преследовать ее. Самоубийство казалось ей неестественным, нерациональным и отвратительным, и все-таки должна же быть в этом какая-то логика. О чем думала Хелен, когда глотала таблетки? Пугала ли ее перспектива смерти, или же она чувствовала облегчение, сбежав от кошмаров своей жизни?
   Устыдившись своего праздного любопытства, Гасси уставилась прямо перед собой и простояла так, пока лифт не остановился на седьмом этаже. Всего несколько минут назад она с нетерпением ждала встречи с Рейчел и Дианой, но сейчас, когда она приближалась к их номеру, у нее появились какие-то неприятные предчувствия. Теперь, когда Хелен умерла, все казалось таким странным и непривычным.
   Гасси нерешительно постояла у двери, потом постучала и еще через мгновение Рейчел и Диана обнимали ее.
   — Мы уж думали, ты так и не доберешься, — сказала Диана.
   Мне и самой этот перелет показался бесконечным, — ответила Гасси. — Ни о чем не могла думать, только о Хелен Рейчел крепче прижала ее к себе, потом отпустила.
   — Давайте зайдем и выпьем. Нам всем это пойдет на пользу.
   Как только они расселись в гостиной, Гасси сбросила туфли и положила голову на спинку дивана, почувствовав приступ тошноты.
   — Гасси, в чем дело? — испугалась Диана. — Ты выглядишь ужасно.
   Гасси хотела что-то сказать, но внезапно вскочила, кинулась в ванную комнату и упала на колени перед унитазом. Господи, даже сейчас ее тело напоминало о растущей в нем новой жизни!
   — Эй, ты в порядке? — спросила Рейчел, легонько постучав в дверь.
   — Сейчас выйду, — пробормотала Гасси, с трудом встала и умылась холодной водой. Голова все еще продолжала кружиться.
   Когда она вышла из ванной, Рейчел внимательно присмотрелась к ней.
   — Что происходит? — строго спросила она. — Ты больна?
   «Какой все же неподходящий момент, чтобы поведать им о своей беременности, — подумала Гасси. — Хелен умерла, нас всех терзает горе…» Она уже решила соврать, но поняла, что нуждается в их поддержке. Сев на диван, она глубоко вздохнула и призналась:
   — Не то чтобы больна… Я беременна.
   — Беременна? — удивилась Диана. — Но я думала…
   — Ребенок не от Ричарда, — прямо заявила Гасси. — Мы с Тони… Это его ребенок.
   — О господи! — простонала Рейчел. — И что ты собираешься делать?
   Гасси сглотнула слезы.
   — Я остаюсь с Ричардом. Он согласился принять ребенка, как своего собственного.
   — Почему ты его не бросишь? — Диана смотрела на нее расширенными от удивления голубыми глазами. — Я думала, ты любишь Тони.
   Внезапно Гасси пожалела, что рассказала им правду. Теперь она вынуждена защищаться, а ей самой еще не удалось полностью уверить себя, что поступает правильно.
   — Ричард пригрозил меня публично опозорить. Я просто боюсь его бросить.
   — А Тони? — спросила Рейчел. — Он знает о ребенке?
   Гасси покачала головой, чувствуя себя последней дрянью. Каждый день она пыталась выбросить Тони из своего сердца, но любовь к нему была как тавро, выжженное на ее душе. Сколько она ни старалась разлюбить его, ничего не получалось.
   — Мне казалось, лучше, чтобы нас ничего не связывало, — сказала она. Потом, удрученная собственным враньем, пробормотала: — Нет, это неправда. Он бы возненавидел меня еще сильнее, если бы узнал о ребенке. А я… к этому не готова.
   — Ох, Гасси, мне так жаль, — вздохнула Диана. Гасси перевела взгляд с Дианы на Рейчел, понимая, что недостойна их сочувствия.
   — Я знаю, что вы обо мне думаете, — сказала она. — Я отвратительно обошлась с Тони. Я никогда не перестану себя за это ненавидеть, но… Я, наверное, слишком слабовольна, чтобы противостоять Ричарду.
   Она вдруг горько разрыдалась, а Рейчел и Диана сидели рядом, пытаясь ее утешить.
   — Кто мы такие, черт возьми, чтобы судить тебя? — возмутилась Рейчел. — Ты сделала то, что считала правильным. И этим все сказано.
   — Я тоже так думаю, — пробормотала Диана, ласково обнимая Гасси. — В конце концов, теперь нас осталось только трое, и мы должны поддерживать друг друга.
