Страница:
Я сказал первое, что пришло в голову:
– Сироп – тот бычок, что ли?
– Догадливый.
«Раз уж пошел разговор без мордобоя, то почему бы не попробовать выпутаться?» – подумал я и доверился своему красноречию.
– Я сожалею, что случился такой инцидент, и готов принести извинения. Но убивать и калечить не умею, да и не хочу. У вас, наверное, и без меня бойцов хватает.
Главарь усмехнулся:
– Сироп готов принять твои извинения. Но не советую, последствия я уже объяснил, – и добавил: – А ты, паренек, не прибедняйся, кто тебе удар ставил?
Здесь я должен кое-что пояснить. В своем родном городе я занимался в секции боевых искусств. Учил меня бывший «афганец», офицер.
– Ввязаться в драку много ума не надо, – наставлял он, – важно уметь выйти из нее без трагических для себя последствий.
Похоже, это правило не пошло мне впрок. Узнав фамилию тренера, главарь оживился:
– Знавал я его по другим временам. Живой, значит...
Я воодушевился, появилась общая для нас обоих тема. У меня есть приятель, сетевик – встречали таких? – бегают по улицам, пристают к прохожим с «радостной» новостью.
– Позвольте вас поздравить, у нашей фирмы сегодня день рождения, и от имени руководства вручаю вам подарок!
Не торопитесь радоваться халяве, за подарок вы у него прикупите товара на очень немаленькую сумму, о которой еще долго будете сожалеть. Так вот, этот приятель учил:
– Первым делом клиента надо втянуть в разговор, расположить. И только потом приступать к делу.
Я стал рассказывать о тренере, о первенстве города, на котором я, к месту будет сказано, занял почетное второе место. Главарь слушал, не перебивая, кивком головы давая понять, что слышит.
– ...И после окончания университета приехал сюда, – закончил я свой рассказ.
– Значит, ты у нас образованный. Не соврал, – сказал главарь скорее себе, чем мне. Затем добавил: – Бить и калечить много ума не надо, ты мне для других дел нужен. Эти бизнесмены, люди образованные, всегда найдут предлог, чтобы не отдать то, что положено. То у них налоговая инспекция все отняла, то проценты по кредиту надо платить. Догоняешь? Прошли те времена, когда все вопросы решались с помощью Сиропа. Теперь надо самим во все врубаться. А ты, я вижу, парень продвинутый, будешь у меня советником. Лапшу с ушей снимать.
Мне предложили работу по специальности! Я не нужен этому городу, ни одно предприятие не заинтересовалось моим дипломом. А вот бандитам понадобился. Фантастика!
– В любом случае это криминал. Не получится у меня, не так воспитан, – осторожно возразил я.
Главарь даже подскочил в своем кресле.
– А где бы тебе хотелось работать, в банке, в акционерной компании, в корпорации?! Чем бы ты там занимался, честным трудом? – У него прорезался поставленный командный голос. Тоже «афганец», промелькнуло у меня. – Ты бы там помогал своему хозяину воровать! Назови мне место, где нет криминала! Хотя бы одно – я немедленно тебя отпущу. Говори!
А я думал, у этого человека железные нервы... На его вопрос можно отвечать долго, а лучше вообще не отвечать. Ответ ему не нужен, он на него ответил задолго до нашего знакомства.
Выдержав паузу, главарь продолжил:
– Вся система основана на взятках и воровстве. Мое отличие от других в том, что я не позволяю себя обманывать. Поэтому при мне Сироп и ему подобные, которые учат кое-кого говорить правду.
Он вспомнил и о том, почему я здесь оказался.
– А ведь ты не подал на Сиропа в суд за оскорбление, тебе и в голову не пришло. Потому что заведомо знал: тебя там даже слушать не станут, пока не дашь судье взятку. И что же ты сделал? Использовал силу и то, чему научил тебя тренер. Был еще один выбор – утереться, смолчать, смириться и продолжать жить побитой собакой. Но этот вариант тебя не устроил. Почему? Потому что такой жизни не хочешь. Вот почему ты здесь.
В принципе, главарь говорил очевидные вещи. Но мне никогда не приходило в голову, что бандиты могут так образно выражаться.
– Я не беру чужого, не грабитель с большой дороги и не вор-карманник. Но мир устроен таким образом, что каждый, кто называет себя бизнесменом, сначала становится обманщиком. Кидалы – самые популярные личности в стране. Выдающиеся кидалы, кинувшие государство, становятся министрами и депутатами, получают звания и ордена. Достаточно открыть любую газету. Пожалуйста! – Он ткнул пальцем в лежащую на столе газету. – Бывший комсомольский вожак разорил преуспевающий государственный банк, завез в страну просроченные лекарства, заставил правительство платить по своим долгам – на первой странице, народный депутат. О его «подвигах» писали все газеты, не надо работать в органах, чтобы узнать об этой истории. Кидала высшей пробы, Остап Бендер может идти на пенсию.
Я слушал его, разинув рот. Согласитесь, комментарии тут не уместны.
– Так вот, – продолжил главарь, – я для них вместо судьи. Когда они кидают друг друга, то приходят ко мне. Я делаю так, что долги возвращаются своевременно и в полном объеме, честь по чести. И беру за труд долю. Без меня и таких, как я, бизнес в нашей стране был бы невозможен.
И все-таки я не мог с ним согласиться.
– Как бы то ни было, ваш бизнес незаконный и когда-то ему придет конец. – Раз разговор пошел начистоту, то бояться его не следовало.
– А для этого и существует «крыша», надеюсь, тебе не надо объяснять, что это такое?
Мне объяснять не надо, думаю, и вам тоже, по-моему, в нашей стране это не надо объяснять даже младенцам и старикам.
Главарь неожиданно завершил разговор:
– Сегодня переночуешь здесь, а завтра подыщем квартиру. Не волнуйся, нуждаться ты ни в чем не будешь, но и работы будет предостаточно. От Сиропа и остальных держись подальше. Каждому свое. – Он ухмыльнулся, произнося последние слова.
С этого дня я стал членом банды.
РИМА. Докторская колбаса
ОЛЕГ. И тогда они придумали любовь
– Сироп – тот бычок, что ли?
– Догадливый.
«Раз уж пошел разговор без мордобоя, то почему бы не попробовать выпутаться?» – подумал я и доверился своему красноречию.
– Я сожалею, что случился такой инцидент, и готов принести извинения. Но убивать и калечить не умею, да и не хочу. У вас, наверное, и без меня бойцов хватает.
