Страница:
— А-а, — протянул Гарет, ощущая себя глупцом. — Но кто это впереди вооруженных эльфов?
— Этого я не знаю, — нахмурился Дагнарус. — Если вдуматься, их здесь вообще быть не должно. Кстати, как называют их короля?
— Божественный.
— Точно. Божественный сообщил моему отцу, что эльфы доверили господину Мабретону получить их часть Камня Владычества. А теперь появляются какие-то другие эльфы. Хотел бы я знать, зачем.
— Возможно, они будут охранять камень на обратном пути в страну эльфов, — предположил Гарет.
К ужасу Гарета, принц приоткрыл дверь чуть шире.
— По лицу господина Мабретона не скажешь, что он рад их видеть... Вот повезло! Они остановились прямо напротив нас! Сейчас мы узнаем, в чем тут дело. И теперь не Сильвит мне, а я ему расскажу о новостях. Кем бы ни был этот эльф, он у них важная персона. Ты же знаешь язык эльфов. — Дагнарус махнул другу, веля подойти ближе. — Расскажешь мне, о чем они будут говорить.
— Я не настолько хорошо знаю их язык, — шепотом возразил Гарет, но Дагнарус лишь нахмурился и сердито махнул рукой в сторону двери. Гарет вздохнул, опустился на колени и с опаской прильнул к щели.
Дагнарус был прав: господин Мабретон взирал на отряд соплеменников с недовольством и раздражением, что отражалось на его лице. Не без заметных усилий он попытался согнать с лица владевшие им чувства. Скрестив на груди руки, главный посол эльфов поклонился прибывшим.
Процессию возглавлял крупный эльф средних лет. Вместо доспехов, на нем было богатое одеяние из толстой парчи. Наряд украшало такое количество вышивки и драгоценных камней, что одеяния эльфа вполне могли служить ему доспехами. Эльф, оставив свиту позади, прошел еще несколько шагов и остановился посередине коридора. Он не сделал никакого видимого мальчикам жеста, однако свита, подчинившись невидимому приказу, тоже застыла на месте. Важный эльф направился к господину Мабретону и остановился лишь тогда, когда уже чуть ли не наступил послу на ноги. Это было недопустимо близко. Правила приличия эльфов требовали сохранения уважительной дистанции между двумя эльфами, если только один из них не пригласит другого перешагнуть невидимую границу. В данном случае кто-то должен был отступить.
Эльфы в упор смотрели друг на друга. Важный эльф скрестил на груди руки. Наконец господин Мабретон опустил глаза и сделал шаг назад, но с такой подчеркнутой холодностью, что она не осталась незамеченной ни вторым эльфом, ни двумя невидимыми свидетелями.
— Защитник Божественного, — произнес господин Мабретон, которому явно было не по себе, — прошу простить, что я не сумел оказаться у Портала и приветствовать вас по прибытии, но меня только сейчас известили о нем. Ваше присутствие, безусловно, является для нас большой честью, и все же мы не можем не удивляться, почему вы изволили прибыть в Виннингэль в такое время.
— Я прибыл посмотреть церемонию, — спокойным тоном ответил Защитник Божественного. — Церемонию, в которой, насколько я понимаю, вы играете важную роль.
Беспокойство господина Мабретона возросло, хотя он всеми силами старался это скрыть. Он отвел глаза, не выдержав пристального взгляда Защитника, и обшарил взглядом коридор, в котором не было никого, кроме эльфов.
— Заурядная роль в заурядной церемонии, мой господин, — самоуничижительно произнес Мабретон. — Божественный поручил мне представлять наш народ. Церемония состоится через семь дней. Убежден, ожидание вас изрядно утомит; ведь вам и вашей свите придется оставаться в этом сыром и холодном замке. Я предлагаю вашей милости остановиться в моем доме.
— В доме, который действительно прекрасен, но находится слишком далеко от Виннингэля, — возразил Защитник. — В вашем доме, господин Мабретон, я остановлюсь на обратном пути. Мои воины нашли его очень просторным. Ваша очаровательная жена — замечательная хозяйка.
Господин Мабретон вспыхнул от гнева. Он сделал непроизвольное движение рукой, которое мгновенного заставила каждого эльфа из свиты Защитника положить руку на рукоятку меча. Слаженность их действий вызвала одобрительный кивок Дагнаруса.
Лицо Мабретона отчаянно побледнело. Он медленно опустил дрожащие руки, держа их по швам.
Руки воинов оставались на рукоятках мечей. Эльфы стояли, не шевелясь, но замечая все вокруг: от пота, струившегося по лбу господина Мабретона, до кошки, крадущейся по коридору в поисках мышей.
Мабретон напряженно подбирал слова. Защитник избавил его от этого тяжкого занятия и заговорил сам.
— Я уверен, что в настоящее время Божественный сочиняет поэму с целью уведомить меня о даре Камня Владычества. Поэма должна будет объяснить возможности, даруемые этим камнем, среди которых, как я понимаю, есть и возможность избирать Владык из числа эльфов. Столь щедрый дар богов заслуживает вдохновенной поэмы. Несомненно, на ее сочинение Божественный потратит несколько месяцев, — сухо добавил Защитник. — Месяцев, в течение которых Камень Владычества будет находиться у него. Месяцев, в течение которых он изберет собственных Владык.
— На то он и Божественный, — вспыхнув, сказал господин Мабретон, обуреваемый гневом. — Я являюсь доверенным лицом Божественного! Камень Владычества принадлежит ему по праву!
— А я являюсь Защитником Божественного, — сказал Защитник, и в голосе его прозвучала угроза. — Я защищаю Божественного. Камень Владычества по праву достанется мне. Вам придется отступить.
Он сделал шаг вперед.
— Или вас оттолкнут.
Господин Мабретон был вне себя. В бешенстве он закричал:
— Вы осмеливаетесь мне угрожать? Я — Страж! Верный служитель Божественного! Вы не осмелитесь до меня дотронуться. В противном случае это сокрушит ваш собственный Дом, и ваша наглость падет на вас самого!
Дагнарус толкнул Гарета в плечо:
— Гляди! Сильвит!
— Вижу, — шепнул в ответ Гарет, потирая ссадину на плече.
В дальнем конце коридора появился вышедший из-за угла Сильвит. Он подошел к Мабретону сзади, но тот, ошеломленный дерзостью Защитника, не увидел камергера и не услышал его мягкой походки. Когда до Мабретона оставалось не более пяти-шести шагов, Сильвит замер, внимательно глядя на Защитника.
