Трускиновская Далия. Как вы мне все надоели !

   И входит тут старуха с котом. И смотрит она на страдальца, а физиономия у нее веселая.
   - Хорош, голубчик! - говорит. - Сейчас тебе отвар приготовлю, полегчает. Впрочем, так тебе и надо. Не умеешь пить - не берись.
   Замахнулся бы на нее Жилло - да плечо к скамье кто-то гвоздем приколотил, не отодрать.
   Ну, пока старая ведьма его отпаивала и воспитывала, Дедуля с Малышом тоже человеческий образ себе вернули. Сели все трое обедать - и от сытной еды стало им чудесно.
   Подавала служанка, а старуха тут же к столу примостилась, кусок себе в рот, кусок - на пол, для кота.
   - А где же Дениза? - спрашивает Малыш.
   - Она в перечную лавку побежала, - говорит служанка. - У скорняка свадьба в доме, нам все мясное и пироги заказали, а скорняк любит, чтобы во рту горело. Ну и вообще в хозяйство нужно пряностей подкупить.
   - Кое-что и у меня бы нашлось, - вставляет старуха. - В лавке с нее дорого возьмут, а я бы и так дала за ее доброту. Ну, поел, Нариан? Поел? Тогда - пошли.
   И удалилась - но не к выходу из погребка, а совсем даже в другую сторону, туда, где кухня и обе кладовки.
   Понял Жилло - она к себе в подвальчик потайным ходом вернуться хочет. Но следом не побежал. Достаточно ему пока было знать про этот ход самому, а давать объяснения Дедуле с Малышом как-то не хотелось.
   К концу трапезы и Дениза пожаловала.
   - Выметайтесь, - говорит, - чтоб я вас тут сегодня больше не видела. Из-за вас, пьянчужек, я с утра не могла погребок открыть. Разлеглись тут!
   - У тебя же два парня здоровенных на черной работе, - напомнил Жилло. - Вынесли бы нас на свежий воздух, во двор, под липу.
   - Стыд и срам! - отрубила Дениза. - Это чтобы из моего погребка пьянчужек в бессознательном виде выносили? Да еще сразу троих? Враги мои этого не дождутся! У меня приличное заведение!
   - Видно, очень ты свой погребок любишь, а, Дениза? - спросил Дедуля.
   - Вот ты такое дело заведи, а потом и спрашивай - люблю, не люблю, сердито ответила она. - Погребок меня кормит-поит, и не одну меня, а повариху, парней, служанок. Да и потише ты про любовь... услышат, беды не оберешься.
   - Тоже верно, - согласился Дедуля. - Ну, я так полагаю, надо бы нам с Малышом прогуляться, послушать, чего добрые люди говорят. Как твоего графа-то звали?
   - Иво оф Дундаг, - сказал Жилло. - Я уж не знаю - вряд ли он к лекарю пошел бы, как вы полагаете? Может он знать, что лекарь его продал, или не может?
   Переглянулись Дедуля с Малышом и плечами пожали.
   - Это ты у своего графа спрашивай, - отвечает Дедуля. - Кто я тебе, колдун, маг, что ли - мысли отгадывать? Я вот сейчас побегаю по городу, новости соберу. Это я могу. А ты, вожак, отлежись лучше. Слабоват ты по спиртной части. Будем впредь иметь это в виду.
   Ушли Дедуля с Малышом в разведку. Жилло задремал. И видится ему Девичья башня, видится в зарешеченном окне красавица Неда. И еще одно окно, и там - принцесса Амора.
   - Ангерран, братик мой! - зовет Амора.
   И третье окно, и за решеткой - граф оф Дундаг.
   - Я люблю тебя, - говорит он. - Слышишь? Я тебя люблю!
   И еще одно окно, а там ювелир притулился в амбразуре.
   - В мои годы остается только высокое искусство, - шепчет. - Рядом с ним все - ерунда.
   И пятое окно, там - лекарь. Молчит. Дуется.
   А Жилло как будто по наружной стене башни мухой ползает, думает - чью решетку первой вынимать. Карниз под ногой крошиться стал, кирпичина поехала, повис Жилло на одной руке - ужас! Помогите!
   Бу-бух! Тресь!..
