Стелла тут же сотворила два легких арбалета, в каждом из которых было приготовлено для стрельбы по пять стрел.
– Нажимать здесь! – показала она, вручая им оружие. – Лучше с близкого расстояния. Не попадите в своих.
И наша великолепная пятерка побежала ко дворцу. Там нас уже ждали. Легионеры, человек тридцать, полукругом встали шит к щиту и загородили проход. Только пользы им это не принесло. Стелла с разбегу просто перепрыгнула их, и оказавшись в тылу противника тут же расстроила всю его оборону. А тут и мы с Геркулесом налетели на них словно два разъяренных коршуна на стаю кур, и наши мечи засверкали в воздухе.
Римляне дрогнули, а когда десять из них оказались на полу, оглушенные или покалеченные, побежали.
Наташа и Диоген бегали со своими арбалетами и больше мешали, чем помогали. Нам приходилось следить еще и за ними, чтобы не дай бог с ними что-то случилось. К счастью обошлось. Наташа умудрилась даже всадить стрелу в зад одному из убегающих солдат, и тот заорал, как резанный.
– У тебя всегда лучше всего получаются уколы, – похвалил я ее.
Геркулес уже тащил двоих пленников. Один был простой легионер, другой центурион, правда в этот раз совсем не было усов.
– Где Святые братья? – спросил я, приставив к горлу центуриона лезвие меча. – Куда их повели?
– Не скажу, – прохрипел тот. Он был задушен ремнем от собственного шлема и поэтому говорил с трудом.
– Героя из себя строишь? – хмыкнул я.
– Да! Можете меня пытать.
– Пытать? Тебе этого так хочется? Будь по твоему!
Не думайте, что я такой кровожадный. Просто другого выхода не было. Времени, кстати тоже. Я сделал знак Стелле. Она подошла к центуриону и пальцем надавила ему на какую-то точку за ухом. Тот задергался, как чертик на резиновом шнурке, забил кривыми ногами и заверещал:
– Ой, больно! Мамочка! Все скажу, все скажу, только не мучайте меня так, люди добрые.
– Говори!
– Наместник приказал увести их в атриум, хочет утопить прямо в бассейне!
– Предать моих братьев такой позорной смерти! – закричал я.
– Ой, не убивайте меня, не убивайте! – тут же опять завопил центурион. – У меня трое детей и престарелые родители. Я их единственный кормилец и поилец!
– И меня тоже пощадите! – закричал и легионер. – Я тоже единственный кормилец. У меня шестеро детей, беременная жена и больная старая мать.
Мы бросили их на пол.
– Быстро ведите нас к бассейну! И быстрее. Если мы опоздаем, то вы умрете! И не пытайтесь бежать. Я Третий Брат и умею убивать одним взглядом.
Центурион и легионер резво вскочили на ноги и побежали по широкому светлому коридору, по бокам которого, словно деревья в парке, возвышались мраморные колонны. Мы за ними. А за нами бывшие узники. Оказывается они не убежали в город, а присоединились к нам. Оружие они подобрали на земле. После нашей с римлянами разборки, его там было порядочно.
Так что в атриум, который находился прямо в центре дворца, там же был и бассейн, мы ворвались целой толпой. Как матросы в Зимний дворец. Я со знаменем, которое соорудил из плаща центуриона, впереди.
И как раз вовремя.
Здесь был весь цвет римской ерихонской знати во главе с наместником Гнусом Помпением. Всего наверно человек сто. Наместник сидел на троне завернутый в белую простыню, словно только что вышел из бани. Его гордую чисто выбритую голову венчал несколько небрежно сделанный из золота лавровый венок. Шея у начальника римских оккупационных властей была невероятно длинная и жилистая, от чего Гнус Помпений походил на орла-стервятника. Остальные римляне тоже были завернуты в разноцветные простыни, кажется у них это называется тоги, физиономии у всех были полны ожидания. Они уже наслаждались зрелищем начавшейся казни, и все смотрели в одну сторону. Как раз туда, где несколько воинов подталкивали к бассейну двух высоких и симпатичных парней.
