Томпсон Джон. Расследование убийства (Книга 1) (Твин Пикс)

   -А-а, - с завистью в голосе сказал Джозеф.
   Но тут за окном раздался звук падающего на асфальт мотоцикла и рев отъезжающей машины.
   -Что такое? - всполошился Джозеф и подбежал к окну.
   Но из освещенной гостиной не было видно, что делается на улице. Джозеф приложил к вискам руки и прижался к стеклу носом. Но только и успел увидеть габаритные красные огни отъезжающей машины Бобби Таундэша.
   -О, черт! Где мой мотоцикл? - крикнул он.
   Вместе с Доной они выбежали на улицу. Мотоцикл Джозефа лежал на боку на проезжей части дороги.
   -Кто это мог сделать? - спросила Донна.
   -Не знаю, - соврал Джозеф, хотя прекрасно себе представлял, что такую гадость сделать ему могли только одноклассники Бобби и Майк, ведь они люто ненавидели его, считали виновным в смерти Лоры.
   В уютном кабинете доктора Джакоби было очень тихо. Едва слышно играла музыка, медленно вращался диск пластинки. В большущем двухметровом аквариуме, подсвеченном красной лампочкой, медленно шевеля плавниками покачивалась крупная черная рыбка. Она была одна, ее движения были ленивы и медлительны.
   Доктору Джакоби нравилось смотреть и следить за его любимой рыбкой. У нее было и имя. Он звал ее Розалина. Он не любил пестрых экзотических рыб. Розалина была в аквариуме одна.
   Она покачивалась, взмахивая большими плавниками как черными траурными знаменами. Доктор мог часами наблюдать за ее неторопливыми движениями, за ее выпученными глазами с тонкой розоватой пеленой.
   Рыбка подплывала к стеклу, останавливалась прямо напротив бородатого лица доктора и они, психиатр и рыбка, замерев, часами могли смотреть друг на друга.
   -Розалина, Розалина, - шептал доктор и прикасался пальцем к стеклу.
   Рыбка вздрагивала и делала несколько неторопливых кругов по аквариуму.
   -Ты, Розалина, как смерть, такая же красивая, - он с любовью следил за движениями черной рыбы.
   Вот и сейчас доктор долго любовался, сидя на низком кресле перед аквариумом на свою любимицу. Он взял немного сухого корма и высыпал на воду. Рыбка лениво колыхнулась, плавно подплыла, и принялась собирать по одной сушеной дафнии.
   -Покушай, поужинай, малышка, - ласково говорил доктор глядя на подрагивавшие плавники. - Я с тобой не виделся целый день. Я соскучился по тебе, ты слышишь?
   Розалина резко взмахнула хвостом и заметалась по аквариуму, вздымая со дна тонкий мутный ил. И вот уже в тумане мелькали черные плавники.
   Доктор отошел от аквариума:
   -Не волнуйся, не волнуйся, я сейчас сделаю чуть погромче музыку и ты успокоишься.
   Доктор подошел к проигрывателю и повернул ручку настройки. Зазвучала симфония Маллера. Она заполнила весь кабинет. Звуки контрабаса, альта и виолончели накладывались друг на друга, пронзительно вскрикивал фагот, плакала флейта, медные инструменты протяжно вторили своими жесткими голосами. Всхлипывал кларнет.
   -Так, так, - шептал доктор, - танцуй, Розалина, танцуй.
   Рыба и действительно носилась по аквариуму, вздымая клубы ила. Доктор, удовлетворенный действиями Розалины, взял из хрустальной вазы пригоршню орешков и всыпал себе в рот, принявшись громко хрустеть и чавкать.
   -Давай, давай, Розалина, - он барабанил ногтями но стеклу аквариума доводя рыбку до неистовства. Игла проигрывателя зависла над все еще вертящимся диском.
   Во внезапно наступившей тишине слышался только плотоядный хруст доктора Джакоби и его тяжелое возбужденное дыхание.
   -Ладно, Розалина, на сегодня хватит, а то ты можешь выскочить из своего дома.