Защитник Божественного стоял со скрещенными на груди руками и холодно взирал на взбешенного посла. Затем он едва заметно кивнул.
— Вы правы, господин Мабретон, — неожиданно мягким и примирительным тоном произнес Защитник. — Я не осмелюсь до вас дотронуться.
Сильвит бросился к Мабретону. Рука эльфа стремительно взметнулась. Мальчики увидели блеснувшую сталь.
Лицо господина Мабретона выразило необычайное изумление, сменившееся ужасом. Он застонал, его колени подкосились. Одним плавным движением Сильвит извлек нож из спины Мабретона и подхватил посла под руки, не дав ему упасть.
Убийство произошло столь молниеносно, гладко и беззвучно, что мальчики не сразу поняли смысл увиденного.
Защитник подал знак. Один из его телохранителей взвалил себе на плечи тело господина Мабретона. Голова и руки посла свесились вниз. Из широко раскрытого рта убитого вытекала струйка крови.
— Он... он мертв! — задыхаясь, прошептал Гарет.
Защитник оглянулся по сторонам.
— Что это?
Дагнарус ладонью зажал другу рот.
— Молчи, — властно шепнул он в ухо Гарету.
Дрожащий Гарет кивнул. Мальчики застыли в скрюченных позах возле приоткрытой двери, боясь пошевелиться и не решаясь даже дышать.
— Только это, господин, — ответил один из воинов.
На середину коридора выпрыгнула кошка с мышью в зубах.
— А, охотница с добычей, — с улыбкой заметил Защитник.
Сильвит куском белой ткани стер с ножа кровь и спрятал нож вместе с окровавленной тканью внутрь своего длинного и широкого рукава. Эльф искусно поправил одежду на Мабретоне, сделав след от раны на спине незаметным.
— Что вы намерены делать с телом, господин? — спросил Сильвит.
— Я прикажу доставить его на родину, где оно будет надлежащим образом погребено. Я не причиню его семье никакого вреда. Я не дам повода его предкам преследовать меня, а его Дому — выступить против меня.
— Однако они увидят, мой господин, что он умер от удара ножом в спину, — напомнил Сильвит.
— Верно.
Защитник повернулся к воину, держащему тело.
— Когда выберешься из дворца и окажешься в безопасном месте, проткнешь мечом тело спереди. Господин Мабретон погиб, исполняя свой долг, хотя его смелость проявилась некстати. Пусть его смерть будет смертью воина, чтобы семья Мабретона с честью приняла его тело.
Телохранитель наклонил голову, показывая, что понял приказ.
— Ты, Сильвит, покажешь моему солдату выход из этого ужасного здания, — сказал Защитник.
— Да, мой господин. Я проведу его переходом, идущим под водопадами, а оттуда — тайным путем, обнаруженным мною. Если кто-нибудь нас остановит, я скажу, что господин Мабретон пьян. Такое с ним уже случалось.
Сильвит умолк и нерешительно посмотрел на Защитника, как будто хотел сказать еще что-то. Затем потупил глаза.
— Говори, Сильвит, — подбодрил его Защитник, широко улыбаясь. — Сегодня ты оказал мне громадную услугу, и я готов ответить на один-два твоих самых дерзких или неуместных вопроса.
— Я подумал... госпожа Мабретон... — Сильвит смущенно замолчал.
— Прекрасная госпожа Мабретон. — Защитник положил руку на плечо Сильвита. — У Мабретона есть неженатый брат, насколько понимаю — недавно овдовевший. Несомненно, он с радостью женится на ней. Не беспокойся. Ей не придется расплачиваться за глупости мужа.
Сильвит кивнул с явным облегчением.
— Она будет сопровождать тело Мабретона на родину, — продолжал Защитник. — Вчера вечером мы с ней побеседовали. Внезапная смерть мужа не явится для нее особым сюрпризом. Да и вряд ли она будет подавлена горем. А сейчас я уже опаздываю на встречу с его величеством. Уверен, что пока я здесь, мы еще увидимся, Сильвит.
— Если мои обязанности камергера юного принца позволят, мой господин, — поклонился Сильвит.
Защитник в сопровождении своих воинов продолжил путь по коридору. Сильвит и телохранитель, несущий тело господина Мабретона, направились в противоположную сторону.
— Сильвит убил этого эльфа! — выдохнул Гарет, как только коридор полностью опустел, и в нем стихли последние шаги. — Он ударил его в спину! Я видел его лицо!
Мальчик вздрогнул и закрыл глаза ладонями, словно желая заслониться от ужасного зрелища.
— Я видел его лицо!
— Да хватит! Ты ведешь себя, как какая-нибудь глупая горничная, наступившая на крысу, — отчитал его Дагнарус.
Он крепко стиснул руку друга.
— Зажми голову между ног. Станет легче. Как жаль, что я не понимаю языка эльфов, — завистливо добавил он. — Что там происходило? О чем они говорили?
— Не знаю, — пробубнил Гарет. — Мне что-то плохо.
— Рассказывай, черт тебя дери! — Дагнарус встряхнул Гарета, заставив того поднять голову. — Расскажи, о чем они говорили.
Лицо принца было бледным, взгляд его зеленых пылающих глаз обжигал Гарета — обжигал, заставляя забыть о тошноте, обо всем ужасе случившегося.
— Давай, рассказывай, Меченый, — потребовал Дагнарус.
Его твердый голос подействовал на Гарета успокаивающе. Мальчик, как всегда, повиновался.
— Речь шла о Камне Владычества, — дрожащим голосом начал он. — Наверное, Божественный хотел заполучить камень сам. А тот эльф — это был Защитник Божественного. Он считает, что камень должен принадлежать ему. Мабретон сказал, что камень принадлежит Божественному и тогда... тогда...
Гарет широко открыл рот, хватая воздух.
— Значит, Сильвит служит Защитнику, — пробормотал Дагнарус.
— Ваш отец рассвирепеет, когда узнает об этом, — заметил Гарет. — Он-то считает, что Камень Владычества должен принести мир. А вместо этого...
— Мой отец никогда об этом не узнает, — твердо сказал Дагнарус. — Ты никогда и никому не расскажешь о том, что мы сегодня видели. Если ты все же проболтаешься, Меченый, — принц умолк, мысленно изобретая самую жуткую угрозу, — если ты кому-нибудь скажешь, я выкину тебя вон. Я скажу, что ты обворовывал меня. Я добьюсь, чтобы и твоих родителей выгнали из дворца. Твоя семья разорится, и все вы станете нищими. Ты будешь попрошайничать на улицах!
