Трускиновская Далия. Как вы мне все надоели !

   - Должна быть разгадка! - твердо сказала красавица. - Я ведь еще в Коронном замке у принцессы Аморы не побывала.
   - Что может знать Амора? Ей тогда, пожалуй, годика полтора было?
   - Не знаю, что она может знать... А вот Неда - та много знает! Она Амору маленькой где-то подобрала, вырастила, а потом выдал их кто-то попали в мастерские. Надо в Коронном замке у Неды побывать, но опасно это - Озарук знает, что я в Кульдиг пожаловала. Я, графа молодого из беды выручая, кинула сквозь зеркало волосы. Они, чудаки, твой подарочек заразой объявили! Озарук все входы-выходы заклятьями обложил - кому-либо из Светлого воинства заявляться опасно. И в зеркало с Недой беседовать опасно - все услышит, мерзавец. Вот если бы такое магическое зеркало, чтобы звона не давало!..
   Стоят Малыш и Жилло, слушают этот неторопливый разговор двух магов, мужчины и женщины.
   - Государство-то, оказывается, заколдованное!.. - шепчет Жилло Малышу.
   - Вот и разбери, то ли оно раньше было заколдованное, то ли теперь стало! - отвечает тот. - Морочат нашего брата, честного простака!
   - Значит, и надежды на разгадку пока нет? - спрашивает у красавицы Маргарелон, доставая из воздуха спелое яблоко и ломая его надвое.
   - Знаешь, есть какое-то предчувствие... песня странная по городу и лесам бродит... даже не знаю, как тебе сказать...
   - Магическая? - оживился Маргарелон.
   - Не знаю... такое чувство, что ее обычные люди поют, впрочем... нет, не знаю. Слышу ее иногда явственно. Принцесса ее на эшафоте почему-то вдруг запела... Может, просто давняя песня?
   - Не думаю, что Алькуин в смертный час песенки сочинять принялся... пробормотал Маргарелон. - Впрочем, иногда в звездообразных сводах отзвуки сохраняются и в урочный час возникают. Но для этого тоже заклинание требуется. Что-то неожиданное. Но ты не падай духом, Светлое воинство тоже не сидит сложа руки. Никто не знал, что ты в таком положении окажешься.
   - Не вздумайте никого посылать мне на помощь! - упрямо потребовала она. - Озарук мой, я его упустила, я с ним и сладить должна. Можно, конечно, опять силу применить к этому разнесчастному государству. Но лучше, чтобы оно само понемногу из своей передряги выкрутилось. Насильно никого сделать счастливым еще не удавалось. Даже одного человека.
   - А тут Равноправная Дума всех сразу осчастливить норовит?
   - Это Озарук норовит, чтобы все под его дудочку плясали одинаково! Так что не мешайте мне, сама разберусь... Это мое испытание перед высшим кругом посвящения - ты, что ли, пройдешь его вместо меня? И еще один подарочек - не поверишь, Маргарелон, нашла я наконец свое личное счастье!
   - Что такое? - изумился Маргарелон. - Это кто мне про личное счастье говорит? Это на кого же вдруг просветление нашло?
   - Не поверишь, повторяю, но жених у меня объявился, - с умопомрачительной серьезностью доложила красавица. - Замуж выходить придется, того гляди... Обручальное кольцо, от меня полученное, на пальце носит. Могу в зеркале показать... впрочем, жених этот - особая история...
   - С каких пор ты обручальные кольца раздавать стала?..
   - А это он волос мой много лет назад подобрал и на палец накрутил! Красиво придумал, балбес!
   Тут Жилло громко ахнул.
   Двинул его Малыш локтем в бок, чтобы заткнулся, но поздно встрепенулись маги на галерейке.
   - Нас подслушали! - воскликнул Маргарелон.
   - Если и слышали, то не поняли, - успокоила красавица. - Но все равно - все мы друг другу сказали, а целоваться нам вроде и ни к чему. Ни к чему, говорю! Ну, до встречи!
   Радужные сияния окружили обоих. В центре каждого сияния вызрело по черному пятну. Рассеялся свет - а на галерейке пусто.
   - Это же про меня она... - прошептал Жилло. - Ну, невеста!..
