– Третий Брат скажет нам свое спасительное слово.
– Отдыхайте, господа! – громко сказал я. – Идите по домам и празднуйте, потому что сегодня великий день.
Но никто не расходился, все еще чего-то ждали.
– Чего они ждут? – прошептал я в правую сторону.
– Спасительного слова, – прошептал мне в ответ Иоанн.
Называется объяснил.
– Да благословит вас Отец Небесный! – сказал я тогда.
Попал в десятку. Все тут же поклонились мне, потом протянули руки к небу и стали расходиться, потому что получили от меня благословения. Именно его они и ждали. Оказывается, я теперь еще и Папа Римский, то есть, тьфу, какой еще Папа Римский, что я говорю, главный раввин Земли Обетованной.
В сопровождении Иосифа и Иоанна, я пошел ко дворцу наместника, в котором решено было устроить пир в мою честь. Были также приглашены самые уважаемые ерихонцы.
Во дворце, куда я пришел совершенно разбитый и измученный, меня ждало еще одно испытание. И кто меня ему подверг, как вы думаете? Мои дорогие клонированные близнецы! Что они сделали? Да я чуть не озверел, когда они вдруг вздумали ухаживать за моей Наташей.
Мы еще не вошли в ворота, как вдруг Иосиф и Иоанн, клявшиеся всегда быть рядом со мной по правую и левую руку, самым бесстыжим образом меня оставили и подвалили к Наташе с обоих сторон. Их взгляды, обращенные на нее, мне сразу не понравились.
– Теперь, когда все позади, – начал Иоанн, нежно беря Наташу за руку, – я хочу узнать твое имя, прекрасная спутница Третьего Брата.
– Наташа, – растеряно ответила та, к кому были обращены эти слова.
– Наташа! – воскликнул Иосиф и взял ее за другую руку. – Какое прекрасное имя! Какое необычное!
– Учтите, – вмешался в их ворковню Диоген. – Наташа моя избранница, и я не потерплю рядом с собой соперников.
Он попытался было отпихнуть святых братьев от Наташи, но ничего не вышло. Они встали между ним и девушкой стеной, и Диоген потерял всякую возможность приблизиться к ней.
– Адал! – жалобно обратился он ко мне. – Что это такое? Разве ты не мне обещал отдать Наташу?
Вот тебе на! Разве я такое обещал? Что-то ни припомню.
– Эй, парни, – воззвал я к святым братьям, – потише не поворотах! Вы что решили за ней приударить?
Странно, когда речь шла про матрицу, они прикидывались чайниками, а тут сразу поняли, что к чему.
– Конечно, – ответил Иоанн. – Редко, когда увидишь такую красавицу. Этот толстый плешивый грек, сказал нам, что она твоя пленница.
– И она конечно же дочь одного из филистимлянских царей? – спросил Иосиф, нежно поглаживая Наташу по руке.
– Нет, к сожалению я не царская дочь, – лукаво ответила Наташа. – Мой отец всего лишь генеральный директор.
– И это прекрасно! – воскликнул Иоанн.
– Замечательно! – согласился с ним Иосиф.
– Это почему же? – удивились мы, я, Наташа и Диоген.
– Потому что если бы Наташа была царская дочь, – стал объяснять Иоанн, – то тогда бы она могла принадлежать только тебе, Третий Брат, и мы никогда бы не осмелились оспаривать ее у тебя. А так, как она слишком низкого происхождения для тебя, то для нас будет великой честью разделить наши чувства с той, что была рядом с тобой и многое о тебе знает.
Вот так! И эти козлы повели Наташу под руки во дворец. Мы с Диогеном посмотрели друг на друга. Лицо у философа было совершенно идиотским, уверен, что у меня тоже.
Ну и дела! Прежде Диоген вертелся рядом с Наташей и не давал мне возможности остаться с ней наедине хотя бы на минуту, чтобы я смог объясниться, теперь, получается, что за ней начал ухаживать я сам, да еще при этом в двойном количестве и ничего при этом не делаю.
А что если она влюбится в кого-то из них? Почему бы и нет! Решит, что меня уже не дождешься, а тут сразу двое, и каждый копия меня! Чем плохо? Мои шансы и так были почти равны нулю, а теперь они просто опустились еще ниже и стали со знаком минус.
