Страница:
Но вот выступление началось.
— Я знаю так много того, о чем хотели бы узнать вы, — заявила Сэлли. — Так много! Я читала все ваши книги и доклады. В отпущенные мне сорок пять минут я могла бы представить вам гору информации, достаточной, чтобы сберечь десятки лет вашего труда. Но я не имею права этого делать. А если бы и имела, не стала бы по одной простой причине: все, что я знаю, базируется именно на ваших исследованиях. Каждый хороший ученый — настоящий трудоголик, и все, чего добились мы, представители второго и третьего поколения палеонтологов, основано на ваших работах. Если я расскажу вам о ваших собственных открытиях, потратите вы полжизни на их подтверждение или просто запишете и передадите нам? Боюсь, что тогда мы придем к одному из парадоксов Гриффина — информации, поступившей ниоткуда. А ведь информации, не связанной ни с какими реальными фактами, доверять нельзя. Что же я могу вам предложить? А вот что: не какие-то конкретные знания, а теории, которые смогут придать нужное направление вашей работе. Теории эти, увы, не доказаны, но, возможно, они натолкнут вас на правильные мысли. Что касается титанозавров — они господствовали в период позднего мела и столь сильно доминировали над всеми остальными, что леса в то время представляли собой скопления деревьев, окруженные жующими травоядными…
И ее речь понеслась, лавируя, как рыбка в горной реке, перескакивая с мысли на мысль, с идеи на идею. Эта женщина относилась, похоже, к той породе людей, которым доставляет удовольствие бросить камень в пруд устоявшейся мудрости, чтобы посмотреть — какая лягушка оттуда выскочит. И почти невозможно было угадать, какие из ее заявлений голословны, а какие подтверждены научными данными. Когда Гертруда заговорила о горах, танцующих под музыку зауроподов, Лейстер решил, что это всего лишь метафора. Однако, услышав, что хищные ящеры специально выращивали цератопсов, чтобы затем съесть, Ричард уже не знал, чему верить. Чепуху, которую докладчица несла о птицах, он просто пропустил мимо ушей.
Но Сэлли определенно сумела захватить его внимание, и, когда ее выступление подошло к концу, Лейстеру показалось, что это случилось слишком скоро.
— И если я больше ничего не могу вам сообщить, — заявила она, — я по крайней мере могу заверить, что ваша работа исключительно важна — или будет важна. Сэр Исаак Ньютон сказал: «Если я мог видеть дальше остальных, то это потому, что стоял на плечах гигантов». И сегодня у меня есть редчайшая возможность стоять на плечах гигантов в их присутствии. И еще более редкая возможность поблагодарить их. Спасибо. Спасибо за все, что вы сделаете.
Гертруду проводили бурными аплодисментами. На обсуждение она не осталась.
Кеделла наклонилась к уху Лейстера и иронически шепнула: «Я только что поняла, кем хочу стать, когда вырасту».
Остаток дня прошел в головокружительной, но приятной спешке. Подхватываемый волнами и потоками спешащих коллег Ричард носился туда-сюда, стремясь успеть как можно больше. Заседания шли одновременно в трех залах, и каждый доклад, который Лейстер хотел услышать, пересекался как минимум еще с одним, не менее интересным. К пяти часам голова гудела как пчелиный улей. Ричард выполз в холл, высматривая, с кем бы ему пообедать. Метцгеры или, может быть, Том Холтц. Но вестибюль оказался полон полиции и охранников.
Арестовали Метцгеров.
Кеделла прошла мимо собравшихся с высоко поднятым подбородком, глаза ее горели презрительным огнем. Билл, напротив, походил на сдувшийся воздушный шарик: маленький человечек в слишком большом для него костюме. Толпы встревоженных ученых стояли в дверях и провожали взглядом пару, уводимую полицейскими.
— Простите сэр, сюда нельзя, — произнес молодой полисмен, когда Лейстер попытался двинуться к своим друзьям. Чья-то рука предостерегающе взяла его за плечо. Обернувшись, он увидел Монка.
— Что стряслось?
— Попытка передать письмо. Женщину в буквальном смысле поймали за руку. Пыталась просунуть письмо в щель почтового ящика, пока муж изображал сердечный приступ. Грустная история.
Около упомянутого ящика, медного, вмонтированного в стойку для портье, суетился менеджер, пытаясь открыть его под надзором двух агентов ФБР и представителя почтового ведомства.
— Я ухитрился поговорить с одним из людей Гриффина. Представляешь, еще неделю назад этот человек получил подробное описание готовящегося преступления! Хитрость в том, что сегодня Гриффин соберет все рапорты об аресте, составит на их основании бумагу и перешлет ее своим людям на неделю в прошлое. Довольно остроумно, не находишь?
— Я абсолютно ничего не понимаю. Они казались такими приличными людьми. Не могу представить, что их толкнуло на это.
— Так поэтому я и сказал, что история грустная. У матери Кеделлы тяжелая форма шизофрении. Через семь-восемь лет она совершит самоубийство. Всего за неделю до того, как будет изобретено новое лекарство. Вот они и купили несколько таблеток, узнав, что отправятся в прошлое, положили в конверт вместе с письмом к молодой Кеделле и… Ты сам видел, что случилось потом.
Лейстер пристально посмотрел на Монка.
— Когда ты это все успел выяснить?
— Так я же здесь не впервые. А людям рот не заткнешь, я тебе уже говорил.
— Сукин сын! Ты знал, что их арестуют, и даже не попытался предупредить!
— Эй, полегче! Ты же знаешь, я не имел права. Это могло привести к возникновению парадокса.
— Надо было только намекнуть! Подойти к Биллу и шепнуть на ухо: «Гриффин знает о ваших планах».
— Прелестно! И что дальше? Я бы остановил их, а вместе с ними и весь чертов проект! Ты и в самом деле хочешь этого? Прости, не верю!
Лейстер резко повернулся и почти бегом кинулся в бар.
Взяв кружку пива, Ричард уселся в самом дальнем углу, размышляя о Метцгерах, Монке и о своей собственной роли во всей этой истории. Чтобы отогнать тоскливые мысли, Лейстер достал ручку и начал царапать на салфетке: «Пылающая Женщина. Хищники. Мел. Смерть».