Гарет во все глаза смотрел на принца, онемев от ужаса.
— Я это сделаю! — тон Дагнаруса не оставлял сомнений. — Ты знаешь, я это смогу. Ты знаешь, я могу что угодно. Обещай мне, Меченый. Обещай, что ты никогда и никому не расскажешь о том, что мы сегодня видели.
— Но того эльфа убили...
— Нас это не касается. Обещай мне, Меченый! Обещай!
— Я обещаю, — окончательно отупев, произнес Гарет.
— Вот и молодец, — Дагнарус потрепал его по плечу, словно приласкал послушную собаку. — Молодец. Эта новость слишком сильно задела бы и встревожила моего отца. Ты же не хочешь этого, правда?
Гарет покачал головой. Он достаточно хорошо знал, что Дагнарус меньше всего думает о душевном спокойствии своего отца. Здесь было что-то еще; нечто, чего Гарет не понимал или предпочитал не понимать.
— Как нам теперь относиться к Сильвиту? — с несчастным видом спросил Гарет. — Как я теперь позволю ему притронуться ко мне после... после этого?
— Не будь глупеньким! — недовольно бросил ему принц. — Аргот убил сотни людей, и тебя не пугает, если он притрагивается к тебе.
— Это не одно и то же, — возразил Гарет. — Он убивал людей на войне.
— А это и есть война, Меченый. Просто другая война. Война методами эльфов. Пошли. Мы и так запоздали. Даннер будет ломать голову и думать, что же с нами случилось.
— Почему ты так пристально смотришь на меня, Гарет? — спросил Сильвит, подавая мальчикам их обычный ужин — жаркое из кролика и хлеб. — Тебе сегодня что-то не нравится в моем лице?
Дагнарус под столом пихнул Гарета ногой.
Гарет опустил голову и уставился в тарелку, на жаркое из кролика, которое просто не мог съесть. Ему было не совладать с собой. Он ведь видел, как Сильвит хладнокровно убил своего соплеменника. Пусть он и эльф, думал Гарет, должны же у него после такого зверского поступка проявиться хоть какие-то чувства. Однако Сильвит был, как всегда, спокоен и невозмутим. Дагнарус сердито смотрел на друга, напоминая ему о данном обещании. Гарет заявил, что ему нездоровится и раньше обычного отправился спать.
Но уснуть он не мог. Сквозь закрытые веки перед ним вставало лицо умирающего эльфа. Он видел лицо Сильвита, остававшееся бесстрастным и равнодушным, когда он вонзал нож в спину Мабретона. За стеной, в спальне Дагнаруса, слышался спокойный мелодичный голос Сильвита. Эльф разговаривал с принцем, укладывая его спать.
Дрожа в темноте, Гарет желал, чтобы голоса поскорее умолкли. Потом он вдруг понял: если голоса стихнут, он останется совершенно один, наедине с призрачным лицом мертвого эльфа. Гарет выполз из постели и прислонился к двери. Войти в спальню принца ему было нельзя; это могло вызвать недовольство Дагнаруса, а то и рассердить его. Но Гарет ощущал потребность держаться как можно ближе к живым, чтобы не допустить сюда мертвецов.
Принц уже лежал в постели, и Сильвит, прежде чем покинуть его, говорил о всяких мелочах. Так он делал всегда. Но вот эльф взял подсвечник с горящей свечой, собираясь уйти. Гарет видел пробивавшуюся из-под двери полоску света.
— Я могу быть чем-нибудь еще полезен вашему высочеству? — задал Сильвит свой обычный вопрос.
— Я слышал, что господин Мабретон покинул двор. Разве его отъезд не выглядит довольно странным и неожиданным? — спросил Дагнарус.
Безрассудная храбрость принца заставила Гарета вздрогнуть. Он чуть приоткрыл дверь, опасаясь, что Сильвит, уже совершивший сегодня одно убийство, вдруг решит расправиться и с принцем.
Сильвит ответил не сразу. Он внимательно посмотрел на Дагнаруса. Тот выдержал взгляд эльфа и столь же внимательно поглядел на него.
— Не вполне неожиданным, — сказал, нарушив тягостное молчание Сильвит. — Ему было дано выбирать, и он свой выбор сделал.
Эльф еще помолчал, затем сказал:
— Меня удивило, почему за ужином Гарет смотрел на меня так, будто я собирался проглотить его. Вы никак оба видели, что произошло?
Дагнарус кивнул. Гарет зажмурил глаза, опасаясь худшего.
Сильвит все так же ровно держал подсвечник. Пламя свечи не колыхнулось.
— Вы поняли смысл того, что видели, ваше высочество?
— Не совсем, — признался Дагнарус. — Меченый не слишком хорошо знает ваш язык. Я в общем разобрался, что Защитник хотел взять Камень Владычества себе, а этот Мабретон — себе. Но почему ему непременно нужно было умереть? Почему он не отступил, как того требовал Защитник? И почему Защитник не дал ему уйти?
— Если бы господин Мабретон покинул дворец без предназначенной эльфам части Камня Владычества, он не выполнил бы свой долг перед Божественным. Как у нас говорят, он потерял бы лицо. Ему бы пришлось вернуться на родину обесчещенным. А чтобы восстановить честь, Мабретон и его Дом должны были бы объявить войну Защитнику и его Дому. Божественный, дабы отомстить за оскорбление, нанесенное его служителю Мабретону, был бы вынужден выступить против Защитника. И тогда эльфы оказались бы ввергнутыми в пучину междоусобной войны. Вполне вероятно, что из-за существования Порталов в эту войну оказался бы втянутым и Виннингэль. В междоусобной войне не бывает победителей, ваше высочество. Я даже не рискую сказать, сколько жизней было бы загублено понапрасну.
— Мой отец думал, что Камень Владычества принесет мир всему Лёрему, — сказал Дагнарус. — Но один эльф уже погиб из-за этого камня.
— Ваше высочество, камень уже принес мир. Войну удалось предотвратить. Мир будет сохраняться и дальше. Смерть одного эльфа спасла многие жизни. Дух господина Мабретона поймет это, когда соединится с предками. Вы собираетесь рассказать об этом королю?
Сильвит спросил об этом как бы невзначай, либо уверенный в ответе, либо готовый к любым случайностям.
Дагнарус покачал головой.
