Страница:
– Да. – Кристина выдавила слабую улыбку.
Рид пожал доктору руку.
– Матушка Трюдо сообщила нам, что у вас есть пациент, похожий на дедушку моей жены.
– Да. – Доктор величественно кивнул, – Но прежде чем отвести вас к нему, я должен предупредить, что, несмотря на самую тщательную заботу, состояние его очень тяжелое.
Кристина почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
– Что с ним произошло? Чем он болен?
– Он прибыл примерно месяц назад, после того как ему стало плохо на борту корабля.
– Он прибыл из Франции?
– Да, сеньора. К сожалению, мы очень мало знаем о нем, кроме того, что лечение мало помогло ему. И он не всегда понимает, что ему говорят.
При виде горя на лице Кристины Рид нежно сжал ее руку.
– Сожалею, что причиняю вам боль, сеньора, но вы должны приготовиться к худшему. – Врач подошел к двери. – Следуйте за мной, пожалуйста. Я провожу вас к нему.
Кристина и Рид пошли за доктором по лестнице, потом по длинным коридорам, Сильный запах лекарств и дезинфицирующих средств вызывал тошноту, но не в состоянии был заглушить еще более тяжелые запахи. Доктор де Калабриа вошел в палату с рядами узких коек и направился в дальний ее конец. Некоторые пациенты тихо стонали, другие отрешенно смотрели вокруг, как люди, потерявшие всякую надежду.
– Вот человек, известный нам под именем Жана. Сердце Кристины, казалось, заполнило всю ее грудь, не давая дышать. Она подошла поближе и откинула простыню, наполовину закрывавшую лицо человека.
– Боже мой, – прошептала она, – Дедушка!
Даже в самом кошмарном сне ей не могло присниться то, что она увидела. На кровати лежал иссохший старик с ввалившимися глазами, торчащими костями и кожей цвета старого пергамента. Волосы, теперь не серебристые, а совершенно белые, свалялись.
– Это твой дедушка? – тихо спросил Рид.
Она дрожащей рукой осторожно погладила заросшую щеку больного.
– Да. – Кристина улыбнулась сквозь слезы. – Наконец-то я нашла его.
Глава 18
Глава 19
Рид пожал доктору руку.
– Матушка Трюдо сообщила нам, что у вас есть пациент, похожий на дедушку моей жены.
– Да. – Доктор величественно кивнул, – Но прежде чем отвести вас к нему, я должен предупредить, что, несмотря на самую тщательную заботу, состояние его очень тяжелое.
Кристина почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
– Что с ним произошло? Чем он болен?
– Он прибыл примерно месяц назад, после того как ему стало плохо на борту корабля.
– Он прибыл из Франции?
– Да, сеньора. К сожалению, мы очень мало знаем о нем, кроме того, что лечение мало помогло ему. И он не всегда понимает, что ему говорят.
При виде горя на лице Кристины Рид нежно сжал ее руку.
– Сожалею, что причиняю вам боль, сеньора, но вы должны приготовиться к худшему. – Врач подошел к двери. – Следуйте за мной, пожалуйста. Я провожу вас к нему.
Кристина и Рид пошли за доктором по лестнице, потом по длинным коридорам, Сильный запах лекарств и дезинфицирующих средств вызывал тошноту, но не в состоянии был заглушить еще более тяжелые запахи. Доктор де Калабриа вошел в палату с рядами узких коек и направился в дальний ее конец. Некоторые пациенты тихо стонали, другие отрешенно смотрели вокруг, как люди, потерявшие всякую надежду.
– Вот человек, известный нам под именем Жана. Сердце Кристины, казалось, заполнило всю ее грудь, не давая дышать. Она подошла поближе и откинула простыню, наполовину закрывавшую лицо человека.
– Боже мой, – прошептала она, – Дедушка!
Даже в самом кошмарном сне ей не могло присниться то, что она увидела. На кровати лежал иссохший старик с ввалившимися глазами, торчащими костями и кожей цвета старого пергамента. Волосы, теперь не серебристые, а совершенно белые, свалялись.
– Это твой дедушка? – тихо спросил Рид.
Она дрожащей рукой осторожно погладила заросшую щеку больного.
– Да. – Кристина улыбнулась сквозь слезы. – Наконец-то я нашла его.
Глава 18
Жан-Клод Бушар открыл воспаленные глаза и попытался разглядеть лицо, склонившееся над ним.
– Дедушка, это я, Кристина. Я пришла, чтобы забрать тебя домой.
Дон Хосе де Калабриа негодующе выпрямился.
– Это невозможно, сеньора. Он серьезно болен. Я не позволю забрать его из моей больницы.
– Что-то не помню, чтобы моя жена просила вашего разрешения, ~ холодно проговорил Рид.
– Но это нелепость, – настаивал доктор. – Здесь за больным самый тщательный уход. Врачи нашей благотворительной больницы учились в лучших школах Кадиса, Мадрида и Барселоны. Нигде больше вы не найдете столь современного лечения.
Кристина заколебалась. Может, доктор Калабриа прав? Может, делается все, что только возможно? Почувствовав легкое движение, она опустила глаза и увидела, что костлявые пальцы деда вцепились в ее юбку.
– Домой... я хочу... – Глаза Жан-Клода закрылись, последние силы оставили его.
Кристина расправила плечи. Пора отбросить нерешительность и взять все в свои руки. Жизнь дедушки теперь зависит от нее. Она не позволит этому врачу со всеми его рекомендациями запугать ее. И она смело встретила взгляд доктора Калабриа.
– Какой именно вид лечения, проводимый вами, я не смогла бы обеспечить дома?
– Больному регулярно пускают кровь, – напыщенно произнес тот, скрестив на груди руки. – И каждый день он получает тщательно отмеренную дозу мышьяка, чтобы остановить процесс гниения в теле.
– Мышьяка? – в ужасе переспросила Кристина. – Да вы же медленно травите его!
– Вы слишком драматизируете ситуацию, сеньора. Мы здесь, в больнице, полагаем, что только суровые методы приводят к быстрейшему выздоровлению.
– Я хочу сию же минуту забрать дедушку отсюда.
Не обращая внимания на возражения врача, Кристина и Рид решили сейчас же доставить Жан-Клода в дом к Кристине. Прибыла карета Полли, и Рид поднял старика с такой же легкостью, с какой поднял бы маленького ребенка. Он вынес его из больницы и осторожно усадил на сиденье. Во время короткой поездки Кристина поддерживала голову дедушки, бормоча успокаивающие слова. Он постанывал, но глаз не открывал. Дульси выбежала им навстречу.
– Миссус Уэйкфилд сказала, что послала за своим врачом. Они с сестрой милосердия скоро будут.