Кто-то скользнул на сиденье напротив.
Ричард поднял глаза и узнал Гертруду Сэлли. Несмотря на солидную разницу в возрасте — около двух десятков лет, — Лейстер не мог не отметить, как потрясающе она выглядит. Темнота, несомненно, играла ей на руку.
— Держу пари, вы придумываете заглавие для вашей книги.
— Как вы догадались?
Глаза Гертруды чуть светились, взгляд был пронзителен, как у сокола. Удивительные глаза, ничем не выдававшие спрятанного за ними блистательного интеллекта.
— Я знаю о вас довольно много, но откуда — мне не разрешено рассказывать.
Слова «не разрешено» прозвучали подчеркнуто иронично, с намеком на то, как мало власти имеют над ней эти глупые правила.
— Так же, как и о том, кто мы — или кем будем — друг для друга…
— И кем же?
Маленький серебристый полумесяц мелькнул в углу ее рта и увял вместе с хищной улыбкой.
— Через неделю вы отправитесь в прошлое. Я вам искренне завидую. Впервые увидеть, почувствовать, что окружающее так ново, так необычно!
— Это… — Слова давались ему с трудом. — Это действительно так прекрасно, как кажется отсюда?
— Ода.
Сэлли на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, они вновь замерцали таинственным блеском.
— Воздух гуще, зелень зеленее и звезд в ночи столько, что захватывает дух. Мезозой просто переполнен жизнью. Вы не представляете, каким унылым и истощенным покажется наше время, когда вернетесь. Самые буйные джунгли — ничто по сравнению с тамошними лесами. Даже сравнивать нельзя. Протяните руку.
Ричард повиновался.
— Собственными глазами я видела рождение плезиозавра. Он лежал на отмели, а я гладила его вот этой рукой. — Она легонько провела пальцами по рукаву Лейстера. — Хотите — можете потрогать.
Полушутя он провел кончиками пальцев по ее ладони. Сэлли сжала их, и ее колено под столом коснулось его ноги. В первый момент это показалось Лейстеру случайностью.
— И лицо.
Он дотронулся до ее щеки. Кожа была нежной и упругой, как у юной девушки. Гертруда подняла подбородок и по-кошачьи потерлась о его ладонь. Лейстер почувствовал растущее внутри напряжение. Он хотел эту женщину.
Гертруда усмехнулась. Синхронно двинулись полные губы, тяжелые веки. Лейстер почувствовал исходящее от нее желание, как чувствуют тепло, исходящее от костра. Он пытался отвести взгляд. И не смог этого сделать.
— Так кто же мы друг для друга? Неужели мы…
— Тс-с… — Звук был тихим и ласковым. — Ты всегда задаешь слишком много вопросов, Ричард.
— Но мне не терпится выяснить.
— Так выясни, — сказала она. — Поднимемся в мой номер. Я знаю, что тебе нравится. Знаю, как ласкать тебя. И как сделать счастливым.
Лейстер гадал, насколько серьезно складывались их отношения в то время, которое для нее являлось прошлым, а для него — будущим. Наверное, они — супруги, раз Гертруда поехала сюда, чтобы встретиться с ним. А может, она — его вдова? Ему почему-то захотелось, чтобы они были не просто любовниками.
Подойдя к двери, Сэлли освободила руку, чтобы достать ключ. Лейстер схватил ее за плечи, повернул к себе и поцеловал. Гертруда крепко прижалась к нему, откликаясь, ее язык проник в его рот, тело стало мягким и податливым. Он погладил ее по лицу, серебристому и таинственному, как луна. Она смотрела на него, не отводя глаз.
От этого взгляда у Лейстера перехватило дыхание.
Глубоко вздохнув, Гертруда чуть отодвинулась от него.
— А у меня есть для тебя подарок.
— М-м-м?
— Заглавие для твоей книги. Мне удалось провезти один экземпляр.
С этими словами она отворила дверь.
Заглянув в номер, Лейстер увидел журнальный столик, на краю которого в луче света стояла книга. На обложке красовалось его имя, но ниже книгу перехватывала черная лента, скрывавшая название. И только рассмотрев это, Ричард заметил сидящего за столом мужчину.
Это был Гриффин.
Он выглядел гораздо моложе, чем утром, во время выступления. Затем в холле внезапно материализовались три охранника. Двое из них взяли под руки Гертруду, третий втолкнул Лейстера в комнату и, войдя следом, захлопнул дверь.
— И снова, мистер Лейстер, вы устраиваете полную неразбериху. — Гриффин перевернул книгу и поднялся. — А наводить порядок приходится другим.
Рассерженный голос Сэлли доносился из холла, постепенно удаляясь.
— Что вы собираетесь с ней сделать? — возмущенно спросил Лейстер.
Он шагнул к двери, но серьезный охранник с глазами грустного спаниеля преградил ему путь. Лейстер никогда не умел скандалить и опять повернулся к Гриффину.
— Ничего страшного, — ответил тот. — Лимузин ждет у дверей, чтобы отвезти вашу новую знакомую назад, в Пентагон. Она вернется в свое время, вот и все. Да, еще в ее личном деле появится выговор за попытку пронести в прошлое недозволенную информацию. Но мисс Сэлли не обращает внимания на такие мелочи.
— Вы не имеете права! — Лейстер почувствовал, что дрожит от страха и злости. — Никакого права!
— Да вы, сэр, оказывается, полный идиот! — Гриффин полез в карман пиджака и достал сложенный лист бумаги. — Какая-то женщина вдвое старше вас наговорила вам кучу фальшивых комплиментов, и вы, задрав хвост, понеслись в ее номер! Вы думаете, доктор Сэлли — ваша лучшая подруга? Возможно, просмотрев вот это, вы измените свое мнение.
Развернув лист бумаги, он протянул его Лейстеру.
— Прочтите и зарыдайте.
Это была фотокопия страницы из «Сайнс» [8], датированная апрелем 2032 года. Название гласило: «Переоценка раскопок следов погони на хребте Пылающая Женщина». Под статьей стояла подпись: Г. К. Сэлли.
