Тихомиров Артем. Русская готика

   Ее взгляд переместился на страницу файла. Она подумала о том подвале рядом с кухней. Туннель, уходящий в темноту. Вспомнила смрад, плывущий снизу. Точно воняло из могилы, из которой вылез мертвец. Наталью пугало это подземелье, но в то же время она чувствовала тягу к нему, странное влечение, сродни детскому любопытству и желанию заглянуть в заколоченное окно заброшенного дома. Для чего нужно было строить это подземелье? Было ли оно простым подвалом или имело какое-то другое назначение?
   Наталья отбила на клавиатуре несколько коротких предложений, суть которых сводилась к тому, чтобы заставить героиню романа спуститься в обнаруженный ею лаз в полу… Это единственное ее спасение. А потом она встретиться с тьмой лицом к лицу.
   Наталья прочитала свои заметки и хотела стереть их, но передумала. Не такая уж и плохая идея. Но почему не поставить этот эксперимент на себе? Это значило спуститься в подземелье самой. Наталья не могла представить себя там. Она же просто свихнется от страха. «Но не обязательно идти одной, пойми. Можно позвать на помощь рабочих. Им все равно придется облазить весь дом сверху до низу. К тому же я имею право вмешиваться во все… – подумала Наталья. – Я могу устроить экспедицию вниз не говоря ничего Виктору. Ему-то зачем знать?»
   Она закрыла ноутбук. Тянуло в сон. Времени было уже почти шесть вечера. Чувствовалось, как день катится к завершению, и тишина становится гуще, убаюкивает, нашептывает, что пора измениться… Наталья легла на кровать поверх покрывала, закрыла глаза. Она думала о романе. Сейчас это было неопасно. Вдали от особняка и всех его призраков сегодняшняя поездка казалась нереальной. Сном.
   что же увидел Виктор наверху в бальном зале? Что почувствовал…
   Если она напишет эту книгу, то это будет… бестселлер? Наталья не особенно на это рассчитывала. Половина поклонников от нее отвернется, другая перестанет уважать. Но это неважно. В конце концов, что значат такие мелочи?
   Если Наталья напишет ее, это будет означать, что она выбралась из этой истории живой и невредимой. Хотелось надеяться.
 
   Она всегда ужинала только крепким чаем с парой бутербродов (если, конечно, вообще хотела есть), но в этот раз не отказалась от гуляша, специально приготовленного хозяйкой. Сам процесс поглощения грубой сытной пищи казался чем-то экзотическим. «Я человек из города, она думает об этом… А о чем еще?» Наталья поглядела на улыбающуюся женщину.
   – Вы так смотрите, будто питаетесь только полуфабрикатами и растворимой лапшой.
   – Да? – Наталья засмеялась. – Нет, не все время. Мои домашние любят натуральное. Например, свиные отбивные, но по сравнению с вашей готовкой все мое кажется сделанным их папье-маше. Хотя и я тоже беру только свежие продукты.
   – Это только кажется. Наверное, с непривычки. Кстати, вы скажите, что вам больше нравится, я буду готовить… Может быть, есть… любимые блюда? – Шведова села за стол.
   Наталья ожидала, что она об этом спросит. «Да, я человек из города, а значит, у меня по определению должны быть особые запросы…»
   – Ничего особенного. Я не хочу, чтобы вы что-то делали специально для меня, – сказала Наталья. – К чему вам утруждаться? Я ведь не в гостинице. Не королева и не княгиня, хотя что-то такое моя дочь и воображает – будто мы дворяне… Глупости! В общем, лично я в еде неприхотлива и если бы не семья, то питалась бы исключительно овощами и фруктами.
   – Так, значит, вегетарианское? – спросила Шведова.
   – Нет. Все, что едите вы, могу есть и я. Никакого особенного меню.
   Хозяйка кивнула. Наталья посмотрела в ее тарелку. Она ела мало.
