Страница:
-- Это эмблемы Дьюрина! - воскликнул Гимли.
-- А это дерево Высоких Эльфов, - сказал Леголас.
-- И звезда дома Феанора, - добавил Гэндальф. - Они сделаны из и т и л д и н а, который отражает только звездный и лунный свет и спит до тех пор, пока его не коснется знающий давно забытые в Среднеземелье слова. Давно я уже не слышал их и должен был основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить.
-- Что же здесь написано? - спросил Фродо, который старался прочесть надпись на арке. - Я думал, что знаю письмо эльфов, но это я не могу прочесть.
-- Это слова эльфийского языка древности с запада Среднеземелья, - ответил Гэндальф. - Но они не говрят ничего важного для нас. Вот что они означают: Д в е р ь Д ь ю р и н а, п о в е л и т е л я М о р и и... С к а ж и, д р у г, и в х о д и. А ниже более мелко: Я, Н а р в и, н а п и с а л э т о. К е л е б р и м б о р и з Х о л л и н а
235
и з о б р а з и л э т и з н а к и.
-- А что значит "Скажи, друг, и входи"? - спросил Мерри.
-- Это-то ясно, - ответил Гимли. - Если ты друг, скажи условное слово, дверь откроется, и ты сможешь войти.
-- Да, - подтвердил Гэндальф. - Эта дверь, вероятно, управляется словом. Некоторые двери гномов открываются лишь в особое время или лишь избранным, у некоторых из них есть замки, и нужен ключ, когда известно время и слово. У этих дверей нет ключа. В дни Дьюрина они не были тайными. Обычно они стояли открытыми и около них сидели стражники. Но если они были закрыты кем-то, знающий слово произносил его и входил. Так, во всяком случае говорится в записях. Верно, Гимли?
-- Верно, - отозвался гном. - Но само слово теперь забыто. Нарви и все его родичи давно исчезли с лица земли.
-- Но вы знаете слово, Гэндальф? - удивленно спросил Боромир.
-- Нет! - ответил маг.
Остальные разочарованно переглянулись, только Арагорн, хорошо знавший Гэндальфа, сохранял молчание и не двигался.
-- Тогда зачем было вести нас в это проклятое место? воскликнул Боромир, оглядываясь через плечо на темную воду. - Вы говорили нам, что однажды прошли через Морию. Как это могло быть, если вы не знаете слова для входа?
-- Ответ на ваш первый вопрос, Боромир, - сказал маг, да, я не знаю слова, пока. Но мы еще посмотрим, - добавил он с блеском в глазах из-под нависших бровей, - вы можете спрашивать, какова цель моих действий, которые кажутся бесцелными. Что касается второго вопроса - вы сомневаетесь в моем рассказе? Разве вы не слышали? Я не проходил этим путем. Я пришел с востока.
Если хотите знать, эти двери открываются наружу. Изнутри вы можете открыть их, просто нажав рукой. А вот снаружи ничто не откроет их, кроме заклинания или приказа. Их нельзя открыть силой.
-- Что же вы тогда собираетесь делать? - спросил Пиппин, не испугавшись нахмуренных бровей мага.
-- Стучать в дверь вашей головой, Перегрин Тук, - ответил Гэндальф. - Но это не пошатнет их, а мне нужно отдохнуть от глупых вопросов. Я поищу открывающее слово. Некогда я знал все заклинания на языках эльфов, людей и орков. До сих пор я без труда могу припомнить их две сотни. Но, думаю, потребуется испытать лишь немногие, и я не прошу Гимли рассказывать о тайных словах гномов мне, словах, которые они не говорят никому. Открывающее слово из языка эльфов, как и надпись на арке, это кажется мне несомненным.
Он вновь подошел к скале и слегка коснулся своим посохом серебряной звезды в середине, под знаком наковальни.
Аннон эдхолен, эдре хи аммен!
Феннас Меготрим, ласто бет ламмен! сказал он повелительным голосом. Серебряные линии потускнели, но серый камень не дрогнул.
Много раз повторял он эти слова в различном порядке, варьируя их. Потом испытал другие заклинания, одно за другим, говоря иногда быстро и громко, иногда тихо и медленно. Потом произнес много отдельных слов из языка эльфов. Ничего не произшло. Утес нависал в ночи, мигали бесчисленные звез
236
ды, дул холодный ветер, но дверь стояла неподвижно.
Вновь Гэндальф приблизился к стене и, подняв руки, произнес гневным голосом: Э д р о! Э д р о! - и ударил сказу посохом. О т к р о й с я! О т к р о й с я! - кричал он и повторял этот приказ на всех языках, какие когда-либо были известны в Среднеземелье. Потом швырнул посох на землю и молча сел.
В этот момент ветер донес издалека вой волков. Билл задрожал в страхе, а Сэм подошел к нему и что-то тихонько зашептал.
-- Не позволяйте ему убегать! - сказал Боромир. - Похоже, он нам потребуется, если только нас не найдут волки. Как я ненавижу этот дурацкий пруд!
Он наклонился, поднял большой камень и швырнул его далеко в темную воду.
Камень исчез с мягким всплеском, в то же мгновение послышался свист и булькание. Большие круги разошлись от места падения камня по поверхности воды и медленно двинулись к утесам.
-- Зачем вы это сделали, Боромир? - сказал Фродо. - Мне тоже ненавистно это место, и я боюсь. Я не знаю, чего боюсь: не волков и не тьмы за дверью, но чего-то еще. Я боюсь озера. Не трогайте его!
-- Я хочу уйти отсюда, - сказал Мерри.
-- Почему Гэндальф не сделает чего-либо быстро? - спросил Пиппин.
Гэндальф не обращал на них внимания. Он сидел со склоненной головой, либо в отчаянии, либо в бесконечной задумчивости. И вновь послышалось зловещее волчье завывание. Рябь на воде росла и придвигалась ближе, волны уже бились о берег.
Внезапно - все от неожиданности вздрогнули - маг вскочил на ноги. Он смеялся.
-- Я понял! - воскликнул он. - Конечно же! Конечно! Просто до глупости, как и все загадки, когда знаешь ответ.
Подобрав посох, он встал перед скалой и ясным голосом произнес: М е л л о н!
Звезда ярко блеснула и погасла. Затем беззвучно обозначились очертания большой двери, хотя раньше здесь не видно было ни трещинки, ни щели. Дверь медленно разделилась посередине и половинки ее дюйм за дюймом стали отодвигаться, пока совсем не ушли в скалу. Через отверстие видна была круто уходящая вверх лестница, но даже у ее нижних ступенек тьма казалась темнее ночи. Товарищество смотрело в удивлении.
-- Я все-таки ошибся, - сказал Гэндальф, - и Гимли тоже. Мерри, единственный из всех, оказался прав. Открывающее слово все время было написано на арке. Перевод должен был быть такой: С к а ж и "д р у г" и в х о д и. Я лишь произнес на эльфийском языке слово "друг", и дверь открылась. Совсем просто. Слишком просто для наших тревожных дней. Это были счастливые времена. А теперь идем!
Он двинулся вперед и поставил ногу на нижнюю ступеньку. Но в этот момент произошло сразу несколько событий. Фродо почувствовал, как что-то схватило его за лодыжку, и с криком упал. Пони дико заржал от страха и, задрав хвост, понесся вдоль берега в темноту. Сэм побежал было за ним, но, услышав крик Фродо, вернулся, плача и бранясь. Остальные обернулись и увидели, что вода озера, как будто войско змей плывет по нему с южного конца.
237
Из воды высунулось длинное извивающееся щупальце, бледно-зеленое, мокрое и светящееся. Конец его ухватил Фродо за ногу и тащил хоббита в воду. Сэм упал на колени и рубил щупальце ножом.
Щупальце отпустило Фродо, и Сэм потащил его прочь, зовя на помощь. Из воды показалось еще два десятка щупалец. И темная вода кипела, разнося отвратительный запах.
-- В проход! Вверх по лестнице! Быстрей! Быстрей! закричал Гэндальф и побежал назад. Он толкнул путников, которые все, кроме Сэма, от ужаса, казалось, вросли в землю.
Они успели как раз вовремя. Сэм и Фродо поднялись лишь на несколько ступеней, а Гэндальф только начал подниматься, когда щупальца, корчась, покрыли узкий кусок берега и ухватились за стену у двери. Одно из них перебралось через порог, светясь в звездном свете. Гэндальф обернулся. Если он вспоминал слово, закрывающее дверь, то в этом не было необходимости. Множество щупалец налегли на дверь с обеих ее сторон и закрыли. Половинки с гулким грохотом захлопнулись и стало абсолюно темно. Гул сталкивающихся и разбивающихся за выходом камней гулко доносился до них.
Сэм, сжимая руку Фродо, без сил опустился на ступеньку.
-- Бедный Билли! - сказал он дрожащим голосом. - Бедный Билл! Волки и змеи! Я выбрал, мастер Фродо. Я иду с вами.
Они услышали, как Гэндальф опустился по ступенькам и ударил посохом в дверь, Камень и ступеньки лестницы задрожали, но дверь не открылась.
-- Ну и ну! - сказал колдун. - Путь назад закрыт, мы можем идти только вперед, на ту сторону гор. Судя по звукам, снаружи нагромоздили камни и вырванные с корнями деревья. Жаль: деревья были прекрасны и прожили так долго.
-- Я с самого начала, как только коснулся ногой воды, чувствовал, что рядом что-то ужасное, - сказал Фродо. - Что это было за существо? Или их было много?
-- Не знаю, - ответил Гэндальф, - но все щупальца стремились к одной цели. Что-то выползло или было выгнано из темных вод под горами... В глубинах мира есть существа, более древние и злобные, чем орки.
Он не высказал вслух свою мысль, что кто бы ни был живущий в озере, он схватил из всего отряда именно Фродо.
Боромир пробормотал шепотом, но гулкое эхо донесло его слова до всех:
-- В глубинах мира! И мы идем туда против моей воли. Кто поведет нас в этой кромешной тьме?
-- Я, - сказал Гэндальф, - а Гимли пойдет рядом со мной. Следуйте за моим посохом!
Взобравшись на несколько ступеней, Гэндальф поднял над головой посох, и из его конца полилось слабое свечение. Широко ступени были абсолюно целы. Путники насчитали их две сотни. Наверху они обнаружили арочный проход с ровным полом, уходящий во тьму.
-- Давайте посидим и передохнем. Пообедаем здесь на площадке, ведь другой столовой мы не найдем! - сказал Фродо.
Его начало трясти от пережитого ужаса, и он внезапно ощутил страшный голод.
Предложение было всеми поддержано, они, темные фигуры в полутьме, сели на верхних ступеньках. Когда они поели, Гэндальф раздал всем по третьему глотку м и р у в е р а из Раздола.
-- Боюсь, что оставшегося уже ни на что не хватит,
238
сказал он, - но мы нуждаемся в нем после этого ужаса у ворот. И если нам не повезет, все оставшееся потребуется нам до выхода с противоположной стороны. Берегите воду! В подземельях много ручьев и источников, но их нельзя трогать. Может, у нас не будет случая пополнить фляги и меха до самой долины Димрилл.
-- Долго ли идти туда? - спросил Фродо.
-- Не могу сказать, - ответил Гэндальф. - Это зависит от многих случайностей. Но я думаю, что если идти прямо, не сбиваясь с пути, не встречая помех, то потребуется три-четыре перехода. От западных ворот до восточных по прямой не может быть меньше сорока миль, а прямых дорог нет.
После короткого отдыха они вновь пустились в путь. Они все хотели как можно быстрее преодолеть подземелье и готовы билы несмотря на усталость, идти еще несколько часов. Гэндальф, как и раньше, шел впереди. В левой руке он держал свой сверкающий посох, свет от которого едва касался земли у его ног. В правой руке его был меч Глемдринг. За ним шел Гимли, глаза его сверкали в тусклом свете, когда он поворачивал голову из стороны в сторону... За гномом шел Фродо, он тоже обнажил свой короткий меч - Жало. Лезвия Жала и Глемдринга были темны, это действовало успокоительно: будучи изделиями эльфийских кузнецов древних дней, эти меч сверкали холодным светом, если поблизости были орки. За Фродо шел Сэм, а за ним Леголас, молодые хоббиты и Боромир. Последним угрюмо и молчаливо шел Арагорн.
Проход несколько раз повернул и затем начал спускаться. Некоторое время продолжался спуск, потом пол снова стал ровным. Воздух сделался горячим и душным, но не спертым, временами путники ощущали на лицах дуновение более прохладного воздуха выходящего из каких-то отверстий в стенах. Их было множество. В бледном свете, исходившем от посоха мага, Фродо улавливал очертания лестниц и арок, других проходов и туннелей, поднимавшихся вверх или круто опускавшихся вниз. Все это было невозможно запомнить.
Гимли очень мало помогал Гэндальфу, разве только что своей храбростью. Но он, в отличие от остальных, не беспокоился из-за темноты. Часто колдун советовался с ним, какой путь выбрать, но окончательное решение всегда принадлежало Гэндальфу. Подземелья Мории были гораздо обширнее и сложнее, чем мог представить себе Гимли, сын Глойна, гном горной расы. И Гэндальфу мало помогали воспоминания давнего путешествия, но даже во тьме, в сложных переплетениях переходов он знал, где находится дорога, ведущая к цели.
-- Не бойтесь! - сказал Арагорн. Молчание длилось дольше, чем обычно, а Гэндальф и Гимли переговаривались шепотом. Остальные столпились сзади, беспокойно ожидая. - Не бойтесь! Я бывал с ним во многих путешествиях, хотя никогда не было так темно, а в Раздоле рассказывают о более великих его деяниях, чем я сам видел. Он не заблудится. Если тут есть дорога, он ее найдет. Он привел нас сюда вопреки нашим страхам, и выведет нас отсюда, чего бы это ему не стоило. Он легче найдет путь домой в ночи, чем кошки королевы Берутнел.
Товариществу повезло, что у него такой проводник. Не было топлива, было не из чего изготовить факелы - в отчаянном бегстве к двери они оставили почти все необходимое. Без света они вскоре заблудились бы: здесь было не только множество дорог, но было также много ям и отверстий, много темных провалов, в которых их шаги отдавались гулким эхом. В
239
стенах и полу были щели и глубокие расселины, время от времени прямо у их ног открывалась пропасть. Самые широкие из них были не менее семи футов, и Пиппину каждый раз приходилось собирать все свое мужество, чтобы прыгнуть в очередной раз. Издалека снизу доносился шум пенящейся воды, как будто там, в глубинах, вертелось мельничное колесо.
-- Веревка! - пробормотал Сэм. - Я знал, что она нам понадобится. Но ее у меня нет.
Трудные места попадались все чаще, и продвижение вперед замедлилось. Временами им казалось, что они безнадежно пойманы в глубинах гор. Они больше чем устали, но мысль об отдыхе не внушала им успокоения. Насторение Фродо несколько поднялось после спасения, еды и глотка напитка, но теперь на него вновь навалилась неуверенность и страх. Хотя в Раздоле его излечили от раны, она не осталась без последствий. Чувство его обострились, он ощущал невидимые предметы. Он заметил в себе еще одно изменение: он видел во тьме лучше всех своих товарищей, за исключением, может быть, Гэндальфа. И он был хранителем Кольца, оно висело на цепи у него на груди и казалось тяжелым грузом. Он чувствовал зло впереди и позади себя, но он ничего не говорил. Он крепче сжимал рукоять меча и, спотыкаясь шел вперед.
Путники редко разговаривали, да и то торопливым шепотом. Не слышалось ни звука кроме их собственных шагов: глухой стук башмаков гнома Гимли, тяжелая поступь Боромира, легкие шаги Леголаса, мягкие, крадущиеся шаги хоббитов, а в тылу слышалась твердая поступь Арагорна с его длинными шагами. Останавливаясь на мгновение, они вообще ничего не слышали, кроме редкого потрескивания или падения капли воды. Однако Фродо начал слышать, или ему показалось, что он слышит, что-то еще - как будто слабый шелест мягких обнаженных ног. Этот звук никогда не становился достаточно громким или близким, чтобы поверить в него окончательно, но, начавшись, он не замолкал, пока двигался отряд. И это было не эхо: когда они останавливались, звук еще несколько мгновений был слышен, а потом замолкал.
Они опустились в подземелья Мории после наступления ночи. Несколько часов они шли лишь с одной короткой остановкой, пока Гэндальф не встретился с первым серьезным затрпуднением. Перед ним широкая темня арка открывалась в три туннеля: все они вели в одном и том же направлении, на восток, но левый туннель уходил вниз, правый поднимался, а средний вел горизонтально, но был очень узок.
-- Я совсем не помню это место, - сказал Гэндальф, неуверненно останавливаясь под аркой. Он поднял посох в надежде отыскать какие-нибудь знаки или указания, которые помогли бы выбору, но ничего не было видно. - Я слишком устал, чтобы решать, - сказал он, качая головой. - И вы, вероятно, устали не меньше меня, если не больше. На остаток ночи остановимся здесь. Вы знаете, снаружи старая луна уже сдвинулась к западу и середина ночи прошла.
-- Бедный Билл! - сказал Сэм. - Интересно где он. Надеюсь, его не сВели волки.
Слева от большой арки они обнаружили каменную дверь, она была полузакрыта, но открылась от легкого нажима. За ней оказалось большое помещение, высеченное в скале.
-- Стойте! Стойте! - крикнул Гэндальф Мерри и Пиппину, которые двинулись было вперед в надежде отыскать место, где можно отдохнуть более спокойно, чем в открытом проходе.
240
Стойте! Мы не знаем, что там внутри. Я пойду первым.
Он пошел осторожно, остальные - за ним.
-- Вот! - сказал он, указывая посохом на середину пола. У своих ног они увидели большое круглое отверстие, как устье источника. Разбитые ржавые цепи лежали на краю и опускались в темную яму. Рядом лежали обломки камня.
-- Один из вас мог упасть туда, и кто знает когда бы он ударился о дно, - сказал Арагорн Мерри. - Всегда идите за проводником.
-- Похоже, что это помещение охраны, что сторожила эти три прохода, - сказал Гимли. - Это отверстие, очевидно, источник, из которого брали воду, оно закрывалось каменной крышкой. Но крышка разбита, и мы должны быть осторожны во тьме.
Любопытство Пиппина было возбуждено источником. Пока остальные развертывали одеяла и устраивали постели у стен помещения, как можно дальше от отверстия в полу помещения, он подполз к краю и заглянул внутрь. Холодный воздух, поднимающийся из неимоверных глубин, ударил ему в лицо. Повинуясь внезапному импульсу, он схватил камень и опустил его в отверстие. Сердце его ударило много раз, прежде чем он услышал звук. Затем где-то глубоко внизу, как будто камень упал в какую-то обширную пещеру, раздался глухой звук.
-- Что это? - воскликнул Гэндальф.
Услышав обВяснение Пиппина, он облегчено вздохнул, но глаза его сердито сверкнули.
-- Глупый Тук! - пробормотал он. - Это серьезный путь, а не увеселительная прогулка хоббитов. В следующий раз бросай себя, тогда не будешь больше мешать. А теперь тихо!
В течение нескольких минут больше ничего не было слышно. Но потом из глубины донесся слабый стук. Потом стук прекратился, чуть позже замерло и эхо. Он звучал, как какие-то сигналы, но больше уже не повторялся.
-- Это стучал молот, или я ничего не понимаю в молотах, - сказал Гимли.
-- Да, - согласился Гэндальф, - и мне это не нравится. Может, он ничего не имеет общего с дурацким поступком Перегрина, но, вероятно, потревожено что-то такое, что лучше было бы оставить в покое. Умоляю, не делайте больше ничего подобного. Я хочу хоть немного отдохнуть без дальнейших беспокойств. Как в награду, Пиппин будет дежурить первым, - проворчал он, закутываясь в одеяло.
Пиппин уныло сидел у двери в полной темноте, он все время поворачивался, опасаясь, что какой-то неизвестный ужас выползет из источника. Он хотел было закрыть дыру одеялом, но побоялся двигаться и подходить к ней, хотя Гэндальф, казалось, спал.
На самом деле Гэндальф не спал, хотя лежал неподвижно и молча. Он глубко задумался, стараясь припомнить все подробности своего прежнего путешествия и беспокойно выбирая дальнейший путь: неправильный поворот мог погубить их. Через час он встал и подошел к Пиппину.
-- Иди к стене и поспи немножко, сынок, - сказал он дорым голосом. - Я думаю, ты хочешь спать. А я не могу сомкнуть глаз, так что все равно буду караулить.
-- Я знаю, в чем дело, - пробормотал он и уселся у двери. - Мне нужен дым. Я не пробовал его с утра перед снежной бурей.
Последнее, что видел Пиппин, засыпая, была темная фигу
241
ра старого мага, сгорбившаяся на полу, защищающая тлеющую лучину в изогнутых ладонях. На мгновение стал виден его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он один сидел на страже шесть часов, позволив остальным отдохнуть.
-- Тем временем я все обдумал, - сказал он. - Средний путь мне не нравится, мне не нравится и левый путь: либо там внизу опасность, либо я не проводник. Я выбираю правый проход. Мы снова поднимаемся.
Они двигались восемь темных часов, не считая двух коротких остановок. Они не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме слабого свечения посоха мага, как блуждающий огонек плывшего впереди. Избранный ими проход постоянно вел вверх. Насколько они могли судить, он проходил через большие горные пещеры. В нем не было отверстий и проходов по обеим сторонам, пол был ровным и гладким, без ям и щелей. Очевидно, когда-то здесь проходила важная дорога, и они шли вперед быстрее, чем в первом переходе.
Они преодолели около пятнадцати миль по прямой линии на восток, хотя на самом деле прошли больше двадцати. Когда дорога поднималась, повышалось и настронеие Фродо, но он все еще чувствовал себя угнетенным, а временами он по-прежнему слышал шлепанье мягких ног. Это не было эхом.
Они шли столько, сколько могли пройти без отдыха хоббиты, и все уже подумывали о месте, где они могли бы поспать, когда внезапно стены справа и слева исчезли. Они прошли, казалось, через какую-то арку и оказались в темном и пустом пространстве. За ними воздух был теплым, а впереди - холодным. Они остановились и беспокойно собрались в кучу.
Гэндальф казался довольным.
-- Я выбрал правильный путь, - сказал маг. - Наконец мы пришли в обитаемые области и теперь находимся недалеко от восточной стороны. Но мы высоко, гораздо выше Ворот Димрилла, если я не ошибаюсь. По воздуху чувствуется, что мы в большом зале. Теперь я могу рискнуть и дать немного больше света.
Он поднял свой посох - блеснул яркий свет, похожий на молнию. Большие тени разлетелись по сторонам, и на секунду путники увидели высоко над своими головами обширный потолок, поддерживаемый множеством столбов, вырубленных из камня. Перед ними в обе стороны простирался огромный пустой зал, его черные стены, отполированные и гладкие, как стекло, сверкали. Они увидел также три других входа, три черных арки, один из входов вел на восток. Потом свет погас.
-- Это все, что я могу сделать пока, - сказал Гэндальф. - В склонах горы есть большие окна и проходы, ведущие к свету, в верхних этажах подземелий. Я думаю, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и мы ничего не можем сказать определнно до утра. Если я прав, утром мы действительно увидим утро. Тем временем дальше мы пока не пойдем. Отдохнем, если сможем. Пока же все шло хорошо, и большая часть темного пути позади. Но мы еще не вышли, и еще долог путь до Ворот, открытых в мир.
Товарищество провело ноь в большом подземном зале, сбившись в кучу в одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг них висела тьма, пустая и бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.
-- Здесь, должно быть, когда-то жило множество гномов,
242
- сказал Сэм, - и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь во тьме, в этих ямах!
-- Это не ямы, - сказал Гимли. - Это великое королевство и город гномов. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, как об этом поется в наших песнях.
Он встал и начал петь в глубокой тьме, и голос его эхом отдавался от потолка.
Проснулся он один,
Когда мир молод был,
Когда среди долин
Зеленый ветер плыл.
Шел Дьюрин, напевая
И имена давал
Тем земля, что еще
Не называл никто.
Среди безмолвных гор
Он пил из родников,
И видел он узор
Кисейных облаков.
Вокруг его волос
Над мудрой головой
Кольцо из звезд вилось,
Что дружат с синевой.
И горы были высоки
В прекрасные были дни
Перед паденьем королей,
Которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин,
Что под моря сейчас ушли,
Были сильны и велики,
Могучи, горды и близки
В тот юный день,
В тот Дьюрин день.
Он был король. Его дворец
Был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
Носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
Как кружево среди клонн.
И руны власти вырезал
Он на двери, ведущей в зал.
Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
У кузнеца огонь пылал,
По наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
Росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
На них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под горой,
Слагались песни под луной
Любил веселье Дьюрин род.
243
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дьюрин дом,
Замолкли звуки сладких арф,
В старинных залах темнота,
И неподвижен лунный серп
В глубоком зеркале пруда.
В Мории, в месте Казад-Дум,
Под камнем, не известном нам,
Корона Дьюрина лежит
И верность Дьюрину хранит
Она не зря так долго ждет
Владельца - он опять придет,
И улыбнется сонный мир,
И зажурчат ручьи опять,
Проснутся звуки звонких лир,
И будут скрипачи играть.
-- Это мне нравится, - сказал Сэм. - Я это хотел бы запомнить. В М о р и и, в м е с т е К а з а д - д у м? Но как подумаешь о всех этих лампах, тьма кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?
Гимли молчал. Спев свою песню, он больше ничего не говорил.
-- Груда драгоценностей? - переспросил Гэндальф. - Нет. Орки часто грабили Морию, здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор, как отсюда бежал гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких местах: они утонили в воде - или в тени страха.
-- А это дерево Высоких Эльфов, - сказал Леголас.
-- И звезда дома Феанора, - добавил Гэндальф. - Они сделаны из и т и л д и н а, который отражает только звездный и лунный свет и спит до тех пор, пока его не коснется знающий давно забытые в Среднеземелье слова. Давно я уже не слышал их и должен был основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить.
-- Что же здесь написано? - спросил Фродо, который старался прочесть надпись на арке. - Я думал, что знаю письмо эльфов, но это я не могу прочесть.
-- Это слова эльфийского языка древности с запада Среднеземелья, - ответил Гэндальф. - Но они не говрят ничего важного для нас. Вот что они означают: Д в е р ь Д ь ю р и н а, п о в е л и т е л я М о р и и... С к а ж и, д р у г, и в х о д и. А ниже более мелко: Я, Н а р в и, н а п и с а л э т о. К е л е б р и м б о р и з Х о л л и н а
235
и з о б р а з и л э т и з н а к и.
-- А что значит "Скажи, друг, и входи"? - спросил Мерри.
-- Это-то ясно, - ответил Гимли. - Если ты друг, скажи условное слово, дверь откроется, и ты сможешь войти.
-- Да, - подтвердил Гэндальф. - Эта дверь, вероятно, управляется словом. Некоторые двери гномов открываются лишь в особое время или лишь избранным, у некоторых из них есть замки, и нужен ключ, когда известно время и слово. У этих дверей нет ключа. В дни Дьюрина они не были тайными. Обычно они стояли открытыми и около них сидели стражники. Но если они были закрыты кем-то, знающий слово произносил его и входил. Так, во всяком случае говорится в записях. Верно, Гимли?
-- Верно, - отозвался гном. - Но само слово теперь забыто. Нарви и все его родичи давно исчезли с лица земли.
-- Но вы знаете слово, Гэндальф? - удивленно спросил Боромир.
-- Нет! - ответил маг.
Остальные разочарованно переглянулись, только Арагорн, хорошо знавший Гэндальфа, сохранял молчание и не двигался.
-- Тогда зачем было вести нас в это проклятое место? воскликнул Боромир, оглядываясь через плечо на темную воду. - Вы говорили нам, что однажды прошли через Морию. Как это могло быть, если вы не знаете слова для входа?
-- Ответ на ваш первый вопрос, Боромир, - сказал маг, да, я не знаю слова, пока. Но мы еще посмотрим, - добавил он с блеском в глазах из-под нависших бровей, - вы можете спрашивать, какова цель моих действий, которые кажутся бесцелными. Что касается второго вопроса - вы сомневаетесь в моем рассказе? Разве вы не слышали? Я не проходил этим путем. Я пришел с востока.
Если хотите знать, эти двери открываются наружу. Изнутри вы можете открыть их, просто нажав рукой. А вот снаружи ничто не откроет их, кроме заклинания или приказа. Их нельзя открыть силой.
-- Что же вы тогда собираетесь делать? - спросил Пиппин, не испугавшись нахмуренных бровей мага.
-- Стучать в дверь вашей головой, Перегрин Тук, - ответил Гэндальф. - Но это не пошатнет их, а мне нужно отдохнуть от глупых вопросов. Я поищу открывающее слово. Некогда я знал все заклинания на языках эльфов, людей и орков. До сих пор я без труда могу припомнить их две сотни. Но, думаю, потребуется испытать лишь немногие, и я не прошу Гимли рассказывать о тайных словах гномов мне, словах, которые они не говорят никому. Открывающее слово из языка эльфов, как и надпись на арке, это кажется мне несомненным.
Он вновь подошел к скале и слегка коснулся своим посохом серебряной звезды в середине, под знаком наковальни.
Аннон эдхолен, эдре хи аммен!
Феннас Меготрим, ласто бет ламмен! сказал он повелительным голосом. Серебряные линии потускнели, но серый камень не дрогнул.
Много раз повторял он эти слова в различном порядке, варьируя их. Потом испытал другие заклинания, одно за другим, говоря иногда быстро и громко, иногда тихо и медленно. Потом произнес много отдельных слов из языка эльфов. Ничего не произшло. Утес нависал в ночи, мигали бесчисленные звез
236
ды, дул холодный ветер, но дверь стояла неподвижно.
Вновь Гэндальф приблизился к стене и, подняв руки, произнес гневным голосом: Э д р о! Э д р о! - и ударил сказу посохом. О т к р о й с я! О т к р о й с я! - кричал он и повторял этот приказ на всех языках, какие когда-либо были известны в Среднеземелье. Потом швырнул посох на землю и молча сел.
В этот момент ветер донес издалека вой волков. Билл задрожал в страхе, а Сэм подошел к нему и что-то тихонько зашептал.
-- Не позволяйте ему убегать! - сказал Боромир. - Похоже, он нам потребуется, если только нас не найдут волки. Как я ненавижу этот дурацкий пруд!
Он наклонился, поднял большой камень и швырнул его далеко в темную воду.
Камень исчез с мягким всплеском, в то же мгновение послышался свист и булькание. Большие круги разошлись от места падения камня по поверхности воды и медленно двинулись к утесам.
-- Зачем вы это сделали, Боромир? - сказал Фродо. - Мне тоже ненавистно это место, и я боюсь. Я не знаю, чего боюсь: не волков и не тьмы за дверью, но чего-то еще. Я боюсь озера. Не трогайте его!
-- Я хочу уйти отсюда, - сказал Мерри.
-- Почему Гэндальф не сделает чего-либо быстро? - спросил Пиппин.
Гэндальф не обращал на них внимания. Он сидел со склоненной головой, либо в отчаянии, либо в бесконечной задумчивости. И вновь послышалось зловещее волчье завывание. Рябь на воде росла и придвигалась ближе, волны уже бились о берег.
Внезапно - все от неожиданности вздрогнули - маг вскочил на ноги. Он смеялся.
-- Я понял! - воскликнул он. - Конечно же! Конечно! Просто до глупости, как и все загадки, когда знаешь ответ.
Подобрав посох, он встал перед скалой и ясным голосом произнес: М е л л о н!
Звезда ярко блеснула и погасла. Затем беззвучно обозначились очертания большой двери, хотя раньше здесь не видно было ни трещинки, ни щели. Дверь медленно разделилась посередине и половинки ее дюйм за дюймом стали отодвигаться, пока совсем не ушли в скалу. Через отверстие видна была круто уходящая вверх лестница, но даже у ее нижних ступенек тьма казалась темнее ночи. Товарищество смотрело в удивлении.
-- Я все-таки ошибся, - сказал Гэндальф, - и Гимли тоже. Мерри, единственный из всех, оказался прав. Открывающее слово все время было написано на арке. Перевод должен был быть такой: С к а ж и "д р у г" и в х о д и. Я лишь произнес на эльфийском языке слово "друг", и дверь открылась. Совсем просто. Слишком просто для наших тревожных дней. Это были счастливые времена. А теперь идем!
Он двинулся вперед и поставил ногу на нижнюю ступеньку. Но в этот момент произошло сразу несколько событий. Фродо почувствовал, как что-то схватило его за лодыжку, и с криком упал. Пони дико заржал от страха и, задрав хвост, понесся вдоль берега в темноту. Сэм побежал было за ним, но, услышав крик Фродо, вернулся, плача и бранясь. Остальные обернулись и увидели, что вода озера, как будто войско змей плывет по нему с южного конца.
237
Из воды высунулось длинное извивающееся щупальце, бледно-зеленое, мокрое и светящееся. Конец его ухватил Фродо за ногу и тащил хоббита в воду. Сэм упал на колени и рубил щупальце ножом.
Щупальце отпустило Фродо, и Сэм потащил его прочь, зовя на помощь. Из воды показалось еще два десятка щупалец. И темная вода кипела, разнося отвратительный запах.
-- В проход! Вверх по лестнице! Быстрей! Быстрей! закричал Гэндальф и побежал назад. Он толкнул путников, которые все, кроме Сэма, от ужаса, казалось, вросли в землю.
Они успели как раз вовремя. Сэм и Фродо поднялись лишь на несколько ступеней, а Гэндальф только начал подниматься, когда щупальца, корчась, покрыли узкий кусок берега и ухватились за стену у двери. Одно из них перебралось через порог, светясь в звездном свете. Гэндальф обернулся. Если он вспоминал слово, закрывающее дверь, то в этом не было необходимости. Множество щупалец налегли на дверь с обеих ее сторон и закрыли. Половинки с гулким грохотом захлопнулись и стало абсолюно темно. Гул сталкивающихся и разбивающихся за выходом камней гулко доносился до них.
Сэм, сжимая руку Фродо, без сил опустился на ступеньку.
-- Бедный Билли! - сказал он дрожащим голосом. - Бедный Билл! Волки и змеи! Я выбрал, мастер Фродо. Я иду с вами.
Они услышали, как Гэндальф опустился по ступенькам и ударил посохом в дверь, Камень и ступеньки лестницы задрожали, но дверь не открылась.
-- Ну и ну! - сказал колдун. - Путь назад закрыт, мы можем идти только вперед, на ту сторону гор. Судя по звукам, снаружи нагромоздили камни и вырванные с корнями деревья. Жаль: деревья были прекрасны и прожили так долго.
-- Я с самого начала, как только коснулся ногой воды, чувствовал, что рядом что-то ужасное, - сказал Фродо. - Что это было за существо? Или их было много?
-- Не знаю, - ответил Гэндальф, - но все щупальца стремились к одной цели. Что-то выползло или было выгнано из темных вод под горами... В глубинах мира есть существа, более древние и злобные, чем орки.
Он не высказал вслух свою мысль, что кто бы ни был живущий в озере, он схватил из всего отряда именно Фродо.
Боромир пробормотал шепотом, но гулкое эхо донесло его слова до всех:
-- В глубинах мира! И мы идем туда против моей воли. Кто поведет нас в этой кромешной тьме?
-- Я, - сказал Гэндальф, - а Гимли пойдет рядом со мной. Следуйте за моим посохом!
Взобравшись на несколько ступеней, Гэндальф поднял над головой посох, и из его конца полилось слабое свечение. Широко ступени были абсолюно целы. Путники насчитали их две сотни. Наверху они обнаружили арочный проход с ровным полом, уходящий во тьму.
-- Давайте посидим и передохнем. Пообедаем здесь на площадке, ведь другой столовой мы не найдем! - сказал Фродо.
Его начало трясти от пережитого ужаса, и он внезапно ощутил страшный голод.
Предложение было всеми поддержано, они, темные фигуры в полутьме, сели на верхних ступеньках. Когда они поели, Гэндальф раздал всем по третьему глотку м и р у в е р а из Раздола.
-- Боюсь, что оставшегося уже ни на что не хватит,
238
сказал он, - но мы нуждаемся в нем после этого ужаса у ворот. И если нам не повезет, все оставшееся потребуется нам до выхода с противоположной стороны. Берегите воду! В подземельях много ручьев и источников, но их нельзя трогать. Может, у нас не будет случая пополнить фляги и меха до самой долины Димрилл.
-- Долго ли идти туда? - спросил Фродо.
-- Не могу сказать, - ответил Гэндальф. - Это зависит от многих случайностей. Но я думаю, что если идти прямо, не сбиваясь с пути, не встречая помех, то потребуется три-четыре перехода. От западных ворот до восточных по прямой не может быть меньше сорока миль, а прямых дорог нет.
После короткого отдыха они вновь пустились в путь. Они все хотели как можно быстрее преодолеть подземелье и готовы билы несмотря на усталость, идти еще несколько часов. Гэндальф, как и раньше, шел впереди. В левой руке он держал свой сверкающий посох, свет от которого едва касался земли у его ног. В правой руке его был меч Глемдринг. За ним шел Гимли, глаза его сверкали в тусклом свете, когда он поворачивал голову из стороны в сторону... За гномом шел Фродо, он тоже обнажил свой короткий меч - Жало. Лезвия Жала и Глемдринга были темны, это действовало успокоительно: будучи изделиями эльфийских кузнецов древних дней, эти меч сверкали холодным светом, если поблизости были орки. За Фродо шел Сэм, а за ним Леголас, молодые хоббиты и Боромир. Последним угрюмо и молчаливо шел Арагорн.
Проход несколько раз повернул и затем начал спускаться. Некоторое время продолжался спуск, потом пол снова стал ровным. Воздух сделался горячим и душным, но не спертым, временами путники ощущали на лицах дуновение более прохладного воздуха выходящего из каких-то отверстий в стенах. Их было множество. В бледном свете, исходившем от посоха мага, Фродо улавливал очертания лестниц и арок, других проходов и туннелей, поднимавшихся вверх или круто опускавшихся вниз. Все это было невозможно запомнить.
Гимли очень мало помогал Гэндальфу, разве только что своей храбростью. Но он, в отличие от остальных, не беспокоился из-за темноты. Часто колдун советовался с ним, какой путь выбрать, но окончательное решение всегда принадлежало Гэндальфу. Подземелья Мории были гораздо обширнее и сложнее, чем мог представить себе Гимли, сын Глойна, гном горной расы. И Гэндальфу мало помогали воспоминания давнего путешествия, но даже во тьме, в сложных переплетениях переходов он знал, где находится дорога, ведущая к цели.
-- Не бойтесь! - сказал Арагорн. Молчание длилось дольше, чем обычно, а Гэндальф и Гимли переговаривались шепотом. Остальные столпились сзади, беспокойно ожидая. - Не бойтесь! Я бывал с ним во многих путешествиях, хотя никогда не было так темно, а в Раздоле рассказывают о более великих его деяниях, чем я сам видел. Он не заблудится. Если тут есть дорога, он ее найдет. Он привел нас сюда вопреки нашим страхам, и выведет нас отсюда, чего бы это ему не стоило. Он легче найдет путь домой в ночи, чем кошки королевы Берутнел.
Товариществу повезло, что у него такой проводник. Не было топлива, было не из чего изготовить факелы - в отчаянном бегстве к двери они оставили почти все необходимое. Без света они вскоре заблудились бы: здесь было не только множество дорог, но было также много ям и отверстий, много темных провалов, в которых их шаги отдавались гулким эхом. В
239
стенах и полу были щели и глубокие расселины, время от времени прямо у их ног открывалась пропасть. Самые широкие из них были не менее семи футов, и Пиппину каждый раз приходилось собирать все свое мужество, чтобы прыгнуть в очередной раз. Издалека снизу доносился шум пенящейся воды, как будто там, в глубинах, вертелось мельничное колесо.
-- Веревка! - пробормотал Сэм. - Я знал, что она нам понадобится. Но ее у меня нет.
Трудные места попадались все чаще, и продвижение вперед замедлилось. Временами им казалось, что они безнадежно пойманы в глубинах гор. Они больше чем устали, но мысль об отдыхе не внушала им успокоения. Насторение Фродо несколько поднялось после спасения, еды и глотка напитка, но теперь на него вновь навалилась неуверенность и страх. Хотя в Раздоле его излечили от раны, она не осталась без последствий. Чувство его обострились, он ощущал невидимые предметы. Он заметил в себе еще одно изменение: он видел во тьме лучше всех своих товарищей, за исключением, может быть, Гэндальфа. И он был хранителем Кольца, оно висело на цепи у него на груди и казалось тяжелым грузом. Он чувствовал зло впереди и позади себя, но он ничего не говорил. Он крепче сжимал рукоять меча и, спотыкаясь шел вперед.
Путники редко разговаривали, да и то торопливым шепотом. Не слышалось ни звука кроме их собственных шагов: глухой стук башмаков гнома Гимли, тяжелая поступь Боромира, легкие шаги Леголаса, мягкие, крадущиеся шаги хоббитов, а в тылу слышалась твердая поступь Арагорна с его длинными шагами. Останавливаясь на мгновение, они вообще ничего не слышали, кроме редкого потрескивания или падения капли воды. Однако Фродо начал слышать, или ему показалось, что он слышит, что-то еще - как будто слабый шелест мягких обнаженных ног. Этот звук никогда не становился достаточно громким или близким, чтобы поверить в него окончательно, но, начавшись, он не замолкал, пока двигался отряд. И это было не эхо: когда они останавливались, звук еще несколько мгновений был слышен, а потом замолкал.
Они опустились в подземелья Мории после наступления ночи. Несколько часов они шли лишь с одной короткой остановкой, пока Гэндальф не встретился с первым серьезным затрпуднением. Перед ним широкая темня арка открывалась в три туннеля: все они вели в одном и том же направлении, на восток, но левый туннель уходил вниз, правый поднимался, а средний вел горизонтально, но был очень узок.
-- Я совсем не помню это место, - сказал Гэндальф, неуверненно останавливаясь под аркой. Он поднял посох в надежде отыскать какие-нибудь знаки или указания, которые помогли бы выбору, но ничего не было видно. - Я слишком устал, чтобы решать, - сказал он, качая головой. - И вы, вероятно, устали не меньше меня, если не больше. На остаток ночи остановимся здесь. Вы знаете, снаружи старая луна уже сдвинулась к западу и середина ночи прошла.
-- Бедный Билл! - сказал Сэм. - Интересно где он. Надеюсь, его не сВели волки.
Слева от большой арки они обнаружили каменную дверь, она была полузакрыта, но открылась от легкого нажима. За ней оказалось большое помещение, высеченное в скале.
-- Стойте! Стойте! - крикнул Гэндальф Мерри и Пиппину, которые двинулись было вперед в надежде отыскать место, где можно отдохнуть более спокойно, чем в открытом проходе.
240
Стойте! Мы не знаем, что там внутри. Я пойду первым.
Он пошел осторожно, остальные - за ним.
-- Вот! - сказал он, указывая посохом на середину пола. У своих ног они увидели большое круглое отверстие, как устье источника. Разбитые ржавые цепи лежали на краю и опускались в темную яму. Рядом лежали обломки камня.
-- Один из вас мог упасть туда, и кто знает когда бы он ударился о дно, - сказал Арагорн Мерри. - Всегда идите за проводником.
-- Похоже, что это помещение охраны, что сторожила эти три прохода, - сказал Гимли. - Это отверстие, очевидно, источник, из которого брали воду, оно закрывалось каменной крышкой. Но крышка разбита, и мы должны быть осторожны во тьме.
Любопытство Пиппина было возбуждено источником. Пока остальные развертывали одеяла и устраивали постели у стен помещения, как можно дальше от отверстия в полу помещения, он подполз к краю и заглянул внутрь. Холодный воздух, поднимающийся из неимоверных глубин, ударил ему в лицо. Повинуясь внезапному импульсу, он схватил камень и опустил его в отверстие. Сердце его ударило много раз, прежде чем он услышал звук. Затем где-то глубоко внизу, как будто камень упал в какую-то обширную пещеру, раздался глухой звук.
-- Что это? - воскликнул Гэндальф.
Услышав обВяснение Пиппина, он облегчено вздохнул, но глаза его сердито сверкнули.
-- Глупый Тук! - пробормотал он. - Это серьезный путь, а не увеселительная прогулка хоббитов. В следующий раз бросай себя, тогда не будешь больше мешать. А теперь тихо!
В течение нескольких минут больше ничего не было слышно. Но потом из глубины донесся слабый стук. Потом стук прекратился, чуть позже замерло и эхо. Он звучал, как какие-то сигналы, но больше уже не повторялся.
-- Это стучал молот, или я ничего не понимаю в молотах, - сказал Гимли.
-- Да, - согласился Гэндальф, - и мне это не нравится. Может, он ничего не имеет общего с дурацким поступком Перегрина, но, вероятно, потревожено что-то такое, что лучше было бы оставить в покое. Умоляю, не делайте больше ничего подобного. Я хочу хоть немного отдохнуть без дальнейших беспокойств. Как в награду, Пиппин будет дежурить первым, - проворчал он, закутываясь в одеяло.
Пиппин уныло сидел у двери в полной темноте, он все время поворачивался, опасаясь, что какой-то неизвестный ужас выползет из источника. Он хотел было закрыть дыру одеялом, но побоялся двигаться и подходить к ней, хотя Гэндальф, казалось, спал.
На самом деле Гэндальф не спал, хотя лежал неподвижно и молча. Он глубко задумался, стараясь припомнить все подробности своего прежнего путешествия и беспокойно выбирая дальнейший путь: неправильный поворот мог погубить их. Через час он встал и подошел к Пиппину.
-- Иди к стене и поспи немножко, сынок, - сказал он дорым голосом. - Я думаю, ты хочешь спать. А я не могу сомкнуть глаз, так что все равно буду караулить.
-- Я знаю, в чем дело, - пробормотал он и уселся у двери. - Мне нужен дым. Я не пробовал его с утра перед снежной бурей.
Последнее, что видел Пиппин, засыпая, была темная фигу
241
ра старого мага, сгорбившаяся на полу, защищающая тлеющую лучину в изогнутых ладонях. На мгновение стал виден его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он один сидел на страже шесть часов, позволив остальным отдохнуть.
-- Тем временем я все обдумал, - сказал он. - Средний путь мне не нравится, мне не нравится и левый путь: либо там внизу опасность, либо я не проводник. Я выбираю правый проход. Мы снова поднимаемся.
Они двигались восемь темных часов, не считая двух коротких остановок. Они не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме слабого свечения посоха мага, как блуждающий огонек плывшего впереди. Избранный ими проход постоянно вел вверх. Насколько они могли судить, он проходил через большие горные пещеры. В нем не было отверстий и проходов по обеим сторонам, пол был ровным и гладким, без ям и щелей. Очевидно, когда-то здесь проходила важная дорога, и они шли вперед быстрее, чем в первом переходе.
Они преодолели около пятнадцати миль по прямой линии на восток, хотя на самом деле прошли больше двадцати. Когда дорога поднималась, повышалось и настронеие Фродо, но он все еще чувствовал себя угнетенным, а временами он по-прежнему слышал шлепанье мягких ног. Это не было эхом.
Они шли столько, сколько могли пройти без отдыха хоббиты, и все уже подумывали о месте, где они могли бы поспать, когда внезапно стены справа и слева исчезли. Они прошли, казалось, через какую-то арку и оказались в темном и пустом пространстве. За ними воздух был теплым, а впереди - холодным. Они остановились и беспокойно собрались в кучу.
Гэндальф казался довольным.
-- Я выбрал правильный путь, - сказал маг. - Наконец мы пришли в обитаемые области и теперь находимся недалеко от восточной стороны. Но мы высоко, гораздо выше Ворот Димрилла, если я не ошибаюсь. По воздуху чувствуется, что мы в большом зале. Теперь я могу рискнуть и дать немного больше света.
Он поднял свой посох - блеснул яркий свет, похожий на молнию. Большие тени разлетелись по сторонам, и на секунду путники увидели высоко над своими головами обширный потолок, поддерживаемый множеством столбов, вырубленных из камня. Перед ними в обе стороны простирался огромный пустой зал, его черные стены, отполированные и гладкие, как стекло, сверкали. Они увидел также три других входа, три черных арки, один из входов вел на восток. Потом свет погас.
-- Это все, что я могу сделать пока, - сказал Гэндальф. - В склонах горы есть большие окна и проходы, ведущие к свету, в верхних этажах подземелий. Я думаю, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и мы ничего не можем сказать определнно до утра. Если я прав, утром мы действительно увидим утро. Тем временем дальше мы пока не пойдем. Отдохнем, если сможем. Пока же все шло хорошо, и большая часть темного пути позади. Но мы еще не вышли, и еще долог путь до Ворот, открытых в мир.
Товарищество провело ноь в большом подземном зале, сбившись в кучу в одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг них висела тьма, пустая и бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.
-- Здесь, должно быть, когда-то жило множество гномов,
242
- сказал Сэм, - и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь во тьме, в этих ямах!
-- Это не ямы, - сказал Гимли. - Это великое королевство и город гномов. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, как об этом поется в наших песнях.
Он встал и начал петь в глубокой тьме, и голос его эхом отдавался от потолка.
Проснулся он один,
Когда мир молод был,
Когда среди долин
Зеленый ветер плыл.
Шел Дьюрин, напевая
И имена давал
Тем земля, что еще
Не называл никто.
Среди безмолвных гор
Он пил из родников,
И видел он узор
Кисейных облаков.
Вокруг его волос
Над мудрой головой
Кольцо из звезд вилось,
Что дружат с синевой.
И горы были высоки
В прекрасные были дни
Перед паденьем королей,
Которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин,
Что под моря сейчас ушли,
Были сильны и велики,
Могучи, горды и близки
В тот юный день,
В тот Дьюрин день.
Он был король. Его дворец
Был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
Носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
Как кружево среди клонн.
И руны власти вырезал
Он на двери, ведущей в зал.
Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
У кузнеца огонь пылал,
По наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
Росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
На них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под горой,
Слагались песни под луной
Любил веселье Дьюрин род.
243
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дьюрин дом,
Замолкли звуки сладких арф,
В старинных залах темнота,
И неподвижен лунный серп
В глубоком зеркале пруда.
В Мории, в месте Казад-Дум,
Под камнем, не известном нам,
Корона Дьюрина лежит
И верность Дьюрину хранит
Она не зря так долго ждет
Владельца - он опять придет,
И улыбнется сонный мир,
И зажурчат ручьи опять,
Проснутся звуки звонких лир,
И будут скрипачи играть.
-- Это мне нравится, - сказал Сэм. - Я это хотел бы запомнить. В М о р и и, в м е с т е К а з а д - д у м? Но как подумаешь о всех этих лампах, тьма кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?
Гимли молчал. Спев свою песню, он больше ничего не говорил.
-- Груда драгоценностей? - переспросил Гэндальф. - Нет. Орки часто грабили Морию, здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор, как отсюда бежал гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких местах: они утонили в воде - или в тени страха.