Слава богу! Мы успели!
– Эй, не время сейчас купаться! – Мой громкий по-пионерски звонкий голос подхваченный эхом прокатился над залом.
Несколько охранников преградили нам дорогу. Зря они это сделали! Все пятеро тут же дрыгая ногами полетели в бассейн.
– Хотя кое-кому водные процедуры не помешают, во всяком случае остудят голову, – закончил я, широким шагом направляясь к наместнику. Стелла и Геркулес шли сбоку от меня и самым грубым образом отшвыривали тех, кто пытался преградить мне дорогу. Вскоре в бассейне барахталось человек тридцать, стражников, рабов и прочих знатных особ.
– Охрана! – закричал наместник, видя, как мы неумолимо приближаемся к нему, лицо его исказилось от страха. – Стража! Убить этих троих! И всех остальных тоже.
Откуда-то опять появились трое охранников, но мы их тоже не стали обижать и отправили в бассейн к товарищам. Наместник вскочил с трона и хотел сделать ноги, но Геркулес положил ему на грудь руку и пригвоздил его обратно к бронзовой спинке. Увидев мое лицо в такой близости от себя, наместник затрясся, как лист на осеннем ветру. Такое чувство, что он меня откуда-то знает.
– Значит ты тут будешь главный? – строго спросил я римлянина. – Гнус Помпений, римский наместник в Земле Обетованной, это будешь ты?
Тот закивал так старательно, что венок слетел с его головы мне под ноги. Я не упустил удовольствия наступить на него. Венок громко хрустнул. Наместник ахнул и жалобно шмыгнул. Его тощий кривой нос побелел от ужаса. А я мило улыбнулся:
– Ну раз ты главный, дружище, тогда сейчас же огласи помилование этим двум приятным парням.
– Третий Брат! – выдохнул наместник. – Это ты?
– Пусть будет так, – согласился я. – И не заставляй меня повторять дважды, или еще хуже того – ждать. А то я в гневе ужасно нервный. Могу тебя запросто…
Я так и не успел придумать, чем посильнее напугать Гнуса Помпения, как тот сполз с трона и упал передо мной на колени:
– Не надо, не делай этого! Я все сделаю, что ты скажешь.
– Тогда вели своим гориллам отпустить моих братьев.
– Они уже свободны!
А он прав. Святые братья оказались не такими уж овечками, увидев, как обернулось дело, они схватили стражников, что толкали их воду и отправили в воду вместо себя.
– Большое мерси! – обрадовался я и брезгливо отпихнул наместника ногой. Затем увидел узников, который окружили римлян со всех сторон и решил им сделать подарок. – Всех присутствующих здесь римлян после водных процедур отправить в темницу. Затем запереть ворота и позаботиться об обороне дворца. А то ведь, там еще пятьсот легионеров осталось, кажется.
– Ура! Да здравствует Третий Брат! – закричали бывшие узники и радостно стали сгонять римлян в кучу и вязать им руки веревками.
Так, кажется пора теперь заняться своими делами. Где там мои братишки?
Святые братья уже сами направлялись ко мне. Лица их светились от счастья, в то время как мое все больше перекашивалось от удивления.
Конечно я этого ожидал, к этому готовился и к этому стремился всеми фибрами души, пройдя сквозь все испытания, что уготовила мне и моим спутникам капризница судьба. И все же, когда этот момент настал, я с трудом поверил в происходящее. Такое чувство, что увидел себя в зеркале. Вернее в двух зеркалах. Или того хуже, вдруг взял и раз троился. Ко мне подходили с руками распростертыми для объятий два моих отражения. Словно вышли из зеркала. Две моих точных копии. При чем, копии в буквальном смысле этого слова.