   Столбы какие-то деревянные... Темница низкая, без окон и дверей... Да что же это такое?
   А это Жилло с лавки свалился и под стол угодил. Правильно сказали старуха с Денизой - не умеешь пить, не берись.
   Вышел он во двор погребка, лекарство Дедули и Малыша употребил ведро с холодной водой. Мудрое лекарство, прямо на глазах от него умнеешь.
   Пришли и братцы-воришки.
   - Удивительное дело! Весь Кульдиг в изумлении! Выпущен твой граф из подземелья, - сказали. - Куда подевался, никто не знает. А самое любопытное - принцессу Амору в городе видели! Ее в открытой коляске катали. Ну, ничего не понять!
   Жилло основательно почесал в затылке. Мудрит чего-то Равноправная Дума... и не миновать идти к лекарю. Если граф захочет своего слугу отыскать - то куда он еще за этим непутевым слугой направиться может? Где еще о нем хоть слово скажут?
   Ну, пошли к лекарскому дому. Кинули камушком в окно. Вызвали стряпуху Маго.
   - Да, был молодой граф, - говорит она. - Вещи свои забрал, обоих коней под уздцы взял и ушел. Вот и все, что о нем знаю. Они с господином... ох, с братцем лекарем о чем-то поспорили. Для Жилло весточки не оставил...
   Вот так. Крутись, Жилло, в чужом городе, как знаешь!
   Дедуля с Малышом подсказали - вряд ли он далеко ушел на ночь глядя, надо бы по окрестным кабачкам пробежаться, по тем, где конюшни для проезжающих держат. Скорее всего, там молодой граф и остановился, не зная, чего бы дальше предпринять.
   Носились они втроем, носились - глубокая ночь настала. Городские ворота до рассвета заперли. Стало быть, надо в погребок к Денизе возвращаться.
   Идут Жилло, Дедуля и Малыш ночным городом. На улицах - не души. Самые запойные пьяницы - и те уже лежат в полном блаженстве. Так что можно идти посреди узкой улочки в ряд. А на всякий случай - ножи у бедра держать. Мало ли какое приятное знакомство ожидается?
   И точно - услышали стук башмаков. Бежит кто-то параллельной улицей, спешит, а совсем вдали вроде цокот. Переглянулись. Поднялись на чье-то высокое крыльцо. Сверху-то удобнее...
   Стук изменил направление - прямо к ним понесся. И выбежал на невеликую площадь человек. А за ним - огромный, чуть не с коня, кабанище. Тот самый!
   Пока Жилло с братцами стояли, окаменев, нагнал кабан человека, сбил с ног, перевернул рылом на спину. Человек закричал, кабан клыками в грудь ему ударил, вспорол кафтан, выдернул клыки, второй раз нацелился...
   Видеть это было выше сил человеческих. Потеряв разумное соображение, соскочил Жилло с крыльца, бросился сверху на кабана, ударил ножом - а нож от жесткой щетины отскочил. Дернулся кабан в сторону - и на другой нож налетел. Третий его сзади достал. Это Дедуля всем весом навалился на рукоять - и пробил-таки дубленую шкуру! А ножичек - почти в фут длиной, серьезный ножичек, прямо посмотреть на него приятно.
   Взревел кабан дурным воем. Стряхнув в себя братцев-воришек и Жилло, отскочил. Дедуля еле умудрился нож спасти - не оставлять же его в кабаньем боку! Хлынула черная кровь.
   И опять - стоят трое человек с ножами, а напротив - бешеная тварь, мерзкий вонючий оборотень. И помочь некому - далеко старуха со своим диковинным котом.
   - Нариана бы сюда! - воскликнул Малыш. - Нариан! Кисонька! Сюда, мой маленький! Сюда, котище мое драгоценное!
   При одном имени клыкастого котишки попятился кабан. Что-то между ними, видно, было нехорошее. Попятился, задом на каменную тумбу налетел, тумба накренилась. И, теряя кровь, понесся прочь...
   - Ну, спасибо кисоньке, - сказал, вытирая о замшелую стенку нож, Дедуля. - Впервые вижу, чтобы от котов польза была.
   - А ты уверен, что это - кот? - резонно спросил Жилло. - Тоже ведь оборотень!
