Страница:
Олег опустил фонарик, выключил его, погрузив их фигуры в темноту.
– Лес живой. Я не знаю, кого и где можно встретить, я только чувствую иногда, что туда-то и туда-то лучше не ходить… Все вот это – не просто много деревьев, не просто кусты и трава. Здесь много кто живет.
– Звери?
– Нет. Для них нет названия. Но они могут быть злыми, могут быть добрыми. Это зависит от того, с чем ты приходишь в лес и как себя ведешь. Имен этих существ я, конечно, не знаю.
– Это боги?
– Возможно, боги этой земли. Можно верить в них или нет, это твое право, но они никуда не исчезали. Никуда и никогда. Надо лишь временами прислушиваться к их голосам, – сказал Олег.
– Это страшновато… – Наталья съежилась. – То есть, они на нас смотрят?
– Наверное. Те, у кого есть глаза. Может, и смотрят. – Он пожал плечами.
– Они запретили тебе идти той дорогой?..
– Нет. Просто… иногда лучше обойди стороной. Не спрашивай, не знаю.
– Подожди. – Наталья схватила его за рукав, когда Олег собирался повернуться, чтобы идти дальше. – А как эти… относятся к особняку. Если допустить, что там таится нечто плохое, что это странное, нехорошее место? Как?
Олег усмехнулся.
– Я не спрашивал. Я не так любопытен. Может быть, между ними есть договоренность. Меня не посвящали в такие тайны…
– Но я же не шучу!
– Я тоже.
Он повернулся и пошел по тропинке. Наталья устремилась следом, стараясь не отставать. Лес жил. Его охраняли какие-то создания, старые хозяева этого мира, потесненные, но не изгнанные. Изначальные. Древние. Могут ли они благосклонно относиться к людям, которые отринули их? Нет, вряд ли… У Наталья мурашки бежали по спине. Ее страх был сродни детской боязни темноты: она рисовала в своем воображении образ призрака, бегущего следом за ней. В темноте всегда что-то прячется. Даже взрослым ты это понимаешь. Такова реальность.
Остаток пути они прошли не говоря ни слова. Наталья не могла сориентироваться в этой чащобе, в этих поворотах и петлях, хотя какое-то время пыталась запоминать маршрут. Словно леший водил их двоих по известным только ему дорожкам. Наталья нервничала все больше. Она чувствовала ледяной пот под одеждой и тяжелый стук сердца. В висках появилась ломота. Ей было страшно, но она не осмеливалась включить фонарик. Шла не разбирая дороги, ступая туда, где шел Олег, а под ногами расплескивались лужи и чавкала грязь.
Когда Наталья поняла, что они вышли к склону пологого холма, на котором стоял особняк, она чуть не закричала.
– Наконец-то! Думала, никогда это не кончится.
Олег молчал. Луч его фонарика устремился к дому и прошел по фасаду; на таком расстоянии световой пятно расплылось, усилив тьму вокруг. Тучи опять наползли на небо, подул ветер. Где-то затрещали ветви, точно сквозь заросли проталкивалось какое-то большое существо.
– Что происходит? – прошептала Наталья.
– Тебе не надо было идти.
– Но теперь я не найду дорогу обратно. Сама.
– Верно.
Световое пятно от фонарика Олега скользило по фасаду взад-вперед. Наталья представила, что кто-то может сейчас смотреть на них из пустых оконных проемов, из той влажной тьмы, и ее стало трясти. Лучше бы она сидела дома, в городской квартире. На худой конец, осталась бы у Шведовой.
– Идем, раз мы все равно здесь, – сказал Олег и взял Наталью за руку. Его пальцы были напряжены, но их прикосновение помогало справиться со страхом.
О чем я думала, когда настаивала на этой «прогулке»? О том, чтобы посмотреть дому в самое нутро? Ха-ха-ха, до ужаса смешно. Дура набитая! Даже при свете тусклой лампочки тебе не страшно – до тех пор, пока ее не выключат. И тогда… Наталья прислушалась к грозному шуму ветра в кронах деревьев, окружающих дом. Даже здесь, на расстоянии тридцати метров от особняка, было слышно, как, влетая в пустые окна, ветер издает вой, от которого волосы шевелятся на затылке.
Олег потянул Наталью за собой. Она пошла, вспоминая, как сегодня днем угрожала этому дому… бросала вызов.
10. Подземелье
– Лес живой. Я не знаю, кого и где можно встретить, я только чувствую иногда, что туда-то и туда-то лучше не ходить… Все вот это – не просто много деревьев, не просто кусты и трава. Здесь много кто живет.
– Звери?
– Нет. Для них нет названия. Но они могут быть злыми, могут быть добрыми. Это зависит от того, с чем ты приходишь в лес и как себя ведешь. Имен этих существ я, конечно, не знаю.
– Это боги?
– Возможно, боги этой земли. Можно верить в них или нет, это твое право, но они никуда не исчезали. Никуда и никогда. Надо лишь временами прислушиваться к их голосам, – сказал Олег.
– Это страшновато… – Наталья съежилась. – То есть, они на нас смотрят?
– Наверное. Те, у кого есть глаза. Может, и смотрят. – Он пожал плечами.
– Они запретили тебе идти той дорогой?..
– Нет. Просто… иногда лучше обойди стороной. Не спрашивай, не знаю.
– Подожди. – Наталья схватила его за рукав, когда Олег собирался повернуться, чтобы идти дальше. – А как эти… относятся к особняку. Если допустить, что там таится нечто плохое, что это странное, нехорошее место? Как?
Олег усмехнулся.
– Я не спрашивал. Я не так любопытен. Может быть, между ними есть договоренность. Меня не посвящали в такие тайны…
– Но я же не шучу!
– Я тоже.
Он повернулся и пошел по тропинке. Наталья устремилась следом, стараясь не отставать. Лес жил. Его охраняли какие-то создания, старые хозяева этого мира, потесненные, но не изгнанные. Изначальные. Древние. Могут ли они благосклонно относиться к людям, которые отринули их? Нет, вряд ли… У Наталья мурашки бежали по спине. Ее страх был сродни детской боязни темноты: она рисовала в своем воображении образ призрака, бегущего следом за ней. В темноте всегда что-то прячется. Даже взрослым ты это понимаешь. Такова реальность.
Остаток пути они прошли не говоря ни слова. Наталья не могла сориентироваться в этой чащобе, в этих поворотах и петлях, хотя какое-то время пыталась запоминать маршрут. Словно леший водил их двоих по известным только ему дорожкам. Наталья нервничала все больше. Она чувствовала ледяной пот под одеждой и тяжелый стук сердца. В висках появилась ломота. Ей было страшно, но она не осмеливалась включить фонарик. Шла не разбирая дороги, ступая туда, где шел Олег, а под ногами расплескивались лужи и чавкала грязь.
