– Не принято с парламентерами так обращаться.
Пока шел весь этот разговор, мы добрались до ворот, и двое стражников гостеприимно открыли для меня маленькую калитку, которая позволяла выйти наружу не открывая самих ворот.
– Я пойду с тобой! – неожиданно воскликнула Наташа и схватила меня за локоть. – Ты слышал, Сережка?
Я даже подпрыгнул, когда услышал ее голос.
– Нет, с ним пойду я! – возразила Стелла и взяв Наташу за плечи, отодвинула ее в сторону. – Ты ничего не смыслишь в таких делах, девочка. Оставайся здесь под защитой Геркулеса.
– И под моей тоже! – тут же с горячностью вставил Диоген.
– Сережа! – Наташа умоляюще посмотрела на меня. – Что же ты молчишь?
– Наташа, – пробормотал я, – но там же опасно. Переговоры дело нешуточное. Побудь здесь. Пожалуйста!
Вместо ответа Наташа прожгла меня таким взглядом, что мне стало себя жалко. Да она же меня сейчас ненавидит! Вот уже и отвернулась. Может прямо сейчас сказать ей, что я ее люблю? А что? Разве не подходящий случай? Ухожу. Вернусь ли – неизвестно. Если крикнет, что не любит, легче будет умирать. Скажет любит, так и смерть не страшна. Но язык сразу застыл в пересохшем рту.
– Наташа, – еле выдавил я, – хочу тебе сказать кое-что очень важное.
Наташа резко повернулась ко мне. Она словно чего-то ждала. Но тут Стелла толкнула меня в спину:
– Не тяни, Адал, идем быстрее. Цезарь не станет ждать долго.
Я облегченно вздохнул. Ладно, как-нибудь в следующий раз. Что поделать. Неотложные дела.
Мы со Стеллой прошли под аркой и вышли из города. Впереди на дороге, шагах в ста сидел в кресле завернутый в тогу худощавый немолодой римлянин с редкими жидкими русыми волосами на крупной голове. Рядом с ним стоял приземистый кривоногий легионер. В одной руке он держал зонтик, которым укрывал от палящего солнца сидевшего в кресле, в другой руке у него была длинная труба, в которую он беспрестанно трубил, а в перерывах между назойливым гудением кричал истошным голосом:
– Гай Хулио Цезарь повелитель мира и начальник Римской империи требует на переговоры изменника и бунтовщика, так называемого Третьего Брата. Последний раз говорю! Или мы уходим, и тогда вместо Цезаря с вами будут разговаривать наши катапульты и баллисты, а также мечи и копья и еще стрелы и дротики.
И снова задудела труба.
– Эй! – энергично подталкивая меня в спину, закричала в ответ Стелла и замахала белым флагом. И откуда она только успела его раздобыть? – Третий Брат идет!
Глашатай от неожиданности уронил трубу себе на ногу и замолк на полуслове. Цезарь, а сидел в кресле именно он, не шелохнулся, только зыркнул в мою сторону маленькими проницательными глазками, и я понял, что он не собирается терять достоинства ради меня. И ловко он придумал с этим креслом. Стратег! Это что же получается, он будет сидеть, а я его буду слушать стоя? Нарушен принцип равноправия в проведении данных переговоров.
Мы подошли к Цезарю, и тут к моему великому удивлению и не меньшему удовольствию Стелла превратила белый флаг в самый настоящий шезлонг и воткнула его ножками в песок. Даже не спрашивайте, как у нее получилось, все равно не отвечу. Не специалист я по фокусам.
Так что я плюхнулся в шезлонг и развалился в нем прямо против Цезаря, который слегка приоткрыв маленький рот смотрел на меня и Стеллу, которая тут же заняла место у меня за спиной.
С высоких зубчатых стен при полном молчании на меня взирали тысячи ерихонцев. И я слышал, как бьются от волнения их сердца. Они по прежнему верили в меня!
