Тернер Элизабет. Магия южной ночи

   Леон и Рид ожидали ее в библиотеке. И снова Кристину поразило, насколько ситуация повторяет ее первый вечер в Бель-Терр. Интересно, почувствовал ли это Рид. Только на этот раз Леон, а не Этьен блистал в шелковом камзоле, расшитом цветами и птицами, золотом жилете и зеленых шелковых панталонах. Кружево обрамляло его белоснежный шейный платок и волнами вздымалось над запястьями. Рид, по своему обыкновению, был одет гораздо сдержаннее – в голубовато-серый камзол и панталоны того же цвета. Единственной вольностью в этом консервативном костюме являлся жилет винно-красного цвета. При появлении Кристины мужчины прервали свою беседу, точнее, перестали обмениваться отрывочными репликами. Молодая женщина оглядела комнату, но не обнаружила других гостей. Леон подошел к ней со словами:
   – Вы, должно быть, удивлены. Но мои соседи Бланшарды не смогут сегодня присоединиться к нам. Они очень просили их извинить, поскольку их младший ребенок заболел, а они не хотят его оставлять. Они надеются, что вы их простите.
   – Ну конечно. – Кристина усомнилась, существуют ли такие люди на самом деле или все это сплошная выдумка.
   – Прекрасно. – Леон предложил ей руку. – Слуги толь-, ко что доложили, что обед подан.
   В столовой он усадил Кристину справа, потом, жестом предложив Риду занять место слева, сам сел во главе стола, Кристина заметила, что в отличие от Этьена их хозяин предпочитает более близкое расположение за столом. Слуга поставил перед ними дымящуюся супницу с раковым супом, и обед начался.
   Кристина воспользовалась наступившей тишиной, чтобы задать вопрос:
   – Вы упоминали своего брата... кажется, его звали Гастон. Я так понимаю, что он умер молодым?
   – Да, – с болезненной улыбкой ответил Леон. – Произошел несчастный случай, когда мы были за границей.
   Кристина проигнорировала многозначительно окаменевшее лицо Рида.
   – Какая трагедия, – сочувственно проговорила она. – А что произошло?
   – Вы очень добры, но все это в прошлом. Не стоит вашего внимания.
   – Я хотела только выразить свои соболезнования. Должно быть, для вас это оказалось тяжелым испытанием, тем более что вы были в чужой стране.
   Леон отломил кусочек хлеба.
   – Нужно было принимать серьезные меры. Я сделал все, что требовалось.
   Кристина искоса посмотрела на Рида и заметила, что тот совсем перестал есть.
   – Месье, – певуче произнесла она, обращаясь к Леону. – Я вижу, что вы – человек, который не боится ответственности. И не позволит несчастьям стоять у себя на пути.
   – Да, думаю, обо мне можно это сказать. – Леон расцвел от ее лести. – Вы очень проницательны, дорогая.
   Кристина дождалась, чтобы слуги убрали суповые тарелки, и задала следующий вопрос:
   – А ваш брат Гастон был похож на вас?
   – Гастон? – Казалось, Леон с отвращением выплюнул это имя. – Он был просто клоуном, которого интересовали только карты и выпивка. Если бы я не вмешался, он проиграл бы все наше наследство. Брайервуд бы сейчас принадлежал чужаку.
   – Поместье очень красивое, – заметила Кристина, отрезая небольшой кусочек сочного ростбифа. – Было бы несправедливым лишиться своего дома.
   – Да, я тоже так решил. Вот почему я сделал все возможное, чтобы оно не попало в чужие руки.
   Кристина расширила глаза от любопытства.
   – Что же вы сделали, месье, чтобы спасти свой дом?
   – Эти методы не предназначены для нежных ушек, дорогая. – Он помрачнел.
   – Похоже, вы не очень-то любили вашего брата, – впервые заговорил Рид. – Или я ошибаюсь?
   Тяжелые веки Леона слегка опустились.