Когда Наталья поняла, что они вышли к склону пологого холма, на котором стоял особняк, она чуть не закричала.
– Наконец-то! Думала, никогда это не кончится.
Олег молчал. Луч его фонарика устремился к дому и прошел по фасаду; на таком расстоянии световой пятно расплылось, усилив тьму вокруг. Тучи опять наползли на небо, подул ветер. Где-то затрещали ветви, точно сквозь заросли проталкивалось какое-то большое существо.
– Что происходит? – прошептала Наталья.
– Тебе не надо было идти.
– Но теперь я не найду дорогу обратно. Сама.
– Верно.
Световое пятно от фонарика Олега скользило по фасаду взад-вперед. Наталья представила, что кто-то может сейчас смотреть на них из пустых оконных проемов, из той влажной тьмы, и ее стало трясти. Лучше бы она сидела дома, в городской квартире. На худой конец, осталась бы у Шведовой.
– Идем, раз мы все равно здесь, – сказал Олег и взял Наталью за руку. Его пальцы были напряжены, но их прикосновение помогало справиться со страхом.
О чем я думала, когда настаивала на этой «прогулке»? О том, чтобы посмотреть дому в самое нутро? Ха-ха-ха, до ужаса смешно. Дура набитая! Даже при свете тусклой лампочки тебе не страшно – до тех пор, пока ее не выключат. И тогда… Наталья прислушалась к грозному шуму ветра в кронах деревьев, окружающих дом. Даже здесь, на расстоянии тридцати метров от особняка, было слышно, как, влетая в пустые окна, ветер издает вой, от которого волосы шевелятся на затылке.
Олег потянул Наталью за собой. Она пошла, вспоминая, как сегодня днем угрожала этому дому… бросала вызов.
10. Подземелье
Олег прошелся вдоль уложенных в безупречном порядке стройматериалов, проверил, все ли на месте. Он не сомневался, что ничего не украдено, просто это была его работа.
Все это время Наталья следовала за ним, как привязанная. Ее фонарик метался из стороны в сторону, постоянно возвращаясь к фасаду здания и парадному входу, этому прямоугольному провалу в неизвестность.
Наталья закурила. Никотин прибавил ей храбрости, помог расслабиться, совсем чуть-чуть; и мысль заработала быстрее.
Олег решил обойти вокруг дома и углубился в заросли с восточной стороны. Лучи фонариков метались туда-сюда, вытаскивая на мгновенье из темноты корявые стволы и кучи строительного мусора, валяющегося у подножия фундамента. Пахло листвой и мокрой штукатуркой. Под ногами хрустело. Наталья поглядела вверх. Окна первого этажа находились на высоте двух метров, отсюда не дотянешься, если нет ничего, на что можно встать. Споткнувшись, Наталья чуть не шмякнулась лицом вниз, но успела схватиться за стену левой рукой. Олег даже не обернулся. Словно его ничуть не волновало, что с ней может что-нибудь произойти нехорошее.
Ненормальный.
Свернув влево, Олег и Наталья очутились на широком заднем дворе. Метрах в двадцати стояли развалины сгоревшей конюшни и кузница. Дальше – еще какие-то хозяйственные постройки, утонувшие в зарослях кустарника и сорняков. Олег сделал несколько шагов вдоль здания. Наталья, идя за ним, направила свой фонарик туда, где когда-то находились ворота. Конечно, уже не было ни ограды, ни самих ворот, но ясно просматривался участок дороги, которая, делая крюк, уходила через лес на северо-запад. Этой дорогой никто давно не пользовался, поэтому она почти полностью заросла. Наталье казалось, что сейчас она услышит скрип осей барской коляски и увидит, как в ворота вбегают лошади, тянущие небольшой экипаж с сидящим на козлах мертвецом. Помахивая кнутом, кучер улыбается беззубой пастью, вокруг которой засохла кровь…
Олег схватил ее за руку. Наталья вскрикнула.
– Ты что?
– Ничего… – Ее сердце выскакивало из груди. Наталья хватала ртом воздух.
– Я собираюсь войти, – сообщил Олег после паузы.
Ненормальный.
– Зачем?
– Просто иду. Ты разве не хотела?
– Я…
– Здесь будешь ждать?
– Олег, это нечестно. Ты знаешь, что у меня поджилки трясутся от этого места.
– Я тебя не звал, – напомнил Олег. – Я хочу войти и посмотреть.
– Тебе не страшно?
– Страшно. – Тут он был искренен. Хотя костей он не слышал уже довольно долгое время, они могли заявить о себе в любой момент. Да и сам особняк не сводил с него глаз, Олег хорошо это чувствовал. – Я пойду. Там кухня?
Он указал на дверной проем.
– Кухня, – сказала Наталья.
Я хотела пойти. Надо отвечать за свои поступки.
Иди!
Это дом, где умерли три человека (по меньшей мере); умерли сами или были убиты. Все равно. Призраки могут появиться и в том, и в другом случае.
Олег шагнул к двери, ведущей на кухню, и исчез внутри. Луч фонарика зашарил во мраке. Эхо от шагов полетело внутрь помещений, забился где-то в мрачно, наполненной воспоминаниями темноте. «Я иду в нехорошее место. Сейчас уже ночь, и я не имею понятия, что творю…» – подумала Наталья.
Оставаться снаружи она не могла, поэтому выход у нее был только один: следовать за Олегом.
Здесь он никогда не был, поэтому с удивлением осматривал большое прокопченное помещение кухни, где когда-то случился пожар. Что именно здесь случилось в прошлом, вряд ли кто-то знал. Это не дом, а мавзолей для умерших воспоминаний, для страхов, сомнений и кошмаров. Они концентрируются в этих стенах, перекрытиях, потолках. Их невозможно выгнать отсюда никакими средствами, призраки будут жить здесь, пока цел хоть один-единственный камень.
Олег поводил лучом света из стороны в сторону. Позади тяжело дышала, словно после долгого бега, Наталья.
Они будут жить здесь и после того, как будет закончен ремонт и все засияет свежестью и европейской новизной. Вероятно, будет еще хуже, чем сейчас. Олег сглотнул. В горле пересохло.
Олег обследовал кухню, замечая, что после сегодняшней уборки стало чище. Как было, он, разумеется, не видел, но мог предположить. Рабочие вывезли два грузовика строительного мусора. И, видимо, им придется потрудиться немало, чтобы расчистить строительную площадку для других.
Они подошли к продуктовому погребу. Наталья, не думая, спряталась за спину Олега. Он этого даже не заметил, освещая фонариком оба проема. Рабочие срезали двери и с погреба, и с подземелья, и теперь на ночных обходчиков смотрели два черных отверстия.