Не веря своим глазам, Лейстер прочел вступление. Ему показалось, что стены вокруг закачались, в ушах зашумело так, будто весь мир смеялся над ним.
— Эта статья — самая злобная из тех, что появятся после выхода вашей книги. А сейчас написавшая ее дамочка пыталась вас серьезно подставить. Можешь открыть дверь, Джимми.
Лейстер даже не двинулся к выходу.
— Вы отпускаете меня, сделав всего-навсего предупреждение. Почему вы не поступили точно так же с Метцгерами?
— С кем?
— Супружеская пара, совершившая попытку нарушения причинно-следственных связей, — быстро произнес охранник. — Арестованы в 2012-м, осуждены в 2022-м, вышли на свободу в 2030-м.
Гриффин обхватил запястье, опустил глаза.
— Жизнь — несправедливая штука, мистер Лейстер. — Он поднял на собеседника жесткий взгляд. — Мы поступили так, потому что существуют записи о том, что мы сделали именно это. Правила защиты от парадоксов связывают нас столь же крепко, что и вас. А может, и крепче.
3
— Я знаю так много того, о чем хотели бы узнать вы, — заявила Сэлли. — Так много! Я читала все ваши книги и доклады. В отпущенные мне сорок пять минут я могла бы представить вам гору информации, достаточной, чтобы сберечь десятки лет вашего труда. Но я не имею права этого делать. А если бы и имела, не стала бы по одной простой причине: все, что я знаю, базируется именно на ваших исследованиях. Каждый хороший ученый — настоящий трудоголик, и все, чего добились мы, представители второго и третьего поколения палеонтологов, основано на ваших работах. Если я расскажу вам о ваших собственных открытиях, потратите вы полжизни на их подтверждение или просто запишете и передадите нам? Боюсь, что тогда мы придем к одному из парадоксов Гриффина — информации, поступившей ниоткуда. А ведь информации, не связанной ни с какими реальными фактами, доверять нельзя. Что же я могу вам предложить? А вот что: не какие-то конкретные знания, а теории, которые смогут придать нужное направление вашей работе. Теории эти, увы, не доказаны, но, возможно, они натолкнут вас на правильные мысли. Что касается титанозавров — они господствовали в период позднего мела и столь сильно доминировали над всеми остальными, что леса в то время представляли собой скопления деревьев, окруженные жующими травоядными…
И ее речь понеслась, лавируя, как рыбка в горной реке, перескакивая с мысли на мысль, с идеи на идею. Эта женщина относилась, похоже, к той породе людей, которым доставляет удовольствие бросить камень в пруд устоявшейся мудрости, чтобы посмотреть — какая лягушка оттуда выскочит. И почти невозможно было угадать, какие из ее заявлений голословны, а какие подтверждены научными данными. Когда Гертруда заговорила о горах, танцующих под музыку зауроподов, Лейстер решил, что это всего лишь метафора. Однако, услышав, что хищные ящеры специально выращивали цератопсов, чтобы затем съесть, Ричард уже не знал, чему верить. Чепуху, которую докладчица несла о птицах, он просто пропустил мимо ушей.
Но Сэлли определенно сумела захватить его внимание, и, когда ее выступление подошло к концу, Лейстеру показалось, что это случилось слишком скоро.
— И если я больше ничего не могу вам сообщить, — заявила она, — я по крайней мере могу заверить, что ваша работа исключительно важна — или будет важна. Сэр Исаак Ньютон сказал: «Если я мог видеть дальше остальных, то это потому, что стоял на плечах гигантов». И сегодня у меня есть редчайшая возможность стоять на плечах гигантов в их присутствии. И еще более редкая возможность поблагодарить их. Спасибо. Спасибо за все, что вы сделаете.
Гертруду проводили бурными аплодисментами. На обсуждение она не осталась.
Кеделла наклонилась к уху Лейстера и иронически шепнула: «Я только что поняла, кем хочу стать, когда вырасту».
Остаток дня прошел в головокружительной, но приятной спешке. Подхватываемый волнами и потоками спешащих коллег Ричард носился туда-сюда, стремясь успеть как можно больше. Заседания шли одновременно в трех залах, и каждый доклад, который Лейстер хотел услышать, пересекался как минимум еще с одним, не менее интересным. К пяти часам голова гудела как пчелиный улей. Ричард выполз в холл, высматривая, с кем бы ему пообедать. Метцгеры или, может быть, Том Холтц. Но вестибюль оказался полон полиции и охранников.
Арестовали Метцгеров.
Кеделла прошла мимо собравшихся с высоко поднятым подбородком, глаза ее горели презрительным огнем. Билл, напротив, походил на сдувшийся воздушный шарик: маленький человечек в слишком большом для него костюме. Толпы встревоженных ученых стояли в дверях и провожали взглядом пару, уводимую полицейскими.
— Простите сэр, сюда нельзя, — произнес молодой полисмен, когда Лейстер попытался двинуться к своим друзьям. Чья-то рука предостерегающе взяла его за плечо. Обернувшись, он увидел Монка.
— Что стряслось?
— Попытка передать письмо. Женщину в буквальном смысле поймали за руку. Пыталась просунуть письмо в щель почтового ящика, пока муж изображал сердечный приступ. Грустная история.
Около упомянутого ящика, медного, вмонтированного в стойку для портье, суетился менеджер, пытаясь открыть его под надзором двух агентов ФБР и представителя почтового ведомства.
— Я ухитрился поговорить с одним из людей Гриффина. Представляешь, еще неделю назад этот человек получил подробное описание готовящегося преступления! Хитрость в том, что сегодня Гриффин соберет все рапорты об аресте, составит на их основании бумагу и перешлет ее своим людям на неделю в прошлое. Довольно остроумно, не находишь?
— Я абсолютно ничего не понимаю. Они казались такими приличными людьми. Не могу представить, что их толкнуло на это.
— Так поэтому я и сказал, что история грустная. У матери Кеделлы тяжелая форма шизофрении. Через семь-восемь лет она совершит самоубийство. Всего за неделю до того, как будет изобретено новое лекарство. Вот они и купили несколько таблеток, узнав, что отправятся в прошлое, положили в конверт вместе с письмом к молодой Кеделле и… Ты сам видел, что случилось потом.
