Сударева Инна. Каприз леди Авроры

   Они захватили с собой плащи из теплой овчины, пару ячменных лепешек, фляжку со сладким вином, которое имело замечательное свойство согревать в холодную пору, и незаметно ускользнули от всех тех, кто считал своим долгом быть рядом с ними, чтоб посидеть вдвоем на склоне Оленьего холма и посмотреть на луну и звезды. Как самая обыкновенная влюбленная пара.
   Корт постелил на землю плащ, сложенный вдвое, сел сам, а Аврору принял на колени. Сверху - на плечи - набросил второй плащ, ведь ноябрьские вечера и ночи были по-зимнему холодны.
   Так они и сидели, согревая друг друга, любовались звездным небом и мерцающими огнями огромного лагеря. Снизу, из стана, несся ворох всевозможных звуков: ржали лошади, лаяли собаки, перекрикивались дозорные, кто-то бранился, кто-то смеялся. Но это все не мешало. Наоборот, было необычайно приятно сидеть, почти не двигаясь, вдали от суеты и ощущать себя частью древнего холма и бездонного ночного неба…
   - Не можешь показать, так расскажи, - шепнула девушка и вновь потянула воротник Корта.
   - Не могу я рассказывать про то, в чем сам не разбираюсь, - ответил Шип.
   - За-ну-да, - улыбаясь, выдохнула по слогам Аврора и высунула нос из-под плаща, затихла, замерла, пораженная тем, какими большими, яркими и разноцветными стали звезды.
   - В кого ты веришь, Корт? В каких Богов? - спросила вдруг девушка.
   - В одного.
   - Одного? Разве Бог может быть один? Разве может один всем повелевать: и жизнью, и смертью, и дождями, и ветрами?
   Корт пожал плечами:
   - Один очень сильный Бог все может.
   Аврора на минуту задумалась, потом пробормотала:
   - Наверно, ты прав. Даже один человек многое может сделать, а Бог - и подавно… А как зовут твоего Бога?
   - Отец Разума.
   - У нас такого Бога нет, - вздохнула девушка. - Есть Бог жизни и неба, Бог земли, Бог грома, Бог смерти, Бог воды…
   - Кто из них главный?
   - Мой отец почитал Громового Бога, потому что он - покровитель воинов. А я чаще всего молюсь Небесному Богу жизни. Я ведь женщина. Во мне когда-нибудь появиться новая жизнь, твой ребенок…
   Корт еще крепче обнял ее:
   - Ты замечательная. Замечательная лапа. Это чудо, что я тебя встретил. Самое большое чудо, какое только могло случиться. За него я буду вечно благодарить своего Бога, - и поцеловал девушку в щеку, потом - в губы.
   Аврора ответила на поцелуй, обвила его шею руками, прижалась к парню крепко-крепко, желая целовать еще и еще. Они в миг забыли обо всем, им стало жарко. Так жарко, будто рядом с десяток костров разожгли.
   - Тса! - громко фыркнули рядом, и девушка даже взвизгнула от испуга, а Корт громко выдохнул "о!"
   На них из тьмы смотрели горящие глаза хулигана Или.
   - Лютотьма! Ты что это вытворяешь? Зачем пугаешь?! - зашипела на зверя Аврора и тут же, до трех не считая, вырвала из мерзлой земли большой пук травы и с особым чувством швырнула его в кошака.
   Или прижал голову к лапам и что-то обиженно заворчал.
   В какое другое время девушка была бы рада увидать мохнатую и полосатую морду, которую давненько не встречала, но уж точно - не сейчас.
   - Не сердись на него, - шепнул Авроре Корт, возвращая любимую в свои объятия. - Он вовремя. Мы увлеклись. А этого пока нельзя. Ты в трауре. Мы пока не супруги.
   - Да, конечно, - заворчала императрица, - все эти обычаи. Их надо соблюдать. Вот досада…
   - Конечно, их надо соблюдать, - кивнул Шип. - Ведь, если все на свете разом откажутся соблюдать обычаи, представляешь, какой беспорядок начнется?
   - Наверное, страшный.
   - Точно.
   - Аха, - вставил свое и кошак.
   - Ты еще здесь?! - возмутилась девушка, но уже без прежней злости, скорее - в шутку.
   - Аха, - вновь подал голос Или.
   Корт же засмеялся, а потом указал рукой на большую желтую звезду, очень похожую на золотую монету; она сияла чуть выше горизонта, на востоке, и по яркости не боялась соперничать с луной:
   - Зимний глаз. Сегодня он обещает ясную и сухую погоду и мало снега. Это хорошо для нашей армии - она пойдет по твердым, примороженным дорогам.
   - А когда он обещает снег, он каков?
   - Голубой, как твои глаза…