Кристина преисполнилась огромной благодарности к Полли за ее заботу. Рид снова взял дедушку на руки и понес в спальню, подготовленную служанкой. Скоро прибыл личный врач Полли и немедленно принялся обследовать пациента. Не в состоянии спокойно дожидаться, Кристина шагала взад-вперед за дверью.
– Ну что? – спросила она, как только доктор вышел от больного. – Пожалуйста, скажите мне, что он выздоровеет. Что я не опоздала.
– Он недолго еще смог бы выносить такое лечение. То, что он уже перенес, – серьезное испытание его силы и стойкости, – с озабоченным выражением лица ответил тот.
Рид подошел к Кристине.
– Чем мы можем ему помочь?
– Кровопотеря и мышьяк сделали свое дело, он очень слаб и истошен. – Доктор потер щеку. – Молоко поможет бороться с отравлением. Давайте ему побольше жидкости, чтобы восстановить то, что он потерял.
– Но он выздоровеет? – Кристина не могла избавиться от тревоги в голосе.
– Ему потребуется время, чтобы восстановить силы. Следующие сутки будут решающими. Если он переживет их, тогда... – Врач пожал плечами.
– Спасибо, доктор.
– Самое страшное, мадам Делакруа, то, что больной потерял волю к жизни. Но теперь, раз вы рядом, это должно измениться. – Он пошел к выходу, потом обернулся. – Я навещу графа Бушара завтра утром, а сестра скоро придет.
После его ухода в доме стало неестественно тихо. Кристина покусывала губу. Неужели она после стольких сложностей отыскала деда только затем, чтобы потерять его навсегда? Он сейчас бледная тень того человека, которого она помнила. Стыдно признаться, но она едва узнала его. Рид негромко кашлянул.
– Если вы с дедушкой похожи, то он не сдастся без борьбы. Он будет сражаться с недугом смело и решительно.
Кристина попыталась благодарно улыбнуться, но, вспомнив, каким изможденным был старик, не смогла.
– Раньше мне казалось, что он – самый сильный человек на свете, а теперь...
– Внешность часто обманчива, графиня.
– Что ты имеешь в виду?
Рид вглядывался в ее лицо.
– Когда я впервые увидел тебя на пристани, то решил, что ты – избалованная эгоистка. Но ты очень быстро дала мне понять, как я ошибался. Ты не устаешь приятно удивлять меня. У тебя доброе сердце, ты находчивая и смелая.
Кристина хлопала глазами, не зная, что сказать. Рид был не из тех, кто расточает комплименты. Лесть ему чужда, а похвалу у него трудно заслужить.
– Не говоря уже о твоем упрямстве и настойчивости, – добавил он.
– Вот об этом ты говорил не раз, – заметила она. Он улыбнулся уголком рта.
– И вдобавок ты самая любопытная женщина из всех, кого я встречал.
– Настойчивость я унаследовала от деда. И я не позволю ему сдаться без борьбы. Не позволю, – с силой повторила она. Единственная слеза скатилась по ее щеке.
Рид стер ее большим пальцем.
– Это – испытание для твоего характера. Дедушке потребуется, чтобы ты была сильной – за вас обоих. Смаргивая слезы, она криво улыбнулась.
– А знаешь, что я подумала о тебе в тот первый день? Держа ее за талию, он наклонил голову.
– Ну-ка, скажи мне. Что ты подумала?
– Я завидовала твоей самоуверенности. И никогда бы не подумала, что мы подружимся. – Приподнявшись на цыпочках, она неожиданно для самой себя поцеловала его в щеку. – Ты хороший человек, Рид Александер. И хороший друг.
Еще долго после того, как Кристина скрылась в комнате больного, Рид смотрел ей вслед. Почему его не устраивает быть только другом? Почему этого недостаточно? Почему он ощущает разочарование? Несмотря на все его благородные намерения, их с Кристиной жизни переплелись крепко-накрепко. Чувства проросли и укоренились, словно сорняки на поле, и теперь от них не избавиться. Они могут заглушить всю его настойчивость и решимость, свести на нет все его усилия. Повернувшись, он вышел из дома. Ему нечего предложить женщине, а тем более такой, как Кристина Делакруа. «Нечего, – печально думал Рид, – даже себя я предложить не могу».
– Кристина...
Сначала она решила, что ей послышалось. Но когда звук повторился, молодая женщина подняла глаза от вышивки и увидела, что дедушка смотрит на нее тяжелым взглядом. Она наклонилась и взяла его высохшую руку в свои.
– Дедушка, я здесь.
– Кристина...
Она не была уверена, что он узнал ее, может, он просто бредит.
– Ты теперь в безопасности, дедушка. Нас никто больше не разлучит.
– Пить... так хочется пить. – Голос графа был таким же сухим и безжизненным, как осенние листья.
Кристина поддержала его голову и прижала к губам стакан. Он сделал большой глоток, потом скорчил гримасу. Это было так похоже на прежнего деда, что она рассмеялась. Жан-Клод Бушар никогда не скрывал своих антипатий.
– Я помню, что ты никогда не любил молоко. Но надо все это выпить. Доктор Мейсон говорит, что молоко избавит твой организм от вредного воздействия мышьяка, которым тебя лечили в больнице.
Он послушно допил все, потом утомленно закрыл глаза. Кристина осторожно опустила его голову на подушку.
– Я буду как следует заботиться о тебе, дедушка. Поверь мне, скоро ты снова станешь сильным.
Наступила ночь. Сквозь полуоткрытые ставни влетел порыв ветра, заставив заплясать пламя свечи. Кристина встала с кресла, потянулась. Она не знала, который час, только догадывалась, что уже очень поздно. Собиралась гроза. Где-то вдалеке гремел гром, ветер колыхал листья папоротника, украшавшие галерею. Может быть, дождь принесет облегчение » измученный жарой город. На сердце у Кристины было неспокойно. Жизнь дедушки висит на волоске. Какая несправедливость, и все это из-за Этьена. Если бы он позволил графу сопровождать ее на остров, ничего этого не произошло бы. В душе у нее все кипело от возмущения. Этьен был злобным и жестоким человеком. Даже после его смерти люди продолжают страдать от его подлости.
Дверь распахнулась. Вошла крупная, полногрудая женщина с подносом. Непослушные кудри, которые в ее молодости были, очевидно, ярко-рыжими, а теперь посветлели, выбивались из-под чепца. Щедрая россыпь веснушек и ярко-голубые глаза выделялись на ее некрасивом, но приятном лице. Полли говорила, что Рози О'Бэньон сильна, как бык, и Кристина охотно верила этому.
– Теперь, когда граф перестал выплевывать свои внутренности, хороший крепкий бульон как раз то, что ему нужно. – Поставив поднос, она уперлась руками в мощные бока и смотрела на безвольную фигурку пациента, негодующе качая головой. – Мышьяк – редкая гадость, Не много я видала бедняг, которым он помог. Судя по моему опыту, так большинство помирает от лечения, а не от болезни.