   Ее слова напомнили им о причине, по которой они все здесь собрались. Гасси прижалась к Диане, чувствуя, как болит сердце.
   — Умом я понимаю, что Хелен умерла, но все время продолжаю надеяться, что это чудовищная ошибка. Все кажется таким нереальным…
   Рейчел потянулась к сигаретам, лежащим на журнальном столике, закурила и снова откинулась на спинку дивана.
   — И мы никогда не узнаем, почему она это сделала.
   — Я уверена, что из-за смерти Сета, — сказала Диана. — Ретта мне рассказала, что она снова стала пить и принимать наркотики. С его смертью ее жизнь просто распалась на части.
   Рейчел вскочила на ноги и принялась ходить по комнате.
   — Но почему она не обратилась к кому-нибудь из нас? Я прямо с ума схожу, как только подумаю, что ей пришлось через все это пройти одной!
   Гасси покачала головой.
   — Я не думаю, что все дело в Сете, — тихо сказала она. — Ведь Хелен убила человека. Все эти годы она делала вид, что этого никогда не было, но я уверена… Мне кажется, что она покончила с собой из-за Рика Конти.
   Рейчел круто повернулась к ней.
   — Ты этого не знаешь. Скорее всего, его убила Бренда. И обвинила Хелен, чтобы спасти свою шкуру.
   — Может быть, — согласилась Гасси. — Но как бы это ни случилось, помеле той ночи Хелен уже не была прежней.
   Они долго молчали, потом Диана вздохнула и сказала:
   — Думаю, мы никогда точно не узнаем.
   Рейчел пожала плечами:
   — Какая разница? Уже ничего не изменишь. Хелен нет. Мы ничем не можем ей помочь.
   Они снова замолчали, стараясь не встречаться друг с другом глазами, — страшные воспоминания накрыли их как волной. Перед глазами Гасси вдруг возникла прелестная картинка: четыре молодые женщины стоят в розарии Брентвуда, их лица полны надежд. Но картинка быстро исчезла, и вместо нее она увидела лежащего на полу Рика Конти и скорчившуюся рядом Хелен, тупым взглядом уставившуюся в пространство. Она помнила до мельчайших деталей эту ночь ужаса, которая раз и навсегда изменила их жизни.
   И вот Хелен умерла. Гасси невольно задумалась: что это — последняя глава или их ожидают новые трагические события? Возможно, им уготовлено всю жизнь расплачиваться за то участие, которое они принимали в убийстве Рика Конти. Возможно, это только начало…
   Гасси закрыла глаза и попыталась убедить себя, что все эти мрачные мысли вызваны шоком от известия о самоубийстве Хелен. Стоит ей вернуться домой, и они исчезнут. Обязательно должны исчезнуть! Ей достаточно несчастий, уже свалившихся на ее голову…
   — Когда завтра служба? — спросила она, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
   Рейчел прекратила свое бесконечное хождение.
   — В полдень на кладбище. А потом у нас назначена встреча с адвокатом Хелен.
   Гасси встревожилась.
   — С ее адвокатом? Зачем? Что ему от нас нужно?
   — Кто знает? — пожала плечами Рейчел. — Ретта Грин позвонила за несколько минут до твоего прихода и сказала, что он должен кое-что с нами обсудить.
   Гасси почему-то не понравилась перспектива встречи с адвокатом Хелен, хотя она не могла понять, почему.
   — Нам действительно надо к нему идти? Завтрашний день и так будет тяжелым без всякой юридической чепухи.
   — Мы должны это сделать для Хелен, — резко сказала Рейчел.
   Диана была с ней согласна, и Гасси перестала спорить, но беспокойство не оставляло ее. Она снова подумала о грехе и возмездии и почувствовала, как по спине побежали холодные мурашки. У нее было дурное предчувствие относительно завтрашнего дня — очень дурное предчувствие.
   Мик Тревис прислонился к изогнутому стволу сосны и жадно наблюдал за поминальной службой по Хелен Гэллоуэй. Он расположился довольно далеко, чтобы избежать конфликтов с многочисленной охраной, но все же достаточно хорошо видел тех, кто пришел на похороны. Они все были там — три оставшиеся в живых заговорщицы. Держась за руки, как маленькие девочки, стояли они на краю могилы и выглядели такими невинными в своей печали. Он даже испытал приступ жалости, но быстро напомнил себе, что они — бессердечные убийцы. И Хелен Гэллоуэй умерла, потому что не могла дольше жить под бременем вины. Он был в этом уверен, но вместо того, чтобы притушить свое стремление к мести, ее смерть лишь еще больше разожгла в нем желание наказать оставшихся.
