отравленные дымом и испарениями, или пораженные отчаянием и
страхом, пряча глаза от смерти.
Они лежали рядом. Опустился Гвайхир, и Лендровал, и
быстрый Менелдор; путников, ничего не видевших, лежавших в
беспамятстве, подняли и унесли далеко от тьмы и огня.
Проснувшись Сэм обнаружил, что лежит на мягкой постели,
но над ним слегка раскачиваются широкие буковые листья, и
сквозь них, зеленое и золотое, блестит солнце. Воздух был
полон сладких смешанных ароматов.
Сэм помнил этот запах - запах итилиена.
-- Будь я проклят! - Пробормотал он. - Долго же я спал!
- Ему показалось, что он только что разжигал маленький кос-
тер, на солнечном пригорке. Он потянулся и глубоко вздохнул.
- Но какой сон мне снился! - Бормотал он. - Хорошо, что я
проснулся.
Он сел и увидел, что Фродо лежит рядом с ним и мирно
спит, одна рука его была под головой, другая лежала поверх
одеяла. Это была правая рука, и третьего пальца на ней не
было.
Память внезапно вернулась, и Сэм громко воскликнул:
-- это был не сон! Но где же мы?
Негромкий голос рядом произнес:
-- в земле итилиен под покровительством короля. Он ждет
вас. - Перед Сэмом стоял Гэндальф, весь в белом, борода его
сверкала, как чистый снег, в мелькании солнечных пятен. -
Ну, мастер Сэмвайс, как ты себя чувствуешь?
Но Сэм лег, широко раскрыл рот и, разрываясь между
изумлением и великой радостью, ничего не мог ответить. Нако-
нец он выдохнул:
-- Гэндальф! Я думал, вы мертвы! А потом я решил, что
сам умер. Неужели все печальное оказалось неправдой? Что же
произошло с миром?
-- Большая тень ушла, - сказал Гэндальф и рассмеялся, и
смех его звучал, как музыка или как вода в пересохшей земле;
и слушая этот смех, Сэм подумал, что уже много дней не слы-
шал смеха, чистого звука веселья. Но сам он разразился сле-
зами. Потом слезы его высохли, как от весеннего ветра прохо-
дит тихий дождь и солнце сияет еще ярче, и зазвучал его
смех, и со смехом он встал с постели.
-- Как я себя чувствую? - Воскликнул он. - Не знаю, как
это выразить. Я чувствую, я чувствую... - Он помахал руками
в воздухе, - я чувствую себя, как весна после зимы, как сол-
нце на листьях; и как арфы, и трубы, и все песни, что я слы-
шал! - Он остановился и повернулся к хозяину. - Но как мас-
тер Фродо? - Спросил он. - Разве не стыдно из-за его бедной
руки? Но я надеюсь, все будет в порядке. У него были трудные
времена.
-- Да, я в порядке, - сказал Фродо, садясь и смеясь в
свою очередь. - Я снова уснул, ожидая тебя, Сэм, сонная го-
лова. Я проснулся сегодня рано утром, а теперь, должно быть,
уже полдень.
-- Полдень? - Переспросил Сэм, пытаясь сосчитать. -
Полдень какого дня?
-- Четырнадцатого дня нового года, - сказал Гэндальф, -
или, если хотите, восьмой день апреля по календарю удела (в
марте - или в роте - по календарю удела тридцать дней, прим.
Автора) но в гондоре новый год теперь всегда будет начинать-
ся двадцать пятого марта, в день падения саурона, в тот
день, когда вас уносили от огня к королю. Он лечил вас, а
теперь ждет. Вы будете есть и пить с ним. Когда вы будете
готовы, я отведу вас к нему.
-- Король? - Спросил Сэм. - Король чего и кто он?
-- Король гондора и повелитель западных земель, - ска-
зал Гэндальф, - он взял все свое древнее королевство. Скоро
он едет на коронование, но сейчас ждет вас.
-- Что же мы наденем? - Спросил Сэм: он увидел старую
изорванную одежду, в которой они путешествовали. Она лежала
свернутая у постели.
-- Одежду, которая была на вас в Мордоре, - сказал Гэн-
дальф. - Даже обрывки орочьих тряпок, что вы носили в черной
земле, Фродо, будут сохранены. Ни шелк, ни полотно, никакое
вооружение или украшения не могут быть более почетными. Но
позже я, может быть, найду для вас другую одежду.
Он протянул к ним руки, и они увидели, что одна из них
сияет.
-- Что это у вас? - Воскликнул Фродо. - Неужели...
-- Да, я принес вам два ваших сокровища. Их нашли у Сэ-
ма, когда вас спасли. Подарки госпожи Галадриэль: твой со-
суд, Фродо, и твой ящик, Сэм. Вы должны быть рады получить
их снова.
Одевшись, умывшись и слегка поев, хоббиты последовали
за Гэндальфом. Они вышли из буковой рощи, в которой лежали,
и прошли по длинной зеленй лужайке, сверкающей в зеленых лу-
чах и обрамленной стройными темнолиственными деревьями, усе-
янными алыми цветами. За деревьями слышался звук падающей
воды, перед ними бежал в зеленых берегах ручей, у конца лу-
жайки он вытекал в проход между деревьями, и вот в этом про-
ходе хоббиты увидели далекий блеск воды.
Подойдя к выходу с лужайки, они удивились, увидев рыца-
рей в ярких кольчугах и высоких стражников в серебре и чер-
ном, что стояли здесь; воины приветствовали их поклоном. За-
тем один подул в длинную трубу, и они прошли в проход между
деревьями у поющего ручья. Так они вышли на большое зеленое
поле, за полем была широкая река в серебрянной дымке, из ко-
торой поднимался длинный лесистый остров. У его берегов вид-
нелось множество судов. На поле находилось большое войско.
Стройные ряды его блестели на солнце. И когда хоббиты приб-
лизились, войны обнажили мечи, потрясали копьями, запели ро-
га и трубы, и все на множестве языков кричали:
Слава невысокликам! Славим их великой славой!
Куйо и Перианн анаан! Агларни Периан-пат!
Славьте великой славой Фродо и Сэмвайса!
Даур а Бархаэль, кония ан Аннун! Эглерис!
Слава им!
Эглерис!
А лайте те, лайте те! Андаве лайту валмет!
Слава им!
Корминолиндор, а лайта тариенна!
Слава им! Носители Кольца, великая слава им!
Лица их вспыхнули, глаза светились удивлением. Фродо и
Сэм прошли вперед и увидели три высоких сидения, сделанные
из зеленого дерна. У правого сидения развевался, белый на
зеленом, бегущий большой конь; у левого на серебряно-синем
знамени корабль-лебедь, плывущий по морю; у самого высокого
трона в середине стояло большое знамя, развеваемое ветром, и
на нем на черном фоне под сияющей короной и семью звездами
цвело белое дерево. На троне сидел человек, одетый в кольчу-
гу, на коленях у него лежал большой меч, шлема на нем не бы-
ло. Когда они подошли, он встал. И хотя он изменился, они
узнали его, узнали повелителя людей с прекрасным и радостным
лицом, темноволосого, с серыми глазами.
Фродо побежал ему навстречу, и Сэм последовал за ним.