– Наш брат! – воскликнули они, бросаясь ко мне и заключая в свои объятия. – Наш Третий Брат! Мы знали, что ты явишься и даруешь нам спасение!
Голоса тоже были мои. Честное слово! Неужели такое возможно? Не знаю почему, но в груди у меня что-то защемило, а в глазах что-то защипало. Сразу стало трудно говорить, поэтому я ничего и не говорил, когда мои братья, пусть и искусственные, но братья, обнимали меня. Зато они не умолкали.
– Мы ждали тебя! – говорил один.
– И ни одного мгновения не сомневались, что ты придешь, – это второй.
– Наш Третий Брат! – это уже вместе.
Наконец и я обрел речь:
– Свершилось! Наконец-то мы встретились, братаны!
– Ой, Сережка! – ахнула рядом Наташа. – Глазам не верю! Тебя стало так много.
– Зрелище достойное назваться восьмым чудом света, – покачал головой Геркулес.
– И на что только не способна мать природа, – глубокомысленно заметил Диоген. – У меня от волнения даже в глотке пересохло. Ни у кого нет ничего, чтобы промочить горло?
– Быстрее забирай у них матрицу и уходим отсюда! – прошипела мне в ухо Стелла. – Не забывай, что там в городе пол тысячи римлян. И они вот-вот явятся сюда. Думаешь твое оборванное ополчение с ними справится?
– Стелла, дорогая, – ответил я, – ты абсолютна права. Я сейчас же последую твоему своевременному совету, только скажи, каким именно способом я должен взять эту самую матрицу у моих дорогих братишек?
Стелла пожала плечами:
– А я думала, что ты сам знаешь!
– А вот и нет! Понятия про это не имею. Никогда в жизни не собирал матриц. А разве мой отец герцог не объяснил тебе, как это делается?
– Нет. Ничего он не сказал, кроме того, что все твои способности будут проявляться сами собой.
– Как мило с его стороны, – хмыкнул я и обратился к братьям, которые терпеливо ждали, когда я наговорюсь. – Итак, давайте знакомиться. Меня зовут Серега!
– Тебя зовут Адал! – напомнила Стелла.
– Ах да, конечно. Мое второе имя Адал.
– Адал Атрейосс, – добавила Стелла – сын герцога Нордиуса и президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора.
– А еще его зовут Крутой Пришелец! – хихикнула Наташа. – А в моем мире его зовут еще и Стрелкой! Он у нас имена коллекционирует.
– Для нас ты прежде всего Третий Брат! – в два голоса вступили в беседу святые братья. – Так нам сказал пророк Изергиль! Третий Брат – Спаситель, посланный на землю Отцом Небесным. Так мы тебя и будем называть. Спасителем!
– Несколько нескромно, – заметил я. – Это я к тому, что ведь спас я вас не один. Со мной все это время были мои друзья. Это Наташа, это Стелла, вот Геркулес, а это Диоген. Так что со Спасителем вы погорячились.
– Ничуть, – ответил один из двойников, – речь идет не о нашем спасении, а о спасении всей страны от злобных римских псов, терзающих ее, а по пророчеству, это должен сделать ты. Так что Спаситель, ты и есть.
Хорошо, хорошо! – мне не хотелось препираться и спорить. – А как кстати вас зовут?
– Я Иосиф, – ответил тот, что стоял слева.
– А я Иоанн! – ответил правый.
– Как же мне вас различать? – задумался я. Они были ну просто абсолютно одинаковыми, какими не бывают даже однояйцовые близнецы.
– Очень просто, – ответил Иосиф, – я всегда буду по левую руку от тебя.
– А я по правую, – ответил Иоанн.
– Веди нас против Рима! – хором прокричали оба. Хором, как на пионерском слете.
Вот тебе и раз! Все-таки без революции дело не обходится. И все же я решил немножечко их расспросить.
– Ладно, Землю Обетованную мы освободим, это само собой, – я похлопал ребят по плечам. Честное слово, было такое чувство, что хлопаешь себя. – Вы мне вот, что скажите, как вы здесь оказались?