Главарь усмехнулся:
– Сироп готов принять твои извинения. Но не советую, последствия я уже объяснил, – и добавил: – А ты, паренек, не прибедняйся, кто тебе удар ставил?
Здесь я должен кое-что пояснить. В своем родном городе я занимался в секции боевых искусств. Учил меня бывший «афганец», офицер.
– Ввязаться в драку много ума не надо, – наставлял он, – важно уметь выйти из нее без трагических для себя последствий.
Похоже, это правило не пошло мне впрок. Узнав фамилию тренера, главарь оживился:
– Знавал я его по другим временам. Живой, значит...
Я воодушевился, появилась общая для нас обоих тема. У меня есть приятель, сетевик – встречали таких? – бегают по улицам, пристают к прохожим с «радостной» новостью.
– Позвольте вас поздравить, у нашей фирмы сегодня день рождения, и от имени руководства вручаю вам подарок!
Не торопитесь радоваться халяве, за подарок вы у него прикупите товара на очень немаленькую сумму, о которой еще долго будете сожалеть. Так вот, этот приятель учил:
– Первым делом клиента надо втянуть в разговор, расположить. И только потом приступать к делу.
Я стал рассказывать о тренере, о первенстве города, на котором я, к месту будет сказано, занял почетное второе место. Главарь слушал, не перебивая, кивком головы давая понять, что слышит.
– ...И после окончания университета приехал сюда, – закончил я свой рассказ.
– Значит, ты у нас образованный. Не соврал, – сказал главарь скорее себе, чем мне. Затем добавил: – Бить и калечить много ума не надо, ты мне для других дел нужен. Эти бизнесмены, люди образованные, всегда найдут предлог, чтобы не отдать то, что положено. То у них налоговая инспекция все отняла, то проценты по кредиту надо платить. Догоняешь? Прошли те времена, когда все вопросы решались с помощью Сиропа. Теперь надо самим во все врубаться. А ты, я вижу, парень продвинутый, будешь у меня советником. Лапшу с ушей снимать.
Мне предложили работу по специальности! Я не нужен этому городу, ни одно предприятие не заинтересовалось моим дипломом. А вот бандитам понадобился. Фантастика!
– В любом случае это криминал. Не получится у меня, не так воспитан, – осторожно возразил я.
Главарь даже подскочил в своем кресле.
– А где бы тебе хотелось работать, в банке, в акционерной компании, в корпорации?! Чем бы ты там занимался, честным трудом? – У него прорезался поставленный командный голос. Тоже «афганец», промелькнуло у меня. – Ты бы там помогал своему хозяину воровать! Назови мне место, где нет криминала! Хотя бы одно – я немедленно тебя отпущу. Говори!
А я думал, у этого человека железные нервы... На его вопрос можно отвечать долго, а лучше вообще не отвечать. Ответ ему не нужен, он на него ответил задолго до нашего знакомства.
Выдержав паузу, главарь продолжил:
– Вся система основана на взятках и воровстве. Мое отличие от других в том, что я не позволяю себя обманывать. Поэтому при мне Сироп и ему подобные, которые учат кое-кого говорить правду.
Он вспомнил и о том, почему я здесь оказался.
– А ведь ты не подал на Сиропа в суд за оскорбление, тебе и в голову не пришло. Потому что заведомо знал: тебя там даже слушать не станут, пока не дашь судье взятку. И что же ты сделал? Использовал силу и то, чему научил тебя тренер. Был еще один выбор – утереться, смолчать, смириться и продолжать жить побитой собакой. Но этот вариант тебя не устроил. Почему? Потому что такой жизни не хочешь. Вот почему ты здесь.
В принципе, главарь говорил очевидные вещи. Но мне никогда не приходило в голову, что бандиты могут так образно выражаться.
– Я не беру чужого, не грабитель с большой дороги и не вор-карманник. Но мир устроен таким образом, что каждый, кто называет себя бизнесменом, сначала становится обманщиком. Кидалы – самые популярные личности в стране. Выдающиеся кидалы, кинувшие государство, становятся министрами и депутатами, получают звания и ордена. Достаточно открыть любую газету. Пожалуйста! – Он ткнул пальцем в лежащую на столе газету. – Бывший комсомольский вожак разорил преуспевающий государственный банк, завез в страну просроченные лекарства, заставил правительство платить по своим долгам – на первой странице, народный депутат. О его «подвигах» писали все газеты, не надо работать в органах, чтобы узнать об этой истории. Кидала высшей пробы, Остап Бендер может идти на пенсию.
Я слушал его, разинув рот. Согласитесь, комментарии тут не уместны.
– Так вот, – продолжил главарь, – я для них вместо судьи. Когда они кидают друг друга, то приходят ко мне. Я делаю так, что долги возвращаются своевременно и в полном объеме, честь по чести. И беру за труд долю. Без меня и таких, как я, бизнес в нашей стране был бы невозможен.
И все-таки я не мог с ним согласиться.
– Как бы то ни было, ваш бизнес незаконный и когда-то ему придет конец. – Раз разговор пошел начистоту, то бояться его не следовало.
– А для этого и существует «крыша», надеюсь, тебе не надо объяснять, что это такое?
Мне объяснять не надо, думаю, и вам тоже, по-моему, в нашей стране это не надо объяснять даже младенцам и старикам.
Главарь неожиданно завершил разговор:
– Сегодня переночуешь здесь, а завтра подыщем квартиру. Не волнуйся, нуждаться ты ни в чем не будешь, но и работы будет предостаточно. От Сиропа и остальных держись подальше. Каждому свое. – Он ухмыльнулся, произнося последние слова.
С этого дня я стал членом банды.
РИМА. Докторская колбаса
Я покупала цветы ко дню рождения мамы. Неожиданно у цветочного киоска остановилась красивая машина, из которой вышел современный и модно одетый молодой человек. Я не стала разглядывать красавчика, насмотрелась до тошноты. Современные молодые люди считают, что, завладев крутой тачкой, они имеют право на любую приглянувшуюся им девушку.
Красавчик прислонился к косяку и стал рассматривать не цветы, а меня. Женщине приятно, когда на нее обращают внимание, но когда пялятся, это, скажу я вам, очень даже противно. Я поспешила выбрать цветы и удалиться. Но продавец долго возился с оформлением букета, ничего не оставалось, как ждать. Ситуация стала раздражать. Слава богу, что у женщин есть такое оружие, которое не надо облекать в слова. Когда он меня окончательно достал, я решила посмотреть ему в глаза – если он не совсем дурак, то все поймет и отвяжется.