   И подошел к спасенному, нагнулся над ним. И узнал его.
   Это был моряк Мак. Он лежал без сознания, с грудью, вспоротой клыками кабана. Жилло прикоснулся - и отдернул руку, ощутив кровь.
   - К старухе! - немедленно решил Дедуля. - Она перевяжет. Не к лекарю же думскому, в самом деле!
   Посадили Мака на сложенные в узел руки, понесли. Впереди - Малыш, он самый высокий, ему в паре несподручно. За ним - Жилло с Дедулей, они примерно одного роста, вот и тащат раненого. Так и добрались до старухиного подвальчика.
   Двор оказался закрыт. То есть, хоть лбом колотись - никто отворять не выйдет. Как быть?
   - Придется Денизу будить, - сказал Жилло. - Она откроет. Мало ли какой денежный гость пожаловал? Она своей наживы не упустит.
   - А чем нам Дениза помочь может? - спросил Малыш. - Она же не знахарка.
   - Увидишь, - пообещал Жилло.
   И давно уж он не видывал такой недовольной женщины, как поднятая из постели Дениза. Только-только работников спать отпустила, только-только сама прибралась да улеглась - здравствуйте!
   Однако, увидев раненого, Дениза сразу сменила гнев на милость постелила для него на лавке старую простыню, велела раздеть, сама где-то между кладовок скрылась. Жилло так и понял, что потайным ходом за старой ведьмой отправилась.
   Расстегнули они с Малышом кафтан на Маке, кое-как стянули - сверточек на пол вывалился. Подобрал его Дедуля, развернул - а это вишневого бархата кусок с семью углами по краю, с тремя золотыми розами. И распорот острым клыком.
   - Вот в чем кабанище клыками застрял, - сообразил Дедуля. - Гляди, Жилло, эта вот штуковина твоему дружку жизнь, может быть, спасла!
   Развернул Жилло бархат.
   - Очень мне это все не нравится, - говорит. - Ведь Мак не просто так ночью по городу слонялся. Его капитан Шмель ко мне послал. Это же - мое имущество, ребята! Что могло случиться? Ума не приложу! В беду капитан попал, что ли?
   - Он тебе знак подает, - отвечает Дедуля. - Но только Мак и может объяснить, что это за знак такой. Где треклятая старуха застряла?!
   - А вот я тебя, красавец мой, за такие слова на табуреточку усажу - и просидишь ты на ней сутки, как приклеенный, - пообещала, внезапно появляясь, старуха. - Я умею! Ну, кого там свиньи покусали?
   - Какие свиньи, бабка! - воскликнул Жилло. - Кабан вот такого роста! Представляешь, ночью по городу кабан шастает и на людей нападает! Я ведь его во второй уже раз вижу.
   - Во второй раз, говоришь? - спрашивает ехидная старуха. - Здоров же ты пить, голубчик. Я удивляюсь, что ты вчера только одного кабана вот такого роста увидел, а не целое стадо.
   - Знаешь что, бабушка? - и Жилло оттянул ее в сторонку. - Ты про кабана у своего милого котика Нариана спроси. Сдается мне, что он тебе человеческим голосом куда больше моего расскажет.
   - Что может мой котик знать о кабанах? - удивляется ведьма. - Сидит себе дома, ест, спит да мурлычет.
   - А почему тогда, стоило Малышу позвать "Нариан!", кабанище деру дал? - тихонечко спрашивает Жилло. - Совпадение? Котик-то у тебя, бабушка, приметный. Шуба черная лохматая, клыки янтарные. А я целого тигра вороного ночью видел. Тоже лохматый и тоже с янтарными клыками. Так что не морочь мне голову, старая карга, а лучше раненым займись!
   Усмехнулась старуха.
   - Сердит ты, как я погляжу, Жилло, - говорит. - Ну да ладно. Насчет кота как-нибудь потом все объясню. И пора бы нам познакомиться. Зовут меня тетка Тиберия. Вот так и обращайся. Не то тебе Нариан больше Неду не покажет.
   И заткнулся Жилло.
   Выложила старуха на стол свои знахарские припасы - и сверточек вишневого бархата обнаружила. В складке золотой цветок притаился. Подняла старуха глаза на Жилло - и был в этих глазах веселый вопрос. Жилло его как будто ушами услышал.