— Нет. Я велел и Меченому не болтать. Что бы вы, эльфы, ни говорили, мой отец все равно не поймет. Он лишь здорово расстроится. Он и так уже сердит на Почтенных Магов. Отец сказал: если из-за камня и дальше будут происходить разные неприятности и начнется раскол, он запрет Камень Владычества понадежнее и не станет ничего с ним делать. А это было бы жаль, — тихо признался Дагнарус. — Ты-то сам видел Камень Владычества?
— Нет, ваше высочество. Меня не удостоили такой чести, — ответил Сильвит.
— Я видел.
Гарет внимательно слушал. Ему принц ничего об этом не говорил. Дагнарус вообще никому об этом не сказал.
— Когда мы готовились к церемонии, отец разрешил мне подержать камень. И знаешь, Сильвит, я почувствовал силу, которая таится внутри камня. У меня по коже мурашки побежали. Знаешь, как бывает, когда где-то близко ударит молния. Волосы зашевелились на руках и на теле. Это было и страшно, и удивительно.
— Вы ощутили силу и могущество богов, ваше высочество, — сказал Сильвит.
— Да, я знаю. Такую силу нельзя тратить понапрасну. Сильвит, а что эльфы будут делать со своей частью камня?
— Защитник возьмет себе ее и будет хранить во имя Божественного. Защитник изберет Владык, которые также станут действовать во имя Божественного, чтобы эльфы пребывали в безопасности. Наши Владыки будут действовать рука об руку с вашими, ваше высочество, во имя блага двух великих народов.
— А как ты думаешь, что орки и дворфы сделают со своими частями камня? — поинтересовался Дагнарус.
— Не имею ни малейшего представления, ваше высочество, — с оттенком пренебрежения в голосе ответил эльф. — В любом случае, как мне думается, для нас это не будет особо важным.
— Спрошу у Даннера, — решил Дагнарус. Зевая, он откинулся на мягкие подушки. — А теперь я хочу спать.
— Спокойной ночи, ваше высочество, — поклонился принцу Сильвит.
Он подошел к двери. Вместе с ним переместился круг света.
— Сильвит, — окликнул его принц, когда эльф уже взялся за ручку двери.
— Да, ваше высочество?
— Мой брат унаследует эту силу, так? Ведь нашу часть Камня Владычества отдадут ему.
— Да, ваше высочество. Когда он станет королем.
Сильвит ожидал от Дагнаруса еще каких-то слов, но принц молчал. Думая, что его подопечный заснул, Сильвит вышел из спальни и осторожно закрыл дверь, оставив принца в темноте.
Дагнарус вздохнул; то был вздох глубокой досады и глубокой тоски.
Как только эльф унес свечу, в спальню проник лунный свет. Он пробивался сквозь окно, подобно призраку солнца. Гарет, подглядывая в дверь, видел, что принц лежит на спине, заложив за голову руки, и хмуро смотрит в темноту, прорезанную лунными лучами.
Гарет тихонько вернулся в постель, искренне сожалея, что ему довелось услышать этот вздох. Мальчик лег, боясь закрыть глаза. Ему казалось: стоит это сделать, как он опять увидит лицо убитого эльфа.
Но господин Мабретон, должно быть, уже ушел к своим предкам. Наверное, он получил награду за исполненный долг, поскольку Гарет больше никогда не видел его лица.
Глава 12
— Этого я не знаю, — нахмурился Дагнарус. — Если вдуматься, их здесь вообще быть не должно. Кстати, как называют их короля?
— Божественный.
— Точно. Божественный сообщил моему отцу, что эльфы доверили господину Мабретону получить их часть Камня Владычества. А теперь появляются какие-то другие эльфы. Хотел бы я знать, зачем.
— Возможно, они будут охранять камень на обратном пути в страну эльфов, — предположил Гарет.
К ужасу Гарета, принц приоткрыл дверь чуть шире.
— По лицу господина Мабретона не скажешь, что он рад их видеть... Вот повезло! Они остановились прямо напротив нас! Сейчас мы узнаем, в чем тут дело. И теперь не Сильвит мне, а я ему расскажу о новостях. Кем бы ни был этот эльф, он у них важная персона. Ты же знаешь язык эльфов. — Дагнарус махнул другу, веля подойти ближе. — Расскажешь мне, о чем они будут говорить.
— Я не настолько хорошо знаю их язык, — шепотом возразил Гарет, но Дагнарус лишь нахмурился и сердито махнул рукой в сторону двери. Гарет вздохнул, опустился на колени и с опаской прильнул к щели.
Дагнарус был прав: господин Мабретон взирал на отряд соплеменников с недовольством и раздражением, что отражалось на его лице. Не без заметных усилий он попытался согнать с лица владевшие им чувства. Скрестив на груди руки, главный посол эльфов поклонился прибывшим.
Процессию возглавлял крупный эльф средних лет. Вместо доспехов, на нем было богатое одеяние из толстой парчи. Наряд украшало такое количество вышивки и драгоценных камней, что одеяния эльфа вполне могли служить ему доспехами. Эльф, оставив свиту позади, прошел еще несколько шагов и остановился посередине коридора. Он не сделал никакого видимого мальчикам жеста, однако свита, подчинившись невидимому приказу, тоже застыла на месте. Важный эльф направился к господину Мабретону и остановился лишь тогда, когда уже чуть ли не наступил послу на ноги. Это было недопустимо близко. Правила приличия эльфов требовали сохранения уважительной дистанции между двумя эльфами, если только один из них не пригласит другого перешагнуть невидимую границу. В данном случае кто-то должен был отступить.
Эльфы в упор смотрели друг на друга. Важный эльф скрестил на груди руки. Наконец господин Мабретон опустил глаза и сделал шаг назад, но с такой подчеркнутой холодностью, что она не осталась незамеченной ни вторым эльфом, ни двумя невидимыми свидетелями.
— Защитник Божественного, — произнес господин Мабретон, которому явно было не по себе, — прошу простить, что я не сумел оказаться у Портала и приветствовать вас по прибытии, но меня только сейчас известили о нем. Ваше присутствие, безусловно, является для нас большой честью, и все же мы не можем не удивляться, почему вы изволили прибыть в Виннингэль в такое время.
— Я прибыл посмотреть церемонию, — спокойным тоном ответил Защитник Божественного. — Церемонию, в которой, насколько я понимаю, вы играете важную роль.