За спиной Цезаря застыли его непобедимые легионы. Они тоже затаили дыхание и с обожанием смотрели на своего кумира. Цезарь, к чести его будет сказано, быстро овладел собой и вновь принял надменный и неприступный вид. Я понял, что первым разговаривать он не начнет. Весь его вид говорил о том, что он и так оказал мне великую милость, что призвал на переговоры. Значит придется начинать мне. Что ж, гордость это не мой порок. Никогда им не страдал. Могу и начать. Я попытался вспомнить все фильмы, в которых были римляне. Спартак, Клеопатра, что там еще? Ах, да, Калигула!
– Великому Гаю Хулио Цезарю от Третьего Брата привет, – завел я речь. – Что привело сюда повелителя мира?
– Да ты и есть Третий Брат, – надменно заметил Цезарь. – Я узнаю тебя.
– Откуда это?
– Пока не скажу. Потом тебе будет сюрприз. Значит, ты Третий Брат.
– Да это я! Я это Третий Брат, – скромно но с достоинством потупился я, затем окинул взором римское воинство и не смог удержаться от похвалы. – Быстро же вы сработали.
– Стремительность в походе, половина победы, – не без самодовольства ответил великий полководец. В этот раз он посмотрел на меня куда более внимательнее. – И тебя есть с чем поздравить, как твое родовое имя, кстати?
– Его зовут герцог Адал Атрейосс! – тут же ответила Стелла. – Он также президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора.
– Странное имя, – удивился Цезарь, – совсем не иудейское. Ты что, действительно явился с неба?
– Не стану скрывать, да, я явился сюда совсем из другого мира. Пришелец, так сказать. Там, за горами, где мне покорились племена амазонок и кентавров меня также называют Крутым Пришельцем.
– Тогда прими мои поздравления, Третий Брат, герцог Адал Атрейос, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, да еще и Крутой Пришелец.
– Какие еще поздравления?
– Как это какие? Ты за один день с крохотной группой единомышленников захватил целый город, не потеряв при этом ни одного солдата. Признаюсь, за всю свою карьеру я ни разу не проделывал ничего подобного, и мой отец, тоже Гай Хулио Цезарь, кстати тоже. Каждый раз горы трупов, море крови, – Цезарь горько вздохнул. – Вот и сегодня вечером, прежде чем начать штурм, мне придется казнить на глазах у всех каждого десятого солдата из числа тех пятисот, что составляли ерихонский гарнизон. Им перережут глотки и напоят кровью бога войны. Я решил возродить древние культовые обряды.
Стелла одобрительно кивнула, а я был совсем другого мнения:
– Как можно? Это ведь жестоко!
– Жестоко! – согласился Цезарь. – Жестокость неотъемлемая составляющая любой войны. Но зато теперь остальные десять раз подумают, прежде чем бежать от тебя, герцог Адал Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, Крутой Пришелец и Третий Брат. А после их казни, я прикажу начать штурм города. Когда же мы захватим его, все до одного жителя, разумеется те кто останется жив, а таких, я уверен будет немного, будут проданы в рабство, а сам город исчезнет с лица земли.
– Вы не станете штурмовать Ерихон, – не очень-то уверено ответил я.
– Вот как? – удивился Цезарь. – Интересно, это еще почему?
– А потому что у меня в плену находится сотня знатных римлян, среди которых есть даже прежний наместник Земли Обетованной Гнус Помпений! – я решил действовать сурово.
– Заложники? – усмехнулся великий полководец. – Гнус Помпений?
– Да, заложники! И Гнус Помпений тоже среди них.
– Можно через тебя кое-что передать для них? Особливо моему тестю Гнусу Помпению? – поинтересовался Цезарь. – Небольшую просьбу. Я бы даже сказал, просьбицу.
– Передавайте, – согласился я.
– Всем римлянам, что попали в плен, я приказываю вскрыть себе вены и уйти из жизни достойно, как и полагается повелителям мира. Иначе, те, кто останутся в живых, будут распяты на крестах, как подлые предатели и изменники. А Гнус Помпений должен всем подать пример.