– Что там? – спросил Олег, принюхиваясь.
– Слева дверь – там, видимо, хранили съестные припасы. А справа – какое-то подземное помещение. – Наталья направила туда свой фонарь. Пятно света проявило из тьмы участок кирпичной кладки свода, покрытый плесенью.
– А что в подземелье?
– Не знаю, – ответила Наталья, стараясь утихомирить дрожь. От нее голос походил на скачущий мячик. – Бригадир сказал, что там пусто. Ничего нет.
Олег покачал головой, подошел ближе и посветил. Ступеньки. Влажная стена, крошащиеся кирпичи. Странный запах, не такой, что доносится из погреба, где хранилась провизия. Это другой запах, Олег знал, запах, как-то связанный с органикой, с гниением, распадом, но очень старый, почти выветрившийся.
Почти?
Очертания квадратного входа были Олегу знакомы. Не во сне ли он видел их? Не кости ли рассказали ему о нем? Он закрыл на мгновенье глаза, точно зная, что если достичь низа лестницы, можно увидеть, что подземелье – это большое прямоугольное помещение, тянущееся под западным крылом особняка. Оно действительно пустое. Его стены покрыты влагой, пол каменный, но на нем местами большой слой земли и пыли. Чтобы его расчистить, нужно время.
Олег открыл глаза.
Ему надо спуститься туда. По всей видимости, он за этим сюда и пришел. Работа лишь прикрытие. Там, где-то там, во тьме, скрываются ответы на его вопросы…
– Я спускаюсь, – сказал он Наталье. – Если хочешь, идем.
– Не надо!
– Если рабочие ходили туда, то нам-то чего бояться?
– Но тогда был день…
Голос Натальи был не громче комариного писка. Олег посмотрел на нее через плечо, тусклыми мутными глазами. Она схватила его за рукав в вялой попытке остановить, но он не послушался.
Первая и вторая ступени лестницы во тьму были сильно выщерблены и крошились под ногами. Олег ступил на первую, помедлил, словно проверяя прочность камня, и стал спускаться. Наталья шагнула следом и застыла на пороге. Лучше всего думать, что это игра. Они забрались в заброшенный дом, чтобы разыскать привидение. Конечно, ничего страшного тут нет, кроме темных углов и ужасной вони гниющего дерева и мусора, но игра есть игра… И еще мысль об игре говорит о том, что страх, который испытывает человек, ненастоящий.
Слабое утешение, если разобраться. То, что творилось у Натальи в душе, не назовешь ненастоящим. Дом давил ей на плечи своим грузом и беззвучно смеялся. Он мстит ей за то, что она сегодня издевалась над ним. За дерзость.
Иду! Мне больше ничего не остается!
Олег спустился на десять ступеней, Наталья, обернувшись, глянула через квадратный проем наружу. Если бы там до сих пор была дверь, она бы ни за что не пошла за Олегом. (Дверь захлопнулась бы за нами и похоронила здесь навсегда. А так есть шанс выбраться из этой гнусной утробы живыми…)
Никого нет в доме, кроме нас. И пора успокоиться. Через полчаса мы вернемся в мир люде. Иной сценарий невозможен…
Олег считал ступени, продвигаясь медленно, словно ему пришлось идти через минное поле без карты. Чем ниже, тем запах, исходящий из подземелья, был гуще. Сырая вонь разложившейся органики. Плоти. Олег вспомнил о своей гипотезе. Предположим, когда-то граф, владевший этим особняком, похищал крестьян и привозил сюда. Для чего? Конечно, чтобы убить. Тарашевский был мрачным типом, хотя и поддерживал контакты с местным обществом (не такие обширные, как его сын). За ним закрепилась слава книжника, едва ли не алхимика и… колдуна. Это невозможно доказать сейчас, но вполне возможно, что граф был ненормальным. Кем-то вроде Синей Бороды. Допустим, он привозил похищенных сюда (при помощи пары-тройки крепких неболтливых слуг это просто), потом запирал в подземелье. Что происходило дальше? Да что угодно… Пытки, убийства, сжигание, человеческие жертвы, которым он мог научиться на юге и востоке. Может быть, граф замуровывал людей в стены живьем. Может быть, сажал на кол, как Дракула. Олег спрашивал тетю Ирину, верит ли она во все эти истории. Верю, ответила она, верю, иначе бы эти истории не жили так долго… Рано или поздно большинство фактов забывается, рассеивается, исчезает. Но не это. Наша земля помнит, дело не только в людях, здесь живущих, сказала тетя Ирина. Сама земля, принимавшая их останки, помнит… Тогда Олег ей не поверил, до сих пор он воспринимал особняк просто как плохое грязное место. Теперь, очутившись в подземелье, он понял. Олег вдохнул этот воздух, пропитанный разложением. Связь была налицо. Конечно, никто не видел, что происходило в особняке, но каждый человек в округе когда-то знал, что в нем таится нечто… Может быть, его кости связаны с останками всех тех, кто умер в этих проклятых стенах.
Олег утер пот со лба. Чем ниже, тем становилось душней, жарче, хотя, по логике, должно быть наоборот.
– Что там? – спросила Наталья позади.
– Не знаю.
Он насчитал уже двадцать ступеней. На двадцать первой ему пришлось задуматься, идти или дальше. Кости проснулись и шевелились где-то в темноте.
Если граф убивал всех этих людей в подземелье, то куда он девал останки? Трупы? Не закапывал же на заднем дворе!
– Ты не помнишь, есть в доме камин?
– Есть. Не один даже.
– Большой камин, куда можно бревна засунуть. Большой? – спросил Олег.
– Большого нет. А зачем?
Олег продолжил путь, не ответив. Кости шуршали, издеваясь над ним.
Тридцатая ступенька. Уже близок конец лестницы. Тридцать три, тридцать пять. Сорок. Олег вдохнул полной грудь, чувствуя, как ее что-то сжимает.
– Нечем дышать, – сообщила Наталья.
Она не переставала оглядываться и светить назад. Пот заливал ей лицо. Наталья отбросила капюшон. Какая мерзость! Она чувствовала, как кожа под одеждой стала липкой. Пытка худшая, чем страх.
Когда-нибудь это кончится?
Олег сделал последний шаг и оказался на каменном полу подземелья. Луч его фонаря устремился направо, пронзая тьму. Дальняя стена была вся в потеках, плесени и мху. Казалось, идти до нее не меньше ста метров; пространство удлинялось, глаз не мог заметить, в какой момент происходит эта метаморфоза, а мозг отказывался воспринимать поступающую информацию.
Олег старался об этом не думать. Подземелье было большим, но, конечно, не настолько. Примерно шагов шестьдесят в длину, и тридцать в ширину.