* * *

   Аврора поддержала предложение лорда Паттеуса и распорядилась отправить вперед, на помощь крепостям в долине Ворс два больших отряда конных воинов, вооруженных копьями и луками. Подумав еще немного, решила, что поедет с ними.
   - Потому что мне надоело тащиться с обозами, - объяснила она генералам.
   - Но тащиться с основным войском и с обозами - безопаснее, - возразил лорд Миркар.
   - Да-да, и ужасно скучно, - топнула ногой леди. - Ну, какое может быть беспокойство? Я же еду не одна. Со мной - несколько тысяч воинов, мой первый рыцарь, моя гвардия. В общем, приказываю вам не отговаривать меня. Ибо я не отговорюсь! - и вновь топнула ногой, уже обряженной в стальной башмак поверх замшевого сапожка.
   - Тебе так не терпится познакомиться с настоящей войной? - чуть позже, навестив Аврору в ее шатре, спросил Корт.
   - Точно! - тряхнула головой девушка, и от этого ее золотистая коса, которую в этот момент заплетала Шенн, растрепалась. - Что бы там ни было, а во мне - кровь моего батюшки, а он загорался, как сухая трава, при одном слове "битва". И я чувствую, - Аврора прижала руку к груди, - вот здесь тоже что-то бурлит. Я не хочу ползти, как черепаха, и дремать в седле. Хочу скакать в бой и поражать врагов! - и она погрозила куда-то на запад кулаком, упрятанным в латную перчатку.
   - Очередной каприз? - поинтересовался молодой человек, опустился на деревянный короб с одеждой и пронзительно посмотрел на девушку.
   Императрица выдержала его взгляд и промолвила, нахмурившись:
   - Я просто желаю как можно скорее попасть в те земли, которые нуждаются в моей защите. Это долг каждого правителя - помогать своим подданным, когда наступают тяжелые времена. Думаю, мое появление воодушевит их на ратные подвиги.
   Корт, обмозговав ее объяснение, кивнул головой:
   - Звучит замечательно. Надеюсь, все сложится так же замечательно.
   - Я в этом уверена! - ответила Аврора. - А если что, ты всех забросаешь светом. Сможешь?
   - Постараюсь, - Шип не мог не улыбнуться. - Я теперь твое секретное оружие?
   - Вроде того, - хихикнула юная правительница.
 
   Утром следующего дня тысяча хорошо вооруженных всадников во главе с Авророй и Кортом галопом понеслась по Желтому тракту, что вел на запад, и где-то через час головной отряд основного войска потерял их из виду.
   - Должен сказать, что так оно будет лучше, - сказал лорд Миркар лорду Паттеусу. - Спокойнее. Согласитесь: государыня много суетится.
   - Соглашусь, - кивнул Паттеус, - но это по молодости. Вспомните-ка себя в ее годы.
   Миркар нахмурил лоб, вспоминая, а, вспомнив, зафыркал в густую бороду:
   - Ну да. От меня, возможно, больше беспокойства было.
   - Вот и я о том же, - хмыкнул Паттеус. - Стыдно признаться, но когда я шел в свой первый бой, меня колотило так, как колотит от болотной лихорадки - копье ходуном в руке ходило. А уж как мой подшлемник и нижняя рубаха взмокли - выжимать можно было!
   - А подштанники? Неужто сухими остались? - захохотал Миркар.
   - Про них ничего не скажу. Ибо не помню, - смехом на смех ответил лорд Паттеус.