   - Да понимаешь ли ты, сынок, что это такое? - спросили глаза. - И чувствуешь ли ты, что этой бархатной штуке радоваться надо?
   И сразу же отвернулась тетка Тиберия, взяв со стола, что надо, и раненым занялась. Мало ли что там на столе разбросано? Не ее, мол, дело.
   Дедуля Жилло в сторонку оттянул.
   - Слушай, вожак, что бы это значило? Дениза эту ведьму, не выходя из погребка, привела!
   - Просто у погребка есть еще один выход - в тот дворик, - объяснил Жилло. - Похоже, что старухин подвал - тот самый выход и есть. При случае очень даже удобно.
   - Да мы с Малышом тоже так подумали.
   Старая ведьма перевязала Мака, настоем снотворным его попотчевала и велела мужчинам отнести его к ней в подвальчик. Там, мол, она сможет ночью к нему вставать и повязку бальзамом смачивать. Оказалось, правильно догадался Жилло. И намучились же Дедуля с Малышом, протаскивая Мака потайным ходом! Главное, лишний раз его не пошевели - стонет!
   Уложив моряка на свою постель, выпроводила тетка Тиберия всех троих. Обещала утром, когда Мак придет в себя, немедленно позвать. Вернулись они в погребок и сели втроем за длинный стол.
   Обычно за тем столом человек двадцать помещались, да еще три столика поменьше стояло под окошками, которые едва светились впритык к потолку. И редко когда пустовали тяжелые табуреты и скамьи у столов. Дело Дениза наладила бойкое, к ней иногда и из Коронного замка за пирогами и паштетами присылали. Потому сейчас и было Жилло странно смотреть на пустой погребок, освещаемый единственным подсвечником.
   Лежал на непокрытом столе тот загадочный вишневый бархат. И вышла откуда-то из глубин погребка Дениза, все еще в ночной сорочке и шали поверх нее. Волосы аккуратно подобраны под ночной чепец, на ногах туфельки без задников с большими помпонами - ну, аппетитный кусочек. Малыш, понятно, сразу к ней подвинулся.
   Оказалось, Дениза нитку нужного цвета с иголкой принесла.
   - Надо бы эту штуку зашить, - сказала. - Как обещала. Потом я на ней кровь холодной водой быстренько замою. Благо пятна небольшие.
   Удивился Жилло - кто этих женщин поймет? Человека иногда за человека не считают, но красивую тряпицу уважают в любых условиях.
   Освободил Дедуля место на скамейке, подсвечник поближе подвинул. Дениза растянула в руках вишневый бархат, нашла самую крупную прореху, задевшую даже золотые цветы.
   - Если сразу же не схватить края, золотая нить посыплется, объяснила она. И склонилась над рукодельем, мелко-мелко делая незаметные стежки.
   Дениза трудится, молчит. Жилло на нее смотрит. Дедуля стол пальцем колупает. Малыш песенку мычит - и начал он с чего-то знакомого, вроде бы с "В саду боярышник расцвел", а домычался до того загадочного куплета, который они с братцем неизвестно где подцепили.
   Дениза вдруг пропела:
   Если честь прорастает сквозь ночные века,
   значит, стоит на свете жить...
   Я скроЮ орифламму, раздобуду шелка
   и усядусь прилежно шить...
   Замерли трое мужчин, ждут - что дальше?
   Негромкий звонкий голос, казалось бы, без ведома занятой делом хозяйки, вывел:
   Мы - бойцы, мы - бастарды, мы услышали весть,
   мы примчимся издалека!
   Нам досталась от бабок потаенная честь
   королевского перстенька!..
   - Ну, ну?.. - выдохнул Жилло.
   Ему отвечал ему голос Денизы, а отведенная в сторону иголка чудом миновала глаз:
   Это властное тело и надменная бровь,
   и повадка - господень дар...
   Собирается вместе королевская кровь,
   как заметила Жанна д'Арк...
   Жилло и Дедуля переглянулись. Что еще за Жанна вплелась в их песню? Приложив к губам палец, Дедуля бесшумно скользнул на пол и оказался у ног Денизы. Просунув голову между ее коленями и рукодельем, он глядел на нее снизу вверх, а она и не замечала.