– Какая здесь вонь, – сказала Наталья. – Как будто что-то сгнило.
Олег убрал капюшон с головы. Ему казалось, запах пропитывает его одежду, его кожу, его кровь.
– Пусто, – сказал он. – Ничего нет.
– А что ты хотел здесь найти?
Снова нет ответа. Наталья посмотрела ему в спину. Олег двинулся медленным шагом вдоль стену, светя в пол. Наталья видела каменную кладку, покрытую островками земли и мха. Кое-где росли из этого слоя бледные ядовитые грибы с черно-фиолетовой каймой, отвратные, как пришельцы с другой планеты. Что Олег ищет?
Наталья сунула указательный палец за ворот кофты, которую надела под энцефалитку, и потянула вниз. Дышать тут было нечем. Казалось, откуда-то просачивается горячий воздух, влажный, удушливый. Наталья не могла этого объяснить, она вообще ни о чем не хотела думать. Только бы добраться до дома. Она согласна даже всю ночь писать не отрываясь, повествовать о всяких ужасах того пустого дома, который родился в ее воображении, но только не быть здесь. В своем, выдуманном мире, гораздо безопасней. Она признает свою ошибку: не нужно было навязываться Олегу в компаньоны. Такие прогулки не для нее. Когда дом преобразится, когда отсюда вывезут всю грязь и отремонтируют, она будет благодарна людям, сделавшим это, но до тех пор будет воспринимать его только как плохое место.
Наталья пошла следом за Олегом (она таскается за ним весь вечер, словно собачонка). Потолок в подземелье был не таким и высоким. Олег не доставал до него головой все пять сантиметров. Вся эта масса камня, кажется, давила с каждым пройденным шагом. У Натальи никогда не было клаустрофобии, но ей самое время начаться. Это проклятое подземелье больше всего подходит под склеп.
Не мог ли он быть им по-настоящему? Кто знает, что взбрело в голову первому хозяину особняка? Тут могли хоронить своих мертвецов предки Барышева
Но это было нелогичным, противоречило фактам. А они таковы, что здесь нет и следа захоронений. Ни особых ниш, ни постаментов, на которые можно было бы ставить гробы, ничего подобного. Наталья не была специалистом по мавзолеям, почти ничего о них не знала, но все-таки думала, что большевики, вывозившие ценности из дома, вряд ли стали бы подчистую выгребать усыпальницу. Зачем? Они бы разграбили ее и просто ушли. До сих пор на полу валялись бы останки (кости), обмотанные в лохмотья истлевшей одежды, и разломанные гробы. По крайней мере, так считала Наталья.
Олег продолжал свой непонятный вояж по подземелью. Хотя она видела его только со спины, но была уверена, что он смотрит вниз. Луч фонаря шарил по полу.
Шаги нежданных гостей тонули в этом вязком спертом воздухе. Эха не было. Наталья оценила габариты помещения и пришла к выводу, что звук должен свободно перелетать из одного угла в другой, без препятствий. Однако этого не происходило. С другой стороны, ничего удивительного. Пожалуй, это было самое безобидное, что можно приписать особняку; подземелье воровало звуки, глотало их без следа. Это ненормально с точки зрения физики, но не является преступлением… Наталья вспомнила свой сон о трех повешенных и то давящее на сердце чувство ужаса, которое обволакивало ее. Она повернулась и посветила в сторону входа. Неужели ожидала увидеть там эту троицу? Женщину и девочек, чьи тела тронуло разложение…
На время он вообще забыл о присутствии Натальи. Олег искал, но не знал, что именно ему нужно. Внутри черепной колобки медленно крутился черно-серый вихрь, состоящий из неясных предчувствий.
Откуда-то попадает в подземелье этот влажный теплый воздух. Значит, где-то должны быть отверстия или щели.
Олег наступил на кочку на краю островка, состоящего из мха, земли, пыли и ссыпавшейся штукатурки. Пнул ее носком резинового сапога. Клочок земли отскочил в темноту.
Там что-то было, под этим слоем грязи. Олег стоял и смотрел себе под ноги.
– Пойдем отсюда, – сказала Наталья. – Здесь просто дышать нечем. Невозможно.
– А? – Олег повернул к ней свое белое вытянутое лицо, покрытое пленкой пота. Словно намазанное растительным маслом. – Зачем?
– Что зачем?
– То есть… Ты иди, а я еще посмотрю.
– Ну что здесь интересного? Голые стены да потолок.
Она просто вне себя от страха, подумал Олег.
– Возвращайся.
– А как же то, о чем ты говорил? Те существа… И то, что сегодня нельзя идти тем же путем, что и всегда… – Наталья почти кричала.
– Теперь можно идти нормально. Не бойся.
Псих. Ненормальный!
– А ты что будешь делать?
– Побуду здесь.
– Ты рехнулся?
– Может быть. Это мое дело.
Олег пнул грязь снова, отшвырнув еще один кусок. Кажется, он догадывался, что именно там скрывается.
– Ты же знаешь, что я не могу вернуться одна, – сказала Наталья плаксивым голосом.
Олег подумал, что мог бы ударить ее. Тогда бы она заткнулась.
Пот тек с него ручьями. Одежда была мокрая, хоть выжимай. В мочевом пузыре снова возникла резь. Костей он пока не слышал. Они затаились и наблюдали…
– Я просто могу заблудиться в темноте. Даже с фонарем.
Олег помедлил. Так и так придется уходить. При ней он не хотел выяснять, на что наткнулся под слоем грязи. Наталье это знать не обязательно.
Там нечто, что даст мне нужные сведения, подумал он. Если, конечно, я не ошибаюсь.
Но всему свое время. Можно вернуться сюда завтра ночью. Или даже сегодня… Олег почувствовал прилив оптимизма, словно речь шла о вещи, о которой он давно мечтал и вот-вот должен получить.
Олег улыбнулся, и эта улыбка показалась Наталье отталкивающей. Она стала убеждаться в том, что перед ней ненормальный. Возможно, эта нездорово-мрачная обстановка как-то повлияла на него, усилила глубоко таящееся безумие. Выходит, она осталась один на один с этим чокнутым. Безо всяких метафор…
кричать? Бессмысленно… рядом никого нет…
Наталья втянула голову в плечи, ожидая, что будет дальше. Гримаса на лице Олега стерлась, оставив прежнее озабоченное выражение. Сомкнутые брови, сжатые в ниточку губы.
– Правильно. Пойдем назад. Здесь ничего нет, – произнес он. – Я устал. – Голос его звучал очень натурально, он и правда устал, просто был выжат как лимон.
Но я вернусь. Мне наплевать!