Таким образом мне стало ясно, что Цезарь недвусмысленно мне намекнул, что плевать хотел на всех заложников, которые у меня есть и даже на своего тестя. И глядя в его холодные равнодушные глаза, я сразу поверил, что он не блефует. Ему действительно было плевать на них.
– Да, мой юный, нодостойный противник, – согласился Цезарь. – Таковы методы Цезаря. Не смотри на меня осуждающе. Если бы я действовал иначе, то никогда бы не достиг тех высот, на которых сейчас обитаю.
– Тогда можно сказать, что переговоры зашли в тупик? – вяло спросил я.
– А никаких переговоров и не было, – живо ответил Цезарь.
Вот тебе раз!
– Тогда зачем же вы меня позвали?
– Просто хотел полюбоваться на тебя и проверить твою храбрость, – засмеялся Цезарь. – А также узнать, действительно ли ты умеешь творить чудеса. Теперь я убедился, что ты обыкновенный шарлатан. Иначе бы ты уже давно расправился со мной. Приказал мне умереть, заболеть, отправиться назад. Да все, что угодно! Но ты ничего не сделал. Ничего! Из этого я делаю вывод, что все твои слова были простым бахвальством. Признаю, что ты остроумен и находчив. Но это для тех дураков солдат, которых ты изгнал из Ерихона. Меня тебе обмануть не удастся.
– Что ж, – я окончательно разозлился, – тогда давайте разойдемся, как в море корабли и встретимся уже в честном бою.
– Четного боя тоже не будет! – громко и насмешливо сказал Цезарь. – Хоть ты и шарлатан, но все же слишком опасен для меня.
– Это почему же?
– В тебя слишком верят израильтяне. А вера очень сильное оружие, способное повергнуть даже Цезаря. Но я это исправлю. Я лишу их веры в тебя, молодой человек!
– Каким образом? – спросил я.
– Самым простым, – ответил Гай Хулио.
Он щелкнул пальцем, и в ту же секунду, легионер, ногой отпихнул прочь трубу, выхватил из ножен короткий римский меч и бросился на меня. Он действовал очень быстро. Признаюсь, что я даже растерялся и ничего не сделал, чтобы как-то защитить себя.
Но не Стелла. Она в мгновение ока оказалась передо мной и перехватила руку убийцы, и еще через мгновение его же собственный меч распорол живот нападавшему, и кровь потоком хлынула к ногам Цезаря, туда же свалился и труп. В следующую секунду окровавленный меч убитого легионера уже был приставлен к груди императора. Тот был удивлен, сильно удивлен, но присутствия духа не потерял. Лишь усмешка искривила его тонкие губы.
– Приказывай, Адал, – задыхаясь от бешенства и гневно сверкая глазами, потребовала Стелла, – и я убью его!
Громкий вопль ужаса донесся до моих ушей. Это заколыхалось все римское воинство, на глазах у которого произошла вся эта сцена.
– Ну же! – закричала Стелла. – Чего ты ждешь? Мы успеем добежать до ворот. Тут каких-то двести шагов.
Я молчал, не в силах произнести ни слова. Подлый поступок Цезаря и смерть легионера потрясли меня.
– Тогда я убью его без приказа!
– Прежде чем убить меня, посмотрите, кто находится перед моим шатром, – насмешливо произнес Цезарь, кивая себе за спину. – Может быть тогда вы передумаете?
Мы со Стеллой глянули туда, куда указывал Цезарь и в свою очередь ахнули. А вместе с нами громко застонали и закричали все, кто стоял на стенах Ерихона.
Перед белым шатром, который видимо появился только что, во всяком случае раньше я его не замечал, поднялись в небо три высоченных креста сколоченных из толстых грубых досок. На двух крестах были распяты мужские фигуры. Третий, между ними, оставался пустым.
– Иосиф и Иоанн! – воскликнул я, поняв, что этот крест Цезарь приготовил для меня.