   – Нет, мы не были близки, являясь, по сути дела, братьями только наполовину. У нас один отец, но разные матери. Возможно, это объясняет, почему отец назначил Гастона основным наследником.
   Кристине стало совершенно ясно, что Леон презирал своего старшего брата. Потеря прав на Брайервуд в результате игры, должно быть, привела его в ярость, что и послужило мотивом мерзкого преступления.
   – Поступки вашего брата достойны порицания, – сочувствующе вздохнула она, призывая на помощь все свои актерские способности, чтобы скрыть настоящие чувства.
   – Мой брат был слабаком. И дураком! – Леон осушил свой бокал с вином, стараясь не потерять самообладания. – И достаточно об этом. Считается плохой приметой дурно отзываться о покойниках.
   Кристина с улыбкой наклонилась к нему.
   – Никогда бы не подумала, что вы верите в приметы, месье.
   Леон недовольно поморщился.
   – Вы скоро узнаете, что и в самом Новом Орлеане, и в его окрестностях очень многие суеверны. Это из-за верований вуду, которые привезли с собой рабы.
   Звон разбившегося стекла привлек их внимание. Осколки хрустального графина лежали в луже вина. Ролло, горестно сморщившись, старался побыстрее все убрать. Леон со злостью отшвырнул салфетку и пошел через зал.
   – Ты неуклюжий идиот! – Он возвышался над беспомощным слугой, – Посмотри, что ты наделал. Это было одно из лучших моих вин. Мне следовало бы приказать, чтобы тебя выпороли.
   – Простите, хозяин. Не знаю, что со мной случилось. – Ролло нервно дернул головой, продолжая собирать осколки. – Графин просто выскользнул у меня из рук. Должно быть, старею.
   – Минни! – закричал Леон. – Захвати щетку и помоги Ролло убрать все. – Он рывком одернул камзол, потом, уже спокойнее, обратился к гостям: – К счастью, внизу есть еще одна бутылка такого же. Извините, но я вынужден пойти за ней сям, поскольку никому нельзя доверить даже простого дела.
   Оставшись наедине с Ридом, Кристина наклонилась к нему поближе и шепотом спросила:
   – Тебе не кажется странным то, как ведет себя Ролло каждый раз, когда видит тебя? Он становится таким нервным, испуганным. – Задумчиво прикусив губу, она уставилась на согнутую фигурку слуги, но Ролло не поднимал глаз от винного пятна. – Не думаешь ли ты, что он тебя узнал?
   Рид тоже посмотрел на сгорбившегося негра.
   – Не могу сказать, что я когда-либо его встречал.
   – Может быть, в Испании?
   – Возможно. – Рид с отсутствующим видом крутил в руках ножку бокала. – В ту ночь в казино было много народа. Но я не припоминаю, чтобы видел его.
   Вскоре вернулся Леон, с триумфом неся бутылку вина. Его, казалось, обрадовало, что гости ожидали его прихода в угрюмом молчании. Снова заняв место во главе стола, он продолжал играть роль радушного хозяина, рассказывая об уникальных традициях города и его красочной истории. После обеда он пригласил Рида в библиотеку, чтобы насладиться бренди и сигарами.
   Кристине хотелось обдумать те сведения, которые она получила. Она не могла избавиться от мысли, что у Ролло имеется ключ ко всей этой истории. Когда они с Ридом въезжали в Брайервуд, Кристина заметила узкую тропинку, ведущую к побеленным служебным помещениям и к хижинам рабов позади них. Она решила поискать слугу.
   Темнота окутала ее жарким, колдовским дыханием тропиков. Серебристый серп луны то скрывался, то вновь появлялся среди облаков в темно-синем небе. Аромат жасмина разносился в воздухе. «Ночь, созданная для любви». Эта мысль пронеслась у нее в голове, и она представила себе, как они с Ридом, держась за руки, идут по дорожке к реке. Как он обнимает ее… целует.