Лейстер пристально посмотрел на Монка.
— Когда ты это все успел выяснить?
— Так я же здесь не впервые. А людям рот не заткнешь, я тебе уже говорил.
— Сукин сын! Ты знал, что их арестуют, и даже не попытался предупредить!
— Эй, полегче! Ты же знаешь, я не имел права. Это могло привести к возникновению парадокса.
— Надо было только намекнуть! Подойти к Биллу и шепнуть на ухо: «Гриффин знает о ваших планах».
— Прелестно! И что дальше? Я бы остановил их, а вместе с ними и весь чертов проект! Ты и в самом деле хочешь этого? Прости, не верю!
Лейстер резко повернулся и почти бегом кинулся в бар.
Взяв кружку пива, Ричард уселся в самом дальнем углу, размышляя о Метцгерах, Монке и о своей собственной роли во всей этой истории. Чтобы отогнать тоскливые мысли, Лейстер достал ручку и начал царапать на салфетке: «Пылающая Женщина. Хищники. Мел. Смерть».
Кто-то скользнул на сиденье напротив.
Ричард поднял глаза и узнал Гертруду Сэлли. Несмотря на солидную разницу в возрасте — около двух десятков лет, — Лейстер не мог не отметить, как потрясающе она выглядит. Темнота, несомненно, играла ей на руку.
— Держу пари, вы придумываете заглавие для вашей книги.
— Как вы догадались?
Глаза Гертруды чуть светились, взгляд был пронзителен, как у сокола. Удивительные глаза, ничем не выдававшие спрятанного за ними блистательного интеллекта.
— Я знаю о вас довольно много, но откуда — мне не разрешено рассказывать.
Слова «не разрешено» прозвучали подчеркнуто иронично, с намеком на то, как мало власти имеют над ней эти глупые правила.
— Так же, как и о том, кто мы — или кем будем — друг для друга…
— И кем же?
Маленький серебристый полумесяц мелькнул в углу ее рта и увял вместе с хищной улыбкой.
— Через неделю вы отправитесь в прошлое. Я вам искренне завидую. Впервые увидеть, почувствовать, что окружающее так ново, так необычно!
— Это… — Слова давались ему с трудом. — Это действительно так прекрасно, как кажется отсюда?
— Ода.
Сэлли на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, они вновь замерцали таинственным блеском.
— Воздух гуще, зелень зеленее и звезд в ночи столько, что захватывает дух. Мезозой просто переполнен жизнью. Вы не представляете, каким унылым и истощенным покажется наше время, когда вернетесь. Самые буйные джунгли — ничто по сравнению с тамошними лесами. Даже сравнивать нельзя. Протяните руку.
Ричард повиновался.
— Собственными глазами я видела рождение плезиозавра. Он лежал на отмели, а я гладила его вот этой рукой. — Она легонько провела пальцами по рукаву Лейстера. — Хотите — можете потрогать.
Полушутя он провел кончиками пальцев по ее ладони. Сэлли сжала их, и ее колено под столом коснулось его ноги. В первый момент это показалось Лейстеру случайностью.
— И лицо.
Он дотронулся до ее щеки. Кожа была нежной и упругой, как у юной девушки. Гертруда подняла подбородок и по-кошачьи потерлась о его ладонь. Лейстер почувствовал растущее внутри напряжение. Он хотел эту женщину.
Гертруда усмехнулась. Синхронно двинулись полные губы, тяжелые веки. Лейстер почувствовал исходящее от нее желание, как чувствуют тепло, исходящее от костра. Он пытался отвести взгляд. И не смог этого сделать.
— Так кто же мы друг для друга? Неужели мы…
— Тс-с… — Звук был тихим и ласковым. — Ты всегда задаешь слишком много вопросов, Ричард.
— Но мне не терпится выяснить.
— Так выясни, — сказала она. — Поднимемся в мой номер. Я знаю, что тебе нравится. Знаю, как ласкать тебя. И как сделать счастливым.
* * *
Они вышли из бара: пальцы переплетены, тела чуть касаются друг друга. Поднявшись на лифте, двинулись в глубь холла, по направлению к номеру Сэлли. Лейстер шагал точно во сне. Разница в возрасте добавляла ситуации пикантности, и это, как ни странно, ему нравилось. Он не мог назвать себя искателем приключений, так, несколько интрижек во время летних раскопок да кое-какие видеокассеты зимой. Происходящее же казалось чем-то абсолютно новым и невероятно волнующим.Лейстер гадал, насколько серьезно складывались их отношения в то время, которое для нее являлось прошлым, а для него — будущим. Наверное, они — супруги, раз Гертруда поехала сюда, чтобы встретиться с ним. А может, она — его вдова? Ему почему-то захотелось, чтобы они были не просто любовниками.
Подойдя к двери, Сэлли освободила руку, чтобы достать ключ. Лейстер схватил ее за плечи, повернул к себе и поцеловал. Гертруда крепко прижалась к нему, откликаясь, ее язык проник в его рот, тело стало мягким и податливым. Он погладил ее по лицу, серебристому и таинственному, как луна. Она смотрела на него, не отводя глаз.
От этого взгляда у Лейстера перехватило дыхание.
Глубоко вздохнув, Гертруда чуть отодвинулась от него.
— А у меня есть для тебя подарок.
— М-м-м?
— Заглавие для твоей книги. Мне удалось провезти один экземпляр.
С этими словами она отворила дверь.
Заглянув в номер, Лейстер увидел журнальный столик, на краю которого в луче света стояла книга. На обложке красовалось его имя, но ниже книгу перехватывала черная лента, скрывавшая название. И только рассмотрев это, Ричард заметил сидящего за столом мужчину.
Это был Гриффин.
Он выглядел гораздо моложе, чем утром, во время выступления. Затем в холле внезапно материализовались три охранника. Двое из них взяли под руки Гертруду, третий втолкнул Лейстера в комнату и, войдя следом, захлопнул дверь.
— И снова, мистер Лейстер, вы устраиваете полную неразбериху. — Гриффин перевернул книгу и поднялся. — А наводить порядок приходится другим.
Рассерженный голос Сэлли доносился из холла, постепенно удаляясь.
