- Я знавал его отца, сэра Томаса Дубса, когда он еще не был баронетом; он проживал на Кавендиш-сквер и был лейб-медиком королевы Шарлотты.
   - Сынок-то быстро профинтит его денежки, это вы мне поверьте, - заметил мистер Фокер.
   - А сэр Дерби Дубс тоже soupirant? {Вздыхатель (франц.).} - спросил майор с радостным предчувствием.
   - Ну еще бы! Мы его зовем Понедельник-среда-пятница, а Пена Вторник-четверг-суббота. Но не подумайте ничего дурного, сэр. Нет, нет! Мисс Фодерингэй девица не промах. Она их подзуживает друг на дружку. Понимаете одна рыбка сорвется, так, может, другая поймается.
   - А вы и сами малый не промах, мистер Фокер, - рассмеялся майор.
   - Премного благодарен, сэр, чего и вам желаю, - отвечал невозмутимый Фокер. - Я не умен, допустим; по хитрости мне не занимать стать; послушать моих друзей, так я кое-что соображаю. Может, мне и для вас что-нибудь сообразить, сэр?
   - А знаете, - сказал обрадованный майор, - вы и в самом деле можете оказать мне большую услугу. Вы человек светский, с таким приятно иметь дело. И мне нет нужды вам объяснять, что дурацкая история, в которую впутался Артур, доставляет нашей семье очень мало радости.
   - Само собой, - сказал мистер Фокер, - родство не из лучших. Многовато пива, как распивочно, так и на вынос. Ирландцев просят не беспокоиться. Так я вас понял?
   Майор подтвердил, что именно так, а затем принялся расспрашивать своего нового знакомого о милой семейке, с которой его племянник задумал породниться, и вскоре узнал немало интересных подробностей касательно династии Костиганов.
   Отдадим справедливость мистеру Фокеру - о нравственных устоях мистера и мисс Костиган он отозвался вполне благоприятно.
   - Понимаете, сэр, - сказал он, - генерал большой любитель выпить, и ежели бы я хотел надежно поместить деньги, то не выбрал бы для этого его карман; но дочку свою он блюдет строго, и ни он, ни она не потерпят никаких интрижек. Про ухаживания Пена говорит вся труппа, а я об этих разговорах узнаю от одной девицы, которая была ее закадычной подругой, - я иногда захожу к ее родителям на чашку чаю. Мисс Раунси говорит, что сэр Дерби Дубе обхаживает мисс Фодерингэй уже давно, с тех пор, как их полк здесь стоит; но тут появился Пен и оттер его, и баронет так рассвирепел, что сам чуть не сделал ей предложения. К слову сказать, очень жаль, что не сделал: вот тогда мы бы посмотрели, за которого ухватилась бы мисс Фодерингэй.
   - Так я и думал, - сказал майор. - Вы мне доставили огромное удовольствие, мистер Фокер. Жаль, что я не познакомился с вами раньше.
   - А я не хотел навязываться. Не спрашивают, так я и молчу, ну, а если спросят, почему не сказать. Я слышал, ваш слуга подъезжал к моему лакею, да только я и сам ничего толком не знал, пока мисс Фодерингэй и мисс Раунсп не повздорили из-за страусовых перьев, ну а уж тут мисс Раунси мне все рассказала.
   - Та особа, сколько я понимаю, поверяла мисс Раунси все свои тайны?
   - Совершенно верно. Мисс Раунси вдвое умнее и образованная, а мисс Фодерингэй разве что читать умеет.
   - Она умеет и писать, - сказал майор, вспомнив, как Пен прижал руку к карману.
   Фокер злорадно хихикнул.
   - Письма за нее писала Раунси, все до одного; а теперь они поссорились, так она и не знает, как ей быть дальше. У мисс Раунси очень красивый почерк, а та ужас какие каракули выводит, и в каждом слове ошибка, если Бауза нет поблизости. Раунси ей даже прописи составляла, у Раунси почерк на диво.
   - Полагаю, он вам хорошо знаком, - лукаво заметил майор, и в ответ Фокер опять подмигнул ему.