– Диоген, мы пропали! – выдохнул я.
– Что значит мы? – философ чуть не плакал, и тут он вдруг широко открыл глаза. – Ты тоже? Ты тоже влюблен в Наташу? В мою красу ненаглядную? Ты любишь ее?
Я кивнул. Что мне еще оставалось делать?
Диоген упал на землю, стал бить в нее кулаками и ногами и зарыдал:
– Так значит, и ты? И ты тоже любишь ее? Но тогда, у меня уже нет шансов! Что я для нее? Старый, облезлый оборванец! Ну и что, что один из самых умных людей на земле? Женщины ведь этого не ценят. Им совсем не то нужно. Подавай им красавцев! А я? Разве я смогу сравниться с вами тремя? Ах, ну почему меня угораздило влюбиться в Наташу, в эту нимфу с каменным сердцем? А мое сердце теперь навеки разбито. О, как хочется выпить! Я вот сейчас напьюсь по-настоящему.
Он страдал по-настоящему. Я тоже. К тому же, мне искренне было жалко Диогена. Ведь, если говорить начистоту, это он из-за меня пострадал. Не по своей воле он влюбился в Наташу, а потому что так сделал Купидон, чтобы подразнить и вдохновить меня. Интересно, а моих братьев тоже он влюбил в Наташу?
И хотя мне тоже было тяжело, я все же помог Диогену подняться, и как мог стал его успокаивать. Однако он был безутешен.
– Не утешай меня, добрейший из смертных, – отмахивался от меня несчастный грек. – Сейчас меня не утешет даже самое сладкое и крепкое вино. Только смерть станет мне утешением. Не могу я больше оставаться рядом с той, кого люблю, раз она не может разделить со мной это чувство.
– Почем ты знаешь? – вдруг неожиданно даже для самого себя воскликнул я. – Может быть она тебя любит? Ты ведь ни разу сам не спросил ее об этом. Разве не так?
Зачем я это сказал? Вырвалось само собой. Но Диоген вдруг зацепился за эти слова, как утопающий за соломинку.
– Конечно! – шмыгая носом воскликнул он, преданно заглядывая мне в глаза. – Конечно! Я ведь ни разу не спросил, а любит ли она меня. А вдруг любит? Вдруг ее сердце презрит все выгоды молодости, которые быстротечны и ненадежны, как утренняя дымка, и предпочтет мудреца? Я должен спросить у нее и как можно скорее. Пусть она скажет мне, есть у меня шанс или нет? Если нет, то я покину ее и пойду странствовать по земле с сумой на плечах и бутылкой за пазухой, и пусть утешением мне будет, что она счастлива с другим.
Не ожидал я, что в Диогене столько благородства души. Он меня прямо растрогал. Не знаю почему.
– Хочешь, я приведу к тебе Наташу и ты сам спросишь у нее? – предложил я.
Не думайте, что я такой благородный северный олень, нет, просто появился повод, отозвать Наташу от этих двух шарлатанов.
– Позови, Адал! Позови! – забормотал Диоген. – Я буду благодарен тебе за это всю оставшуюся жизнь. Приведи ее ко мне, и мы тут же объяснимся. Я вот только выпью для храбрости.
С этими словами философ выхватил у идущего мимо мальчика раба кувшин с вином и жадно приник к нему. Послышалось громкое бульканье.
Я оставил Диогена в вестибюле, а сам побежал в главный пиршественный зал, где готовились к празднику. Столы уже были расставлены в виде буквы «П», и рабы спешно ставили на них золотые и серебряные тарелки и подносы, а также кувшины и кубки. Гости бродили вокруг и глотая слюнки искоса посматривали на столы, усиленно делая вид, что увлечены статуи и картины. Наташа также в сопровождении Иоанна и Иосифа ходила по залу и любовалась фресками из римской жизни, что в изобилии украшали стены. Братья что-то нашептывали ей в оба уха. Нечего себе святые! Кадрят, как самые настоящие пижоны.
Я кашлянул. Еще раз. Она оглянулись только на третий раз.