* * *

   - Могу я пойти с тобой? - спросила Аврора, подходя к Корту.
   Молодой человек, удалившись от того места, где их отряды решили сделать привал, стоял теперь на пригорке и со смешанным чувством смотрел вниз - на густые, темные кроны вечнозеленых сосен и елей, что колыхались от ветра. Перед ним расстилался тихий Крапчий край. Он давно стал частью Твердых земель, но до сих пор мало кто отваживался селиться в этих темных лесах. Возможно потому, что люди помнили всякое о загадочном народе Шипов, который раньше владел этим хвойным царством…
   - Если хочешь, то иди, - отозвался молодой человек, но голос его был каким-то тусклым.
   Аврора слегка нахмурилась - на его холодность и напускное безразличие, но затем подошла ближе, взяла руку Шипа в свою и прижала к груди:
   - Я хочу пойти не потому, что мне любопытно. Я просто хочу быть рядом с тобой там, где, возможно, тебе будет тяжело. Понимаешь? Поддержать тебя, утешить, если вдруг…
   - Пойдем. Я все понимаю. Извини. Я слишком долго был один. Мне нужно учиться быть с тобою рядом, - улыбнулся, смягчая лицо, молодой человек. - Только…
   - Кроме меня и тебя там больше никого не будет, - кивнула девушка. - Я прикажу гвардейцам, чтоб ждали нас здесь. Если что, протрубим в рог - мигом примчатся.
   - Спасибо…
 
