Страница:
Оно требует, чтобы духовенство не получало бы никаких налогов и привилегий и чтобы оно оплатило свои долги, не перекладывая их на народ. Монашеские ордена должны подвергнуться глубокому преобразованию. Большинство наказов заявляет, что учреждения подобного рода удаляются от заложенного в них изначального духа. Дворяне большинства округов желают, чтобы десятина была менее обременительной для земледелия, а многие и вовсе требуют ее отмены. "Самая значительная часть десятины, - говорится в наказах, - взимается теми священниками, которые менее всего радеют о духовной помощи народу". Как видим, второе сословие мало щадит первое в своих замечаниях. Не более уважительно относятся дворяне и к самой Церкви. Многие округа формально признают за Генеральными Штатами право упразднить некоторые религиозные ордена и найти их имуществу иное применение. Семнадцать округов заявляют, что в компетенцию Генеральных Штатов входит регламентация церковной дисциплины. Многие утверждают, что многочисленные церковные праздники наносят вред земледелию и поощряют пьянство, вследствие чего большую часть праздников следует отменить, перенеся их на ближайший воскресный день.
Политические права. В области политических прав дворянские наказы прямо либо косвенно признают за всеми французами право принимать участие в деятельности правительства, то есть избирать и быть избранным, сохраняя, однако, при этом иерархию чинов. Например, получить назначение или назначить кого-либо на должность можно только в пределах своего сословия. Система представительства исходя из этого принципа должна быть установлена таким образом, чтобы гарантировать всем сословиям нации возможность подлинного участия в управлении делами.
Относительно же способа голосования в Генеральных Штатах мнения разделяются: большинство настаивает на раздельном голосовании по сословиям; некоторые считают, что следует сделать исключение из этого правила при голосовании о налогах; другие, наконец, во всех случаях требуют иного порядка. "Подсчет голосов следует вести поголовно, а не по сословиям, - говорят последние, -так как такая форма подсчета является единственно разумной и позволяющей избежать сословного эгоизма, являющегося главным источником наших бед; она может сблизить людей и подвести их к долгожданному результату собрания, в котором патриотизм и высокие добродетели будут подкреплены познаниями". Тем не менее при наличествующем состоянии умов такое слишком внезапное нововведение представлялось опасным, поэтому большинство рассудило, что применять его можно с осторожностью и что собранию следовало бы обсудить, не будет ли более благоразумным отложить поголовное голосование до следующих Генеральных Штатов. Во всяком случае дворянство требует, чтобы каждое сословие могло сохранять достоинство, по праву принадлежащее каждому французу. Как следствие, оно настаивает на отмене унизительных порядков, распространявшихся на третье сословие при старом режиме, например, обычая коленопреклонения, ибо, как говорится в одном из наказов, зрелище человека, стоящего на коленях перед другим человеком, оскорбляет человеческое достоинство и указывает на существование между равными по природе существами неполноценности, несовместимой с существеннейшими правами".
О порядке установления формы правления и принципах конституции. Относительно формы правления дворянство требует поддержки монархического устройства, сохранения законодательной, исполнительной и судебной власти в лице короля, но в то же время и установления основополагающих законов, призванных гарантировать права нации при отправлении ею властных полномочий.
В силу этого наказы провозглашают, что нация имеет право созывать Генеральные Штаты, количество членов которых должно быть достаточным для обеспечения независимости собрания. Дворяне высказывают пожелание, чтобы Штаты впредь собирались периодически в точно установленные сроки, равно как и при каждом новом восшествии на престол, так, чтобы отпала потребность в созывных грамотах. Многие округа провозглашают желательным постоянную работу такого собрания. Если в установленный законом срок Генеральные Штаты не собираются, народ должен иметь право на отказ от уплаты налога. В отдельных наказах высказывается требование, чтобы в промежутках времени, отделяющих одну сессию Генеральных Штатов от другой, была бы установлена временная комиссия, уполномоченная надзирать за деятельностью администрации королевства; но большинство наказов формально отвергают образование подобной комиссии, объявляя такой орган антиконституционным. Любопытна причина этого заявления; дворяне опасаются, как бы немногочисленная комиссия, оказавшись лицом к лицу с правительством, не поддалась бы на подстрекательства последнего.
Дворяне требуют также, чтобы министры были лишены права распустить собрание и чтобы они наказывались по закону, если будут нарушать порядок собраний своими происками; чтобы ни один чиновник, никакое лицо, в чем бы то ни было зависимое от правительства, не могло быть депутатом; чтобы личность депутата была неприкосновенной и чтобы его нельзя было преследовать за высказанные мнения; наконец, чтобы заседания Штатов были открыты для публики и чтобы сведения о них широко распространялись в печати, дабы пригласить народ к обсуждению дебатируемых вопросов.
Дворянство единодушно выступает за то, чтобы принципы, положенные в основу государственного управления, применялись также и к управлению отдельными частями территории. С этой целью в каждой провинции, в каждом округе, каждом приходе должны быть созваны собрания, куда должны войти люди, свободно избранные на определенный срок.
Многие наказы высказываются за отмену должностей интенданта и главного сборщика податей. Все полагают, что впредь распределением налогов и соблюдением особых интересов каждой провинции должны заниматься провинциальные собрания. Предполагается, что то же самое относится и к собраниям округов и приходов, которые отныне будут зависеть только от провинциальных штатов.