– Да это они! – согласился Цезарь. – На сколько я понимаю, твои братья. Первый Брат и Второй Брат. Как видишь, не один ты умеешь захватывать пленников. То что сейчас произошло, я предвидел и заранее позаботился о своей безопасности. Если вы меня убьете, Два святых брата тоже умрут на глазах у своих поклонников.
– Меняю твою жизнь на их! – без колебаний предложил я. И в этот момент, клянусь я и думать не думал о том, что должен достать Матрицу. Нет, у меня было только одно желание, спасти своих братьев. Да братьев! Не знаю, почему, но я уже воспринимал их, как братьев, а то, что они были клонированными, меня тоже не волновало. Одна плоть, одна кровь!
– Прикажи сейчас же отпустить их! – прибавила Стелла, которая про матрица не забывала и сразу смекнула, что к чему. – Мы меняем их на тебя.
– Ага, вы взволнованны! – обрадовано воскликнул Цезарь. – Вы очень взволнованны! Я это и предполагал. И не ошибся. Вам очень важно, чтобы ваши святые братья остались живы.
– Что ты решил? – оборвал я его. – Ты их отпустишь?
– Ни за что! – неожиданно закричал Цезарь, от волнения он даже приподнялся с кресла, но Стелла усадила его обратно. – Отпустить их? Я что, похож на безумца?
– Но ведь мы убьем тебя! – закричал я, подошел к Цезарю и схватил его за плечи. – Убьем на глазах твоих воинов!
– Пусть! – внезапно спокойно ответил римлянин. – Я погибну, и римляне отомстят за меня. А если я отступлю, то ваша сила, основанная на вере, возрастет троекратно, потому что вера, это великая вещь. Мы римляне управляем миром, пока верим, что мы непобедимы. Как только наша вера ослабнет, мечи в наших руках дрогнут, и слава Рима начнет рушится, а за славой падет и он сам. Я не могу допустить этого!
И Цезарь взмахнул рукой.
Я с ужасом увидел, как десяток лучников подбежали к крестам и стали натягивать луки.
– Нет!!!
Дальше все произошло так быстро, что я не успел даже понять, что собственно говоря произошло. Я выхватил меч из рук Стеллы и… еще раз говорю, что не знаю, как это получилось, но в следующую секунду я был уже между лучниками и Иосифом и Иоанном. Так что все стрелы, направленные в них, полетели в меня. Половину я умудрился отбить каким-то замысловатым круговым движением, но только половину. Другие стрелы достигли цели…
Скажу честно, было очень больно. Как я не упал, до сих пор не помню. Так и стоял утыканный стрелами, как подушка для иголок и смотрел на римлян. Те смотрели на меня. Все были потрясены, и они, и я.
– Прости нас, Третий Брат! – донесся до меня слезный голос одного из братьев.
– Мы предали тебя и за это достойны смерти! – крикнул второй. – Зачем ты спасаешь нас?
Я оглянулся на них, оба были в порядке. Оказывается, их даже не прибили к крестам гвоздями, как я полагал, а просто привязали веревками. И все же вблизи зрелище было еще более душераздирающим. Вы когда-нибудь видели самого себя распятым на кресте, да еще и в двух экземплярах? Я увидел.
В следующую секунду опомнившиеся римляне с радостными воплями всей массой кинулись на меня.
«Ну все, сейчас меня изрубят на тысячи кусков» – была последняя мысль. А в глазах и так кровавый туман. И так больно от всех этих стрел! Так больно!
Я все-таки успел отразить пару ударов и даже нанес несколько ударов сам. А дальше. Дальше произошло чудо, потому что ничем другим это назвать нельзя.