   Корт остановился под древним раскидистым тисом. Это дерево - Отец Прохлада - когда-то было покровителем его поселка. На праздник Алого Шиповника юноши и девушки приносили большие венки из трав и цветов и развешивали их на ветвях старого дерева, а потом под игру гусляров и свирельщиков водили хороводы вокруг Прохлады. Никого уже не осталось из тех веселых хороводов. А тис до сих пор жил, дарил свою тень окрестностям…
   Корт боялся вздохнуть. Его память, его новые способности жестоко шутили с ним теперь. Он видел все так, как оно было здесь, на этой одичавшей поляне, пятнадцать лет назад. И ныло в груди, остро, больно, каким бы закаменевшим он себя ни считал…
   Там когда-то вилась дорожка. Мимо ивового плетня, к роднику-журчалке. По дорожке бегали босиком шустрые детишки. По ней он сам бегал…
   А вон там, на высоком крыльце из звонкой сосны (он ведь так хорошо помнит, как отзывались широкие ступени его быстрым ногам) стояла матушка в белой сорочке и сером сарафане. Рукава закатаны, на румяном лице - улыбка. Она звала его ужинать. Какой у нее был голос! Нежный, переливчатый. Она любила петь вечерами: садилась прясть пряжу у окошка и напевала что-то про золотое солнце и про шаловливый ветер. А когда Корт был совсем маленьким и носил длинные волосы, убранные в косу, она пела ему колыбельные про мурчащих кошек и вороватых мышек…
   И сейчас она звала его домой, глядя зелеными ясными глазами в его глаза. Махала правой рукой, а в левой держала корзину, полную ярко-красного редиса…
   Корт сделал первый шаг к погибшему отчему дому. И тут же обрушились на него звуки прошлого: заливистый хохот детей, низкое мычание коровы, хриплый лай собаки, звонкое, наглое пение петуха и жалобный скрип колес телеги, на которой отец ездил в пущу за дровами. А он ездил вместе с отцом…
   Образы… образы… они были повсюду. Одни - яркие, другие - тусклые, одни - четкие, другие - размытые. Их вид зависел от того, насколько сильно врезались они в память Корта.
   Он видел крыльцо! Он ступил на него. Наклонился, чтоб пройти в горницу, потому что так полагалось - кланяться при входе в родной дом, даривший тепло и уют.
   Горница… Просторная, светлая, сияющая, пахнущая укропом. Тихий смех матушки. Она там, где печь. Несет румяные пироги к столу, на белую скатерть, вышитую красными нитями. Эти узоры - петушки, коровки, зигзаги, волны…
   Корт зажмурился, сжал покрепче кулаки. От того, что в нос ударил запах этих самых пирогов, стало больно до такой степени, что выть захотелось. Но он знал: худшее впереди.
   Впереди его ждал его собственный дом. Тот самый, что он выстроил для себя и для Бии. За тем пригорком…
   - Здесь? Да? - раздался шепот, и Корт не сразу сообразил, что это - голос Авроры.
   Он открыл глаза. Ответил:
   - Да. Это здесь, - и вновь закрыл глаза, пройдя вперед.
   Его порог. Его крыльцо. Дверь в его дом. Корт зайдет - и чуть скрипнет нижняя петля. И из-за этого звука в доме будут знать, что он пришел. Ему навстречу выбежит, звонко шлепая босыми розовыми ножками, Лилея, маленькая, глазастая растрепа в невесомой рубашонке из белоперой травы. И будет кричать нежным птичьим голоском "Папа! Папа!" А он подхватит ее, теплую, мягкую, полную бурлящей радости, и прижмет к себе. И почувствует, какая она тонкая, нежная, слабая. Но ее ручки удивительно крепко обхватят его шею, упругая щека прижмется к его щеке и мягкие губы, пахнущие молоком и медом, прошепчут ему в ухо: "Привет, папка!"…
   Аврора с благоговейным ужасом видела, как Корт обхватил сам себя руками, сгорбился. Так, будто что-то взял на руки и прижал к себе. И как исказилось его лицо в странной вымученной улыбке.
   "Он все видит. Он всех видит", - яркой искрой пронеслось в голове Авроры, и девушка сделала шаг назад. Для нее тамне было места…
   Там была Бия. И Корт ее видел. Улыбался ей. Он протянул руку и переплел свои пальцы с ее тонкими и полупрозрачными пальцами, притянул Бию к себе и обнял, чувствуя, как пахнут чабрецом ее мягкие волосы, как приветливо для него ее изящное тело…
   А потом открыл глаза, чтоб увидеть: все воспоминания, видения опадают в высокую, шелковистую траву, как увядшие листья со старых корявых яблонь и вишен. Нежная Бия, теплая Лилея выскользнули из его рук, рассыпались на безумное количество искр. И искры эти погасли, все-все, одна за другой. Прошлое, прилетевшее с ветром, полным знакомых запахов, так же быстро унеслось куда-то в небо, темнеющее от крадущихся дождевых облаков. Унеслось, словно пух с одуванчиков…
   И Корт закрыл лицо руками. Не потому, что решил заплакать. Он захотел тьмы. Абсолютной, непроницаемой. Хотя бы на мгновение. Для того чтоб загасить полыхнувшую в груди и голове боль. Разве она исчезла? Разве исчезнет когда-нибудь? Никогда. Ведь он никогда ничего не забывает. Так и счастье свое, в светлом доме, с Бией и Лилеей не забудет. До конца дней своих…
   Аврора окаменела. Что-либо говорить или делать в этот миг она не смела…
   Молодой человек вдруг дернулся, обернулся к ней - глаза его горели хищными огнями. Неуловимым движением он выхватил рубцы из заплечных ножен и прыгнул к девушке. Та от неожиданности прянула назад, оступилась, упала на бок…