Разделение властей. Власть законодательная. Что касается разделения властей между представленной в собраниях нацией и королем, то дворянство требует, чтобы ни один закон не мог вступить в силу, если он не будет принят Генеральными Штатами и королем и записан в реестр судов, уполномоченных следить за его исполнением; чтобы право устанавливать и определять количество налогов принадлежало исключительно Генеральным Штатам; чтобы утвержденные таким образом подати взимались только в течение времени, отделяющего одну сессию Штатов от другой; чтобы все налоги, установленные или взимаемые без согласия Штатов, были бы объявлены незаконными и чтобы министры и сборщики, устанавливающие или собирающие такие налоги, 'подлежали преследованию как лихоимцы.
Равным образом без согласия Генеральных Штатов не может быть произведен никакой заем; также и кредит открывается только в том случае, если он утвержден Генеральными Штатами; правительство может пользоваться им в случае войны или больших бедствий с обязательством созвать Генеральные Штаты в самый кратчайший срок.
Все национальные кассы должны состоять под контролем со стороны Генеральных Штатов; Генеральные Штаты также определяют расходы каждого департамента; надлежит принимать самые действенные меры, дабы расходы не превышали выделяемых сумм. Большинство авторов наказов считает необходимым добиваться отмены стеснительных налогов, известных под названием налога за регистрацию акта, сотого денье, и других, устанавливаемых Управлением королевскими имуществами. "Одно только имя Управления достаточно для оскорбления нации, ибо оно провозглашает существенную часть собственности граждан как бы принадлежащей королю", - говорится в одном наказе. Неотчужденные королевские земли должны быть переданы под управление провинциальных штатов, и никакой указ, никакой налоговый эдикт не может быть издан без согласия всех трех сословий.
Очевидно, что идея дворянства заключается в передаче народу через посредство Генеральных Штатов и провинциальных собраний всего финансового ведомства, как в отношении разрешения займов и налогов, так и в отношении взимания податей.
Власть судебная. Равным образом в организации судебной власти дворянство стремится поставить суд в зависимость от нации, представленной собранием. Вот что гласят многие наказы: "Судебные чины должны нести ответственность за отправление своих обязанностей перед национальным собранием"; они подлежат смещению только с согласия Генеральных Штатов; без согласия последних нельзя воспрепятствовать осуществлению судами их полномочий; нарушение обязанностей кассационным судом, равно как и парламентами, должны разбираться Генеральными Штатами. В соответствии с большинством наказов судьи назначаются королем не иначе как по представлению их народом.
Власть исполнительная. Исполнительная власть оставляется исключительно за королем, но и на нее накладываются необходимые ограничения, дабы предотвратить злоупотребления.
Так, в отношении администрации наказы требуют опубликования в печати финансовых отчетов различных департаментов и ответственности министров перед национальным собранием. Король должен поставить в известность Генеральные Штаты о своих намерениях использовать войска для внешней защиты. Внутри страны те же войска могут быть использованы против граждан только по требованию Генеральных Штатов. Контингент войск должен быть ограничен, и в мирное время 2/3 общего состава будут оставлены в резерве. Что касается иностранных войск, которые правительство может содержать на жаловании, то их следует удалить из центра королевства и разместить у его границ.
Что больше всего поражает в дворянских наказах, но не может быть воспроизведено никакими извлечениями, так это то, до какой степени дворяне являются детьми своего времени: они проникнуты его духом, они бегло владеют его языком. Они говорят о неотчуждаемых правах человека, о принципах, проистекающих из общественного договора. Когда речь идет об индивиде, они обычно говорят о его правах, а когда речь заходит об обществе, то о его обязанностях. Принципы политики представляются им столь же безусловными, как и принципы морали, ибо в основании тех и других лежит разум. Если они хотят уничтожить остатки крепостничества, то говорят о том, чтобы изгладить последние следы унижения человеческого рода. Порой они называют Людовика XVI королем-гражданином и неоднократно заявляют о преступлении перед нацией, которое впоследствии будет вменено ему же в вину. По их мнению и по мнению многих других, общественное воспитание подает великие надежды, и государство должно взять на себя труд направлять это воспитание. "Генеральные Штаты, говорится в одном из наказов, - приложат все старания к тому, чтобы создать национальный характер при помощи изменений в воспитании детей". Как и все их современники, дворяне выказывают живую и постоянную склонность к единообразному устройству законодательства, за исключением тех случаев, когда оно касается существования других сословий. Так же как и третье сословие, они стремятся к административному единообразию, к единообразию принимаемых мер и т. д. Они замечают разного рода реформы и считают, что реформы эти должны быть радикальными. По их мнению, все без исключения налоги должны быть либо отменены вовсе, либо видоизменены. Следует изменить всю систему правосудия, кроме сеньоральных судов, которые надобно только совершенствовать. Для дворян, так же как и для всех французов, Франция представляет собою опытный полигон, что-то вроде образцовой фермы в политике, где все, за исключением небольшого уголка, на котором произрастают их личные привилегии, должно быть перевернуто вверх дном, все должно быть испытано и перепробовано. Но к чести дворян нужно сказать, что и этот-то уголок они не особенно щадят. Короче, прочитав дворянские наказы, можно прийти к выводу, что для того, чтобы совершить Революцию, дворянам недоставало только одного - быть простолюдином.
9. Пример духовного управления епархией в середине XVIII века. (к стр.92)
1. Архиепископ
2. Семь главных викариев
3. Два церковных суда: один, именуемый архиепископским церковным судом, ведает приговорами викариев; другой, именуемый епархиальным, ведет дела следующего рода:
- личные дела, возникающие между членами клира;
- дела о действительности браков по отношению к таинствам.
Епархиальный суд состоит из трех судей. К его персоналу принадлежат также нотариусы и прокуроры.
4. Два фискальных суда.
Один из них, называемый епархиальным бюро, ведет в первой инстанции дела по налогообложению в пределах епархии (как известно, духовенство само облагало себя налогами) . Этот суд под председательством архиепископа состоит из шести других духовных лиц.
