Такер Шелли. Объятия незнакомца

   Казалось, он готов был возразить ей, однако промолчал. Закрыв дверь, он прошел к окну и, напряженный, опустился на диван.
   Часы возвестили из своего угла первый час нового дня.
   Мари зажгла ночник, села на кровать, распечатала письмо.
   И тут же поняла, что читать будет трудно, так как слезы снова подступили к глазам.
   Дорогая моя, начиналось оно, я знаю, что ты должна чувствовать в эту минуту, но прошу тебя, – не откладывай это письмо в сторону, дочитай его до конца. Любовь моя, мне так много нужно тебе сказать, а выдастся ли мне еще когда-нибудь такая возможность, Бог весть.
   – Макс, – прошептала она, поднимая глаза. – Ты написал его тогда, потому что... ты думал, что тебя убьют, да?
   – Да.
   Он по-прежнему смотрел в сторону.
   Она закусила губу, сдерживая невольный спазм в горле, часто заморгала и, только справившись с подступавшими слезами, смогла вновь обратиться к письму.
   Все слова, когда-либо придуманные поэтами, кажутся мне жалкими и бессмысленными сейчас, когда я наконец решился открыть тебе свое сердце. Еще никто в моей жизни не значил для меня столько, сколько значишь ты, Мари. И каждый новый день убеждает меня в этом все больше и больше, моя богиня, моя мудрая, моя добрая, моя непредсказуемая Мари. Ты – как дивный цветок, робко раскрывший лепестки навстречу мне, навстречу утренней заре. Днем – ты заполонила мое сердце пьянящим ароматом искренней любви, а к ночи – к ночи то был райский плод, дарованный самими небесами.
   Видимо, Богу было угодно, чтобы до того дня, когда мы встретились с тобой, ты оставалась свободной. Мне же остается только изумляться и благодарить судьбу за то, что ты – совершенство во всех отношениях – до той поры не вышла замуж, что я нашел тебя первым. Такая теплота и загадочность исходят от тебя, такой нежный внутренний свет, какой бывает лишь у аметиста и яшмы, что мне, как скряге при виде драгоценностей, хочется застыть и впивать глазами эту роскошь. Раньше, до встречи с тобой, я полагал, что у меня есть все, чтобы чувствовать себя счастливым, и только когда я встретил тебя, я понял, насколько же я был слеп.
   Милая, – наша любовь наполнила мою жизнь светом и смыслом. Не знаю, есть ли сила, способная разлучить нас – может, сегодняшняя ночь, Божья воля или злой рок, – одно я знаю твердо. Если это все-таки произойдет, я верно буду мертв, как последний безбожник, – в самой бездонной тьме и в кромешном запустении. И только в тот день, когда мы встретимся с тобой на Небесах, я вновь обрету свет.
   Помни, друг мой, – где бы ни встретились мы с тобой, в этой жизни или в светлом царстве Божьем, душа моя принадлежит только тебе.
   Всегда твой
   Макс.
   Когда она закончила читать письмо, ее щеки были мокрыми от слез. Она подняла на него глаза, но он смотрел в пол.
   Дыхание ее замерло, сердце билось скоро и беспокойно.
   – Макс, ведь это не было уловкой. Ты специально сказал, чтобы я не распечатывала его до твоего отъезда. – Задыхаясь, она говорила с трудом. – Ты ни на что не рассчитывал, когда писал это.
   – Я хотел, чтобы ты знала правду.
   – Но ты ни на что не рассчитывал...
   – Напротив – на все, – возразил он сурово. – Твоя любовь для меня все. Без тебя мне не жить.
   Он наконец взглянул на нее. Слезы блестели у него в глазах.
   Уронив письмо на подушку, она встала и подошла к нему.
   – Ты прав, Макс. Прав. Твоя жизнь кончена. И моя тоже закончена. – Она провела рукой по его щетинистому подбородку. – Зато наша жизнь только начинается.
   Он глядел в ее глаза, словно пытаясь заглянуть ей в душу.
   – Мари, – сдавленно сказал он, – не надо. Если это не всерьез, то не надо.
