Светлова Ольга. Под крылом судьбы

   На следующий день Олег вручил мне увесистую пачку купюр, а еще через несколько дней предложил посмотреть квартиру его приятеля, предлагаемую в аренду.
   – Приятель на год уехал за границу и попросил присмотреть за квартирой. Вчера по телефону он дал согласие сдать ее в аренду. Готов был сдать и бесплатно, лишь бы квартира не пустовала, но я отказался, зная, что не согласишься ты.
   «Разумно», – подумала я.
   Условия аренды показались мне фантастически выгодными, а когда я увидела саму квартиру, то была просто поражена. Она состояла из трех комнат и была обставлена современно и стильно, но вместе с тем красиво. Я подумала, что на кухню нужна еще посуда, представила, как сменю слишком яркие занавески, уберу идиотский календарь с обнаженными зарубежными девицами, но Олег поспешил сделать это за меня. От всего остального я была в восторге. А когда увидела кабинет, заставленный книжными полками, с великолепно подобранной современной и классической литературой, то чуть не завизжала от восторга. Нам, женщинам, так мало надо, чтобы почувствовать себя счастливыми!
   Пройдя в спальню, я почувствовала себя неловко. Посреди комнаты стояла огромная кровать, такие обычно называют «французскими», со встроенным в спинку магнитофоном. Настоящая находка для людей с избытком сексуальной фантазии. Но нас с Антоном это не касалось. После всех передряг Антон начисто потерял интерес к моему телу. И меня, честно признаться, это совершенно не расстраивало. Но, чувствуя рядом Олега, слыша его запах и дыхание, я вдруг представила, как его сильные руки обнимают меня, и... очнулась.
   По дороге домой я разработала подходящую для Антона версию об удачной находке – сказать правду я, естественно, не решилась.
   – Риткин родственник, – почему мне пришла в голову Ритка – ума не приложу! – уехал за границу. Он хотел разрешить нам пожить в своей квартире бесплатно, чтобы она не пустовала, но я не согласилась, договорились о вполне приемлемой арендной плате.
   – Доро... – Антон запнулся; ничего, пусть привыкает, – но у нас нет даже таких денег.
   – Прорвемся, – твердо сказала я.
   Как вы понимаете, спокойствие мне придавала упругая пачка денег, мирно покоящаяся в сумочке. Антон этого не узнает, ему никогда не взбредет в голову копаться в сумочке жены. Не так воспитан. Как и мне, кстати, рыться в карманах его пиджака. Хотя, если честно признаться, иной раз руки чешутся. Мужчины бывают такие скрытные.
   Жены, например, всегда последними узнают об изменах мужей. Ближайшие подруги могут во всех деталях знать подноготную любовницы мужа, его знакомые и друзья будут оказывать ей знаки внимания, а благоверная супруга до последней минуты остается в неведении. Жена почему-то все узнает последней. Это у нас мораль такая, современная. И примеров приводить не буду, у вас своих таких примеров найдется вагон и маленькая тележка. Доходит до того, что некоторые жены, как Нелька, например, узнают о любовнице мужа из газет, увидев на фото его улыбающимся и в обнимку с полуголой девицей на какой-то презентации. Ну вот, обещала без примеров, а сама проболталась. Но это я так, к слову. Искренне надеюсь, как и все жены на свете, что эти рассуждения ко мне не относятся.
   Неделя ушла на хлопоты, связанные с переездом. Новое, пусть и временное, жилье нравилось все больше и больше, и даже появилась надежда, что и у Антона все образуется. Это подтверждало и его несколько улучшившееся настроение.
   – Ты понимаешь, Рима, – говорил он, уже не называя меня «дорогой». – Они идут на компромисс, предоставив мне очередную отсрочку выплаты долга.
   Я понимала и мысленно благодарила Олега. Беспокоило лишь одно: я его не поблагодарила. Можно, конечно, пригласить его к нам домой на ужин, но эту идею я отбросила. Представляете себе мирно беседующих Антона и Олега? Муж, естественно, почувствует себя уязвленным такой благотворительностью неизвестного провинциала, а Олег, в свою очередь, может высмеять бездарные предпринимательские способности Антона. Мужская гордость, нередко переходящая в гордыню, создает нам, женщинам, столько проблем!
   Но не приглашать же его в ресторан – это неприлично, да и слишком дорого, в конце концов. Раньше я никогда не задумывалась, сколько тратит Антон на наши традиционные ужины в ресторанах, а сейчас, осторожно расспросив мужа, выяснила, что за один вечер мы оставляли там месячную зарплату государственного служащего!