Второй суд по апелляции разбирает дела, которые вели другие епархиальные бюро церковной епархии. Все суды привлекают к работе адвокатов и выслушивают прения сторон.
10. Настроения духовенства в провинциальных штатах и собраниях.
Все, что я говорил в тексте книги о штатах Лангедока, можно также отнести и к провинциальным собраниям, заседавшим в 1779 и в 1787 гг., в частности, в Верхней Гвийенне. В этом провинциальном собрании духовные лица были одними из наиболее просвещенных и либеральных чинов. Не кто иной, как епископ Родезский внес предложение предать гласности протоколы собрания.
11. (к стр. 93) Либеральные настроения духовенства, проявившиеся в 1789 г., не были обусловлены исключительно остротою момента: проявления этих настроений отмечены и в более ранний период. Они особенно ярко показали себя в Берри в 1779 г.: духовенство здесь .добровольно пожертвовало 68 тыс. ливров при единственном условии сохранения провинциальной администрации.
12. (к стр.94) Следует обратить особое внимание на то, что политическое общество было лишено связующих уз, но гражданское общество еще сохраняло их. В рамках сословий люди были тесно связаны друг с другом; уцелело даже кое-что от былой прочной связи сеньоров с народом. И хотя отношения эти существовали в гражданском обществе, последствия их опосредованно давали о себе знать и в обществе политическом: объединенные таким образом люди образовывали беспорядочную и неорганизованную массу, которая, однако, выказывала строптивость перед лицом власти. Разрушив эти социальные связи и не создав на их месте связей политических, Революция подготовила одновременно равенство и рабство.
13. Примеры заявлений судов по поводу отдельных актов произвола. (к стр.95)
Из представленной в 1781 г. генеральному контролеру интендантом парижского округа записки следует, что в этом округе приходы имели, как правило, двух синдиков. Один из них избирался жителями на собрании под председательством субделегата, другой назначался интендантом и надзирал за первым. В Рюэйльском приходе между обоими синдиками произошел спор: избранный синдик не хотел повиноваться назначенному. Интендант добился от г-на де Бретейля, чтобы избранный синдик был заключен в тюрьму на 15 дней, и, действительно, синдик был арестован, затем смещен, а на его место был назначен другой. По жалобе заключенного в тюрьму синдика парламент возбудил дело, продолжения которого я не нашел; но в возбужденном деле говорилось, что привлечение апеллирующего к суду и кассация его избрания не могут рассматриваться иначе, как произвольные и деспотические действия. Правосудию того времени порой не удавалось заткнуть рот!
14. (к стр.97) Просвещенные и живущие в достатке классы при Старом порядке были далеко не подавлены и не угнетены. Можно даже сказать, что все они, включая и буржуазию, часто пользовались слишком большой свободой и делали то, что считали удобным, поскольку королевская власть не осмеливалась препятствовать членам высших сословий в создании ими для себя и в ущерб для народа особого положения. Она почти всегда считала необходимым отдать народ на произвол высших классов, чтобы заполучить их расположение или избежать их недоброжелательности. Можно сказать, что в XVIII веке французу из высших классов зачастую было гораздо легче оказывать сопротивление правительству и заставлять его бережно обращаться с собою, чем англичанину того же времени в аналогичном положении. Власть порой считала себя обязанной соблюдать по отношению к привилегированному гражданину большую умеренность и сдержанность, чем английское правительство сочло бы обязанным проявлять по отношению к подобным своим подданным, вот до какой степени неправомерно смешивать независимость со свободою! Нет ничего менее независимого, чем свободный гражданин.
15. О причинах, принуждающих неограниченную власть при Старом порядке ограничивать себя. (к стр.98)
В обычное время ничто не создавало столь значительного препятствия для правительства и не вызывало волнений в народе, как повышение прежних налогов и в особенности введение новых. При старом финансовом устройстве Европы во всех тех случаях, когда государь имел склонность к расточительству, или пускался в политические авантюры, пли вносил беспорядок в финансы, или сильно нуждался в средствах, чтобы привлечь на свою сторону множество лиц путем подкупа или назначения незаслуженного высоких жалований, расширяя армию или организуя непомерно крупные работы, - ему всегда приходилось прибегать к налогам. А это сразу же возбуждало и приводило в действие все классы, а в особенности же класс, осуществляющий кровавые революции - народ. Сегодня в подобных случаях прибегают к займам, непосредственные последствия которых почти незаметны, а конечный результат ощущается только следующим поколением.
ГЛАВА XII
О ТОМ, ЧТО ВОПРЕКИ ПРОГРЕССУ ЦИВИЛИЗАЦИИ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОГО КРЕСТЬЯНИНА В XVIII ВЕКЕ БЫЛО ИНОГДА ХУЖЕ, ЧЕМ В XIII ВЕКЕ
В XVIII веке французский крестьянин не мог уже быть жертвою мелких феодальных деспотов. Лишь изредка он становился мишенью для посягательств со стороны правительства. Он пользовался гражданскими свободами и владел землей, но все прочие классы отдалились от него, и он жил в полном одиночестве, как никто и нигде более в мире. То был новый и своеобразный род угнетения, последствия которого заслуживают отдельного и очень внимательного изучения.
По свидетельству Перефикса, в начале XVII века Генрих IV жаловался, что дворяне покидают деревни. К середине XVIII века запустение сделалось почти всеобщим, о чем говорят все документы того времени(1). Экономисты пишут об этом в книгах, интенданты (< стр.98) упоминают в своей переписке, а земледельческие сообщества - в своих записках(2). Достоверные доказательства мы находим в реестрах подушной подати, которая взималась по месту действительного проживания налогоплательщика. Так вот, все высшее и часть среднего дворянства платили ее в Париже.