   - Мне бы очень пригодился образчик ее почерка,продолжал майор. - Вы, верно, могли бы меня им снабдить?
   - Это уж было бы нечестно, - возразил Фокер. - Мисс Фодерингэй, может быть, пишет не так уж плохо, только вот первое письмо она просила написать мисс Раунси, и так оно и пошло. Пока они в ссоре, писем больше не будет, вот увидите.
   - Надеюсь, они никогда не помирятся, - сказал майор, на этот раз вполне искренне. - Вы, сэр, как светский человек, не можете не понимать, сколь роковым для будущности моего племянника окажется задуманный им шаг и сколь велико наше желание освободить его от слова, которым он себя связал.
   - Да, это он влопался, - сказал мистер Фокер. - Я видел его стихи: Раунси их переписывала. И знаете, что я тогда подумал? Чтобы я когда-нибудь послал женщине стихи? Ну, лет, шалишь!
   - Он свалял дурака, это случалось с порядочными людьми и раньше. Как нам раскрыть ему глаза и излечить его от этой дури? Я уверен, вы не откажетесь помочь нам вызволить славного юношу из сети, которой его оплели эти двое. Сдается мне, что дочка стоит папаши: ведь о любви с ее стороны не может быть и речи?
   - Какая там любовь! Если б Пена не ждали две тысячи годовых, когда он достигнет совершеннолетия...
   - Что? - вскричал изумленный майор.
   - Две тысячи годовых, разве не так? А генерал уверяет...
   - Друг мой! - взвизгнул майор с горячностью, какую он редко выказывал. - Благодарю вас, благодарю... Теперь я начинаю кое-что понимать. Две тысячи! Да у его матери всего-то дохода пятьсот фунтов в год. Она вполне может дожить до восьмидесяти лет, а кроме того, что она ему дает, у Артура нет ни единого шиллинга.
   - Он, значит, не богат? - спросил Фокер.
   - Клянусь честью, не богаче, нежели как я вам сказал.
   - А вы сами ничего ему не оставите?
   Все средства, какие майор мог наскрести, он вложил в ренту и, разумеется, не собирался завещать Пену ни гроша; но об этом он умолчал.
   - Подумайте сами, много ли может скопить отставной майор? - сказал он. - Ежели эти люди воображают, что напали на золотую жилу, так они очень ошибаются... и... и вы меня совершенно осчастливили.
   - Это вы меня осчастливили, сэр, - вежливо отвечал мистер Фокер, и, прощаясь на ночь, они обменялись сердечным рукопожатием, причем младший джентльмен пообещал старшему еще раз поговорить с ним утром до своего отъезда из Чаттериса. И в то время как майор поднимался к себе, а мистер Фокер, прислонясь к косяку входной двери "Джорджа", курил сигару, Пен в десяти милях от них, по всей вероятности, лежал в постели и целовал письмо от Эмили.
   Наутро, до того как мистер Фокер отбыл в своей коляске, в кармане у политичного майора очутилось-таки письмо, писанное мисс Раунси. Да послужит это уроком тем женщинам, что выручают своих подруг. И майор в отличном расположении духа заглянул в дом настоятеля к пастору Портмену сообщить о полученных им приятных сведениях. Из обшитой дубом малой столовой настоятельского дома, где происходил их разговор, им видно было через лужайку окно капитана Костигана, в котором недели за три до того бедный Пен оказался слишком на виду. Пастор очень разгневался, узнав, что миссис Крид утаила от него постоянные визиты сэра Дерби Дубса к ее жильцам, и пригрозил, что отлучит ее от работы в соборе. Но лукавый майор считал, что все к лучшему; хорошенько все обдумав, он пришел к выводу, что теперь позиции его достаточно сильны для встречи с капитаном Костиганом.
   - Выхожу на бой с драконом, - смеясь, объявил он пастору Портмену.
   - А я отпускаю вам грехи, сэр, и да сопутствует вам удача, - отвечал тот. И возможно, что и сам он, и миссис Портмен, и мисс Майра, сидя с супругой настоятеля в ее гостиной, не раз поднимали глаза на вражеское окно, надеясь разглядеть какие-нибудь признаки сражения.