– Нас также как и тебя прислал сюда наш Отец Небесный.
Ага, это они про герцога. Хм, парни знают куда больше, чем я знал, когда жил на Земле.
– Откуда вам это известно?
– Так сказал пророк Изергиль!
Тьфу ты! Оказывается я ошибся. Ничего они не знают. Одни религиозные представления. Как удобно жить, приписывая все чьим-либо пророчествам и предсказаниям. Продолжим опрос:
– Значит вы ничего не помните, из того что было, до того, как вы оба оказались на этой планете?
– Ничего.
– Жаль. Папу, значит, тоже не помните?
– Не помним! Нас нашел на дороге, принес к себе в дом, затем вырастил и воспитал плотник Даниил.
– Понятно. А слово «матрица» вам ничего не говорит?
Молчание. Братья смотрят на меня с любовью, но последний вопрос мой явно до них не дошел.
– У старика Изергиля ничего про это не было? – повторил я. – Матрица! Ма-три-ца!!!
Увы, ребята по прежнему не давали ответа.
– Вот видишь? – повернулся я к Стелле. – Что ты на это скажешь?
Храбрая воительница пожала плечами:
– Может если вы возьметесь за руки, то произойдет обмен информацией?
Делать было нечего, я решил попробовать. Взял за руки Иосифа и Иоанна, и мы встали в кружок.
– Сейчас что-то случится, – прошептала Наташа.
Ничего не случилось. Мы стояли, но ничего не происходило.
– Что-нибудь чувствуешь? – поинтересовалась Стелла.
– Ничего не чувствую.
– А может вам песню спеть и хоровод поводить? – хихикнула Наташа. – Может быть елка нужна?
Я строго посмотрел на нее:
– Очень смешно! Я просто в восторге! Буду хохотать до вечера.
– Римляне идут! Римляне идут! – раздались со всех сторон крики.
Подошел Геркулес.
– Пленники все в подземелье, – отдав честь, доложил он, – а со стороны площади идет римский отряд Примуса Сервия. Спрашивают, будем ли мы принимать бой.
Я молча посмотрел на Стеллу.
– Какой бой? – усмехнулась она. – У нас тут больше сотни заложников. Крикни им, что если они пойдут в атаку, то мы их всех перережем, а Гнуса утопим в бассейне.
– Здорово! – восхитился Геркулес. – Хотя, можно было бы и подраться.
– Успеешь подраться, – успокоил я его. – А пока нам надо выиграть время.
Геркулес умчался на переговоры.
– Так что же нам все-таки делать? – спросил я.
Никто на этот вопрос ответить не мог. Даже Стелла молчала и подавлено о чем-то размышляла. Вдруг она резко подняла голову и к чему-то прислушалась. Мне ее выражение лица не понравилось. На нем явственно угадывалась тревога. Неподдельная тревога.
– Что с тобой? – спросил я.
Стелла прищурив глаза всматривалась в небо, затем облегченно вздохнула:
– Ничего, мне показалось.
Я снова повернулся к Иосифу и Иоанну. Они продолжали внимать мне и ловили каждое мое слово. Это меня обрадовало. Значит борьбы за лидерство не будет. Видимо папа герцог, создавая их, сделал так, чтобы они меня во всем слушали. Предусмотрительно.
– Хорошо, что предлагаете вы?
– Изгнать римлян из Ерихона, – тут же ответил Иосиф.
– И со всей Земли Обетованной, – добавил Иоанн.
– А дальше? Вы не боитесь, что они вернутся, но только с десятью легионами и снова завоюют вашу страну?
– Нет, – уверенным голосом произнес Иоанн. – Отец Небесный не оставит нас. Узнав, что все три брата встретились, римляне не посмеют вернуться.
– Не такие уж римляне боязливые, – вздохнул я. – А впрочем, пусть будет так, как будет.