В деревнях оставались лишь те из дворян, кому скромный достаток не позволял никуда выезжать. Я полагаю, что ни один крупный землевладелец никогда не мог оказаться в таком отношении к своим крестьянам, в .каком находилась эта категория дворян. Утратив главенствующее положение, эти дворяне потеряли и прежний интерес направлять крестьян, руководить ими, помогать и ухаживать за ними. С другой стороны, будучи освобожденными от повинностей, которые несли крестьяне, дворянин не был способен испытывать живой симпатии к их нищете, им не разделяемой, или сочувствовать совершенно чуждому для него недовольству. Крестьяне уже не были его подданными, но еще не стали согражданами: факт неведомый доселе истории.
Это явление порождало, если можно так выразиться, своеобразный душевный абсцентизм, более распространенный и более действенный, чем абсцентизм в собственном смысле этого слова. Вследствие его дворянин, проживая на собственных землях, часто выказывал намерения и чувства, кои в его отсутствие проявлял его управляющий. Подобно последнему, дворянин видел в своих арендаторах только кредиторов и со всей строгостью требовал с них все то, что ему причиталось по закону или по обычаю. Эти его действия подчас приводили к более жесткому восприятию остатков феодальных прав, чем во времена расцвета абсолютизма.
Нередко обремененный долгами, всегда нуждающийся, дворянин скромно жил в своем замке, помышляя только о том, чтобы накопить денег, которые ему предстояло истратить зимой в городе. Народ, часто умеющий в одном слове схватить самую суть явления, дал такому дворянину имя самой маленькой из хищных птиц- кобчик.
Конечно, для доказательства обратного мне могут привести в пример отдельных лиц. Но я говорю о классах, которые одни только и должны привлекать внимание историка. Кто будет отрицать, что в то время существовало множество богатых землевладельцев, которые без особой необходимости или выгоды для себя заботились о благополучии крестьян? Но и они успешно боролись против закона, управлявшего новыми условиями их жизни, которые неосознанно порождали в них безразличие, равно как в их бывших вассалах - ненависть.
Часто причину оставления дворянами сел приписывали особому влиянию известных министров или королей: кто говорил о Ришелье, кто - о Людовике XIV. И действительно, в течение последних(< стр.99) трех веков существования монархии государи почти все время следовали идее отделения дворян от народа, привлечения их ко двору и к королевской службе, особенно это стало заметно в XVII веке, когда дворянство уже представляло собой предмет страха для королевской власти. Среди адресуемых интендантам вопросов можно встретить такой: предпочитает ли дворянин вашей провинции проживать в своем поместье или он стремиться покинуть его?
У меня есть письма интенданта, отвечающего на этот вопрос. Он сожалеет, что дворяне его провинции любят жить в деревне со своими крестьянами вместо того, чтобы исполнить свой долг подле короля. И заметьте следующее: речь идет здесь о провинции Анжу, впоследствии - Вандея. А дворяне, про которых говорилось, что они отказываются служить королю, были единственными его защитниками, вставшими с оружием в руках за монархию во Франции, чтобы умереть, сражаясь за нее. Таким славным отличием они были обязаны только тому, что сумели удержать вокруг себя крестьян, в любви к которым их постоянно упрекали.
Тем не менее не нужно усматривать причину оставления сел стоявшим в ту пору во главе нации дворянством в непосредственном влиянии кого-либо из наших монархов. Основной и постоянно действующей причиной этого явления была не воля известных людей, но замедленное и непрерывное действие политических институтов. Доказательство тому - тот факт, что когда в XVIII веке государство вознамерилось побороть зло, ему не удалось даже приостановить его развитие. По мере того, как дворянство окончательно утрачивает свои политические права, не приобретая взамен других, по мере исчезновения местных вольностей, переселение дворянства из сел принимает такие размеры, что нет уже более нужды прилагать каких-либо усилий, дабы отвлечь их от своего поместья. У них нет более желания оставаться в родной вотчине: сельская жизнь представляется им ничтожной.
Все, что я говорю здесь о дворянстве, можно отнести к крупным собственникам и в других странах: повсюду, где сильна централизация, зажиточные и просвещенные жители покидали деревни. Я мог бы добавить: в странах с высокой централизацией земледелие несовершенно и косно. Я могу прокомментировать и уточнить смысл глубокого высказывания Монтескье о том, что "производительность земли зависит не столько от ее плодородия, сколько от свободы живущих на ней людей". Но я бы не хотел отвлекаться от своего предмета.
Мы уже рассмотрели выше, каким образом буржуазия, покидая в свою очередь села, повсеместно искала прибежище в городах. Нет другого такого вопроса, в котором бы лучше согласовывались (< стр.100) между собой все документы Старого порядка. Как утверждают эти свидетельства, в деревнях в ту пору можно было видеть не более одного поколения богатых крестьян. Как только земледельцу удается при помощи своего промысла скопить небольшое состояние, он тотчас же заставляет своего сына оставить плуг, посылает его в город и покупает небольшую должность. Именно в эту эпоху и зарождается то особое отвращение, какое еще и в наши дни испытывает французский земледелец к своему занятию, дающему ему пропитание. Следствие оказалось более живучим, чем породившая его причина.
По правде говоря, единственным благовоспитанным человеком или, как говорят англичане, джентльменом, постоянно живущим среди крестьян и находящимся с ними в непосредственном общении, был священник. Потому-то священник и сделался бы, вопреки Вольтеру, подлинным наставником сельского люда, если бы сам не был так тесно н так открыто связан с политической иерархией. Обладая многими из привилегий последней, он также отчасти внушал питаемую ею ненависть(3).