   Сунув руки в карманы, Мик потрогал золотой медальон, который стал считать своим амулетом. Он был уверен, что рано или поздно медальон приведет его к истине. Но пока, несмотря на упорные розыски, правда продолжала ускользать от него.
   В наиболее трезвые минуты Мик понимал, что должен отступиться и забыть свои безумные мысли о мести, но тут же начинал снова бурлить, как вулканическая лава. Эти женщины заслуживали того, чтобы их преступление раскрыли, и должны были понести заслуженное наказание. И только он один мог этого добиться.
   Когда служба закончилась, Мик проследил, как его жертвы, немного постояв у могилы, двинулись к лимузину. Ему хотелось показаться им просто ради удовольствия, посмотреть на их смятение, но он сдержался. Слишком много кругом охранников, а у него не было ни малейшего желания получить пинок от здорового полицейского за то, что мешает траурной процессии.
   На этот раз он вынужден был дать им улизнуть, но наступит день, когда эти три сучки получат свое! Грязная тайна выплывет наружу и разнесет их благополучные жизни в клочки.
   Диана смахнула слезы, оглядывая красивую приемную и удивляясь, почему видный адвокат Беверли-Хиллз Дуглас Хэлворсен настаивал на встрече именно сегодня, когда им всем так тяжко. Что могло быть настолько важным, чтобы помешать им горевать в день похорон?
   Она взглянула на сидящих напротив Рейчел и Гасси и постаралась взять себя в руки. Ее подруги выглядели ужасно — казалось, они обе вот-вот упадут в обморок. Перенести похороны оказалось куда труднее, чем они думали. Все это было так окончательно, так безвозвратно… Хелен теперь навечно воссоединилась с Сетом, и все равно ее смерть казалась каким-то сюрреалистическим кошмаром.
   — Нам назначено на три, — сказала Рейчел. — Где же он, черт побери?
   Гасси сверилась со своими золотыми часами от Картье, нахмурилась и повернулась к секретарше:
   — Мистер Хэлворсен знает, что мы здесь?
   — Да, миссис Чандлер. Мы ждем Ретту Грин. Не сомневаюсь, она придет с минуты на минуту.
   — Ретту? — удивилась Рейчел. — А она какое имеет к этому отношение?
   Понятия не имею, — сказала Гасси, обмахиваясь рукой с идеальным маникюром. — Но мне это не нравится. Нам не надо было соглашаться на эту встречу. Я еще вчера вам говорила.
   Тут в комнату вошла Ретта. Лицо ее было бледным и осунувшимся, черное платье висело бесформенным мешком.
   — Извините, что опоздала, — хрипло произнесла она. — Оставались еще кое-какие дела на кладбище.
   Диана взглянула на нее и ощутила приступ жалости. Они все горевали, потеряв Хелен, но хуже всех наверняка было Ретте — ведь она относилась к Хелен как к дочери. Она встала и протянула Ретте обе руки.
   — Вы в порядке? — спросила она мягко. На глазах Ретты появились слезы.
   — Нет, мне плохо. Я не знаю, как смогу жить дальше без нее. Она была… Хелен очень много для меня значила.
   Диана кивнула, не зная, что сказать.
   — Если я могу чем-нибудь… — Она запнулась, слова замерли у нее на губах. Она поняла, какими пустыми были все слова перед лицом такого горя.
   Но Ретта слабо улыбнулась:
   — Может быть, я когда-нибудь приеду в Нью-Йорк. И вы расскажете мне, какой Хелен была в молодости. Мне бы хотелось услышать.
   — В любое время, — сказала Диана, сжимая ее пальцы. — Когда только захотите.
   Рейчел и Гасси тоже подошли ближе, но в этот момент их окликнула секретарша:
   — Мистер Хэлворсен вас сейчас примет. Пожалуйста, следуйте за мной.
   Они прошли за ней по длинному коридору в просторный угловой кабинет, где за столом красного дерева с искусной резьбой сидел седовласый мужчина. Когда они вошли, он встал и протянул руку Ретте.
   — Привет, Ретта. Прими мои соболезнования. Для меня это было шоком.
   — Да, конечно. Если бы я только знала, что она…. — Ретта ненадолго закрыла глаза и покачала головой.