   - Что это такое было, Дениза? - очень тихо спросил Дедуля.
   - Песня, - как бы в полусне, отвечала Дениза. А ловкие пальцы втыкали иглу с одной стороны орифламмы, доставали с другой, и бархат срастался, рана исцелялась, цветок на глазах воскресал.
   - О чем эта песня? О чем она, Дениза? Скажи мне...
   - О королевской крови...
   - А орифламма?
   - Орифламма - святое знамя...
   - Ты шьешь святое знамя, Дениза?
   - Я шью орифламму...
   И она опять запела:
   Собирается вместе, и течет напрямик,
   и с утесов, и с кораблей,
   и возводит на троны их законных владык
   наших братьев и королей!..
   - Как это - с утесов и с кораблей? Это что же получается - целый поток крови? - задал еще один вопрос Жилло.
   - Недосуг заводить мне разговоры, дружок, кони бесятся за стеной, уже не отвечая, вывел слова голос Денизы. - Орифламма дошита, вот последний стежок... Все, кто любит меня, за мной!..
   Опять переглянулись мужчины, опять уставились на Денизу в ожидании. Но песня, очевидно, этим и кончилась.
   - Дениза, Дениза, а кто это - Жанна? - спросил Дедуля.
   - Какая Жанна? - удивилась Дениза и теперь только заметила мужскую физиономию почти на своих коленях. - Ну-ка, встань, тоже место себе нашел! Может, ты тут заснуть собрался?
   Поскольку Дедуля не торопился, очень недовольная Дениза от него отодвинулась.
   - Вроде ровно получилось, а, Жилло? - спросила она, разглядывая шитье. - Ну, золотую нить я прихватила, это главное, прочее завтра доделаю. Теперь застирать бы надо. И будет как новенькая...
   - Что - новенькая? - спросил снизу Дедуля.
   Посмотрела Дениза на бархат в своих руках.
   - Или я с ума спятила, или я откуда-то знаю, что это называется орифламма, - говорит. - И цветы на ней - розы! Что это? Жилло! Кто мне это мог сказать?
   - Уж не я во всяком случае, - Жилло даже рукой отстранился. - Я сам впервые это слово слышу.
   - С вами, голубчиками, пожалуй, не то что спятишь, а вообще человеческий образ потеряешь! - подумав, оценила ситуацию Дениза. - Вы как хотите, а я спать ложусь. Если в пять утра вставать, то конечно - к полуночи мерещиться начнет... А мне с утра пироги печь, на рынок за говядиной бежать, еще с пекарем разбираться!
   Оставила она троих приятелей в пустом погребке. Прислушался Жилло на кухне плеск. Значит, Дениза все-таки возится с орифламмой. Можно бы и спать укладываться... Однако не тянет.
   Отвел Жилло Дедулю с Малышом в тот закуток, который ему Дениза тогда еще выделила, там кровать стояла, а в ларе нашлись тюфяки. Как хорошая трактирщица, Дениза держала дома немало постельного белья, на случай, если в Кульдиге очередное сборище Равноправного Народа затеют и со всего государства люди съедутся. Постелили Дедуля с Малышом себе на полу, а Жилло на кровать улегся. Но сна - ни в одном глазу.
   - Слышь, Дедуля?.. - позвал наконец Жилло.
   - Спит, - отвечал Малыш.
   - А ты не спишь?
   - Так ведь и ты не спишь.
   - Надо бы заснуть, наверно...
   - Да вот и я пытаюсь...
   Сел Жилло на кровати.
   - У меня от мыслей скоро голова треснет, - пожаловался. - Я ведь всю жизнь как-то без рассуждений прожил. Травознаем был - все просто, запомнил, как что называется, где растет и когда собирать... Охотничал тоже без сложностей, слугой в замке стал - вообще замечательно, думать ни к чему! Подай-поднеси-убери-застели-сопроводи! В свободное время можешь книжку приятную почитать, с девицами подурачиться, за кружкой чего-нибудь этакого посидеть. А тут - ломай себе голову, да и только! Вот почему графа и принцессу пощадили? Куда графа нелегкая понесла? Что за оборотень вторую ночь с нами встречается? Откуда у волчьей бабушки Мартины королевский перстень? А главное - в чем это я провинился, за что именно мне эти загадки разгадывать?