* * *

   Корт махнул левым мечом - обломки стрелы, что летела в Аврору, упали на землю.
   - Труби тревогу, - сказал Шип девушке и точными короткими ударами отбил еще две стрелы - только щепки полетели, а потом кинулся в бой с выскочившими на поляну пафарийцами.
   Их было шестеро, но через мгновение осталось лишь трое - двух первых Корт свалил на землю двумя же точными ударами своих сияющих мечей.
   Пока Аврора подносила рог к губам, третий из вражеских разведчиков благодаря Шипу лишился правой руки и, заорав, покатился по заиндевевшей траве, оставляя кровавый след.
   Трое последних благоразумно и прытко вернулись в те заросли, из которых выпрыгнули, чтоб напасть на Аврору и Корта, и дали стрекача в лес.
   Молодой человек вернул рубцы за спину, выдернул из перевязи два малька и, не теряя ни секунды, кинулся в погоню.
   Оставшаяся в полном одиночестве Аврора наконец-то смогла подуть в рог (у нее на пару минут от волнения дыхание перебилось) и попыталась встать на ноги - не вышло - из них вся сила куда-то девалась. Поэтому, вернув рог за пояс, девушка на четвереньках поползла под древний тис: ей казалось, что это - то безопасное место, где можно спокойно ждать помощи.
   Очень скоро на поляну, звеня и гикая, явились на разгоряченных лошадях гвардейцы. Их капитан спешился, подбежал к Авроре и помог ей встать.
   - Что случилось? Вы не ранены? - принялся спрашивать он.
   - Нет, нет. Просто испугалась, - призналась девушка. - На нас напали. Пафарийцы…
   - Вижу, вижу, - нахмурился капитан, глядя на окровавленные тела, что лежали на подернутой инеем траве. - Вот, выпейте из моей фляжки - полегчает.
   - Это не все. Трое бежали. Корт кинулся за ними, - сказала Аврора, с удовольствием угощаясь сладким и терпким вином. - Туда, - махнула рукой в сторону кустов. Догоните, помогите ему.
   - Обязательно, - кивнул капитан и махнул рукой гвардейцам. - Пятеро - спешились и за мной. Остальным - охранять государыню!…
 
   Корт мчался за беглецами и невольно радовался этой погоне. Давно он не носился по лесу, по родному лесу. Тело слушало быстрые приказы головы так же молниеносно, как мелькали мысли: перелет через поваленное дерево, нырок под поникшую рябину, прыжок над оврагом, зацеп руками за ветку дуба, перелет через огромный валун - и хоп! - Корт свалил ударом обеих ног в плечи одного из убегавших.
   Они покатились по густому мху, ломая сухой ягодный кустарник.
   Теперь выиграет тот, кто первым встанет на ноги.
   Оба оказались ловкими и быстрыми и замерли друг против друга с оружием в руках.
   Корт метнул ножик, целя врагу в шею.
   Пафариец, сверкнув в зверином оскале белыми зубами, пригнулся - стальное жало свистнуло над его головой и исчезло в ветках молодой ирги.
   Шип метнул второй нож, желая разбить противнику колено, но темнокожий враг кувырнулся в сторону и опять спасся, а малек Корта по рукоять ушел в мягкий мох.
   Пафариец, видя, что метатель разоружился, вновь оскалился и, взмахнув своей короткой саблей, кинулся в ближний бой.
   Корт хмыкнул и дернул из ножен рубцы. Той секунды, пока противник несся на него, вполне хватило, чтоб отяжелить руки мечами.
   Их клинки запели, сшибаясь, и от стального звона взвилась откуда-то из зарослей на ближайшую сосну всполошенная птица.
   Шип отбил мощный удар, которым пафариец попытался достать его левое плечо. Отбил и резким вращательным движением меча вывернул руку противника. Тот охнул и разжал пальцы - сабля покинула его ладонь и стремительно улетела туда, куда недавно отправился малек Корта - в заросли ирги.
   Пафариец не успел больше ничего сделать - первый рыцарь императрицы времени не терял. Обезоружив врага, он ударил другим мечом и почти по рукоять вогнал клинок в живот воина, пробив кожаный набрюшник.
   Корт выдернул рубец из тела противника - тот, хватаясь за рану, из которой уже полезли внутренности, упал на колени, хрипя и исходя кровью.
   - Больно? - спросил Корт. - Прости, - и, ступив ближе, одним ударом снес пафарийцу голову.
   Через секунду вновь махнул мечом - чтоб отбить стрелы, летящие из молодого темного ельника в его грудь.