Беспокойство господина Мабретона возросло, хотя он всеми силами старался это скрыть. Он отвел глаза, не выдержав пристального взгляда Защитника, и обшарил взглядом коридор, в котором не было никого, кроме эльфов.
— Заурядная роль в заурядной церемонии, мой господин, — самоуничижительно произнес Мабретон. — Божественный поручил мне представлять наш народ. Церемония состоится через семь дней. Убежден, ожидание вас изрядно утомит; ведь вам и вашей свите придется оставаться в этом сыром и холодном замке. Я предлагаю вашей милости остановиться в моем доме.
— В доме, который действительно прекрасен, но находится слишком далеко от Виннингэля, — возразил Защитник. — В вашем доме, господин Мабретон, я остановлюсь на обратном пути. Мои воины нашли его очень просторным. Ваша очаровательная жена — замечательная хозяйка.
Господин Мабретон вспыхнул от гнева. Он сделал непроизвольное движение рукой, которое мгновенного заставила каждого эльфа из свиты Защитника положить руку на рукоятку меча. Слаженность их действий вызвала одобрительный кивок Дагнаруса.
Лицо Мабретона отчаянно побледнело. Он медленно опустил дрожащие руки, держа их по швам.
Руки воинов оставались на рукоятках мечей. Эльфы стояли, не шевелясь, но замечая все вокруг: от пота, струившегося по лбу господина Мабретона, до кошки, крадущейся по коридору в поисках мышей.
Мабретон напряженно подбирал слова. Защитник избавил его от этого тяжкого занятия и заговорил сам.
— Я уверен, что в настоящее время Божественный сочиняет поэму с целью уведомить меня о даре Камня Владычества. Поэма должна будет объяснить возможности, даруемые этим камнем, среди которых, как я понимаю, есть и возможность избирать Владык из числа эльфов. Столь щедрый дар богов заслуживает вдохновенной поэмы. Несомненно, на ее сочинение Божественный потратит несколько месяцев, — сухо добавил Защитник. — Месяцев, в течение которых Камень Владычества будет находиться у него. Месяцев, в течение которых он изберет собственных Владык.
— На то он и Божественный, — вспыхнув, сказал господин Мабретон, обуреваемый гневом. — Я являюсь доверенным лицом Божественного! Камень Владычества принадлежит ему по праву!
— А я являюсь Защитником Божественного, — сказал Защитник, и в голосе его прозвучала угроза. — Я защищаю Божественного. Камень Владычества по праву достанется мне. Вам придется отступить.
Он сделал шаг вперед.
— Или вас оттолкнут.
Господин Мабретон был вне себя. В бешенстве он закричал:
— Вы осмеливаетесь мне угрожать? Я — Страж! Верный служитель Божественного! Вы не осмелитесь до меня дотронуться. В противном случае это сокрушит ваш собственный Дом, и ваша наглость падет на вас самого!
Дагнарус толкнул Гарета в плечо:
— Гляди! Сильвит!
— Вижу, — шепнул в ответ Гарет, потирая ссадину на плече.
В дальнем конце коридора появился вышедший из-за угла Сильвит. Он подошел к Мабретону сзади, но тот, ошеломленный дерзостью Защитника, не увидел камергера и не услышал его мягкой походки. Когда до Мабретона оставалось не более пяти-шести шагов, Сильвит замер, внимательно глядя на Защитника.
Защитник Божественного стоял со скрещенными на груди руками и холодно взирал на взбешенного посла. Затем он едва заметно кивнул.
— Вы правы, господин Мабретон, — неожиданно мягким и примирительным тоном произнес Защитник. — Я не осмелюсь до вас дотронуться.
Сильвит бросился к Мабретону. Рука эльфа стремительно взметнулась. Мальчики увидели блеснувшую сталь.
Лицо господина Мабретона выразило необычайное изумление, сменившееся ужасом. Он застонал, его колени подкосились. Одним плавным движением Сильвит извлек нож из спины Мабретона и подхватил посла под руки, не дав ему упасть.
Убийство произошло столь молниеносно, гладко и беззвучно, что мальчики не сразу поняли смысл увиденного.
Защитник подал знак. Один из его телохранителей взвалил себе на плечи тело господина Мабретона. Голова и руки посла свесились вниз. Из широко раскрытого рта убитого вытекала струйка крови.
— Он... он мертв! — задыхаясь, прошептал Гарет.
Защитник оглянулся по сторонам.
— Что это?
Дагнарус ладонью зажал другу рот.
— Молчи, — властно шепнул он в ухо Гарету.
Дрожащий Гарет кивнул. Мальчики застыли в скрюченных позах возле приоткрытой двери, боясь пошевелиться и не решаясь даже дышать.
— Только это, господин, — ответил один из воинов.
На середину коридора выпрыгнула кошка с мышью в зубах.
— А, охотница с добычей, — с улыбкой заметил Защитник.
Сильвит куском белой ткани стер с ножа кровь и спрятал нож вместе с окровавленной тканью внутрь своего длинного и широкого рукава. Эльф искусно поправил одежду на Мабретоне, сделав след от раны на спине незаметным.
— Что вы намерены делать с телом, господин? — спросил Сильвит.
— Я прикажу доставить его на родину, где оно будет надлежащим образом погребено. Я не причиню его семье никакого вреда. Я не дам повода его предкам преследовать меня, а его Дому — выступить против меня.
— Однако они увидят, мой господин, что он умер от удара ножом в спину, — напомнил Сильвит.
— Верно.
Защитник повернулся к воину, держащему тело.
— Когда выберешься из дворца и окажешься в безопасном месте, проткнешь мечом тело спереди. Господин Мабретон погиб, исполняя свой долг, хотя его смелость проявилась некстати. Пусть его смерть будет смертью воина, чтобы семья Мабретона с честью приняла его тело.
Телохранитель наклонил голову, показывая, что понял приказ.
— Ты, Сильвит, покажешь моему солдату выход из этого ужасного здания, — сказал Защитник.
— Да, мой господин. Я проведу его переходом, идущим под водопадами, а оттуда — тайным путем, обнаруженным мною. Если кто-нибудь нас остановит, я скажу, что господин Мабретон пьян. Такое с ним уже случалось.
Сильвит умолк и нерешительно посмотрел на Защитника, как будто хотел сказать еще что-то. Затем потупил глаза.
— Говори, Сильвит, — подбодрил его Защитник, широко улыбаясь. — Сегодня ты оказал мне громадную услугу, и я готов ответить на один-два твоих самых дерзких или неуместных вопроса.