   - Душновато здесь, вот нам и не спится, - сказал Малыш, вставая. Вот и мучаемся над всякими загадками. Ишь, как высоко здесь окна...
   Встав на ларь, он открыл маленькое узкое окошко.
   - А нам с Дедулей, думаешь, легко? Что мы в этой жизни умеем, кроме как девчонок обнимать и чужое имущество присваивать? Он говорит - удерем отсюда, в приличном государстве людьми станем! А я думаю - кому мы, к лешему, нужны в приличном государстве? Он говорит - женимся, а я думаю на ком? Кому нужны два дармоеда?
   - Стой, Малыш... Стой, как стоял!.. - вдруг приказал Жилло и, сорвавшись с кровати, скользнул вдоль стены к ларю.
   - Ты чего это, вожак? - удивился Малыш.
   - Стой ты! - и, распластавшись по стене, Жилло протянул руку в темноту за окошком. Вытащил он оттуда уже не просто прядь - а целый конский хвост золотых кудрей.
   - Понял? - спросил.
   - Что - понял?
   - Их днем в городе по волоску находят, а тут - гляди, сколько! Значит, только что их и срезали! Ну, пропади я пропадом, а эту загадку сейчас разгадаю!
   И Жилло решительно полез в окошко.
   - Ты спятил, вожак? Зачем тебе эта зараза?
   - Никакая не зараза, - уже наполовину на улице, отозвался Жилло. Подпихни меня, Малыш! Я эту заразу лет примерно восемнадцати в виде колечка на палец надел, и ничего! Да ты не бойся, пихай, что есть сил!
   Выбрался Жилло на улицу и Малыша за собой вытащил, вспомнив, кстати, про застрявшего в калитке вороного мерина. Прихватили они и бутылку с отбитым дном, в ее горлышко была вставлена свеча. Простенько и удобно.
   - Мы сейчас на оборотня напоремся, - предупредил Малыш, доставая нож.
   - Оборотень в берлоге своей лежит и рану зализывает, - буркнул Жилло. - Дедуля его хорошо приколол... Идем! Волосы откуда-то сверху слетели!
   - С крыши, что ли?
   - А если и с крыши?! - совсем уж разъярился Жилло. - Я сказал, что узнаю сегодня, откуда они берутся, значит, узнаю! Думаешь, я на крышу не залезу?
   - Залезешь, вожак, - без особого энтузиазма согласился Малыш.
   Задрал Жилло голову, завертелся на месте, высвечивая дом за домом. Крыш не видно - высокие они, черепичные, видны только карнизы с узорными игрушечными перильцами.
   - Во! - вдруг дернул его Малыш, тыча пальцем в человеческую фигуру на крыше у самого водостока.
   Оба замерли.
   - Тьфу ты! - сказал наконец Жилло. - Да это же болван каменный! На нем волосы не растут!
   И как бы в доказательство из темноты возникла еще одна густая золотая прядь. Прилетела и повисла, светясь, у Малыша на плече.
   - Ага! - рявкнул Жилло. - Во-он где они свою цирюльню открыли! Ну, доберусь я сейчас до этих цирюльников!
   Можно сказать, в три прыжка оказались Жилло с Малышом у старой городской стены. Она в незапамятные времена была вполне боевой и годной к употреблению, но потом город разросся, построили другую, а кусок этой так и остался торчать чуть ли не посреди Кульдига. С наружной стороны к ней пристроили дома, что для владельцев было даже и выгодно - не нужно возводить четвертую стенку. А с внутренней она мало для чего была пригодна - вся изрезанная глубокими нишами. В военное время эти ниши закладывали мешками с песком, а в мирное они находили применение только при ярмарках тогда каждая ниша становилась временной лавкой заезжего торговца.
   Над нишами шла низенькая и узкая деревянная галерейка, наполовину разломанная. Была она устроена для арбалетчиков в те времена, когда арбалет был последним визгом военной техники. На расстоянии полутора футов друг от дружки были там в стене высокие амбразурки с кулак шириной, и оттуда стреляли арбалетчики.
   Так вот, выскочили Жилло и Малыш к стене и сразу же за угол отскочили. Если голову задрать - как раз та картина получается, какая им надобна.