-- Вот это да! - Воскликнул он. - Бродяжник или я еще
сплю?
-- Да, Сэм, Бродяжник, - сказал Арагорн. - Долог путь
от пригорья, не правда ли, где вам не понравилась моя внеш-
ность. Долгий путь для всех нас, но у вас он был самым труд-
ным.
И затем, к удивлению и совершенному смущению хоббитов,
он опустился перед ними на колено. Потом, взяв их за руки,
Фродо за правую и Сэма за левую, повел их к трону. Посадив
их на трон, он повернулся к войску и воскликнул так, что го-
лос его прозвенел над всем войском:
-- Славьте их великой славой!
И после того, как радостный крик прокатился по полю и
замер, к окончательному удовлетворению и радости Сэма, впе-
ред выступил гондорский менестрель, поклонился и попросил
разрешения спеть. И сказал:
-- О вы, повелители и рыцари, о люди доблести, короли и
принцы, и прекрасный народ гондора, и всадники рохана, и вы,
сыны элронда, и дунедайн севера, и эльф, и гном, и жители
удела с великими сердцами, и весь свободный народ запада,
слушайте мое ле. Я спою для вас о Фродо девятипалом и о
Кольце Судьбы.
И, услышав это, Сэм громко засмеялся от радости, встал
и воскликнул:
-- О слава и великолепие! Все мои желания исполняются!
И заплакал.
И все войско смеялось и плакало, а посреди веселья и
слез ясный голос менестреля звенел серебром и золотом, и все
люди затихли. И он пел, то на языке эльфов, то на общем язы-
ке запада, пел до тех пор, пока их сердца, раненные сладкими
словами, не переполнились, и радость их была подобна мечам,
и они погрузились задумчиво в те области, где боль и радость
текут рядом и где слезы - это вино благословения.
Наконец, когда полдень уже давно прошел и тени деревьев
удлинились, менестрель кончил.
-- Славьте их великой славой! - Воскликнул он и покло-
нился.
Тогда Арагорн встал, а за ним все войско, и они прошли
в подготовленные павильоны и ели, пили и веселились, пока не
кончился день.
Фродо и Сэма отвели в палатку, где с них сняли их ста-
рую одежду, аккуратно свернули и унесли с почетом; им же да-
ли чистое полотно. Пришел Гэндальф; к удивлению самого Фро-
до, он нес меч, эльфийский плащ и митриловую кольчугу - все,
что у него было отобрано в Мордоре. Для Сэма он принес золо-
ченую кольчугу и его эльфийский плащ, починенный и отглажен-
ный. Затем он положил перед ними два меча.
-- Я больше не хочу никаких мечей, - сказал Фродо.
-- По крайней мере сегодня вечером у тебя должен быть
меч, - сказал Гэндальф.
Тогда Фродо взял меньший меч, принадлежащий Сэму и по-
ложенный с ним рядом в кирит унголе.
-- Я отдаю жало тебе, Сэм, - сказал он.
-- Нет, хозяин! Его вам дал мастер Бильбо вместе с се-
ребряной кольчугой; он не хотел, чтобы кто-нибудь другой
владел им.
Фродо уступил; и Гэндальф, как будто он был их оруже-
носцем, склонился и надел на них пояса с мечами; встав, он
надел им на головы серебяные венцы. И тогда они отправились
на большой пир и сидели за королевским столом с Гэндальфом,
с Эомером, королем рохиррим, принцем Имрахилом и всеми глав-
ными капитанами; и с ними были Гимли и Леголас.
И когда, после стоячего молчания, принесли вино, появи-
лись два оруженосца, чтобы служить королям. По крайней мере
они похожи были на оруженосцев; один в черно-серебряном мун-
дире гвардии Минас Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм уди-
вился, что такие мальчишки могут находиться в армии могучих
мужей. Когда же они подошли ближе и он смог разглядеть их
ясно, он воскликнул:
-- Смотрите, мастер Фродо! Ведь это Пиппин! Я хотел
сказать, мастер Перегрин Тук и с ним мастер Мерри! Как они
выросли! Я вижу, что тут должно быть рассказано не только
наше сказание!
-- Правильно, - ответил Пиппин, поворачиваясь к ним. -
И мы начнем его рассказывать как только кончится пир. А пока
попросите Гэндальфа. Он теперь не так скрытен, как раньше,
хотя и смеется больше, чем говорит. А мы с Мерри сейчас за-
няты. Мы рыцари города и марки, как, я надеюсь, вы заметили.
Наконец радостный день окончился; и когда зашло солнце
и круглая луна вышла из туманов Андуина и замерцала в лист-
ве, Сэм и Фродо сидели под шепчущимися деревьями посреди
аромата прекрасного Итилиена; они говорили далеко заполночь
с Мерри, Пиппином и Гэндальфом, а немного спустя к ним при-
соединились леголас и гимли. Тут Фродо и Сэм узнали многое
из того, что случилось с их друзьями после распада товари-
щества в злой день на парт гален у водопадов рауроса; и еще
оставалось много, о чем нужно было поговорить и что расска-
зать.
Орки, говорящие деревья, лиги травянистых равнин, ска-
чущие всадники, блестящие пещеры, белые башни и золотые за-
лы; битвы, плывущие высокие корабли - все это проходило пе-
ред пораженным Сэмом. Но среди всех этих изумительных собы-
тий больше всего его удивил рост Мерри и Пиппина. Он заста-
вил их встать спиной с Фродо и с самим собой и почесал в за-
тылке.
-- Не могу понять этого в вашем возрасте, - заявил он.
- Но так и есть: вы на три дюйма выше, чем должны быть, или
я гном.
-- Вы определенно не гном, - ответил гимли. - Но что я
говорил? Смертный не может выпить энтийского напитка и расс-
читывать на то, что он на него подействует не больше, чем
кружка пива.
-- энтийский напиток? - Переспросил Сэм. - Вы опять об
энтах. Но кто они такие? Я вижу, нужны недели, чтобы все уз-
нать.
-- Конечно, недели, - сказал Пиппин. - А потом Фродо
должен будет закрыться в башне минас тирита и все это запи-
сать. Иначе он забудет добрую половину, и бедный старый
бильбо будет сильно разочарован.
Наконец Гэндальф встал.
-- Руки короля - руки целителя, дорогие друзья, - ска-
зал он. - Вы были на самом краю смерти, и он вытащил вас от-
туда, напрягая все силы, и отправил вас в следующую забывчи-
вость сна. И хотя вы спали долго и спокойно, теперь вам сле-
дует снова поспать.
-- И не только Сэму и Фродо, - сказал гимли, - но и вам
тоже, Пиппин. Я люблю вас, хотя бы за ту боль, что вы нам
стоили и которую я никогда не забуду. Не забуду я и как
отыскивал вас на холме после битвы. Я уже решил, что вы нав-
сегда утеряны для гнома гимли. Но теперь я знаю, как выгля-
дит нога хоббита: это все, что виднелось из под груды тел. А
когда я снял с вас огромное тело, я был уверен, что вы мерт-
вы. Я чуть не порвал свою бороду. И всего лишь день прошел,
лкак вы встали с постели. В постель! Да и я пойду спать.