Сначала раздались пронзительные вопли, слившиеся в один вой, и с неба камнем начали падать те самые гарпии, которых я из фурий своим врачебным искусством превратил в прекрасных сирен, тут были и Леопольдина, и Сусанна с Пенелопой и Маргарита, и другие. Но самое удивительное было в том, что на каждой птице сидела амазонка. Сквозь кровавый туман я узнал Флору и Земфиру, которые первыми спрыгнули на землю прямо передо мной и бешено замахали мечами. Конечно в свое время я дал им установку не приносить вреда существам мужского пола. Они и не приносили. Ни один римлянин не был убит, но воительницы и без того так хорошо владели холодным оружием и приемами рукопашного боя, что буквально разметали всех, кто был поблизости. Пока амазонки сражались, Леопольдина и Сусанна бережно подхватили меня и подняли в воздух. Замахали крылья, и уже теряя сознание, я видел, как амазонки освободили Иосифа и Иоанна, подхватили их на плечи и сражаясь на ходу побежали к городу, потому что римляне опомнились и попытались взять их в кольцо. У самых ворот их встретила Стелла с Геркулесом, и все вместе они успели проникнуть в город.
Что-то кричал Цезарь, державшийся за голову. Видно Стелла все-таки успела ему врезать. Римляне бежали к стенам. Штурм Ерихона начался. Но я не видел продолжения, потому что мы были уже над городом, а потом страшная боль в груди стала утихать и сознание оставило меня. А еще перед этим я успел заметить, как высоко в небе Меркурий с длинной золотой палкой гоняется за Купидоном, а тот ловко и со смехом от него увертывается.
Я пришел в себя, потому что почувствовал как мое лицо что-то обожгло, еще раз и еще. Я не без труда, кое-как разлепив веки, открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Наташи. Она плакала и ее слезы капали мне на лицо. Это они обжигали меня.
Рядом с Наташей Стелла, Флора, Земфира, Леопольдина и Сусанна. У всех лица полны такого страдания, как будто кто-то умер. Я оглядел их по очереди, и они радостно ахнули и разом завопили. Флора даже упала в обморок, но Земфира успела подхватить ее.
Я почувствовал, как ко мне стремительно и беспощадно стала возвращаться боль, не выдержал и застонал. Сознание снова стало покидать меня.
– Он умирает! – как из далека донесся до меня крик Наташи. – Что же вы стоите? Сделайте же что-нибудь!
Ко мне бросились Иосиф и Иоанн. Руки у обоих дрожали, когда они прикоснулись ко мне.
– Давайте, парни, – прохрипел я, – освободите меня от всего этого железа.
И постарался расслабиться. Я знал, что они смогут вынуть из меня все наконечники от стрел не повредив жизненные ткани. И они смогли. Стали делать то же, что и я, когда лечил амазонок и кентавров. Вот только остановить кровь они почему-то не могли, и я чувствовал, как быстро происходит ее утечка. Черт возьми! Так я могу умереть просто от потери крови.
От этой мысли я опять потерял сознания. Кто-то вокруг шумел, все кричали и плакали. Смысл происходящего до меня уже не доходил. Затем кто-то ударил меня по щеке. Да так сильно, что в ушах зазвенело. Еще раз. И еще! Да кто же эта сволочь?
Я открыл глаза.
– Наташа! – прошептали мои губы.
– Что? Что ты говоришь? – склонившись к моим губам спросила Наташа.
– Кажется со мной все кончено, – спокойно сказал я. – Но напоследок я должен тебе кое-что сказать. Наташа, я люблю тебя!
– Что? Что ты говоришь? Я ничего не слышу! – простонала Наташа. – Не шевели губами, скажи что-нибудь! Мы же все стрелы убрали, у тебя даже ран больше нет. Почему ты не встаешь?
Ах вот она о чем? Конечно, я же должен вернуть ее домой. К родителям.
Кстати, боли больше нет. Братишки действительно сделали все как надо. Вот только сердце бьется еле-еле. Ему не хватает крови. И так хорошо, так приятно. Небо такое розовое. Кругом цветы, белые облака. Затем, как будто выключили телевизор. Все погасло. Нет, сознания я не терял. Просто вдруг стало темно. Только маленькая сверкающая белая точка впереди. Может отправиться к ней? Почему бы нет? Я оторвался от земли. Здорово! Оказывается, я могу летать. И полетел к светлой точке, которая стала увеличиваться в размерах.