Вдвоем им удалось заставить больного выпить немного бульона и сделать несколько глотков молока, прежде чем он погрузился в глубокий спокойный сон. Рози уселась в кресло в углу и взяла свое вязанье. Скоро в комнате слышалось только позвякивание спиц. Кристина беспокойно ходила туда-сюда. «Что случилось с дедушкой после того, как мы расстались в Кале? – думала она. – Продажа браслета должна была обеспечить ему скромное проживание, а вместо этого он угодил в больницу для бедняков. Деньги, очевидно, ушли на оплату кровопусканий и этой отравы. Хорошо еще, что я нашла его не слишком поздно».
– Ваше хождение действует мне на нервы, – пожаловалась Рози, не поднимая глаз от вязанья. – Ступайте отдохните. Вашему дедушке не поможет, если мне придется нянчить вас обоих.
Кристина с неохотой согласилась, вымолив у Рози обещание позвать ее, если будут какие-то изменения в состоянии больного. Убедившись, что оставляет дедушку к надежных руках, она вышла из комнаты. В своей спальне она переоделась в ночную рубашку из белого батиста, отделанную по корсажу голубой лентой. Потом причесалась, но, чувствуя себя все еще слишком возбужденной, чтобы спать, вышла на галерею. Молнии изломанными линиями озаряли ночное небо. Держась за перила, она подняла голову и закрыла глаза.
– Если бы у меня был корабль, то твой профиль красовался бы там на главной мачте, – раздался из темноты баритон Рида.
– И мы обошли бы все моря и океаны. – Кристина мечтательно улыбнулась, не открывая глаз. Непонятно почему, но присутствие Рида всегда действовало на нее успокаивающе.
– Красивая картина, но, боюсь, нереальная.
Она открыла глаза, повернулась к нему и в расстегнутой на груди рубашке увидела загорелое тело с золотистыми завитками волос. По лицу Рида пробегали тени, и она не могла разглядеть его выражение, Рид усмехнулся.
– В чем дело? Ты словно увидела привидение.
Он действительно мог бы быть игрой ее воображения. Кристина вспомнила ту ночь, когда бой барабанов заманил ее в лесную чашу, где проходил языческий обряд. Тогда Рид закрыл ей рот поцелуем – и этого она никогда не забудет.
– Я... я подумала, что ты куда-то ушел.
– Ты бы предпочла, чтобы я ушел?
– Нет, конечно, – резко ответила она. Ее злило, что он, как будто намеренно, хочет отдалиться, выстраивает некий барьер между ними. – Я просто не ожидала тебя здесь увидеть.
– Уже поздно. Тебе пора спать. Она повела плечиком.
– Сегодня слишком много всего произошло.
– Ты не считаешь, что надо войти в дом? Сейчас начнется гроза.
– Нечего приказывать мне, словно ребенку. Может, ты сам боишься грозы?
– Не говори ерунды.
– А тебе стоило бы побеспокоиться. Если ты будешь доказывать, что Леон дю Бопре – убийца, вот тогда разразится гроза небывалой силы. Почему бы тебе не бежать из Нового Орлеана, пока это еще возможно?
– Волнуешься за меня?
– Здесь опасно оставаться. – Она нетерпеливо вздохнула. – Если дю Бопре тебя узнает, то настоит на том, чтобы тебя вернули на Гаити. Ты слишком умен, чтобы тратить время на бесплодную затею.
– Бесплодная затея? – Уронив сигару, Рид раздавил ее каблуком. – Так ты к этому относишься?
– Да, именно так. – Кристина повысила голос, чтобы заглушить шум ветра. – Почему ты настаиваешь на этой безумной идее? Ты приблизился к тому, чтобы доказать свою невиновность?
Рид сжимал и разжимал кулаки, сдерживая себя.
– Нет, – неохотно признался он. – Но если есть какой-нибудь способ, то я его найду.
– Если бы у тебя была хоть капля рассудка, ты собрал бы вещи и сейчас же покинул город. Он схватил ее за плечи и притянул к себе.
– Если бы у меня была хоть капля рассудка, я бы держался от тебя подальше.
Рид с гневом и отчаянием прижался губами к ее губам. Но вместо того чтобы вырваться и прекратить этот неожиданный поцелуй, Кристина ответила ему с той же страстью. Она вцепилась в его рубашку, плотнее прижимаясь к нему. Ветер развевал ее волосы, и Рид ощущал все ее тело под тонкой ночной рубашкой.
Когда она жадно открыла рот, Рид издал почти звериный рык. Желание охватило его с такой силой, что он испытал потрясение. Он впивался в ее губы, проникая глубже и впитывая ее сладость.
Горячий белый свет на мгновение залил чернильного цвета небо. Пушечным грохотом прогремел гром. Ветер устроил путаницу из ветвей деревьев: Но ни Рид, ни Кристина, охваченные своей собственной бурей чувств, не замечали этой грозной симфонии природы. Рид подхватил женщину под ягодицы, приподнимая и прижимая ее к своему пульсирующему мужскому естеству. К его восторгу, она, не стесняясь, терлась о него, придвигалась плотнее.
– Это – безумие, – удалось проговорить ему. – Мы не должны...
– Ш-ш, – прошептала она. – Ничего не говори. Взяв руками его лицо, она осыпала поцелуями щеки, глаза и шею. У него закружилась голова. Благие намерения разлетелись, как листья, он ощущал только ее вкус, ее запах и ее прикосновения. Обхватив его ногами, Кристина соединила лодыжки, сделав Рида добровольным пленником. Он пробежал руками по ее белым, словно мрамор, бедрам. «Почему ее прохладная кожа так обжигает меня?» – еще успел удивиться он.
Тяжелые капли дождя упали на черепичную крышу и выложенный булыжником двор. Их частый стук смешивался со стуком сердец мужчины и женщины. Молния, дождь и ветер – ничто не могло сравниться по силе со страстью двух тел, переплетавшихся на веранде. Стремление овладеть ею охватило Рида, заглушая все остальные чувства, сметая все мысли. Кровь гудела у него в ушах, когда он сдвинул кружево, прикрывающее ее грудь, и жадно захватил ртом твердый сосок. Кристина застонала и выгнула спину, обнажаясь еще больше.
– Ты заслуживаешь лучшего, – пробормотал он.
Кристина сильнее сжала его ногами.
– Возьми меня, не заставляй меня ждать.
Рид почувствовал, как ее рука судорожно дергает его за пояс, и понял, что пропал. Он уже не хотел ждать, не хотел обдумывать возможные последствия, он хотел только вонзиться но влажный темный бархат ее тела. Перила поддерживали вес ее тела, и, крепко держа ее за ягодицы, он проник в нее. Внутренние мышцы женщины сокращались, втягивая его глубже, удерживая, самым первобытным образом выражая потребности ее существа. Она прижималась к нему, умоляя, требуя продолжать, предлагая себя и принимая его. В момент наивысшего наслаждения она вы крикнула его имя. Через несколько мгновений он тоже достиг пика.