-- А я, - сказал леголас, - пойду в леса этой прекрас-
ной земли, которая наконец-то получила отдых. В будущем, ес-
ли позволит наш повелитель, мы вернемся сюда; и когда мы по-
селимся здесь, земля эта будет благословенна - на некоторое
время. На некоторое время: на месяц, на жизнь, на сто лет
жизни людей. Но Андуин близко, а Андуин ведет к морю. К мо-
рю!
К морю! К морю! Кричат белые чайки,
дует ветер, летит белая пена.
На запад, на запад падает круглое солцне
серый корабль, серый корабль, слышишь ли ты голоса,
голоса моего народа, ушедшего до меня?
Я покину, покину леса, где родился,
потому что наши дни подходят к концу
я пройду по широкой воде под одиноким парусом
длинны волны, накатывающиеся на последний берег,
сладки голоса, зовущие с забытого острова
в Эрессию, в землю Эльфов, недоступную людям,
где не опадают листья -
в землю моего народа навсегда!
И, напевая так, леголас спустился с холма.
Тогда и остальные расстались, и Фродо, и Сэм пошли к
себе и уснули. Утром они встали в надежде и мире; и они про-
вели много дней в Итилиене. Поле Кормаллен, где расположи-
лось войско, было недалеко от Хеннет Аннуна, и по ночам слы-
шен был гул водопадов. Хоббиты бродили по окрестностям, на-
вещая места, в которых уже бывали раньше; и Сэм все надеялся
где-нибудь в тени леса или на тайной поляне увидеть огромно-
го Элефанта. И когда он узнал, что в осаде Гондора участво-
вало много этих зверей, но все они были убиты, он подумал,
что это печальная утрата.
-- Что ж, я не могу одновременно находиться всюду, -
сказал он. - Но, похоже, я многое потерял.
Тем временем войско готовилось к возвращению в минас
тирит. Уставшие отдохнули, а раненные выздоровели. Некоторым
пришлось сражаться с остатками войск востока и юга, пока все
не были покорены. Наконец позже всех вернулись те, кто ухо-
дил в мордор и разрушал крепости на севере этой земли.
Наконец, когда приближался май, капитаны запада снова
выступили; они ступили на корабли и поплыли от Каир Андроса
вниз по Андуину к Осгилиату; здесь они оставались в течении
дня; на следующий день они прибыли на зеленые поля пеленнора
и снова увидели белые башни под высоким миндоллуином, город
людей Гондора, последнее воспоминание о великом западе, что
прошел через тьму и огонь и вступил в новый день.
И здесь посреди поля они установили павильоны и ждали
утра; был канун мая, и король должен был вступить в ворота с
восходящим солнцем.
Над городом Гондора нависли сомнения и страх. Прекрас-
ная погода и яркое солнце казались насмешкой людям, в чьей
жизни было мало надежды и кто каждое утро ждал новостей о
своей судьбе. Повелитель их был мертв и сожжен, мертвый ко-
роль рохана лежал в их цитадели, а новый король, пришедший к
ним ночью, отправился на войну с властью, слишком темной и
ужасной, чтобы кто-то мог надеяться успешно соперничать с
ней. Не было никаких известий. После того, как войска оста-
вили долину моргула и двинулись в тени гор по северной доро-
ге, ни один вестник не возвращался и не доходило никаких
слухов.
Через два дня после ухода капитанов леди Эовин попроси-
ла женщин, ухаживающих за ней принести ей одежду. Когда ее
одели и подвесили руку на полотяную перевязь, она отправи-
лась к главе домов излечения.
-- Сэр, - сказала она, - я в большом беспокойстве и
больше не могу спокойно лежать в ленности.
-- Леди, - был ответ, - вы еще нездоровы, и мне прика-
зано особо заботиться о вас. Вы не должны подниматься с пос-
тели в течении семи дней. Прошу вас вернуться.
-- Я здорова, - возразила она, - по крайней мере телом,
если не считать руки, да и она ранена нетяжело. Но я снова
заболею, если ничего не буду делать. Нет ли новостей о вой-
не? Женщины ничего не говорят мне.
-- Новостей нет, - ответил глава. - И мы знаем лишь,
что войско миновало долину моргула; говорят, войско ведет
новый капитан с севера. Он великий повелитель и целитель; и
мне кажется странным, что целительная рука владеет и мечом.
Теперь в Гондоре не так, хотя некогда, как говорят у нас бы-
ло так, если только правдивы старые сказания. Но уже долгие
годы мы, целители, можем лишь исправлять то, что сделали
другие мечами. И у нас хватает дела: мир и без войны полон
боли и ран.
-- Нужен лишь один враг, чтобы развязать войну, а не
два, мастер, - ответила Эовин. - И те, у кого нет мечей, то-
же могут умереть от них. Вы хотите, чтобы люди Гондора лишь
собирали для вас травы, когда повелитель тьмы собирает ар-
мии? И не всегда хорошо выздороветь телом. Так же как и не
всегда плохо погибнуть в битве, даже в боли и муках. Если бы
мне было позволено, в этот темный час я выбрала бы второе.
Глава посмотрел на нее: высокая, стояла она перед ним,
глаза ее ярко горели, руки сжимались, когда она повернулась
и посмотрела через открытое окно на восток. Он вздохнул и
покачал головой. После паузы она снова повернулась к нему.
-- Разве нечего делать? - Спросила она. - Кто распоря-
жается в городе?
-- Не знаю точно, - ответил он. - Меня это не касается.
Здесь есть маршал над всадниками рохана, а лорд хурин, как
мне говорили, командует людьми Гондора. Но наместником горо-
да по праву является повелитель Фарамир.
-- Где я найду его?
-- В этом доме, леди. Он был тяжело ранен, но сейчас
находится на пути к выздоровлению. Но я не знаю...
-- Отведите меня к нему. Тогда узнаете.
Повелитель Фарамир прогуливался один в саду домов изле-
чения, солнце грело его, и он чувствовал, как жизнь возвра-
щается в его тело; но на сердце у него было тяжело, и он
смотрел на восток. Подойдя, глава домов излечения, позвал
его по имени: он повернулся и увидел леди Эовин роханскую;
он был тронут жалостью, так как увидел, что она ранена, и
его ясный взор проник в ее боль и беспокойство.
-- Повелитель, - сказал глава, - это леди Эовин роханс-
кая. Она ехала с королем и была тяжело ранена, теперь она
находится у меня на излечении. Но она не удовлетворена и хо-
чет поговорить с наместником города.
-- Не поймите его неверно, повелитель, - заметила
Эовин. - Не недостаток забот печалит меня. Не может быть
лучших домов для исцеляющихся. Но я не могу лежать в леннос-
ти, без дела, взаперти. Я искала в битве смерти. Но я не
умерла, а битва все продолжается.
По знаку Фарамира глава поклонился и ушел.
-- Что же делать мне, леди, - спросил Фарамир. - Я тоже
пленник лекарей.
Он взглянул на нее, и ее красота и печаль глубоко тро-
нули его сердце. А она посмотрела на него и увидели серьез-
ную нежность в его глазах, и так как она выросла среди людей
войны, она поняла, что перед нею стоит тот, с кем ни один
всадник рохана не сможет соперничать в битве.