Хлоп!!!
Кто-то опять хлопнул меня по щеке. Еще раз. Как больно! Этак и голова может оторваться. В тело вернулась тяжесть и я камнем полетел вниз. Белая точка стала стремительно удаляться, а потом погасла. Снова полная темнота.
Еще удар. По ком звонит колокол?
Я открыл глаза и опять увидел Наташу. Явственно услышал все голоса. Клянусь, мне стало легче.
Что тут происходило, лучше рассказать со слов Диогена.
– Как ты глаза закрыл, – рассказывал он мне спустя полчаса, в руке у него конечно же был кувшин с вином, к которому он не забывал прикладываться, – Наташа вдруг сказала, что у тебя полная потеря крови, поэтому ты и умираешь. Потом она сказала, что тебе надо сделать срочное вливание крови. Мы спросили, что это значит, она сказала, что мы должны отдать тебе нашу кровь. Она заставила госпожу Стеллу добыть какие-то трубки, иголки, еще что-то стеклянное, черное и стала по очереди резать нам пальцы и вливать в трубку кровь. Быстро делала. Ловко так. Я бы не смог. На-ка вот, тоже хлебни винца. Я сделал несколько внушительных глотков и прибавил:
– Ага, – в прошлом году мы проходили практику на Станции переливания крови. У нее все время дрожали руки и не выходили анализы. Постоянно приходилось помогать.
– Вот-вот, – забирая у меня кувшин и любовно поглаживая его закивал Диоген, – она тоже это слово говорила. Анализы. Красиво звучит. Как сорт редкого вина. Она и у тебя палец резала. Но потом сказала, что ни у кого из нас кровь тебе не подходит. Надо же! А я то всегда думал, что кровь она кровь и есть. Но потом оказалось, что у братьев твоих кровь подходящая. Мы так обрадовались. Наташа что-то колдовала со своими трубками, иголки вам всем троим повтыкала, я как это увидел, чуть в обморок не упал. Ничего обошлось. Гляжу, а по трубкам кровь идет, да из Иосифа, прямо в тебя. Тут и ты оживать стал. Потом Иоанн тебе свою кровь дал.
Дальше я уже всю помню без Диогена. С момента, когда кровь Иоанна стала вливаться в мои жилы я уже чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Такая легкость и сила появились во мне, что и сказать нельзя.
Я огляделся и увидел, что нахожусь во дворце наместника в розовой спальне, в той самой с ванной. Даже две девушки египтянки тут были. Посматривали на меня большими испуганными глазами из-за спин моих многочисленных друзей.
– А как же римляне? – я подпрыгнул на месте. – Они ведь штурмуют Ерихон.
Наташа со Стеллой тут же прижали меня обратно к кровати.
– Уже не штурмуют, – деловито сообщила Стелла. – Какой там штурм. Ерихонцы как увидели, что они с тобой сотворили, в такую ярость пришли, что подряд отбили три римские атаки, а потом мы с Геркулесом организовали вылазку, гарпии нас поддержали с воздуха, и переломали все их машины. Уж постарались. Им месяц нужен, чтобы все снова наладить.
– Так осада не снята? – спросил я.
– Пока нет.
– Жаль, – вздохнул я.
Тут ко мне на грудь с счастливым плачем упала Флора.
– Адал! – кричала она. – Ты живой! Ты живой, о мой тушканчик!
– Как ты здесь оказалась? – спросил я, горячо обнимая мою спасительницу. – Моя пустынная фиалка.
Флора смахнула с лица слезы.
– Как оказалась? Прилетели красавицы крылатые и сообщили, что тебе грозит смертельная опасность, и ты нуждаешься в помощи. Сказали, что летят к тебе и могут взять и нас, но только по одной на спину. А их всего сто. Что тут началось! Мы с Земфирой замучились, но отобрали сто самых достойных воительниц и прямиком полетели к тебе на выручку.