   – А ваша дочь приедет?
   – Не знаю. Обещала заглянуть, когда будет посвободней. Сейчас Лида на курсах, а потом вступительные, такая морока.
   – Куда она поступает?
   – На экономический. По-моему, хочет сделать карьеру, как ее отец. У девочки есть способности к таким вещам. Тогда пусть учится. – Наталья подумала, что сейчас ее понесет, и начнется долгий разговор о жизни, не нужный ни ей, ни хозяйке. Кончится тем, что она будет жаловаться, сама того не замечая. Испугавшись этого, Наталья уткнулась в тарелку.
   – Вы что-то пишете?
   – Да. Роман пишу. Пытаюсь.
   – А до этого у вас были книги?
   – Две. Из тех, что зовут «розовыми» романами. Или женскими. Ерунда, в общем.
   «С каких пор я стала стыдиться этого? А ведь сейчас именно стыжусь!» – подумала она. Было неловко. Шведова как будто хотела что-то узнать о ней, а она вела себя словно школьница, плохо выучившая урок.
   – А вам особняк понравился?
   Наталья подняла голову.
   – Что там может нравится? Куча хлама, стены, потолок, перекрытия. Как только ни еще не обвалились? Не понимаю, почему он вообще стоит!
   Шведова поджала губы.
   – Скажите, во времена советской власти в нем ничего не было? Никаких учреждений, никаких контор или чего-нибудь такого?
   – Нет. – Шведова встала, чтобы заняться чайником.
   – Странно. Муж мне говорил, что дом так и стоял с шестнадцатого года, когда его предок ушел на фронт Первой мировой и не вернулся. Так говорят документы во всяком случае.
   – Да, наверное, так, – сказала хозяйка, не оборачиваясь.
   Наталья помолчала, думая, что Шведова продолжит, но та не собиралась развивать эту тему; возможно, еще рано. Если с домом связана какая-то история, известная местным жителям, то глупо надеяться, что они выдадут ее первому встречному. Шведовой неприятно говорить о доме. Это видно.
   Наталья с трудом доела свою порцию и закурила. Вечер наползал на поселок, свет померк. Тень от леса скрадывала значительную его часть. Шведова включила на кухне свет.
   – Скажите, кто у вас в поселке мог бы поработать сторожем?
   – Сторожем?
   Наталья заметила, как переменилось ее лицо. Озабоченность растаяла – хотя не полностью – и морщины разгладились.
   Значит, с домом что-то нечисто. Вот еще одно доказательство… Хорошо, подумала гостья, время у меня есть. В конце концов тут живут и другие люди.
   – Муж хочет найти среди местных человека, который бы следил за стройкой по ночам. Ну, вы понимаете: чтобы стройматериалы не воровали, чтобы дети не лазили в дом и все в таком духе. Вы никого не может порекомендовать? Еще одно важное условие: чтобы был непьющим или, по крайней мере, не слишком.
   – А разве бригада, которая будет работать, станет каждый раз уезжать в город? – спросила Шведова.
   – Не знаю. Муж приедет послезавтра, привезет рабочих и все мне скажет. Хотелось бы кого-нибудь найти к его приезду.
   Наталья ждала, а Шведова молчала несколько минут, видимо прикидывая в мозгу разные варианты. Потом она махнула рукой на одну из стен.
   – Мой сосед, он живет там, как раз непьющий. Наверное, он подойдет.
   – Кто он?
   – Живет здесь уже пять лет, занял пустующий дом, сам его подремонтировал. Руки у него, в общем, растут из нужного места. Зовут Олег.
   – А лет сколько?
   – Тридцать.
   – Чем он занимается?
   – Сторожит дома в поселке зимой, когда хозяева уезжают. Многие-то постоянно живут здесь, как я. Олег присматривает за всем, что здесь есть, и ему платят. При нем ни разу еще ничего не пропало, он добросовестный, добрый, честный, хотя некоторым кажется, что со странностями. Еще он может починить практически все, мастер на все руки, – сказала Шведова. – Мы дружим, он ко мне часто заходит.