-- Чего же вы хотите? - Снова спросил Фарамир. - Если
это в моей власти, я выполню ваше желание.
-- Я хочу, чтобы вы приказали главе выпустить меня, -
сказала она; но хотя слова ее оставались гордыми, сердце ее
дрогнуло и впервые она почувствовала сомнение. Она подумала,
что этот высокий человек, одновременно строгий и мягкий, ре-
шит, что она просто капризничает, как ребенок у которого не
хватает твердости, чтобы закончить скучную работу.
-- Я сам сейчас подчиняюсь главе, - ответил Фарамир. -
Я еще не принял власть над городом. Но даже если бы я сделал
это, я все равно прислушался бы к его советам и не противо-
речил бы ему в вопросах его мастерства, разве лишь в случае
крайней необходимости.
-- Но я не хочу лечиться, - сказала она. - Я хочу отп-
равиться на войну, как мой брат Эомер или как король теоден,
который погиб и лежит в чести и мире.
-- Слишком поздно, леди, следовать за капитанами, даже
если бы у вас хватило для этого сил, - сказал Фарамир. - Но
смерть в битве может ко всем нам прийти, хотим мы этого или
нет. Вам лучше подготовиться к этому и исполнять советы ле-
карей. Вы и я, мы должны терпеливо выносить часы ожидания.
Она не ответила, но когда он взглянул на нее, ему пока-
залось, что что-то ней смягчилось, как будто суровый мороз
уступил первым признакам весны. Слезы блеснули на ее глазах
и поползли по щеке, как сверкающая дождевая капля. Ее гордая
голова немного опустилась. Потом спокойно, скорее разговари-
вая с собой, чем с ним, она сказала:
-- но лекари заставят меня семь дней лежать в постели.
А мое окно выходит не на восток...
Теперь у нее был голос юной и печальной девушки.
Фарамир улыбнулся, хотя сердце его было полно жалости.
-- Ваше окно не выходит на восток? это легко исправить.
Я прикажу главе. Если вы останетесь в этом доме, леди, и бу-
дете отдыхать, то вы сможете гулять в саду на солнце, если
захотите; и будете смотреть на восток, туда, где находятся
все наши надежды. И здесь вы найдете меня. Я тоже буду хо-
дить, ждать и смотреть на восток. Мне будет лучше, если вы
будете гулять и разговаривать со мной.
Она подняла голову и снова посмотрела в его глаза; на
ее бледном лице появился и цвет.
-- Чем я облегчу ваше положение, повелитель? - Спросила
она. - Я не хочу ни с кем разговаривать.
-- Вы хотите получить ясный ответ?
-- Да.
-- Тогда, Эовин роханская, я скажу, что вы прекрасны. В
долинах среди наших холмов растут прекрасные и яркие цветы,
а девушки наши еще краше, но я не видел в Гондоре ни цветка,
ни девушки, столь прекрасных и печальных. Может быть, лишь
несколько дней осталось миру до наступления тьмы; и когда
она придет, я надеюсь мужественно встретить ее. Но у меня
будет легче на сердце, если, пока светит солнце я смогу ви-
дет вас. Мы с вами оба прошли под крыльями тени, и одна и та
же рука вывела нас оттуда.
-- Увы, не меня! - Возразила она. - Тень все еще лежит
на мне. Не ищите лекарей. Я привыкла к мечу, и рука у меня
тяжелая. Благодарю вас за то, что мне не нужно возвращаться
в мою комнату. Я буду гулять, с позволения наместника горо-
да.
И, вежливо поклонившись, она ушла. А Фарамир долго хо-
дил один по саду, и теперь его взгляд чаще устремлялся на
дом, чем на восток.
Вернувшись в свою комнату, он вызвал главу и выслушал
то, что тот мог сказать о леди роханской.
-- Не сомневаюсь, повелитель, - сказал глава, - что вы
больше узнаете от невысоклика, который с нею; он ехал с ко-
ролем и был с нею до конца.
Так Мерри был послан к Фарамиру, и пока длился день,
они долго разговаривали, и Фарамир узнал многое, гораздо
больше, чем было выражено в словах. И он подумал, что пони-
мает теперь печаль и беспокойство Эовин роханской. И прек-
расным вечером Фарамир и Мерри прогуливались в саду, но она
не пришла.
Но на утро, выйдя из дома, Фарамир увидел ее. Она стоя-
ла на стене. Одетая в белое, она сверкала на солнце. Он поз-
вал ее и она спустилась, и они гуляли по траве и сидели под
зелеными деревьями, иногда молча, иногда разговаривая. И
каждый последующий день они поступали так же. И глава домов,
глядя на них из окна, радовался: он был целитель, и задача
его облегчалась. И хотя дни были тяжелы от страха и дурных
предчувствий, эти двое с каждым днем становились сильнее.
Так наступил пятый день с тех пор, как Эовин впервые
пришла к Фарамиру; они вместе стояли на стене города и смот-
рели наружу. Все еще не приходило никаких новостей, и сердца
всех были омрачены. Погода тоже стала хуже. Было холодно.
Дул резкий северный ветер, земля вокруг города выглядела се-
рой и унылой.
Они были одеты в теплую одежду и теплые плащи, а поверх
всего на леди Эовин была большая накидка цвета летней ночи,
вся усаженная серебряными звездами. Фарамир послал за этой
накидкой, укутал в нее Эовин; и она стояла рядом с ним, была
прекрасна и горда, как королева. Накидка эта была изготовле-
на для матери Фарамира, финдуилас амротской, безвременно
умершей; и для него она была лишь смутным воспоминанием о
чем-то ласковом и о первом большом горе; и ее одежда каза-
лась ему соответствующей красоте и печали Эовин.
Она вздрогнула под звездной накидкой и посмотрела на
север.
-- Куда вы смотрите, Эовин? - Спросил Фарамир.
-- Разве не в той стороне черные ворота? И разве он те-
перь не там? Прошло семь дней, как он уехал.
-- Семь дней, - сказал Фарамир. - Не думайте обо мне
плохо, но я скажу вам: эти семь дней принесли мне радость и
печаль, которых я не знал раньше. Радость видеть вас, и
боль, потому что теперь страхи и сомнения этого злого време-
ни удвоились. Я не хочу конца мира, Эовин, не хочу утратить
так скоро то, что нашел.
-- Утратить то, что вы нашли? - Повторила она, серьезно
глядя на него. - Я не знаю, о чем вы говорите. Но не будем,
друг мой, говорить об этом. Я стою на самом краю, мрачная
пропасть открывается у моих ног, и есть ли какой-нибудь свет
за мной, я не могу сказать. Потому что я еще не могу повер-
нуться. Я жду знака судьбы.
-- Да, мы ждем знака судьбы, - согласился Фарамир.
Больше они ничего не сказали. Им показалось, что ветер стих,
свет померк, солнце потемнело и все звуки города прекрати-
лись. Не слышно было ни ветра, ни голоса, ни крика птицы, ни
шелеста листвы и ни их собственного дыхания. Даже биение
сердец не было ощутимо. Время остановилось.
Руки их встретились и сжались, хотя они и не знали это-
го. Они ждали, сами не зная чего. И вот им показалось, что
над хребтами отдаленных гор поднимается еще одна огромная
гора тьмы, поднимается, как волна, готовая поглотить весь
страхом, пряча глаза от смерти.