   Майор, следуя полученным указаниям, вышел в переулок и вскоре увидел нужную ему дверь. Поднимаясь по лестнице, он услышал громкое топанье и возгласы: "Раз! Раз!"
   - Это у сэра Дерби Дубса урок фехтования, - объяснил сын хозяйки. - Они у него бывают в понедельник, в среду и в пятницу.
   Майор постучал, и дверь ему отворил высокого роста мужчина с маской и рапирой в одной руке и фехтовальной перчаткой в другой. Пенденнис отвесил ему церемонный поклон.
   - Видимо, я имею честь говорить с капитаном Костиганом? Я - майор Пенденнис.
   Капитан в знак приветствия поднял рапиру острием к потолку и ответствовал:
   - Это вы мне оказываете честь, майор. Счастлив вас видеть.
   Глава XI
   Переговоры
   Майор Пенденнис и капитан Костиган, оба закаленные в боях, привыкли смотреть в лицо неприятелю и сейчас, нужно полагать, не растерялись; зато остальных, кто был в комнате, появление майора, видимо, встревожило. Медлительное сердце мисс Фодерингэй, должно быть, забилось быстрее, ибо, когда сэр Дерби Дубе обратил на нее свирепый взгляд, щеки ее залил густой, здоровый румянец. Скрюченный старичок у окна, дотоле наблюдавший за фехтовальщиками (они так прыгали и топали, что ему пришлось отложить переписывание нот, которым он занимался для театра), живо обернулся к майору, когда тот в своих начищенных сапогах переступил порог, грациозно раскланиваясь перед всеми присутствующими.
   - Моя дочь - мой друг мистер Бауз - мой доблестный молодой ученик и, осмелюсь добавить, друг сэр Дерби Дубс, - сказал Костиган, величественным жестом предлагая каждого из них по очереди вниманию Пенденниса. - Минуту, майор, и я к вашим услугам. - И в самом деле, Костиган еще сохранил столько прыти, что за одну минуту успел юркнуть в соседнюю каморку, служившую ему спальней, пригладить свои жидкие волосы щеткой (очень диковинной и древней), сорвать с шеи старый кожаный воротник и заменить его новым, работы Эмили, а также повязать чистый шейный платок и надеть сюртук, шитый к бенефису мисс Фодерингэй.
   Следом за ним в каморку вошел сэр Дерби, чтобы облечь свою крепкую фигуру в тесно облегающий короткий офицерский колет - предмет восхищения и самого его владельца, и мисс Фодерингэй, а может быть, и бедного Пена.
   Тем временем между актрисой и гостем завязался разговор, и они уже успели обменяться обычными замечаниями о погоде, но тут воротился преображенный капитан.
   - Мне нет нужды просить у вас прощения, майор, - произнес он с чрезвычайной учтивостью, - за то, что принял вас без сюртука.
   - Для старого солдата нет лучше занятия, нежели обучать молодого обращению с мечом, - любезно произнес майор. - Я помню рассказы о том, каким мастером вы были по этой части, капитан Костиган.
   - Значит, имя Джека Костигана вам знакомо, майор, - гордо произнес капитан.
   Да, оно было знакомо майору: он подробно расспрашивал племянника о его новом знакомом, офицере-ирландце; и теперь заявил, что отлично помнит, как встречался с мистером Костиганом в Вальхерепе и как тот пел за столом у сэра Ричарда Стропа.
   При этих словах, произнесенных к тому же самым серьезным и сердечным тоном, Бауз удивленно поднял голову.
   - Но об этом мы побеседуем в другой раз, - продолжал майор, быть может, опасаясь, как бы не выдать себя. - Сегодня я пришел засвидетельствовать свое почтение мисс Фодерингэй. - И он отвесил ей еще один поклон, столь изысканный и учтивый, что им осталась бы довольна и герцогиня.