   «Вот, наверное, для кого здесь стоит пепельница».
   – А что там насчет странностей?
   – Да это ерунда, болтовня только. Людям, когда делать нечего, нравится сочинять побасенки, – улыбнулась Шведова.
   – Но вам неприятно.
   – Конечно. Он мне как сын… Своей семьи нет, не сложилось, а Олег мне показался… как бы сказать, родной душой. Он сирота. А странности: если мужчина живет один, без женщин, это может кому-то не нравиться, но просто он такой. Здесь у нас невест-то нету, понимаете. А насчет остального – не очень разговорчивый с чужими. Чудаковатый.
   – И не пьет?
   – За пять лет ни разу я его пьяным не видела, – сказала Шведова.
   – Хорошо. А когда с ним можно поговорить?
   – Завтра с утра и сходим.
   – А больше никого?
   – Нет…
   – Но ведь мужчины есть в поселке, – сказала Наталья.
   – Я им ни на грош не доверяю. Если речь идет о таком серьезном деле, то лучше чтобы вы взяли Олега. – На слове «взяли» она сделала ударение.
   – Ладно. В конце концов нам нужен только сторож.
   – Он будет хорошо работать. Если согласится.
   Наталья не могла себе представить этого человека. Тридцать лет, чудаковатый, молчаливый. Наверное, у него не все в порядке с головой…
   – А вы сами нигде не работаете сейчас?
   – Нет. В пятьдесят на пенсию вышла. Вредное производство. Решила, что раз все равно не повезло мне с семьей, то пойду туда. Побыстрее освобожусь, чтобы осесть в тихом уголке. Родственники мои за сто километров отсюда. А этот дом от матери достался, она в городе работала когда-то. – В ее голосе, таком сладко-напевном, была печаль, даже тоска, от которой Наталье стало не по себе. – Мне тут нравится. Никуда бы отсюда не уехала.
   – Вы мне покажете окрестности?
   – Покажу, что ж. Да и Олег может. Завтра поговорите с ним. Он часто гуляет к озеру и вокруг в лесах знает все тропки. Если вам интересно, то Олег не откажется.
   Глаза Шведовой стали темней, чем раньше. Может быть, виновато освещение. Будто разговор этот затронул в ее памяти какие-то запретные струны.
 
   Ночь Наталья провела в полубреду. Ей было жарко. Она металась по постели, мокрой от пота, и не могла заснуть. Несмотря на включенный фумитокс, ей казалось, что комары облепили все ее тело. Она сбросила пижаму и осталась в одних тонких трусиках. Стало немного легче.
   На новом месте всегда спится плохо. В голову лезет всякая ерунда. В полусне Наталье мерещились темные комнаты особняка. Будто бы он уже построен, и она ходит по нему в одиночестве, не понимая, куда подевался Виктор. Наталья хотела позвать его, но рот словно был забит каким-то вязким веществом, оно проникло в глотку, потом дальше и склеило голосовые связки.
   Комнаты особняка почему-то были оклеены старыми, покрытыми пятнами вонючими обоями… И на это ушла такая прорва денег?
   Наталья побежала в большой зал и остановилась посреди него, под громадной люстрой… В доме никого и ничего нет, кроме теней. Даже эти грязные обои всего лишь фантом.
   «Я не хочу умирать!» Наталья ринулась к выходу и увидела тела, висящие над площадкой перед входом в бальный зал… Эти тела… три тела…
   Это похоже на события Страшной Книги…
   Она проснулась, лежа на спине, и посмотрела вокруг. Пот стекал по шее на грудь, щекотал ключицу. Наталья села, дрожа. В открытую форточку влетал ночной ветер, уже довольно прохладный. Занавеска шевелилась, точно призрак. Наталья встала, села за стол, нашла в темноте сигареты; зажигалка на миг породила целый легион теней, но они тут же растворились в воздухе.