   - Про тебя? - и Малыш от него попятился. - Ты, вожак, не заговаривайся...
   - Вот оно, кольцо! - показал Жилло руку. - Вряд ли еще дурак найдется - волосяным кольцом обручаться. Я один такой на все государство.
   Склонился Малыш над колечком, бутылку со свечой как можно ближе поднес.
   - Это же золотое!
   - Да нет, волосяное.
   - Тогда сожги! - потребовал перепуганный Малыш. - Вот прямо сейчас, на свечке!
   - Иди в болото! - очень внятно распорядился Жилло. - Ну, разгадали загадку, а она за собой еще воз загадок потащила... Кто же это такая? И откуда про мое колечко знает?
   - Сжег бы ты его от греха подальше, - не унимался Малыш. - А то еще явится - хочешь не хочешь, а жениться придется.
   - Так что же тут плохого?
   - Все! - отрубил Малыш. - Жениться надо на простой девушке, вот хоть у Дедули спроси. Из хорошей семьи, чтобы мать - хозяйка, чтобы отец трезвого поведения. Она стряпать вкусно будет, детей растить, тебя, между прочим, слушаться. А эта..
   - Зачем ей стряпать, когда она сделает пальцами вот так - и из воздуха достанет? - стал заводить парня Жилло. - И ты подумай, какие у нее красивые дети родятся!
   - А слушаться? - Малыш был неумолим. - Опомнись, вожак, ведь явится она к тебе свататься! Сожги треклятое кольцо!
   - Должен же я когда-нибудь жениться... - вздохнул Жилло.
   - Но не на этой! Ты же вожак! Ты же природный вожак! А будешь у нее под каблуком... - уж до того расстроился Малыш, что голос у него сделался совсем трагический, даже со слезой.
   - Это вы с Дедулей почему-то меня за вожака приняли. А я подчиняться всю жизнь учился, не командовать. Хотел бы я быть вожаком - пошел бы к молодому графу слугой?
   - Ты слугой оказался, мы - ворами, - возразил Малыш. - Но это еще не значит, что ты не можешь быть вожаком, а мы - честными людьми.
   За такой философской беседой вернулись они на улицу Медников к погребку и встали перед окошком в большом недоумении.
   - Неужели мы отсюда вылезли? - спросил Жилло.
   - Что мы отсюда вылезли, поверить трудно, - измерив его руками, ответил Малыш, - но что нам сюда залезать придется, это уж точно! Только оно и открыто, прочие закрыты!
   Первым сполз вниз Жилло - он был потоньше Малыша и поуже в плечах. Соскочил с ларя, провел по себе руками - вроде цел.
   - Полезай теперь ты, - говорит он Малышу. - Ничего, не страшно!
   Сел Малыш на брусчатку возле окна, ноги в погребок свесил.
   - Нет, - отвечает, - боюсь! Точно застряну. Знаешь что, вожак, бери меня за ноги и тащи! А то я так всю ночь просижу.
   И с каким же грохотом рухнули оба ночных гуляки в погребок, опрокинув при этом ларь! И как же хорошо треснулся Жилло, упав, об угол стола!
   - Ну, теперь у меня точно из головы всех невест вышибло! Можешь, Малыш, спать спокойно... Кстати - вот ты говоришь, что жена мужа слушаться должна, а способна Дениза слушаться хоть кого на этом свете? А?
   - Нет, конечно, - согласился Малыш, потирая бедро. - Но если такая женщина, как она, встретит настоящего мужчину, то у нее даже мысли не возникнет о том, что можно с ним спорить, пререкаться, сковородкой на него замахиваться... Живо присмиреет!
   - Что тут у вас творится?! - спросила яростная Дениза, появляясь в закутке вооруженная именно сковородкой. - Почему окно открыто?
   Увидев разгром в закутке, она метнулась к сидящему на полу Малышу. Спасаясь от занесенной сковородки, тот отбрыкнулся ногой - по ней и досталось.
   - Чем вам ларь помешал? Совсем умом повредились! Выставлю завтра обоих к лешему! - продолжала бушевать Дениза. И вдруг замолчала, глядя на спящего Дедулю.
   - Вот это сон!.. - даже с некоторым восхищением сказала она. Крепкий сон! Здоров же мужик спать... А вы оба смотрите у меня!