И я пошел к воротам, у которых Геркулес вел переговоры с Примусом Сервием. Я подошел к ним. Центурион яростно размахивал руками, Геркулес стоял и внимательно его слушал.
– Немедленно освободить всех римлян! – кричал Примус. – Иначе!..
– Что иначе? – спросил я и строго поглядел на разбушевавшегося центуриона. – Разве вам не ясно сказано, что все римляне наши заложники?
– Они умрут за дело Цезаря! – тут же ответил Примус и его гитлеровские усики встопорщились, как обувная щетка.
– И вам не жалко своих соотечественников? – воскликнул я. Скажу прямо, слова центуриона меня сильно потрясли.
– Жалко, – Примус на какое-то мгновение смешался, потом опомнился и снова стал грозным. – Очень жалко. Но мы отомстим за них.
– Каким образом?
– Как это каким? – удивился центурион. – Разве не ясно? Вы захватили дворец и наместника. Но город по прежнему в наших руках. Если вы что-нибудь сделаете с Гнусом Помпением и его людьми, то за каждого из них мы вырежем по сто жителей Ерихона. И будьте уверены, в первую очередь будем убивать женщин, детей и стариков. Мы будем отрубать им головы, бросать в костер новорожденных детей, насиловать, а затем прибивать к крестам женщин, а тем, которые беременные, мы будем вспарывать животы…
Примус говорил такие страшные вещи, но страшно почему-то не было. Скорее смешно.
– Вы не посмеете! – я спокойно перебил кровожадную речь центуриона.
– Еще как посмеем! – крикнул в ответ Примус и даже топнул ногой, словно капризный ребенок. Слюни так и полетели у него изо рта. Мне пришлось даже прикрыться рукавом. – Посмеем! Потому что весь мир уже склонил перед Римом колени. И никто не посмеет противостоять его владычеству. Мы утопим все здесь в крови в назидание всем, кто мечтает о свободе.
Глаза его вдруг так странно загорелись, что я даже испугался, не сошел ли он с ума. Что если он и впрямь верит в то, что говорит? Похоже на то.
Да, ситуация сложилась критическая. Я тут решил поиграть в террористов, понимаете ли, а этот маньяк дал мне десять очков вперед. Нет, его нельзя оставлять легионерам. Еще чего доброго, он начнет воплощать свои идеи в жизнь. Сумасшедшие в таких делах бывают крайне опасными.
– Геркулес, – попросил я, – возьми-ка этого крикуна и отправь к остальным в подземелье. У него не все дома.
Примус тут же был схвачен за шиворот и самым грубым образом втянут на нашу территорию.
– Ничего! – кричал тот, поднимая ногами пыль. – Скоро здесь будут двадцать легионов, и они уничтожат тут все. Все до основания. Здесь будет пустыня. Да здравствует Гай Юлий Цезарь! Да здравствует Рим!
Геркулесу надоели его крики, и он слегка стукнул центуриона шлемом об стену. Раздался звон, как будто уронили сковородку, и крики прекратились.
Легионерам, которые выстроились на площади перед воротами, не понравилось, как мы поступили с их командиром, их ряды заколебались. Вероятно они не могли самостоятельно решить, наступать или нет. Что значит лишить солдат командира. Я смело пошел к ним навстречу. Их это явно потрясло.
– Солдаты! – вскинул я вперед правую руку. – Вы конечно уже знаете, кто я такой? Если кто еще не понял, то поясню. Я Третий Брат! Да, я пришел! Прибыл на эту землю из другого мира. И нет человека на этой планете, который мог бы противиться моей воле! Понятно? Мне уже покорились воинственные племена амазонок, мою власть признали табуны кентавров, моей рукой поражен в самое сердце сын Нептуна Критон! Вот так! А еще я умею оживлять мертвых и исцелять смертельные болезни. Уже это проделал, при чем при свидетелях. И конечно же, раз я умею дарить жизнь, то также могу и отнимать ее. Понятно?