   За домом был лес, черная непроницаемая масса ужаса. Наталья смотрела туда и чувствовала, как мурашки ползут по спине и плечам. Сон. Она видела три мертвых тела. Веревки были привязаны к балке, обнажившейся после обрушения части потолка. Три тела…
   «Невозможно. Так я сойду с ума…» Она набросила на себя пижамную куртку. Вечером Виктор даже не позвонил, не спросил, как дела. Вот же подлец! Наталья ощущала себя покинутой. Среди этой ночной тьмы ей не было спасения. Домишко стоит рядом с лесом, ничем не защищенный, он не имеет ничего общего с жилыми массивами, к которым Наталья привыкла. Здесь она не могла чувствовать себя защищенной. Бежать было некуда. Не было даже машины, чтобы уехать и послать все куда подальше…
   Что это были за повешенные?
 
   Она встала рано, раньше хозяйки, чему очень удивилась. Прокралась через большую комнату на цыпочках, и вышла во двор, одетая в джинсы, рубашку и кроссовки. Было прохладно. Только-только рассвело. Уже, наверное, двадцать лет, как ей не доводилось подниматься в такой час и видеть разливающийся по миру свет. Настоящее утро, которое можно чувствовать, нюхать, осязать… не просто сообщение по радио или телевизору, что настал новый день. «Кажется, теперь я понимаю, почему Шведовой не хочется уезжать. Не потому что некуда. Она бы не согласилась, предложи ей дворец и все удобства где-нибудь в другом месте. Как, должно быть, она презирает меня и Виктора… за то, что мы для всего этого чужие?!» – подумала Наталья с сожалением и радостью.
   В этот час даже птицы не пели, листва застыла в неподвижности. Женщина стояла во дворе, спрятавшись от улицы (на всякий случай) за кустами, и наслаждалась новыми ощущениями. После ночного кошмара она пролежала еще несколько часов, но так и не смогла заснуть.
   Побродив по двору и заглянув в огород, она остановилась у колодца. Мысль, пришедшая на ум, была фантастической. Авантюрной. От нее перехватывало дыхание. Наталья не ожидала от себя такого. Она-то, изнеженная городская девчонка, которую испортили комфорт и удобства! О чем она думает? Вчера была баня, а сегодня… Наталья забежала в дом, взяла полотенце и два эмалированных ведра, стоявшие в сенях. Вернувшись к колодцу, она наполнила оба ведра, радуясь тому, что у нее получается то, с чем ей сталкиваться еще не приходилось. Колодец, цепь, ворот. Необычные игрушки для городской девочки.
   Наталья нашла удобное место – тупичок с другой стороны дома, образованный стеной, забором и зарослями малины. Здесь в самый раз. От соседнего участка ее отделяли густые заросли. С улицы этого места не видно, значит, можно не беспокоиться.
   Наталья сбросила одежду, положила ее на землю в отдалении, чтобы не забрызгать, там же пристроила полотенце. Поколебавшись, она подняла ведро, полное колодезной воды, и вылила на себя. Раздался плеск, но Наталья его не услышала. На миг ей почудилось, что ее столкнули в прорубь. Перехватило дыхание, перед глазами все потемнело, но тут же по тело стало выделять тепло. Кровь разогналась до немыслимой скорости. Вода смывала ночной пот и освежала кожу. Наталья сдержала крик, не желая привлекать к себе внимание. Она чувствовала нечто сродни оргазму.
   Сделав несколько глубоких вдохов, она вылила на себя второе ведро. Эффект был не таким, как в первый раз, но это не имело значения. Освобождение. Словно одним махом Наталья сбросила с себя корку, которая наросла на ней в городе, тело задышало, кожа очистилась. Даже от бани вчера ей не было так хорошо.