Я демонстративно и небрежно развернулась в его сторону, а он именно в этот момент снял свои темные очки. Я растерялась. На меня «пялился» Олег.
– Привет, – почти одновременно сказали мы.
Посмотрев на него совсем другими глазами, мысленно сравнила с тем провинциальным мальчиком, с которым познакомилась почти два года назад. Он возмужал, суровая морщинка пролегла меж бровей, плечи стали шире, одет был в модный и дорогой костюм. Непроизвольно обратила внимание на его туфли. Олег перехватил мой взгляд и рассмеялся.
– Ищешь мои легендарные ботинки? Они изрядно попортили мне жизнь. Но я их не выбросил, сохранил на память.
Мы рассмеялись. Действительно, ботинки были наиболее ярким воспоминанием о нем, наивном провинциале, приехавшем покорять столицу. Его искренний, естественный смех заставил вспомнить тот последний вечер в кафе. Стало обидно и грустно.
– Куда же ты пропал, Олег? – спросила я.
– Много разного произошло с того дня, и мне хотелось бы обо всем тебе рассказать. Может быть, встретимся сегодня?
Я согласилась. Без пяти минут замужняя женщина. Никаких проблем этот вечер не принесет. А он, узнав о предстоящей свадьбе, поймет, что я никогда о нем не вспоминала и нисколько не переживала. Чтобы не зазнавался, черт его побери! С другой стороны, было интересно узнать и о нем. Что же произошло в его жизни, что так грандиозно отразилось на внешности?
Я невольно сравнила его с Антоном. Олег явно приблизился к нему по фактору, определяемому термином «крутизна», об этом свидетельствовали очки, модный галстук, прическа и, конечно же, автомобиль.
Машина у большинства мужчин первая и неистребимая страсть, хотя изменяют они своим любимым «тачкам» не менее часто, как, наверное, и женщинам. Как только любимая (машина или женщина) перестала проявлять признаки свежести, блеск начал заметно тускнеть, упругий зад стал казаться тяжеловатым, они, то есть мужчины, начинают лихорадочно стрелять глазами по сторонам, выискивая что-то новенькое. И при первой же возможности, впоследствии чаще сожалея об этом, тут же приобретают новенькую (машину или женщину).
Однако и в этом отличия между двумя мужчинами были заметны. Машина Олега была спортивного типа, очень ярких тонов, что говорило о желании хозяина подчеркнуть свою элегантность, стремительность и «понтовость» – вы до сих пор не уяснили смысл этого слова? – в отличие от него Антон предпочитал спокойные цвета и некоторую размашистость при выборе авто. Для него важнее надежность и респектабельность. Короче говоря, «крутизна» «крутизне» рознь.
Встреча была назначена в очень дорогом ресторане, что даже не понравилось. Такие контрасты между обычной забегаловкой, где мы сидели во время нашей последней встречи, и таким респектабельным рестораном пугали. Предпочитаю эволюционный путь развития, минуя, так сказать, революционные скачки. Кроме того, смущало то, что в этом ресторане нас могут увидеть знакомые Антона. Самого его там быть не могло, ну, во-первых: он без пяти минут женатый человек, и ходить по ресторанам без своей невесты было бы некрасиво с его стороны, а во-вторых: в его расписании этот пункт на сегодня не значился.
А что касается меня, то после недолгих размышлений я пришла к выводу: а почему мне нельзя сходить в ресторан со своим почти родственником, ну, не родственником, но наши родители знакомы? И вообще, через несколько дней мне замуж выходить, и только потом можете предъявлять претензии. Да и какие могут быть претензии? Что-то я совсем запуталась. Пусть вам покажутся рассуждения нелогичными, а для меня здесь все логично. Я, в конце концов, женщина! И оставьте меня, пожалуйста, в покое. Это не преступление!
Олег не стал меня подвозить, так как я находилась в двух шагах от дома.
Поднимаясь на свой этаж с букетом цветов в руках, наконец, сообразила: день рождения мамы. Теплый семейный ужин, красивый и галантный папа, роскошная и очаровательная мама, наверняка придут друзья семьи или родственники, а я, любимая и нежная дочь, убегу в ресторан с провинциальным типом, который когда-то так некрасиво со мной поступил. Что делать? Этот совсем не риторический вопрос застал меня врасплох. Второй вопрос, логически вытекающий из первого – кто виноват? – решался сам собой. Виноват Олег. Почему его угораздило попасться мне на глаза именно сегодня, почему он не сделал это раньше, хотя бы вчера? Ответив на второй вопрос, я была вынуждена вернуться к первому. В голову пришла неплохая идея. Раз уж он меня обманул в ожиданиях когда-то, то почему бы и мне не поступить так же и остаться дома, проще говоря, не идти в этот, уже ненавидимый мною, ресторан? Это будет справедливым и честным по отношению и к маме, и к себе, и к нему.
Однако мама поколебала мою уверенность, сообщив, что сегодня придут и родители Антона, вечер будет посвящен решению технических и организационных моментов предстоящей свадьбы.
– Петр Михайлович обидится, если будет выступать после Вячеслава Анатольевича, а Моисею Давидовичу надо дать слово перед горячим.
Эти исключительно острые вопросы предстоящего мероприятия, важностью не уступающие отношениям нашей страны с НАТО или всемирной проблеме ВЛТ, должны стать предметом обсуждения в ходе межсемейных переговоров. Но я должна быть ограждена от рутинных проблем, моя функция состояла в том, чтобы готовить себя к Счастью. Я сознательно ставлю это слово с большой буквы и без кавычек. Надеюсь, вопреки ясновидческим прогнозам моих уже замужних подруг, что оно существует наяву, а не только в киносериалах.
Сообщение, что меня срочно хотела видеть одна из подруг, было встречено родителями радостным вздохом облегчения. Правда, тщательная подготовка к «посещению подружки» не прошла незамеченной. Однако маме, занятой хлопотами о предстоящем ужине, пришлось довольствоваться примитивным ответом: «Просто захотелось». На ходу, немного подавившись, она проглотила мой ответ, и только брови неожиданно взлетели к самой кромке волос. Но мамина голова, к моей радости, вовремя унесла их на кухню.