   - О вашей игре, сударыня, мне рассказывал племянник, он от вас без ума, как вам, я полагаю, известно. Но Артур еще мальчик, увлекающийся, наивный, его суждения не следует принимать au pied de la lettre; {Буквально, на веру (франц.).} и мне, признаюсь, захотелось составить собственное мнение. Позвольте сказать, что ваша игра поразила меня и привела в полный восторг. Я видел лучших наших актрис, по, честное слово, вы, по-моему, превзошли их всех. Вы величественны, как миссис Сиддонс.
   - Что я тебе говорил, - вставил Костиган, подмигнув дочери. - Майор, прошу садиться.
   Поняв этот намек, Милли убрала с единственного свободного стула распоротое шелковое платье, а стул пододвинула майору Пенденнису, сделав ему низкий реверанс.
   - Вы трогательны, как мисс О'Нийл, - продолжал майор, поблагодарив ее поклоном и усаживаясь. - Песни Офелии в вашем исполнении напомнили мне миссис Джордан в лучшую ее пору, когда мы с вами, капитан Костиган, были молоды; а ваша манера напомнила мне Марс. Имя Марс что-нибудь говорит вам, мисс Фодерингэй?
   - На Кроу-стрит жили две сестры Марс, - заметила Эмили. - Фанни была ничего, ну а уж о Бидди и поминать бы не стоило.
   - Милли, голубка, майор, верно, имеет в виду бога войны, - вмешался ее родитель.
   - Я, правда, имел в виду не его, но Венере, полагаю, простительно о нем думать, - сказал майор, улыбнувшись прямо в лицо сэру Дерби Дубсу, который в эту минуту помнился в комнате в своем роскошном колете; однако дама не поняла его слов, а сэру Дерби комплимент пришелся не по нраву: он, вероятно, тоже его не понял, но выслушал с видом чопорным и надутым, искоса поглядывая на мисс Фодерингэй так, словно спрашивал: "Какого дьявола здесь понадобилось этому человеку?"
   Хмурый вид молодого офицера не смутил майора Пенденниса. Напротив того, даже очень его порадовал. "Так, - подумал он. - Соперник налицо". И он от души пожелал, чтобы в любовном поединке между Пеном и Дерби этот последний оказался не только соперником, но и победителем.
   - Я сожалею, что прервал ваш урок; но в Чаттерисе я пробуду очень недолго, а мне непременно хотелось напомнить о себе моему старому товарищу по оружию капитану Костигану и еще раз увидеть прелестную леди, которая так очаровала меня с подмостков. И не я один был вчера очарован, мисс Фодерингэй (раз вы пожелали так назваться, хотя настоящая ваша фамилия достаточно знатная и древняя). Со мною был мой друг, духовное лицо, он тоже не мог нахвалиться на Офелию; и сэр Дерби Дубе на моих глазах бросил вам букет. Ни одной актрисе цветы не доставались так заслуженно. Я и сам принес бы букет, если бы знал, какое меня ждет наслаждение. Не эти ли цветы я вижу вон там, в вазе на камине?
   - Я очень люблю цветы, - сказала мисс Фодерингэй, томно сделав глазки сэру Дерби; но тот продолжал хмуриться и дуться.
   - "Прекрасное - прекрасной", - так ведь сказал Шекспир? - обратился к нему майор, твердо решив не терять благодушия.
   - Ей-богу, не знаю, - отвечал сэр Дерби. - Очень возможно. Я в этом не силен.
   - Да неужели? - удивленно воскликнул майор. - Вы, стало быть, не унаследовали от своего отца любовь к литературе? Он-то был на редкость начитанный человек, я имел честь коротко его знать.
   - Вот как, - протянул офицер и мотнул головой.
   - Он спас мне жизнь, - продолжал Пенденнис.
   - Вы только подумайте! - вскричала мисс Фодерингэй и удивленно повела глазами на майора, а потом, благодарно - на сэра Дерби; по тот устоял против этих взглядов и не только не выказал радости по поводу того, что его отец-аптекарь спас жизнь майору Пенденнису, но как будто даже предпочел бы, чтобы дело обернулось иначе.