   – Я говорю серьезно, Макс. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Я поняла, почему я не верила тебе. Ведь я боялась верить себе. Боялась быть сама собой. Поверить в мечту... Вероника, – она возвела глаза вверх, – все время говорила мне, что я должна измениться. Наверное, она была права. Я действительно изменилась, и это, наверное, не так уж страшно. Человек меняется, но то хорошее, что было в нем, не исчезает, оно остается с ним.
   Его руки легли ей на талию. Он притянул ее себе, увлек на диван и, зарывшись лицом в ее волосах, зашептал:
   – Боже, Мари! Моя Мари!

Глава 28

   Пышный, инкрустированный золотом Уайтхолл производил впечатление гораздо более величественное, чем представлял себе Макс. Ему не приходилось бывать при дворе, он даже думать не мог о том, что ему доведется когда-нибудь шагать по этим коридорам, следуя за парой ливрейных лакеев, которые проведут его в самое сердце королевской резиденции – приемную короля.
   Подавая прошение о приеме, он не предполагал, что король лично пожелает встретиться с ним; монарх в последнее время чувствовал себя нехорошо – впервые после семидесяти лет отменного здоровья – и все большее количество дел поручал своим министрам.
   Но с этим делом, по-видимому, из ряда вон выходящим, он решил ознакомиться лично.
   Король не заставил Макса ждать. Лакей открыл дверь, доложил о нем и, поклонившись, жестом пригласил его войти.
   Странно, но Макс не испытывал никакого волнения. Напротив, им овладело холодное безразличие; он уже узнавал это чувство, посещавшее его всякий раз, когда ему могла угрожать опасность.
   Он догадывался, что причиной тому служит отчасти Мари, ее присутствие – пусть незримое, но ощущаемое сердцем.
   Пройдя несколько шагов, он остановился и склонился в поклоне.
   – Ваше величество.
   Глава Британской империи сидел в разукрашенном кресле рядом с растопленным камином. Тяжелая, расшитая золотом голубая мантия из бархата скрывала его одежды, оставляя видимым только кружевной платок, пенившийся у него на шее и составлявший странный контраст с его обрюзгшим лицом, одутловатыми щеками и выдающимся вперед носом.
   – Вы поступили правильно, явившись сами, д'Авенант, – сказал монарх. В его речи отчетливо слышался немецкий акцент, отличавший представителей ганноверской династии. – Я уже собирался отправлять людей на ваши поиски. – Он махнул слугам, и они удалились, беззвучно притворив за собой двери.
   Макс выпрямился.
   – Ваше величество, я смею надеяться, что с достаточной убедительностью изложил причины своей задержки.
   Король помолчал. Несмотря на преклонный возраст и болезни, глаза его, из-под старомодного завитого парика глядевшие на Макса, были остры и проницательны.
   Макс знал, что короля Георга II отличают два качества: страсть к пышности и вспыльчивость.
   Второе пока никак не проявлялось.
   Через некоторое время монарх кивнул, и будто бы даже одобрительно.
   – Да, вы не знали о местонахождении Флеминга и потому скрывались. Что ж, вы проявили благоразумие, д'Авенант. – Жестом он велел Максу приблизиться. – Так где оно, это соединение, за которое, как вы утверждаете, мы заплатили слишком высокую цену?
   Макс достал из кармана сюртука холщовый мешочек, подошел к королю и с поклоном подал его.
   – Боюсь, оно оказалось бесполезным, ваше величество. Мадемуазель ле Бон сделала все возможное, чтобы воспроизвести свои первые...
   – Вы уверены?
   – Да, сэр. Она крайне напугана тем, что военные круги двух стран будут охотиться за ней до конца ее жизни. Поэтому она согласилась помочь нам.
   Он не так уж далеко отошел от правды. Объяснение страдало, конечно, некоторыми погрешностями, но лучшего он найти не смог.
   Ему было противно, что он вынужден давать своей блистательной даме столь жалкую характеристику, он чувствовал досаду оттого, что не может открыто превознести ее таланты, которые заслуживают высочайших похвал. Но иначе уберечь ее он не мог.
   И она согласилась с этим – не очень охотно, но согласилась, усмотрев злую иронию в том, что умаление ее достоинств, от которого она страдала всю жизнь, станет единственно возможным способом обеспечить ее безопасность.