Я вышла чуть раньше положенного часа, но нисколько этому не огорчилась. Меня не устраивала перспектива видеть встречу с родителями Антона. Будущий свекор совсем не нравился – самодовольный, толстый дядька, не считающий необходимым говорить со мной о чем-то серьезном, типичный домашний деспот. Утешало лишь то, что у Антона была наготове симпатичная двухкомнатная квартира в тихом и престижном переулке, почти в самом центре города, и поэтому тягучее каждодневное общение со свекром мне не грозило. Свекровь, в отличие от прогнозов и впечатляющих примеров, рассказанных умудренными опытом подругами, показалась доброй женщиной, чуть уставшей от своего тяжелого, во всех смыслах, мужа. Хотелось сделать ей что-нибудь приятное, но звание снохи удерживало от проявления инициативы.
– Сделаешь для них что-то хорошее, тут же сядут на шею. – Закон, сформулированный моей подругой Аськой, имеющей наибольший в нашей девичьей компании, двухгодичный, опыт семейной жизни, требовал неукоснительного исполнения.
Я не разрешила Олегу заехать за мной и поэтому пошла к ресторану пешком, благо был он в двух кварталах от дома.
Стоял сентябрь, мой любимый месяц. Природа еще не собиралась готовиться к осени, исчезла удушающая летняя духота. Я люблю наш город, вопреки разгулу криминала, несметному количеству бомжей, пробкам на дорогах, хамству и дороговизне. Наш город дорогой, подороже Парижа будет. Мне доводилось бывать в Париже. За чашку кофе там надо платить три доллара (во франках, конечно). А один приятель, фантастический жмот и страшный любитель пива, проклинал Париж за то, что отдал за кружку пива двадцать баксов. Это его самое яркое воспоминание о Париже.
Вы хотите знать мое впечатление о Париже? Это не относится к теме нашего повествования, но я скажу. У меня два наиболее ярких впечатления: это парижане и Джоконда. Парижане восхищают своей, может быть кажущейся, беззаботностью. Атмосфера ленивой, безмятежной красоты, если можно так выразиться. А Джоконда, или, если хотите, Мона Лиза, поражает тем, как на нее реагируют люди! По лицам посетителей Лувра текут слезы восторга и восхищения, комментарии здесь излишни. Я могла бы рассказать и про Пляс Пигаль, Булонский лес и еще многое другое, но как-нибудь потом. Не уверена, что вам это интересно.
Я шла, наслаждаясь вечерней прохладой, настроение было приподнятым, но при этом я ни на минуту не забывала про обиду, нанесенную Олегом, и предвкушала, как я его проучу. Вообще-то я не кровожадная, но обижать себя стараюсь никому не позволять. Так меня папа воспитал.
Выглядела я в тот вечер великолепно – во всяком случае, по дороге в ресторан я ловила на себе восхищенные мужские взгляды и ревнивые женские. Олег чуть было не разрушил мои воинственные планы, встретив с букетом полевых цветов. Знал ли он, что я терпеть ненавижу привозные, неестественно пышные голландские розы со стеблем толщиной с дерево и кичливые языкастые орхидеи? Наши скромные ромашки мне намного милее, чем респектабельные и чванливые импортные цветы. И где он их раздобыл?
С первых слов Олег растопил мое ледяное безразличие. Он с упоением рассказывал о работе на рынке, о друзьях, с которыми успел меня познакомить во время нашей последней встречи. А потом сказал:
– Не хотел тебя обидеть, не сдержался, совсем закружилась голова. Прости. За давностью лет я надеюсь на твое снисхождение. – И добавил: – После того дня я ушел с рынка.
Я не сразу поняла, что он извиняется за поцелуй! Нахал, ему ли решать, обидел он меня или нет?! По-моему, этот вопрос не в его компетенции. Какие мужчины нынче пошли скромные и порядочные, бросают девушку за то, что поцеловали ее! Ловко у них получается! Мне стоило больших усилий не наговорить ему грубостей. Пришлось надеть маску безразличия. И когда я сказала:
– Не надо оправдываться, Олег, я даже не помню, о чем ты говоришь, – его лицо начало вытягиваться.
Как опытный боксер, нанеся удачный удар и не снижая темпа, пытаюсь добить соперника:
– На днях я выхожу замуж, так что наши воспоминания не имеют ровным счетом никакого значения.
Все, рефери может начинать отсчет. Олег в нокауте, уставился на меня невидящими глазами и не может произнести ни звука. Но почему-то моя блестящая атака не принесла радости. Опять стало грустно.
Наконец у Олега что-то шевельнулось в голове.
– Должен тебя поздравить, но не могу. Я тебя люблю и думал, ты об этом знаешь. Я долго ждал этого дня. Ты, наверное, догадалась, что наша встреча сегодня не была случайной. Прекрасно понимаю, я был тебе не пара – нищий, наивный провинциал. Но сегодня я совсем другой человек. Я смог бы предоставить тебе все, что ты пожелала бы: дом, машину, тряпки, загранпоездки. Но ты не дождалась!
Соперник очнулся и нанес ответный, сокрушительный удар. Я не могла произнести ни слова, лишь непроизвольно отметив: «Мужчины обожают слово „я“!»
– Мечты о тебе помогли мне выжить в этом жестоком городе, не раз я подвергался опасности, но ты, точнее твой образ, выручал и даже спасал меня. И сегодня, когда я добился того, что принято называть успехом, вдруг узнаю, что опоздал. Обидно, – вздохнул Олег, и, выдержав паузу, добавил: – Прости, на меня что-то нашло, я ни в чем тебя не виню.
Теперь я поняла, что, в сущности, мы ничего не знаем друг о друге. И моя боксерская терминология оказалась здесь просто неуместной. Прости, Олег!
– Давай оставим в стороне наше прошлое, расскажи о себе, – только и смогла выговорить я.
Олег очнулся от грустных мыслей и стал рассказывать. Чем больше он говорил, тем шире раскрывались от ужаса мои глаза.
– Все очень просто, я изучаю баланс предприятия или фирмы и, если вижу, что нас обманывают, то в дело вступает Сироп. – Как я догадалась, он говорил о соучастнике. – Лично я грязным делом не занимаюсь, мой труд интеллектуальный. И чужого, заметь, мы не берем, только свое, заработанное.
Он говорил как бы с чужого голоса, не будучи абсолютно уверенным в своей правоте. Рассказ чередовался забавными историями.