   Доктор снял пластинку, сунул ее в конверт и поставил на полку. Он во всем был педант. Он любил чистоту и аккуратность. Ему очень нравились больничные палаты и кабинеты. Он несколько минут расхаживал, бросая косые взгляды на аквариум.
   Наконец, Розалина успокоилась, муть улеглась, и доктор увидел, что рыбка вновь застыла, уткнувшись в толстое стекло аквариума. Ее глаза следили за доктором, доктор наблюдал за ней.
   -Ну что, Розалина, ты можешь отдохнуть, можешь поспать. Ты заслужила.
   Джакоби выключил подсветку. Аквариум, который стоял в дальнем углу кабинета, потонул в сумраке.
   -Спи, спи моя маленькая, а я еще должен поработать. Я еще хочу посмотреть кое-что из своего архива.
   Доктор подошел к высокому шкафу, открыл дверь и наугад вытащил толстую кожаную папку. Он удобно устроился в кресле, взял остро отточенный карандаш и развернул историю болезни одной из своих пациенток.
   Но это была не просто история болезни, это был дневник доктора Джакоби. Он записывал все свои впечатления о больной, все свои мысли, которые она вызывала в нем.
   Если бы кто-нибудь прочел эти записи, то он явно засомневался бы в здравости рассудка доктора. Но сейчас это доктора мало интересовало. Он переворачивал страницу за страницей, вчитываясь в буквы своего неразборчивого почерка. Он вновь и вновь переживал все встречи с несовершеннолетней умалишенной, которая рассказывала доктору свои страшные сновидения, рассказывала то, как ее одиннадцатилетней изнасиловал отчим.
   Четырнадцатилетняя пациентка спокойно, как на исповеди, рассказывала ему все самые мельчайшие детали, рассказывала, что говорил отчим, какие у него были руки, какие у него на пальцах были толстые искривленные ногти.
   Доктор причмокивал, вспоминая выражение лица несовершеннолетней пациентки, и время от времени он представлял себя на месте ее отчима.
   Потом доктор резко перевернул несколько страниц и вытащил большую цветную фотографию. Девушка была снята в полный рост. Она полуобнаженная сидела в большой белой палате на узкой металлической кровати и смотрела прямо в объектив аппарата. Доктор вспомнил, при каких обстоятельствах ему удалось сделать этот фотоснимок. Он вспомнил, как отослал дежурного врача, как завел свою пациентку в свободную палату, попросил раздеться, усадил на кровать и несколько раз щелкнул. Девочка покорно выполняла все просьбы седовласого психиатра, надеясь, что он сможет помочь ей и избавит от страшных кошмарных видений, которые преследовали ее каждую ночь, после того, как ее отчим выпал из окна седьмого этажа и разбился.
   Но от дел минувших доктор решил перейти к событиям последних дней. Он открыл выдвижной ящик письменного стола, достал аудиокассету, долго вертел ее в руках, наконец, решился.
   -Двадцать третье февраля, - громко, как на приеме в кабинете прочел он надпись на кассете.
   Он подошел к магнитофону и вставил кассету, еще несколько секунд не решаясь нажать на клавишу воспроизведения.
   Он вновь зачерпнул пригоршню соленых орешков и вновь с хрустом принялся разгрызать их. Несколько крошек застряло в его седой кучерявой бороде. Он смахнул их рукой, но одна крошка не хотела выпадать и доктор зло, вместе с седым жестким волосом, вырвал ее.
   -Черт, как больно, - сказал он, отбросив курчавый волос в сторону. - Так, так, - сам себе повторил доктор, - а теперь пришло время принять мой вечерний
   обычный коктейль.
   Доктор открыл бар, вытащил две темно-зеленые бутылки и стакан, обернул бутылки и наполнил стакан на две трети.
   "Это будет хороший и приятный вечер. Я смогу расслабиться и отдохнуть", - сам себе повторял доктор, усаживаясь у магнитофона.
   Он сделал большой глоток, посмаковал напиток и нажал кнопку магнитофона. Из динамика послышался немного взволнованный девичий голос.