Они лежали рядом. Опустился Гвайхир, и Лендровал, и
быстрый Менелдор; путников, ничего не видевших, лежавших в
беспамятстве, подняли и унесли далеко от тьмы и огня.
Проснувшись Сэм обнаружил, что лежит на мягкой постели,
но над ним слегка раскачиваются широкие буковые листья, и
сквозь них, зеленое и золотое, блестит солнце. Воздух был
полон сладких смешанных ароматов.
Сэм помнил этот запах - запах итилиена.
-- Будь я проклят! - Пробормотал он. - Долго же я спал!
- Ему показалось, что он только что разжигал маленький кос-
тер, на солнечном пригорке. Он потянулся и глубоко вздохнул.
- Но какой сон мне снился! - Бормотал он. - Хорошо, что я
проснулся.
Он сел и увидел, что Фродо лежит рядом с ним и мирно
спит, одна рука его была под головой, другая лежала поверх
одеяла. Это была правая рука, и третьего пальца на ней не
было.
Память внезапно вернулась, и Сэм громко воскликнул:
-- это был не сон! Но где же мы?
Негромкий голос рядом произнес:
-- в земле итилиен под покровительством короля. Он ждет
вас. - Перед Сэмом стоял Гэндальф, весь в белом, борода его
сверкала, как чистый снег, в мелькании солнечных пятен. -
Ну, мастер Сэмвайс, как ты себя чувствуешь?
Но Сэм лег, широко раскрыл рот и, разрываясь между
изумлением и великой радостью, ничего не мог ответить. Нако-
нец он выдохнул:
-- Гэндальф! Я думал, вы мертвы! А потом я решил, что
сам умер. Неужели все печальное оказалось неправдой? Что же
произошло с миром?
-- Большая тень ушла, - сказал Гэндальф и рассмеялся, и
смех его звучал, как музыка или как вода в пересохшей земле;
и слушая этот смех, Сэм подумал, что уже много дней не слы-
шал смеха, чистого звука веселья. Но сам он разразился сле-
зами. Потом слезы его высохли, как от весеннего ветра прохо-
дит тихий дождь и солнце сияет еще ярче, и зазвучал его
смех, и со смехом он встал с постели.
-- Как я себя чувствую? - Воскликнул он. - Не знаю, как
это выразить. Я чувствую, я чувствую... - Он помахал руками
в воздухе, - я чувствую себя, как весна после зимы, как сол-
нце на листьях; и как арфы, и трубы, и все песни, что я слы-
шал! - Он остановился и повернулся к хозяину. - Но как мас-
тер Фродо? - Спросил он. - Разве не стыдно из-за его бедной
руки? Но я надеюсь, все будет в порядке. У него были трудные
времена.
-- Да, я в порядке, - сказал Фродо, садясь и смеясь в
свою очередь. - Я снова уснул, ожидая тебя, Сэм, сонная го-
лова. Я проснулся сегодня рано утром, а теперь, должно быть,
уже полдень.
-- Полдень? - Переспросил Сэм, пытаясь сосчитать. -
Полдень какого дня?
-- Четырнадцатого дня нового года, - сказал Гэндальф, -
или, если хотите, восьмой день апреля по календарю удела (в
марте - или в роте - по календарю удела тридцать дней, прим.
Автора) но в гондоре новый год теперь всегда будет начинать-
ся двадцать пятого марта, в день падения саурона, в тот
день, когда вас уносили от огня к королю. Он лечил вас, а
теперь ждет. Вы будете есть и пить с ним. Когда вы будете
готовы, я отведу вас к нему.
-- Король? - Спросил Сэм. - Король чего и кто он?
-- Король гондора и повелитель западных земель, - ска-
зал Гэндальф, - он взял все свое древнее королевство. Скоро
он едет на коронование, но сейчас ждет вас.
-- Что же мы наденем? - Спросил Сэм: он увидел старую
изорванную одежду, в которой они путешествовали. Она лежала
свернутая у постели.
-- Одежду, которая была на вас в Мордоре, - сказал Гэн-
дальф. - Даже обрывки орочьих тряпок, что вы носили в черной
земле, Фродо, будут сохранены. Ни шелк, ни полотно, никакое
вооружение или украшения не могут быть более почетными. Но
позже я, может быть, найду для вас другую одежду.
Он протянул к ним руки, и они увидели, что одна из них
сияет.
-- Что это у вас? - Воскликнул Фродо. - Неужели...
-- Да, я принес вам два ваших сокровища. Их нашли у Сэ-
ма, когда вас спасли. Подарки госпожи Галадриэль: твой со-
суд, Фродо, и твой ящик, Сэм. Вы должны быть рады получить
их снова.
Одевшись, умывшись и слегка поев, хоббиты последовали
за Гэндальфом. Они вышли из буковой рощи, в которой лежали,
и прошли по длинной зеленй лужайке, сверкающей в зеленых лу-
чах и обрамленной стройными темнолиственными деревьями, усе-
янными алыми цветами. За деревьями слышался звук падающей
воды, перед ними бежал в зеленых берегах ручей, у конца лу-
жайки он вытекал в проход между деревьями, и вот в этом про-
ходе хоббиты увидели далекий блеск воды.
Подойдя к выходу с лужайки, они удивились, увидев рыца-
рей в ярких кольчугах и высоких стражников в серебре и чер-
ном, что стояли здесь; воины приветствовали их поклоном. За-
тем один подул в длинную трубу, и они прошли в проход между
деревьями у поющего ручья. Так они вышли на большое зеленое
поле, за полем была широкая река в серебрянной дымке, из ко-
торой поднимался длинный лесистый остров. У его берегов вид-
нелось множество судов. На поле находилось большое войско.
Стройные ряды его блестели на солнце. И когда хоббиты приб-
лизились, войны обнажили мечи, потрясали копьями, запели ро-
га и трубы, и все на множестве языков кричали:
Слава невысокликам! Славим их великой славой!
Куйо и Перианн анаан! Агларни Периан-пат!
Славьте великой славой Фродо и Сэмвайса!
Даур а Бархаэль, кония ан Аннун! Эглерис!
Слава им!
Эглерис!
А лайте те, лайте те! Андаве лайту валмет!
Слава им!
Корминолиндор, а лайта тариенна!
Слава им! Носители Кольца, великая слава им!
Лица их вспыхнули, глаза светились удивлением. Фродо и
Сэм прошли вперед и увидели три высоких сидения, сделанные
из зеленого дерна. У правого сидения развевался, белый на
зеленом, бегущий большой конь; у левого на серебряно-синем
знамени корабль-лебедь, плывущий по морю; у самого высокого
трона в середине стояло большое знамя, развеваемое ветром, и
на нем на черном фоне под сияющей короной и семью звездами
цвело белое дерево. На троне сидел человек, одетый в кольчу-
гу, на коленях у него лежал большой меч, шлема на нем не бы-
ло. Когда они подошли, он встал. И хотя он изменился, они
узнали его, узнали повелителя людей с прекрасным и радостным
лицом, темноволосого, с серыми глазами.
Фродо побежал ему навстречу, и Сэм последовал за ним.