— Что вы собираетесь с ней сделать? — возмущенно спросил Лейстер.
Он шагнул к двери, но серьезный охранник с глазами грустного спаниеля преградил ему путь. Лейстер никогда не умел скандалить и опять повернулся к Гриффину.
— Ничего страшного, — ответил тот. — Лимузин ждет у дверей, чтобы отвезти вашу новую знакомую назад, в Пентагон. Она вернется в свое время, вот и все. Да, еще в ее личном деле появится выговор за попытку пронести в прошлое недозволенную информацию. Но мисс Сэлли не обращает внимания на такие мелочи.
— Вы не имеете права! — Лейстер почувствовал, что дрожит от страха и злости. — Никакого права!
— Да вы, сэр, оказывается, полный идиот! — Гриффин полез в карман пиджака и достал сложенный лист бумаги. — Какая-то женщина вдвое старше вас наговорила вам кучу фальшивых комплиментов, и вы, задрав хвост, понеслись в ее номер! Вы думаете, доктор Сэлли — ваша лучшая подруга? Возможно, просмотрев вот это, вы измените свое мнение.
Развернув лист бумаги, он протянул его Лейстеру.
— Прочтите и зарыдайте.
Это была фотокопия страницы из «Сайнс» [8], датированная апрелем 2032 года. Название гласило: «Переоценка раскопок следов погони на хребте Пылающая Женщина». Под статьей стояла подпись: Г. К. Сэлли.
Не веря своим глазам, Лейстер прочел вступление. Ему показалось, что стены вокруг закачались, в ушах зашумело так, будто весь мир смеялся над ним.
— Эта статья — самая злобная из тех, что появятся после выхода вашей книги. А сейчас написавшая ее дамочка пыталась вас серьезно подставить. Можешь открыть дверь, Джимми.
Лейстер даже не двинулся к выходу.
— Вы отпускаете меня, сделав всего-навсего предупреждение. Почему вы не поступили точно так же с Метцгерами?
— С кем?
— Супружеская пара, совершившая попытку нарушения причинно-следственных связей, — быстро произнес охранник. — Арестованы в 2012-м, осуждены в 2022-м, вышли на свободу в 2030-м.
Гриффин обхватил запястье, опустил глаза.
— Жизнь — несправедливая штука, мистер Лейстер. — Он поднял на собеседника жесткий взгляд. — Мы поступили так, потому что существуют записи о том, что мы сделали именно это. Правила защиты от парадоксов связывают нас столь же крепко, что и вас. А может, и крепче.
3
LAGERSTATTEN
Станция Хиллтоп: мезозойская эра, меловой период, сенонская эпоха, маастрихтский век. 67 млн. лет назад.
Прямо с ознакомительной лекции Гриффин отправился в мезозой. Игра на публику, включающая пожимание рук самому себе, испортила ему настроение, хотелось развеяться. Чтобы избежать хлопот, связанных с заказом путешествия через офис, он перепрыгнул на тридцать лет вперед и, пользуясь своими полномочиями, присоединился к VIP-туру в глубокое прошлое.
Прибыв на место, группа поспешно прошла через туннель и выползла наружу, в густой воздух, под яркое солнце позднего мелового периода.
Здесь динозавры все еще ходили по Земле, хоть время их уже на исходе, а под влиянием мелких морей даже полюса свободны ото льда. И, не считая Тент-Сити, где ночуют исследователи, в этом мире всего тридцать восемь сооружений, применительно к которым можно произнести слова «под крышей».
Он дома.
Его спутниками были в основном крупные капиталисты, перекормленные властью политики и расфуфыренные герои захватнических войн во главе с североамериканским адмиралом в комплекте с шумной женой. Гриффин слился с группой и дал ей нести себя по установленному маршруту. Он умел выглядеть незаметным, когда хотел.
Группу вела девушка-гид, светловолосая и привлекательная, в шортах цвета хаки, льняной блузке и белой ковбойской шляпе. Несколько простовата, но чтобы понять это, нужно внимательно присмотреться. Пара экскурсантов, стараясь, чтобы никто не увидел, с удовольствием посматривала на ее крепкие ягодицы. Гриффин отвлекся от своих мыслей, чтобы послушать лекцию.
— Первое, о чем спрашивают все туристы: «А где же динозавры?»
Девушка ослепительно улыбнулась и вытянула руку:
— А они вокруг! Это… птицы!
Гриффин чувствовал себя измученным, группа туристов казалась ему пестрой поделкой из бамбука, цветной бумаги и струн, снабженной ручкой, при повороте которой плоские фигурки обретали сходство с живыми людьми. Экскурсовод повернула ручку, и конструкция зашевелилась, держа наготове фотоаппараты, но еще не фотографируя.
— Да, птицы — тоже динозавры. Выражаясь научным языком, они произошли от тероподов [9], следовательно, они родственники всем известного тираннозавра-рекса и двоюродные сестры дромеозавра. Даже современные птицы, птицы двадцать первого века, строго говоря, являются динозаврами. Но если вы приглядитесь, вы заметите когтистые крылья и зубастые клювы многих здешних птиц. О, глядите! Птеранодон!
Поворот ручки.
Ладони взлетели к глазам, рты раскрылись, произнося «ох» и «ах», фотоаппараты защелкали. Девушка молча улыбалась, наблюдая за реакцией подопечных, затем сказала:
— Теперь прошу следовать за мной на вершину холма, где находится платформа обозрения.
Они поплелись за ней — вереница успешнодонтов, послушно следующих за юным человечишкозавром, которого самый ничтожный из них мог бы купить и продать с потрохами. Сила организационной структуры приводила к тому, что все туристы покорно выполняли команды гида.
— Но когда же мы увидим настоящих динозавров? — спросил кто-то.
— Сейчас вы сможете понаблюдать за наземными динозаврами через подзорные трубы с вершины башни, — приветливо ответила девушка. — Также будет организовано фотосафари для тех, кто захочет познакомиться с животными поближе.
Станция Хиллтоп располагалась на вершине потухшего вулкана, в воронке, три стороны которой были настолько круты, что не пропускали никого, кроме мошек и москитов, тучами поднимавшихся с окрестных болот каждый вечер на закате. Четвертая сторона плавно спускалась к долине реки, где проходило большинство исследований. С платформы обозрения во все стороны открывался вид до самого горизонта.