   И, погрозив сковородкой, удалилась.
   - Настоящего мужчину искать пошла, - заметил Жилло. - С которым уже не захочет спорить и пререкаться...
   Язвили они друг дружку всяко, издевались, как умели, а между тем и разделись, и в одеяла закутались, и даже уснули с недосказанными пакостями на губах...
   А утро выдалось отвратительное.
   Разбудил их женский визг на кухне. Дениза с кем-то из служанок воевала. Испортили поставленное с вечера тесто, целую квашню, и разбирались, чья вина. Дениза нашла виноватую, припомнила ей и разбитый кувшин, и какие-то прошлогодние шашни. Стало быть, нужно высчитывать из жалования! А та ей - тоже какие-то упреки. Что рано утром вставай, что допоздна торчи у плиты, что свободный день выпрашивай на коленях! Дениза, конечно, все обвинения отметает - мол, за то тебе, дуре, и платят, чтобы рано вставала и торчала у плиты! В общем, разобралась Дениза, усмирила бунтарку, мимоходом кому-то из парней досталось. Слушали Жилло с Малышом эту перепалку, слушали, и все кислее делалась румяная физиономия Малыша. Экий подарочек он сам себе придумал...
   Потом стихло. Лишь тогда проснулся Дедуля. И спросил, а не забудут ли покормить их хоть каким завтраком. Но не хотелось Жилло с Малышом соваться хозяйке погребка под горячую руку.
   Сидели мужчины, тосковали о горячей яичнице, вдруг быстрым шагом Дениза влетела, в длинном переднике кухонном, вся красная от плиты, и руки по локоть в тесте.
   - Тебя, Жилло, мальчишка ищет. Говорит, думский ювелир его прислал, Гай Балод. Чего это от тебя вдруг думскому ювелиру понадобилось?
   Вышел Жилло на улицу к мальчишке.
   - В чем дело? - спрашивает.
   - Помирает старый черт, - отвечает мальчишка. - Меня тетка Клодина еле уговорила за вами бежать. Ради него, ради жадюги...
   - Так не бескорыстно же ты сюда прибежал, - напомнил парню Жилло. Дай умоюсь. Не могу же я к нему с такой заспанной рожей... И не смотри на меня, будто я тебе два гроша с прошлого года задолжал. Ты свое от тетки Клодины наверняка получил.
   - Ну, вы же наследник... - тоскливо намекнул тот.
   - Ишь, уже пронюхали...
   Не съев ни куска, лишь умывшись, отправился Жилло к ювелиру. А тот и в самом деле плох. Подкосила старика суета последних дней. Рядом цирюльник и аптекарь. Кровь пускали, вот и таз на полу. Лекаря не велел звать, шепнула служанка, тетка Клодина. И неудивительно, подумал Жилло. У кого же старый хрен перстень пытался стянуть и на кого же он донос писал? Вот и помирай теперь без лекарской помощи...
   - Пришел? - спросил ювелир, может, видя Жилло у постели, а может, уже и не видя. - Это хорошо. Побудь со мной, Жилло... Видишь, позвать больше некого...
   Выпихнулись цирюльник с аптекарем за дверь. Служанка таз унесла и больше не показывалась.
   - И зачем ты, старый хрен, меня только в наследники взял? - спросил Жилло. - Выздоравливал бы, что ли?
   - Затем и взял, что никто, кроме тебя, мою коллекцию не сбережет. Все ее разбазарят, раскидают по ювелирным лавкам, по купчишкам... - Ювелир помолчал и вдруг приподнялся на локтях, выставив убогую седую бороденку: А ну, слово дай, что сохранишь!
   - Давал уже, кажется, - и Жилло аккуратно уложил его обратно.
   - Нет, ты просто обещал. А ты слово дай! Поклянись!
   Что тут станешь делать?
   - Клянусь честью, - сказал Жилло. - Этого довольно будет?
   - Честью... Да, этого довольно.
   - Донос-то на меня не напишешь, а? - поинтересовался Жилло. - Честь ведь поминать не положено.
   - Дурак... - обиделся ювелир. - Если я на тебя донос напишу, кто мою коллекцию сбережет?