   "Привет, доктор, как дела? Это Лора Палмер, если вы сами не догадались. Записываю для вас еще одну из пленок, которые посылаю вам в тех конвертах, что вы мне дали.
   Сегодня четверг, двадцать третье. Мне так все надоело. Вообще-то у меня какое-то странное настроение. Похоже, Джеймс очень славный, но он такой глупенький. Я давно должна была встретиться с вами, доктор Джакоби, потому что сейчас я не могу видеть рядом только ч прочее. Я уверена, что сегодня ночью заблужусь в лесу, Просто уверена. Помните, я вам рассказывала об этом странном человеке? Ну так вот..."
   Все это время, пока из динамиков звучал голос Лоры Палмер, доктор похрустывал соленые орешки, удовлетворенно потирал руку об руку, ухмылялся, расхаживая по кабинету.
   Проходя мимо искусственной пальмы, он снял подвешенный к одной из ее ветвей большой кокосовый орех. Он был мохнатый, как настоящий, но доктор знал, что в нем лежит, для чего он предназначен.
   Он уселся в мягкое кресло, положил большущий кокосовый орех себе на колени и одел стереофонические наушники, отключив звук динамика. Джакоби сидел и улыбался. Его глаза заволокла густая маслянистая пелена. Он повернул орех, и тот развалился на две части. Доктор опустил руку и вытащил из одной половинки ореха серебряную цепочку с подвешенным к ней кусочком золотого сердечка. Доктор Джакоби был как все итальянцы очень сентиментальным. По его щекам побежали слезы. Он вертел перед глазами сердечко и зачарованно смотрел на него, не стесняясь своих слез.
   Это продолжалось довольно долго, пока, наконец, не кончилась запись. После этого Джакоби повесил орех на искусственную пальму, снял наушники, несколько раз потянул носом, промокнул слезы на глазах и вытащил черную папку. Он долго возился, развязывая тесемки, наконец, высыпал все ее содержимое на пол, прямо к его ногам. Потом опустился на колени и принялся рассматривать содержимое.
   Это были сотни фотографий: лица, глаза, руки. Доктор знал каждый снимок, ему даже не нужно было переворачивать их и смотреть на обратной стороне аккуратные записи, которые он сам приклеил. Все подростки-девочки, изображенные на фотографиях, были его пациентками. Это из-за них, из-за этих больных, из-за этих умалишенных ему пришлось уехать из Сан-Франциско в маленький провинциальный Твин Пикс.
   Там, в Сан-Франциско, в центральной психиатрической клинике восходила звезда карьеры доктора Джакоби. И там же она закатилась. Его завистники, конкуренты обвинили доктора Джакоби в нарушении врачебной этики. Если бы не влиятельные друзья, сидеть бы ему в тюрьме, и лишился бы он своего врачебного диплома. Но приятели помогли, и доктор смог выйти сухим из воды. И сейчас, здесь, в Твин Пиксе, он по вечерам любил вспоминать свои былые подвиги, свои эксперименты, рассматривая сотни фотографий, повторяя имена больных детей.
   "Марта, Сюзи, Люси, Дженни, Крис, - сам себе говорил доктор, рассматривая перепуганные глаза девочек-подростков на фотографиях, как я вас любил, как вы мне все нравились! Да, я действительно талантливый врач, ведь я легко смог внушить всем вам доверие и вы рассказывали мне свои самые сокровенные секреты, делились со мной всем тем, что не рассказали бы даже на исповеди священнику. Я - выше священника, я - ваш бог" - сам себе повторял доктор Джакоби, складывая аккуратными пачками рассыпанные разноформатные фотографии. Но любоваться и рассматривать мертвые фотоснимки доктору быстро надоело. Видимо, сегодня было не то настроение. Он их аккуратно сложил, педантично завязал все три шелковых шнурочка и положил папку на дно ящика письменного стола, аккуратно повернул ключ и спрятал его в подвешенный кокосовый орех.