– Сережа? – Наташа подняла брови и с удивлением и ожиданием посмотрела на меня. Мне сразу стало не по себе.
– Тут это, – пробормотал я, – тебя Диоген просит. Он что-то хочет тебе сказать. Очень важное. Тет, а тет, в общем. Он там в фойе. Иди к нему.
Наташа поджала губы, глаза ее сверкнули, мне показалось, что она сейчас скажет что-то не очень хорошее в мой адрес. Но она сдержалась и тихо чуть не сквозь зубы сказала:
– Ладно, я схожу!
Буквально вырвавшись из рук моих клонов, она выбежала из зала. Как мне хотелось последовать за ней! Но не мог же я пойти и слушать, о чем они там будут говорить с Диогеном. Я остался с братьями. Они молча встали рядом со мной. Кажется их задело, что я услал Наташу. Ничего, переживут. Тут же рядом, будто случайно, оказались Стелла и Геркулес. Оба подмигнули мне. Все ясно. Мне напоминают, что я должен взять у братьев матрицу. Но как? Каким образом? Да и не до матрицы мне сейчас, честное слово!
– Теперь пора и тебе, наш Третий Брат, рассказать нам о себе, – обратился тем временем ко мне Иоанн, нарушая тягостное молчание. – Расскажи нам про нашего Небесного Отца.
– Про жизнь там на небе, – добавил Иосиф.
Я с раздражением посмотрел на них. Вот пристали! Что им рассказать?
– Ну, скажу сперва, что у нашего папаши нас не мало, – со злостью сказал я. Святые братья блаженно закачали головами, как лошадки на лугу. – Вот например я сын от его семнадцатой жены.
Бамс! Глаза у моих братанов начали вылезать из орбит.
– Ах да! Забыл вам сказать, ребята, что он к тому же погиб от руки собственного брата. Видите ли, его брат император узнал, что герцог, то есть наш отец, создал матрицу совершенства, и захотел ее отнять. Но папа спрятал ее во мне. И еще в вас.
Иосиф и Иоанн стояли, словно столбы, не в силах сказать ни слова. Столбняк на них напал что ли?
– И отправил всех нас в космос. Вместе с этой самой матрицей. Меня на одну планету, вас сюда. Есть еще четвертый братец. Тот неизвестно где. Но у него тоже есть часть матрицы. А теперь пришла мне пора собрать все воедино.
Тут до меня из вестибюля донеслись звуки рыданий. Я узнал голос Диогена и облегченно вздохнул. Конечно я был уверен, что Наташа его не любит. Но все же, кое-какие опасения все же оставались. Мало ли что? Мудрец все-таки. Известнейший в своей области человек.
– Так вы что, не поняли? – выкрикнул я напоследок. – Я пришелец! И вы здесь тоже пришельцы! Инопланетяне, а вовсе никакие не сыновья бога! И все ваши чудеса делаете не вы, а матрица, которую в вас вложили, и которую я должен у вас забрать! Понятно?
Братья молчали. Они были потрясены. Я это видел, но мне уже было наплевать. Я повернулся и побежал туда к вестибюлю. Наташи здесь уже не было. Я увидел только ссутулившуюся спину направляющегося к воротам Диогена. Ноги у него слегка подкашивались, а под мышкой был все тот же кувшин, что он отнял у мальчика. Я догнал его и схватил за плечо:
– Диоген!
Грек повернулся, и когда я увидел его страдающие глаза, клянусь, мне стало его жалко чуть не до слез.
– Она не любит меня, – сказал он сдавленным голосом. – Она меня не любит. Все напрасно. Я ухожу.
– Куда же ты пойдешь? Кругом пустыня и море. У тебя даже нет денег.
– Зачем философу деньги? – усмехнулся Диоген. – Да и что такое деньги по сравнению с любовью? Вот настоящая болезнь! Послушай, Адал, может быть ты излечишь меня от любви? Я даже готов за это отказаться от моего нового носа.
Я покачал головой:
– Здесь я совершенно бессилен. Эта болезнь не поддается лечению. Вот закодировать тебя от пьянства я могу. Хочешь бросить пить?