Олег повернулся и пошел назад, так же вдоль стены. Наталья побежала за ним с бешено колотящимся сердцем. Неужели она всерьез допустила мысль, что он может убить ее здесь или изувечить? Да ну – бред! У нее просто расшатаны нервы. Все последнее время она жила в напряжении, сражаясь с мужем и своими собственными страхами и комплексами; неудивительно поэтому, что в такой обстановке могла «поехать крыша». Иногда каждый человек имеет на это право…
Немного двинуться…
Олег стал подниматься по лестнице, Наталья почувствовал, что по мере подъема становится легче дышать. Влажный, густой, но лишенный миазмов разложения воздух снаружи казался амброзией. Наталья шла и улыбалась в темноте, чувствуя себя глупой девчонкой… Олег вышел на квадратную площадку перед дверью, повел фонариком из стороны в сторону. Несколько секунд они стояли, прислушиваясь к вою ветра в пустых комнатах особняка. Сквозь этот звук прорывались и другие. Потрескивание. Скрежетание. Словно какое-то щупальце, принадлежащее гигантскому чудовищу, шарит в темноте в поисках людей. Слепое и немое чудовище с огромной пастью. Наталья набросила капюшон. Ее клонило в сон.
Потом они вышли через кухню на задний двор. Капал редкий дождь. Ветер по-прежнему набрасывался на деревья и тряс их словно умалишенный. Наталья почувствовала, как заплетаются ноги, и сказала себе, что расслабляться еще рано. Сначала добраться до дома, потом спать… Она забыл о своем намерении засесть за роман. Глубинная ее часть знала, что писать все равно не получится. Это утопия.
Вся эта идея утопия. Все их с Виктором семейное дело.
Лида встала и включила в комнате свет. Села на кровать, огляделась. Что-то подняло ее, прогнав сон. Тихая квартира. Осторожный голос часов, отсчитывающих время. Час ночи.
Девушка потерла лицо и решила, что хочет пить. Она ничего не взяла с собой, поэтому придется идти на кухню.
Ее разбудило какое-то движение во мраке и тишине. То, что прогнало сон, вторглось из-за пределов спальни. Раньше она никогда не обращала внимания на посторонние звуки. Лида могла спать, даже если родители до трех ночи ходили и разговаривали или просто смотрели телевизор.
Возможно, она просто не привыкла к новой квартире. Как мама. Потому и сон тревожный, неопределенный, и мерещится невесть что…
Лида встала, набросила халат на голое тело, сколола волосы и вышла в коридор. Темнота навалилась на нее, точно с намерением загнать обратно в комнату. Лида остановилась на миг, не понимая, в чем дело, и решила оставить дверь открытой. Желтый свет выдернул из мрака часть коридора.
Лида прислушалась, стараясь вспомнить звук, который ее разбудил. «Может, папа просто вышел в туалет, а потом – обратно, – подумала она. – Ну и что здесь такого?»
Девушка зажгла свет в коридоре и пошла на кухню. Быстрым шагом.
Прикосновение к клавише выключателя на кухне – и Лида увидела, что отец сидит за круглым столом и смотри перед собой… и взгляд его направлен на дверь… На нее.
Она закричала.
он мертв, что-то с ним случилось… он умер, сидя…
Первым ее стремление было – убежать. Неважно куда… но через пару мгновений, пока она отмечала шевеление волос у себя на макушке, отец двинулся и поднял руку.
живой… что он тут делает, дурак… я чуть не сыграла в ящик…
Она набрала воздуха в грудь и осознала, что отец смотрит на нее с испугом. Глаза у нее полезли на лоб.
– Лида, тише! Не кричи! Ты чего?
Она закрыла глаза, не в силах произнести ни слова. Сердце не разорвалось, но мешало говорить, душило, раздувшись до размеров баскетбольного мяча.
– Лида. – Отец встал и усадил ее за стол. Когда она открыла глаза, то увидела его улыбающееся лицо. – Извини… видимо, напугал? – Барышев рассмеялся, пожал дочери обе руки. – Не знал, что ты придешь…
Не знал?
– Я шла специально… с шумом. Неужели не слышал?
– Нет. Задумался.
– Сидя в темноте? Ночью? Ты чего? – Лида убрала от него руки, отстранилась. В груди было больно.
– Да просто… Вышел попить воды. Потом сел и, кажется, уснул.
– У тебя были открыты глаза, – заметила дочь.
«Ну и лицо у него было!»
– Ну, это случайность. Я же не специально…
Все это время Наталья следовала за ним, как привязанная. Ее фонарик метался из стороны в сторону, постоянно возвращаясь к фасаду здания и парадному входу, этому прямоугольному провалу в неизвестность.
Наталья закурила. Никотин прибавил ей храбрости, помог расслабиться, совсем чуть-чуть; и мысль заработала быстрее.
Олег решил обойти вокруг дома и углубился в заросли с восточной стороны. Лучи фонариков метались туда-сюда, вытаскивая на мгновенье из темноты корявые стволы и кучи строительного мусора, валяющегося у подножия фундамента. Пахло листвой и мокрой штукатуркой. Под ногами хрустело. Наталья поглядела вверх. Окна первого этажа находились на высоте двух метров, отсюда не дотянешься, если нет ничего, на что можно встать. Споткнувшись, Наталья чуть не шмякнулась лицом вниз, но успела схватиться за стену левой рукой. Олег даже не обернулся. Словно его ничуть не волновало, что с ней может что-нибудь произойти нехорошее.
Ненормальный.
Свернув влево, Олег и Наталья очутились на широком заднем дворе. Метрах в двадцати стояли развалины сгоревшей конюшни и кузница. Дальше – еще какие-то хозяйственные постройки, утонувшие в зарослях кустарника и сорняков. Олег сделал несколько шагов вдоль здания. Наталья, идя за ним, направила свой фонарик туда, где когда-то находились ворота. Конечно, уже не было ни ограды, ни самих ворот, но ясно просматривался участок дороги, которая, делая крюк, уходила через лес на северо-запад. Этой дорогой никто давно не пользовался, поэтому она почти полностью заросла. Наталье казалось, что сейчас она услышит скрип осей барской коляски и увидит, как в ворота вбегают лошади, тянущие небольшой экипаж с сидящим на козлах мертвецом. Помахивая кнутом, кучер улыбается беззубой пастью, вокруг которой засохла кровь…
Олег схватил ее за руку. Наталья вскрикнула.
– Ты что?
– Ничего… – Ее сердце выскакивало из груди. Наталья хватала ртом воздух.
– Я собираюсь войти, – сообщил Олег после паузы.
Ненормальный.
– Зачем?
– Просто иду. Ты разве не хотела?
– Я…
– Здесь будешь ждать?
– Олег, это нечестно. Ты знаешь, что у меня поджилки трясутся от этого места.