   Выжав волосы, Наталья набросила на себя заранее приготовленный халат и снова пошла с ведрами к колодцу. Наполнить их – и в тупичок, в потайное место.
   Раздевшись и не подозревая, что поблизости находится посторонний, Наталья вылила на себя еще два ведра воды. Но как бы велико не было ее желание кричать от восторга, она сдержалась. Лиде надо это попробовать, подумала Наталья, беря одежду. Ну, может быть, после экзаменов. Если все будет хорошо… Она не сомневалась, что дочь поступит в университет. Виктору не придется разговаривать с влиятельными людьми в университете, чтобы Лиду приняли. К тому же девочка этого не потерпит. Играть по правилам – их с отцом заповедь. Наталья оделась и пошла в дом, не ощущая веса собственного тела. Будто на нее перестала воздействовать земная гравитация.
   О кошмарном сне и повешенных она не помнила до самой встречи с Олегом.
 
   Олег смотрел в экран телевизора, не воспринимая смысла изображения. В одной руке он держал бутылку пива, в другой тлеющую сигарету.
   В его мыслях был полнейший сумбур. Олег успел съездить в город за продуктами и вернулся полчаса назад, сам не свой от переполнявших его ощущений. Он вспоминал о той женщине. Ее тело. Мокрую от воды плоть. Капельки воды, что бежали по белым изгибам.
   На экране телевизора, поднимая пыль, бежало стадо антилоп. Куда и зачем? Олегу было наплевать. Он отпил пива. Никогда в жизни ему не хотелось так надраться, как сегодня. В его жизнь вторглось нечто новое, перевернуло привычный уклад, не считаясь с потерями. Внутри себя Олег оплакивал гибель своей старой жизни. Эта мучительная тяга к незнакомке грозила безумием… гораздо худших, чем то, с каким он жил с детства. Олег ждал – он чувствовал, что скоро они придут. Тетя Ирина и та женщина. Кости подсказывали Олегу, что у них будет к нему дело, от которого он не может, не имеет права отказаться. То же самое кости говорили и во сне когда-то давным-давно: Зоя умрет, но ты не должен идти ей навстречу, она будет умирать, но остерегайся помогать ей… помни про отца! Тогда Олег вынужден был поддаться голосу костей, но имеет ли смысл это делать сейчас? Что бы ни попросили тетя Ирина и ее квартирантка, он обязан согласиться. Так все думали. Так сложилось. Олег не знает отказа… Может быть, пора изменить эту традицию? Скоро они явятся. Рука с бутылкой прочертила дугу, губы приникли к горлышку. Потом к губам прилепилась сигарета. Над головой Олега взвилось облако дыма.
   Их дело связано с особняком. О нем они будут говорить. Олег зажмурился, дрожа. Вспомнился отец, смотрящий на него сверху вниз, могучая широкая фигура с золотистыми волосами. Человек-гора для мальчика шести лет. Его руки были в запекшейся крови, она въелась в трещинки в грубой коже, угнездилась под ногтями, ее никогда оттуда не выгнать, она проклятье, символ смерти. Эта кровь нравилась костям, но не нравилась Олегу. Он любил отца, но не желала выбирать между ним и матерью. Всю жизнь Олег бежал от этого выбора, даже сейчас, когда отец уже двадцать четыре года в могиле…
   Он допил пиво, поставил бутылку на пол. Шорох костей был громким, теперь в издаваемых ими звуках удавалось различить постукивание и треск.
   что-то должно произойти, но Олег ничего не знает… они говорят лишь о том, что он обязан принять предложение…
   Невыносимое ожидание.
   На экране львица настигла детеныша антилопы, опрокинула его в пыль и вцепилась в горло. Подбежала другая хищница. Они стали разрывать детеныша на куски. Взрослые антилопы бежали в стороне, ничего не понимая.