   «В моей жизни нет места для тебя». Мечты, одни только мечты. По щеке Кристины поползла слеза, и она смахнула ее. Несмотря на принятое решение, ее охватили сомнения. Борясь с охватившими ее отчаянием и любовной тоской, она чуть не столкнулась с понурой фигуркой, появившейся из какого-то подвала.
   – Ролло? – Она вздрогнула. – Ты меня напугал.
   – П-простите, мэм. – Слуга прижимал к узкой груди ящичек из тикового дерева и был готов броситься бежать при малейшей возможности.
   – Пожалуйста, не убегай. – Она успокаивающе улыбнулась. – Сейчас такая прекрасная погода, и я решила прогуляться после чудесного обеда. Скажи, Ролло, ты давно служишь у месье дю Бопре?
   – Да, мэм. – Он энергично потряс головой. – Почти всю жизнь я провел у них в семье.
   Ролло попытался уйти, но Кристина пошла с ним рядом.
   – Как интересно. И всегда был слугой господина Леона?
   – Нет, мэм. Раньше я служил его брату.
   Кристина сделала вид, будто вспоминает, о ком идет речь.
   – А, ты, должно быть, имеешь в виду Гастона? Братья были похожи?
   Ролло избегал смотреть на нее.
   – Нет, мэм. Такие разные, как день и ночь.
   Кристина обдумывала, каким образом, не вызывая подозрений, узнать у слуги, не сопровождал ли он своего господина во время поездки в Испанию. Она не хотела показаться чересчур любопытной и тем спугнуть Ролло.
   —Простите, мэм, – извинился он. – Господин Леон ждет сигары. Он злится, если его заставляют ждать слишком долго. – И Ролло поспешил дальше.
   Раздосадованная, Кристина пнула камешек на дороге. Внутреннее чутье подсказывало ей, что слуга опознал Рида Что помешает ему поделиться своими подозрениями с хозяином? Пока Леон слишком увлечен ею, чтобы уделять много внимания Риду. Но когда это закончится... Она должна убедить Рида покинуть не только Брайервуд, но и Новый Орлеан. Его карточный домик вот-вот рухнет.
   Вечер тянулся, казалось, бесконечно. Наконец пришло время пожелать друг другу спокойной ночи и удалиться каждому в свою комнату. Кристина ходила по спальне. Сквозь открытое окно доносились звуки с далекого болота. Сейчас, с наступлением ночи, топь, казалось, ожила – слышались крики каких-то птиц и ночных животных, раздавался рев самца аллигатора.
   Кристина дожидалась, когда все уснут. Леон дю Бопре напоминал ей одного из аллигаторов, которых она видела по дороге сюда, терпеливо поджидающего жертву и быстрого, как молния. Смертоносного. Он создавал обманчивое впечатление благодушия, прежде чем схватить, захлопнув массивные челюсти, и сожрать.
   Наконец решив, что все заснули, Кристина на цыпочках вышла из своей комнаты и по коридору поспешила и спальню Рида. Поскольку на дверях не было запоров, она свободно вошла и тихо притворила за собой дверь. Через долю секунды ее рука оказалась вывернутой и прижатой к спине, а к горлу был приставлен нож. Она замерла, слишком напуганная, чтобы протестовать. Так же внезапно ее отпустили.
   – Это ты! – прошептал Рид. – Зачем ты прокралась сюда в такое время? Я мог причинить тебе боль.
   – Так и вышло! – в ярости прошипела Кристина. – Ты чуть не сломал мне руку.
   – Скажи спасибо, что не перерезал горло. – Его грубые слова не соответствовали нежным прикосновениям, когда он ощупывал то место, к которому прижималось лезвие ножа.
   Кристина вырвалась и, откинув волосы, потерла руку. Они молча смотрели друг на друга. На Риде были только панталоны, голая грудь блестела, как полированное дерево. В тусклом свете, проникающем через приоткрытые ставни, он выглядел диким и опасным. Словно первобытный воин.