Легионеры ничего мне не ответили, потому что все вдруг замерли, словно статуи. Так, отлично! Противник подавлен морально и обработан психологически, теперь остается добавить всего несколько штрихов.
– Стоит мне только плюнуть в вашу сторону, как всех вас поразят самые страшные болезни, от которых вы будете корчиться и умирать медленно и мучительно. А если я прикажу вам оглохнуть, вы оглохнете, если прикажу ослепнуть, ослепнете. Могу даже приказать умереть на месте, и вы умрете. Вы верите мне, солдаты? Верите?
Последний вопрос пришлось прокричать дважды, чтобы вывести их из оцепенения. После чего они испуганные и бледные закивали.
– И что же вы все еще стоите? – удивился я. – Бросайте оружие и раздевайтесь! Кто через минуту будет с оружием или одетым, тот покроется неизлечимыми язвами.
Тут я немного рисковал. Оно конечно, все эти горячие римские парни суеверны и наивны, но стоило хотя бы одному из них усомниться и не послушаться, как всем сразу бы стало ясно, что с моей стороны все это хвастливая брехня. Мой блеф был на грани срыва. Во всяком случае так мне казалось. Они же сразу стали бросать на землю копья, щиты и шлемы, мечи, кожаные панцири, а затем туники, при чем так торопливо, словно кожа у них уже чесалась от обещанных язв.
Через минуту полтысячи голых мужичков, стыдливо прикрываясь ладошками стояли перед мной и переминались с ноги на ногу.
– Молодцы! – похвалил я их. – А теперь слушайте другой приказ. Вы должны немедленно покинуть пределы города Ерихона. Даю вам для этого пятнадцать минут. И не вздумайте по дороге обидеть кого-нибудь из горожан, иначе вас ждет суровая кара. Вы меня знаете. Итак, считаю до трех! Чтобы на счет три ни одного из вас здесь на этой площади не было. И кстати, передайте привет вашему Цезарю. Я начинаю считать. Раз!
Вы бы видели, как они сиганули! Как стадо антилоп от стаи голодных львов.
Говорить «Три!» даже не пришлось, уже после «двух» площадь была пуста. От римлян осталась только одежда и воинская амуниция. Однако уже через пять минут площадь стала наполняться снова, в этот раз ликующими ерихонцами. Сюда стекалось все население огромного города, и уже через полчаса здесь негде яблоку было упасть, так много набежало людей. И конечно же начался стихийный митинг. Все конечно кричали одно и тоже:
– Третий Брат! Третий Брат! Будь нашим царем! Стань царем израильским.
Вот какую я сделал карьеру в самый короткий срок. При чем даже не пришлось тратиться на предвыборную кампанию.
Меня подняли и куда-то понесли. Вокруг бушевало ликующее людское море невероятно пестрое и громкоголосое. В мою сторону тянулись тысячи рук, и тысячи глаз были устремлены на меня. В толпе я уловил знакомое лицо и тут же закричал:
– Соломон, и ты здесь?
– Припадаю к твоим ногам и целую твои сандалии, Третий Брат!
– Как твоя голова?
– Словно только родился!
– А римляне все ушли?
– До единого солдата. Теперь наша земля свободна. Боже ж мой! Как же я долго этого ждал!
И вот меня поставили на постамент, с которого перед этим самым непочтительным образом свалили статую Цезаря, который изображал бога войны Марса. Теперь вместо памятника на почетном месте стоял я. Умеют здесь чтить героев.
Затем из дворца вышли Иосиф и Иоанн и направились в мою сторону. Толпа раздалась перед ними и образовала коридор прямо до моего постамента. На них смотрели также, как и на меня – с любовью и благочестием. Также тянули к ним руки и старались дотронуться до их одежды. Только в отличии от меня святые братья умело, сразу видно, что практика у них богатая, раздавали благословения направо и налево. И все-таки, может быть это и нескромно, но к моему удовольствию, большинство смотрели на меня.