– Представляешь, у одного из должников действительно не было денег, чтобы рассчитаться, но его склад был забит импортным автомобильным маслом. Проблема состояла в том, что стоимость его была выше аналогичных масел, реализуемых на рынке. Тогда мы организовали статью в прессе, сейчас это нетрудно, плати и заказывай любую «музыку». В ней говорилось примерно следующее: «С Американского континента, по непроверенным данным, поступают тревожные сигналы для всех, кто владеет автомобилями. Мельчайшие жучки, окрещенные в народе „кармаусами“ („автомобильная мышка“), съедают в автомобилях машинное масло. Уму непостижимо, почему этот несъедобный продукт стал лакомством для ранее неизвестных науке насекомых. За ночь „кармаусы“ уничтожают практически все масло в автомобиле и... перебираются к следующему авто. Эпидемия приобрела невиданный размах. В некоторых штатах вышло из строя до сорока процентов автомобилей. Применяемые химические препараты не дают ожидаемого результата. Настоящий автомобильный СПИД! Поступают сообщения об аналогичных инцидентах в соседних с нами государствах. Бедствие приближается! Единственным спасением, по заключению многих американских и европейских экспертов, является масло (разумеется, называется именно то масло, которым битком забит наш склад), которым „кармаусы“ брезгуют, обходя такие автомобили стороной. Этот феномен ученые объясняют более высокой степенью очистки масла, в отличие от других популярных марок, но в связи с этим являющимся чуть более дорогим товаром на рынке». Все! На другой странице дается объявление с координатами этой фирмы. За пять дней склады опустели.
Мы с удовольствием посмеялись над этой историей. Но я не преминула отметить, что это все-таки мошенничество, на что Олег, рассмеявшись, ответил:
– Нет, если подходить строго юридически. Обрати внимание на оговорку «по непроверенным данным», и, в конце концов, это можно назвать обычной шуткой, ведь пострадавших нет. На всякий случай через месяц мы разместили небольшую заметку, что информация о «кармаусах» была очередной «уткой», запущенной некой зарубежной рекламной компанией в пылу конкурентной борьбы за рынки сбыта.
Забавная история не развеяла неприятных и смутных ощущений. Не хотелось мириться с тем, что Олег, когда-то наивный и чистый юноша, превратился в дельца, пусть и талантливого. Наверное, не надо было это говорить, но промолчать я тоже не могла:
– Олег, ты называешь это успехом? Неужели это и была твоя мечта? А как же твои амбиции?
Морщинка на переносице резко обозначилась, глаза стали холодными как лед. В этот момент я поняла, что ему действительно многое пришлось пережить за два промелькнувших года.
– Я отвечу тебе, – жестко сказал он. – Моя мечта выходит замуж. За другого. А что касается успеха, то я не в силах менять установленные правила игры. А они таковы, что быть честным экономически невыгодно, а для меня невозможно. Честные люди покупают на рынке докторскую колбасу и тешат себя мыслью, что когда-то она была самой престижной колбасой в стране. Честные люди не могут дать своим детям достойного образования и тихо провожают близких в мир иной, осознавая, что не смогли купить лекарство, которое бы их спасло. Они даже не представляют, как заработать такую сумму на лекарства. Мне жаль их, но я не могу быть одним из них.
Он уже не мог остановиться.
– Надеюсь, когда-то честность будет востребована обществом, но честных людей к тому времени, видимо, не останется. Будем надеяться на будущие поколения. Я прекрасно тебя понимаю: те люди, которые окружают меня, не достойны уважения, но человек, обеспечивающий нам «крышу» – один из самых известных и влиятельных чиновников. Я не революционер и не собираюсь изменять общество, не питаю иллюзий на этот счет. Помнишь фильм «Уолл-стрит», где главный герой примерно так и говорит: «Мы можем провозглашать разные благородные лозунги, но никогда не должны забывать, что движущей силой общества является алчность!»?
Я с грустью подумала о себе. Была ли я честна, хотя бы сама с собой, давая согласие Антону выйти за него замуж? Но, если откровенно, перспектива кушать докторскую колбасу меня не прельщала. И все-таки что-то не позволяло согласиться с Олегом.
– Возможно, ты прав, я тоже не праведница. И тем не менее я не могу с тобой согласиться. У меня нет таких весомых аргументов, чтобы противопоставить их твоим, но чувствую, что что-то не так в твоих словах. Ты становишься страшен, когда говоришь такое. Не могу поверить, что иного пути нет.
Олегу надо отдать должное, он сумел остановиться. И, подводя итог нашему разговору, сказал:
– Спасибо, что выслушала. Я сознательно говорил так откровенно, хотел, чтобы узнала меня лучше. Жизнь научила меня быть жестким и даже жестоким с врагами. Я такой, какой есть. Но я люблю тебя и, значит, могу быть нежным и добрым. Не смею препятствовать тебе, но у нас есть несколько дней, и я продолжаю надеяться...
Я смотрела на Олега и прислушивалась к себе. Передо мной сидел искренне любящий, умный, талантливый и красивый мужчина. Не об этом ли я мечтала всю жизнь? Но этот мужчина был бандитом. Бр-р-р!
– Пойми, Олег, – тихо проговорила я. – Я не героиня из исторического романа, ожидающая мужа из многолетней ссылки. Я обычная женщина, мечтающая о простом бабьем счастье: семейный ужин, забавные и красивые детки, заботливый муж. Носить передачи в тюрьму, а когда-то может такое произойти, не по мне. Прости.
Олег не выразил огорчения, широко улыбнулся и сказал:
– А ты сегодня потрясающе выглядишь!
Наконец-то заметил! Он щедро вознаградил официанта чаевыми, галантно подал мне плащ и, больше не говоря ни слова, отвез меня домой.
Красавчик прислонился к косяку и стал рассматривать не цветы, а меня. Женщине приятно, когда на нее обращают внимание, но когда пялятся, это, скажу я вам, очень даже противно. Я поспешила выбрать цветы и удалиться. Но продавец долго возился с оформлением букета, ничего не оставалось, как ждать. Ситуация стала раздражать. Слава богу, что у женщин есть такое оружие, которое не надо облекать в слова. Когда он меня окончательно достал, я решила посмотреть ему в глаза – если он не совсем дурак, то все поймет и отвяжется.
Я демонстративно и небрежно развернулась в его сторону, а он именно в этот момент снял свои темные очки. Я растерялась. На меня «пялился» Олег.
– Привет, – почти одновременно сказали мы.
Посмотрев на него совсем другими глазами, мысленно сравнила с тем провинциальным мальчиком, с которым познакомилась почти два года назад. Он возмужал, суровая морщинка пролегла меж бровей, плечи стали шире, одет был в модный и дорогой костюм. Непроизвольно обратила внимание на его туфли. Олег перехватил мой взгляд и рассмеялся.