Глаза у Диогена сразу стали квадратными. Он судорожно обнял кувшин и крепко словно мать младенца прижал его к сердцу.
– Бросить пить? – с ужасом спросил он и даже икнул и стал заикаться. – А чем же я тогда стану заливать свое горе? Ни любви, ни вина? Да это же ад на земле! Лучше убей меня, но не лишай последней отрады!
– Да ладно, – замахал я руками. – Не буду я тебя кодировать. Пей себе на здоровье. Не так уж ты много и пьешь, если уж говорить честно.
– Значит от любви я не исцелюсь?
– Увы!
– Жаль! Придется мучиться до конца жизни. Скорее бы она закончилась.
– Не говори так! Настанет день, и ты встретишь девушку, еще более прекрасную, чем Наташа и полюбишь ее, а она полюбит тебя.
– Мне не нужна никакая другая девушка, пусть она даже будет в тысячу раз прекраснее, чем Наташа.
– Но это лучшее средство от любви – полюбить другую! Точно тебе говорю! – я пытался убедить его, а сам не верил тому, что говорил.
– Прощай, Сергей! – Диоген похлопал меня по плечу и ушел в темноту ночи.
Некоторое время я не мог двинуться с места. Так и стоял, уставившись в темноту, в которой скрылся влюбленный философ. На душе было хуже некуда.
Неожиданно в темноте раздался негромкий звук, похожий на шорох птичьих крыльев, и какое-то светлое пятно словно привидение обозначилось в темноте. Оно некоторое время висело в воздухе, потом опустилось вниз, и вдруг это самое пятно стало приближаться ко мне. Я даже попятился, решив, что сейчас увижу привидение, но затем послышались тихие шаги, и я вздохнул облегченно. Привидения, насколько я знаю, шагать не умеют. Через несколько секунд я увидел входящего в вестибюль стройного молодого брюнета в короткой белой тунике, плаще, сверкающих золотом сандалиях, большими умными и чуть насмешливыми глазами, великолепным греческим носом и завитой острой бородой и широкополой шляпе. Он словно сошел с росписи на вазе, которую я видел в пиршественном зале. Он ничего не сказал, только внимательно оглядел меня с ног до головы, хмыкнул и прошел мимо.
Я посмотрел ему вслед. Почему-то мне этот мужик не понравился. Неожиданно мой взгляд опустился вниз на золотые сандалии пришельца, и я только сейчас заметил на них маленькие голубиные крылышки. Что-то мне это напомнило. Я попытался вспомнить, но не смог и махнул рукой. Сейчас не до этого. Столько важных и неотложных дел. Прежде всего обязательно надо найти Наташу. Куда она побежала? Кажется в тот длинный коридор, в котором много колонн. Наверно спряталась за одной из них. Вот самый благоприятный случай для объяснения.
А вдруг она мне ответит то же самое, что и Диогену?
Эта мысль была подобна ледяному душу. Я даже остановился на бегу. Дыхание у меня прихватило.
Да нет, не может быть! Что за глупость! Она потому и отказала Диогену, что любит меня. Конечно! Чего я боюсь? Дурачок! Купидон же сказал, что она меня любит. Раз так, то надо быстрее ее найти и сказать ей, что я ее тоже люблю. Люблю. Люблю! Как же я ее люблю! А раз так, что чего же я тогда жду? Надо действовать!
Я сорвался с места и побежал. Колоннада была пуста, мои шаги отдавались эхом. Тускло мерцали факелы, за высокими и широкими окнами пели цикады и чернело усыпанное звездами ночное израильское небо. Я заглядывал за каждую колонну, надеясь обнаружить за какой-нибудь из них Наташу.
Но Наташу я не нашел. Зато кто-то нашел меня. Чьи-то сильные руки вдруг схватили мое плечо и талию и увлекли меня в темный угол, где прижали к стене и зажали рот. Признаюсь, я даже испугался, так это было неожиданно. Но тут же знакомый голос прошептал мне:
– Тихо, Адал, это я Стелла. Молчи и слушай!