-- Вот это да! - Воскликнул он. - Бродяжник или я еще
сплю?
-- Да, Сэм, Бродяжник, - сказал Арагорн. - Долог путь
от пригорья, не правда ли, где вам не понравилась моя внеш-
ность. Долгий путь для всех нас, но у вас он был самым труд-
ным.
И затем, к удивлению и совершенному смущению хоббитов,
он опустился перед ними на колено. Потом, взяв их за руки,
Фродо за правую и Сэма за левую, повел их к трону. Посадив
их на трон, он повернулся к войску и воскликнул так, что го-
лос его прозвенел над всем войском:
-- Славьте их великой славой!
И после того, как радостный крик прокатился по полю и
замер, к окончательному удовлетворению и радости Сэма, впе-
ред выступил гондорский менестрель, поклонился и попросил
разрешения спеть. И сказал:
-- О вы, повелители и рыцари, о люди доблести, короли и
принцы, и прекрасный народ гондора, и всадники рохана, и вы,
сыны элронда, и дунедайн севера, и эльф, и гном, и жители
удела с великими сердцами, и весь свободный народ запада,
слушайте мое ле. Я спою для вас о Фродо девятипалом и о
Кольце Судьбы.
И, услышав это, Сэм громко засмеялся от радости, встал
и воскликнул:
-- О слава и великолепие! Все мои желания исполняются!
И заплакал.
И все войско смеялось и плакало, а посреди веселья и
слез ясный голос менестреля звенел серебром и золотом, и все
люди затихли. И он пел, то на языке эльфов, то на общем язы-
ке запада, пел до тех пор, пока их сердца, раненные сладкими
словами, не переполнились, и радость их была подобна мечам,
и они погрузились задумчиво в те области, где боль и радость
текут рядом и где слезы - это вино благословения.
Наконец, когда полдень уже давно прошел и тени деревьев
удлинились, менестрель кончил.
-- Славьте их великой славой! - Воскликнул он и покло-
нился.
Тогда Арагорн встал, а за ним все войско, и они прошли
в подготовленные павильоны и ели, пили и веселились, пока не
кончился день.
Фродо и Сэма отвели в палатку, где с них сняли их ста-
рую одежду, аккуратно свернули и унесли с почетом; им же да-
ли чистое полотно. Пришел Гэндальф; к удивлению самого Фро-
до, он нес меч, эльфийский плащ и митриловую кольчугу - все,
что у него было отобрано в Мордоре. Для Сэма он принес золо-
ченую кольчугу и его эльфийский плащ, починенный и отглажен-
ный. Затем он положил перед ними два меча.
-- Я больше не хочу никаких мечей, - сказал Фродо.
-- По крайней мере сегодня вечером у тебя должен быть
меч, - сказал Гэндальф.
Тогда Фродо взял меньший меч, принадлежащий Сэму и по-
ложенный с ним рядом в кирит унголе.
-- Я отдаю жало тебе, Сэм, - сказал он.
-- Нет, хозяин! Его вам дал мастер Бильбо вместе с се-
ребряной кольчугой; он не хотел, чтобы кто-нибудь другой
владел им.
Фродо уступил; и Гэндальф, как будто он был их оруже-
носцем, склонился и надел на них пояса с мечами; встав, он
надел им на головы серебяные венцы. И тогда они отправились
на большой пир и сидели за королевским столом с Гэндальфом,
с Эомером, королем рохиррим, принцем Имрахилом и всеми глав-
ными капитанами; и с ними были Гимли и Леголас.
И когда, после стоячего молчания, принесли вино, появи-
лись два оруженосца, чтобы служить королям. По крайней мере
они похожи были на оруженосцев; один в черно-серебряном мун-
дире гвардии Минас Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм уди-
вился, что такие мальчишки могут находиться в армии могучих
мужей. Когда же они подошли ближе и он смог разглядеть их
ясно, он воскликнул:
-- Смотрите, мастер Фродо! Ведь это Пиппин! Я хотел
сказать, мастер Перегрин Тук и с ним мастер Мерри! Как они
выросли! Я вижу, что тут должно быть рассказано не только
наше сказание!
-- Правильно, - ответил Пиппин, поворачиваясь к ним. -
И мы начнем его рассказывать как только кончится пир. А пока
попросите Гэндальфа. Он теперь не так скрытен, как раньше,
хотя и смеется больше, чем говорит. А мы с Мерри сейчас за-
няты. Мы рыцари города и марки, как, я надеюсь, вы заметили.
Наконец радостный день окончился; и когда зашло солнце
и круглая луна вышла из туманов Андуина и замерцала в лист-
ве, Сэм и Фродо сидели под шепчущимися деревьями посреди
аромата прекрасного Итилиена; они говорили далеко заполночь
с Мерри, Пиппином и Гэндальфом, а немного спустя к ним при-
соединились леголас и гимли. Тут Фродо и Сэм узнали многое
из того, что случилось с их друзьями после распада товари-
щества в злой день на парт гален у водопадов рауроса; и еще
оставалось много, о чем нужно было поговорить и что расска-
зать.
Орки, говорящие деревья, лиги травянистых равнин, ска-
чущие всадники, блестящие пещеры, белые башни и золотые за-
лы; битвы, плывущие высокие корабли - все это проходило пе-
ред пораженным Сэмом. Но среди всех этих изумительных собы-
тий больше всего его удивил рост Мерри и Пиппина. Он заста-
вил их встать спиной с Фродо и с самим собой и почесал в за-
тылке.
-- Не могу понять этого в вашем возрасте, - заявил он.
- Но так и есть: вы на три дюйма выше, чем должны быть, или
я гном.
-- Вы определенно не гном, - ответил гимли. - Но что я
говорил? Смертный не может выпить энтийского напитка и расс-
читывать на то, что он на него подействует не больше, чем
кружка пива.
-- энтийский напиток? - Переспросил Сэм. - Вы опять об
энтах. Но кто они такие? Я вижу, нужны недели, чтобы все уз-
нать.
-- Конечно, недели, - сказал Пиппин. - А потом Фродо
должен будет закрыться в башне минас тирита и все это запи-
сать. Иначе он забудет добрую половину, и бедный старый
бильбо будет сильно разочарован.
Наконец Гэндальф встал.
-- Руки короля - руки целителя, дорогие друзья, - ска-
зал он. - Вы были на самом краю смерти, и он вытащил вас от-
туда, напрягая все силы, и отправил вас в следующую забывчи-
вость сна. И хотя вы спали долго и спокойно, теперь вам сле-
дует снова поспать.
-- И не только Сэму и Фродо, - сказал гимли, - но и вам
тоже, Пиппин. Я люблю вас, хотя бы за ту боль, что вы нам
стоили и которую я никогда не забуду. Не забуду я и как
отыскивал вас на холме после битвы. Я уже решил, что вы нав-
сегда утеряны для гнома гимли. Но теперь я знаю, как выгля-
дит нога хоббита: это все, что виднелось из под груды тел. А
когда я снял с вас огромное тело, я был уверен, что вы мерт-
вы. Я чуть не порвал свою бороду. И всего лишь день прошел,
лкак вы встали с постели. В постель! Да и я пойду спать.