   Свесив ноги вниз, сидят на галерейке рядышком очень красивые мужчина и женщина. Мужчина в сверкающем серебряном плаще со знаками вышитыми, женщина - вся в черном бархатном, только ножки видны в золотых башмачках. Мужчина - с длинными светлыми кудрями, а поверх них - диадема с цветными камнями. В руке у него - тоненький прутик. Женщина - с непокрытой головой, но почему-то отхватывает у себя ножницами прядь за прядью и пускает по ветру. И от мужчины серебристое свечение, а от женщины - золотистое. Стало быть, колдуны или маги.
   - Замаялась я с твоим подарочком, Маргарелон, - говорит она. - Если через день не стричь - по полу волочиться будут. Я уж думала - может, в клубок их мотать и носки вязать? Все ж польза для хозяйства! Избавь, а?
   - Ты уж однажды засела на болоте носки вязать, - отвечает Маргарелон. - Хватит, пожалуй? Опять же, поделом получила. На долгую, даже на вечную память. Там заклинание без ограничения было, а встречного заклинания не скажу - и не проси!
   - Как у вас дело продвигается? - спрашивает она. - Есть надежда?
   - Никак! Мы и малым кругом собирались, и большим кругом, и в магические звенья - ничего не получается. Унес Алькуин эту тайну с собой в могилу.
   - Да-а... - и красавица хмыкнула. - Ведь что интересно - даже не маг первой ступени, обычный деревенский колдун! Мастер пропавших коров отыскивать! Знаток поросячьих хвороб! И такое заковыристое заклинание придумал, что его теперь все Премудрое Светлое воинство разгадать не может! Стыд и позор на наши головы...
   - Потому что это было его предсмертное заклинание, - напомнил Маргарелон. - Его хижину уже окружили и подожгли, а он все еще духов выкликал, рассказывают. Себастьян-Аметист там поблизости был, звон от знаков услышал. Сперва вроде обычный звон, потом такой, что мороз по коже. Посмотрел он в зеркало, огонь увидел, голос услышал, но помочь уже не успел. Ну и вот итог. Целое государство страдает...
   - Если бы страдало... Уснуло в них человеческое, Маргарелон. Я тут уже не первый месяц - и страшно мне. Родители здесь детей не любят, Маргарелон. Я уж думаю - может, не уснула в них любовь, а вовсе умерла?
   - Уснула, - твердо отвечал Маргарелон. - Это Себастьян точно слышал Алькуин приказывал уснуть... И вера уснула. Только надежда чуть трепещется. Наделал нам хлопот покойник Алькуин! Я уверен, что он тогда, в горящей хижине, и не подумал, что когда-нибудь потребуется обратное заклинание!
   - Ты бы тоже не подумал. Для него главное было - детей спасти. Я вот пыталась понять - может, в том, предсмертном, срок был указан? Скажем, на тридцать три года? Прошло-то всего восемнадцать!
   - Думаешь, мы слишком рано за дело взялись? - и маг вздохнул. - А я вот думаю, не опоздали ли мы. Твой приятель Озарук сперва не слишком ретиво государством командовал, но понемногу власть в ручонки свои хилые забирает. Видели мы в магическом зеркале, как он на дудочке играл. Он, подлец, еще к зеркалу повернулся и кулак показал.
   - И я видела. Добился-таки, чтобы под его дудочку не три глупые девчонки, а целое государство плясало. Но Озарук свое получит не раньше, чем мы королевских детей найдем. А искать их, скажу я тебе, морока! Иногда совсем уж кажется - вот он, Ангерран! Вот она, Дезире! Вот он, Леон! Сейчас встряхнется и все вспомнит! А через секунду - нет, не они. Глаза как будто те - взгляд не тот! Стать как будто та - повадка не та! Кровь голоса не подает. Молчит! Хоть прямо садись на башню и кукарекай, чтобы наконец она проснулась!
   - Наделал нам хлопот Алькуин... - опять вздохнул Маргарелон. - Мы уже сорок одно встречное заклинание предлагали. Нет! Не срабатывает! Ну, скажи ты мне, пожалуйста, что может прийти на ум человеку перед самой погибелью?