Сразу ослабев, Кристина обвисла в его руках, склонив ему на грудь голову, словно цветок на сломанном стебельке. Рид отвел влажные волосы с ее лба, поцеловал. Эта женщина не переставала удивлять его. Отвечающая на каждое его прикосновение, кипящая необузданной страстью, невыразимо соблазнительная. Он никогда не знал никого похожего на нее. И почему-то был уверен, что никогда и не узнает.
Его дыхание постепенно стало более спокойным. Рид снова увидел все, что их окружает, услышал шум дождя и удаляющийся рокот грома. «Боже мой, – с отчаянием подумал он, – овладеть женщиной прямо на веранде, словно обезумевший жеребец, Ведь она леди... графиня... и нуждается в таких удобствах, как постель, простыни, уединение».
А сейчас она даже не может поднять голову и взглянуть ему в глаза. Он должен был принять во внимание ее положение, проявить самообладание, соблюсти приличия. Рид кашлянул, собираясь извиниться.
– Это было...
– Великолепно! – закончила за него она. Ее лицо победно сияло, и она рассмеялась, – Абсолютно великолепно!
Его удивление сменилось радостью, и он тоже засмеялся, сразу ощути в себя счастливее и легкомысленнее, чем когда бы то ни было. Поцелуями он осушил дождевые капли у нее на щеках.
– Ты вся мокрая.
Она лукаво улыбнулась и дразняще куснула его за ухо.
– Пойдем в дом, там мы сможем об9охнуть.
Рид понес ее в комнату, где она гибким кошачьим движением выскользнула из его рук. Их глаза, уже снова затуманенные страстью, встретились. Кристина вздрогнула, но вовсе не от холода.
– Вот, – сказал Рид, стягивая с умывальника полотенце. – Вытрись, пока не подхватила лихорадку.
Но ее охватил внутренний жар. Не взяв полотенца, Кристина стянула насквозь мокрую рубашку, подняла волосы и повернулась к Риду спиной.
– Вытри меня, пожалуйста.
– С удовольствием, графиня, – улыбаясь, ответил он. Вызывающе медленно провел он полотенцем по ее изящной спине, обвел нежную округлость бедер и изгиб ягодиц.
– Ну что, гожусь я на роль горничной?
Кристина притворилась, будто обдумывает ответ.
– Прежде чем я решу, месье, мне потребуется, чтобы вы продемонстрировали и другие свои способности.
Он прижал ее к своей груди, потом с такой же тщательностью принялся вытирать ее груди и низ живота. Полотенце скользнуло ниже, и она прикусила губу, чтобы не застонать от удовольствия. Выхватив полотенце из его рук, проговорила:
– Теперь моя очередь.
Она ждала, пока он снимал одежду, и любовалась игрой его мышц под гладкой кожей, пытаясь запомнить каждую линию его тела, каждую складку и шрам – все до мельчайших деталей. Когда наконец он стоял перед ней обнаженный, она решила последовать его примеру. Легкие прикосновения полотенца дразнили и возбуждали, она слегка потерла коричневые мужские соски, почувствовала, что они набухли. Наклонила голову и нежно обвела их языком. Рид втянул воздух. Он дрожал, пытаясь унять возбуждение.
– Тебе это нравится? – томно спросила она.
– Ты же знаешь, что нравится, – сквозь сжатые зубы проговорил он. – Ты здорово умеешь мучить.
Довольная таким ответом, Кристина попросила его повернуться. Он сделал это с неохотой и, нахмурившись, спросил:
– Неужели тебе нравятся мои шрамы?
– Нет, – мягко ответила она, нежно лаская каждую отметину жестокого хлыста. – Но шрамы – это часть тебя.
Рид громко рассмеялся.
– Ты очень романтичная особа, раз можешь восхищаться таким уродством.
Кристина продолжала поглаживать рубцы кончиками пальцев, потом осыпала их поцелуями, легкими, словно крылья бабочки.
– Твоя спина говорит о том, что ты много страдал и что, несмотря на боль и унижение, ты стал сильнее.
– Довольно! – Повернувшись, Рид зажал ей рот поцелуем. – А о чем говорит мой поцелуй? – спросил, отрываясь от ее губ.
– О том, что ты меня хочешь, – хрипло ответила Кристина.
Рид поднял ее на руки и отнес на кровать. В его глазах]на видела отражение не только желания, но и какой-то неуверенности, недоговоренности.
– Я не умею говорить красивых слов...
Она прижала палец к его губам, заставляя замолчать.
– Мне не нужны красивые слова. Раскрой мне свое сердце.
И он сделал это.
– Дедушка, это я, Кристина. Я пришла, чтобы забрать тебя домой.
Дон Хосе де Калабриа негодующе выпрямился.
– Это невозможно, сеньора. Он серьезно болен. Я не позволю забрать его из моей больницы.
– Что-то не помню, чтобы моя жена просила вашего разрешения, ~ холодно проговорил Рид.
– Но это нелепость, – настаивал доктор. – Здесь за больным самый тщательный уход. Врачи нашей благотворительной больницы учились в лучших школах Кадиса, Мадрида и Барселоны. Нигде больше вы не найдете столь современного лечения.
Кристина заколебалась. Может, доктор Калабриа прав? Может, делается все, что только возможно? Почувствовав легкое движение, она опустила глаза и увидела, что костлявые пальцы деда вцепились в ее юбку.
– Домой... я хочу... – Глаза Жан-Клода закрылись, последние силы оставили его.
Кристина расправила плечи. Пора отбросить нерешительность и взять все в свои руки. Жизнь дедушки теперь зависит от нее. Она не позволит этому врачу со всеми его рекомендациями запугать ее. И она смело встретила взгляд доктора Калабриа.
– Какой именно вид лечения, проводимый вами, я не смогла бы обеспечить дома?
– Больному регулярно пускают кровь, – напыщенно произнес тот, скрестив на груди руки. – И каждый день он получает тщательно отмеренную дозу мышьяка, чтобы остановить процесс гниения в теле.
– Мышьяка? – в ужасе переспросила Кристина. – Да вы же медленно травите его!
– Вы слишком драматизируете ситуацию, сеньора. Мы здесь, в больнице, полагаем, что только суровые методы приводят к быстрейшему выздоровлению.
– Я хочу сию же минуту забрать дедушку отсюда.
Не обращая внимания на возражения врача, Кристина и Рид решили сейчас же доставить Жан-Клода в дом к Кристине. Прибыла карета Полли, и Рид поднял старика с такой же легкостью, с какой поднял бы маленького ребенка. Он вынес его из больницы и осторожно усадил на сиденье. Во время короткой поездки Кристина поддерживала голову дедушки, бормоча успокаивающие слова. Он постанывал, но глаз не открывал. Дульси выбежала им навстречу.