– Ищешь мои легендарные ботинки? Они изрядно попортили мне жизнь. Но я их не выбросил, сохранил на память.
Мы рассмеялись. Действительно, ботинки были наиболее ярким воспоминанием о нем, наивном провинциале, приехавшем покорять столицу. Его искренний, естественный смех заставил вспомнить тот последний вечер в кафе. Стало обидно и грустно.
– Куда же ты пропал, Олег? – спросила я.
– Много разного произошло с того дня, и мне хотелось бы обо всем тебе рассказать. Может быть, встретимся сегодня?
Я согласилась. Без пяти минут замужняя женщина. Никаких проблем этот вечер не принесет. А он, узнав о предстоящей свадьбе, поймет, что я никогда о нем не вспоминала и нисколько не переживала. Чтобы не зазнавался, черт его побери! С другой стороны, было интересно узнать и о нем. Что же произошло в его жизни, что так грандиозно отразилось на внешности?
Я невольно сравнила его с Антоном. Олег явно приблизился к нему по фактору, определяемому термином «крутизна», об этом свидетельствовали очки, модный галстук, прическа и, конечно же, автомобиль.
Машина у большинства мужчин первая и неистребимая страсть, хотя изменяют они своим любимым «тачкам» не менее часто, как, наверное, и женщинам. Как только любимая (машина или женщина) перестала проявлять признаки свежести, блеск начал заметно тускнеть, упругий зад стал казаться тяжеловатым, они, то есть мужчины, начинают лихорадочно стрелять глазами по сторонам, выискивая что-то новенькое. И при первой же возможности, впоследствии чаще сожалея об этом, тут же приобретают новенькую (машину или женщину).
Однако и в этом отличия между двумя мужчинами были заметны. Машина Олега была спортивного типа, очень ярких тонов, что говорило о желании хозяина подчеркнуть свою элегантность, стремительность и «понтовость» – вы до сих пор не уяснили смысл этого слова? – в отличие от него Антон предпочитал спокойные цвета и некоторую размашистость при выборе авто. Для него важнее надежность и респектабельность. Короче говоря, «крутизна» «крутизне» рознь.
Встреча была назначена в очень дорогом ресторане, что даже не понравилось. Такие контрасты между обычной забегаловкой, где мы сидели во время нашей последней встречи, и таким респектабельным рестораном пугали. Предпочитаю эволюционный путь развития, минуя, так сказать, революционные скачки. Кроме того, смущало то, что в этом ресторане нас могут увидеть знакомые Антона. Самого его там быть не могло, ну, во-первых: он без пяти минут женатый человек, и ходить по ресторанам без своей невесты было бы некрасиво с его стороны, а во-вторых: в его расписании этот пункт на сегодня не значился.
А что касается меня, то после недолгих размышлений я пришла к выводу: а почему мне нельзя сходить в ресторан со своим почти родственником, ну, не родственником, но наши родители знакомы? И вообще, через несколько дней мне замуж выходить, и только потом можете предъявлять претензии. Да и какие могут быть претензии? Что-то я совсем запуталась. Пусть вам покажутся рассуждения нелогичными, а для меня здесь все логично. Я, в конце концов, женщина! И оставьте меня, пожалуйста, в покое. Это не преступление!
Олег не стал меня подвозить, так как я находилась в двух шагах от дома.
Поднимаясь на свой этаж с букетом цветов в руках, наконец, сообразила: день рождения мамы. Теплый семейный ужин, красивый и галантный папа, роскошная и очаровательная мама, наверняка придут друзья семьи или родственники, а я, любимая и нежная дочь, убегу в ресторан с провинциальным типом, который когда-то так некрасиво со мной поступил. Что делать? Этот совсем не риторический вопрос застал меня врасплох. Второй вопрос, логически вытекающий из первого – кто виноват? – решался сам собой. Виноват Олег. Почему его угораздило попасться мне на глаза именно сегодня, почему он не сделал это раньше, хотя бы вчера? Ответив на второй вопрос, я была вынуждена вернуться к первому. В голову пришла неплохая идея. Раз уж он меня обманул в ожиданиях когда-то, то почему бы и мне не поступить так же и остаться дома, проще говоря, не идти в этот, уже ненавидимый мною, ресторан? Это будет справедливым и честным по отношению и к маме, и к себе, и к нему.
Однако мама поколебала мою уверенность, сообщив, что сегодня придут и родители Антона, вечер будет посвящен решению технических и организационных моментов предстоящей свадьбы.
– Петр Михайлович обидится, если будет выступать после Вячеслава Анатольевича, а Моисею Давидовичу надо дать слово перед горячим.
Эти исключительно острые вопросы предстоящего мероприятия, важностью не уступающие отношениям нашей страны с НАТО или всемирной проблеме ВЛТ, должны стать предметом обсуждения в ходе межсемейных переговоров. Но я должна быть ограждена от рутинных проблем, моя функция состояла в том, чтобы готовить себя к Счастью. Я сознательно ставлю это слово с большой буквы и без кавычек. Надеюсь, вопреки ясновидческим прогнозам моих уже замужних подруг, что оно существует наяву, а не только в киносериалах.
Сообщение, что меня срочно хотела видеть одна из подруг, было встречено родителями радостным вздохом облегчения. Правда, тщательная подготовка к «посещению подружки» не прошла незамеченной. Однако маме, занятой хлопотами о предстоящем ужине, пришлось довольствоваться примитивным ответом: «Просто захотелось». На ходу, немного подавившись, она проглотила мой ответ, и только брови неожиданно взлетели к самой кромке волос. Но мамина голова, к моей радости, вовремя унесла их на кухню.
Я вышла чуть раньше положенного часа, но нисколько этому не огорчилась. Меня не устраивала перспектива видеть встречу с родителями Антона. Будущий свекор совсем не нравился – самодовольный, толстый дядька, не считающий необходимым говорить со мной о чем-то серьезном, типичный домашний деспот. Утешало лишь то, что у Антона была наготове симпатичная двухкомнатная квартира в тихом и престижном переулке, почти в самом центре города, и поэтому тягучее каждодневное общение со свекром мне не грозило. Свекровь, в отличие от прогнозов и впечатляющих примеров, рассказанных умудренными опытом подругами, показалась доброй женщиной, чуть уставшей от своего тяжелого, во всех смыслах, мужа. Хотелось сделать ей что-нибудь приятное, но звание снохи удерживало от проявления инициативы.