— Я подумал... госпожа Мабретон... — Сильвит смущенно замолчал.
— Прекрасная госпожа Мабретон. — Защитник положил руку на плечо Сильвита. — У Мабретона есть неженатый брат, насколько понимаю — недавно овдовевший. Несомненно, он с радостью женится на ней. Не беспокойся. Ей не придется расплачиваться за глупости мужа.
Сильвит кивнул с явным облегчением.
— Она будет сопровождать тело Мабретона на родину, — продолжал Защитник. — Вчера вечером мы с ней побеседовали. Внезапная смерть мужа не явится для нее особым сюрпризом. Да и вряд ли она будет подавлена горем. А сейчас я уже опаздываю на встречу с его величеством. Уверен, что пока я здесь, мы еще увидимся, Сильвит.
— Если мои обязанности камергера юного принца позволят, мой господин, — поклонился Сильвит.
Защитник в сопровождении своих воинов продолжил путь по коридору. Сильвит и телохранитель, несущий тело господина Мабретона, направились в противоположную сторону.
— Сильвит убил этого эльфа! — выдохнул Гарет, как только коридор полностью опустел, и в нем стихли последние шаги. — Он ударил его в спину! Я видел его лицо!
Мальчик вздрогнул и закрыл глаза ладонями, словно желая заслониться от ужасного зрелища.
— Я видел его лицо!
— Да хватит! Ты ведешь себя, как какая-нибудь глупая горничная, наступившая на крысу, — отчитал его Дагнарус.
Он крепко стиснул руку друга.
— Зажми голову между ног. Станет легче. Как жаль, что я не понимаю языка эльфов, — завистливо добавил он. — Что там происходило? О чем они говорили?
— Не знаю, — пробубнил Гарет. — Мне что-то плохо.
— Рассказывай, черт тебя дери! — Дагнарус встряхнул Гарета, заставив того поднять голову. — Расскажи, о чем они говорили.
Лицо принца было бледным, взгляд его зеленых пылающих глаз обжигал Гарета — обжигал, заставляя забыть о тошноте, обо всем ужасе случившегося.
— Давай, рассказывай, Меченый, — потребовал Дагнарус.
Его твердый голос подействовал на Гарета успокаивающе. Мальчик, как всегда, повиновался.
— Речь шла о Камне Владычества, — дрожащим голосом начал он. — Наверное, Божественный хотел заполучить камень сам. А тот эльф — это был Защитник Божественного. Он считает, что камень должен принадлежать ему. Мабретон сказал, что камень принадлежит Божественному и тогда... тогда...
Гарет широко открыл рот, хватая воздух.
— Значит, Сильвит служит Защитнику, — пробормотал Дагнарус.
— Ваш отец рассвирепеет, когда узнает об этом, — заметил Гарет. — Он-то считает, что Камень Владычества должен принести мир. А вместо этого...
— Мой отец никогда об этом не узнает, — твердо сказал Дагнарус. — Ты никогда и никому не расскажешь о том, что мы сегодня видели. Если ты все же проболтаешься, Меченый, — принц умолк, мысленно изобретая самую жуткую угрозу, — если ты кому-нибудь скажешь, я выкину тебя вон. Я скажу, что ты обворовывал меня. Я добьюсь, чтобы и твоих родителей выгнали из дворца. Твоя семья разорится, и все вы станете нищими. Ты будешь попрошайничать на улицах!
Гарет во все глаза смотрел на принца, онемев от ужаса.
— Я это сделаю! — тон Дагнаруса не оставлял сомнений. — Ты знаешь, я это смогу. Ты знаешь, я могу что угодно. Обещай мне, Меченый. Обещай, что ты никогда и никому не расскажешь о том, что мы сегодня видели.
— Но того эльфа убили...
— Нас это не касается. Обещай мне, Меченый! Обещай!
— Я обещаю, — окончательно отупев, произнес Гарет.
— Вот и молодец, — Дагнарус потрепал его по плечу, словно приласкал послушную собаку. — Молодец. Эта новость слишком сильно задела бы и встревожила моего отца. Ты же не хочешь этого, правда?
Гарет покачал головой. Он достаточно хорошо знал, что Дагнарус меньше всего думает о душевном спокойствии своего отца. Здесь было что-то еще; нечто, чего Гарет не понимал или предпочитал не понимать.
— Как нам теперь относиться к Сильвиту? — с несчастным видом спросил Гарет. — Как я теперь позволю ему притронуться ко мне после... после этого?
— Не будь глупеньким! — недовольно бросил ему принц. — Аргот убил сотни людей, и тебя не пугает, если он притрагивается к тебе.
— Это не одно и то же, — возразил Гарет. — Он убивал людей на войне.
— А это и есть война, Меченый. Просто другая война. Война методами эльфов. Пошли. Мы и так запоздали. Даннер будет ломать голову и думать, что же с нами случилось.
— Почему ты так пристально смотришь на меня, Гарет? — спросил Сильвит, подавая мальчикам их обычный ужин — жаркое из кролика и хлеб. — Тебе сегодня что-то не нравится в моем лице?
Дагнарус под столом пихнул Гарета ногой.
Гарет опустил голову и уставился в тарелку, на жаркое из кролика, которое просто не мог съесть. Ему было не совладать с собой. Он ведь видел, как Сильвит хладнокровно убил своего соплеменника. Пусть он и эльф, думал Гарет, должны же у него после такого зверского поступка проявиться хоть какие-то чувства. Однако Сильвит был, как всегда, спокоен и невозмутим. Дагнарус сердито смотрел на друга, напоминая ему о данном обещании. Гарет заявил, что ему нездоровится и раньше обычного отправился спать.
Но уснуть он не мог. Сквозь закрытые веки перед ним вставало лицо умирающего эльфа. Он видел лицо Сильвита, остававшееся бесстрастным и равнодушным, когда он вонзал нож в спину Мабретона. За стеной, в спальне Дагнаруса, слышался спокойный мелодичный голос Сильвита. Эльф разговаривал с принцем, укладывая его спать.
Дрожа в темноте, Гарет желал, чтобы голоса поскорее умолкли. Потом он вдруг понял: если голоса стихнут, он останется совершенно один, наедине с призрачным лицом мертвого эльфа. Гарет выполз из постели и прислонился к двери. Войти в спальню принца ему было нельзя; это могло вызвать недовольство Дагнаруса, а то и рассердить его. Но Гарет ощущал потребность держаться как можно ближе к живым, чтобы не допустить сюда мертвецов.