Да это была она. Я несколько раз усиленно кивнул, и Стелла меня отпустила. Сердце мое испуганно металось в груди. Коленки бились друг о друга. С детства не люблю, когда так вот неожиданно… Стелла молча указала мне на две фигуры, которые маячили среди колон. Сначала я не мог, понять, кто это, хотя одна из фигур была очень знакомая, но затем они приблизились, остановились, и свет одного из факелов осветил их, и я узнал того самого брюнета в крылатых золотых сандалиях, который только что прошел во дворец. Другой был… вот это да! Да это же наш друг Геркулес!
– Мы пошли с Геркулесом искать тебя, – зашептала мне в ухо Стелла. – Но тут к нему подошел маленький раб виночерпий и сказал, что в колоннаде его ждет старый товарищ и хочет поговорить с ним наедине. Геркулес очень удивился, но пошел. Мне показалось это подозрительным, и я решила проследить за ним. Я была уверена, что это враг Геркулеса, но это кажется действительно его товарищ. Хорошо, что ты тоже здесь, Адал. Давай послушаем. Вдруг Геркулесу грозит опасность? Мне почему-то тревожно.
Сын Юпитера шел вместе с незнакомцем, и тот нежно обнимал его за плечо, хотя и был на целую голову ниже нашего друга. И между ними шел разговор. И видимо это был очень важный разговор, потому что голос у Геркулеса был взволнованный, и вообще разговаривали они на повышенных тонах, так что нам было все очень хорошо слышно.
– Как ты мне надоел! – со злостью воскликнул Геркулес. Он стоял как раз напротив нас, правда спиной, но слышно все было великолепно. – На Олимпе от тебя покоя не было, так нет же, теперь и здесь на земле опять ты. Чего приперся?
– Не злись, Герк! – спокойным и вкрадчивым голосом ответил незнакомец. – Меня ведь к тебе послали тоже не для забавы.
– Для чего же тогда?
– А для того, чтобы я напомнил тебе, для чего тебя послали на землю. Или ты забыл?
– Ничего я не забыл! Просто у меня нашлись здесь дела. И дела весьма важные. Вот разберусь с ними, тогда и папашиным заданием займусь. Понятно тебе, Меркурий?
Ага, так это Меркурий! Неужели? Ну конечно! Вот откуда эти крылышки на сандалиях. Так он сюда прилетел к Геркулесу с Олимпа. Интересно. И не очень ко времени. Нам Геркулес самим нужен. Что если хитроумный Меркурий его у нас заберет? Ладно, послушаем дальше.
– Геркулес, Геркулес! – засмеялся Меркурий. – Ты всегда был наивным парнем, но сейчас ты переплюнул самого себя.
– Что ты этим хочешь сказать? – удивился наш друг. – Что-то я тебя не пойму. Ты всегда говорил витиевато.
– Тебя послали для того, чтобы ты убрал кое-кого, – как маленькому стал объяснять Геркулесу Меркурий. – Дали тебе определенное задание. Очень важное и ответственное. И что же?
– Что?
– Ты все провалил. Юпитер в великом гневе. Кричит, что не пустит тебя обратно на Олимп, отправит навсегда в царство Плутона. Я едва его успокоил. Сказал, что ты все правильно делаешь. Проявил смекалку и находчивость.
– Я все правильно делаю? – Геркулес был искренне удивлен.
– Ну да. Я даже сам не ожидал от тебя такой хитрости. Взял да и внедрился в группу врага, да еще стал хорошим другом тому, кого должен убрать. Браво!
Что такое? Что он такое говорит, этот самый Меркурий? Я напрягся. Напряглась и Стелла. В руке у нее сверкнул клинок здоровенного ножа, и холодной решимостью наполнились ее глаза. Она не сводила их с собеседников. Мне даже показалось, что я услышал, как заскрипели ее зубы.
– Что ты такое сказал? Я тебя не понимаю, – продолжал самым чистосердечным голосом Геркулес.
Меркурий начал злиться:
– Ты на самом деле такой тупой, или прикидываешься? – словно змея зашипел он.
Геркулес тут же схватил его за горло и привлек к себе:
– Что ты такое сказал, ублюдок? Повтори! Хочешь, чтобы я тебе крылья на ногах переломал?