   Король подбросил мешочек на ладони, определяя его вес.
   – Так вы говорите, она согласилась назвать вам формулу, потому что питает чувства к вам?
   – Да, ваше величество. Я говорил вам в письме и повторю снова: у меня сложилось впечатление, что она создала эту смесь случайно, сама того не желая. Она вовсе не гений зла, которого рисовало мне воображение. Ее даже трудно назвать ученым. Она всего-навсего любознательная и трудолюбивая девушка, питавшая некоторый интерес к химии. Но ее труды были бесплодны. Заинтересовавшую нас смесь она создала по ошибке, развлекаясь с какими-то формулами, которые нашла в тетрадях своего деда. Он был известным ученым, членом французской Академии наук. Сама же мадемуазель думала создать отнюдь не оружие, – он усмехнулся, – а удобрение.
   – Удобрение?
   Макс кивнул.
   – Да. Удобрение для своего сада. Для бобовых культур, как она утверждает. Записи деда, которыми она пользовалась, уничтожил пожар, а без них она не может воспроизвести смесь. – Он помолчал и добавил: – Теперь никто не может это сделать.
   – То есть мы можем быть спокойны? Французы больше не применят это страшное оружие?
   – Совершенно верно, сэр. У них его не осталось. И я сомневаюсь, чтобы они продолжали его поиски – слишком неудачными оказались их химические изыскания.
   – Да, верно, – усмехнулся монарх. – Эти изыскания оставили неизгладимый след – и не только в душе. – Он бросил мешочек на игорный столик. – Кроме того, они потеряли Шабо, единственного образованного человека в их военном ведомстве. – Он удрученно вздохнул. – Похоже, мы возвращаемся к старой традиции прямого истребления своих противников.
   Макс грустно улыбнулся.
   – Боюсь, вы правы, ваше величество.
   – Прискорбно сознавать, что мы ни за что потеряли Вульфа, – печально сказал король.
   Макс помолчал, вспоминая этого человека, отдавшего жизнь за свою страну.
   – Да, сэр.
   – Теперь о вас, д'Авенант. Насколько я понимаю, вы еще не получили вознаграждения за свои труды.
   – Я ничего не прошу для себя, сэр.
   – Как же это можно? Вы рисковали жизнью, были ранены. Я, к сожалению, не могу пожаловать вам орден, поскольку мы должны держать в секрете подобного рода службу королю, но вы вправе требовать иной компенсации.
   Макс помедлил.
   – Ваше величество, есть одна просьба, с которой я хотел бы обратиться к вам, – нерешительно начал он. – Не передавайте эту смесь военным, лучше отдайте ее в министерство агрономии. Мне кажется, из нее выйдет неплохое удобрение.
   Король удивленно приподнял бровь:
   – Но это сущая безделица по сравнению с тем, что вы сделали. Разве вам больше не о чем просить меня?
   Макс улыбнулся, вспомнив о кареглазой даме, дожидающейся его возвращения.
   – Ваше величество, у меня есть все, что делает человека счастливым.
   – Вам можно позавидовать, – буркнул король. – Ну что ж. Значит, с этим покончено.
   Макс поклонился, ожидая, что его отпустят, но монарх, помолчав, продолжил:
   – Есть еще одно дело, которое я хотел бы обсудить с вами, д'Авенант.
   Макс выпрямился.
   – Да, ваше величество?
   – Я собираюсь провести коренную реорганизацию секретного ведомства. И мне нужен умный и верный человек, который к тому же сумел бы проявить решительность в рискованных ситуациях. Одним словом, я хочу предложить вам должность.
   Макс изумленно моргал.
   – Ваше величество, я... польщен. – Он тряхнул головой. – Но, к сожалению, я вынужден отказаться. В настоящее время другие заботы требуют моего внимания.
   Он страшно удивился, вдруг осознав, что действительно испытывает сожаление.
   – И эти заботы для вас важнее, чем король и страна, д'Авенант?
   – Семейные обстоятельства, ваше величество.
   Монарх медленно покачал головой.
   – Понятно. – С достоинством поистине королевским он чуть склонил голову и проговорил: – Я благодарю вас, д'Авенант. Вы можете идти.