Принц уже лежал в постели, и Сильвит, прежде чем покинуть его, говорил о всяких мелочах. Так он делал всегда. Но вот эльф взял подсвечник с горящей свечой, собираясь уйти. Гарет видел пробивавшуюся из-под двери полоску света.
— Я могу быть чем-нибудь еще полезен вашему высочеству? — задал Сильвит свой обычный вопрос.
— Я слышал, что господин Мабретон покинул двор. Разве его отъезд не выглядит довольно странным и неожиданным? — спросил Дагнарус.
Безрассудная храбрость принца заставила Гарета вздрогнуть. Он чуть приоткрыл дверь, опасаясь, что Сильвит, уже совершивший сегодня одно убийство, вдруг решит расправиться и с принцем.
Сильвит ответил не сразу. Он внимательно посмотрел на Дагнаруса. Тот выдержал взгляд эльфа и столь же внимательно поглядел на него.
— Не вполне неожиданным, — сказал, нарушив тягостное молчание Сильвит. — Ему было дано выбирать, и он свой выбор сделал.
Эльф еще помолчал, затем сказал:
— Меня удивило, почему за ужином Гарет смотрел на меня так, будто я собирался проглотить его. Вы никак оба видели, что произошло?
Дагнарус кивнул. Гарет зажмурил глаза, опасаясь худшего.
Сильвит все так же ровно держал подсвечник. Пламя свечи не колыхнулось.
— Вы поняли смысл того, что видели, ваше высочество?
— Не совсем, — признался Дагнарус. — Меченый не слишком хорошо знает ваш язык. Я в общем разобрался, что Защитник хотел взять Камень Владычества себе, а этот Мабретон — себе. Но почему ему непременно нужно было умереть? Почему он не отступил, как того требовал Защитник? И почему Защитник не дал ему уйти?
— Если бы господин Мабретон покинул дворец без предназначенной эльфам части Камня Владычества, он не выполнил бы свой долг перед Божественным. Как у нас говорят, он потерял бы лицо. Ему бы пришлось вернуться на родину обесчещенным. А чтобы восстановить честь, Мабретон и его Дом должны были бы объявить войну Защитнику и его Дому. Божественный, дабы отомстить за оскорбление, нанесенное его служителю Мабретону, был бы вынужден выступить против Защитника. И тогда эльфы оказались бы ввергнутыми в пучину междоусобной войны. Вполне вероятно, что из-за существования Порталов в эту войну оказался бы втянутым и Виннингэль. В междоусобной войне не бывает победителей, ваше высочество. Я даже не рискую сказать, сколько жизней было бы загублено понапрасну.
— Мой отец думал, что Камень Владычества принесет мир всему Лёрему, — сказал Дагнарус. — Но один эльф уже погиб из-за этого камня.
— Ваше высочество, камень уже принес мир. Войну удалось предотвратить. Мир будет сохраняться и дальше. Смерть одного эльфа спасла многие жизни. Дух господина Мабретона поймет это, когда соединится с предками. Вы собираетесь рассказать об этом королю?
Сильвит спросил об этом как бы невзначай, либо уверенный в ответе, либо готовый к любым случайностям.
Дагнарус покачал головой.
— Нет. Я велел и Меченому не болтать. Что бы вы, эльфы, ни говорили, мой отец все равно не поймет. Он лишь здорово расстроится. Он и так уже сердит на Почтенных Магов. Отец сказал: если из-за камня и дальше будут происходить разные неприятности и начнется раскол, он запрет Камень Владычества понадежнее и не станет ничего с ним делать. А это было бы жаль, — тихо признался Дагнарус. — Ты-то сам видел Камень Владычества?
— Нет, ваше высочество. Меня не удостоили такой чести, — ответил Сильвит.
— Я видел.
Гарет внимательно слушал. Ему принц ничего об этом не говорил. Дагнарус вообще никому об этом не сказал.
— Когда мы готовились к церемонии, отец разрешил мне подержать камень. И знаешь, Сильвит, я почувствовал силу, которая таится внутри камня. У меня по коже мурашки побежали. Знаешь, как бывает, когда где-то близко ударит молния. Волосы зашевелились на руках и на теле. Это было и страшно, и удивительно.
— Вы ощутили силу и могущество богов, ваше высочество, — сказал Сильвит.
— Да, я знаю. Такую силу нельзя тратить понапрасну. Сильвит, а что эльфы будут делать со своей частью камня?
— Защитник возьмет себе ее и будет хранить во имя Божественного. Защитник изберет Владык, которые также станут действовать во имя Божественного, чтобы эльфы пребывали в безопасности. Наши Владыки будут действовать рука об руку с вашими, ваше высочество, во имя блага двух великих народов.
— А как ты думаешь, что орки и дворфы сделают со своими частями камня? — поинтересовался Дагнарус.
— Не имею ни малейшего представления, ваше высочество, — с оттенком пренебрежения в голосе ответил эльф. — В любом случае, как мне думается, для нас это не будет особо важным.
— Спрошу у Даннера, — решил Дагнарус. Зевая, он откинулся на мягкие подушки. — А теперь я хочу спать.
— Спокойной ночи, ваше высочество, — поклонился принцу Сильвит.
Он подошел к двери. Вместе с ним переместился круг света.
— Сильвит, — окликнул его принц, когда эльф уже взялся за ручку двери.
— Да, ваше высочество?
— Мой брат унаследует эту силу, так? Ведь нашу часть Камня Владычества отдадут ему.
— Да, ваше высочество. Когда он станет королем.
Сильвит ожидал от Дагнаруса еще каких-то слов, но принц молчал. Думая, что его подопечный заснул, Сильвит вышел из спальни и осторожно закрыл дверь, оставив принца в темноте.
Дагнарус вздохнул; то был вздох глубокой досады и глубокой тоски.
Как только эльф унес свечу, в спальню проник лунный свет. Он пробивался сквозь окно, подобно призраку солнца. Гарет, подглядывая в дверь, видел, что принц лежит на спине, заложив за голову руки, и хмуро смотрит в темноту, прорезанную лунными лучами.
Гарет тихонько вернулся в постель, искренне сожалея, что ему довелось услышать этот вздох. Мальчик лег, боясь закрыть глаза. Ему казалось: стоит это сделать, как он опять увидит лицо убитого эльфа.
Но господин Мабретон, должно быть, уже ушел к своим предкам. Наверное, он получил награду за исполненный долг, поскольку Гарет больше никогда не видел его лица.