   Но Олег решил эту проблему за меня, позвонив по телефону:
   – Привет, Рима, – проговорил он. – Нам надо встретиться, есть новости для твоего мужа.
   – Хорошо, – обрадовалась я.
   – Как ты отнесешься к предложению поужинать вместе?
   Как отнесусь? Положительно, конечно. А Антону что-нибудь насочиняю. После моих успехов в решении семейных проблем он меня просто боготворит, так что, думаю, лишних вопросов задавать не будет. Надо так надо.
   – Я согласна, – ответила я.
   – Куда мне за тобой заехать? – спросил Олег.
   «Корректный вопрос», – мысленно похвалила я догадливость Олега: не хватало еще, чтобы нас видели соседские бабульки.
   – Я подойду к твоему офису к шести, – предложила я.
   – Отлично! – обрадовался Олег и попрощался.
   Когда я подошла к зданию, где был его офис, Олег уже ждал меня в машине. По дороге я попыталась осторожно расспросить его – не терпелось поскорее узнать, что за новость он приготовил; но Олег отмалчивался, говоря, что скажет все, когда мы приедем в ресторан, и я не стала ломать задуманный им сценарий.
   – С сегодняшнего дня, – наконец провозгласил Олег, – кредиторы не будут беспокоить твоего мужа. Поздравляю!
   – Ты настоящий волшебник, Олег. Я даже не знаю, как тебя благодарить.
   – Не надо. Давай отметим это событие.
   Мы выпили. Французское вино, как здорово! Я стала забывать аромат настоящего вина.
   – Скажи, Олег, а сколько времени у нас есть, я имею в виду, на какой срок предоставлена отсрочка, – мысленно надеясь, что он произнесет слово «год».
   Я мечтала именно об этом. У меня оставалась надежда, что Антон сумеет развернуться за это время и заработать необходимую сумму.
   – Забудь, Рима. Больше к вам не позвонят никогда.
   – Никогда? – изумилась я. – Нам простили больше ста тысяч долларов? Я тебя не понимаю.
   – Тебе и не надо все понимать, – кивнул Олег.
   – Так не бывает, Олег, – строго сказала я. – Такие долги просто так не прощают. Объяснись, пожалуйста.
   Олег замялся.
   – Скажем так, мне удалось договориться с кредиторами твоего мужа. Вот и все.
   – О чем договориться? Прошу тебя, не уходи от ответа. Я уже вышла из того возраста, когда верят в сказки.
   – Рима, – твердо произнес Олег, – я не могу рассказать тебе всего. Не имею права. Но ты должна верить, что от этого никто не пострадал, никого не убили и не ограбили. Повторяю, я не бандит.
   – Хорошо, я верю тебе, Олег, – кивнула я. – Но я не верю в чудеса. Ты понимаешь? Значит, кто-то выкупил долги Антона и простил. Кто этот человек и почему он это сделал?
   Я остановилась: наконец-то до меня дошло.
   – Значит, это ты...
   Олег молчал.
   – Ответь, – настаивала я.
   – Это не важно. Прошу тебя, – проговорил Олег, увидев слезы на моих глазах.
   – Даже не знаю, что тебе сказать. Ты... настоящий друг. Спасибо. Но запомни, пожалуйста, следующее. Наступит день, и Антон рассчитается с тобой полностью. Даю слово!
   – Ну что ж, пусть будет так. – Олег облегченно вздохнул: – Но требовать эти деньги я не буду никогда. Ты мне ничем не обязана.
   – Я не согласна с тобой.
   – Я поступил так, потому что я так решил. Потому что всегда мечтал что-то сделать для тебя.
   Я растерялась. О чем он говорит? Это что, признание в любви? Олег словно читал мои мысли:
   – Я давно люблю тебя, ты же знаешь. Я мечтаю о тебе.
   – Но, Олег...
   – Я все прекрасно понимаю. И ничего у тебя не прошу.
   Он, видите ли, все прекрасно понимает! Да что ты можешь понимать, экстрасенс несчастный! Что же ты, такой крутой, не добивался меня раньше? И что теперь прикажешь делать? Бросить мужа в то время, когда он больше всего во мне нуждается? Ты хочешь, чтобы он руки на себя наложил или отправился в психушку? Неужели ты думаешь, что я буду счастлива с тобой, предав Антона? Он, между прочим, не менее достойный человек, чем ты. Возможно, ты правильно догадываешься, я действительно его не люблю. Но он мой муж, понимаешь? Ты дурак, Олег! Настоящий и самый глупый на свете, мой любимый и волшебный дурак!
   Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове. Но вслух я сказала:
   – Я жду ребенка, Олег.

ОЛЕГ. Запах жареного

   Не буду рассказывать обо всех перипетиях этого дела. Оно изрядно потрепало мне нервы. Сначала Шеф долго не соглашался помочь, но затем неожиданно согласился. Потом пришлось оправдываться и краснеть перед Римой. Мечта о первом миллионе долларов временно отдалилась. И наконец, самой сложной проблемой оказалась Света. Ей совершенно не понравилась идея освободить полку в шифоньере. На предложение переехать к тетке или к кому-нибудь из подруг она отреагировала самым непредсказуемым образом:
   – Значит, ты меня выгоняешь, так? – Если она упрет руки в свои крутые бедра, жди беды.
   – Ты меня не поняла. Я временно поживу у друга, пока не подберу подходящую квартиру.
   – А для кого ты оставляешь свою квартиру?
   – Я тебе уже сто раз объяснял, – когда употребляешь такие лексические обороты, то подразумеваешь соответствующий уровень умственных способностей оппонента, – квартиру я сдаю другу. Так надо.
   – Ты меня за дуру не держи! Скажи лучше, как зовут твоего такого драгоценного и любимого друга. Небось, имя у него женское?
   – Небось... – Я не стал отрицать очевидное.
   – А теперь ты мне вот что скажи. А не тот ли это друг, что зачастил в твой офис в последнее время?
   Когда во главе разведки будут стоять женщины, в этом мире секретов не останется. Но и я не хуже Зои Космодемьянской, сдаваться не буду.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Не что, а кого, – настаивала Света.
   – Кстати, откуда у тебя информация о моих посетителях? – Лучшая защита – нападение.
   – Не важно. – Светка капризно надула губки.
   – Нет, говори! – В этот момент необходимо грозно нахмурить брови и крепко сжать кулаки.
   В женщину природа генетически заложила панический страх перед грубой мужской силой. На самом деле я даже представить не могу, как можно ударить женщину или ребенка, и Света об этом прекрасно знает, но все равно опасается. Хорошая вещь генетика! Понимаю, это запрещенный прием, но ведь и женщины используют запрещенные приемы – например, начинают плакать, зная, что мужчины не переносят их слез.
   – Секретарша твоя сказала, – раскололась Светка и тут же спохватилась: – Нет, не она, ну, то есть она, но она ни в чем не виновата, это случайно получилось.
   Пресловутая женская солидарность. Выбалтывают друг другу секреты и тут же сдают подельниц. Предложение поставить во главе разведки женщину я отзываю.
   – Так, значит, в моем офисе появился стукач. – Эту фразу надо произносить с плохо скрываемой угрозой, чтобы Светке стало ясно о погубленной судьбе секретарши. Она вообще-то неплохая девчонка, но к Свете меня ревнует, поэтому и рассказала о Риме.
   Расслабившись, я допустил ошибку. Света не преминула этим воспользоваться:
   – Ты от ответа не уходи, рассказывай.
   – Ты уже сама обо всем знаешь. Детали можешь уточнить в приемной.
   – Ах так?! – Я мысленно приготовился к землетрясению с многочисленными жертвами или к началу третьей мировой войны. – Тогда послушай меня!
   – Я весь внимание.
   – Я ухожу! Понял? У меня, кстати говоря, три кандидатуры имеются. И все трое желают на мне жениться. И каждый из них покруче тебя, между прочим. Так что не ты меня бросил, а я тебя!
   – Света! – Наступила пора поговорить серьезно. – Разве так важно, кто кого бросил? Если ты собралась замуж, то это просто здорово. Я считаю, что ты достойна быть счастливой и любимой женой и иметь самого лучшего мужа. Я никогда не пожалею о нашей близости. Наоборот, буду всегда с благодарностью вспоминать о тебе. Если мы решили расстаться, давай сделаем это по-человечески, без обиды и злобы.
   В ответ Светка расплакалась. Нет, она элементарно разревелась, как девочка в песочнице, потерявшая любимую лопатку. Она плакала искренне, навзрыд, размазывая слезы по лицу, пытаясь что-то сказать в перерывах между приступами:
   – Неужели... ты.... понимаешь... не.... не понимаешь... дурак... надеялась... тупой... давно ... я думала... кретин... друг у него... да она... как же я... подавись... не хочу... давно... люблю... тебя ...