* * *

   Корт отступил на два шага и уперся спиной в тот самый валун, через который недавно перемахнул, чтоб настигнуть беглецов.
   Отступил потому, что из ельника вышли те, кто в него стрелял - около двух десятков пафарийцев, вооруженных луками, короткими копьями, саблями и небольшими овальными щитами.
   Они пока не нападали. Они с интересом рассматривали Корта, понимая, что первым в атаку против такого большого количества врагов он не бросится - будет ждать их выступления.
   Вперед вышел их вожак - высокий плечистый воин, черный, как головешка, большеглазый и большеротый, в черных кожаных доспехах, утяжеленных стальными кольцами на груди и плечах.
   - Со мной попробуй, - ухмыльнулся пафариец, сверкая крупными белыми зубами, и показал Корту свое оружие - большую широкую саблю особой формы - с раздвоенным острием и несколькими кольцами, что крепились на лезвии с тупой стороны.
   Шип напряг руки, ноги, готовясь к нешуточной схватке, и чуть прищурил глаза - ему тут же открылся свет врага - ровное голубоватое сияние. "Не прошибаем, как скала, - мелькнула мысль, - но здесь, - молодой человек увидал пульсирующее зеленоватым огнем пятно на щеке чернокожего великана, - здесь слабое место. - Он плохо защищает голову…"
   Больше поразмышлять не получилось - пафариец с грозным ревом бросился на Корта и обрушил на его голову свой страшный, звенящий кольцами и горящий темно-алым пламенем, клинок.
   Шип не стал отбивать - попросту увернулся, отпрыгнув в сторону. Но противник хоть и был велик и тяжел, а в ловкости не уступал - вывернул руку с саблей и опять рубанул. Снизу вверх, наискось, желая взрезать Корту правое подреберье. Молодой человек успел поймать смертоносную сталь в перекрестье рубцов и спасти свой бок, но от мощного удара парня отбросило в сторону - в колючие заросли терновника.
   Товарищи пафарийца что-то одобрительно закричали, призывая вожака кончать с врагом.
   Тот, зловеще ухмыляясь, уже занес саблю над барахтающимся в кустах Кортом, но тут кто-то с оглушительным девичьим визгом обрушился на пафарийца с древнего валуна и вонзил сталь тонкого и короткого меча ему в шею.
   Вожак, хрипло зарычав, крутнулся вокруг своей оси и рухнул на землю.
   - Чего разлегся? - сквозь зубы прошипела Корту Майя и протянула ему руку. - Подъем! Еще много работы!
   Пафарийцы, увидав смерть своего вожака, гневно заревели и кинулись на Шипов, потрясая саблями и копьями.
   - Но-но! - проорала Майя. - По очереди!
   - Аха! - отозвался, выпрыгивая из-за того же камня, кошак Или.
   Он бросился в атаку, устрашающе рыча на весь лес.
   Тут Корт кое-что вспомнил и встряхнул руками, отправляя в налетающих врагов шары из света. Они ударили двух первых воинов в грудь и вошли в их тела. Пафарийцы запнулись и остановились, изумленно раскрыв глаза. Потом вдруг выронили оружие из рук, схватились за сердце, захрипели и повалились в мох.
   Корт, довольно выкрикнув "ага!", послал в нападающих еще с дюжину световых шаров. Это было так легко делать - сложил по-особому пальцы, чтоб на их концах собралось достаточно пламени, и пульнул в человека. Шары влетали кому - в грудь, кому - в голову. И исправно валили недругов с ног. Майе и Или почти ничего делать не пришлось.
   - Волшба! Волшба! - заорали перепуганные пафарийцы и кинулись прочь от места битвы, с треском ломая по пути мелколесье.
   Или кинулся вдогонку.
   - За ними! - рявкнул Корт и сорвался за кошаком, но через минуту вдруг обнаружил, что ноги его странно ослабли… как и руки… как и все тело.
   Молодой человек упал на колени, уперся руками в землю. Но тут и руки подогнулись в локтях, и он повалился на бок. Голова стала неимоверно тяжелой и ткнулась затылком в душистый мох.
   - Ты что это? - спросила, подбегая, Майя. - Тебя ранили? - принялась ощупывать Корта: плечи, спину, грудь.
   - Я вроде… перестарался… со светом, - прошептал Корт, не имея сил полной грудью вздохнуть. - Как же холодно, - его забила сильная дрожь.
   Тут на поле боя явились, звеня шпорами, доспехами и мечами, запыхавшиеся гвардейцы Авроры.
   - Что? Где? - начал спрашивать капитан.
   - Пафарийцы туда удрали, - показала Майя. - Догоните их. А то шляются по лесу всякие головорезы.
   - А с ним что? - кивнул рыцарь на Корта.
   - Порядок, - отозвался молодой человек, постепенно приходя в себя. - Просто здорово устал: бегал, прыгал, дрался.
   - Понял. Ладно. За мной, ребята! - приказал капитан гвардейцам и кинулся дальше в чащу, доламывая тяжелыми рыцарскими сапогами то из ельника, что не доломали прытко отступившие пафарийцы.