   Потом опять подошел к огромному аквариуму, щелкнул лампой подсветки. Черная Розалина висела в зеленоватой толще воды, медленно, как траурными бантами шевеля плавниками и хвостом. Она тяжело открывала и закрывала жабры. Изо рта вырывались маленькие прозрачные, как жемчужины, пузырьки и устремлялись к поверхности воды, где бесследно исчезали.
   -Красавица ты моя, черная красавица, - прошептал доктор Джакоби и постучал по стеклу.
   Рыбка, как бы удивленная этим неожиданным стуком, повернулась в воде и приблизила свой лоб прямо к лицу доктора Джакоби. Мужчина и черная рыбка замерли друг против друга, разделенные только прозрачным стеклом.
   Доктор желал, хотел слиться с этой черной рыбкой. Им двоим было невыносимо на этом свете. Им двоим было очень одиноко. Каждому хотелось преодолеть прозрачную преграду, каждому хотелось перейти в иную плоскость, в иной мир. Ведь каждому казалось, что именно там, там за стеклом, нет ни смерти, ни страданий, ни потрясений, что там настоящий рай.
   Медленно, как зеленые языки пламени, покачивались водоросли. Доктор Джакоби изумленно смотрел ни этот огонь. И этот же зеленый огонь покачивался и колыхался в его глазах, подернутых мутной пеленой. В каждом из его глаз стояло по одной черной траурной рыбке таким странным именем - Розалина.
   Рыбки покачивались в глазах доктора, шевелили своими траурными длинными плавниками. И этими колыхающими движениями они радовали смятенную душу психиатра Джакоби.
   -Нет, это невыносимо, - прошептал доктор Джакоби.
   Рыбки колыхнулись в его темных зрачках и исчезли.
   Доктор тяжело оторвался от аквариума и пошел к комоду, на котором стоял высокий стакан с коктейлем. Он взял тяжелый, наполненный янтарной жидкостью стакан и жадно припал к нему. Коктейль обжигал внутренности, доктор причмокивал:
   -Ах! Ах!
   Глава 13
   Утро специального агента ФБР. - Дэйл Купер вновь диктует свои сокровенные мысли Даяне. - Неудавшийся завтрак с Одри и некоторые подробности из жизни Лоры Палмер, рассказанные Одри. Графологическая экспертиза и записка, найденная Дэйлом. - Одри приходится признаться... - Появление шерифа и его секретарши Люси. Дэйл Купер рассказывает им свой сон. Имя убийцы Лоры Палмер готово сорваться с его уст... - Драка в морге. - Дэйл Купер вынужден отказать своему лучшему другу. - Доктор Розенфельд неистовствует в морге.
   Следующее утро началось для специального агента ФБР Дэйла Купера с висения на перекладине вниз головой.
   Он как прежде висел скрестив руки на груди в спортивной майке и в красных шелковых широких трусах. Под его головой лежал диктофон. И он вновь рассказывал машинистке Даяне о новых прелестях, открытых им в этом отеле на самом обрыве возле водопада.
   Этот водопад не дал Дэйлу хорошо выспаться. Это было то же самое, что жить возле международного аэропорта: такой шум стоял от низвергающихся с горных вершин потоков воды.
   Наконец, Дэйл Купер закончил все свои физические упражнения и, довольный собой, отправился в душ. Дэйл очень жалел, что в ванной комнате невозможно пользоваться микрофоном и поэтому, пока он плескался под немного прохладными, не по вине администрации отеля, струями воды, то придумывал, что скажет в диктофон после водных процедур.
   Наконец, Дэйл, еще более довольный собой, гладко выбрился, причесался, оделся и, критично осмотрев себя в зеркало, решился выйти в коридор.
   Он страшно не любил, если в его одежде был какой-то диссонанс. Галстук - подобран в тон костюму, рубашка - идеально бела и накрахмалена. Носки - обязательно подобраны в тон галстуку.
   Волосы на голове специального агента ФБР были аккуратно расчесаны и приглажены. Дэйл шагал по коридору и, не теряя зря времени, поднес к губам диктофон, принялся диктовать:
   -Даяна, это снова я. В отеле ничего нового не произошло. Мне по-прежнему здесь все нравится. Надеюсь, утренний кофе будет сегодня не хуже, чем вчера, и бекон тоже. А после, скорее всего, мне придется встретиться с шерифом? и потом вместе с ним мы примем участие и похоронах Лоры Палмер. Не очень веселенькое занятие, но что сделаешь, профессию я выбрал себе сам.