   - Сообразительный ты, старый черт, - хмуро похвалил его Жилло. Только лучше давай, выздоравливай. Тут тебе пилюли какие-то оставили, дать?
   - Проку от этих пилюль... - поморщился старик. - Дай хоть напоследок, хоть с тобой о коллекции поговорю! Не с Клодиной же... Ты сам видел, какие изумительные вещи у меня в коллекции... Слушай, Жилло, я еще мальчишкой знал, что мне самому ничего не придумать! Это правда, могу же я хоть теперь сказать правду... ну, хоть тебе, что ли?
   - Душу облегчить? - догадался Жилло.
   - Дурак... Но я должен был стать первым ювелиром, думским ювелиром, иначе я не мог! Я больше не мог голодать, я в четырнадцать лет спину повредил и расти перестал, девчонка самая чумазая - и та была не для меня... Так вот, на последние гроши я стал собирать вещи старых мастеров. Жилло, как я учился! Сколько бумаги перевел на эскизы, я не скупился ни на бумагу, ни на уроки рисования, Жилло. А потом я вдруг понял, что больше ничего в мире прекрасного не осталось, только эти золотые розы... Потому что я не мог их повторить. Жилло, знаешь, на что я пустил тайну золотой грани и золотой насечки? Я топор с мотыгой на бляхах нагрудных всей Думе выгравировал! Топор с мотыгой, Жилло! Золотой насечкой с пазухой! Тьфу, вспомнить противно... А если бы я розы изобразил, меня бы - как принцессу с графом, на эшафот. И пожар бы не спас...
   - Разболтался ты, - оборвал его Жилло. - Отдохни, отдышись. Может, поскрипишь еще. Хотя за доносы твои сам бы тебя пристукнул!
   - Жилло, я не мог без того перстня... Я увидел его - и полюбил, ты так женщину не полюбишь, ребенка так не полюбишь, как я - этот перстень!.. Женщина - это тьфу по сравнению с тем камнем, я и в молодости это знал...
   И тут ювелир, совсем уж растосковавшись, начал вспоминать несуразную свою молодость, голодную да холодную, и жалкую свою зрелость, без капельки живого тепла, и женщин каких-то пронырливых, так ничего и не понявших, и много всяких людей, обижавших его за почитай что девяносто лет жизни. Жилло слушал и молчал.
   И противно ему было, что вот он сидит здесь, слушает предателя, доносчика, лгуна, и печально - маялся умирающий старик, пытаясь оправдаться и поверить в собственные оправдания.
   - Слушай, Жилло. Ты тогда мне ведь не всю коллекцию вернул, самое главное ты и не брал... - признался наконец ювелир. - Ты взял то, что сверху. А были еще сокровища, шедевры... Знаешь, однажды я даже спас шедевр. Без меня он погиб бы...
   - Однажды... - вздохнул Жилло. - Хотелось бы знать, как к тебе попали все прочие шедевры... Небось, за каждым - донос?
   - Я покупал, Жилло... Люди знали, тайно несли мне... Но мне воздастся, Жилло - я действительно спас шедевр! Пойди, открой самый нижний ящик, он с секретом...
   Ювелир захрипел и Жилло торопливо посадил его повыше.
   - Планку в левой стенке отодвинь... - велел старик.
   Все ногти себе ободрал Жилло, возясь с планкой. И извлек погнутый обруч, темный, грязный, с покосившимися зубчиками.
   - Это, что ли? - спросил с немалым удивлением.
   - Это.
   - Ты бы его хоть почистил, свой шедевр...
   - Незачем. Я и так знаю... Там сбоку я добрался до узора, погляди...
   Жилло повертел обруч и увидел-таки пятнышко блестящее, полированное, а по нему - тончайшим резцом кусочек гирлянды роз. Повертел он еще в руках странный шедевр.
   - Тут вроде камни были и кто-то их выковырял, - обратил он внимание на пустые гнезда. - Что же ты его не починил?
   - Не мог, Жилло. Я же плохой ювелир! Я и вообразить не мог, какие ему нужны камни, как он был выгнут своим мастером. А вот тут шел накладной обруч - откуда я знаю, каким он был? Я чувствовал, что бы я ни сделал - я испорчу это чудо... Пусть уж остается, как есть.