   Не выпендривайтесь в такие минуты, не стройте из себя настоящего мачо, засуньте подальше свое мужское самолюбие и железный характер. Постарайтесь оставаться человеком, не забывая, естественно, что вы мужчина. Это не догма и даже не правило. Это выстрадано.
   – Успокойся, приведи себя в порядок, нам предстоит сумасшедшая незабываемая ночь. Идем в поход по ночным клубам. Но потом... Потом я отвезу тебя к тетке.
   Она у меня умница. Через несколько минут раздался возглас:
   – Куда подевался утюг?
   Так определился новый этап в моей суматошной жизни. Подведя некоторые промежуточные итоги, я пришел к неутешительным выводам: своего основного капитала я лишился практически полностью (пришлось выплачивать и набежавшие проценты по «счетчику»; о них, к счастью, Рима не узнала), квартира «ушла» до лучших времен, арендованный мною офис пришлось вернуть хозяевам. Очень много усилий понадобилось на трудоустройство немногочисленного коллектива: секретаршу и водителя удалось пристроить в банк, главного бухгалтера и еще двух человек – в партнерскую фирму. А Муся незадолго до этого самостоятельно покинул меня, заявив, что у него чутье на неприятности, – и, как видите, оказался прав. Многие из моих сотрудников не скрывали слез при расставании и заверяли, что вернутся при первом же полученном от меня сигнале. Не скрою, мне было приятно это слышать.
   Позабавила завскладом Юля, искренне сокрушавшаяся о закрытии фирмы. Наши женщины устали носить ей валерьянку, а я растрогался до глубины души. Однако истинной причиной горя, как оказалось, стала ревизия склада, вскрывшая ощутимую недостачу. Но никто ее не осудил, она так страдала, что пришлось отпустить с миром. Согласитесь, для своей профессии она не сделала ничего необычного.
   Я знал, что дядя Женя вскоре вызовет меня на разговор, – он не из тех, кто забывает об оказанной услуге. С другой стороны, мне не хотелось ставить его в неловкое положение, в конечном счете, помочь Риме было моим самостоятельным решением, мне этого хотелось, иначе и быть не могло. Получается, что дядя Женя ничем мне не обязан. При встрече постараюсь как-нибудь внушить ему это, не вдаваясь в излишние подробности.
   Встреча состоялась почти по тому же сценарию, что и в последний раз. Но дядя Женя, усадив меня в кресло, задал неожиданный вопрос:
   – Чем предполагаешь заняться?
   О Риме ни слова. Удивительный человек.
   – Пока не решил, придумаю что-нибудь.
   – Есть такое государственное предприятие, занимающееся банкротством других предприятий, ты меня понимаешь? – Я кивнул. – Пойдешь туда.
   Вообще-то я хотел заняться получением прибыли, или, другими словами, бизнесом, а не банкротством. Увидев мое замешательство, дядя Женя нахмурился.
   – Что тебе не нравится, Олег? Сегодня банкротство – самое прибыльное дело. Ты газеты читаешь? Банкротству подвергаются предприятия, имевшие недавно рентабельность до пятисот процентов.
   Та-а-ак, я почувствовал запах жареного (предпочитаю жареное вареному) и обратился в слух. Заметив это, дядя Женя оживился.
   – Предположим, кому-то необходимо заполучить в собственность государственный завод или фабрику, подчеркиваю, в частную собственность. Просто купить – денег жалко или их не хватает. Что делают эти кто-то? Они доводят предприятие до, как говорится, последней черты: огромные долги по налогам, по зарплате работникам, невозвращенные кредиты банкам. У государства возникает сильнейшая головная боль: что делать с таким предприятием? Единственный выход – процедура банкротства. Имущество предприятия описывают и продают с аукциона. Обрати внимание, не само предприятие, а его имущество. В этом принципиальная разница. И занимается этим то самое государственное предприятие, о котором я сказал ранее. Каждому банкроту назначается уполномоченное лицо, задача которого продать имущество и рассчитаться с накопившимися долгами. И если вырученных денег не хватает, то, что ж, видно, не судьба. Но покупатели имущества, естественно, остаются в выигрыше. Чистое, незапятнанное предприятие, без каких-либо долгов и совсем не дорого. Теперь тебе все понятно?