Итак, крестьянин оказался совершенно отделенным от всех сословий. Он отгородился и от тех из своих собратьев, которые могли бы помогать ему и руководить им. Как только последние добиваются благополучия или получают образование, они бегут из села. А бедняк так и остается, отвергнутый всей нацией.
Ни в одном из цивилизованных народов не наблюдалось ничего подобного, и даже во Франции это явление имеет недавнее происхождение. В XIV веке крестьянин был более угнетен, но он получал больше помощи. И хотя дворянство подчас обращалось с ним жестоко, оно никогда не бросало его на произвол судьбы.
Политические права. В области политических прав дворянские наказы прямо либо косвенно признают за всеми французами право принимать участие в деятельности правительства, то есть избирать и быть избранным, сохраняя, однако, при этом иерархию чинов. Например, получить назначение или назначить кого-либо на должность можно только в пределах своего сословия. Система представительства исходя из этого принципа должна быть установлена таким образом, чтобы гарантировать всем сословиям нации возможность подлинного участия в управлении делами.
Относительно же способа голосования в Генеральных Штатах мнения разделяются: большинство настаивает на раздельном голосовании по сословиям; некоторые считают, что следует сделать исключение из этого правила при голосовании о налогах; другие, наконец, во всех случаях требуют иного порядка. "Подсчет голосов следует вести поголовно, а не по сословиям, - говорят последние, -так как такая форма подсчета является единственно разумной и позволяющей избежать сословного эгоизма, являющегося главным источником наших бед; она может сблизить людей и подвести их к долгожданному результату собрания, в котором патриотизм и высокие добродетели будут подкреплены познаниями". Тем не менее при наличествующем состоянии умов такое слишком внезапное нововведение представлялось опасным, поэтому большинство рассудило, что применять его можно с осторожностью и что собранию следовало бы обсудить, не будет ли более благоразумным отложить поголовное голосование до следующих Генеральных Штатов. Во всяком случае дворянство требует, чтобы каждое сословие могло сохранять достоинство, по праву принадлежащее каждому французу. Как следствие, оно настаивает на отмене унизительных порядков, распространявшихся на третье сословие при старом режиме, например, обычая коленопреклонения, ибо, как говорится в одном из наказов, зрелище человека, стоящего на коленях перед другим человеком, оскорбляет человеческое достоинство и указывает на существование между равными по природе существами неполноценности, несовместимой с существеннейшими правами".
О порядке установления формы правления и принципах конституции. Относительно формы правления дворянство требует поддержки монархического устройства, сохранения законодательной, исполнительной и судебной власти в лице короля, но в то же время и установления основополагающих законов, призванных гарантировать права нации при отправлении ею властных полномочий.
В силу этого наказы провозглашают, что нация имеет право созывать Генеральные Штаты, количество членов которых должно быть достаточным для обеспечения независимости собрания. Дворяне высказывают пожелание, чтобы Штаты впредь собирались периодически в точно установленные сроки, равно как и при каждом новом восшествии на престол, так, чтобы отпала потребность в созывных грамотах. Многие округа провозглашают желательным постоянную работу такого собрания. Если в установленный законом срок Генеральные Штаты не собираются, народ должен иметь право на отказ от уплаты налога. В отдельных наказах высказывается требование, чтобы в промежутках времени, отделяющих одну сессию Генеральных Штатов от другой, была бы установлена временная комиссия, уполномоченная надзирать за деятельностью администрации королевства; но большинство наказов формально отвергают образование подобной комиссии, объявляя такой орган антиконституционным. Любопытна причина этого заявления; дворяне опасаются, как бы немногочисленная комиссия, оказавшись лицом к лицу с правительством, не поддалась бы на подстрекательства последнего.
Дворяне требуют также, чтобы министры были лишены права распустить собрание и чтобы они наказывались по закону, если будут нарушать порядок собраний своими происками; чтобы ни один чиновник, никакое лицо, в чем бы то ни было зависимое от правительства, не могло быть депутатом; чтобы личность депутата была неприкосновенной и чтобы его нельзя было преследовать за высказанные мнения; наконец, чтобы заседания Штатов были открыты для публики и чтобы сведения о них широко распространялись в печати, дабы пригласить народ к обсуждению дебатируемых вопросов.
Дворянство единодушно выступает за то, чтобы принципы, положенные в основу государственного управления, применялись также и к управлению отдельными частями территории. С этой целью в каждой провинции, в каждом округе, каждом приходе должны быть созваны собрания, куда должны войти люди, свободно избранные на определенный срок.
Многие наказы высказываются за отмену должностей интенданта и главного сборщика податей. Все полагают, что впредь распределением налогов и соблюдением особых интересов каждой провинции должны заниматься провинциальные собрания. Предполагается, что то же самое относится и к собраниям округов и приходов, которые отныне будут зависеть только от провинциальных штатов.
Разделение властей. Власть законодательная. Что касается разделения властей между представленной в собраниях нацией и королем, то дворянство требует, чтобы ни один закон не мог вступить в силу, если он не будет принят Генеральными Штатами и королем и записан в реестр судов, уполномоченных следить за его исполнением; чтобы право устанавливать и определять количество налогов принадлежало исключительно Генеральным Штатам; чтобы утвержденные таким образом подати взимались только в течение времени, отделяющего одну сессию Штатов от другой; чтобы все налоги, установленные или взимаемые без согласия Штатов, были бы объявлены незаконными и чтобы министры и сборщики, устанавливающие или собирающие такие налоги, 'подлежали преследованию как лихоимцы.
Равным образом без согласия Генеральных Штатов не может быть произведен никакой заем; также и кредит открывается только в том случае, если он утвержден Генеральными Штатами; правительство может пользоваться им в случае войны или больших бедствий с обязательством созвать Генеральные Штаты в самый кратчайший срок.