   - Потому он у тебя в коллекции и главный! - сообразил Жилло. - Ты же сто раз представлял его себе таким, каким он должен быть. И это было сто разных шедевров! Так?
   - Ничего я не воображал... - вздохнул ювелир. - Куда мне воображать... Ты только не уходи, побудь со мной... немного осталось... Я ездил по южному побережью залива, и мне принесли его дети. Кто-то подобрал его... даже непонятно, когда... Взрослые выковыряли камни и продали... а обруч побоялись продавать из-за роз, наверно... Они же рыбаки, откуда им знать, что я покупаю в тайне? Накладной обруч дети отвинтили и потеряли... головы бы за это им поотвинчивать!
   - Угомонись ты, больно шумно помираешь.
   Жилло не верил, что старик действительно возьмет и скончается. Ну, весь в испарине и хрипит - мало ли по каким сквознякам хрыча носило? И сам себя не разумел: если он не верит в эту агонию, то зачем сидит и поправляет старому вруну одеяло? А если верит - то, наверно, надо бы с Гаем Балодом как-то помягче, хоть он и доносчик? А?
   Трудно помирал старый ювелир. Придет в себя на несколько минут - ищет взглядом Жилло, еще что-то спешит ему рассказать о пряжке, купленной у слепой цветочницы, о браслете, полученном в заклад и не выкупленном, о странном хозяине, учившем его ювелирному ремеслу и вдруг ни с того ни с сего прогнавшем... Замолчит, продолжая держаться за руку Жилло, полежит без памяти, опять вскинется, опять заговорит непонятно о чем...
   Раз этак сто хотелось Жилло встать и тихонько уйти. Он уж и служанку Клодину вполголоса звал - нет, как сгинула старая перечница! Оставалось сидеть на краю постели и ждать, сидеть и ждать...
   И были это вовсе не самые приятные в жизни графского слуги сутки. Кроме всего прочего, он как у Денизы поужинал, так крошки во рту не имел.
   Уже совсем стемнело, а темнело поздно, когда Дедуля с Малышом догадались его поискать. Но вот кусок хлеба принести - не догадались. Послал их Жилло хоть чего-то или купить, или стянуть. Пошли и пропали. Вернулись, правда, часа через два с половиной пирога и сыром. Еще бутылку принесли, а в ней - на самом донышке. Как шли, так по очереди и прикладывались.
   Все втроем дождались они у ювелировой постели утра. А сам ювелир этого утра уже не дождался.
   - Ну, наверно, надо служанку поискать? - растерянно спросил Жилло, закрыв краем одеяла лицо покойнику. - Не нам же его хоронить!
   - Этого еще недоставало... - буркнул Дедуля. - Хотя ты же наследник! Наверно, старуха это очень хорошо запомнила. Так что придется с утра на кладбище идти, с могильщиками договариваться. Ладно уж, я схожу. Был такой неудачный год, что мы с Малышом на кладбище нанялись могилы копать. Нас там, наверно, еще помнят.
   - Давай, - сказал Жилло. - Приводи их сюда с носилками... или с чем там им полагается...
   Дедуля обернулся быстро. У могильщиков для таких случаев лошадка имелась. С гробами, правда, было сложно. Нарядные гробы Дума еще когда отменила, а запас простых к концу подошел. За немалые деньги взяли покойнику-ювелиру сосновый гроб и уплатили за земляные работы. С тем могильщики и увезли старика.
   Жилло тоже на кладбище с ними пойти думал, да братцы-воришки отговорили. Без него, сказали, ювелира скоренько упокоят в земле, а с ним - церемонии прощальные затеют, чтобы еще денег из неутешного наследничка выкачать.
   - Наследник... - и Жилло крепко задумался. - Что же мне делать с этим дурацким наследством? Куда его девать?
   - Поскольку за наследство налог дерут, со всей его стоимости, надо бы коллекцию припрятать, - мудро посоветовал Дедуля. - Тем более, что о ней, судя по твоим словам, никто не знает.
   - Куда же ее девать? Разве что к Денизе? - больше ничего Жилло на ум не шло.
   Но братцы как-то странно переглянулись.