   - Мой отец был, кажется, очень хорошим медиком, - сказал он. - Сам я с медициной не знаком. Честь имею, сэр. Мне пора, меня ждут. Кос, до скорого. Мисс Фодерингэй, честь имею. - И, несмотря на умоляющие взгляды и сладкие улыбки молодой леди, драгун с деревянным поклоном вышел из комнаты, сабля его застучала по ступеням скрипучей лестницы, и снизу донесся его сердитый голос, - выходя, он крепко ругнул маленького Тома Крида, игравшего в дверях, и пинком выкинул его волчок на улицу.
   Майор не позволил себе даже тени улыбки, хотя ему было с чего развеселиться.
   - Завидная наружность у этого молодого человека, - обратился он к Костигану, - бравый офицер, каких поискать.
   - Делает честь армии и всей человеческой природе, - подтвердил Костиган. - Изысканные манеры, примерная обходительность, огромное состояние. Стол ломится от яств. Любимец полка. Весит семь пудов.
   - Герой, да и только, - рассмеялся майор. - Воображаю, каким успехом он пользуется у женщин.
   - Несмотря на большой вес, он очень видный мужчина, пока молод, сказала Милли. - Только разговор у него не интересный.
   - Лучше всего он ездит верхом, - сказал мистер Бауз, на что Милли отвечала, что баронет на своей лошади Молния занял третье место на скачках с препятствиями; и майор начал понимать, что девица не блещет умом, и дивиться, как при такой глупости из нее получилась такая хорошая актриса.
   Костиган с чисто ирландским радушием стал предлагать своему гостю закусить; и майор, хотя был сыт, как после обеда у лорд-мэра, сказал, что давно не имел во рту ни крошки, а потому стакан вина с печеньем просто воскресил бы его: он знал, что дающему лестно, когда от него с благодарностью принимают подачки, и что люди проникаются расположением к тем, кому оказывают гостеприимство.
   - Подай-ка нам старой мадеры, Милли, голубка, - сказал Костиган, подмигнув дочери, и та, послушная его знаку, вышла из комнаты, спустилась вниз и тихонько поманила к себе маленького Томми Крида. Вложив ему в ладонь монету, она послала его в "Виноград" за пинтой мадеры и к булочнику - купить на шесть пенсов печенья, присовокупив, что ежели он не будет мешкать, то две штуки получит за труды.
   Пока Томми Крид исполнял поручение, мисс Костиган посидела внизу у хозяйки и, рассказывая ей, что у них в гостях дядюшка мистера Артура Пенденниса, майор, очень приятный старый джентльмен, большой комплиментщик и совсем не страшный, а сэр Дерби ушел прямо-таки бешеный от ревности, старалась в то же время придумать, как успокоить и того и другого.
   - Ключи от погреба вверены ей, майор, - сказал мистер Костиган, когда девушка вышла.
   - Клянусь честью, дворецкий у вас очаровательный, - галантно отозвался Пенденнис. - Я не удивляюсь, что молодые люди от нее без ума. В их возрасте мы с вами, капитан, сколько помнится, выбирали женщин попроще.
   - Ваша правда, сэр... и счастлив будет тот, кому она достанется. Ведь душа у нее еще прекраснее, нежели лицо, ум на диво образованный, чуткость самая тонкая, а характер ну просто ангельский - вот и мой друг Боб Бауз вам это подтвердит.
   - Разумеется, разумеется, - сухо произнес мистер Бауз. - А вот и Геба воротилась из погреба. Ну, что, мисс Геба, не пора ли на репетицию? Ежели опоздаете, вас оштрафуют. - И он взглядом дал ей попять, что лучше им удалиться и оставить стариков наедине.
   Мисс Геба, улыбающаяся, благодушная, красивая, тотчас надела шляпку и шаль, а Бауз, скатав свои бумаги в трубку, заковылял через всю комнату за своей шляпой и палкой.
   - Вам уже пора уходить, мисс Фодерингэй? Вы по можете уделить нам хотя бы еще пять минут? Ну что ж, тогда позвольте старику пожать вам руку и поверьте, я горжусь тем, что удостоился чести с вами познакомиться, и от души хотел бы заслужить вашу дружбу.