   Макс, склонившись в поклоне, в соответствии с этикетом начал пятиться к выходу.
   – Но не удивляйтесь, – сказал неожиданно монарх, – если однажды Корона вновь призовет вас на службу.
   Макс поднял голову. Подобная перспектива только развеселила его, он улыбался.
   – Я, право, не знаю, что может удивить меня теперь, сэр.
   Старик вдруг хохотнул:
   – А вы, молодой человек, не робкого десятка.
   – Это семейное, ваше величество.
   Он вышел под раскатистый хохот монарха.
   Среди дюжины прекрасных кораблей, выстроившихся у причалов Ост-Индской компании, «Леди Валиант», с развевающимися парусами, поблескивающая на солнце темным корпусом, сверкающая стеклами своих галерей, приковывала к себе взоры всех присутствующих. Эта девятисоттонная трехмачтовая шхуна, обслуживаемая командой более чем в сто человек, была поистине королевой Ост-Индской флотилии.
   Под ярким полуденным солнцем деловито сновали матросы: они расправляли паруса, загружали провизию, готовясь к скорому выходу в море.
   Макс выпрыгнул из кареты, не дожидаясь ее остановки, вышел на причал и, помахав рукой собравшимся на шхуне родным, ступил на сходни. Но не прошел он и половины пути, как был едва не сбит с ног.
   – Слава Богу! – Мари повисла у него на плече. – Господи, почему так долго?
   Он, пытаясь удержаться на ногах, со смехом заключил ее в объятия.
   – Осторожно, дорогая, а не то наша свадьба ознаменуется купанием в Темзе.
   – Я уже подумала, что тебя взяли под стражу или... Ты и представить не можешь, какого страха я натерпелась.
   – Нет, меня не арестовали, и ничего страшного не произошло. – Он поцеловал ее и, приобняв за плечо, повел наверх. – Мне пришлось дожидаться аудиенции короля. Он пожелал сам говорить со мной.
   – И как прошла аудиенция? – спросил Саксон, подавая руку Мари.
   – Лучше, чем можно было бы ожидать. Он даже предложил мне должность.
   – Первого министра королевского горшка? – с ухмылкой уточнил Джулиан. Он стоял между матерью и Ашианой, расслабленно облокотясь о перила; оба его глаза закрывали щеголеватые черные повязки, придававшие ему несколько пиратский вид.
   – Увы, эта должность оказалась занятой, – ответил Макс, радуясь, что к Джулиану вернулось его чувство юмора. – Мне было предложено войти в его новое секретное ведомство.
   Саксон хлопнул его по плечу:
   – Недурно, братишка. Тебе оказали честь. Мари побледнела:
   – Но ты ведь...
   – Нет-нет. В ближайшее время я не склонен подставлять себя под пули, – успокоил ее Макс, погладив по щеке.
   – Смотри у меня, – строго промолвила она. Не удержавшись, он поцеловал ее еще раз.
   – Прошу прощения, – постучал ему в спину Саксон. – Мне почему-то казалось, что медовый месяц наступает после свадьбы.
   – Придется ускорить церемонию, капитан, – весело предложила Ашиана. – Тем более, что до отплытия остается всего час.
   Саксон обернулся к жене и подхватил ее за талию.
   – Не верю ушам своим. Неужели ты снизошла до меня? – сказал он с усмешкой. – Значит ли это, что заговору молчания пришел конец?
   Она барабанила своим изящным пальчиком по его могучей груди.
   – Только если пообещаешь больше не рычать на меня. Он шепнул ей что-то на ухо, чем, похоже, добился ее полного прощения.
   Улыбнувшись им, Макс сжал плечо Мари.
   – Милая, я что-то не вижу твоего брата. Видимо, он не принял нашего приглашения?
   Мари кивнула.
   – У Армана тяжелый характер. Он сказал, что сожалеет, но не придет, поскольку будет чувствовать себя неуютно среди такого количества вооруженных англичан. Те двое, что были вчера с Саксоном, произвели на него весьма сильное впечатление.
   Макс нахмурился:
   – А что он ответил на второе предложение? Она покачала головой:
   – Он отказался взять деньги. Даже взаймы. Хочет начать с нуля, как бы трудно это ни было. Может быть, отправится в колонии.