– Я тебя не звал, – напомнил Олег. – Я хочу войти и посмотреть.
– Тебе не страшно?
– Страшно. – Тут он был искренен. Хотя костей он не слышал уже довольно долгое время, они могли заявить о себе в любой момент. Да и сам особняк не сводил с него глаз, Олег хорошо это чувствовал. – Я пойду. Там кухня?
Он указал на дверной проем.
– Кухня, – сказала Наталья.
Я хотела пойти. Надо отвечать за свои поступки.
Иди!
Это дом, где умерли три человека (по меньшей мере); умерли сами или были убиты. Все равно. Призраки могут появиться и в том, и в другом случае.
Олег шагнул к двери, ведущей на кухню, и исчез внутри. Луч фонарика зашарил во мраке. Эхо от шагов полетело внутрь помещений, забился где-то в мрачно, наполненной воспоминаниями темноте. «Я иду в нехорошее место. Сейчас уже ночь, и я не имею понятия, что творю…» – подумала Наталья.
Оставаться снаружи она не могла, поэтому выход у нее был только один: следовать за Олегом.
Здесь он никогда не был, поэтому с удивлением осматривал большое прокопченное помещение кухни, где когда-то случился пожар. Что именно здесь случилось в прошлом, вряд ли кто-то знал. Это не дом, а мавзолей для умерших воспоминаний, для страхов, сомнений и кошмаров. Они концентрируются в этих стенах, перекрытиях, потолках. Их невозможно выгнать отсюда никакими средствами, призраки будут жить здесь, пока цел хоть один-единственный камень.
Олег поводил лучом света из стороны в сторону. Позади тяжело дышала, словно после долгого бега, Наталья.
Они будут жить здесь и после того, как будет закончен ремонт и все засияет свежестью и европейской новизной. Вероятно, будет еще хуже, чем сейчас. Олег сглотнул. В горле пересохло.
Олег обследовал кухню, замечая, что после сегодняшней уборки стало чище. Как было, он, разумеется, не видел, но мог предположить. Рабочие вывезли два грузовика строительного мусора. И, видимо, им придется потрудиться немало, чтобы расчистить строительную площадку для других.
Они подошли к продуктовому погребу. Наталья, не думая, спряталась за спину Олега. Он этого даже не заметил, освещая фонариком оба проема. Рабочие срезали двери и с погреба, и с подземелья, и теперь на ночных обходчиков смотрели два черных отверстия.
– Что там? – спросил Олег, принюхиваясь.
– Слева дверь – там, видимо, хранили съестные припасы. А справа – какое-то подземное помещение. – Наталья направила туда свой фонарь. Пятно света проявило из тьмы участок кирпичной кладки свода, покрытый плесенью.
– А что в подземелье?
– Не знаю, – ответила Наталья, стараясь утихомирить дрожь. От нее голос походил на скачущий мячик. – Бригадир сказал, что там пусто. Ничего нет.
Олег покачал головой, подошел ближе и посветил. Ступеньки. Влажная стена, крошащиеся кирпичи. Странный запах, не такой, что доносится из погреба, где хранилась провизия. Это другой запах, Олег знал, запах, как-то связанный с органикой, с гниением, распадом, но очень старый, почти выветрившийся.
Почти?
Очертания квадратного входа были Олегу знакомы. Не во сне ли он видел их? Не кости ли рассказали ему о нем? Он закрыл на мгновенье глаза, точно зная, что если достичь низа лестницы, можно увидеть, что подземелье – это большое прямоугольное помещение, тянущееся под западным крылом особняка. Оно действительно пустое. Его стены покрыты влагой, пол каменный, но на нем местами большой слой земли и пыли. Чтобы его расчистить, нужно время.
Олег открыл глаза.
Ему надо спуститься туда. По всей видимости, он за этим сюда и пришел. Работа лишь прикрытие. Там, где-то там, во тьме, скрываются ответы на его вопросы…
– Я спускаюсь, – сказал он Наталье. – Если хочешь, идем.
– Не надо!
– Если рабочие ходили туда, то нам-то чего бояться?
– Но тогда был день…
Голос Натальи был не громче комариного писка. Олег посмотрел на нее через плечо, тусклыми мутными глазами. Она схватила его за рукав в вялой попытке остановить, но он не послушался.
Первая и вторая ступени лестницы во тьму были сильно выщерблены и крошились под ногами. Олег ступил на первую, помедлил, словно проверяя прочность камня, и стал спускаться. Наталья шагнула следом и застыла на пороге. Лучше всего думать, что это игра. Они забрались в заброшенный дом, чтобы разыскать привидение. Конечно, ничего страшного тут нет, кроме темных углов и ужасной вони гниющего дерева и мусора, но игра есть игра… И еще мысль об игре говорит о том, что страх, который испытывает человек, ненастоящий.
Слабое утешение, если разобраться. То, что творилось у Натальи в душе, не назовешь ненастоящим. Дом давил ей на плечи своим грузом и беззвучно смеялся. Он мстит ей за то, что она сегодня издевалась над ним. За дерзость.
Иду! Мне больше ничего не остается!
Олег спустился на десять ступеней, Наталья, обернувшись, глянула через квадратный проем наружу. Если бы там до сих пор была дверь, она бы ни за что не пошла за Олегом. (Дверь захлопнулась бы за нами и похоронила здесь навсегда. А так есть шанс выбраться из этой гнусной утробы живыми…)
Никого нет в доме, кроме нас. И пора успокоиться. Через полчаса мы вернемся в мир люде. Иной сценарий невозможен…
Олег считал ступени, продвигаясь медленно, словно ему пришлось идти через минное поле без карты. Чем ниже, тем запах, исходящий из подземелья, был гуще. Сырая вонь разложившейся органики. Плоти. Олег вспомнил о своей гипотезе. Предположим, когда-то граф, владевший этим особняком, похищал крестьян и привозил сюда. Для чего? Конечно, чтобы убить. Тарашевский был мрачным типом, хотя и поддерживал контакты с местным обществом (не такие обширные, как его сын). За ним закрепилась слава книжника, едва ли не алхимика и… колдуна. Это невозможно доказать сейчас, но вполне возможно, что граф был ненормальным. Кем-то вроде Синей Бороды. Допустим, он привозил похищенных сюда (при помощи пары-тройки крепких неболтливых слуг это просто), потом запирал в подземелье. Что происходило дальше? Да что угодно… Пытки, убийства, сжигание, человеческие жертвы, которым он мог научиться на юге и востоке. Может быть, граф замуровывал людей в стены живьем. Может быть, сажал на кол, как Дракула. Олег спрашивал тетю Ирину, верит ли она во все эти истории. Верю, ответила она, верю, иначе бы эти истории не жили так долго… Рано или поздно большинство фактов забывается, рассеивается, исчезает. Но не это. Наша земля помнит, дело не только в людях, здесь живущих, сказала тетя Ирина. Сама земля, принимавшая их останки, помнит… Тогда Олег ей не поверил, до сих пор он воспринимал особняк просто как плохое грязное место. Теперь, очутившись в подземелье, он понял. Олег вдохнул этот воздух, пропитанный разложением. Связь была налицо. Конечно, никто не видел, что происходило в особняке, но каждый человек в округе когда-то знал, что в нем таится нечто… Может быть, его кости связаны с останками всех тех, кто умер в этих проклятых стенах.