-- А я, - сказал леголас, - пойду в леса этой прекрас-
ной земли, которая наконец-то получила отдых. В будущем, ес-
ли позволит наш повелитель, мы вернемся сюда; и когда мы по-
селимся здесь, земля эта будет благословенна - на некоторое
время. На некоторое время: на месяц, на жизнь, на сто лет
жизни людей. Но Андуин близко, а Андуин ведет к морю. К мо-
рю!
К морю! К морю! Кричат белые чайки,
дует ветер, летит белая пена.
На запад, на запад падает круглое солцне
серый корабль, серый корабль, слышишь ли ты голоса,
голоса моего народа, ушедшего до меня?
Я покину, покину леса, где родился,
потому что наши дни подходят к концу
я пройду по широкой воде под одиноким парусом
длинны волны, накатывающиеся на последний берег,
сладки голоса, зовущие с забытого острова
в Эрессию, в землю Эльфов, недоступную людям,
где не опадают листья -
в землю моего народа навсегда!
И, напевая так, леголас спустился с холма.
Тогда и остальные расстались, и Фродо, и Сэм пошли к
себе и уснули. Утром они встали в надежде и мире; и они про-
вели много дней в Итилиене. Поле Кормаллен, где расположи-
лось войско, было недалеко от Хеннет Аннуна, и по ночам слы-
шен был гул водопадов. Хоббиты бродили по окрестностям, на-
вещая места, в которых уже бывали раньше; и Сэм все надеялся
где-нибудь в тени леса или на тайной поляне увидеть огромно-
го Элефанта. И когда он узнал, что в осаде Гондора участво-
вало много этих зверей, но все они были убиты, он подумал,
что это печальная утрата.
-- Что ж, я не могу одновременно находиться всюду, -
сказал он. - Но, похоже, я многое потерял.
Тем временем войско готовилось к возвращению в минас
тирит. Уставшие отдохнули, а раненные выздоровели. Некоторым
пришлось сражаться с остатками войск востока и юга, пока все
не были покорены. Наконец позже всех вернулись те, кто ухо-
дил в мордор и разрушал крепости на севере этой земли.
Наконец, когда приближался май, капитаны запада снова
выступили; они ступили на корабли и поплыли от Каир Андроса
вниз по Андуину к Осгилиату; здесь они оставались в течении
дня; на следующий день они прибыли на зеленые поля пеленнора
и снова увидели белые башни под высоким миндоллуином, город
людей Гондора, последнее воспоминание о великом западе, что
прошел через тьму и огонь и вступил в новый день.
И здесь посреди поля они установили павильоны и ждали
утра; был канун мая, и король должен был вступить в ворота с
восходящим солнцем.
Над городом Гондора нависли сомнения и страх. Прекрас-
ная погода и яркое солнце казались насмешкой людям, в чьей
жизни было мало надежды и кто каждое утро ждал новостей о
своей судьбе. Повелитель их был мертв и сожжен, мертвый ко-
роль рохана лежал в их цитадели, а новый король, пришедший к
ним ночью, отправился на войну с властью, слишком темной и
ужасной, чтобы кто-то мог надеяться успешно соперничать с
ней. Не было никаких известий. После того, как войска оста-
вили долину моргула и двинулись в тени гор по северной доро-
ге, ни один вестник не возвращался и не доходило никаких
слухов.
Через два дня после ухода капитанов леди Эовин попроси-
ла женщин, ухаживающих за ней принести ей одежду. Когда ее
одели и подвесили руку на полотяную перевязь, она отправи-
лась к главе домов излечения.
-- Сэр, - сказала она, - я в большом беспокойстве и
больше не могу спокойно лежать в ленности.
-- Леди, - был ответ, - вы еще нездоровы, и мне прика-
зано особо заботиться о вас. Вы не должны подниматься с пос-
тели в течении семи дней. Прошу вас вернуться.
-- Я здорова, - возразила она, - по крайней мере телом,
если не считать руки, да и она ранена нетяжело. Но я снова
заболею, если ничего не буду делать. Нет ли новостей о вой-
не? Женщины ничего не говорят мне.
-- Новостей нет, - ответил глава. - И мы знаем лишь,
что войско миновало долину моргула; говорят, войско ведет
новый капитан с севера. Он великий повелитель и целитель; и
мне кажется странным, что целительная рука владеет и мечом.
Теперь в Гондоре не так, хотя некогда, как говорят у нас бы-
ло так, если только правдивы старые сказания. Но уже долгие
годы мы, целители, можем лишь исправлять то, что сделали
другие мечами. И у нас хватает дела: мир и без войны полон
боли и ран.
-- Нужен лишь один враг, чтобы развязать войну, а не
два, мастер, - ответила Эовин. - И те, у кого нет мечей, то-
же могут умереть от них. Вы хотите, чтобы люди Гондора лишь
собирали для вас травы, когда повелитель тьмы собирает ар-
мии? И не всегда хорошо выздороветь телом. Так же как и не
всегда плохо погибнуть в битве, даже в боли и муках. Если бы
мне было позволено, в этот темный час я выбрала бы второе.
Глава посмотрел на нее: высокая, стояла она перед ним,
глаза ее ярко горели, руки сжимались, когда она повернулась
и посмотрела через открытое окно на восток. Он вздохнул и
покачал головой. После паузы она снова повернулась к нему.
-- Разве нечего делать? - Спросила она. - Кто распоря-
жается в городе?
-- Не знаю точно, - ответил он. - Меня это не касается.
Здесь есть маршал над всадниками рохана, а лорд хурин, как
мне говорили, командует людьми Гондора. Но наместником горо-
да по праву является повелитель Фарамир.
-- Где я найду его?
-- В этом доме, леди. Он был тяжело ранен, но сейчас
находится на пути к выздоровлению. Но я не знаю...
-- Отведите меня к нему. Тогда узнаете.
Повелитель Фарамир прогуливался один в саду домов изле-
чения, солнце грело его, и он чувствовал, как жизнь возвра-
щается в его тело; но на сердце у него было тяжело, и он
смотрел на восток. Подойдя, глава домов излечения, позвал
его по имени: он повернулся и увидел леди Эовин роханскую;
он был тронут жалостью, так как увидел, что она ранена, и
его ясный взор проник в ее боль и беспокойство.
-- Повелитель, - сказал глава, - это леди Эовин роханс-
кая. Она ехала с королем и была тяжело ранена, теперь она
находится у меня на излечении. Но она не удовлетворена и хо-
чет поговорить с наместником города.
-- Не поймите его неверно, повелитель, - заметила
Эовин. - Не недостаток забот печалит меня. Не может быть
лучших домов для исцеляющихся. Но я не могу лежать в леннос-
ти, без дела, взаперти. Я искала в битве смерти. Но я не
умерла, а битва все продолжается.
По знаку Фарамира глава поклонился и ушел.
-- Что же делать мне, леди, - спросил Фарамир. - Я тоже
пленник лекарей.
Он взглянул на нее, и ее красота и печаль глубоко тро-
нули его сердце. А она посмотрела на него и увидели серьез-
ную нежность в его глазах, и так как она выросла среди людей
войны, она поняла, что перед нею стоит тот, с кем ни один
всадник рохана не сможет соперничать в битве.
-- Чего же вы хотите? - Снова спросил Фарамир. - Если
это в моей власти, я выполню ваше желание.