– Сделаешь для них что-то хорошее, тут же сядут на шею. – Закон, сформулированный моей подругой Аськой, имеющей наибольший в нашей девичьей компании, двухгодичный, опыт семейной жизни, требовал неукоснительного исполнения.
Я не разрешила Олегу заехать за мной и поэтому пошла к ресторану пешком, благо был он в двух кварталах от дома.
Стоял сентябрь, мой любимый месяц. Природа еще не собиралась готовиться к осени, исчезла удушающая летняя духота. Я люблю наш город, вопреки разгулу криминала, несметному количеству бомжей, пробкам на дорогах, хамству и дороговизне. Наш город дорогой, подороже Парижа будет. Мне доводилось бывать в Париже. За чашку кофе там надо платить три доллара (во франках, конечно). А один приятель, фантастический жмот и страшный любитель пива, проклинал Париж за то, что отдал за кружку пива двадцать баксов. Это его самое яркое воспоминание о Париже.
Вы хотите знать мое впечатление о Париже? Это не относится к теме нашего повествования, но я скажу. У меня два наиболее ярких впечатления: это парижане и Джоконда. Парижане восхищают своей, может быть кажущейся, беззаботностью. Атмосфера ленивой, безмятежной красоты, если можно так выразиться. А Джоконда, или, если хотите, Мона Лиза, поражает тем, как на нее реагируют люди! По лицам посетителей Лувра текут слезы восторга и восхищения, комментарии здесь излишни. Я могла бы рассказать и про Пляс Пигаль, Булонский лес и еще многое другое, но как-нибудь потом. Не уверена, что вам это интересно.
Я шла, наслаждаясь вечерней прохладой, настроение было приподнятым, но при этом я ни на минуту не забывала про обиду, нанесенную Олегом, и предвкушала, как я его проучу. Вообще-то я не кровожадная, но обижать себя стараюсь никому не позволять. Так меня папа воспитал.
Выглядела я в тот вечер великолепно – во всяком случае, по дороге в ресторан я ловила на себе восхищенные мужские взгляды и ревнивые женские. Олег чуть было не разрушил мои воинственные планы, встретив с букетом полевых цветов. Знал ли он, что я терпеть ненавижу привозные, неестественно пышные голландские розы со стеблем толщиной с дерево и кичливые языкастые орхидеи? Наши скромные ромашки мне намного милее, чем респектабельные и чванливые импортные цветы. И где он их раздобыл?
С первых слов Олег растопил мое ледяное безразличие. Он с упоением рассказывал о работе на рынке, о друзьях, с которыми успел меня познакомить во время нашей последней встречи. А потом сказал:
– Не хотел тебя обидеть, не сдержался, совсем закружилась голова. Прости. За давностью лет я надеюсь на твое снисхождение. – И добавил: – После того дня я ушел с рынка.
Я не сразу поняла, что он извиняется за поцелуй! Нахал, ему ли решать, обидел он меня или нет?! По-моему, этот вопрос не в его компетенции. Какие мужчины нынче пошли скромные и порядочные, бросают девушку за то, что поцеловали ее! Ловко у них получается! Мне стоило больших усилий не наговорить ему грубостей. Пришлось надеть маску безразличия. И когда я сказала:
– Не надо оправдываться, Олег, я даже не помню, о чем ты говоришь, – его лицо начало вытягиваться.
Как опытный боксер, нанеся удачный удар и не снижая темпа, пытаюсь добить соперника:
– На днях я выхожу замуж, так что наши воспоминания не имеют ровным счетом никакого значения.
Все, рефери может начинать отсчет. Олег в нокауте, уставился на меня невидящими глазами и не может произнести ни звука. Но почему-то моя блестящая атака не принесла радости. Опять стало грустно.
Наконец у Олега что-то шевельнулось в голове.
– Должен тебя поздравить, но не могу. Я тебя люблю и думал, ты об этом знаешь. Я долго ждал этого дня. Ты, наверное, догадалась, что наша встреча сегодня не была случайной. Прекрасно понимаю, я был тебе не пара – нищий, наивный провинциал. Но сегодня я совсем другой человек. Я смог бы предоставить тебе все, что ты пожелала бы: дом, машину, тряпки, загранпоездки. Но ты не дождалась!
Соперник очнулся и нанес ответный, сокрушительный удар. Я не могла произнести ни слова, лишь непроизвольно отметив: «Мужчины обожают слово „я“!»
– Мечты о тебе помогли мне выжить в этом жестоком городе, не раз я подвергался опасности, но ты, точнее твой образ, выручал и даже спасал меня. И сегодня, когда я добился того, что принято называть успехом, вдруг узнаю, что опоздал. Обидно, – вздохнул Олег, и, выдержав паузу, добавил: – Прости, на меня что-то нашло, я ни в чем тебя не виню.
Теперь я поняла, что, в сущности, мы ничего не знаем друг о друге. И моя боксерская терминология оказалась здесь просто неуместной. Прости, Олег!
– Давай оставим в стороне наше прошлое, расскажи о себе, – только и смогла выговорить я.
Олег очнулся от грустных мыслей и стал рассказывать. Чем больше он говорил, тем шире раскрывались от ужаса мои глаза.
– Все очень просто, я изучаю баланс предприятия или фирмы и, если вижу, что нас обманывают, то в дело вступает Сироп. – Как я догадалась, он говорил о соучастнике. – Лично я грязным делом не занимаюсь, мой труд интеллектуальный. И чужого, заметь, мы не берем, только свое, заработанное.
Он говорил как бы с чужого голоса, не будучи абсолютно уверенным в своей правоте. Рассказ чередовался забавными историями.
– Представляешь, у одного из должников действительно не было денег, чтобы рассчитаться, но его склад был забит импортным автомобильным маслом. Проблема состояла в том, что стоимость его была выше аналогичных масел, реализуемых на рынке. Тогда мы организовали статью в прессе, сейчас это нетрудно, плати и заказывай любую «музыку». В ней говорилось примерно следующее: «С Американского континента, по непроверенным данным, поступают тревожные сигналы для всех, кто владеет автомобилями. Мельчайшие жучки, окрещенные в народе „кармаусами“ („автомобильная мышка“), съедают в автомобилях машинное масло. Уму непостижимо, почему этот несъедобный продукт стал лакомством для ранее неизвестных науке насекомых. За ночь „кармаусы“ уничтожают практически все масло в автомобиле и... перебираются к следующему авто. Эпидемия приобрела невиданный размах. В некоторых штатах вышло из строя до сорока процентов автомобилей. Применяемые химические препараты не дают ожидаемого результата. Настоящий автомобильный СПИД! Поступают сообщения об аналогичных инцидентах в соседних с нами государствах. Бедствие приближается! Единственным спасением, по заключению многих американских и европейских экспертов, является масло (разумеется, называется именно то масло, которым битком забит наш склад), которым „кармаусы“ брезгуют, обходя такие автомобили стороной. Этот феномен ученые объясняют более высокой степенью очистки масла, в отличие от других популярных марок, но в связи с этим являющимся чуть более дорогим товаром на рынке». Все! На другой странице дается объявление с координатами этой фирмы. За пять дней склады опустели.