   Когда-то в детстве я прочитал у Маршака – помните? – «владелец заводов, газет, пароходов», и заявил отцу, что хочу быть таким же, за что и получил серьезный нагоняй в виде лекции о вреде оппортунизма в нашей коммунистической среде, классовом самосознании и т. д. От мечты я не отрекся, искренне надеясь заработать столько, чтобы иметь собственные «заводы, газеты, пароходы». Но, покрутившись в бизнесе, понял: чтобы заработать, надо иметь, а чтобы иметь, надо заработать. Порочный круг.
   Я незамедлительно дал согласие. Дядя Женя, удовлетворенный моим ответом, продолжал напутствовать:
   – Только помни, в таких делах сталкиваются интересы очень многих людей. Научись их различать. Умей слушать и слышать. Помалкивай. Помни о главном и не забывай о мелочах. Будь благодарен. Не торопись и не медли. Научись правильно и учтиво говорить «нет». Советуйся и согласовывай. Не подставляйся. Не суетись и не бойся. Я буду рядом.
   Каждая фраза как лозунг. Или как аксиома.
   Первый блин, естественно, вышел комом. Предприятие под громким названием Государственная торгово-посредническая компания на самом деле оказалось пустышкой. Помещения и офисы давно имели новых хозяев, на счету в банке не было ни копейки. Обрадовавшие было запасы французских духов на поверку оказались польской подделкой с истекшим сроком годности. Санэпидстанция категорически запретила выставлять их на продажу как опасные для здоровья. Оставалось несколько тысяч пар ботинок (мне это слово неприятно, навевает грустные воспоминания), изготовленных еще в те, «застойные» времена, и грузовик, точнее, корпус от грузовика, все его внутренности давно функционировали в других, неведомых мне автомобилях.
   Покопавшись в документах, я пришел к выводу, что бывший директор компании держал направление на... тюрьму. Он за бесценок распродал складские и офисные помещения, товар, имевший хотя бы какую-то материальную ценность, и только после этого подал документы на банкротство. Однако мое руководство мягко намекнуло мне, что уголовное преследование нерадивых руководителей не входит в мою компетенцию, и шепотом добавило, что преследовать его некому, так как главный прокурор города приходится бывшему директору родным братом.
   Зато в тюрьму отправились те самые злополучные ботинки.
   – Мне заключенных кормить нечем, не то что обуть, – жаловался начальник тюрьмы. – Получается, что ты меня выручил, дешевле обувь не найти.
   Следующий проект был более обнадеживающим. Банкротству подлежал продовольственный магазин. Поразительно, у нас прогорают магазины! Особенность его оказалась в том, что магазин, находясь в оживленном месте, принадлежал одному из пригородных сельсоветов, председатель которого посчитал сложившееся положение несправедливым.
   – Зачем сельсовету магазин? – доказывал он. – Разве может сельсовет эффективно управлять магазином? Только частник способен справиться с этой задачей.
   Естественно, частником должен был стать сам председатель.
   – А как же сельсовет? – недоумевал я.
   – А я не гордый, уступлю свое место другому, желающих хватает.
   Объявление об аукционе по продаже магазина (так положено по закону), по настоятельной просьбе председателя сельсовета и с согласия моего руководства, вышло в малотиражной газете за два дня до назначенной даты. И тем не менее желающих купить его оказалось немало. Но в день проведения торгов большинство потенциальных покупателей сняли заявки. Как выяснилось позже, председатель сельсовета обратился к помощи своего родственника-рэкетира, а тот, в свою очередь, отбил аппетит у конкурентов. В результате из оставшихся двух фирм (принадлежащих председателю) победила та, что назвала сумму в девять тысяч долларов, то есть ровно в двадцать раз меньше реальной стоимости.
   Я не суетился, помалкивал, различал интересы разных людей – в общем, делал то, чему учил меня дядя Женя. В результате оказались довольны все: председатель сельсовета, рэкетиры, мое руководство, я. Но только не дядя Женя.
   – Подарков твоих не надо, Олег, не для этого я тебе помогаю. – Это была его реакция на мою неуклюжую попытку вручить ему конверт с «благодарностью». – Не хочу, чтобы ты плавал так мелко.
   Я растерялся.
   – Что же надо делать?
   – Будь смелее, добивайся больших проектов.
   Во что я превратился?! Стал взяточником и вором, добиваюсь успеха с помощью обмана и мошенничества – уж себе самому я обязан говорить правду! Утешала только одна мысль: поправлю свое финансовое положение и уйду в настоящий бизнес. Но дядя Женя призывает меня к «большим проектам», к еще большему воровству, к глобальному мошенничеству, ко всеобщему обману. Противно...