– Спокойно, спокойно, Герк! – замахал руками Меркурий. – Зачем так злиться? Отпусти меня сейчас же.
Геркулес отпустил. Меркурий поставил слегка свернутую голову на место, поправил прическу и прокашлялся.
– Какой же ты горячий! Хорошо, попробую объяснить тебе еще раз. Тебя послали убить нового бога. Так?
– Ну так.
– А раз так, то почему ты уже столько дней находишься рядом со своей жертвой, а он до сих пор жив?
Геркулес напряженно думал. Смысл слов, что втолковывал ему Меркурий с трудом доходил до него.
– Я к тебе даже Купидона посылал, но этот ветреный поганец, вместо того, чтобы передать тебе приказ немедленно убрать Адала, занялся своими проказами и обо всем забыл.
– Убрать Адала? – с величайшим волнением воскликнул Геркулес. – Что ты сказал? Разве я должен убрать Адала?
– А кого же еще? – воскликнул в свою очередь Меркурий. – Разве ты не видишь, что с каждым днем его слава растет и крепнет? Кентавры и амазонки уже поклоняются ему и с восторгом и трепетом произносят его имя. Скоро для нас олимпийцев не останется места в людских душах!
– Я должен убить Адала! – Геркулес выглядел потрясенным. – Я должен убить моего лучшего друга!
– Какой еще друг? Что ты несешь? Он наш главный конкурент! Наш враг! Наше проклятье! И вместо того, чтобы помешать ему, ты наоборот помогаешь его славе! Теперь вот, добрались до Земли Обетованной. Если он освободит ее от римлян, а он уже почти освободил ее, то слава его полетит по всей земле, и про нас Олимпийцев окончательно забудут. Ты знаешь, что тогда будет?
– Что?
– Мы просто все исчезнем. Останутся только разбитые статуи, да руины храмов. Разве это не ужасно?
– Ужасно!
– А раз так, то немедленно сделай то, что ты должен.
Взгляд Геркулеса остекленел, он застыл на месте, и казалось ничего не видел и не слышал.
Нам было не лучше. Я украдкой посмотрел на Стеллу и увидел, как блестят ее глаза. Она кусала губы и крепко сжимала нож. Две слезы бежали по ее щеке, но девушка не замечала их. Она стала поднимать руку, и я понял, что она хочет метнуть в Геркулеса нож. И хотя я был потрясен не меньше ее, этого я не мог допустить.
– Не смей этого делать! – приказал я ей шепотом. – Сейчас же опусти нож. Я тебе приказываю!
Стелла опустила руку. Я почувствовал, как ее бьет дрожь и успокаивающе похлопал ее по плечу. Через две секунды Стелла тоже похлопала меня по плечу, и я понял, что она полностью овладела собой. Ладно, хоть так. Все-таки она сильная женщина. Очень сильная.
Тем временем Геркулес начал приходить в себя. Он гневно сжал кулаки, грозно навис над собеседником, надвинулся на него и хриплым голосом произнес:
– Знаешь, Меркурий, мне придется расторгнуть контракт с Олимпом.
– Что это значит? – Меркурий даже отскочил в сторону, словно обжегся об Геркулеса. – Ты спятил?
– Может быть! – грустно согласился Геркулес. – Может быть. Ты же сам всегда говорил, что у меня с головой не все в порядке.
– Короче!
– Короче, я не буду убивать Адала!
– Что? Ты действительно сошел с ума! Если ты откажешься выполнить приказ Юпитера, то тебе уже не будет пути назад на Олимп.
– Ну и пусть!
– Что значит пусть? – закричал Меркурий, опять подбегая к Геркулесу и хватая его за руки. – Ты просто не осознаешь до конца, на что ты идешь, безумец! Ведь только на Олимпе ты бессмертен, здесь на земле, ты обыкновенный смертный, каким был когда-то. И из-за кого? Из-за какого-то пришельца с другой планеты?
– Он мой друг! И Наташа тоже. А Стелла такая женщина, каких я никогда не встречал ни на земле, ни на небе. Я не могу их предать. Не могу. Это сильнее меня. Так получилось. Ты должен меня понять. Хотя, куда тебе! Ты никогда и ни с кем не дружил. Всегда был сам за себя.