   Выслушав эти любезности, мисс Фодерингэй низко присела майору, и он проводил ее до дверей, где с чисто отеческой ласковостью пожал ей руку. Бауза такое проявление сердечности сильно озадачило. "Не может быть, чтобы родные этого мальчика в самом деле задумали их поженить", - подумал он, и на том они распрощались.
   "А теперь за дело", - подумал майор Пенденнис. И пока мистер Костиган, пользуясь отсутствием дочери, допивал вино, трясущейся рукой наливая себе рюмку за рюмкой мадеру из "Винограда", майор подошел к столу, взял свою недопитую рюмку и, осушив ее до дна, весело прищелкнул языком. Будь это лучшее южноафриканское вино из личных погребов лорда Стайна, оно и то, судя по его виду, не показалось бы ему вкуснее.
   - Мадера превосходная, капитан Костиган, - сказал он. - Где вы ее достаете? Пью за здоровье вашей прелестной дочери. Честное слово, капитан, меня не удивляет, что мужчины сходят по ней с ума. Такие глаза, такая царственная повадка! Не сомневаюсь, что она столь же благородна, сколь и красива, столь же добра, сколь и умна.
   - Она хорошая девочка, сэр. хорошая девочка, - подхватил растроганный отец. - Я с радостью подниму за нее бокал. Не послать ли в... в погреб еще на одной пинтой? Это близко, два шага. Нет? Вот уж верно можно сказать, что она хорошая девочка, гордость и радость своего отца, честного старого Джека Костигана. Тот, кому она достанется, получит не жену, а чистое золото, сэр. Пью за его здоровье, а кто он есть, это вы, майор, и сами понимаете.
   - Не диво, что в нее влюбляются и стар и млад, - сказал майор, - и откровенно вам признаюсь: когда я узнал об увлечении моего племянника Артура, то очень рассердился на бедного мальчика, но теперь, после того как я видел предмет его страсти, охотно его прощаю. Клянусь честью, не будь я стар и беден, я бы и сам не прочь был с ним потягаться.
   - И отлично бы сделали, сэр, - в восторге вскричал Джек. - Ваше расположение, сэр, для меня бесценно. Ваши хвалы моей дочери исторгают у меня слезы... да, cэp, скупые мужские слезы... И когда она променяет мой смиренный кров на ваши пышные хоромы, надеюсь, у нее найдется уголок для старика отца, для бедного старого Джека Костигана. - И красные, воспаленные глаза капитана в самом деле наполнились слезами.
   - Такие чувства делают вам честь, - сказал майор. - Но одно ваше замечание не могло не вызвать у меня улыбки.
   - Какое же именно, сэр? - спросил Джек, не в силах сразу спуститься на землю с тех героически-сентиментальных высот, на которые он занесся.
   - Вы упомянули о пышных хоромах, имея, очевидно, в виду дом моей невестки.
   - Я имел в виду дом Артура Пендеыниса, эсквайра, из Фэрокс-Парка, которого надеюсь увидеть членом парламента от своего родного города Клеверинга, когда возраст позволит ему занять эту ответственную должность, надменно произнес капитан.
   Майор улыбнулся.
   - Фэрокс-Парк? Дорогой сэр, да известна ли вам история нашей семьи? Род наш, правда, очень древний, но когда я вступал в жизнь, мне едва достало денег на покупку первого офицерского чина, а старший мой брат был провинциальным аптекарем, и все деньги, какие он сумел скопить, нажиты ступкой и пестиком.
   - На это я согласился смотреть сквозь пальцы, - величественно заявил капитан, - поскольку в других смыслах респектабельность вашей семьи общеизвестна.
   "Вот наглец!" - подумал майор, но ограничился поклоном и улыбкой.
   - Костиганы тоже испытали удары судьбы, и замок Костиган сейчас не тот, что был когда-то. А аптекарями, сэр, бывают очень даже порядочные люди; в Дублине я знавал одного, так он имел честь обедать у лорда-наместника.