– Миссус Уэйкфилд сказала, что послала за своим врачом. Они с сестрой милосердия скоро будут.
Кристина преисполнилась огромной благодарности к Полли за ее заботу. Рид снова взял дедушку на руки и понес в спальню, подготовленную служанкой. Скоро прибыл личный врач Полли и немедленно принялся обследовать пациента. Не в состоянии спокойно дожидаться, Кристина шагала взад-вперед за дверью.
– Ну что? – спросила она, как только доктор вышел от больного. – Пожалуйста, скажите мне, что он выздоровеет. Что я не опоздала.
– Он недолго еще смог бы выносить такое лечение. То, что он уже перенес, – серьезное испытание его силы и стойкости, – с озабоченным выражением лица ответил тот.
Рид подошел к Кристине.
– Чем мы можем ему помочь?
– Кровопотеря и мышьяк сделали свое дело, он очень слаб и истошен. – Доктор потер щеку. – Молоко поможет бороться с отравлением. Давайте ему побольше жидкости, чтобы восстановить то, что он потерял.
– Но он выздоровеет? – Кристина не могла избавиться от тревоги в голосе.
– Ему потребуется время, чтобы восстановить силы. Следующие сутки будут решающими. Если он переживет их, тогда... – Врач пожал плечами.
– Спасибо, доктор.
– Самое страшное, мадам Делакруа, то, что больной потерял волю к жизни. Но теперь, раз вы рядом, это должно измениться. – Он пошел к выходу, потом обернулся. – Я навещу графа Бушара завтра утром, а сестра скоро придет.
После его ухода в доме стало неестественно тихо. Кристина покусывала губу. Неужели она после стольких сложностей отыскала деда только затем, чтобы потерять его навсегда? Он сейчас бледная тень того человека, которого она помнила. Стыдно признаться, но она едва узнала его. Рид негромко кашлянул.
– Если вы с дедушкой похожи, то он не сдастся без борьбы. Он будет сражаться с недугом смело и решительно.
Кристина попыталась благодарно улыбнуться, но, вспомнив, каким изможденным был старик, не смогла.
– Раньше мне казалось, что он – самый сильный человек на свете, а теперь...
– Внешность часто обманчива, графиня.
– Что ты имеешь в виду?
Рид вглядывался в ее лицо.
– Когда я впервые увидел тебя на пристани, то решил, что ты – избалованная эгоистка. Но ты очень быстро дала мне понять, как я ошибался. Ты не устаешь приятно удивлять меня. У тебя доброе сердце, ты находчивая и смелая.
Кристина хлопала глазами, не зная, что сказать. Рид был не из тех, кто расточает комплименты. Лесть ему чужда, а похвалу у него трудно заслужить.
– Не говоря уже о твоем упрямстве и настойчивости, – добавил он.
– Вот об этом ты говорил не раз, – заметила она. Он улыбнулся уголком рта.
– И вдобавок ты самая любопытная женщина из всех, кого я встречал.
– Настойчивость я унаследовала от деда. И я не позволю ему сдаться без борьбы. Не позволю, – с силой повторила она. Единственная слеза скатилась по ее щеке.
Рид стер ее большим пальцем.
– Это – испытание для твоего характера. Дедушке потребуется, чтобы ты была сильной – за вас обоих. Смаргивая слезы, она криво улыбнулась.
– А знаешь, что я подумала о тебе в тот первый день? Держа ее за талию, он наклонил голову.
– Ну-ка, скажи мне. Что ты подумала?
– Я завидовала твоей самоуверенности. И никогда бы не подумала, что мы подружимся. – Приподнявшись на цыпочках, она неожиданно для самой себя поцеловала его в щеку. – Ты хороший человек, Рид Александер. И хороший друг.
Еще долго после того, как Кристина скрылась в комнате больного, Рид смотрел ей вслед. Почему его не устраивает быть только другом? Почему этого недостаточно? Почему он ощущает разочарование? Несмотря на все его благородные намерения, их с Кристиной жизни переплелись крепко-накрепко. Чувства проросли и укоренились, словно сорняки на поле, и теперь от них не избавиться. Они могут заглушить всю его настойчивость и решимость, свести на нет все его усилия. Повернувшись, он вышел из дома. Ему нечего предложить женщине, а тем более такой, как Кристина Делакруа. «Нечего, – печально думал Рид, – даже себя я предложить не могу».
– Кристина...
Сначала она решила, что ей послышалось. Но когда звук повторился, молодая женщина подняла глаза от вышивки и увидела, что дедушка смотрит на нее тяжелым взглядом. Она наклонилась и взяла его высохшую руку в свои.
– Дедушка, я здесь.
– Кристина...
Она не была уверена, что он узнал ее, может, он просто бредит.
– Ты теперь в безопасности, дедушка. Нас никто больше не разлучит.
– Пить... так хочется пить. – Голос графа был таким же сухим и безжизненным, как осенние листья.
Кристина поддержала его голову и прижала к губам стакан. Он сделал большой глоток, потом скорчил гримасу. Это было так похоже на прежнего деда, что она рассмеялась. Жан-Клод Бушар никогда не скрывал своих антипатий.
– Я помню, что ты никогда не любил молоко. Но надо все это выпить. Доктор Мейсон говорит, что молоко избавит твой организм от вредного воздействия мышьяка, которым тебя лечили в больнице.
Он послушно допил все, потом утомленно закрыл глаза. Кристина осторожно опустила его голову на подушку.
– Я буду как следует заботиться о тебе, дедушка. Поверь мне, скоро ты снова станешь сильным.
Наступила ночь. Сквозь полуоткрытые ставни влетел порыв ветра, заставив заплясать пламя свечи. Кристина встала с кресла, потянулась. Она не знала, который час, только догадывалась, что уже очень поздно. Собиралась гроза. Где-то вдалеке гремел гром, ветер колыхал листья папоротника, украшавшие галерею. Может быть, дождь принесет облегчение » измученный жарой город. На сердце у Кристины было неспокойно. Жизнь дедушки висит на волоске. Какая несправедливость, и все это из-за Этьена. Если бы он позволил графу сопровождать ее на остров, ничего этого не произошло бы. В душе у нее все кипело от возмущения. Этьен был злобным и жестоким человеком. Даже после его смерти люди продолжают страдать от его подлости.
Дверь распахнулась. Вошла крупная, полногрудая женщина с подносом. Непослушные кудри, которые в ее молодости были, очевидно, ярко-рыжими, а теперь посветлели, выбивались из-под чепца. Щедрая россыпь веснушек и ярко-голубые глаза выделялись на ее некрасивом, но приятном лице. Полли говорила, что Рози О'Бэньон сильна, как бык, и Кристина охотно верила этому.