Олег утер пот со лба. Чем ниже, тем становилось душней, жарче, хотя, по логике, должно быть наоборот.
– Что там? – спросила Наталья позади.
– Не знаю.
Он насчитал уже двадцать ступеней. На двадцать первой ему пришлось задуматься, идти или дальше. Кости проснулись и шевелились где-то в темноте.
Если граф убивал всех этих людей в подземелье, то куда он девал останки? Трупы? Не закапывал же на заднем дворе!
– Ты не помнишь, есть в доме камин?
– Есть. Не один даже.
– Большой камин, куда можно бревна засунуть. Большой? – спросил Олег.
– Большого нет. А зачем?
Олег продолжил путь, не ответив. Кости шуршали, издеваясь над ним.
Тридцатая ступенька. Уже близок конец лестницы. Тридцать три, тридцать пять. Сорок. Олег вдохнул полной грудь, чувствуя, как ее что-то сжимает.
– Нечем дышать, – сообщила Наталья.
Она не переставала оглядываться и светить назад. Пот заливал ей лицо. Наталья отбросила капюшон. Какая мерзость! Она чувствовала, как кожа под одеждой стала липкой. Пытка худшая, чем страх.
Когда-нибудь это кончится?
Олег сделал последний шаг и оказался на каменном полу подземелья. Луч его фонаря устремился направо, пронзая тьму. Дальняя стена была вся в потеках, плесени и мху. Казалось, идти до нее не меньше ста метров; пространство удлинялось, глаз не мог заметить, в какой момент происходит эта метаморфоза, а мозг отказывался воспринимать поступающую информацию.
Олег старался об этом не думать. Подземелье было большим, но, конечно, не настолько. Примерно шагов шестьдесят в длину, и тридцать в ширину.
– Какая здесь вонь, – сказала Наталья. – Как будто что-то сгнило.
Олег убрал капюшон с головы. Ему казалось, запах пропитывает его одежду, его кожу, его кровь.
– Пусто, – сказал он. – Ничего нет.
– А что ты хотел здесь найти?
Снова нет ответа. Наталья посмотрела ему в спину. Олег двинулся медленным шагом вдоль стену, светя в пол. Наталья видела каменную кладку, покрытую островками земли и мха. Кое-где росли из этого слоя бледные ядовитые грибы с черно-фиолетовой каймой, отвратные, как пришельцы с другой планеты. Что Олег ищет?
Наталья сунула указательный палец за ворот кофты, которую надела под энцефалитку, и потянула вниз. Дышать тут было нечем. Казалось, откуда-то просачивается горячий воздух, влажный, удушливый. Наталья не могла этого объяснить, она вообще ни о чем не хотела думать. Только бы добраться до дома. Она согласна даже всю ночь писать не отрываясь, повествовать о всяких ужасах того пустого дома, который родился в ее воображении, но только не быть здесь. В своем, выдуманном мире, гораздо безопасней. Она признает свою ошибку: не нужно было навязываться Олегу в компаньоны. Такие прогулки не для нее. Когда дом преобразится, когда отсюда вывезут всю грязь и отремонтируют, она будет благодарна людям, сделавшим это, но до тех пор будет воспринимать его только как плохое место.
Наталья пошла следом за Олегом (она таскается за ним весь вечер, словно собачонка). Потолок в подземелье был не таким и высоким. Олег не доставал до него головой все пять сантиметров. Вся эта масса камня, кажется, давила с каждым пройденным шагом. У Натальи никогда не было клаустрофобии, но ей самое время начаться. Это проклятое подземелье больше всего подходит под склеп.
Не мог ли он быть им по-настоящему? Кто знает, что взбрело в голову первому хозяину особняка? Тут могли хоронить своих мертвецов предки Барышева
Но это было нелогичным, противоречило фактам. А они таковы, что здесь нет и следа захоронений. Ни особых ниш, ни постаментов, на которые можно было бы ставить гробы, ничего подобного. Наталья не была специалистом по мавзолеям, почти ничего о них не знала, но все-таки думала, что большевики, вывозившие ценности из дома, вряд ли стали бы подчистую выгребать усыпальницу. Зачем? Они бы разграбили ее и просто ушли. До сих пор на полу валялись бы останки (кости), обмотанные в лохмотья истлевшей одежды, и разломанные гробы. По крайней мере, так считала Наталья.
Олег продолжал свой непонятный вояж по подземелью. Хотя она видела его только со спины, но была уверена, что он смотрит вниз. Луч фонаря шарил по полу.
Шаги нежданных гостей тонули в этом вязком спертом воздухе. Эха не было. Наталья оценила габариты помещения и пришла к выводу, что звук должен свободно перелетать из одного угла в другой, без препятствий. Однако этого не происходило. С другой стороны, ничего удивительного. Пожалуй, это было самое безобидное, что можно приписать особняку; подземелье воровало звуки, глотало их без следа. Это ненормально с точки зрения физики, но не является преступлением… Наталья вспомнила свой сон о трех повешенных и то давящее на сердце чувство ужаса, которое обволакивало ее. Она повернулась и посветила в сторону входа. Неужели ожидала увидеть там эту троицу? Женщину и девочек, чьи тела тронуло разложение…
На время он вообще забыл о присутствии Натальи. Олег искал, но не знал, что именно ему нужно. Внутри черепной колобки медленно крутился черно-серый вихрь, состоящий из неясных предчувствий.
Откуда-то попадает в подземелье этот влажный теплый воздух. Значит, где-то должны быть отверстия или щели.
Олег наступил на кочку на краю островка, состоящего из мха, земли, пыли и ссыпавшейся штукатурки. Пнул ее носком резинового сапога. Клочок земли отскочил в темноту.
Там что-то было, под этим слоем грязи. Олег стоял и смотрел себе под ноги.
– Пойдем отсюда, – сказала Наталья. – Здесь просто дышать нечем. Невозможно.
– А? – Олег повернул к ней свое белое вытянутое лицо, покрытое пленкой пота. Словно намазанное растительным маслом. – Зачем?
– Что зачем?
– То есть… Ты иди, а я еще посмотрю.