   Дэйл подошел к самым дверям ресторана, выключил диктофон и опустил его в нагрудный карман пиджака.
   Тут же, из-за колонны навстречу ему вышла Одри. Она давно уже поджидала агента ФБР и узнала его по уверенным шагам.
   -Доброе утро, агент, - игриво вильнув бедрами, сказала Одри. Доброе утро, полковник Купер.
   -У нас в бюро не принято называть друг друга по званию, просто зови меня "специальный агент", а можно проще "агент", это тоже самое, что перейти с "вы" на "ты", - пожал поданную ему руку Дэйл.
   Одри явно была довольна этой встречей и своей заготовленной еще вчера шуткой. Ее мечты сбывались одна за другой.
   -Ты не хочешь позавтракать со мной? - предложил Дэйл девушке.
   Но Одри нужно было набить себе цену.
   -Я не могу, я тороплюсь.
   Но Дэйл понял, что это всего лишь дежурная вежливость, не больше.
   Поэтому он слегка похлопал Одри по плечу и вкрадчиво произнес:
   -Пойдем к столу.
   Остановившись возле девушки, Дэйл глубоко вздохнул и принюхался. Ему хотелось сказать Одри что-нибудь приятное.
   -У тебя великолепные духи.
   -Конечно, я другими и не пользуюсь.
   -Но ты еще школьница.
   -Я работаю.
   -Вот никогда бы не подумал.
   -Я работаю в парфюмерном отделе магазина своего отца и толк в парфюмерии знаю. Если вы такой знаток, агент Купер, то вы должны по запаху определить название.
   -Шанель номер пять, - заученно сказал Дэйл.
   Одри деланно изумилась:
   -Точно.
   Она определенно знала, что душилась сегодня с утра шанелью номер три, но разочаровывать Дэйла ей не хотелось.
   Они подошли к столику.
   -Да, Одри, присаживайся. Хоть ты и спешишь, но все-таки, я думаю, лучше нам позавтракать вместе.
   Девушка устроилась на стуле и посмотрела на агента ФБР Дэйла Купера. Тот недолго раздумывал, с чего бы начать разговор.
   Он вытащил из кармана чистый лист бумаги, положил его перед Одри, потом достал ручку с вечным пером и предложил:
   -А теперь, пожалуйста, напиши мне свое имя.
   -Зачем это? - удивилась Одри.
   -У тебя очень красивое имя. Мне не только хочется слышать, как оно звучит, но и увидеть его глазами, написанное твоей рукой.
   Одри пожала плечами. Она как всякий человек любила свое имя и, аккуратно выводя буквы, еще немного ученическим, хотя уже и взрослым почерком, написала: Одри Хорн.
   В это время агент ФБР Купер достал из нагрудного кармана пиджака другую бумажку и развернул ее. На ней было написано:
   "Джек с одним глазом".
   Эту записку Дэйл нашел под дверью своего номера.
   Одри, наконец, подала листок с написанным именем и фамилией агенту Куперу и кокетливо улыбнулась.
   Дэйл положил две записки рядом:
   -Ну вот, Одри, значит, это ты написала записку и подсунула мне под дверь.
   -Вы уверены, агент Купер?
   -Конечно, а кто же еще? Почерк-то твой.
   -Я... - Одри хотела сказать "не подсовывала", но поняла, что это глупо прозвучит, ведь ее словили с поличным. - Я... - вновь повторила Одри.
   -Ну конечно, ты, а кто же еще? Ты попалась на простую полицейскую уловку. Видишь, как все просто? - сказал Дэйл. - А теперь я хотел бы узнать, зачем ты это сделала.
   Одри замялась:
   -Я хотела помочь вам.
   -Зачем?
   -Я хотела помочь вам ради Лоры.
   -Извини, но вы же не были с ней особо близкими подругами?