— … И если у кого-то есть вопросы, я с удовольствием на них отвечу.
— А как насчет теории эволюции?
Гриффин облокотился о поручень, наслаждаясь легкими дуновениями бриза. В небе парили, тучи птиц, полуптиц и птерозавров. Великая эра первых полетов! Он вглядывался в даль, за реку, окруженную рощами древних сикомор и камедных деревьев, метасеквой и кипарисов. Быстрые ручьи сверкали, как серебро, и, достигая Внутреннего Западного моря, разделялись на тысячи протоков.
— Простите?
— Теория эволюции уже доказана? — Это, разумеется, спросила жена адмирала. — Или она все еще является теорией?
Кто-то попытался сунуть Гриффину бинокль, но он отмахнулся. И без увеличительных приборов Гриффин знал, что кругом динозавры. Анкилозавры, щиплющие листья с кустов на речном берегу, и стада трицератопсов, топчущие цветущие луга. Анатотитаны, мелькающие в столь любимых дромеозаврами тополиных рощах или объедающие саговники и буки.
— Данная теория, — проговорила экскурсовод, — наиболее вероятное на сегодняшний день объяснение происхождения жизни, удовлетворяющее имеющимся фактам и сведениям по этому вопросу. Около двухсот лет она всесторонне обсуждалась, ученые представили беспрецедентное количество подтверждающей ее информации и ни одного доказательства «против». В палеонтологическом сообществе эту теорию принято считать практически доказанной.
— Почему? У вас ведь нет документальных подтверждений превращения одного из этих существ в какое-нибудь другое!
— Это очень хороший вопрос, — сказала девушка, хотя Гриффин мог поклясться, что ее голос звучит нерадостно. — Чтобы ответить на него, я должна объяснить вам значение немецкого слова «lagerstatten». Звучит как абракадабра, верно? Приблизительный перевод — «месторождение».
Тон беседы поменялся, от оживленного щебета девушка перешла к задушевной беседе, которая раздражала Гриффина еще больше.
— До начала путешествий во времени мы в своих исследованиях должны были полагаться на ископаемые останки. Немногие из них сохранились до наших дней, избежав эрозии, и еще меньше их найдено учеными. Но иногда палеонтологи натыкаются на «lagerstatten», невероятно важные, насыщенные богатейшей информацией ископаемые. Они, как мгновенные фотографии, дают нам ясное представление о жизни на Земле в какой-то короткий, строго определенный отрезок времени. Однако находки, подобные, к примеру, Золнхофенскому известняку, где в шахтах обнаружили огромное количество останков древних птиц, случаются крайне редко, поэтому от нас все еще скрыты довольно продолжительные периоды.
— Но ведь не теперь, когда мы открыли путешествия во времени, — настаивала жена адмирала.
— Это только кажется. Дело в том, что станций, подобных этой, всего-навсего десяток или около того. И разбросаны они во временном промежутке в 175 миллионов мезозойских лет. Вот и выходит, что такие станции сами по себе «lagerstatten» — богатейшие источники знаний, отделенные друг от друга огромными пропастями времени. К сожалению, мы никогда не заполним все белые пятна, как бы ни старались.
— Значит, она никогда не будет доказана, — пробормотала себе под нос жена адмирала.
— До конца, видимо, нет. Но у нас хорошие новости! Один из проектов предполагает короткие вылазки в прошлое между станциями, примерно раз в сотню тысяч лет. Во время вылазок мы будем наблюдать отдельно отобранные нами двадцать — тридцать видов. Знаете, как фотографируют раз в минуту розовый бутон, а на ускоренной записи видно, как он распускается? Я думаю, этого будет достаточно, чтобы убедить даже самых закоренелых скептиков. Конечно, это огромная работа, и результатов придется подождать.
Она вновь расцвела улыбкой.
— Еще вопросы? Нет? Тогда пройдемте…
Экскурсовод скорее всего была практиканткой-старшекурсницей. Подумав, Гриффин решил выяснить ее имя и просмотреть документы. Девочка явно имела способности к заговариванию зубов. С этого момента она незаметно для себя начнет принимать все большее и большее участие в подобного рода работе. В итоге к моменту выпуска бывшей студентке предложат деятельность в сфере, имеющей мало общего с палеобиологией. Гриффин знал, как это бывает. Когда-то то же самое случилось и с ним.
Платформа вокруг быстро опустела. Гриффин подставил лицо ветру и закрыл глаза. Прибыв сюда, он намеревался позаимствовать на станции лендровер и поехать на запад, в сторону холмов затерянной экспедиции и дальше — в горы. А можно полететь в Берингию [10], а оттуда — на север. Или взять лодку и поплыть к морю Тетис [11]. Неплохо понырять среди рифов, половить моллюсков. Месяцы неиспользованных отпусков, в которые стоило бы погрузиться, как в океан.
Не двигаясь, он стоял на вершине, вдыхая сладковатый аромат цветущих кустарников и болотных растений, приносимый сюда легким восточным ветром. Вдруг Гриффин ощутил, что кто-то подошел и остановился рядом. Он открыл глаза. Это был Джимми Бойли, понурый и заспанный.
— С возвращением, сэр.
— Джимми, — вместо приветствия произнес Гриффин. — С каких это пор креационисты [12] допускаются в наши VIP-туры?
— Это просто любопытная тетка, сэр. Знаете, из тех, что ходят в церковь по воскресеньям, слепо верят своему священнику и будут шокированы, скажи вы им, что он всего-навсего бестолковый онанист, который и член-то свой еле-еле обеими руками находит. Она безопасна.
— Безопасна?
— Да, сэр.
— А вот я не считаю, что она безопасна. Людям свойственно пропагандировать свои взгляды, и они разрастаются, как метастазы. Позвольте опухоли вырасти здесь, и вы обнаружите се в сотне других мест, все факты будут искажены, и вы уже ничего не сможете сделать.
Джимми молчал.
— А самое неприятное, что ни один из этой толпы высокопоставленных идиотов, решения которых мы обязаны исполнять, не думал, что ее вопросы, мягко скажем, странноваты. Стояли здесь, кивали, улыбались, как будто это совершенно нормально — сомневаться в теории эволюции, будучи со всех сторон окруженным динозаврами!