-- Я хочу, чтобы вы приказали главе выпустить меня, -
сказала она; но хотя слова ее оставались гордыми, сердце ее
дрогнуло и впервые она почувствовала сомнение. Она подумала,
что этот высокий человек, одновременно строгий и мягкий, ре-
шит, что она просто капризничает, как ребенок у которого не
хватает твердости, чтобы закончить скучную работу.
-- Я сам сейчас подчиняюсь главе, - ответил Фарамир. -
Я еще не принял власть над городом. Но даже если бы я сделал
это, я все равно прислушался бы к его советам и не противо-
речил бы ему в вопросах его мастерства, разве лишь в случае
крайней необходимости.
-- Но я не хочу лечиться, - сказала она. - Я хочу отп-
равиться на войну, как мой брат Эомер или как король теоден,
который погиб и лежит в чести и мире.
-- Слишком поздно, леди, следовать за капитанами, даже
если бы у вас хватило для этого сил, - сказал Фарамир. - Но
смерть в битве может ко всем нам прийти, хотим мы этого или
нет. Вам лучше подготовиться к этому и исполнять советы ле-
карей. Вы и я, мы должны терпеливо выносить часы ожидания.
Она не ответила, но когда он взглянул на нее, ему пока-
залось, что что-то ней смягчилось, как будто суровый мороз
уступил первым признакам весны. Слезы блеснули на ее глазах
и поползли по щеке, как сверкающая дождевая капля. Ее гордая
голова немного опустилась. Потом спокойно, скорее разговари-
вая с собой, чем с ним, она сказала:
-- но лекари заставят меня семь дней лежать в постели.
А мое окно выходит не на восток...
Теперь у нее был голос юной и печальной девушки.
Фарамир улыбнулся, хотя сердце его было полно жалости.
-- Ваше окно не выходит на восток? это легко исправить.
Я прикажу главе. Если вы останетесь в этом доме, леди, и бу-
дете отдыхать, то вы сможете гулять в саду на солнце, если
захотите; и будете смотреть на восток, туда, где находятся
все наши надежды. И здесь вы найдете меня. Я тоже буду хо-
дить, ждать и смотреть на восток. Мне будет лучше, если вы
будете гулять и разговаривать со мной.
Она подняла голову и снова посмотрела в его глаза; на
ее бледном лице появился и цвет.
-- Чем я облегчу ваше положение, повелитель? - Спросила
она. - Я не хочу ни с кем разговаривать.
-- Вы хотите получить ясный ответ?
-- Да.
-- Тогда, Эовин роханская, я скажу, что вы прекрасны. В
долинах среди наших холмов растут прекрасные и яркие цветы,
а девушки наши еще краше, но я не видел в Гондоре ни цветка,
ни девушки, столь прекрасных и печальных. Может быть, лишь
несколько дней осталось миру до наступления тьмы; и когда
она придет, я надеюсь мужественно встретить ее. Но у меня
будет легче на сердце, если, пока светит солнце я смогу ви-
дет вас. Мы с вами оба прошли под крыльями тени, и одна и та
же рука вывела нас оттуда.
-- Увы, не меня! - Возразила она. - Тень все еще лежит
на мне. Не ищите лекарей. Я привыкла к мечу, и рука у меня
тяжелая. Благодарю вас за то, что мне не нужно возвращаться
в мою комнату. Я буду гулять, с позволения наместника горо-
да.
И, вежливо поклонившись, она ушла. А Фарамир долго хо-
дил один по саду, и теперь его взгляд чаще устремлялся на
дом, чем на восток.
Вернувшись в свою комнату, он вызвал главу и выслушал
то, что тот мог сказать о леди роханской.
-- Не сомневаюсь, повелитель, - сказал глава, - что вы
больше узнаете от невысоклика, который с нею; он ехал с ко-
ролем и был с нею до конца.
Так Мерри был послан к Фарамиру, и пока длился день,
они долго разговаривали, и Фарамир узнал многое, гораздо
больше, чем было выражено в словах. И он подумал, что пони-
мает теперь печаль и беспокойство Эовин роханской. И прек-
расным вечером Фарамир и Мерри прогуливались в саду, но она
не пришла.
Но на утро, выйдя из дома, Фарамир увидел ее. Она стоя-
ла на стене. Одетая в белое, она сверкала на солнце. Он поз-
вал ее и она спустилась, и они гуляли по траве и сидели под
зелеными деревьями, иногда молча, иногда разговаривая. И
каждый последующий день они поступали так же. И глава домов,
глядя на них из окна, радовался: он был целитель, и задача
его облегчалась. И хотя дни были тяжелы от страха и дурных
предчувствий, эти двое с каждым днем становились сильнее.
Так наступил пятый день с тех пор, как Эовин впервые
пришла к Фарамиру; они вместе стояли на стене города и смот-
рели наружу. Все еще не приходило никаких новостей, и сердца
всех были омрачены. Погода тоже стала хуже. Было холодно.
Дул резкий северный ветер, земля вокруг города выглядела се-
рой и унылой.
Они были одеты в теплую одежду и теплые плащи, а поверх
всего на леди Эовин была большая накидка цвета летней ночи,
вся усаженная серебряными звездами. Фарамир послал за этой
накидкой, укутал в нее Эовин; и она стояла рядом с ним, была
прекрасна и горда, как королева. Накидка эта была изготовле-
на для матери Фарамира, финдуилас амротской, безвременно
умершей; и для него она была лишь смутным воспоминанием о
чем-то ласковом и о первом большом горе; и ее одежда каза-
лась ему соответствующей красоте и печали Эовин.
Она вздрогнула под звездной накидкой и посмотрела на
север.
-- Куда вы смотрите, Эовин? - Спросил Фарамир.
-- Разве не в той стороне черные ворота? И разве он те-
перь не там? Прошло семь дней, как он уехал.
-- Семь дней, - сказал Фарамир. - Не думайте обо мне
плохо, но я скажу вам: эти семь дней принесли мне радость и
печаль, которых я не знал раньше. Радость видеть вас, и
боль, потому что теперь страхи и сомнения этого злого време-
ни удвоились. Я не хочу конца мира, Эовин, не хочу утратить
так скоро то, что нашел.
-- Утратить то, что вы нашли? - Повторила она, серьезно
глядя на него. - Я не знаю, о чем вы говорите. Но не будем,
друг мой, говорить об этом. Я стою на самом краю, мрачная
пропасть открывается у моих ног, и есть ли какой-нибудь свет
за мной, я не могу сказать. Потому что я еще не могу повер-
нуться. Я жду знака судьбы.
-- Да, мы ждем знака судьбы, - согласился Фарамир.
Больше они ничего не сказали. Им показалось, что ветер стих,
свет померк, солнце потемнело и все звуки города прекрати-
лись. Не слышно было ни ветра, ни голоса, ни крика птицы, ни
шелеста листвы и ни их собственного дыхания. Даже биение
сердец не было ощутимо. Время остановилось.
Руки их встретились и сжались, хотя они и не знали это-
го. Они ждали, сами не зная чего. И вот им показалось, что
над хребтами отдаленных гор поднимается еще одна огромная
гора тьмы, поднимается, как волна, готовая поглотить весь