   – Я пришла, чтобы предупредить тебя, – сказала Кристина. – Я почти уверена – Ролло знает, кто ты на самом Рид провел рукой по волосам.
   – Тогда почему он не доложил о своих подозрениях Леону?
   – Как знать, может, еще доложит. Когда убедится. И тебя вернут в тюрьму или еще того хуже. Приезжать сюда было ошибкой. Мы не можем оставаться в Брайервуде.
   Сложив руки на груди, Рид обдумывал ее слова, потом кивнул:
   – Хорошо. Будь готова к тому, что завтра рано утром мы уедем.
   – Прекрасно. – Кристина с облегчением вздохнула. – Рада слышать, что у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
   – Я должен был увидеть Брайервуд. – Повернувшись к ней спиной, Рид подошел к окну, с тоской вглядываясь в темноту. – Я не могу допустить, чтобы этот человек продолжал жить спокойно после убийства собственного брата.
   Она подошла и встала рядом. Он выглядел таким несчастным, таким измученным. Кристине хотелось унять его боль, но она сдержала себя.
   – Почему для тебя это имеет такое значение? Он пожал плечами:
   – Может быть, потому, что я не понимаю, как можно убить своего брата. Мой брат Чейз пожертвовал собой, чтобы спасти меня. И умер у меня на руках.
   – Так вот что тебя так гнетет, – пробормотала Кристина.
   – Лошади понесли, карета перевернулась, и они тащили ее за собой. А мы как раз выходили из аллеи. Если бы Чейз не отшвырнул меня с дороги, то они бы меня затоптали. Вместо меня...
   – Рид, это был несчастный случай, ужасное совпадение. Что здесь общего с братьями дю Бопре?
   – Ничего... и все. – Он устало вздохнул. – Между братьями есть особая связь. Я знаю, что не могу просто взять и уйти, позволив Леону остаться безнаказанным.
   Поддавшись импульсу, она обняла Рида за талию и прижалась щекой к его покрытой шрамами спине. Ее сердце обливалось кровью. Он такой замечательный человек, а его жизнь превратилась в ад. Если бы она могла убедить его отказаться от своего решения! Но он был непоколебим. Рид отчаянно пытался смягчить свою вину перед погибшим братом, поскольку сам остался жив. Каким-то странным образом установление справедливости в деле дю Бопре должно было удовлетворить эту его потребность. Кристина боялась заговорить, потому что у нее перехватило горло, а в глазах стояли невыплаканные слезы.
   «Я люблю тебя, Рид Александер. Люблю всем сердцем». Она не произнесла этих слов вслух. Повернувшись, она вышла, оставив Рида наедине со своими мыслями.
   Дверь спальни Леона оставалась распахнутой, и это предоставляло ему отличную возможность для наблюдения. Он видел, как Кристина тайно посетила спальню мужа. Вернувшись довольно скоро, она не выглядела ни счастливой, ни даже просто довольной. Всякие признаки супружеской близости отсутствовали.
   Леон был рад узнать о том, что их союз заключен не по любви, а скорее по необходимости. Он довольно потер руки. Это идеально соответствовало его планам. Креол намеревался жениться на Кристине, когда закончится период траура. И ему вовсе не нужна была горюющая вдова, оплакивающая безвременную кончину своего благоверного.
   Кристина Делакруа будет идеальной хозяйкой Брайервуда и матерью его детей. Естественно, отбудет требовать от нее верности. Вскоре она будет слишком занята детьми и домашним хозяйством, чтобы возмущаться по поводу его частых визитов в Новый Орлеан. Как многие креольские джентльмены, он будет содержать красивую квартеронку, поселив ее в домике возле доков. Леон улыбнулся в темноте, ложась в кровать. Ему не терпелось овладеть французской графиней. Чувствуя в ней страсть и сильную волю, он мечтал о том, как преобразует эти качества в соответствии со своими потребностями. Она бросает вызов. Он же, как никто, любит преодолевать трудности. Пора составлять план, как избавиться от единственной преграды на пути – от ее мужа. Уже засыпая, Леон подумал: «Почему Пьер Леклерк так долго не отвечает на мое письмо с расспросами, касающимися будущей мадам дю Бопре?»