* * *

   Майя отцепила от широкого пояса фляжку, протянула Корту:
   - Хлебни водички.
   - Водички? - переспросил молодой человек, искоса глянув на девушку.
   - Да, водички! - резко ответила рыжая, потом добавила, чуть спокойнее. - Ты бледнее снега. Что это? Болеешь?
   Корт с наслаждением напился. Вода была прохладной и вкусной и сияла теплым золотым светом. Этот свет - Шип почувствовал - разлился в его теле свежими силами. Полегчало, и в голове прояснилось.
   - Родниковая?
   - Конечно, - пожала плечами Майя, присаживаясь рядом с молодым человеком на мох возле камня. - Из того родника, что в нашей священной роще…
   Пока Корт наслаждался водою, девушка прошлась по полю боя и осмотрела пафарийцев - всех тех, кого свалил Шип.
   - Ты их убил, - прошептала она. - Все мертвы. Но как? Ни ран, ни крови. Неужели только из-за того, что ты на них руками махал?
   - Это я в них светом кидался.
   - Это как?
   Теперь молодой человек хмыкнул:
   - Это так, как получалось.
   Майя нахмурилась и надула губы:
   - Не хочешь говорить, ну и не надо. Упрашивать не стану.
   Побурчав, подошла, села рядом у камня, с наслаждением вытянула ноги на мягком мху.
   Корт вернул ей фляжку.
   - Так ты ответь: болеешь? - вновь начала расспросы Майя.
   Шип отрицательно мотнул головой.
   - Чего тогда падаешь в самый ответственный момент?
   Корт пожал плечами, а через минуту сам спросил:
   - А ты здесь откуда?
   Майя сунула руку за пазуху своей теплой стеганой куртки, достала кулек с сушеными сливами, кинула пару ягод себе в рот, предложила лакомство Корту. Молодой человек не отказался.
   - Я тут давно, - жуя, начала рассказывать девушка. - Надоело мне в Лидином гнезде сидеть. Потянуло к родным местам… Твой поселок ведь тоже где-то здесь был?
   - Был.
   - Да, - вздохнула Майя. - Я и матушкину могилу нашла. На Кривой тропе. Помнишь? Ты ее под ивой похоронил. Ива сейчас такая огромная, раскидистая. А на том месте, где мама моя лежит, кусты шиповника выросли. Жаль, я не видела, как он цветет. Осень все-таки…
   - Осень, - эхом отозвался Корт.
   - Да, - опять вздохнула девушка. - А березы в нашей священной роще такие высокие, такие могучие стали. И красивые. Загляденье просто. Я повязала на их ветви алые ленточки. Много-много. Это ведь принесет мне счастье. Так?
   - Так, - кивнул молодой человек.
   - Я себе тут недалече шалаш на вязе соорудила, - продолжала рассказывать Майя. - Знаешь, так хорошо в родном лесу. В кое-то время за последние месяцы я спокойно сплю. На дереве, - она хохотнула, но как-то грустно. - А ведь до этого - перина, кровать необъятная были. Вот скажи - чего ж человеку для счастья надо?
   - Покой в душе, - ответил молодой человек.
   - Правда? - задумалась рыжая. - Наверно, ты прав… Да вишь, недолго тут спокойно было. Откуда эти черные взялись? И вы тут доспехами на всю пущу разгремелись. Я ваши отряды еще вчера заметила. Решила последить пока. За тобой, за белой мышью твоей.
   - Опять? - улыбнулся Корт.
   - А куда от привычки денешься? - усмехнулась Майя и забросила в рот еще пару слив. - Я видела Донна среди ваших рыцарей. Как он там? - спрашивая, постаралась, чтоб голос был безразличным, ленивым, но получилось плохо - в нем дрогнули-таки ноты беспокойства.