   Олег увидел отца, поднимающего кувалду, а потом услышал звук треснувшей лобной кости. Кувалда соприкасается с черепом коровы, это профессиональный удар. Животное дергается и падает всем весом вперед, подгибаются сначала передние ноги, потом задние. Отец отставляет кувалду. У него нет напарника, поэтому за нож приходится браться ему; надо торопиться – коровы ждут. Олег встает, пошатываясь, чувствуя, что пиво ударяет ему в голову. Они уже идут.
   Из коровы потоком льется кровь, по желобам, в сток, откуда доносится отрыжка, когда из трубы выходит воздух. Словно под полом сидит распахнувшее пасть чудовище. Ненасытная тварь, смысл жизни которой состоит в поглощении крови. Олег почувствовал тошноту и пошел в туалет. Пиво было для него достаточно крепким, алкоголь ударил в голову, желудок сжался. Но тошноты не было. Олег постоял над унитазом, понимая, что приступ прошел.
   Умывшись, он вернулся в комнату. Там уже были гости. Тетя Ирина и эта женщина.
 
   Нас увидят, а потом начнут судачить о том, что я сразу завел отношения с женой банкира, подумал Олег. Он шел, опустив голову и сунув руки в карманы. Только бы побыстрее выйти из поселка. Ни ему, ни Барышевой не нужны лишние проблемы.
   – А куда так спешить? – спросила Наталья. Она уже не поспевала за ним.
   Олег обернулся. Поселок позади, тропинка, одна из многих, уходила в лес, прошитый тонкими солнечными лучами. Олег порадовался зеленому теплому сумраку.
   Тем не менее он чувствовал себя скованным. Рядом с Натальей он чувствовал себя беспомощным.
   – Извините, – сказал Олег, остановившись.
   Они очутились под лапами огромной ели. Комары тут как тут – набросились, учуяв свежую кровь.
   Когда десять минут назад Наталья предложила прогуляться и поговорить о деле, Олег испугался. У него не было реальным причин для страха, но страх не всегда имеет под собой основание. Кости отреагировали на это предложение молчанием, предоставив Олегу решать самому. Он не слышал их шороха (и хорошо – иначе можно сойти с ума), и был этому рад. Хотя утешение небольшое.
   Наталья остановилась рядом с ним, заметив, что он сознательно не смотрит на нее. У Олега не очень получалось делать вид, что его интересует лес.
   – Куда пойдем? – спросила Наталья.
   Правда: Олег странный. Не хотелось думать, что он сумасшедший. Впрочем, кроме излишней стеснительности, вполне понятной даже для тридцатилетнего мужчины, ничего такого не было… Наталья решила понаблюдать. Он ей понравился, что-то в нем было, необъяснимо-притягательное. Такой человек мог стать героем ее романа. Почему нет? Типаж интересный.
   Но я не могу думать о нем, словно он просто картонный силуэт. Я же ни чего о нем не знаю.
   Наталья сунула руки в задние карманы джинсов.
   – Можно к озеру, – сказал Олег. – Там хорошо.
   – Ладно, давайте к озеру. Утиное? Да?
   – Да.
   – Я все равно здесь ничего не знаю. Мне интересно, – сказала Наталья, и Олег кивнул. Они пошли по тропинке.
   – Значит, у вас муж банкир? Так это называется? – спросил Олег. – Крупный?
   – Совладелец и член совета директоров банка.
   Он подумал, что именно такие люди должны владеть особняком. Почему? Из-за статуса? У него не было ответа.
   – Вы не похожи на жену банкира, – заметил Олег, удивляясь тому, что вдруг стал таким разговорчивым. Он бросил на свою спутницу короткий взгляд. Наталья его не заметила, потому что шла глядя под ноги, на опавшую хвою и выступающие из земли корни.