   – Ну что ж, это тоже вариант, – задумчиво произнес Макс. – Хотя нам с тобой нужно будет навестить его как-нибудь, посмотреть, как он устроится.
   – Макс, – окликнула его мать. Вид у герцогини был совершенно несчастный. Она переводила жалобный взгляд с невестки на будущую невестку. – Так ли уж необходимо вам ехать куда-то?
   – Боюсь, что да, мама. Мы с Саксоном уже все устроили. Образец соединения отправлен французам, они получат его через несколько дней вместе с письмом, в котором я изложил свои соображения на этот счет, – те же, которые высказал сегодня королю. Надеюсь, они поймут, что им не имеет смысла продолжать охоту на Мари, но все-таки я не вполне уверен в их реакции.
   – Тем более если учесть, что они сделали с Флемингом, – вставил Саксон. – Ей-богу, мама, будет лучше, если Макс с Мари уберутся подальше и переждут возможную бурю.
   Мари, отстранившись от Макса, взяла за руку свою будущую свекровь.
   – Герцогиня, поверьте, мы вернемся, как только все уляжется. И это будет очень скоро. Мне не терпится познакомиться с вами поближе.
   – Милое дитя, зовите меня Пейдж, – ответила герцогиня, сердечно обнимая Мари. – Я уверена, нам с вами есть о чем поговорить, и времени у нас будет предостаточно.
   – Я уверена, вы полюбите друг друга, – сказала Ашиана, пожимая руку Мари. – Возвращайтесь скорее.
   – Да. Вернемся, – улыбнулась Мари с полными слез глазами. – Обязательно вернемся.
   Наблюдая за ними, Макс почувствовал такое счастье, какого не испытывал еще никогда. Женщины его семьи с готовностью и трогательной сердечностью принимают в семью его любимую.
   Мари обретет не только дом, но и семью.
   Его раздумья прервал первый помощник Саксона, седовласый Уисли Уодерфорд Ятт, явившийся с охапкой свернутых навигационных карт.
   – Вот, капитан. Я принес.
   – Спасибо, Ятт. – Саксон, развернув карты, положил их на кабестан.
   – Ну что, Макс, куда?
   – Может, в Европу, куда ты так стремился? – спросил Джулиан. – Венеция, Флоренция, Рим.
   Макс задумчиво смотрел на карту. Саксон не поплывет с ними, он передает их в опытные, надежные руки своего помощника и экипажа. Однако маршрут он предоставил избрать Максу и его очаровательной невесте.
   «Леди Валиант» доставит их туда, куда они пожелают, и будет ждать столько, сколько они захотят. Год, а то и два. Война закончится, и они вернутся.
   – В Америку, – предложила герцогиня.
   – Да, лучшего места, чем Карибское море, для медового месяца не найдешь, – подтвердила Ашиана.
   – А может... – Саксон развернул другую карту – Вот, взгляни У побережья Малабара есть чудный необитаемый островок..
   От Макса не ускользнул взгляд, которым обменялись Саксон и Ашиана. Остров. Это их остров.
   Он посмотрел на Мари, и сладкая истома охватила его, когда он представил жаркий песок, южные закаты и тропические ночи, полные неги и страсти.
   – Что скажешь, Мари?
   – Я даже не представляю себе, где этот Малабар, – рассмеялась она. – Я всю жизнь прожила затворницей в деревне.
   – А я всю жизнь прожил затворником в Лондоне.
   – Главное, что мы вместе, а где – это не так уж важно. – Она с улыбкой глядела на него, в глазах ее подрагивали веселые искорки.
   – Ну тогда, может быть, отправимся вокруг света? – неуверенно предложил он. – Наверстаем упущенное?
   – Но начнем мы все-таки с этого острова. – Приподнявшись на цыпочки, она нежно коснулась губами его щеки.
   – Значит, решено. Малабар. – Саксон свернул лишние карты.
   – Но сначала, братец, – вмешался Джулиан, – нужно сыграть свадьбу.
   – Да! – Макс обнял Мари. – Господи! Мне уже начинало казаться, что всем этим приключениям нет конца.
   – Ты полагаешь, они позади? Ошибаешься, милый, – шепнула Мари. – Они только начинаются.