Глава 22

   На следующее утро после их возвращения в Новый Орлеан вопль Дульси нарушил тишину коттеджа. Двери спален распахнулись одна за другой, и все выскочили на крик. Рид первым выбежал во двор, за ним следовала Кристина. Жан-Клод, тяжело опирающийся о перила, замыкал шествие. Дульси что-то неразборчиво мычала, указывая на предмет у своих ног. Кристина увидела, что вызвало такую панику – черная ворона с вывернутой под странным углом головой. Жан-Клод брезгливо разглядывал тушку.
   – Ц-ц-ц. И весь этот шум из-за дохлой вороны?
   Дульси взвыла и прижала передник к пышной груди.
   – Случится что-то плохое. Что-то плохое скоро должно произойти.
   Кристина погладила ее по спине.
   – Ну-ну, Дульси, успокойся. Толстуха обмахивалась передником.
   – Это не просто мертвая птица. Нет-нет.
   Рид и Кристина обменялись встревоженными взглядами.
   – Дульси, – твердо проговорил Рид, – что ты хочешь сказать? Что ты знаешь?
   Нижняя губа служанки дрожала, как у ребенка, что выглядело нелепо у женщины ее размеров.
   – Это зло... черная магия.
   – Полная и абсолютная ерунда. – Жан-Клод с отвращением потряс головой. – Птица просто врезалась в дом и свернула себе шею.
   Взгляд Дульси метался от Кристины к Риду.
   – Кто-то за вами охотится.
   Кристина внимательно разглядывала ворону, потом сказала Риду:
   – Кажется, у нее в клюве что-то есть.
   Рид присел, чтобы разглядеть. Двумя пальцами он вытащил из клюва маленький кусочек бумаги. Поверх его плеча Кристина прочитала грубо нацарапанные буквы.
   – Ну, – поторопил их Жан-Клод. – Что там?
   – Ничего, – ответил Рид, поднимаясь. – Здесь только мое имя.
   – Плохо, ой, как плохо. – Дульси раскачивалась взад-вперед. – Будет беда.
   – Что тут у вас такое? – Спокойный голос Рози О'Бэньон несколько разрядил напряженность.
   В суматохе никто не заметил, как она подошла. Из ее корзинки доносились аппетитные запахи корицы и свежеиспеченного хлеба.
   – Только не говорите мне, – продолжала сиделка, – что вы все вышли из дома, чтобы поприветствовать меня, поскольку сегодня я последний день ухаживаю за графом.
   Рид указал на комочек у своих ног.
   – Кто-то прислал нам подарок с указанием моего имени. Рози вытаращила глаза.
   – Иисус, Мария и Иосиф, – пробормотала она, торопливо перекрестившись. – Предупреждение вуду.
   Жан-Клод почесал в затылке, удивленно нахмурив кустистые седые брови.
   – Зачем кому-то?..
   – Господин Делакруа, должно быть, приобрел себе сильного врага. – Рози перевесила корзинку с одной руки на другую. – Кого-то, кто желает ему зла.
   – Я чуть на нее не наступила, – шмыгнула носом Дульси. Кристина взяла дедушку под руку.
   – Почему бы нам не подняться наверх и не отведать того чудного угощения, что принесла Рози? А Дульси сварит нам свой особый кофе.
   Уводя всех, Кристина оглянулась и увидела, как Рид осторожно взял птицу за лапки и пошел за дом.
   Все собрались за обеденным столом и наслаждались сладкими булочками с кофе, когда с угрюмым видом вошел Рил. Жан-Клод испытующе поглядел на него.
   – У вас есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто мог прислать эту гадость?
   Рид налил себе чашку кофе, старательно избегая встречаться со стариком глазами.