   – Знаю, что не похожа. Для меня все эти официальные вечеринки и необходимость соответствовать положению просто кошмар. Каждый раз я на неделю после них впадала в депрессию. Гнусно. Разговоры ни о чем, комплименты, пошлые анекдоты для одноклеточных. Жены мужниных коллег – так те, вообще, будто девять классов с трудом закончили. Впрочем, так оно и есть в большинстве случаев. Может быть, я просто не подхожу для такой роли.
   Олег подумал о мире, которого не знает. И не хочет знать.
   – Мы однажды с Виктором из-за этого поругались, а я просто сказала, что думаю. Та жизнь не для меня. Я просила его больше брать меня на вечеринки и приемы, если без этого можно обойтись. Он согласился, хотя с большими усилиями. Очень был недоволен… Он властный, хочет, чтобы всегда было по его. Но остались приемы у нас дома. Виктор хочет соответствовать. Я сама не умею готовить то, что им приятно было бы есть. Я приглашаю людей, которые специально готовят под моим руководством по заранее составленным меню. А потом мы делаем ответные визиты… Извините, что плачусь на жизнь. Обстановка располагает.
   – Почему? – спросил Олег.
   – Ну. – Наталья посмотрела вокруг. – Лес, природа освобождают.
   – Ага.
   Я слишком много говорю, подумала она, доставая сигареты. Ему не интересно.
   Говоря о своей жизни, Наталья ощутила, какой фальшью жила многие годы. Интересы мужа – одно время они господствовали над всем. Тот разговор по поводу «светских раутов» действительно имел место: они жутко поругались. У нее началась депрессия, Виктор ушел в себя, и примерно месяц никто из них не произносил в адрес другого ни слова. Наталья отказывалась посещать эти мероприятия. Когда-то она ни в чем ему не отказывала. Но пришло время остановиться. У нее нет больше сил строить из себя невесть что, носить немыслимые по своему безобразию вечерние платья, которые он выбирал, общаться с людьми его среды. Когда-то она сделала все, что могла. «Заведи себе любовницу, я не буду возражать, если тебе будет скучно и ты почувствуешь, что надо напомнить себе, что ты еще молод… Заведи, только оставь меня в покое», – сказала Наталья. «А чем ты будешь заниматься?» – спросил Виктор. «Самой собой!» Таков был ее ответ. Виктор стал кричать, что с ним случалось редко, но Наталья и бровью не повела. Иногда она тоже умела быть непоколебимой. Несмотря на отвоеванное право не участвовать больше в приемах и вечеринках, иногда ей приходилось заниматься домашними деловыми обедами и ужинами. Свою роль в них Наталья ограничила до минимума. Виктор понял, что жена будет стоять на своем, и отстал. Со временем все пришло к какому-то новому состоянию. Наталья, по мнению Виктора, стала замкнутой, более, чем всегда, и у нее появились странности. Например, писательство, с которым он мирился как с неизбежным злом. Виктор не завел любовницу. Насколько Наталья было известно, он ни разу не связывался с другими женщинами. По натуре он однолюб, но кто знает. Во всяком случае, муж ни разу не давал ей повода усомниться в своей верности.
   Да, она слишком много наболтала для трехминутного разговора. Олег молчал. Наталья шла чуть позади него и курила.
   – Так вы согласны поработать на Виктора?
   – Согласен.
   – И что вы об этом думаете?
   – Не знаю.
   – А особняк?
   – Что?
   – Знаете что-нибудь о нем?
   – Нет. – Олег шел не оборачиваясь. Наталья могла лишь осматривать его голову, плечи, спину, ноги. Фигура хорошая, красивый череп, длинная шея, подумала она. Глаза голубые, насколько она успела заметить. Олег представлялся ей другим, но Наталья была рада, что он оказался лучше первоначальных представлений. С таким, пожалуй, можно было… Впервые за много лет Наталья задумалась (не удивившись) об измене мужу. Возможно, к этому располагала обстановка, та, что освобождала… Кругом лес…