– Теперь, когда граф перестал выплевывать свои внутренности, хороший крепкий бульон как раз то, что ему нужно. – Поставив поднос, она уперлась руками в мощные бока и смотрела на безвольную фигурку пациента, негодующе качая головой. – Мышьяк – редкая гадость, Не много я видала бедняг, которым он помог. Судя по моему опыту, так большинство помирает от лечения, а не от болезни.
Вдвоем им удалось заставить больного выпить немного бульона и сделать несколько глотков молока, прежде чем он погрузился в глубокий спокойный сон. Рози уселась в кресло в углу и взяла свое вязанье. Скоро в комнате слышалось только позвякивание спиц. Кристина беспокойно ходила туда-сюда. «Что случилось с дедушкой после того, как мы расстались в Кале? – думала она. – Продажа браслета должна была обеспечить ему скромное проживание, а вместо этого он угодил в больницу для бедняков. Деньги, очевидно, ушли на оплату кровопусканий и этой отравы. Хорошо еще, что я нашла его не слишком поздно».
– Ваше хождение действует мне на нервы, – пожаловалась Рози, не поднимая глаз от вязанья. – Ступайте отдохните. Вашему дедушке не поможет, если мне придется нянчить вас обоих.
Кристина с неохотой согласилась, вымолив у Рози обещание позвать ее, если будут какие-то изменения в состоянии больного. Убедившись, что оставляет дедушку к надежных руках, она вышла из комнаты. В своей спальне она переоделась в ночную рубашку из белого батиста, отделанную по корсажу голубой лентой. Потом причесалась, но, чувствуя себя все еще слишком возбужденной, чтобы спать, вышла на галерею. Молнии изломанными линиями озаряли ночное небо. Держась за перила, она подняла голову и закрыла глаза.
– Если бы у меня был корабль, то твой профиль красовался бы там на главной мачте, – раздался из темноты баритон Рида.
– И мы обошли бы все моря и океаны. – Кристина мечтательно улыбнулась, не открывая глаз. Непонятно почему, но присутствие Рида всегда действовало на нее успокаивающе.
– Красивая картина, но, боюсь, нереальная.
Она открыла глаза, повернулась к нему и в расстегнутой на груди рубашке увидела загорелое тело с золотистыми завитками волос. По лицу Рида пробегали тени, и она не могла разглядеть его выражение, Рид усмехнулся.
– В чем дело? Ты словно увидела привидение.
Он действительно мог бы быть игрой ее воображения. Кристина вспомнила ту ночь, когда бой барабанов заманил ее в лесную чашу, где проходил языческий обряд. Тогда Рид закрыл ей рот поцелуем – и этого она никогда не забудет.
– Я... я подумала, что ты куда-то ушел.
– Ты бы предпочла, чтобы я ушел?
– Нет, конечно, – резко ответила она. Ее злило, что он, как будто намеренно, хочет отдалиться, выстраивает некий барьер между ними. – Я просто не ожидала тебя здесь увидеть.
– Уже поздно. Тебе пора спать. Она повела плечиком.
– Сегодня слишком много всего произошло.
– Ты не считаешь, что надо войти в дом? Сейчас начнется гроза.
– Нечего приказывать мне, словно ребенку. Может, ты сам боишься грозы?
– Не говори ерунды.
– А тебе стоило бы побеспокоиться. Если ты будешь доказывать, что Леон дю Бопре – убийца, вот тогда разразится гроза небывалой силы. Почему бы тебе не бежать из Нового Орлеана, пока это еще возможно?
– Волнуешься за меня?
– Здесь опасно оставаться. – Она нетерпеливо вздохнула. – Если дю Бопре тебя узнает, то настоит на том, чтобы тебя вернули на Гаити. Ты слишком умен, чтобы тратить время на бесплодную затею.
– Бесплодная затея? – Уронив сигару, Рид раздавил ее каблуком. – Так ты к этому относишься?
– Да, именно так. – Кристина повысила голос, чтобы заглушить шум ветра. – Почему ты настаиваешь на этой безумной идее? Ты приблизился к тому, чтобы доказать свою невиновность?
Рид сжимал и разжимал кулаки, сдерживая себя.
– Нет, – неохотно признался он. – Но если есть какой-нибудь способ, то я его найду.
– Если бы у тебя была хоть капля рассудка, ты собрал бы вещи и сейчас же покинул город. Он схватил ее за плечи и притянул к себе.
– Если бы у меня была хоть капля рассудка, я бы держался от тебя подальше.
Рид с гневом и отчаянием прижался губами к ее губам. Но вместо того чтобы вырваться и прекратить этот неожиданный поцелуй, Кристина ответила ему с той же страстью. Она вцепилась в его рубашку, плотнее прижимаясь к нему. Ветер развевал ее волосы, и Рид ощущал все ее тело под тонкой ночной рубашкой.
Когда она жадно открыла рот, Рид издал почти звериный рык. Желание охватило его с такой силой, что он испытал потрясение. Он впивался в ее губы, проникая глубже и впитывая ее сладость.
Горячий белый свет на мгновение залил чернильного цвета небо. Пушечным грохотом прогремел гром. Ветер устроил путаницу из ветвей деревьев: Но ни Рид, ни Кристина, охваченные своей собственной бурей чувств, не замечали этой грозной симфонии природы. Рид подхватил женщину под ягодицы, приподнимая и прижимая ее к своему пульсирующему мужскому естеству. К его восторгу, она, не стесняясь, терлась о него, придвигалась плотнее.
– Это – безумие, – удалось проговорить ему. – Мы не должны...
– Ш-ш, – прошептала она. – Ничего не говори. Взяв руками его лицо, она осыпала поцелуями щеки, глаза и шею. У него закружилась голова. Благие намерения разлетелись, как листья, он ощущал только ее вкус, ее запах и ее прикосновения. Обхватив его ногами, Кристина соединила лодыжки, сделав Рида добровольным пленником. Он пробежал руками по ее белым, словно мрамор, бедрам. «Почему ее прохладная кожа так обжигает меня?» – еще успел удивиться он.
Тяжелые капли дождя упали на черепичную крышу и выложенный булыжником двор. Их частый стук смешивался со стуком сердец мужчины и женщины. Молния, дождь и ветер – ничто не могло сравниться по силе со страстью двух тел, переплетавшихся на веранде. Стремление овладеть ею охватило Рида, заглушая все остальные чувства, сметая все мысли. Кровь гудела у него в ушах, когда он сдвинул кружево, прикрывающее ее грудь, и жадно захватил ртом твердый сосок. Кристина застонала и выгнула спину, обнажаясь еще больше.
– Ты заслуживаешь лучшего, – пробормотал он.
Кристина сильнее сжала его ногами.
– Возьми меня, не заставляй меня ждать.