— Так они же из 2040 года, сэр. Сами знаете, что это такое.
Гриффин поглядел на запад. Горы, подумал он. Точно горы. Наверняка там водятся зверюги, которых никто не видел, даже работники станции. Животные гор пока не изучены, после этой поездки он мог бы выпустить парочку работ. А еще взял бы с собой удочку и половил рыбу. Замечательно. В конце концов молчание Джимми стало слишком красноречивым, чтобы и дальше его игнорировать.
— Ладно, — произнес Гриффин. — В чем дело? Почему ты меня ждал?
— Здесь был Старикан.
— О господи.
По опыту Гриффин знал, что визиты Старикана не сулили ничего хорошего. Кризис 2090-х. Воспоминание из далекого будущего. Неприятное и неизменное.
— Что стряслось на этот раз?
— Он сказал, что вы собираетесь сюда и что мы должны вам кое-что показать.
Они стояли в единственном конференц-зале в здешнем мире, разглядывая деревянный ящик, лежащий на длинном столе. Их было пятеро: Гриффин, Джимми, охранники Молли Герхард и Том Наварро и Эми Чо, академик, которую держали здесь специально для таких случаев.
Прямо с ознакомительной лекции Гриффин отправился в мезозой. Игра на публику, включающая пожимание рук самому себе, испортила ему настроение, хотелось развеяться. Чтобы избежать хлопот, связанных с заказом путешествия через офис, он перепрыгнул на тридцать лет вперед и, пользуясь своими полномочиями, присоединился к VIP-туру в глубокое прошлое.
Прибыв на место, группа поспешно прошла через туннель и выползла наружу, в густой воздух, под яркое солнце позднего мелового периода.
Здесь динозавры все еще ходили по Земле, хоть время их уже на исходе, а под влиянием мелких морей даже полюса свободны ото льда. И, не считая Тент-Сити, где ночуют исследователи, в этом мире всего тридцать восемь сооружений, применительно к которым можно произнести слова «под крышей».
Он дома.
Его спутниками были в основном крупные капиталисты, перекормленные властью политики и расфуфыренные герои захватнических войн во главе с североамериканским адмиралом в комплекте с шумной женой. Гриффин слился с группой и дал ей нести себя по установленному маршруту. Он умел выглядеть незаметным, когда хотел.
Группу вела девушка-гид, светловолосая и привлекательная, в шортах цвета хаки, льняной блузке и белой ковбойской шляпе. Несколько простовата, но чтобы понять это, нужно внимательно присмотреться. Пара экскурсантов, стараясь, чтобы никто не увидел, с удовольствием посматривала на ее крепкие ягодицы. Гриффин отвлекся от своих мыслей, чтобы послушать лекцию.
— Первое, о чем спрашивают все туристы: «А где же динозавры?»
Девушка ослепительно улыбнулась и вытянула руку:
— А они вокруг! Это… птицы!
Гриффин чувствовал себя измученным, группа туристов казалась ему пестрой поделкой из бамбука, цветной бумаги и струн, снабженной ручкой, при повороте которой плоские фигурки обретали сходство с живыми людьми. Экскурсовод повернула ручку, и конструкция зашевелилась, держа наготове фотоаппараты, но еще не фотографируя.
— Да, птицы — тоже динозавры. Выражаясь научным языком, они произошли от тероподов [9], следовательно, они родственники всем известного тираннозавра-рекса и двоюродные сестры дромеозавра. Даже современные птицы, птицы двадцать первого века, строго говоря, являются динозаврами. Но если вы приглядитесь, вы заметите когтистые крылья и зубастые клювы многих здешних птиц. О, глядите! Птеранодон!
Поворот ручки.
Ладони взлетели к глазам, рты раскрылись, произнося «ох» и «ах», фотоаппараты защелкали. Девушка молча улыбалась, наблюдая за реакцией подопечных, затем сказала:
— Теперь прошу следовать за мной на вершину холма, где находится платформа обозрения.
Они поплелись за ней — вереница успешнодонтов, послушно следующих за юным человечишкозавром, которого самый ничтожный из них мог бы купить и продать с потрохами. Сила организационной структуры приводила к тому, что все туристы покорно выполняли команды гида.
— Но когда же мы увидим настоящих динозавров? — спросил кто-то.
— Сейчас вы сможете понаблюдать за наземными динозаврами через подзорные трубы с вершины башни, — приветливо ответила девушка. — Также будет организовано фотосафари для тех, кто захочет познакомиться с животными поближе.
Станция Хиллтоп располагалась на вершине потухшего вулкана, в воронке, три стороны которой были настолько круты, что не пропускали никого, кроме мошек и москитов, тучами поднимавшихся с окрестных болот каждый вечер на закате. Четвертая сторона плавно спускалась к долине реки, где проходило большинство исследований. С платформы обозрения во все стороны открывался вид до самого горизонта.
— … И если у кого-то есть вопросы, я с удовольствием на них отвечу.
— А как насчет теории эволюции?
Гриффин облокотился о поручень, наслаждаясь легкими дуновениями бриза. В небе парили, тучи птиц, полуптиц и птерозавров. Великая эра первых полетов! Он вглядывался в даль, за реку, окруженную рощами древних сикомор и камедных деревьев, метасеквой и кипарисов. Быстрые ручьи сверкали, как серебро, и, достигая Внутреннего Западного моря, разделялись на тысячи протоков.
— Простите?
— Теория эволюции уже доказана? — Это, разумеется, спросила жена адмирала. — Или она все еще является теорией?
Кто-то попытался сунуть Гриффину бинокль, но он отмахнулся. И без увеличительных приборов Гриффин знал, что кругом динозавры. Анкилозавры, щиплющие листья с кустов на речном берегу, и стада трицератопсов, топчущие цветущие луга. Анатотитаны, мелькающие в столь любимых дромеозаврами тополиных рощах или объедающие саговники и буки.