   - Знаешь, Жилло, лучше бы не связываться с этой Денизой, - загадочно сказал Малыш. - Вот вредная баба...
   - В чем дело, ребята? - забеспокоился Жилло. - Что еще за новости?
   - Никаких особых новостей, - чуть ли не хором отвечали братцы.
   - Ну так и пошли отсюда! - взяв себя наконец в руки, распорядился Жилло. - Вы - на кладбище, я с коллекцией - к Денизе. Какого лешего теперь тут сидеть?
   Он выгреб из ювелирского комода все, о чем рассказывал ему покойник Балод, включая грязный и погнутый обруч. По карманам распихивать не стал спустившись вниз, нашел походный кожаный мешок, с которым ювелир, очевидно, странствовал по побережью. Прихватил еще полотенце на кухне. Упаковал Жилло коллекцию так, что ни цепочка не звякнула, в мешок уложил, сверху запихал медную ступку с пестиком - мало ли кто в мешок сунется?
   Малыш с Дедулей как сидели в мастерской, так и шагу наружу не сделали.
   - Ну, значит, вы - на кладбище, а я - к Денизе? - напомнил им Жилло.
   - Не стоит у нее появляться, вожак, - туманно сказал Дедуля. - Право слово, не стоит!
   - Да что там стряслось? - уже не на шутку встревожился Жилло. Пожар? Скандал?
   - Ну, считай, что скандал...
   Тут Жилло кое-что стал понимать.
   - Значит, выпроводила вас и сказала, чтоб больше не возвращались? поинтересовался он.
   - Ну да! - вроде как обрадовались братцы. - Вздорная бабенка, и ничего больше!
   - Так это она вас выпроводила, - с хитрым умыслом заметил Жилло. - Ко мне-то скандал не относится. Вот я к ней и пойду...
   - И к тебе относится! - очень убедительно завопил Малыш.
   - Так что же случилось?
   - Ну... у нас с Дедулей денег-то не осталось... а мы знали, что у нее какие-то твои деньги на сохранении лежат...
   - Вы попросили, а она отказалась выдать?
   Долгое и скверное молчание было ему ответом.
   - Стало быть, даже не просили, - подытожил хмурый Жилло.
   - Она же на кухне с пирогами возилась! К ней соваться было бесполезно! Я пробовал - она так на меня рявкнула! Медведица она, Жилло, просто вставшая на задние лапы медведица! И за грош удавиться готова! провопил впавший в бешенство Малыш. - Что ей плохого сделали? Это же все равно, что твои деньги, вожак! Так нет же - убирайтесь, выметайтесь!..
   - Еще нигде не записано, что вы должны кормиться за мои деньги, негромко заметил Жилло. - Ну, ладно. Хорошие вы ребята и приятно было познакомиться. Насчет кладбища - спасибо, а теперь ступайте подобру-поздорову, мне дом запирать надо.
   Понурые братцы поплелись прочь из мастерской.
   - Ты подумай хорошенько, вожак, - обратился к Жилло Дедуля уже на пороге. - Мы бы очень даже неплохо поладили. Мы бы вместе таких дел натворили!
   - Вы и без меня натворить горазды, - буркнул Жилло. - А мне расхлебывать!
   С тем и покинул их, не прощаясь.
   Теперь, когда он неожиданно для себя стал официальным наследником известного в Кульдиге человека, не нищего, домовладельца, можно было и дух перевести. Домишко двухэтажный, да еще чердак под острой черепичной крышей. Наверху две комнаты - спальня и мастерская, внизу - кухня и кладовая, еще конурка для служанки. Наверно, подвал тоже есть. Дворик хоть и крошечный, но свой. Почему бы и не осесть в Кульдиге благопристойным бюргером?
   Коллекцию можно на время укрыть - у той же Денизы, если с ней помириться. А потом перетащить к себе и по ночам разглядывать. Чем плохо? Да, главное - жениться! Не на колдунье с золотыми волосами, конечно. Этого еще недоставало... А можно забрать из поселка Эрну с Виго. Только вот как у нее из головы всю дурь насчет общих хлевов выбить?