– А ты откуда узнала? – спросил я уже у Леопольдины, которая как на насесте сидела прямо на крыше кровати и смотрела на меня влюбленным взглядом.
– Купидон прилетел и рассказал, – ответила Леопольдина.
– Купидон? – воскликнул я. – Не может быть! Неужели он сам?
– Ну да сам. Прилетел ко мне в гнездо и сказал, что Меркурий нарушил все его планы в отношении тебя, что еще четыре дня осталось, и он чего-то там не позволит, и велел нам лететь на помощь тебе, но прежде посоветовал взять с собой амазонок. Ну мы и полетели. Что нам трудно? Никому в обиду нашего благодетеля не отдадим.
Вот оказывается, как все просто!
Дальше пошло еще проще. Мне до сих пор не верится, что такое возможно. Словно в фантастическом романе.
Узнав о том, что Третий Брат, то есть я, жив и здоров, и на теле моем нет не единой ранцы или хотя бы царапины, а весть эта разнеслась над Ерихоном в мгновение ока, или как сказал Диоген с быстротой колесниц Гелиоса, израильтяне конечно же возликовали. Возликовали радостно и громко. Так громко, что их крик «Да здравствует Третий Брат! Третий Брат жив, Третий Брат будет жить! Третий Брат снова с нами! Теперь все три брата вместе! Ура!!!» стоял над городом полчаса.
Конечно же его не могли не услышать осаждавшие город римляне. Сначала они не поверили. Вернее Цезарь приказал им не поверить и велел готовиться к атаке. Но тут и я в свою очередь решил действовать решительно и незамедлительно и велел привести бывшего наместника Земли Обетованной Гнуса Помпения, а заодно и центуриона Примуса Сервия. Когда два пленника предстали перед нами, то оба выглядели довольно жалко. Гнус был сильно подавлен, а Примус так просто трясся от страха. Видимо решил, что их сейчас казнят. Вся моя замечательная и героическая команда, включая по петушьи важно расхаживающих у ног гарпий, была со мной. И два святых братца, конечно тоже.
– Ребята, – обратился я к пленникам, – вы в курсе, что город окружен армией Цезаря?
Вы бы видели, как сразу оба воспрянули духом. Их подбородки гордо поднялись, и сразу стало ясно, что перед нами не кто иной, а римляне – повелители мира. Так что я поспешил их разочаровать.
– Зря радуетесь, – усмехнулся я.
– Это почему же? – удивился Примус Сервий. – Почему это мы не можем радоваться нашей предстоящей победе?
– А потому что, три штурма захлебнулись, – был мой ответ. – Так что победы не ждите. К тому же я уже переговорил с вашим шефом. Кстати переговоры были и по поводу вашей участи.
– И что же сказал Цезарь? – сильно побледнев, прошептал Гнус Помпений. Губы его задрожали. – Что сказал император?
– Он приказал вам покончить с собой во славу Рима, – сказал я. – Вот только веревку забыл передать. О мыле я уж и говорить не буду. Про него он тоже забыл.
Оба римлянина покрылись холодным потом и зашатались. Пора было показывать широкий жест, тот самый, что я задумал.
– Но в отличии от Цезаря, – торжественно произнес я, – мы куда более милосердны и даруем вам жизнь и свободу.
– Жизнь и свободу? – воскликнули хором Гнус и Примус.
– Да, отправляйтесь к своим и расскажите им о том, как карает Третий Брат. И смотрите, чтобы в ваших словах не было лжи или предательства. Я умею сурово наказывать на расстоянии. Если вздумаете плести про смелый и отчаянный побег, то у вас тут же начнут пухнуть языки и будут пухнуть до тех пор, пока не забьют вам глотку и вы не задохнетесь. А так, все в порядке. Вы свободны, граждане, всего вам хорошего.
Римляне стояли с открытыми от удивления ртами, хлопали глазами, явно не верили своим ушам и не двигались с места.
– Идите же! – сказал им Иосиф.