Все национальные кассы должны состоять под контролем со стороны Генеральных Штатов; Генеральные Штаты также определяют расходы каждого департамента; надлежит принимать самые действенные меры, дабы расходы не превышали выделяемых сумм. Большинство авторов наказов считает необходимым добиваться отмены стеснительных налогов, известных под названием налога за регистрацию акта, сотого денье, и других, устанавливаемых Управлением королевскими имуществами. "Одно только имя Управления достаточно для оскорбления нации, ибо оно провозглашает существенную часть собственности граждан как бы принадлежащей королю", - говорится в одном наказе. Неотчужденные королевские земли должны быть переданы под управление провинциальных штатов, и никакой указ, никакой налоговый эдикт не может быть издан без согласия всех трех сословий.
Очевидно, что идея дворянства заключается в передаче народу через посредство Генеральных Штатов и провинциальных собраний всего финансового ведомства, как в отношении разрешения займов и налогов, так и в отношении взимания податей.
Власть судебная. Равным образом в организации судебной власти дворянство стремится поставить суд в зависимость от нации, представленной собранием. Вот что гласят многие наказы: "Судебные чины должны нести ответственность за отправление своих обязанностей перед национальным собранием"; они подлежат смещению только с согласия Генеральных Штатов; без согласия последних нельзя воспрепятствовать осуществлению судами их полномочий; нарушение обязанностей кассационным судом, равно как и парламентами, должны разбираться Генеральными Штатами. В соответствии с большинством наказов судьи назначаются королем не иначе как по представлению их народом.
Власть исполнительная. Исполнительная власть оставляется исключительно за королем, но и на нее накладываются необходимые ограничения, дабы предотвратить злоупотребления.
Так, в отношении администрации наказы требуют опубликования в печати финансовых отчетов различных департаментов и ответственности министров перед национальным собранием. Король должен поставить в известность Генеральные Штаты о своих намерениях использовать войска для внешней защиты. Внутри страны те же войска могут быть использованы против граждан только по требованию Генеральных Штатов. Контингент войск должен быть ограничен, и в мирное время 2/3 общего состава будут оставлены в резерве. Что касается иностранных войск, которые правительство может содержать на жаловании, то их следует удалить из центра королевства и разместить у его границ.
Что больше всего поражает в дворянских наказах, но не может быть воспроизведено никакими извлечениями, так это то, до какой степени дворяне являются детьми своего времени: они проникнуты его духом, они бегло владеют его языком. Они говорят о неотчуждаемых правах человека, о принципах, проистекающих из общественного договора. Когда речь идет об индивиде, они обычно говорят о его правах, а когда речь заходит об обществе, то о его обязанностях. Принципы политики представляются им столь же безусловными, как и принципы морали, ибо в основании тех и других лежит разум. Если они хотят уничтожить остатки крепостничества, то говорят о том, чтобы изгладить последние следы унижения человеческого рода. Порой они называют Людовика XVI королем-гражданином и неоднократно заявляют о преступлении перед нацией, которое впоследствии будет вменено ему же в вину. По их мнению и по мнению многих других, общественное воспитание подает великие надежды, и государство должно взять на себя труд направлять это воспитание. "Генеральные Штаты, говорится в одном из наказов, - приложат все старания к тому, чтобы создать национальный характер при помощи изменений в воспитании детей". Как и все их современники, дворяне выказывают живую и постоянную склонность к единообразному устройству законодательства, за исключением тех случаев, когда оно касается существования других сословий. Так же как и третье сословие, они стремятся к административному единообразию, к единообразию принимаемых мер и т. д. Они замечают разного рода реформы и считают, что реформы эти должны быть радикальными. По их мнению, все без исключения налоги должны быть либо отменены вовсе, либо видоизменены. Следует изменить всю систему правосудия, кроме сеньоральных судов, которые надобно только совершенствовать. Для дворян, так же как и для всех французов, Франция представляет собою опытный полигон, что-то вроде образцовой фермы в политике, где все, за исключением небольшого уголка, на котором произрастают их личные привилегии, должно быть перевернуто вверх дном, все должно быть испытано и перепробовано. Но к чести дворян нужно сказать, что и этот-то уголок они не особенно щадят. Короче, прочитав дворянские наказы, можно прийти к выводу, что для того, чтобы совершить Революцию, дворянам недоставало только одного - быть простолюдином.
9. Пример духовного управления епархией в середине XVIII века. (к стр.92)
1. Архиепископ
2. Семь главных викариев
3. Два церковных суда: один, именуемый архиепископским церковным судом, ведает приговорами викариев; другой, именуемый епархиальным, ведет дела следующего рода:
- личные дела, возникающие между членами клира;
- дела о действительности браков по отношению к таинствам.
Епархиальный суд состоит из трех судей. К его персоналу принадлежат также нотариусы и прокуроры.
4. Два фискальных суда.
Один из них, называемый епархиальным бюро, ведет в первой инстанции дела по налогообложению в пределах епархии (как известно, духовенство само облагало себя налогами) . Этот суд под председательством архиепископа состоит из шести других духовных лиц.
Второй суд по апелляции разбирает дела, которые вели другие епархиальные бюро церковной епархии. Все суды привлекают к работе адвокатов и выслушивают прения сторон.
10. Настроения духовенства в провинциальных штатах и собраниях.
Все, что я говорил в тексте книги о штатах Лангедока, можно также отнести и к провинциальным собраниям, заседавшим в 1779 и в 1787 гг., в частности, в Верхней Гвийенне. В этом провинциальном собрании духовные лица были одними из наиболее просвещенных и либеральных чинов. Не кто иной, как епископ Родезский внес предложение предать гласности протоколы собрания.