   -Конечно, близкими подругами мы с ней не были, но все-таки мы учились вместе, и Лора была хорошей девушкой. Она мне вполне нравилась, и через пару лет мы обязательно с ней подружились бы. Ведь так, агент Купер?
   -Возможно, - ответил Дэйл. - Да, все, что я слышал о Лоре. Говорят, что она была лучше многих.
   -Да, - согласилась Одри, - я знала о ней очень много, даже может быть больше, чем следовало.
   -Ну ладно, оставим пока это в стороне, - сказал Дэйл.
   -Я думала, вы хотите поговорить о Лоре.
   -Но ты не очень-то разговорчива.
   -Говорю, что знаю.
   -Но не договариваешь.
   -Это вам кажется.
   -Мне кажется, ты очень красива...
   -Не понимаю, к чему вы клоните, - кокетливо улыбнулась Одри.
   -Красивым девушкам не к лицу врать.
   -Как видите, меня это не испортило.
   -Впереди у тебя еще хватит на это времени.
   -Если я однажды утром посмотрюсь в зеркало и увижу, что дурнею, то в самом деле, перестану врать, и ним в том числе.
   Продолжать разговор после такого предупреждения было немного легкомысленным, но специальный агент ФБР непременно хотел узнать о тайном смысле записки.
   -Ты мне лучше, Одри, объясни, что значит "Одноглазый Джек"? Джеком, кажется, называют валета из карточной колоды?
   Одри кивнула.
   -Так вот, объясни мне, пожалуйста, что такое "Одноглазый валет". Мне раньше такое словосочетание никогда не попадалось на глаза.
   -"Одноглазый валет" - начала объяснять Одри, - это такое заведение на север от Твин Пикса, поблизости с канадской границей. Туда приезжают отдыхать мужчины.
   -А женщинам разве не нужно отдыхать? - осведомился Дэйл.
   -Нет, женщинам, конечно, нужно отдыхать, но в этом заведении они не отдыхают. Они там... ну как бы вам это сказать... - Одри немного замялась, - они там, можно сказать, работают.
   -А Лора? - переспросил Дэйл.
   -Что?
   -Лора там работала?
   -Не знаю.
   -А ты подумай, Одри.
   -Лора работала в универмаге моего отца. Это точно. А что она делала в остальное время, я не могу сказать с уверенностью.
   -Попробуй.
   -Я не хочу обманывать.
   -Я об этом и не прошу.
   -Я же уже говорила, мы не были очень близки.
   -Но ты же, Одри, сказала, что многое знала о Лоре. А где именно в универмаге работала Лора?
   Одри кокетливо склонила голову набок.
   -Да там же, где и я - в парфюмерном отделе.
   -Но, послушай, Одри, ведь и Ронни Пуласки работала там же?
   -Конечно, многие девушки из нашего класса подрабатывают в универмаге моего отца. В этом нет ничего странного. Тут не очень много рабочих мест, в Твин Пиксе. И каждый, еще не окончив школу, старается найти себе место.
   -Послушай, Одри, как ты уже заметила, я неплохо разбираюсь в почерках. Так вот, твой почерк привлек внимание: у тебя буквы наклонены влево. Это нечасто встречается, особенно у девушек.
   -А что это означает? - поинтересовалась Одри.
   -А вот что. У тебя, девочка, очень романтическая натура, поэтому советую тебе поостеречься. У вас в тихом Твин Пиксе начались не очень приятные вещи. Ты понимаешь, теперь тебе может угрожать опасность с твоими романтическими склонностями. Можно ввязаться в мало приятную историю, Одри.
   -Вы сказали, редко встречается у девушек, - сказала Одри.
   -Да.
   -А как быть с романтизмом?
   -Что тебя смутило?
   -Мне казалось, мужчины менее сентиментальны.
   -По ком ты судишь, Одри?
   -Я знаю многих.
   -А я сужу по себе.
   -Так что, агент Купер, вы советуете мне быть осторожней?
   -Конечно.
   -Постараюсь.
   -Думаю, стоит вернуться и к Лоре.