   – Нет, но я собираюсь провести расследование. Может, это просто чья-то шутка.
   Жан-Клод нахмурился.
   – Ну, кто бы это ни был, у него превратное представление о юморе.
   – К сожалению, многие черные здесь, в Новом Орлеане, занимаются иуду, – проговорила Рози с полным ртом.
   Кристина пила кофе, не притронувшись к булочке.
   – На острове Сан-Доминго церемонии вуду тоже были популярны.
   Жан-Клод обеими руками оперся о серебряный набалдашник трости.
   – В одном из наших разговоров Полли... то есть миссис Уэйкфилд, упомянула, что при правлении Галвеса ввоз рабов с Мартиники строго запрещался. Губернатор считал, что они погрязли в язычестве. Но, к сожалению, обычай уже укоренился.
   Рози взяла еще одну булочку.
   – Но кому могли помешать такие люди, как вы?
   – И почему?
   Вопрос Жан-Клода остался без ответа. Кристина и Рид старались не смотреть друг па друга: она занялась тем, что размешивала сливки в своей чашке с кофе, а его внимание привлекли крошки на камзоле. Кристина размышляла, испытывает ли Рид такую же, как она, настоятельную потребность срочно что-то предпринять. Время уходило, как песок сквозь пальцы.
 
   Кофейня Мамы Джо оживала после полуночи. Рид наблюдал за всем происходящим, заняв выгодную позицию за столиком в дальнем углу. Молодые креолы, одетые по последней моде, разгуливали по залу, останавливаясь то у одного, то у другого столика, чтобы похвастаться перед друзьями выигрышем в какой-нибудь карточной игре или посочувствовать их проигрышу. Кто-то обсуждал прекрасных квартеронок и свои возможные любовные связи – обычай, который поддерживали практически все креолы. Рид слушал и наблюдал все это с приличного расстояния. Он чувствовал себя слишком старым и мудрым для такого легкомысленного времяпрепровождения.
   Возможно, Кристина права и ему лучше покинуть Новый Орлеан, пока он еще в состоянии это сделать. Прошло уже столько времени, а он так и не доказал, что Леон убил своего брата. Но больше всего Рида угнетало то, что, если его опознают, наказание постигнет и Кристину. Ее репутация страшно пострадает. Общество не простит женщину, открыто живущую с мужчиной, с которым она не состоит в браке. Она может быть наказана и в судебном порядке за укрывательство преступника. Господи, что за женщина эта графиня – великодушная, любящая, страстная. О такой можно только мечтать. Умереть за нее. Она отдает все, ничего не прося взамен. А он не имеет права даже заикнуться о том, какие чувства к ней испытывает. Все, что он может для нее сделать, – это убедить ее покинуть Луизиану. Ее дед уже достаточно здоров, чтобы отправиться в путешествие. Рид знал, что никогда не простит себе, если с Кристиной что-нибудь случится. Ей будет лучше без него. Она сможет начать жизнь заново, встретить достойного человека, выйти за него замуж, занести детей.
   Одна только мысль о ней в объятиях другого наполнила его душу болью. Его серые глаза потускнели, застыли. Он пообещал себе, что не притронется к ней после той ночи на галерее, и ему это удалось, хотя и стало большим испытанием.
   – Вы не против, если я здесь сяду?
   Подняв голову, Рид увидел человека с худым лицом и темными глазами с тяжелыми веками, что придавало ему заспанный вид.
   – Кажется, мы раньше не встречались.
   – Меня зовут Жерар Руссо. – Не дожидаясь приглашения, он сел напротив Рида и, вытянув длинные ноги, жестом приказал принести ему чашку кофе. – Я слышал, что вы интересуетесь одним моим знакомым, – безо всякого вступления сказал креол.
   Рид небрежно откинулся на стуле и с любопытством посмотрел на этого джентльмена.
   – И кто же этот ваш «знакомый»?