11. (к стр. 93) Либеральные настроения духовенства, проявившиеся в 1789 г., не были обусловлены исключительно остротою момента: проявления этих настроений отмечены и в более ранний период. Они особенно ярко показали себя в Берри в 1779 г.: духовенство здесь .добровольно пожертвовало 68 тыс. ливров при единственном условии сохранения провинциальной администрации.
12. (к стр.94) Следует обратить особое внимание на то, что политическое общество было лишено связующих уз, но гражданское общество еще сохраняло их. В рамках сословий люди были тесно связаны друг с другом; уцелело даже кое-что от былой прочной связи сеньоров с народом. И хотя отношения эти существовали в гражданском обществе, последствия их опосредованно давали о себе знать и в обществе политическом: объединенные таким образом люди образовывали беспорядочную и неорганизованную массу, которая, однако, выказывала строптивость перед лицом власти. Разрушив эти социальные связи и не создав на их месте связей политических, Революция подготовила одновременно равенство и рабство.
13. Примеры заявлений судов по поводу отдельных актов произвола. (к стр.95)
Из представленной в 1781 г. генеральному контролеру интендантом парижского округа записки следует, что в этом округе приходы имели, как правило, двух синдиков. Один из них избирался жителями на собрании под председательством субделегата, другой назначался интендантом и надзирал за первым. В Рюэйльском приходе между обоими синдиками произошел спор: избранный синдик не хотел повиноваться назначенному. Интендант добился от г-на де Бретейля, чтобы избранный синдик был заключен в тюрьму на 15 дней, и, действительно, синдик был арестован, затем смещен, а на его место был назначен другой. По жалобе заключенного в тюрьму синдика парламент возбудил дело, продолжения которого я не нашел; но в возбужденном деле говорилось, что привлечение апеллирующего к суду и кассация его избрания не могут рассматриваться иначе, как произвольные и деспотические действия. Правосудию того времени порой не удавалось заткнуть рот!
14. (к стр.97) Просвещенные и живущие в достатке классы при Старом порядке были далеко не подавлены и не угнетены. Можно даже сказать, что все они, включая и буржуазию, часто пользовались слишком большой свободой и делали то, что считали удобным, поскольку королевская власть не осмеливалась препятствовать членам высших сословий в создании ими для себя и в ущерб для народа особого положения. Она почти всегда считала необходимым отдать народ на произвол высших классов, чтобы заполучить их расположение или избежать их недоброжелательности. Можно сказать, что в XVIII веке французу из высших классов зачастую было гораздо легче оказывать сопротивление правительству и заставлять его бережно обращаться с собою, чем англичанину того же времени в аналогичном положении. Власть порой считала себя обязанной соблюдать по отношению к привилегированному гражданину большую умеренность и сдержанность, чем английское правительство сочло бы обязанным проявлять по отношению к подобным своим подданным, вот до какой степени неправомерно смешивать независимость со свободою! Нет ничего менее независимого, чем свободный гражданин.
15. О причинах, принуждающих неограниченную власть при Старом порядке ограничивать себя. (к стр.98)
В обычное время ничто не создавало столь значительного препятствия для правительства и не вызывало волнений в народе, как повышение прежних налогов и в особенности введение новых. При старом финансовом устройстве Европы во всех тех случаях, когда государь имел склонность к расточительству, или пускался в политические авантюры, пли вносил беспорядок в финансы, или сильно нуждался в средствах, чтобы привлечь на свою сторону множество лиц путем подкупа или назначения незаслуженного высоких жалований, расширяя армию или организуя непомерно крупные работы, - ему всегда приходилось прибегать к налогам. А это сразу же возбуждало и приводило в действие все классы, а в особенности же класс, осуществляющий кровавые революции - народ. Сегодня в подобных случаях прибегают к займам, непосредственные последствия которых почти незаметны, а конечный результат ощущается только следующим поколением.
ГЛАВА XII
О ТОМ, ЧТО ВОПРЕКИ ПРОГРЕССУ ЦИВИЛИЗАЦИИ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОГО КРЕСТЬЯНИНА В XVIII ВЕКЕ БЫЛО ИНОГДА ХУЖЕ, ЧЕМ В XIII ВЕКЕ
В XVIII веке французский крестьянин не мог уже быть жертвою мелких феодальных деспотов. Лишь изредка он становился мишенью для посягательств со стороны правительства. Он пользовался гражданскими свободами и владел землей, но все прочие классы отдалились от него, и он жил в полном одиночестве, как никто и нигде более в мире. То был новый и своеобразный род угнетения, последствия которого заслуживают отдельного и очень внимательного изучения.
По свидетельству Перефикса, в начале XVII века Генрих IV жаловался, что дворяне покидают деревни. К середине XVIII века запустение сделалось почти всеобщим, о чем говорят все документы того времени(1). Экономисты пишут об этом в книгах, интенданты (< стр.98) упоминают в своей переписке, а земледельческие сообщества - в своих записках(2). Достоверные доказательства мы находим в реестрах подушной подати, которая взималась по месту действительного проживания налогоплательщика. Так вот, все высшее и часть среднего дворянства платили ее в Париже.
В деревнях оставались лишь те из дворян, кому скромный достаток не позволял никуда выезжать. Я полагаю, что ни один крупный землевладелец никогда не мог оказаться в таком отношении к своим крестьянам, в .каком находилась эта категория дворян. Утратив главенствующее положение, эти дворяне потеряли и прежний интерес направлять крестьян, руководить ими, помогать и ухаживать за ними. С другой стороны, будучи освобожденными от повинностей, которые несли крестьяне, дворянин не был способен испытывать живой симпатии к их нищете, им не разделяемой, или сочувствовать совершенно чуждому для него недовольству. Крестьяне уже не были его подданными, но еще не стали согражданами: факт неведомый доселе истории.