   Потом взглянула на адвоката и нахмурилась. — В чем дело, Дуглас? Зачем мы все понадобились тебе именно сегодня?
   — Я перейду к этому через минуту, — сказал адвокат. — А пока не могла бы ты мне представить остальных?
   Ретта представила всех и села в глубокое кресло. Когда все расселись, Хэлворсен занял свое место за письменным столом.
   — Никто не желает что-нибудь выпить, прежде чем я начну?
   — Нет, спасибо, — сказала Рейчел. — Нам бы хотелось поскорее покончить с этим делом.
   Адвокат помедлил, потом открыл папку, порылся в ней и достал оттуда лист бумаги.
   — Я получил это письмо по почте вчера утром. Хелен, скорее всего, написала его за несколько часов до того, как покончила с собой. В письме она просит, чтобы я собрал вас всех сразу после похорон и прочел его.
   Диана с ужасом представила себе, как Хелен спокойно пишет письмо, зная, что адресат получит его уже после ее смерти. Она взглянула на Рейчел и Гасси и прочитала на их лицах те же чувства, что одолевали ее.
   — Если вы не возражаете, — продолжил адвокат, — я прочту письмо. Затем я отвечу на вопросы, если они у вас возникнут.
   — Ладно, — пробормотала Рейчел. — А вы не возражаете, если я закурю?
   — Разумеется. — Хэлворсен подвинул к ней большую пепельницу из яшмы, затем откашлялся и начал читать: — «Дорогие мои! Похороны уже закончились, и вы все знаете, что я предпочла покончить со своей жизнью, вместо того чтобы мучиться в одиночестве. Сет значил для меня слишком много, без него я не могу жить. Ретта, я пыталась взять себя в руки в клинике, но внутри ничего не осталось, и я наконец поняла, что меня уже не спасти. Пожалуйста, постарайся простить меня. Я вас всех люблю, и мне горько думать, что я причиняю вам боль».
   Рейчел шмыгнула носом, и адвокат сделал паузу.
   — Я понимаю, как вам трудно, — мягко сказал он. — Но, пожалуйста, потерпите.
   — Там еще много? — спросила Гасси, щеки которой приобрели восковой оттенок. — Я что-то плохо себя чувствую.
   Хэлворсен опустил голову, чтобы не встречаться ни с кем глазами.
   — Боюсь… еще довольно много. Может быть, вы хотите, чтобы я на несколько минут прервался, чтобы вы могли сходить в дамскую комнату?
   — Нет, продолжайте, — слабым голосом попросила Гасси.
   Диана сидела как на иголках. Было жутко слушать слова, написанные Хелен перед самой смертью, — жутко и страшно.
   Адвокат снова принялся читать:
   — «Может быть, вам будет легче, если вы узнаете, что я не боюсь умереть. Я никогда не была религиозной, но все эти недели я чувствовала незримое присутствие Сета около меня. Я знаю, мы снова будем вместе, и я не боюсь. Но прежде чем я умру, я должна признаться в страшной тайне, о которой я заставляла себя не вспоминать целых двенадцать лет. Я убила Рика Конти. Я занималась с ним любовью, потому что хотела разозлить свою мать. Потом он меня оттолкнул, и я ударила его ножом».
   — О господи! — прошептала Рейчел. — Она и в самом деле его убила… А я была уверена, что Бренда нам соврала.
   Диана вспомнила жаркую ночь в Хайянисе, изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла. Она снова видела окровавленного Рика, слышала глухой удар, когда его тело упало на дно колодца. Она видела и слышала все так четко, будто это произошло вчера.
   — Продолжайте, — сказала Гасси сдавленным голосом. — Дочитывайте письмо.
   Хэлворсен мрачно кивнул и продолжил чтение:
   — «Я думаю, правда была настолько жуткой, что мой мозг отказывался ее принять. Даже в своих кошмарных снах я видела только отдельные отрывки. Но смерть Сета будто включила что-то. Внезапно я начала вспоминать: я убила человека, а вы, мои дорогие подруги, защищали меня все эти годы, и теперь я умоляю вас понять, почему я решила признаться. Я не могу умереть с таким грузом на совести. Я не хочу, чтобы Рик Конти вечно лежал на дне колодца. Я написала письмо в полицию Хайяниса, в котором рассказала, что именно случилось, и распорядилась, чтобы Дуглас Хэлворсен отправил его немедленно после моих похорон. Я знаю, как тяжело вам будет пережить шумиху в прессе, но я совершенно ясно дала понять в своем письме в полицию, что к убийству вы не имеете никакого отношения.