— Данная теория, — проговорила экскурсовод, — наиболее вероятное на сегодняшний день объяснение происхождения жизни, удовлетворяющее имеющимся фактам и сведениям по этому вопросу. Около двухсот лет она всесторонне обсуждалась, ученые представили беспрецедентное количество подтверждающей ее информации и ни одного доказательства «против». В палеонтологическом сообществе эту теорию принято считать практически доказанной.
— Почему? У вас ведь нет документальных подтверждений превращения одного из этих существ в какое-нибудь другое!
— Это очень хороший вопрос, — сказала девушка, хотя Гриффин мог поклясться, что ее голос звучит нерадостно. — Чтобы ответить на него, я должна объяснить вам значение немецкого слова «lagerstatten». Звучит как абракадабра, верно? Приблизительный перевод — «месторождение».
Тон беседы поменялся, от оживленного щебета девушка перешла к задушевной беседе, которая раздражала Гриффина еще больше.
— До начала путешествий во времени мы в своих исследованиях должны были полагаться на ископаемые останки. Немногие из них сохранились до наших дней, избежав эрозии, и еще меньше их найдено учеными. Но иногда палеонтологи натыкаются на «lagerstatten», невероятно важные, насыщенные богатейшей информацией ископаемые. Они, как мгновенные фотографии, дают нам ясное представление о жизни на Земле в какой-то короткий, строго определенный отрезок времени. Однако находки, подобные, к примеру, Золнхофенскому известняку, где в шахтах обнаружили огромное количество останков древних птиц, случаются крайне редко, поэтому от нас все еще скрыты довольно продолжительные периоды.
— Но ведь не теперь, когда мы открыли путешествия во времени, — настаивала жена адмирала.
— Это только кажется. Дело в том, что станций, подобных этой, всего-навсего десяток или около того. И разбросаны они во временном промежутке в 175 миллионов мезозойских лет. Вот и выходит, что такие станции сами по себе «lagerstatten» — богатейшие источники знаний, отделенные друг от друга огромными пропастями времени. К сожалению, мы никогда не заполним все белые пятна, как бы ни старались.
— Значит, она никогда не будет доказана, — пробормотала себе под нос жена адмирала.
— До конца, видимо, нет. Но у нас хорошие новости! Один из проектов предполагает короткие вылазки в прошлое между станциями, примерно раз в сотню тысяч лет. Во время вылазок мы будем наблюдать отдельно отобранные нами двадцать — тридцать видов. Знаете, как фотографируют раз в минуту розовый бутон, а на ускоренной записи видно, как он распускается? Я думаю, этого будет достаточно, чтобы убедить даже самых закоренелых скептиков. Конечно, это огромная работа, и результатов придется подождать.
Она вновь расцвела улыбкой.
— Еще вопросы? Нет? Тогда пройдемте…
Экскурсовод скорее всего была практиканткой-старшекурсницей. Подумав, Гриффин решил выяснить ее имя и просмотреть документы. Девочка явно имела способности к заговариванию зубов. С этого момента она незаметно для себя начнет принимать все большее и большее участие в подобного рода работе. В итоге к моменту выпуска бывшей студентке предложат деятельность в сфере, имеющей мало общего с палеобиологией. Гриффин знал, как это бывает. Когда-то то же самое случилось и с ним.
Платформа вокруг быстро опустела. Гриффин подставил лицо ветру и закрыл глаза. Прибыв сюда, он намеревался позаимствовать на станции лендровер и поехать на запад, в сторону холмов затерянной экспедиции и дальше — в горы. А можно полететь в Берингию [10], а оттуда — на север. Или взять лодку и поплыть к морю Тетис [11]. Неплохо понырять среди рифов, половить моллюсков. Месяцы неиспользованных отпусков, в которые стоило бы погрузиться, как в океан.
Не двигаясь, он стоял на вершине, вдыхая сладковатый аромат цветущих кустарников и болотных растений, приносимый сюда легким восточным ветром. Вдруг Гриффин ощутил, что кто-то подошел и остановился рядом. Он открыл глаза. Это был Джимми Бойли, понурый и заспанный.
— С возвращением, сэр.
— Джимми, — вместо приветствия произнес Гриффин. — С каких это пор креационисты [12] допускаются в наши VIP-туры?
— Это просто любопытная тетка, сэр. Знаете, из тех, что ходят в церковь по воскресеньям, слепо верят своему священнику и будут шокированы, скажи вы им, что он всего-навсего бестолковый онанист, который и член-то свой еле-еле обеими руками находит. Она безопасна.
— Безопасна?
— Да, сэр.
— А вот я не считаю, что она безопасна. Людям свойственно пропагандировать свои взгляды, и они разрастаются, как метастазы. Позвольте опухоли вырасти здесь, и вы обнаружите се в сотне других мест, все факты будут искажены, и вы уже ничего не сможете сделать.
Джимми молчал.
— А самое неприятное, что ни один из этой толпы высокопоставленных идиотов, решения которых мы обязаны исполнять, не думал, что ее вопросы, мягко скажем, странноваты. Стояли здесь, кивали, улыбались, как будто это совершенно нормально — сомневаться в теории эволюции, будучи со всех сторон окруженным динозаврами!
— Так они же из 2040 года, сэр. Сами знаете, что это такое.
Гриффин поглядел на запад. Горы, подумал он. Точно горы. Наверняка там водятся зверюги, которых никто не видел, даже работники станции. Животные гор пока не изучены, после этой поездки он мог бы выпустить парочку работ. А еще взял бы с собой удочку и половил рыбу. Замечательно. В конце концов молчание Джимми стало слишком красноречивым, чтобы и дальше его игнорировать.
— Ладно, — произнес Гриффин. — В чем дело? Почему ты меня ждал?
— Здесь был Старикан.
— О господи.
По опыту Гриффин знал, что визиты Старикана не сулили ничего хорошего. Кризис 2090-х. Воспоминание из далекого будущего. Неприятное и неизменное.
— Что стряслось на этот раз?
— Он сказал, что вы собираетесь сюда и что мы должны вам кое-что показать.
Они стояли в единственном конференц-зале в здешнем мире, разглядывая деревянный ящик, лежащий на длинном столе. Их было пятеро: Гриффин, Джимми, охранники Молли Герхард и Том Наварро и Эми Чо, академик, которую держали здесь специально для таких случаев.