   – Что тебя смущает, Олег? – Дядя умеет говорить вкрадчиво. – Ты мечтал о чем-то другом? Мы тоже в свое время мечтали о всеобщем процветании, равенстве и братстве. Поэтому, наверное, наша страна и развалилась. Иллюзии подменили реальность. Но жизнь такая, какая есть. А выживать и добиваться успеха ты обязан в любых условиях. Другого выбора нет, нет другой страны и нет другой жизни.
   Башка трещит от этих мыслей, надо сменить тему.
   – Я все понял, дядя Женя. А кстати, как здоровье Римы?
   – А что может быть с ее здоровьем? – встревожился он.
   Надо же так вляпаться! Но отступать некуда.
   – Я думал, она ждет ребенка.
   – Впервые слышу! – Дядя Женя в упор посмотрел на меня.

РИМА. Два длинноухих щенка

   Мы с Антоном стали постепенно оживать, в доме зазвучали шутки и смех. А однажды Антон пригласил меня в кино.
   – Прости, дорогая – ой, больше не буду, – ресторан мы себе позволить пока не можем, зато фильм, говорят, хороший.
   Фильм был самым заурядным, как и большинство современных кинолент. Сейчас считается особенным шиком звучащая с экрана отборная брань. Меня это раздражает. Но я обратила внимание, с каким интересом Антон наблюдал за эротической сценой. Оживает.
   Это оживление началось с того дня, когда Антон с радостью сообщил, что кредиторы отложили свои требования на неопределенный срок, то есть до тех пор, когда он сможет рассчитаться.
   – Случилось настоящее чудо, Рима. Конечно, я прекрасно понимаю, что это произошло не без вмешательства твоего отца. В ближайшие дни идем к твоим старикам. Хочу попросить прощения. Я многое понял за этот год.
   А я с беспокойством подумала о себе. Пронесшийся как ураган страшный для нашей семьи год наверняка не в лучшую сторону отразился на моей внешности. Последний раз я внимательно изучала себя только в тот вечер, когда Олег пригласил меня в ресторан, и уже тогда заподозрила что-то неладное. Неужели морщинки возле глаз? Наверное, показалось. Приду после кино домой и проверю.
   Я тщательно готовилась к визиту к родителям. В последнее время мы редко бывали у стариков, понимая, что папа очень недоволен Антоном, а мне не хотелось, чтобы меня жалели.
   – Доченька, вы ни в коем случае не должны экономить на питании, – почему-то тайком от папы нашептывала мне мама, засовывая в мою сумочку деньги, – и купи себе что-нибудь новое, наша дочь при любых обстоятельствах должна хорошо выглядеть.
   Родители встретили нас по-разному. Папа сдержанно, а мама закудахтала вокруг Антона:
   – Антончик, сынок, совсем похудел.
   За столом мы старались быть веселыми и беззаботными. Антон произнес тост, суть которого сводилась к тому, что он действительно многое понял, осознал ошибки, поблагодарил родителей за дочь, ставшую ему настоящим другом в трудную минуту (вот об этом мог и не говорить). Я почувствовала на себе долгий и изучающий взгляд папы. Мне стало неуютно.
   Воспользовавшись тем, что Антон вышел на балкон покурить, а мама удалилась на кухню готовить чай, папа пригласил меня пройти в кабинет.
   – Дочь, – папа традиционно поцеловал меня в лоб, – вероятно, ты хочешь что-то сказать?
   – Да, папа, – не надо ничего скрывать, все равно узнает, он у меня такой. – Нам помог Олег, но Антон об этом ничего не знает, он считает, что помощь пришла от тебя, а я не стала его разубеждать.
   – И правильно сделала! – Никогда не сомневалась, что мой отец самый умный на свете. – Что еще?
   – Это все. – Что еще он хочет знать, не понимаю.
   – Встань, пожалуйста, хочу на тебя посмотреть. – Вообще-то не в его характере разглядывать мои выпирающие косточки и переживать за имеющийся дефицит жировой прослойки, но я послушалась. – Я считал, что ты ждешь ребенка.
   – Пока нет, папа. – Интересно, откуда он это взял? Мужчины думают, что все на свете можно посчитать.
   Папа то ли разочаровался, то ли не поверил.
   – Это правда, дочь?
   – Что тебя беспокоит, папа, почему я должна тебя обманывать?