– Ну что здесь интересного? Голые стены да потолок.
Она просто вне себя от страха, подумал Олег.
– Возвращайся.
– А как же то, о чем ты говорил? Те существа… И то, что сегодня нельзя идти тем же путем, что и всегда… – Наталья почти кричала.
– Теперь можно идти нормально. Не бойся.
Псих. Ненормальный!
– А ты что будешь делать?
– Побуду здесь.
– Ты рехнулся?
– Может быть. Это мое дело.
Олег пнул грязь снова, отшвырнув еще один кусок. Кажется, он догадывался, что именно там скрывается.
– Ты же знаешь, что я не могу вернуться одна, – сказала Наталья плаксивым голосом.
Олег подумал, что мог бы ударить ее. Тогда бы она заткнулась.
Пот тек с него ручьями. Одежда была мокрая, хоть выжимай. В мочевом пузыре снова возникла резь. Костей он пока не слышал. Они затаились и наблюдали…
– Я просто могу заблудиться в темноте. Даже с фонарем.
Олег помедлил. Так и так придется уходить. При ней он не хотел выяснять, на что наткнулся под слоем грязи. Наталье это знать не обязательно.
Там нечто, что даст мне нужные сведения, подумал он. Если, конечно, я не ошибаюсь.
Но всему свое время. Можно вернуться сюда завтра ночью. Или даже сегодня… Олег почувствовал прилив оптимизма, словно речь шла о вещи, о которой он давно мечтал и вот-вот должен получить.
Олег улыбнулся, и эта улыбка показалась Наталье отталкивающей. Она стала убеждаться в том, что перед ней ненормальный. Возможно, эта нездорово-мрачная обстановка как-то повлияла на него, усилила глубоко таящееся безумие. Выходит, она осталась один на один с этим чокнутым. Безо всяких метафор…
кричать? Бессмысленно… рядом никого нет…
Наталья втянула голову в плечи, ожидая, что будет дальше. Гримаса на лице Олега стерлась, оставив прежнее озабоченное выражение. Сомкнутые брови, сжатые в ниточку губы.
– Правильно. Пойдем назад. Здесь ничего нет, – произнес он. – Я устал. – Голос его звучал очень натурально, он и правда устал, просто был выжат как лимон.
Но я вернусь. Мне наплевать!
Олег повернулся и пошел назад, так же вдоль стены. Наталья побежала за ним с бешено колотящимся сердцем. Неужели она всерьез допустила мысль, что он может убить ее здесь или изувечить? Да ну – бред! У нее просто расшатаны нервы. Все последнее время она жила в напряжении, сражаясь с мужем и своими собственными страхами и комплексами; неудивительно поэтому, что в такой обстановке могла «поехать крыша». Иногда каждый человек имеет на это право…
Немного двинуться…
Олег стал подниматься по лестнице, Наталья почувствовал, что по мере подъема становится легче дышать. Влажный, густой, но лишенный миазмов разложения воздух снаружи казался амброзией. Наталья шла и улыбалась в темноте, чувствуя себя глупой девчонкой… Олег вышел на квадратную площадку перед дверью, повел фонариком из стороны в сторону. Несколько секунд они стояли, прислушиваясь к вою ветра в пустых комнатах особняка. Сквозь этот звук прорывались и другие. Потрескивание. Скрежетание. Словно какое-то щупальце, принадлежащее гигантскому чудовищу, шарит в темноте в поисках людей. Слепое и немое чудовище с огромной пастью. Наталья набросила капюшон. Ее клонило в сон.
Потом они вышли через кухню на задний двор. Капал редкий дождь. Ветер по-прежнему набрасывался на деревья и тряс их словно умалишенный. Наталья почувствовала, как заплетаются ноги, и сказала себе, что расслабляться еще рано. Сначала добраться до дома, потом спать… Она забыл о своем намерении засесть за роман. Глубинная ее часть знала, что писать все равно не получится. Это утопия.
Вся эта идея утопия. Все их с Виктором семейное дело.
Лида встала и включила в комнате свет. Села на кровать, огляделась. Что-то подняло ее, прогнав сон. Тихая квартира. Осторожный голос часов, отсчитывающих время. Час ночи.
Девушка потерла лицо и решила, что хочет пить. Она ничего не взяла с собой, поэтому придется идти на кухню.
Ее разбудило какое-то движение во мраке и тишине. То, что прогнало сон, вторглось из-за пределов спальни. Раньше она никогда не обращала внимания на посторонние звуки. Лида могла спать, даже если родители до трех ночи ходили и разговаривали или просто смотрели телевизор.
Возможно, она просто не привыкла к новой квартире. Как мама. Потому и сон тревожный, неопределенный, и мерещится невесть что…
Лида встала, набросила халат на голое тело, сколола волосы и вышла в коридор. Темнота навалилась на нее, точно с намерением загнать обратно в комнату. Лида остановилась на миг, не понимая, в чем дело, и решила оставить дверь открытой. Желтый свет выдернул из мрака часть коридора.
Лида прислушалась, стараясь вспомнить звук, который ее разбудил. «Может, папа просто вышел в туалет, а потом – обратно, – подумала она. – Ну и что здесь такого?»
Девушка зажгла свет в коридоре и пошла на кухню. Быстрым шагом.
Прикосновение к клавише выключателя на кухне – и Лида увидела, что отец сидит за круглым столом и смотри перед собой… и взгляд его направлен на дверь… На нее.
Она закричала.
он мертв, что-то с ним случилось… он умер, сидя…
Первым ее стремление было – убежать. Неважно куда… но через пару мгновений, пока она отмечала шевеление волос у себя на макушке, отец двинулся и поднял руку.
живой… что он тут делает, дурак… я чуть не сыграла в ящик…
Она набрала воздуха в грудь и осознала, что отец смотрит на нее с испугом. Глаза у нее полезли на лоб.
– Лида, тише! Не кричи! Ты чего?
Она закрыла глаза, не в силах произнести ни слова. Сердце не разорвалось, но мешало говорить, душило, раздувшись до размеров баскетбольного мяча.
– Лида. – Отец встал и усадил ее за стол. Когда она открыла глаза, то увидела его улыбающееся лицо. – Извини… видимо, напугал? – Барышев рассмеялся, пожал дочери обе руки. – Не знал, что ты придешь…
Не знал?
– Я шла специально… с шумом. Неужели не слышал?
– Нет. Задумался.
– Сидя в темноте? Ночью? Ты чего? – Лида убрала от него руки, отстранилась. В груди было больно.
– Да просто… Вышел попить воды. Потом сел и, кажется, уснул.
– У тебя были открыты глаза, – заметила дочь.
«Ну и лицо у него было!»
– Ну, это случайность. Я же не специально…