   -Все, что я знала - рассказала.
   -Не надо обманывать.
   -Я еще никогда раньше не была так искренна, Специальный агент.
   -Можешь говорить просто агент.
   -Это слишком походит на кличку.
   -Но я привык.
   -Но я против кличек.
   -Так вернемся к Лоре.
   -...?
   -Я не поверю, что в школе ничего интересного про Лору не рассказывали.
   -Что вы имеете в виду под интересным?
   -Всегда, если человек делает не то, что другие - это интересно остальным.
   -А если этим занимаются все вокруг? - спросила Одри.
   -Тут все зависит от того, скрывают они нет, - ответил Дэйл.
   -В школе тяжело что-нибудь скрыть от подруг, просто-таки следят друг за другом.
   -На это я и рассчитываю.
   -Но у Лоры был талант.
   -Не сомневаюсь.
   -Она была сверхскрытной.
   -Поясни, пожалуйста, Одри.
   -По-моему, она вела двойную жизнь.
   -Я читал ее дневник.
   -Она была настолько скрытной, что, возможно, вела два дневника. Один, который читали вы, второй - только для себя.
   -Да, возможно.
   -Но одно я знаю точно.
   -Что же?
   -У нее была вторая жизнь, которую она тщательно скрывала от других.
   -У тебя тоже есть вторая жизнь? - спросил специальный агент.
   -Только собираюсь начать.
   -Жаль.
   -Почему?
   -Так бы я смог по аналогии узнать, что же случилось с Лорой.
   -Тогда я, возможно, не сидела бы сейчас рядом с вами, агент.
   -Это была бы большая потеря.
   -Вы серьезно?
   -Абсолютно.
   -Теперь уже врете вы.
   -В мою профессию входит вводить в заблуждение других.
   -Я могу многому у вас научиться.
   Тут в помещение ресторана решительно вошел Гарри Трумен. Он сразу же нашел среди посетителей ресторана специального агента Купера. Следом за ним в зал вошла с пухлой папкой в руках секретарша шерифа Люси.
   Она так спешила, что с разбегу уткнулась носом в широкую спину Гарри, так внезапно тот остановился. Люси выронила папку и вскрикнула:
   -Ах!
   Дэйл Купер сразу же повернулся на ее возглас:
   -Извини, Одри, - сказал он, - но мне нужно побыть сейчас одному, тебе придется уйти.
   -А жаль, - сказала девушка, - я только решила, что никуда не спешу и с удовольствием бы позавтракала.
   -Извини, Одри, но ты же сама понимаешь, полицейские дела, я все-таки на службе.
   -А жаль, - сказала Одри, - ладно, желаю вам удачи в полицейских делах, агент Купер. И спасибо за предупреждение, за то, что вы заботитесь обо мне.
   -Так ты воспользуешься моим предостережением? - поинтересовался Дэйл.
   -Это как получится, - пожала плечами Одри, - вы же сами сказали, я натура романтическая.
   Немного вихляя бедрами, Одри прошла между столиками и вышла из зала. На прощанье она обернулась и помахала Куперу рукой. Но тот уже занят был другим.
   К нему за столик подсаживались Гарри Трумен и его секретарша Люси.
   Нерасторопливая девушка все время роняла из папки на пол разные документы, охала, ахала, подхватывала их, клала назад в папку, но оттуда снова летел на пол новый водопад документов. Наконец, Гарри это все надоело, он забрал папку в свои руки, оставив Люси лишь один чистый лист бумаги и остро отточенный карандаш.
   Девушка, наконец-то, успокоилась и пристально посмотрела в глаза Дэйлу. Ее взгляд был очень заинтересованным, но каким-то пустым.
   Но и тут поговорить им не дала пожилая официантка. Она наклонилась над Купером и почти что прошептала ему на ухо:
   -Вам, мистер Купер, снова две чашки горячего и душистого кофе?
   -Нет, теперь уже четыре. Две для меня и две для шерифа и его секретарши.
   -Хорошо, как же я сразу не сообразила, - спохватилась официантка, - конечно, четыре чашечки кофе.