Рид почувствовал, как ее рука судорожно дергает его за пояс, и понял, что пропал. Он уже не хотел ждать, не хотел обдумывать возможные последствия, он хотел только вонзиться но влажный темный бархат ее тела. Перила поддерживали вес ее тела, и, крепко держа ее за ягодицы, он проник в нее. Внутренние мышцы женщины сокращались, втягивая его глубже, удерживая, самым первобытным образом выражая потребности ее существа. Она прижималась к нему, умоляя, требуя продолжать, предлагая себя и принимая его. В момент наивысшего наслаждения она вы крикнула его имя. Через несколько мгновений он тоже достиг пика.
Сразу ослабев, Кристина обвисла в его руках, склонив ему на грудь голову, словно цветок на сломанном стебельке. Рид отвел влажные волосы с ее лба, поцеловал. Эта женщина не переставала удивлять его. Отвечающая на каждое его прикосновение, кипящая необузданной страстью, невыразимо соблазнительная. Он никогда не знал никого похожего на нее. И почему-то был уверен, что никогда и не узнает.
Его дыхание постепенно стало более спокойным. Рид снова увидел все, что их окружает, услышал шум дождя и удаляющийся рокот грома. «Боже мой, – с отчаянием подумал он, – овладеть женщиной прямо на веранде, словно обезумевший жеребец, Ведь она леди... графиня... и нуждается в таких удобствах, как постель, простыни, уединение».
А сейчас она даже не может поднять голову и взглянуть ему в глаза. Он должен был принять во внимание ее положение, проявить самообладание, соблюсти приличия. Рид кашлянул, собираясь извиниться.
– Это было...
– Великолепно! – закончила за него она. Ее лицо победно сияло, и она рассмеялась, – Абсолютно великолепно!
Его удивление сменилось радостью, и он тоже засмеялся, сразу ощути в себя счастливее и легкомысленнее, чем когда бы то ни было. Поцелуями он осушил дождевые капли у нее на щеках.
– Ты вся мокрая.
Она лукаво улыбнулась и дразняще куснула его за ухо.
– Пойдем в дом, там мы сможем об9охнуть.
Рид понес ее в комнату, где она гибким кошачьим движением выскользнула из его рук. Их глаза, уже снова затуманенные страстью, встретились. Кристина вздрогнула, но вовсе не от холода.
– Вот, – сказал Рид, стягивая с умывальника полотенце. – Вытрись, пока не подхватила лихорадку.
Но ее охватил внутренний жар. Не взяв полотенца, Кристина стянула насквозь мокрую рубашку, подняла волосы и повернулась к Риду спиной.
– Вытри меня, пожалуйста.
– С удовольствием, графиня, – улыбаясь, ответил он. Вызывающе медленно провел он полотенцем по ее изящной спине, обвел нежную округлость бедер и изгиб ягодиц.
– Ну что, гожусь я на роль горничной?
Кристина притворилась, будто обдумывает ответ.
– Прежде чем я решу, месье, мне потребуется, чтобы вы продемонстрировали и другие свои способности.
Он прижал ее к своей груди, потом с такой же тщательностью принялся вытирать ее груди и низ живота. Полотенце скользнуло ниже, и она прикусила губу, чтобы не застонать от удовольствия. Выхватив полотенце из его рук, проговорила:
– Теперь моя очередь.
Она ждала, пока он снимал одежду, и любовалась игрой его мышц под гладкой кожей, пытаясь запомнить каждую линию его тела, каждую складку и шрам – все до мельчайших деталей. Когда наконец он стоял перед ней обнаженный, она решила последовать его примеру. Легкие прикосновения полотенца дразнили и возбуждали, она слегка потерла коричневые мужские соски, почувствовала, что они набухли. Наклонила голову и нежно обвела их языком. Рид втянул воздух. Он дрожал, пытаясь унять возбуждение.
– Тебе это нравится? – томно спросила она.
– Ты же знаешь, что нравится, – сквозь сжатые зубы проговорил он. – Ты здорово умеешь мучить.
Довольная таким ответом, Кристина попросила его повернуться. Он сделал это с неохотой и, нахмурившись, спросил:
– Неужели тебе нравятся мои шрамы?
– Нет, – мягко ответила она, нежно лаская каждую отметину жестокого хлыста. – Но шрамы – это часть тебя.
Рид громко рассмеялся.
– Ты очень романтичная особа, раз можешь восхищаться таким уродством.
Кристина продолжала поглаживать рубцы кончиками пальцев, потом осыпала их поцелуями, легкими, словно крылья бабочки.
– Твоя спина говорит о том, что ты много страдал и что, несмотря на боль и унижение, ты стал сильнее.
– Довольно! – Повернувшись, Рид зажал ей рот поцелуем. – А о чем говорит мой поцелуй? – спросил, отрываясь от ее губ.
– О том, что ты меня хочешь, – хрипло ответила Кристина.
Рид поднял ее на руки и отнес на кровать. В его глазах]на видела отражение не только желания, но и какой-то неуверенности, недоговоренности.
– Я не умею говорить красивых слов...
Она прижала палец к его губам, заставляя замолчать.
– Мне не нужны красивые слова. Раскрой мне свое сердце.
И он сделал это.
Глава 19
Когда на следующее утро Кристина проснулась и обнаружила отсутствие Рида, ей захотелось зарыться лицом в подушку и расплакаться. Почему эта ночь так много значит для нее и так мало – для него? Неужели он думает, что она отдается ему, только чтобы удовлетворить физическую потребность? Разве он не чувствует, что завоевал ее сердце? Наверное, с ее стороны было наивно надеяться на то, что он проявит какие-то признаки любви. Рид Александер не желторотый юнец, он мужчина, который привык прятать свои чувства так же тщательно, как скупец прячет кошелек. А вдруг все дело в ней самой? В конце концов, – напомнила себе Кристина, – я ведь буквально кинулась ему на шею. Во время побега именно я настояла на том, чтобы заняться любовью. А этой ночью...»
Ее щеки вспыхнули. Она вела себя распутно, необузданно, не лучше проститутки. Но она всегда становилась такой в его объятиях. До встречи с Ридом Кристина считала себя практичной, рассудительной девушкой. Как же все изменилось! Не просто бессмысленно, по и глупо побить человека, у которого к ней всего лишь мимолетный интерес. Но винить приходится только саму себя. Рид не виноват в том, что принял этот позорный дар.
Кристина повернулась на спину, открыла глаза и обнаружила, что все еще находится в комнате Рида. Яркий солнечный свет проникал сквозь полуоткрытую дверь. На ветвях магнолии во дворе весело перекликались птицы. Кристина с невольным любопытством оглядела комнату. Везде царили чистота и порядок, кое-какие личные вещи с большой аккуратностью были расставлены на комоде. Ее ночная рубашка висела на спинке кресла, а не валялась мокрой кучкой на полу, где они ее оставила. Вскочив с кровати, Кристина быстро оделась и пригладила волосы.