Это явление порождало, если можно так выразиться, своеобразный душевный абсцентизм, более распространенный и более действенный, чем абсцентизм в собственном смысле этого слова. Вследствие его дворянин, проживая на собственных землях, часто выказывал намерения и чувства, кои в его отсутствие проявлял его управляющий. Подобно последнему, дворянин видел в своих арендаторах только кредиторов и со всей строгостью требовал с них все то, что ему причиталось по закону или по обычаю. Эти его действия подчас приводили к более жесткому восприятию остатков феодальных прав, чем во времена расцвета абсолютизма.
Нередко обремененный долгами, всегда нуждающийся, дворянин скромно жил в своем замке, помышляя только о том, чтобы накопить денег, которые ему предстояло истратить зимой в городе. Народ, часто умеющий в одном слове схватить самую суть явления, дал такому дворянину имя самой маленькой из хищных птиц- кобчик.
Конечно, для доказательства обратного мне могут привести в пример отдельных лиц. Но я говорю о классах, которые одни только и должны привлекать внимание историка. Кто будет отрицать, что в то время существовало множество богатых землевладельцев, которые без особой необходимости или выгоды для себя заботились о благополучии крестьян? Но и они успешно боролись против закона, управлявшего новыми условиями их жизни, которые неосознанно порождали в них безразличие, равно как в их бывших вассалах - ненависть.
Часто причину оставления дворянами сел приписывали особому влиянию известных министров или королей: кто говорил о Ришелье, кто - о Людовике XIV. И действительно, в течение последних(< стр.99) трех веков существования монархии государи почти все время следовали идее отделения дворян от народа, привлечения их ко двору и к королевской службе, особенно это стало заметно в XVII веке, когда дворянство уже представляло собой предмет страха для королевской власти. Среди адресуемых интендантам вопросов можно встретить такой: предпочитает ли дворянин вашей провинции проживать в своем поместье или он стремиться покинуть его?
У меня есть письма интенданта, отвечающего на этот вопрос. Он сожалеет, что дворяне его провинции любят жить в деревне со своими крестьянами вместо того, чтобы исполнить свой долг подле короля. И заметьте следующее: речь идет здесь о провинции Анжу, впоследствии - Вандея. А дворяне, про которых говорилось, что они отказываются служить королю, были единственными его защитниками, вставшими с оружием в руках за монархию во Франции, чтобы умереть, сражаясь за нее. Таким славным отличием они были обязаны только тому, что сумели удержать вокруг себя крестьян, в любви к которым их постоянно упрекали.
Тем не менее не нужно усматривать причину оставления сел стоявшим в ту пору во главе нации дворянством в непосредственном влиянии кого-либо из наших монархов. Основной и постоянно действующей причиной этого явления была не воля известных людей, но замедленное и непрерывное действие политических институтов. Доказательство тому - тот факт, что когда в XVIII веке государство вознамерилось побороть зло, ему не удалось даже приостановить его развитие. По мере того, как дворянство окончательно утрачивает свои политические права, не приобретая взамен других, по мере исчезновения местных вольностей, переселение дворянства из сел принимает такие размеры, что нет уже более нужды прилагать каких-либо усилий, дабы отвлечь их от своего поместья. У них нет более желания оставаться в родной вотчине: сельская жизнь представляется им ничтожной.
Все, что я говорю здесь о дворянстве, можно отнести к крупным собственникам и в других странах: повсюду, где сильна централизация, зажиточные и просвещенные жители покидали деревни. Я мог бы добавить: в странах с высокой централизацией земледелие несовершенно и косно. Я могу прокомментировать и уточнить смысл глубокого высказывания Монтескье о том, что "производительность земли зависит не столько от ее плодородия, сколько от свободы живущих на ней людей". Но я бы не хотел отвлекаться от своего предмета.
Мы уже рассмотрели выше, каким образом буржуазия, покидая в свою очередь села, повсеместно искала прибежище в городах. Нет другого такого вопроса, в котором бы лучше согласовывались (< стр.100) между собой все документы Старого порядка. Как утверждают эти свидетельства, в деревнях в ту пору можно было видеть не более одного поколения богатых крестьян. Как только земледельцу удается при помощи своего промысла скопить небольшое состояние, он тотчас же заставляет своего сына оставить плуг, посылает его в город и покупает небольшую должность. Именно в эту эпоху и зарождается то особое отвращение, какое еще и в наши дни испытывает французский земледелец к своему занятию, дающему ему пропитание. Следствие оказалось более живучим, чем породившая его причина.
По правде говоря, единственным благовоспитанным человеком или, как говорят англичане, джентльменом, постоянно живущим среди крестьян и находящимся с ними в непосредственном общении, был священник. Потому-то священник и сделался бы, вопреки Вольтеру, подлинным наставником сельского люда, если бы сам не был так тесно н так открыто связан с политической иерархией. Обладая многими из привилегий последней, он также отчасти внушал питаемую ею ненависть(3).
Итак, крестьянин оказался совершенно отделенным от всех сословий. Он отгородился и от тех из своих собратьев, которые могли бы помогать ему и руководить им. Как только последние добиваются благополучия или получают образование, они бегут из села. А бедняк так и остается, отвергнутый всей нацией.
Ни в одном из цивилизованных народов не наблюдалось ничего подобного, и даже во Франции это явление имеет недавнее происхождение. В XIV веке крестьянин был более угнетен, но он получал больше помощи. И хотя дворянство подчас обращалось с ним жестоко, оно никогда не бросало его на произвол судьбы.