   Такими практическими размышлениями Жилло скрашивал себе дорогу к улице Медников и к погребку Денизы. Получалось неплохо. А главное - без всяких магических штучек и непонятно откуда прилетевших песенок. Виго в городе будет учиться, найдутся и для него подходящие учителя! А если Эрна откажется ехать, тогда... Мелькнуло в памяти лицо красавицы Неды и пропало. Неда - в Коронном замке, за решеткой, надежды на нее мало. А вот можно Лизу поискать, строила же ему девчонка глазки! Да еще как настойчиво! Хотя - у нее же шило...
   - Вожак! Слушай, вожак... ударил в ухо шепот. Жилло, не оборачиваясь, ускорил шаг. Воров ему только и недоставало!
   У дверей погребка он уже чувствовал себя почтенным домовладельцем, Эрна, кроме Виго, родила сына и дочку, часть кухни выгородили и превратили в лавку лечебных трав и пряностей. Эрна стояла за прилавком, а сам он ездил за товаром. Виго брал с собой - приучал к делу...
   - Бесстыжие твои глаза! - воскликнула Дениза. - Он явился! Знаешь, что вытворили твои дружки окаянные?
   - Знаю, - отвечал Жилло. - Прогнал я их к лешему. Нам теперь не по пути. Дениза, ювелир умер, я - наследник, дом со всем барахлом - мой. Хочу лавку пряностей открывать. Не посоветуешь ли чего?
   - Ого... Лавку пряностей! Заходи, - пригласила она. - Лавка - это дело серьезное. Сядем, поговорим. Могу тебе, между прочим, денег ссудить на обзаведение. За малый процент.
   Дениза провела его через погребок и вверх по лесенке - в свои комнаты. А на постели у нее девица в три ручья рыдает.
   - Не пойду! - причитает. - Ни за что не пойду!..
   - Куда ты денешься! - отвечает Дениза. - Сейчас же снимешь нарядное платье и наденешь школьное. Ты что, с ума сошла?
   - Не надену! - стонет девица. - Это же тряпка безобразная! Я в своем пойду!
   - Поплачь, поплачь, авось поумнеешь... - зловеще бурчит Дениза. Это, братец Жилло, дочка моя. В лучшем думском пансионе учится. Одна беда - платья велено всем носить одинаковые. Когда она раз в неделю домой приходит, то, конечно, шелковое надевает. И не какое-нибудь, вкус-то у этой привереды - мой. День побегает, погордится, а потом опять в дерюгу влезать, потому что пансион - школа равноправия.
   - У тебя дочка есть? - удивляется Жилло. - И сколько же ей?
   - Сколько этой плаксе сопливой? - с воспитательным значением спрашивает Дениза. - Не поверишь - четырнадцать! Зовут - Эммелина.
   - Когда же ты ее родила?
   Смутилась Дениза.
   - Мало ли какие глупости девчонки делают... - буркнула. - Когда девчонка одна на белом свете, некому мозги вправить, вовремя по заднице надавать... Вот и получаются сопливые плаксы!
   Понял Жилло, что больше об этом говорить не стоит.
   Дернула Дениза дочку за косы, подняла с постели и выслала в каморку переодеваться.
   - Знаешь, чего стоило ее в пансион этот определить? - спросила. - Он же для равноправного народа, а я - женщина со средствами, хозяйка погребка. Но для нас, тех, кто побогаче, и вовсе все двери закрыты, хоть за рубеж отправляй детей учиться. А она еще слезы льет! Ладно, это не твоя печаль.
   - У меня тоже сын растет, - признался Жилло. - Вот думаю лавку открыть и к себе его забрать. Пусть к торговому делу привыкает.
   - Сам-то ты не ахти какой учитель, - скривила гримаску Дениза. - Ну, давай считать, сколько тебе нужно на обзаведение. Налог за наследство, полагаю, не очень велик - вот разве что ювелир тебе драгоценностей воз оставил... Хотя жил он небогато.
   - Жил небогато, - согласился Жилло, - а оставил мне вот что...
   И вынул из кожаного мешка ступку с пестиком.
   - Фамильная реликвия, что ли? - поинтересовалась Дениза. - Не густо!
   Сунул Жилло руку в мешок - а там ничего. Одна дырка - сделанный острым ножом разрез. И нетрудно догадаться, чья работа. Пошарил он в растерянности на всякий случай - и извлек грязный обруч.