Мы с удовольствием посмеялись над этой историей. Но я не преминула отметить, что это все-таки мошенничество, на что Олег, рассмеявшись, ответил:
– Нет, если подходить строго юридически. Обрати внимание на оговорку «по непроверенным данным», и, в конце концов, это можно назвать обычной шуткой, ведь пострадавших нет. На всякий случай через месяц мы разместили небольшую заметку, что информация о «кармаусах» была очередной «уткой», запущенной некой зарубежной рекламной компанией в пылу конкурентной борьбы за рынки сбыта.
Забавная история не развеяла неприятных и смутных ощущений. Не хотелось мириться с тем, что Олег, когда-то наивный и чистый юноша, превратился в дельца, пусть и талантливого. Наверное, не надо было это говорить, но промолчать я тоже не могла:
– Олег, ты называешь это успехом? Неужели это и была твоя мечта? А как же твои амбиции?
Морщинка на переносице резко обозначилась, глаза стали холодными как лед. В этот момент я поняла, что ему действительно многое пришлось пережить за два промелькнувших года.
– Я отвечу тебе, – жестко сказал он. – Моя мечта выходит замуж. За другого. А что касается успеха, то я не в силах менять установленные правила игры. А они таковы, что быть честным экономически невыгодно, а для меня невозможно. Честные люди покупают на рынке докторскую колбасу и тешат себя мыслью, что когда-то она была самой престижной колбасой в стране. Честные люди не могут дать своим детям достойного образования и тихо провожают близких в мир иной, осознавая, что не смогли купить лекарство, которое бы их спасло. Они даже не представляют, как заработать такую сумму на лекарства. Мне жаль их, но я не могу быть одним из них.
Он уже не мог остановиться.
– Надеюсь, когда-то честность будет востребована обществом, но честных людей к тому времени, видимо, не останется. Будем надеяться на будущие поколения. Я прекрасно тебя понимаю: те люди, которые окружают меня, не достойны уважения, но человек, обеспечивающий нам «крышу» – один из самых известных и влиятельных чиновников. Я не революционер и не собираюсь изменять общество, не питаю иллюзий на этот счет. Помнишь фильм «Уолл-стрит», где главный герой примерно так и говорит: «Мы можем провозглашать разные благородные лозунги, но никогда не должны забывать, что движущей силой общества является алчность!»?
Я с грустью подумала о себе. Была ли я честна, хотя бы сама с собой, давая согласие Антону выйти за него замуж? Но, если откровенно, перспектива кушать докторскую колбасу меня не прельщала. И все-таки что-то не позволяло согласиться с Олегом.
– Возможно, ты прав, я тоже не праведница. И тем не менее я не могу с тобой согласиться. У меня нет таких весомых аргументов, чтобы противопоставить их твоим, но чувствую, что что-то не так в твоих словах. Ты становишься страшен, когда говоришь такое. Не могу поверить, что иного пути нет.
Олегу надо отдать должное, он сумел остановиться. И, подводя итог нашему разговору, сказал:
– Спасибо, что выслушала. Я сознательно говорил так откровенно, хотел, чтобы узнала меня лучше. Жизнь научила меня быть жестким и даже жестоким с врагами. Я такой, какой есть. Но я люблю тебя и, значит, могу быть нежным и добрым. Не смею препятствовать тебе, но у нас есть несколько дней, и я продолжаю надеяться...
Я смотрела на Олега и прислушивалась к себе. Передо мной сидел искренне любящий, умный, талантливый и красивый мужчина. Не об этом ли я мечтала всю жизнь? Но этот мужчина был бандитом. Бр-р-р!
– Пойми, Олег, – тихо проговорила я. – Я не героиня из исторического романа, ожидающая мужа из многолетней ссылки. Я обычная женщина, мечтающая о простом бабьем счастье: семейный ужин, забавные и красивые детки, заботливый муж. Носить передачи в тюрьму, а когда-то может такое произойти, не по мне. Прости.
Олег не выразил огорчения, широко улыбнулся и сказал:
– А ты сегодня потрясающе выглядишь!
Наконец-то заметил! Он щедро вознаградил официанта чаевыми, галантно подал мне плащ и, больше не говоря ни слова, отвез меня домой.
ОЛЕГ. И тогда они придумали любовь
Рима записала номер моего мобильного телефона, но не позвонила. Время меняет людей. Два года назад я, вероятно, позвонил бы ей сам, уговаривал бы отказаться от свадьбы и любить только меня. Но сейчас я понимал – это должно быть ее решением.
За день до свадьбы Шеф (ранее я называл его главарем, а настоящее имя вам и не нужно) заметил мое тоскливое настроение и поинтересовался, чем оно вызвано. Я не стал ничего скрывать, между нами сложились, в некотором роде, доверительные отношения. У нас не бывают по-настоящему доверительных отношений, и тем более дружбы, но полагаться друг на друга мы просто обязаны, в противном случае судьба нашей компании (не могу говорить применительно к себе слово «банда») была бы незавидной.
– Что ни делается, все к лучшему, – сказал Шеф и пояснил: – Семья, дети – это, в конечном итоге, твоя уязвимость. Ни нам, ни тебе это не нужно. Если нужна женщина, купи. Это сейчас не проблема.
За день до свадьбы Шеф (ранее я называл его главарем, а настоящее имя вам и не нужно) заметил мое тоскливое настроение и поинтересовался, чем оно вызвано. Я не стал ничего скрывать, между нами сложились, в некотором роде, доверительные отношения. У нас не бывают по-настоящему доверительных отношений, и тем более дружбы, но полагаться друг на друга мы просто обязаны, в противном случае судьба нашей компании (не могу говорить применительно к себе слово «банда») была бы незавидной.
– Что ни делается, все к лучшему, – сказал Шеф и пояснил: – Семья, дети – это, в конечном итоге, твоя уязвимость. Ни нам, ни тебе это не нужно. Если нужна женщина, купи. Это сейчас не проблема.