   - Я чрезвычайно ценю вашу снисходительность, - продолжал майор, - но сейчас дело не в этом. Вы, как видно, полагаете, что мой юный племянник унаследует Фэрокс-Парк и еще невесть какие богатства.
   - Скорее всего, ценные бумаги, майор, а впоследствии и что-нибудь от вас.
   - Да поймите, сэр, мой племянник - сын провинциального аптекаря; когда он достигнет совершеннолетия, он не получит ни шиллинга.
   - Полноте, сэр, вы шутите, - сказал Костиган. - Мне доподлинно известно, что мой молодой друг унаследует две тысячи годового дохода!
   - Держи карман!.. Прошу прощения, сэр, но неужели мальчишка позволил себе вас морочить? Это как будто не в его привычках. Даю вам честное слово как джентльмен и как душеприказчик моего брата - он всего-то оставил чуть больше пятисот фунтов годовых.
   - При известной бережливости это не так мало, сэр. В Ирландии я знавал человека, который на пятьсот фунтов в год, при строгой экономии, и кларет пил, и в карете четверкой ездил. Уж как-нибудь мы на это проживем - верьте Джеку Костигану.
   - Дорогой капитан Костиган, даю вам слово, что своему сыну Артуру мой брат не завещал ни шиллинга.
   - Уж не смеетесь ли вы надо мной, майор Пенденнис? - вскричал Джек Костиган. - Уж не вздумали ли вы играть чувствами отца и джентльмена?
   - Я говорю вам чистую правду. Все, чем владел мой брат, он отказал своей вдове; правда, после ее смерти часть имущества перейдет Артуру. Но она женщина молодая, она может выйти замуж, если он чем-нибудь ее обидит, - а может и пережить его - у них в семье все доживали до глубокой старости. Судите же сами, как джентльмен и светский человек, какое содержание может моя невестка, миссис Пенденнис, положить своему сыну из пятисот годовых, больше у нее нет ничего, - и сможет ли он на эти деньги обеспечить себе и вашей дочери образ жизни, приличествующий столь несравненной девице?
   - Стало быть, сэр, молодой человек, ваш племянник, которого я миловал и лелеял, как родного сына, - бессовестный обманщик? Стало быть, он посмеялся над чувствами моей нежно любимой дочери? - Генерал был вне себя от гнева. Берегитесь, сэр, не задевайте честь Джона Костигана. Всякий смертный, коего я заподозрю в таком намерении, сэр, поплатится за это своею кровью, будь он стар или молод.
   - Мистер Костиган! - вскричал майор.
   - Мистер Костиган сумеет постоять за свою честь и за честь своей дочери, сэр. Взгляните на этот комод, в нем хранятся кучи писем, которые сей коварный злодей слал моему невинному дитяти. Там хватит обещаний, целая шляпная картонка наберется, да еще с верхом. Я затаскаю этого негодяя по судам, пусть все узнают, какой он бесчестный клятвопреступник; а вон в том ящике красного дерева, сэр, у меня есть и кое-что другое, что поможет мне свести счеты со всяким, - зарубите это себе на носу, майор Пенденнис, - со всяким, кто присоветовал вашему племянничку оскорбить солдата и джентльмена. Да чтобы сын какого-то аптекаря обманул мою дочь и опозорил мои седины? Клянусь небом, сэр, хотел бы я увидеть человека, который задумал такое дело!
   - Сколько я мог понять, - промолвил майор с невозмутимым спокойствием, - вы собираетесь, во-первых, предать гласности письма восемнадцатилетнего мальчика к двадцативосьмилетней женщине и, во-вторых, удостоить меня вызовом на дуэль?
   - Именно таковы суть мои намерения, майор Пенденнис, - отвечал капитан, дергая себя за взъерошенные бакенбарды.
   - Ну что ж, обо всем этом мы еще успеем договориться; но прежде, нежели дело дойдет до пуль и пороха, соблаговолите подумать, дорогой сэр, чем, собственно, я вас оскорбил? Я рассказал вам, что мой племянник живет на иждивении матери, которой доходы составляют чуть больше пятисот фунтов в год.
   - Касательно правильности этого утверждения я сильно сомневаюсь, сказал капитан.