Где-то в доме открылась и закрылась дверь. Не желая, чтобы ее застали крадущейся из комнаты Рида, Кристина вышла на веранду и по галерее обошла дом. Она появилась в своей спальне как раз в тот момент, когда в дверях показалась Дульси с охапкой свежего постельного белья. Служанка перевела взгляд с лица хозяйки на несмятую постель и расплылась в понимающей улыбке.
– Доброе утро. Думаю, вы хорошо спали.
Кристина покраснела, но попыталась прикрыть смущение праведным негодованием.
– Ну знаешь, Дульси, как я спала и где, тебя не касается.
– Нет, мэм, конечно, нет. – Дульси добродушно хмыкнула, нисколько не обиженная подобным обхождением: – Должно быть, господин тоже хорошо спал.
– Дульси… – сердито проговорила Кристина.
Служанка невозмутимо положила белье на кровать.
– Сейчас принесу вам кофе. Хороший и крепкий кофе поможет вам проснуться.
Графиня возмущенно вздохнула. Она давно поняла, что американские слуги совсем не похожи на рабов в Бель-Терр. «Но между ними ведь огромная разница, – напомнила она себе. – Дульси – свободная цветная женщина». Пожив на острове, Кристина не хотела больше встречаться с проявлениями рабства. Это варварство, и оно не приводит ни к чему хорошему.
Она выбрала одно из своих самых любимых платьев – светло-зеленое, усыпанное изящными желтыми цветочками. Завязав темные волосы желтой атласной лентой, она критически оглядела себя в зеркале. Кристине хотелось предстать перед дедушкой веселой, с хорошим настроением. Если не обращать внимания на легкую бледность, никто не догадается, как она несчастна.
Вернулась Дульси, неся кофейник, благоухающий кофе с цикорием, и сладкие ореховые булочки, только что из печи.
– Дульси вас откормит. Вы слишком худая. Надо быть сильной, чтобы рожать здоровых детей.
Кристина чуть не выронила чашку.
– Детей?
Служанка глубокомысленно кивнула.
– Вы с господином нарожаете красивых, здоровых сыновей.
Дети? У Кристины внезапно подкосились ноги, и она опустилась на край кровати. Красивые, здоровые сыновья. Она представила себе маленького ребенка у своей груди. Эта картина вызвала в ее душе какое-то мягкое, тающее чувство. Там словно забил родник, и сила материнского инстинкта удивила ее. Она безжалостно подавила все эмоции. До настоящего момента Кристина не думала о такой возможности. Как глупо. Телесные потребности заглушили в ней голос рассудка. Они с Ридом занимались любовью не один раз. Любой из них мог привести к беременности. И что же тогда? Как бы это осложнило ситуацию! Кофе остывал, она к нему не притронулась. Ребенок нуждается в любви обоих родителей. Л Риду нужна свобода, а не привязанности. Как бы она ни любила его, она не хочет, чтобы он остался с ней только из чувства долга.
Ее щеки вспыхнули. Она вела себя распутно, необузданно, не лучше проститутки. Но она всегда становилась такой в его объятиях. До встречи с Ридом Кристина считала себя практичной, рассудительной девушкой. Как же все изменилось! Не просто бессмысленно, по и глупо побить человека, у которого к ней всего лишь мимолетный интерес. Но винить приходится только саму себя. Рид не виноват в том, что принял этот позорный дар.
Кристина повернулась на спину, открыла глаза и обнаружила, что все еще находится в комнате Рида. Яркий солнечный свет проникал сквозь полуоткрытую дверь. На ветвях магнолии во дворе весело перекликались птицы. Кристина с невольным любопытством оглядела комнату. Везде царили чистота и порядок, кое-какие личные вещи с большой аккуратностью были расставлены на комоде. Ее ночная рубашка висела на спинке кресла, а не валялась мокрой кучкой на полу, где они ее оставила. Вскочив с кровати, Кристина быстро оделась и пригладила волосы.
Где-то в доме открылась и закрылась дверь. Не желая, чтобы ее застали крадущейся из комнаты Рида, Кристина вышла на веранду и по галерее обошла дом. Она появилась в своей спальне как раз в тот момент, когда в дверях показалась Дульси с охапкой свежего постельного белья. Служанка перевела взгляд с лица хозяйки на несмятую постель и расплылась в понимающей улыбке.
– Доброе утро. Думаю, вы хорошо спали.
Кристина покраснела, но попыталась прикрыть смущение праведным негодованием.
– Ну знаешь, Дульси, как я спала и где, тебя не касается.
– Нет, мэм, конечно, нет. – Дульси добродушно хмыкнула, нисколько не обиженная подобным обхождением: – Должно быть, господин тоже хорошо спал.
– Дульси… – сердито проговорила Кристина.
Служанка невозмутимо положила белье на кровать.
– Сейчас принесу вам кофе. Хороший и крепкий кофе поможет вам проснуться.
Графиня возмущенно вздохнула. Она давно поняла, что американские слуги совсем не похожи на рабов в Бель-Терр. «Но между ними ведь огромная разница, – напомнила она себе. – Дульси – свободная цветная женщина». Пожив на острове, Кристина не хотела больше встречаться с проявлениями рабства. Это варварство, и оно не приводит ни к чему хорошему.
Она выбрала одно из своих самых любимых платьев – светло-зеленое, усыпанное изящными желтыми цветочками. Завязав темные волосы желтой атласной лентой, она критически оглядела себя в зеркале. Кристине хотелось предстать перед дедушкой веселой, с хорошим настроением. Если не обращать внимания на легкую бледность, никто не догадается, как она несчастна.
Вернулась Дульси, неся кофейник, благоухающий кофе с цикорием, и сладкие ореховые булочки, только что из печи.
– Дульси вас откормит. Вы слишком худая. Надо быть сильной, чтобы рожать здоровых детей.
Кристина чуть не выронила чашку.
– Детей?
Служанка глубокомысленно кивнула.
– Вы с господином нарожаете красивых, здоровых сыновей.
Дети? У Кристины внезапно подкосились ноги, и она опустилась на край кровати. Красивые, здоровые сыновья. Она представила себе маленького ребенка у своей груди. Эта картина вызвала в ее душе какое-то мягкое, тающее чувство. Там словно забил родник, и сила материнского инстинкта удивила ее. Она безжалостно подавила все эмоции. До настоящего момента Кристина не думала о такой возможности. Как глупо. Телесные потребности заглушили в ней голос рассудка. Они с Ридом занимались любовью не один раз. Любой из них мог привести к беременности. И что же тогда? Как бы это осложнило ситуацию! Кофе остывал, она к нему не притронулась. Ребенок нуждается в любви обоих родителей. Л Риду нужна свобода, а не привязанности. Как бы она ни любила его, она не хочет, чтобы он остался с ней только из чувства долга.