   Пожалуйста, простите меня и всегда помните, как сильно я вас всех любила. Хелен».
   Все потрясенно молчали, потом Гасси с ужасом взглянула на адвоката:
   — Боже милостивый, надеюсь, вы не отправили это письмо?
   — Посыльный унес его несколько часов назад, — спокойно ответил он.
   — Вы с ума сошли! — закричала она. — Как вы могли так с нами поступить?!
   Хэлворсен выглядел усталым и огорченным.
   — У меня не было выбора, миссис Чандлер, — сказал он, пощипывая себя за переносицу. — Я должен был действовать в соответствии с законом.
   Диана переводила взгляд с адвоката на Гасси, но их лица расплывались, вращались, меняли форму.
   — И что… теперь будет? — заикаясь, спросила она. — Нас арестуют?
   — Нет, разумеется, нет! — взвизгнула Гасси. — Хелен сошла с ума. Мы все можем доказать, что она была неуравновешенной… наркоманкой!
   — Гасси, — резко сказала Рейчел, — прекрати немедленно.
   Хэлворсен откашлялся.
   — Пожалуйста, успокойтесь, — сказал он. — Разумеется, вы в шоке, но ссориться друг с другом не стоит.
   Ретта до этого не произнесла ни слова, но внезапно она яростно набросилась на адвоката:
   — Ах ты, мерзавец! Ты обязан был защищать Хелен! Ты хоть представляешь себе, что с этим сделает пресса? Господи, да они же смешают ее с грязью!
   — Мне очень жаль, Ретта, но, как я уже сказал, выбора у меня не было. По закону я должен был следовать инструкциям, данным Хелен.
   Ретта с отвращением покачала головой:
   — С каких это пор адвокаты начали так скрупулезно следовать законам? Тебе просто нравится реклама, которая достанется на твою долю. Тебе хочется, чтобы твое имя появилось во всех газетах. Ты можешь даже попасть в вечерние новости.
   Хэлворсен обиделся и разозлился — ведь она поставила под сомнение его этические принципы. Но голос его остался спокойным:
   — Я прощаю тебе это оскорбление, Ретта, потому что знаю, как тебе сейчас тяжело приходится. Но позволь мне тебя уверить, что мой интерес здесь чисто профессиональный. Мне вовсе не нужна реклама. — Он повернулся к Диане: — Мне кажется, вы хотели задать вопрос относительно вашего теперешнего положения, миссис Кейси?
   Диана не была уверена, что хочет получить ответ на свой вопрос. А вдруг он скажет, что они могут получить длительные сроки заключения? Что, если полиция уже ищет их, чтобы арестовать?
   — Как вы думаете, — с трудом выговорила она, — нас можно обвинить в заговоре?
   Гасси застонала, но адвокат не обратил на нее внимания, продолжая смотреть на Диану.
   — Очень в этом сомневаюсь. Хелен в своем письме ясно дала понять, что вы не имеете никакого отношения к самому убийству. Вы узнали о преступлении только после его совершения, так что оснований для обвинения в заговоре нет.
   — Но мы помогли Бренде избавиться от тела, — сказала Рейчел. — И мы лгали полиции.
   Хэлворсен взял в руки серебряный нож для разрезания бумаги и провел большим пальцем по тупому лезвию.
   — Вы должны иметь в виду, что я не слишком хорошо разбираюсь в законах штата Массачусетс, так что могу позволить себе только общие рассуждения. Но, с моей точки зрения, вас можно обвинить только в препятствии правосудию.
   — Бог мой! — воскликнула Гасси. — Препятствие правосудию — уголовное преступление. Нас посадят в тюрьму!
   — Очень маловероятно, миссис Чандлер, — сказал адвокат. — Скорее всего, вам даже не предъявят обвинения. Судьи такие дела не любят. Нет живых свидетелей, а кроме того, как вы уже говорили, у Хелен длинная предыстория психической нестабильности. Любой толковый адвокат сумеет подвергнуть сомнению ее показания и добиться закрытия дела. — Он слегка улыбнулся, увидев выражение облегчения на их лицах. — Если бы вы были закоренелыми преступницами, против вас могло бы быть возбуждено дело. Но ведь вы все примерные граждане. Нет никаких оснований считать, что вы представляете угрозу обществу.