   – Леон дю Бопре. – Имя упало, словно камень в тихий пруд. Принесли кофе, но Руссо к нему не прикоснулся. – Может, я чем-нибудь смогу помочь. Что именно вы хотите узнать?
   Рид пожал плечами.
   – Я просто интересуюсь, что он за человек, что о нем говорят его друзья и знакомые.
   – И что же вам удалось услышать?
   Рид узнал несколько интересных фактов. Оказывается, вражда между двумя братьями ни для кого в городе не была тайной. Вражда еще усилилась, когда их отец умер, оставив Гастона прямым наследником, Всех удивило, что братья собрались в Испанию. Но что самое важное, Леон славился повсюду своим злобным, неуправляемым характером.
   С нетерпением дожидаясь ответа, Жерар Руссо барабанил пальцами по столу. Рид решил соблюдать осторожность.
   – Я узнал, что дю Бопре – человек несдержанный и всегда мстит за обиды как действительные, так и воображаемые.
   – Это правда. – Полуопущенные веки не позволяли увидеть выражение глаз Руссо. – Что еще?
   Рид водил пальцем по ободку чашки.
   – Еще меня интересует семья дю Бопре. Мне сказали, что его брат был убит при очень странных обстоятельствах во время заграничного путешествия.
   – Это тоже правда. – Руссо наклонил голову. – Гастона убили в Испании.
   – У меня сложилось впечатление, что братья не были близки. Что они соперничали.
   – Иногда между братьями такое случается, – пожат плечами Руссо.
   Рид изучающе смотрел на креола. Хотя тот и пытался казаться безразличным, что-то в его поведении настораживало. В нем ощущалась напряженность, готовность к каким-то действиям. Рид решил пойти ва-банк.
   – Некоторые высказываются в том смысле, что Леон может быть ответственным за безвременную кончину его брата.
   Руссо вскочил на ноги. Одним движением руки он смел на пол чашки, так что кофе обрызгал окружающих и пролился на пол.
   – Как вы смеете порочить репутацию моего друга? – вскричал он. – Кто дал вам право совать нос в его личную жизнь?
   – Я только повторил то, что слышал. – Рид старался говорить примирительно и негромко. Он осознавал, что в кофейне наступила тишина и все с любопытством наблюдали за ссорой. – Я просто пытаюсь выяснить, что он за человек.
   – Вы оскорбили моего друга. Я требую извинений.
   – Идите... к черту.
   Руссо схватил со стола свои кожаные перчатки и хлестнул ими Рида по щеке.
   – Вызываю вас на дуэль. Завтра на рассвете на площади Святого Антония.
   Рил с опозданием понял, что попался на удочку. По местным обычаям он должен теперь биться на дуэли с Жераром Руссо. Ссоры в Новом Орлеане никогда не заканчивались дракой. Неписаный закон запрещал наносить удары. Человек, который забывал об этом, навсегда изгонялся из общества.
   – Прекрасно, Руссо, встретимся на рассвете. Повернувшись, тот с триумфом покинул кофейню.
   Перед рассветом Кристину разбудил громкий стук в двери дома. Поскольку Дульси еще не пришла, графиня набросила накидку и, не зажигая свечи, спустилась вниз. Она открыла дверь и увидела заспанного мальчишку лет десяти – двенадцати, дрожащего от ночной прохлады.
   – Мисс Уэйкфилд сказала, чтобы я передал вот это. – Он протянул записку.
   Кристина дрожащими руками зажгла свечу. Быстро пробежала текст: слова плясали перед ее глазами.
   – Боже мой! – Она задохнулась от ужаса, отказываясь понимать смысл записки.
   Мальчишка зевнул.
   – Мисс Уэйкфилд сказала, что приедет за всеми в карете.
   Кристина кинулась наверх. Предчувствие опасности, которое преследовало ее всю неделю, оказалось ненапрасным. По многолетней привычке она поспешила за помощью к деду. Жан-Клод оперся о локоть, когда она ворвалась в его комнату.