В горле у меня что-то зашевелилось, и сразу стало трудно дышать. Я снова посмотрел на Стеллу. У нее опять на глазах были слезы. Мы крепко сжали друг другу руки.
– Просто не могу поверить своим ушам! – воскликнул Меркурий. Хитроумный бог тоже был потрясен до глубины души. – Но ведь, если ты вопреки всем поступишь так, как говоришь, ты потеряешь бессмертие!
– Пусть. Мне не нужно бессмертие, когда рядом не будет друзей. Да и что это будет за вечная жизнь, если я убью их? Ведь это же вечное мучение! Адские муки ничто в сравнении с этим! Нет, Меркурий, я уже все для себя решил. Передай Юпитеру, пусть простит меня, если сможет. – Геркулес поднял лицо, и грустное выражение его сменилось решимостью. – Также скажи ему, что если кто покусится на Адала Атрейосса, будет иметь дело со мной.
Вот так! И Стелла еще хотела его убить за предательство.
Не сговариваясь, мы вышли из своего укрытия. Но собеседники все еще нас не замечали.
– Юпитер сказал, что если я не смогу убедить тебя, то сам должен буду выполнить твое задание, – сокрушенно сказал Меркурий. – А я не буду раздумывать. Погублю всю вашу бригаду.
– Попробуй только! – взревел от ярости Геркулес. – Я тебе голову оторву!
Меркурий стремительно оторвался от пола и оказался в воздухе метрах в двух от Геркулеса, крылья на его сандалиях бешено махали, но бог торговли отлично балансировал в воздухе. Тут он увидел нас, и глаза его засверкали от ненависти. Стелла, не раздумывая метнула в него нож, Меркурий ловко увернулся, и нож пролетел мимо и со звоном стукнулся о колонну.
– Глупцы! – рассмеялся он. – Меня нельзя убить. В отличии от вас, я бессмертен! Ха-ха-ха! А вот вы уже все покойники!
Так со смехом он и выпорхнул в окно и исчез в ночном небе.
Несколько секунд в полном молчании мы стояли и не двигались с места. Геркулес смотрел на нас, мы на него. Вдруг великан и богатырь разрыдался, словно ребенок. Мы кинулись к нему и стали обнимать его и хлопать по плечам.
– Ты настоящий друг, – с чувством говорил я ему. – Такого верного друга у меня никогда не было. Ради нашей дружбы ты пожертвовал жизнью!
– Так вы, вы все слышали? – воскликнул наш друг.
– До последнего слова, – ответила Стелла. – И мы гордимся тобой, Герк. Я знала тысячи воинов, великих бойцов, но все они не стоят даже твоего мизинца. Я никого и никогда не любила. Но тебя я люблю, Геркулес!
И тут, вы не поверите, Стелла, обняла Геркулеса, и они, как это говорится в романах, слились в едином поцелуе. Обо мне на время забыли. Я тяжко вздохнул. Как это у всех так легко и естественно получается?
– Что теперь пойдем все это отметим? – уныло спросил я, когда они се же закончили целоваться.
– Пойдем! – ответили они хором.
И наша тройка отправилась в пиршественный зал. Веселье там уже шло вовсю, и когда мы вошли, нас встретили громом оваций.
Я прошел к своему ложу и поримскому образцу возлег на него. Геркулес и Стелла, которые все это время шли, держась за руки, наконец оторвались друг от друга и заняли места по бокам от меня.
– Где Наташа? – спросил я, оглядывая взглядом зал.
Народу здесь было человек триста. Все пили, ели и веселились. Рабы и рабыни сбились с ног, угождая пирующим, поднося им блюда и наполняя кубки. Все время звучали тосты. При чем каждый второй тост был за меня. Но почему-то это не радовало. Наконец я разглядел Наташу. Она была в противоположном конце стола и даже не смотрела в мою сторону. По обе стороны от нее как самые заправские римляне возлежали Иосиф и Иоанн и развлекали ее разговорами. На меня они тоже не смотрели. Вот вся их благодарность за мои деяния! Никогда не ждите благодарности от тех, кому вы сделали что-то хорошее.