Скажу честно, мне это было приятно, даже очень приятно. Вот уже действительно я оказался в центре внимания. Люди об этом мечтают. И тем не менее, не все спокойно было у меня на душе. До сих пор я не знал, каким образом я должен взять у моих двойников матрицу Совершенства. Помниться, одна из сивилл сказала, что это будет через кровь. Но это дела не разъясняло. Что значит, через кровь? Может быть я должен сразиться и пролить их кровь? Нет, бред конечно! Такого быть не может. Что же тогда? Я искал ответ и не находил его.
Было еще кое-что, не дававшее мне покоя. В воротах дворца я увидел Наташу. Она стояла и грустно смотрела на меня. Рядом вертелся восторженный Диоген, и что-то ей говорил. А она кивала ему в ответ.
И так мне захотелось быть рядом с ней! Мочи нет!
Но нас разделяла огромная толпа. Может ринуться сквозь нее к Наташе и, на все наплевав, увести ее куда-нибудь в укромное местечко и наконец-то поговорить обо всем.
Я уже готов был сделать шаг, чтобы сойти с пьедестала, однако тут подошли Иосиф и Иоанн и поднялись ко мне. Увидев нас троих, таких одинаковых, словно сошедших с одного конвейера, толпа просто взревела от восторга. У меня даже уши заложило.
Встав от меня по правую и левую руку, братья подняли руку, и шум стих, как по мановению волшебной палочки.
– Теперь скажет Третий Брат, – тихим мягким голосом объявил Иосиф, и голос его был слышен в самых дальних уголках площади.
Все взоры обратились ко мне. А что я? Я никогда не говорил речей. Я же не Ельцин на бронетранспортере. А, ладно, надо, так надо!
– Объявляю Землю Обетованную свободной и независимой! – громко закричал я.
Какой тут поднялся гром аплодисментов! Никогда ничего подобного не слыхал. И тут меня понесло. Ленинским поднятием руки я установил тишину и продолжил:
– Однако, предложения по поводу того, чтобы стать вашим царем я не принимаю, потому что такие важные вопросы должны решаться цивилизованным, то есть демократическим путем. Вы слышите? Никаких царей! Вы должны создать республику, всенародным голосованием принять конституцию и начать строить правовое государство. Согласны?
– Согласны! – закричали все. – Даешь республику, даешь конституцию! Ура!!!
Я был доволен. Правда у многих, и даже у Иосифа с Иоанном лица были несколько недоуменные, но это ничего.
– Сегодня же начнем формировать парламент, временное правительство, – вещал я, – а потом проведем президентские выборы. И покажем всей планете, что значит истинная демократия.
Никто ничего не сказал. Стояла убийственная тишина, потому что никто не понимал в чем дело. Но тут вдруг со своего места завопил Диоген:
– Да здравствует демократия! Ура!!!
И его крик был подхвачен:
– Ура!!! Да здравствует демократия, да здравствует Третий Брат! Да здравствуют святые братья!
Потом был долгий митинг, на котором выступали по очереди сначала святые братья, затем старейшины города, разные там фарисеи и старосты. Все они что-то объясняли по поводу совершенно непонятных мне вещей. Что-то там о строительстве нового храма, который было решено назвать моим именем. В общем я стоял и все это слушал. Речь за речью, и все смотрят на меня. Наконец мне все до смерти надоело, и я тронул за локоть Иосифа:
– Послушай, мы долго еще будем митинговать? Уже вечер скоро. Я есть хочу. Да и друзья меня ждут.
– На все твоя воля, Третий Брат, – ответил он мне. – Мы только и ждем твоего слова, чтобы разойтись.
Ни фига себе! Оказывается они не заканчивают только потому, что я не даю команды. А я и не в курсе. Стою как дурак, развесил уши, которые вот-вот завянут, вместо того, чтобы закрыть собрание.
Иосиф поднял руку, прервав очередную речь, и объявил: