Страница:
-- Там оплот южного Чернолесья, - сказал Халдир. - Он одет в темную лиственницу, там деревья стят сплошной стеной, ветви их переплетаются. В середине на каменном холме стоит Дол Гулдур, где так долго скрывался Враг. Мы боимся, что теперь он вновь заселен и власть его семикратно усилилась. Там часто лежит темная Тень. Отсюда, с этой высоты, хорошо видны две силы, противостоящие друг другу, и хотя мы думали, что свет проник в самое сердце тьмы, тайны Дол Гулдура так и не были открыты. Пока еще нет...
Он повернулся и стал быстро спускаться, хоббиты последовали за ним.
У подножья холма Фродо увидел Арагорна, стоявшего молча и неподвижно, как дерево. В руке он держал маленький золотой цветок э л а н о р а, в глазах его был свет. Его охватило какое-то приятное воспоминание. Фродо понял, что Арагорн видит, каким было когда-то это место. Суроый след прожитых годов спал с лица Арагорна, и он казался молодым повелителем, одетым в белое, стройным и прекрасным. Он заговорил по-эльфийски с кем-то, кого Фродо не видел.
-- А р в е н в а н и м е л д а н а м а р и с! - сказал он, потом вздохнул и, возвращаясь от своих мыслей, посмотрел на Фродо и улыбнулся.
-- Здесь сердце эльфийского народа на земле, - сказал он, - и здесь остается мое сердце, когда мы будем странствовать по темным дорогам, вы и я. Идемте за мной!
И, взяв Фродо за руку, он покинул холм Керин Амрот и больше никогда не появлялся на нем живым человеком.
Глава vii
ЗЕРКАЛО ГАЛАДРИЭЛЬ
Солнце опустилось за горы и меж деревьеями сгустились тени, когда они вновь пустились в путь. Теперь их путь проходил по зарослям, где было совсем темно. Пока они шли, ночь опустилась на деревья, и эльфы засветили свои серебряные лампы.
Неожиданно они вновь оказались на открытой местности и обнаружили, что над ними бледное вечернее небо с несколькими
270
ранними звездами. Перед ними расстилалось широкое безлесное пространство в виде большого круга, изгибавшегося по обе стороны. За ним был глубокий ров, тонувший в мягких тенях, но трава на его краях ярко зеленела, как будто освещалась давно зашедшим солнцем. За рвом возвышалась зеленая стена, окружавшая зеленый холм, на котором росли огромной высоты деревья Меллорн. Трудно было точно определить их высоту, но они стояли в сумерках как живые башни. На их расположенных ярусами ветвях и в движущихся листьях мерцали бесчисленные огни, зеленые, золотые и серебряные. Халдир повернулся к Товариществу.
-- Добро пожаловать на Карас Галадон! - сказал он. - Вы видите город Галадрим, где живут господин Келеборн и Галадриэль, госпожа Лориен. Но здесь мы войти не сможем - ворота города не выходят на север. Мы должны обогнуть стену и войти с юга, а путь не близкий: город велик.
По внешней стороне рва шла дорога, вымощенная белым камнем. Они пошли по ней на запад; слева от них, как зеленый холм, возвышался город; по мере того, как сгущалась ночь, в нем загоралось все больше огней, пока весь холм, казалось, не покрылся звездами. Наконец они подошли к белому мосту и, перейдя его, увидели большие ворота города; они выходили на юго-запад и были расположены между частично перекрывавшими друг друга концами стены; высокие и прочные, ворота были увешены множеством ламп.
Халдир постучал и произнес несколько слов, ворота беззвучно растворились, Фродо не увидел стражников. Путешественники прошли, и ворота затворились за ними. Они оказались между двумя стенами - концами окружавшего город кольца. Быстро пройдя этот участок, они вошли в город Деревьев. Не было видно ни одного жителя, ничья нога не ступала на дорогу; однако раздавалось множество голосов вокруг них и в воздухе над ними. Далеко наверху холма они слышали звуки пения, падающие с высоты, как мягкий дождь на траву.
Путники шли по множеству троп и поднимались по множеству лестниц; наконец они поднялись на вершину холма и увидели перед собой посреди широкой лужайки сверкающий фонтан. Он освещался серебряными лампами, свисающими с ветвей деревьев, и падал в серебряный бассейн, из которого вытекал белый ручей. На южном крае лужайки росло самое высокое дерево из всех; его огромный ровный ствол блестел, как серый шелк; он уходил вверх, туда, где начинались покрытые листьями первые ветви. Рядом стояла широкая белая лестница, и у ее подножья сидели три эльфа. При приближении путников они встали, и Фродо увиделю, что они высоки и одеты в серые кольчуги, а с плеч у них свисают длинные белые плащи.
-- Здесь живут Келеборн и Галадриэль, - сказал Халдир. - По их воле вы должны подняться и поговорить с ними.
Один из эльфов-стражников подул в маленький рог, раздался чистый звук, в ответ трижды пропел рог наверху.
-- Я пойду первым, - сказал Халдир. - Следом пойдет Фродо, за ним Леголас. Остальные могут идти в любом порядке. Тем, кто не привык к таким лестницам, придется подниматься долго, но вы можете отдыхать в пути.
Медленно взбираясь, Фродо продвигался мимо множества флетов; одних - с одной стороны, других - с другой; некоторые держалились прямо на стволе дерева, так что лестница проходила сквозь них. На большой высоте над землей он оказался на широком т а л а н е, похожем на палубу большого ко
271
рабля. На нем был сооружен дом, такой просторынй, что мог бы служить залом для людей на земле. Вслед за Халдиром Фродо вошел и оказался в комнате овальной формы через середину которой проходил ствол гигантского меллорна, теперь сузившийся у вершины, но все еще образовывающий широкий толстый столб.
Комната была залита мягким светом; стены ее были зеленого или серебряного цвета, а крыша золотая. Здесь сидело много эльфов. В двух креслах у ствола дерева под навесом живой ветки сидели рядом Келеборн и Галадриэль. Они встали, чтобы приветствовать своих гостей; так было принято у эльфов, даже если они могущественные короли. Они были очень высоки, причем Госпожа не менее высока, чем Господин; и они были прекрасны. Одежда их сверкала белизной; волосы Госпожи - глубокого золотого цвета, волосы Господина, длиныне и яркие, цвета чистого серебра. Ни следа возраста не было на их лицах, разве что в глубине глаз; глаза были остры, как острия копий в звездном свете, и глубоки, как бездонные источники.
Халдир подвел к ним Фродо, и Господин приветствовал его на своем языке, Госпожа Галадриэль не сказала ни слова, но долго глядела ему в лицо.
-- Садитесь рядом со мной, Фродо из Удела! - сказал Келеборн. - Когда войдут остальные, мы поговорим вместе.
Каждого из путников, когда они входилм, он вежливо приветствовал, называя по имени.
-- Добро пожаловать, Арагорн, сын Араторна! - сказал он. - Тридцать восемь лет прошло с той поры, как вы были в нашей земле и эти годы тяжело отразились на вас. Но, добрый или злой, конец близок. Отбросьте свою тяжесть на время!
-- Добро пожаловать, сын Трандуила! Слишком редко мои родственники с севера посещают наши земли.
-- Добро пожаловать, Гимли, сын Глойна! Давно не видели мы кого-нибудь из народа Дьюрина на Карас Галадон. Но сегодня мы нарушим наш древний закон. Пусть это будет знаком того, что хоть мир сегодня темен, близки дни, когда восстановится дружба между нашими народами.
Гимли низко поклонился.
Когда все гости сели, Господин снова оглядел их.
-- Здесь восемь, - сказал он. - Выступили же девять: так сказал вестник. Но, может, Совет изменил решение, а мы об этом не знаем. Элронд далеко, между нами лежит тьма, и весь этот год тени становятся все длиннее.
-- Нет, Совет не менял решения, - сказала Госпожа Галадриэль, заговорив впервые за все время. Голос ее звучал чисто и музыкально, но глубже, чем просто женский голос. Гэндальф Серый выступил вместе с Товариществом, но не перешел границ нашей земли. Скажите нам, где он: я очень хочу снова поговорить с ним. Но я не могу видеть его вдали, пока он не в пределах Лотлориен: серый туман сомкнулся вокруг него и пути его и мысли скрыты от меня.
-- Увы! - сказал Арагорн. - Гэндальф Серый пал в тень. Он остался в Мории и не сумел спастись.
При этих словах все эльфы в комнате громко воскликнули в печали и изумлении.
-- Плохая новость, - сказал Келеборн, - и самая плохая за все годы сгущающегося мрака. - Он повернулся к Халдиру. Почему мне об этом ничего не сказали? - спросил он на эльфском языке.
-- Мы не говорили с Халдиром о наших делах и целях,
272
сказал Леголас. - Вначале мы слишком устали, а опасность была рядом; а потом мы на некоторое время просто забыли о своем горе, идя по ровным дорогам прекрасного Лориена.
-- Но горе наше велико, и утрату восполнить невозможно, - сказал Фродо. - Гэндальф был нашим предводителем, он провел нас и через Морию; и когда на спасение уже не было надежды, он с п а с нас, но сам пал.
-- Расскажите нам подробно! - сказал Келеборн.
Тогда Арагорн перечислил все, что произошло при попытке перейти через Карадрас и в последние дни; он говорил о Балине и его книге, о сражении в Комнате Мазарбу, об огне и узком мостике и о наступлении Ужаса.
-- Это было зло Древнего Мира, я такого еще не видел, сказал Арагорн. - Оно было одновременно тенью и пламенем, сильным и ужасным.
-- Это был Балрог из Моргота, - сказал Леголас, - самое страшное из проклятий, за исключение Одного, наложенного на Башню Тьмы.
-- Да, я видел на мосту то, что превосходит самые страшные из проклятий, я видел Проклятие Дьюрина, - тихо сказал Гимли, и в глазах его был ужас.
-- Увы! - сказал Келеборн. - Мы давно опасались того, что под Карадрасом спит ужас. И если бы я знал, что гномы снова разбудили это зло в Мории, я запретил бы вам пересекать нашу северную границу, вам и всем, кто идет с вами. И если только это возможно, я бы мог подумать, что Гэндальф из своей мудрости впал в безумие, если он без необходимости отправился в тьму Мории.
-- Тот впадает в безумие, кто говорить подобные вещи, серьезно сказал Галадриэль. - Ни одно из деяний Гэндальфа при жизни не было бесцельным. Те, кто шел за ним, не знают всех его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, следовавшие за ним неповинны. Не сожалей о том, что приветствовал гнома. Если бы наш народ был изгнан давным-давно из Лотлориена, кто из Галадрима, даже сам Келеборн Мудрый, проходя мимо, не пожелал бы взглянуть на свое древнее отечество, даже если бы оно стало жилищем драконов?
Темна вода в Келед-Зарам и холодны истоки Кибил-пала, прекрасны были многоколонные залы Казад-Дума в Древние Дни, до падения великих Королей. - Она взгялнула на Гимли, сидевшего понуро и печально, и улыбнулась. И гном, слыша названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову и встретился с ее взглядом, ему показалось, что он заглянул в самое сердце врага и увидел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, потом он улыбнулся в ответ.
Он неуклюже встал и поклонился по манере гномов, сказав:
-- Но еще прекраснее живая земля Лориен, а Госпожа Галадриэль прекраснее всех драгоценностей в недрах земли.
Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн.
-- Я не знал, что ваш путь был так труден, - сказал он. - Пусть Гимли забудет мои резкие слова: я говорил от беспокойного сердца. Я помогу вам, чем только смогу, каждому в соответствии с его желанием и нуждами, но особенно тому из маленького народа, кто несет Ношу.
-- Ваша цель известна нам, - сказала Галадриэль, глядя на Фродо. - Но мы не будем открыто говорить о ней. Но, может
273
быть, не напрасно пришли вы в эту землю в поисках помощи, как и предполагал Гэндальф. Ибо Господин Галадрима считается мудрейшим из эльфов Среднеземелья, и подарки его богаче, чем у могущественнейших королей. На рассвете дней он жил на западе, и я с ним жила неисчислимые годы, еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы и мы вместе долгие века боролись, постепенно уступая.
Это я впервые созвала Белый Совет. И если мои желания не остались неосуществленными, то лишь благодаря Гэндальфу Серому. Без него, наверное, все пошло бы по-другому. Но даже сейчас остается надежда. Я не буду давать вам совета, говоря, делайте то или делайте это. Не в деянии, не в сопротивлении, не в выборе того или иного пути могу я вам быть полезна, но лишь в знании того, что будет. Но я говорю вам: ваш Поиск проходит по лезвию ножа - оступитесь хоть немного, и вы погибли, а вместе с вами погибло все. Но пока все Товарищество едино, еще остается надежда.
Тут она обвела их глазами, по очереди пытливо вглядываясь в каждого. Никто, кроме Леголаса и Арагорна не смог долго выдержать ее взгляд. Сэм быстро покраснел и повесил голову.
Наконец Госпожа Галадриэль освободила их от своего взгляда и улыбнулась.
-- Пусть не тревожатся ваши сердца, - заметила она. Сегодня ночью вы будете отдыхать в мире.
Они вздохнули и почувствовали неожиданную усталость, как те, кого долго и упорно допрашивали, хотя ни одного слова не было сказано открыто.
-- Теперь идите! - сказал Келеборн. - Вы отягощены печалью и трудом. Даже если бы ваш Поиск не касался нас так тесно, вы бы смогли отдохнуть в этом городе, пока не восстановите силы и не излечитесь. Теперь вы будете отдыхать, и мы пока не станем говорить о вашем дальнейешем пути.
В эту ночь Товарищество спало на земле, к большому удовлетворению хоббитов. Эльфы воздвигли для них павильон среди деревьев у фонтана и поставили в нем мягкие диваны. Затем, проговорив своими прекрасными эльфийскими голосами пожелания мира, покинули путников. Путешественники еще некоторое время говорили о своей предыдущей ночи, и о дневном пути, и о Господине и о Госпоже, но у них не хватало решимости заглядывать дальше.
-- Почему ты покраснел, Сэм? - спросил Пиппин. - Можно было подумать, что у тебя нечиста совесть. Надеюсь, ничего хуже замысла стащить у меня одеяла не было в твоем мозгу?
-- Я никогда не думаю о таких вещах, - ответил Сэм, не настроенный шутить. - Если хотите знать, я почувствовал, что на мне ничего нет, и мне это не понравилось. Она глядела внутрь меня и спрашивала, что я буду делать, если она даст мне возможность вернуться домой, в Удел, в хорошенькую нору с... С собственным небольшим садом.
-- Интересно, - сказал Мерри. - Я чувствовал почти то же самое, только... Только... Больше я не буду говорить, скованно добавил он.
Все, казалось, испытали одно и то же: каждый чувствовал, что ему предлагают выбор между лежащей впереди тьмой, полной опасностей, и тем, что он страстно желает - это желание было совсем рядом, и чтобы получить его, нужно было только свернуть с дороги и предоставить Поиск и войну с Сауроном остальным.
274
-- Мне кажется также, - сказал Гимли, - что мой выбор сохранится в тайне и будет известен только мне.
-- Мне это кажется чрезвычайно странным, - заметил Боромир. - Может, это было только испытание, и она хотела прочесть наши мысли с добрым намерением, но я вынужден также сказать, что она искушала нас и предлагала то, что в ее власти дать. Нет необходимости говорить, что я отказался слушать. Люди Минас Тирита верны своему слову...
Но что предлагала ему Госпожа, Боромир так и не сказал.
Что же касается Фродо, то он не говорил ничего, хотя Боромир засыпал его вопросами.
-- Она дольше всего смотрела на вас, Хранитель Кольца, - сказал он.
-- Да, - ответил Фродо, - но что бы ни пришло мне в голову, путь там и останется.
-- Но поберегись! - сказал Боромир. - Я не очень верю этой эльфийской Госпоже и ее шуткам.
-- Не говорите злого слова о Госпоже Галадриэль, строго сказал Арагорн. - Вы не знаете, о чем говорите. Ни в ней, ни в этой земле нет зла, если только человек не приносит его с собой. Но пусть он тогда поберегется! И только сегодня ночью впервые с Раздола я буду спать без страха. Я хочу крепко уснуть и хоть на время забыть свое горе. Сердце мое и руки устали.
Он лег на диван и немедленно уснул.
Остальные вскоре последовали его примеру, и ничто не тревожило их сон. Проснувшись, они увидели, что лужайка перед павильоном освещена ярким светом дня и фонтан сверкает на солнце.
Несколько дней они провели в Лотлориене. Все это время ярко светило солнце, только изредка выпадал мягкий теплый дождь и, проходя, оставлял все живое свежим и чистым. Воздух был прохладен и мягок, как ранней весной, однако путники чувствовали, что вокруг усиливается зима. Им казалось, что они ничего не делают, только едят, пьют, отдыхают и прогуливаются меж деревьями, и этого было довольно.
Они не видели больше Господина и Госпожу и мало разговаривали с эльфами: мало кто из лесного народа знал язык вестрон. Халдир распрощался с ними у шел обратно к северным гранцам, где были установлены сильные посты после тех новостей о Мории, что принесли путники. Леголас почти все время проводил с Галадримом и после первой ночи не спал с товарищами, хотя возвращался, чтобы поесть и поговорить с ними. Уходя, он часто брал с собой Гимли, и остальные удивлялись этой перемене.
Путешественники часто говорили о Гэндальфе, и то, что каждый знал о нем, ярко вставало перед их глазами. Когда прошли усталость и боль, горе от потери стало осознаваться острее. Они часто слышали поблизости голоса эльфов и знали, что те слагают плачи о Гибели Гэндальфа: они часто слышали это имя среди мягких звучных слов, которых не могли понять.
М и т р а н д и р, М и т р а н д и р, - пели эльфы, - о С е р ы й П и л и г р и м! Так они любили называть его. Но когда Леголас был с Товариществом, он не переводил им песни, сказав, что не обладает нужным искусством и что горе его так велико, что вызывает слезы, а не песню.
Фродо был первым, кто попытался излить свое горе в запоминающихся словах. Ему редко хотелось сочинить песню или стихотворение, даже в Раздоле он слушал, но сам не пел, хотя
275
в памяти его хранилось множество стихотворных строк. Но сейчас, когда он сидел у фонтана в Лориене и слышал вокруг голоса эльфов, его мысли приняли форму песни, и песня эта показалась ему красивой. Но когда он попытался повторить ее Сэму, то смог вспомнить лишь часть.
Когда сгущался в Уделе вечер,
Серой тенью ушел он вдаль,
Провожал его только ветер,
В чьей песне была печаль.
Долгими были его дороги,
Помнят горы его и леса,
Помнят южных холмов отроги,
Говорят о нем рек голоса.
Он не знал преград в Среднеземелье,
Проходил он сквозь двери острогов,
Сквозь болота и сквозь метели,
Сквозь ужас драконьих логов.
Все народы от Лун до Харада
Знал он, как знают свой дом.
Говорил он со зверем лохматым
И с поющим на ветке дроздом.
Меч, разящий врагов наповал,
И рука, придающая силы,
Знаний полная голова
Пилигрим, бредущий уныло.
Среди магов он был главным,
Страшен в гневе и весел с друзьями
Странник в одежде рваной,
Идущий между холмами.
Победил он и Тень, и Пламя.
Он один стоял на мосту...
Его посох разбился о камни,
Канул гений его в темноту.
-- Вы скоро превзойдете мастера Бильбо, - заметил Сэм.
-- Боюсь, что нет, - ответил Фродо. - Но это лучшее, что я могу сочинить.
-- Ну, мастер Фродо, если вы еще раз попробуете, вставьте, пожалуйста словечко о его фейерверках, - сказал Сэм. - Что-нибудь вроде этого:
Был он волшебником света,
Фейерверки делал из звезд,
Делал лучшие в мире ракеты,
Что горели, как огненный дождь.
-- Нет, это я оставлю тебе, Сэм. Или, может, Бильбо. Но - хватит, я не могу больше говорить об этом. Не могу представить, как сообщу ему эту новость.
Однажды вечером Фродо и Сэм прогуливались в прохладных сумерках. Оба вновь почувствовали беспокойство. На Фродо внезапно пала тень предстоящего расставания: он каким-то об
276
разом знал, что близко время, когда он должен будет покинуть Лотлориен.
-- Что ты думаешь теперь об эльфах, Сэм? - спросил он. - Я задаю тебе тот же вопрос, что и раньше - кажется, это было много веков назад, но с тех пор ты многое повидал.
-- Да уж! - согласился Сэм. - И я считаю, что есть эльфы и... Эльфы. Все они достаточно эльфы, но по-разному. Этот народ в Лориене, больше не путешествует бездомно и больше похож на нас: эльфы кажутся сроднившимися с Лориеном больше, чем хоббиты с Уделом. Трудно сказать, они ли сделали землю такой или земля сделали их, если мы понимаете, что я имею в виду. Здесь удивительно спокойно. Кажется, ничего не происходит, и никто не хочет, чтобы происходило. Если в этом какое-то волшебство, то оно настолько глубоко, что я его не вижу.
-- Ты сможешь увидеть все, что только захочешь, - сказал Фродо.
-- Ну, - ответил Сэм, - я хочу сказать, что никто этим не занимается. Никаких фейервеков, которые обычно показывал бедный старый Гэндальф. Интересно, что мы не видим в эти дни Господина и Госпожу. Теперь мне кажется, что о н а может делать удивительные вещи, если захочет. Мне так хочется посмотреть эльфийское волшебство, мастер Фродо!
-- А я не хочу, - сказал Фродо. - Я удовлетворен. И мне не хватает не фейерверков Гэндальфа, а его густых бровей, его вспыльчивого характера, его голоса.
-- Вы правы, - согласился Сэм. - И не думайте, что мне не грустно без него. Просто я хотел взглянуть на колдовство, о котором рассказывают старые сказки. Никогда я не видел земли прекраснее этой. Как будто ты дома в праздник, если вы меня понимаете. Я не хочу уходить отсюда. Но я чувствую, что нам придется уходить и нужно это делать побыстрее.
"Если будешь затягивать работу, лучше и не начинай ее", - говорил обычно мой старик. Не думаю, чтобы этот народ мог еще чем-то, даже волшебством, помочь нам.
-- Боюсь, что ты прав, Сэм, - сказал Фродо. - Но я очень надеюсь, что перед уходом мы еще раз увидим Госпожу эльфов.
Как бы в ответ на его слова, к ним приблизилась Госпожа Галадриэль. Высокая, белоснежная, прекрасная, шла она под деревом. Не сказав ни слова, она поманила их.
Повернувшись, она повела их на южный склон холма Карас Галадон. Пройдя через ворота в высокой живой изгороди, они оказались в замкнутом пространстве. Здесь не росли деревья, и оно лежало открытым под небом. Взошла вечерняя звезда и сверкала белым огнем над западными лесами. Госпожа по длинноу лестничному пролету спустилась в глубокую зеленую лощину, через которую, журча, пробегал серебряный ручей, начинавшийся от фонтана на холме. На дне лощины на низком пьедестале, вырезанном в форме ветвистого дерева, стоял серебряный бассейн, широкий и неглубкий, а рядом с ним - серебряный кувшин.
Галадриэль водой из ручья до краев наполнила бассейн, дохнула на воду и, когда вода успокоилась, заговорила.
-- Это Зеркало Галадриэль, - сказала она. - Я привела вас сюда, чтобы вы взглянули в него, если захотите.
Воздух был тих, долина темна и глубока. Госпожа высока и бледна.
-- Зачем нам смотреть и что мы увидим? - спросил Фродо,
277
полный благоговейного страха.
-- Я могу приказать Зеркалу открыть многое, - ответила она, - и некоторым я могу показать то, что они желают видеть. Но Зеркало также показывает и непрошенное, и эти картины часто более неожиданны и ценны, чем то, что мы хотим увидеть. Что вы увидите, если Зеркало будет показывать свободно, я не могу сказать. Оно показывает то, что было, и то, что есть, и то, что может быть. Но кто что увидит, не может предсказать даже мудрейший. Хотите посмотреть?
Фродо не ответил.
-- А вы? - спросила она, оборачиваясь к Сэму. - Я думаю, именно это ваш народ называет магией, хотя я не совсем ясно понимаю, что вы имеете в виду: иногда вы то же слово используете для коварства Врага. Но это, если хотите, магия Галадриэль. Разве вы не говорили, что хотите увидеть эльфийское волшебство?
-- Говорил, - ответил Сэм, немного дрожа от страха и любопытства. - Я взгляну, Госпожа, если вы того хотите.
-- Хотелось бы бросить взгляд на то, что происходит дома, - сказал он в сторону Фродо. - Кажется, ужасно много времени прошло с тех пор, как мы ушли из него. Но я увижу только звезды или что-то, чего я не понимаю.
Госпожа мягко рассмеялась.
-- Смотрите и не притрагивайтесь к воде, - сказал она.
Сэм взобрался на пьедестал и склонился над бассейном. Вода выглядела холодной и темной. В ней отражались звезды.
-- Только звезды, как я и думал, - сказал Сэм. Потом удивленно взохнул: звезды исчезли. Как будто отдернули темную вуаль. Зеркало посерело, потом стало ясным. Светило солнце, и ветви деревьев раскачивались на ветру. Но прежде чем Сэм понял, что он видит, свет померк. Теперь ему показалось, что он видит Фродо, который с бледным лицом спал под большим темным утесом. Потом он увидел самого себя идущим по тусклым проходам и взбирающимся по бесконечным извивающимся лестницам. Внезапно он понял, что ищет что-то крайне необходимое, но что именно, он не знал. Подобно сновидению, изображение растаяло, и он снова увидел деревья. Но на этот раз они не были так близко, и он смог разглядеть, что происходит: ветви раскачивались не от ветра, они падали на землю.
-- Ой! - воскликнул он гневным голосом. - Это, должно быть, Тэдди Сэндимен спиливает деревья. Нельзя этого делать, это та самая аллея за мельницей, что затеняет дорогу в Приречье. Если бы только добраться до Тэда!
Но тут Сэм заметил, что старая мельница исчезла и на ее месте стоит большое здание из красного кирпича. В нем и около него работало множество людей. Поблизости дымила высокая красная труба. И черные клубы дыма постепенно затянули поверхность Зеркала.
-- Какая-то дьявольщина происходит в Уделе, - сказал Сэм. - Элронд знал, что делал, когда хотел отослать назад мастера Мерри. - Неожиданно Сэм издал крик и отскочил. - Я не могу здесь оставаться, 0 словно в беспамятстве сказал он. - Я должен вернуться домой. Вся Исторбинка перекопана, а бедный Старик везет свои пожитки в тачке вниз по холму. Я должен вернуться домой!
Он повернулся и стал быстро спускаться, хоббиты последовали за ним.
У подножья холма Фродо увидел Арагорна, стоявшего молча и неподвижно, как дерево. В руке он держал маленький золотой цветок э л а н о р а, в глазах его был свет. Его охватило какое-то приятное воспоминание. Фродо понял, что Арагорн видит, каким было когда-то это место. Суроый след прожитых годов спал с лица Арагорна, и он казался молодым повелителем, одетым в белое, стройным и прекрасным. Он заговорил по-эльфийски с кем-то, кого Фродо не видел.
-- А р в е н в а н и м е л д а н а м а р и с! - сказал он, потом вздохнул и, возвращаясь от своих мыслей, посмотрел на Фродо и улыбнулся.
-- Здесь сердце эльфийского народа на земле, - сказал он, - и здесь остается мое сердце, когда мы будем странствовать по темным дорогам, вы и я. Идемте за мной!
И, взяв Фродо за руку, он покинул холм Керин Амрот и больше никогда не появлялся на нем живым человеком.
Глава vii
ЗЕРКАЛО ГАЛАДРИЭЛЬ
Солнце опустилось за горы и меж деревьеями сгустились тени, когда они вновь пустились в путь. Теперь их путь проходил по зарослям, где было совсем темно. Пока они шли, ночь опустилась на деревья, и эльфы засветили свои серебряные лампы.
Неожиданно они вновь оказались на открытой местности и обнаружили, что над ними бледное вечернее небо с несколькими
270
ранними звездами. Перед ними расстилалось широкое безлесное пространство в виде большого круга, изгибавшегося по обе стороны. За ним был глубокий ров, тонувший в мягких тенях, но трава на его краях ярко зеленела, как будто освещалась давно зашедшим солнцем. За рвом возвышалась зеленая стена, окружавшая зеленый холм, на котором росли огромной высоты деревья Меллорн. Трудно было точно определить их высоту, но они стояли в сумерках как живые башни. На их расположенных ярусами ветвях и в движущихся листьях мерцали бесчисленные огни, зеленые, золотые и серебряные. Халдир повернулся к Товариществу.
-- Добро пожаловать на Карас Галадон! - сказал он. - Вы видите город Галадрим, где живут господин Келеборн и Галадриэль, госпожа Лориен. Но здесь мы войти не сможем - ворота города не выходят на север. Мы должны обогнуть стену и войти с юга, а путь не близкий: город велик.
По внешней стороне рва шла дорога, вымощенная белым камнем. Они пошли по ней на запад; слева от них, как зеленый холм, возвышался город; по мере того, как сгущалась ночь, в нем загоралось все больше огней, пока весь холм, казалось, не покрылся звездами. Наконец они подошли к белому мосту и, перейдя его, увидели большие ворота города; они выходили на юго-запад и были расположены между частично перекрывавшими друг друга концами стены; высокие и прочные, ворота были увешены множеством ламп.
Халдир постучал и произнес несколько слов, ворота беззвучно растворились, Фродо не увидел стражников. Путешественники прошли, и ворота затворились за ними. Они оказались между двумя стенами - концами окружавшего город кольца. Быстро пройдя этот участок, они вошли в город Деревьев. Не было видно ни одного жителя, ничья нога не ступала на дорогу; однако раздавалось множество голосов вокруг них и в воздухе над ними. Далеко наверху холма они слышали звуки пения, падающие с высоты, как мягкий дождь на траву.
Путники шли по множеству троп и поднимались по множеству лестниц; наконец они поднялись на вершину холма и увидели перед собой посреди широкой лужайки сверкающий фонтан. Он освещался серебряными лампами, свисающими с ветвей деревьев, и падал в серебряный бассейн, из которого вытекал белый ручей. На южном крае лужайки росло самое высокое дерево из всех; его огромный ровный ствол блестел, как серый шелк; он уходил вверх, туда, где начинались покрытые листьями первые ветви. Рядом стояла широкая белая лестница, и у ее подножья сидели три эльфа. При приближении путников они встали, и Фродо увиделю, что они высоки и одеты в серые кольчуги, а с плеч у них свисают длинные белые плащи.
-- Здесь живут Келеборн и Галадриэль, - сказал Халдир. - По их воле вы должны подняться и поговорить с ними.
Один из эльфов-стражников подул в маленький рог, раздался чистый звук, в ответ трижды пропел рог наверху.
-- Я пойду первым, - сказал Халдир. - Следом пойдет Фродо, за ним Леголас. Остальные могут идти в любом порядке. Тем, кто не привык к таким лестницам, придется подниматься долго, но вы можете отдыхать в пути.
Медленно взбираясь, Фродо продвигался мимо множества флетов; одних - с одной стороны, других - с другой; некоторые держалились прямо на стволе дерева, так что лестница проходила сквозь них. На большой высоте над землей он оказался на широком т а л а н е, похожем на палубу большого ко
271
рабля. На нем был сооружен дом, такой просторынй, что мог бы служить залом для людей на земле. Вслед за Халдиром Фродо вошел и оказался в комнате овальной формы через середину которой проходил ствол гигантского меллорна, теперь сузившийся у вершины, но все еще образовывающий широкий толстый столб.
Комната была залита мягким светом; стены ее были зеленого или серебряного цвета, а крыша золотая. Здесь сидело много эльфов. В двух креслах у ствола дерева под навесом живой ветки сидели рядом Келеборн и Галадриэль. Они встали, чтобы приветствовать своих гостей; так было принято у эльфов, даже если они могущественные короли. Они были очень высоки, причем Госпожа не менее высока, чем Господин; и они были прекрасны. Одежда их сверкала белизной; волосы Госпожи - глубокого золотого цвета, волосы Господина, длиныне и яркие, цвета чистого серебра. Ни следа возраста не было на их лицах, разве что в глубине глаз; глаза были остры, как острия копий в звездном свете, и глубоки, как бездонные источники.
Халдир подвел к ним Фродо, и Господин приветствовал его на своем языке, Госпожа Галадриэль не сказала ни слова, но долго глядела ему в лицо.
-- Садитесь рядом со мной, Фродо из Удела! - сказал Келеборн. - Когда войдут остальные, мы поговорим вместе.
Каждого из путников, когда они входилм, он вежливо приветствовал, называя по имени.
-- Добро пожаловать, Арагорн, сын Араторна! - сказал он. - Тридцать восемь лет прошло с той поры, как вы были в нашей земле и эти годы тяжело отразились на вас. Но, добрый или злой, конец близок. Отбросьте свою тяжесть на время!
-- Добро пожаловать, сын Трандуила! Слишком редко мои родственники с севера посещают наши земли.
-- Добро пожаловать, Гимли, сын Глойна! Давно не видели мы кого-нибудь из народа Дьюрина на Карас Галадон. Но сегодня мы нарушим наш древний закон. Пусть это будет знаком того, что хоть мир сегодня темен, близки дни, когда восстановится дружба между нашими народами.
Гимли низко поклонился.
Когда все гости сели, Господин снова оглядел их.
-- Здесь восемь, - сказал он. - Выступили же девять: так сказал вестник. Но, может, Совет изменил решение, а мы об этом не знаем. Элронд далеко, между нами лежит тьма, и весь этот год тени становятся все длиннее.
-- Нет, Совет не менял решения, - сказала Госпожа Галадриэль, заговорив впервые за все время. Голос ее звучал чисто и музыкально, но глубже, чем просто женский голос. Гэндальф Серый выступил вместе с Товариществом, но не перешел границ нашей земли. Скажите нам, где он: я очень хочу снова поговорить с ним. Но я не могу видеть его вдали, пока он не в пределах Лотлориен: серый туман сомкнулся вокруг него и пути его и мысли скрыты от меня.
-- Увы! - сказал Арагорн. - Гэндальф Серый пал в тень. Он остался в Мории и не сумел спастись.
При этих словах все эльфы в комнате громко воскликнули в печали и изумлении.
-- Плохая новость, - сказал Келеборн, - и самая плохая за все годы сгущающегося мрака. - Он повернулся к Халдиру. Почему мне об этом ничего не сказали? - спросил он на эльфском языке.
-- Мы не говорили с Халдиром о наших делах и целях,
272
сказал Леголас. - Вначале мы слишком устали, а опасность была рядом; а потом мы на некоторое время просто забыли о своем горе, идя по ровным дорогам прекрасного Лориена.
-- Но горе наше велико, и утрату восполнить невозможно, - сказал Фродо. - Гэндальф был нашим предводителем, он провел нас и через Морию; и когда на спасение уже не было надежды, он с п а с нас, но сам пал.
-- Расскажите нам подробно! - сказал Келеборн.
Тогда Арагорн перечислил все, что произошло при попытке перейти через Карадрас и в последние дни; он говорил о Балине и его книге, о сражении в Комнате Мазарбу, об огне и узком мостике и о наступлении Ужаса.
-- Это было зло Древнего Мира, я такого еще не видел, сказал Арагорн. - Оно было одновременно тенью и пламенем, сильным и ужасным.
-- Это был Балрог из Моргота, - сказал Леголас, - самое страшное из проклятий, за исключение Одного, наложенного на Башню Тьмы.
-- Да, я видел на мосту то, что превосходит самые страшные из проклятий, я видел Проклятие Дьюрина, - тихо сказал Гимли, и в глазах его был ужас.
-- Увы! - сказал Келеборн. - Мы давно опасались того, что под Карадрасом спит ужас. И если бы я знал, что гномы снова разбудили это зло в Мории, я запретил бы вам пересекать нашу северную границу, вам и всем, кто идет с вами. И если только это возможно, я бы мог подумать, что Гэндальф из своей мудрости впал в безумие, если он без необходимости отправился в тьму Мории.
-- Тот впадает в безумие, кто говорить подобные вещи, серьезно сказал Галадриэль. - Ни одно из деяний Гэндальфа при жизни не было бесцельным. Те, кто шел за ним, не знают всех его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, следовавшие за ним неповинны. Не сожалей о том, что приветствовал гнома. Если бы наш народ был изгнан давным-давно из Лотлориена, кто из Галадрима, даже сам Келеборн Мудрый, проходя мимо, не пожелал бы взглянуть на свое древнее отечество, даже если бы оно стало жилищем драконов?
Темна вода в Келед-Зарам и холодны истоки Кибил-пала, прекрасны были многоколонные залы Казад-Дума в Древние Дни, до падения великих Королей. - Она взгялнула на Гимли, сидевшего понуро и печально, и улыбнулась. И гном, слыша названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову и встретился с ее взглядом, ему показалось, что он заглянул в самое сердце врага и увидел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, потом он улыбнулся в ответ.
Он неуклюже встал и поклонился по манере гномов, сказав:
-- Но еще прекраснее живая земля Лориен, а Госпожа Галадриэль прекраснее всех драгоценностей в недрах земли.
Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн.
-- Я не знал, что ваш путь был так труден, - сказал он. - Пусть Гимли забудет мои резкие слова: я говорил от беспокойного сердца. Я помогу вам, чем только смогу, каждому в соответствии с его желанием и нуждами, но особенно тому из маленького народа, кто несет Ношу.
-- Ваша цель известна нам, - сказала Галадриэль, глядя на Фродо. - Но мы не будем открыто говорить о ней. Но, может
273
быть, не напрасно пришли вы в эту землю в поисках помощи, как и предполагал Гэндальф. Ибо Господин Галадрима считается мудрейшим из эльфов Среднеземелья, и подарки его богаче, чем у могущественнейших королей. На рассвете дней он жил на западе, и я с ним жила неисчислимые годы, еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы и мы вместе долгие века боролись, постепенно уступая.
Это я впервые созвала Белый Совет. И если мои желания не остались неосуществленными, то лишь благодаря Гэндальфу Серому. Без него, наверное, все пошло бы по-другому. Но даже сейчас остается надежда. Я не буду давать вам совета, говоря, делайте то или делайте это. Не в деянии, не в сопротивлении, не в выборе того или иного пути могу я вам быть полезна, но лишь в знании того, что будет. Но я говорю вам: ваш Поиск проходит по лезвию ножа - оступитесь хоть немного, и вы погибли, а вместе с вами погибло все. Но пока все Товарищество едино, еще остается надежда.
Тут она обвела их глазами, по очереди пытливо вглядываясь в каждого. Никто, кроме Леголаса и Арагорна не смог долго выдержать ее взгляд. Сэм быстро покраснел и повесил голову.
Наконец Госпожа Галадриэль освободила их от своего взгляда и улыбнулась.
-- Пусть не тревожатся ваши сердца, - заметила она. Сегодня ночью вы будете отдыхать в мире.
Они вздохнули и почувствовали неожиданную усталость, как те, кого долго и упорно допрашивали, хотя ни одного слова не было сказано открыто.
-- Теперь идите! - сказал Келеборн. - Вы отягощены печалью и трудом. Даже если бы ваш Поиск не касался нас так тесно, вы бы смогли отдохнуть в этом городе, пока не восстановите силы и не излечитесь. Теперь вы будете отдыхать, и мы пока не станем говорить о вашем дальнейешем пути.
В эту ночь Товарищество спало на земле, к большому удовлетворению хоббитов. Эльфы воздвигли для них павильон среди деревьев у фонтана и поставили в нем мягкие диваны. Затем, проговорив своими прекрасными эльфийскими голосами пожелания мира, покинули путников. Путешественники еще некоторое время говорили о своей предыдущей ночи, и о дневном пути, и о Господине и о Госпоже, но у них не хватало решимости заглядывать дальше.
-- Почему ты покраснел, Сэм? - спросил Пиппин. - Можно было подумать, что у тебя нечиста совесть. Надеюсь, ничего хуже замысла стащить у меня одеяла не было в твоем мозгу?
-- Я никогда не думаю о таких вещах, - ответил Сэм, не настроенный шутить. - Если хотите знать, я почувствовал, что на мне ничего нет, и мне это не понравилось. Она глядела внутрь меня и спрашивала, что я буду делать, если она даст мне возможность вернуться домой, в Удел, в хорошенькую нору с... С собственным небольшим садом.
-- Интересно, - сказал Мерри. - Я чувствовал почти то же самое, только... Только... Больше я не буду говорить, скованно добавил он.
Все, казалось, испытали одно и то же: каждый чувствовал, что ему предлагают выбор между лежащей впереди тьмой, полной опасностей, и тем, что он страстно желает - это желание было совсем рядом, и чтобы получить его, нужно было только свернуть с дороги и предоставить Поиск и войну с Сауроном остальным.
274
-- Мне кажется также, - сказал Гимли, - что мой выбор сохранится в тайне и будет известен только мне.
-- Мне это кажется чрезвычайно странным, - заметил Боромир. - Может, это было только испытание, и она хотела прочесть наши мысли с добрым намерением, но я вынужден также сказать, что она искушала нас и предлагала то, что в ее власти дать. Нет необходимости говорить, что я отказался слушать. Люди Минас Тирита верны своему слову...
Но что предлагала ему Госпожа, Боромир так и не сказал.
Что же касается Фродо, то он не говорил ничего, хотя Боромир засыпал его вопросами.
-- Она дольше всего смотрела на вас, Хранитель Кольца, - сказал он.
-- Да, - ответил Фродо, - но что бы ни пришло мне в голову, путь там и останется.
-- Но поберегись! - сказал Боромир. - Я не очень верю этой эльфийской Госпоже и ее шуткам.
-- Не говорите злого слова о Госпоже Галадриэль, строго сказал Арагорн. - Вы не знаете, о чем говорите. Ни в ней, ни в этой земле нет зла, если только человек не приносит его с собой. Но пусть он тогда поберегется! И только сегодня ночью впервые с Раздола я буду спать без страха. Я хочу крепко уснуть и хоть на время забыть свое горе. Сердце мое и руки устали.
Он лег на диван и немедленно уснул.
Остальные вскоре последовали его примеру, и ничто не тревожило их сон. Проснувшись, они увидели, что лужайка перед павильоном освещена ярким светом дня и фонтан сверкает на солнце.
Несколько дней они провели в Лотлориене. Все это время ярко светило солнце, только изредка выпадал мягкий теплый дождь и, проходя, оставлял все живое свежим и чистым. Воздух был прохладен и мягок, как ранней весной, однако путники чувствовали, что вокруг усиливается зима. Им казалось, что они ничего не делают, только едят, пьют, отдыхают и прогуливаются меж деревьями, и этого было довольно.
Они не видели больше Господина и Госпожу и мало разговаривали с эльфами: мало кто из лесного народа знал язык вестрон. Халдир распрощался с ними у шел обратно к северным гранцам, где были установлены сильные посты после тех новостей о Мории, что принесли путники. Леголас почти все время проводил с Галадримом и после первой ночи не спал с товарищами, хотя возвращался, чтобы поесть и поговорить с ними. Уходя, он часто брал с собой Гимли, и остальные удивлялись этой перемене.
Путешественники часто говорили о Гэндальфе, и то, что каждый знал о нем, ярко вставало перед их глазами. Когда прошли усталость и боль, горе от потери стало осознаваться острее. Они часто слышали поблизости голоса эльфов и знали, что те слагают плачи о Гибели Гэндальфа: они часто слышали это имя среди мягких звучных слов, которых не могли понять.
М и т р а н д и р, М и т р а н д и р, - пели эльфы, - о С е р ы й П и л и г р и м! Так они любили называть его. Но когда Леголас был с Товариществом, он не переводил им песни, сказав, что не обладает нужным искусством и что горе его так велико, что вызывает слезы, а не песню.
Фродо был первым, кто попытался излить свое горе в запоминающихся словах. Ему редко хотелось сочинить песню или стихотворение, даже в Раздоле он слушал, но сам не пел, хотя
275
в памяти его хранилось множество стихотворных строк. Но сейчас, когда он сидел у фонтана в Лориене и слышал вокруг голоса эльфов, его мысли приняли форму песни, и песня эта показалась ему красивой. Но когда он попытался повторить ее Сэму, то смог вспомнить лишь часть.
Когда сгущался в Уделе вечер,
Серой тенью ушел он вдаль,
Провожал его только ветер,
В чьей песне была печаль.
Долгими были его дороги,
Помнят горы его и леса,
Помнят южных холмов отроги,
Говорят о нем рек голоса.
Он не знал преград в Среднеземелье,
Проходил он сквозь двери острогов,
Сквозь болота и сквозь метели,
Сквозь ужас драконьих логов.
Все народы от Лун до Харада
Знал он, как знают свой дом.
Говорил он со зверем лохматым
И с поющим на ветке дроздом.
Меч, разящий врагов наповал,
И рука, придающая силы,
Знаний полная голова
Пилигрим, бредущий уныло.
Среди магов он был главным,
Страшен в гневе и весел с друзьями
Странник в одежде рваной,
Идущий между холмами.
Победил он и Тень, и Пламя.
Он один стоял на мосту...
Его посох разбился о камни,
Канул гений его в темноту.
-- Вы скоро превзойдете мастера Бильбо, - заметил Сэм.
-- Боюсь, что нет, - ответил Фродо. - Но это лучшее, что я могу сочинить.
-- Ну, мастер Фродо, если вы еще раз попробуете, вставьте, пожалуйста словечко о его фейерверках, - сказал Сэм. - Что-нибудь вроде этого:
Был он волшебником света,
Фейерверки делал из звезд,
Делал лучшие в мире ракеты,
Что горели, как огненный дождь.
-- Нет, это я оставлю тебе, Сэм. Или, может, Бильбо. Но - хватит, я не могу больше говорить об этом. Не могу представить, как сообщу ему эту новость.
Однажды вечером Фродо и Сэм прогуливались в прохладных сумерках. Оба вновь почувствовали беспокойство. На Фродо внезапно пала тень предстоящего расставания: он каким-то об
276
разом знал, что близко время, когда он должен будет покинуть Лотлориен.
-- Что ты думаешь теперь об эльфах, Сэм? - спросил он. - Я задаю тебе тот же вопрос, что и раньше - кажется, это было много веков назад, но с тех пор ты многое повидал.
-- Да уж! - согласился Сэм. - И я считаю, что есть эльфы и... Эльфы. Все они достаточно эльфы, но по-разному. Этот народ в Лориене, больше не путешествует бездомно и больше похож на нас: эльфы кажутся сроднившимися с Лориеном больше, чем хоббиты с Уделом. Трудно сказать, они ли сделали землю такой или земля сделали их, если мы понимаете, что я имею в виду. Здесь удивительно спокойно. Кажется, ничего не происходит, и никто не хочет, чтобы происходило. Если в этом какое-то волшебство, то оно настолько глубоко, что я его не вижу.
-- Ты сможешь увидеть все, что только захочешь, - сказал Фродо.
-- Ну, - ответил Сэм, - я хочу сказать, что никто этим не занимается. Никаких фейервеков, которые обычно показывал бедный старый Гэндальф. Интересно, что мы не видим в эти дни Господина и Госпожу. Теперь мне кажется, что о н а может делать удивительные вещи, если захочет. Мне так хочется посмотреть эльфийское волшебство, мастер Фродо!
-- А я не хочу, - сказал Фродо. - Я удовлетворен. И мне не хватает не фейерверков Гэндальфа, а его густых бровей, его вспыльчивого характера, его голоса.
-- Вы правы, - согласился Сэм. - И не думайте, что мне не грустно без него. Просто я хотел взглянуть на колдовство, о котором рассказывают старые сказки. Никогда я не видел земли прекраснее этой. Как будто ты дома в праздник, если вы меня понимаете. Я не хочу уходить отсюда. Но я чувствую, что нам придется уходить и нужно это делать побыстрее.
"Если будешь затягивать работу, лучше и не начинай ее", - говорил обычно мой старик. Не думаю, чтобы этот народ мог еще чем-то, даже волшебством, помочь нам.
-- Боюсь, что ты прав, Сэм, - сказал Фродо. - Но я очень надеюсь, что перед уходом мы еще раз увидим Госпожу эльфов.
Как бы в ответ на его слова, к ним приблизилась Госпожа Галадриэль. Высокая, белоснежная, прекрасная, шла она под деревом. Не сказав ни слова, она поманила их.
Повернувшись, она повела их на южный склон холма Карас Галадон. Пройдя через ворота в высокой живой изгороди, они оказались в замкнутом пространстве. Здесь не росли деревья, и оно лежало открытым под небом. Взошла вечерняя звезда и сверкала белым огнем над западными лесами. Госпожа по длинноу лестничному пролету спустилась в глубокую зеленую лощину, через которую, журча, пробегал серебряный ручей, начинавшийся от фонтана на холме. На дне лощины на низком пьедестале, вырезанном в форме ветвистого дерева, стоял серебряный бассейн, широкий и неглубкий, а рядом с ним - серебряный кувшин.
Галадриэль водой из ручья до краев наполнила бассейн, дохнула на воду и, когда вода успокоилась, заговорила.
-- Это Зеркало Галадриэль, - сказала она. - Я привела вас сюда, чтобы вы взглянули в него, если захотите.
Воздух был тих, долина темна и глубока. Госпожа высока и бледна.
-- Зачем нам смотреть и что мы увидим? - спросил Фродо,
277
полный благоговейного страха.
-- Я могу приказать Зеркалу открыть многое, - ответила она, - и некоторым я могу показать то, что они желают видеть. Но Зеркало также показывает и непрошенное, и эти картины часто более неожиданны и ценны, чем то, что мы хотим увидеть. Что вы увидите, если Зеркало будет показывать свободно, я не могу сказать. Оно показывает то, что было, и то, что есть, и то, что может быть. Но кто что увидит, не может предсказать даже мудрейший. Хотите посмотреть?
Фродо не ответил.
-- А вы? - спросила она, оборачиваясь к Сэму. - Я думаю, именно это ваш народ называет магией, хотя я не совсем ясно понимаю, что вы имеете в виду: иногда вы то же слово используете для коварства Врага. Но это, если хотите, магия Галадриэль. Разве вы не говорили, что хотите увидеть эльфийское волшебство?
-- Говорил, - ответил Сэм, немного дрожа от страха и любопытства. - Я взгляну, Госпожа, если вы того хотите.
-- Хотелось бы бросить взгляд на то, что происходит дома, - сказал он в сторону Фродо. - Кажется, ужасно много времени прошло с тех пор, как мы ушли из него. Но я увижу только звезды или что-то, чего я не понимаю.
Госпожа мягко рассмеялась.
-- Смотрите и не притрагивайтесь к воде, - сказал она.
Сэм взобрался на пьедестал и склонился над бассейном. Вода выглядела холодной и темной. В ней отражались звезды.
-- Только звезды, как я и думал, - сказал Сэм. Потом удивленно взохнул: звезды исчезли. Как будто отдернули темную вуаль. Зеркало посерело, потом стало ясным. Светило солнце, и ветви деревьев раскачивались на ветру. Но прежде чем Сэм понял, что он видит, свет померк. Теперь ему показалось, что он видит Фродо, который с бледным лицом спал под большим темным утесом. Потом он увидел самого себя идущим по тусклым проходам и взбирающимся по бесконечным извивающимся лестницам. Внезапно он понял, что ищет что-то крайне необходимое, но что именно, он не знал. Подобно сновидению, изображение растаяло, и он снова увидел деревья. Но на этот раз они не были так близко, и он смог разглядеть, что происходит: ветви раскачивались не от ветра, они падали на землю.
-- Ой! - воскликнул он гневным голосом. - Это, должно быть, Тэдди Сэндимен спиливает деревья. Нельзя этого делать, это та самая аллея за мельницей, что затеняет дорогу в Приречье. Если бы только добраться до Тэда!
Но тут Сэм заметил, что старая мельница исчезла и на ее месте стоит большое здание из красного кирпича. В нем и около него работало множество людей. Поблизости дымила высокая красная труба. И черные клубы дыма постепенно затянули поверхность Зеркала.
-- Какая-то дьявольщина происходит в Уделе, - сказал Сэм. - Элронд знал, что делал, когда хотел отослать назад мастера Мерри. - Неожиданно Сэм издал крик и отскочил. - Я не могу здесь оставаться, 0 словно в беспамятстве сказал он. - Я должен вернуться домой. Вся Исторбинка перекопана, а бедный Старик везет свои пожитки в тачке вниз по холму. Я должен вернуться домой!