Глава 12
Кладезь Тьмы
На следующий день Эваристо не мог понять, что творится с его учеником. Обычно бодрый и прилежный в учебе, Гарет был молчалив и задумчив. Он все время поглядывал на дверь. Когда Эваристо предложил тему сегодняшнего занятия — традиция почитания предков у эльфов, — Гарет отчаянно замотал головой и отказался раскрыть книгу.
Наконец, Эваристо решил, что Гарет просто завидует вниманию, изливавшемуся в эти дни на Дагнаруса. Принца в классной комнате, разумеется, не было. Он отправился кормить и поить свою лошадь. Даннер рассказал принцу, что когда воин сам кормит и поит своего коня, а не поручает эту черную работу конюхам, между лошадью и хозяином возникает сильная привязанность и доверие.
Ничего удивительного, думал Эваристо, что мальчик чувствует себя покинутым. Он знал родителей Гарета и понимал, что мальчик был одинок с самого раннего детства. Чувство заброшенности лишь усугубляет зависть, тем более сейчас, когда в замке царит предпраздничная суматоха, когда все бурлит ожиданием и волнением, когда сюда съезжаются знатные люди со всего Лёрема и в их честь каждый вечер устраиваются все новые торжества.
Возможно, мальчик испытывает не только зависть, но и находится в подавленном состоянии. Главная церемония состоится через шесть дней. Эваристо мечтал о том дне, когда все это останется позади, и жизнь вернется в нормальное русло. Сейчас же он пытался что-нибудь придумать, желая вернуть внимание ученика.
— Гарет, — обратился к нему Эваристо и с немалым удивлением увидел, как мальчик подскочил на стуле.
— Да, учитель, — поднял бледное лицо Гарет.
— Давай сегодня позабудем об уроках. — Эваристо с шумом захлопнул книгу и отпихнул ее на середину стола. — Вокруг так много всего, что отвлекает внимание. Мы с тобой оба слишком рассеяны.
— Простите меня, учитель, — сказал Гарет. — Это просто...
Он колебался, недоверчиво глядя на Эваристо.
— Просто что, Гарет?
— Ничего, — глубоко вздохнул мальчик.
Эваристо ждал, но Гарет молчал.
Учитель подумал, что было бы неплохо поговорить с ним о предмете его волнений. Но для этого нужно выбрать подходящее время. Насильно откровенничать мальчик не станет. Если учитель будет настаивать, Гарет лишь возненавидит его.
— А не хотел бы ты провести это утро в Королевской библиотеке? — спросил Эваристо.
— А можно, учитель?
— Конечно, можно, — ответил Эваристо, радуясь успеху своего предложения.
На щеки Гарета вернулся румянец, глаза заблестели. Он проворно вскочил на ноги.
— Мы пойдем прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас.
Они покинули классную комнату и пошли по дворцовым коридорам.
Обычно пустынные, нынче коридоры были заполнены слугами, телохранителями, портнихами, поварами, писцами и секретарями. Иногда встречались и знатные особы, отрешенно взиравшие на всю эту суету.
— Ты знаешь, что в библиотеке существуют правила, обязательные для всех? — спросил Эваристо.
— Я знаю, учитель, — ответил Гарет, пытаясь держаться с достоинством, отвечающим происходящему вокруг.
— В Королевской библиотеке нельзя разговаривать, — продолжал Эваристо. — Это — самое главное правило, и за его нарушение тебя немедленно выпроводят. Если ты хочешь о чем-то спросить или что-то узнать, ты должен подойти к главному библиотекарю и написать свой вопрос или просьбу на доске, специально поставленной для подобных целей. На ней же библиотекарь напишет ответ.
Эваристо нахмурил брови.
— Среди новичков распространена такая шутка: подкрасться к библиотекарю и написать на доске «Пожар!». Я верю, что тебя не подбить на подобные глупости.
— Нет, учитель, ни за что, — ответил потрясенный Гарет.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Эваристо. — Главный библиотекарь знает местонахождение и содержание каждой книги. Такова его работа. Книги располагаются не просто так, а в соответствии с определенным порядком и логикой, хотя поначалу ты можешь этого и не заметить. Например, ты можешь ожидать, что найдешь книгу по строительству кораблей в разделе, посвященном оркам. Однако такие книги имеют свой собственный раздел. Но если, допустим, в книге о суевериях орков есть глава о постройке судов, ты найдешь такую книгу в другом месте. Если же книга написана не на нашем, а на оркском языке, она будет находиться в своей части библиотеки.
Наконец, Эваристо решил, что Гарет просто завидует вниманию, изливавшемуся в эти дни на Дагнаруса. Принца в классной комнате, разумеется, не было. Он отправился кормить и поить свою лошадь. Даннер рассказал принцу, что когда воин сам кормит и поит своего коня, а не поручает эту черную работу конюхам, между лошадью и хозяином возникает сильная привязанность и доверие.
Ничего удивительного, думал Эваристо, что мальчик чувствует себя покинутым. Он знал родителей Гарета и понимал, что мальчик был одинок с самого раннего детства. Чувство заброшенности лишь усугубляет зависть, тем более сейчас, когда в замке царит предпраздничная суматоха, когда все бурлит ожиданием и волнением, когда сюда съезжаются знатные люди со всего Лёрема и в их честь каждый вечер устраиваются все новые торжества.
Возможно, мальчик испытывает не только зависть, но и находится в подавленном состоянии. Главная церемония состоится через шесть дней. Эваристо мечтал о том дне, когда все это останется позади, и жизнь вернется в нормальное русло. Сейчас же он пытался что-нибудь придумать, желая вернуть внимание ученика.
— Гарет, — обратился к нему Эваристо и с немалым удивлением увидел, как мальчик подскочил на стуле.
— Да, учитель, — поднял бледное лицо Гарет.
— Давай сегодня позабудем об уроках. — Эваристо с шумом захлопнул книгу и отпихнул ее на середину стола. — Вокруг так много всего, что отвлекает внимание. Мы с тобой оба слишком рассеяны.
— Простите меня, учитель, — сказал Гарет. — Это просто...
Он колебался, недоверчиво глядя на Эваристо.
— Просто что, Гарет?
— Ничего, — глубоко вздохнул мальчик.
Эваристо ждал, но Гарет молчал.
Учитель подумал, что было бы неплохо поговорить с ним о предмете его волнений. Но для этого нужно выбрать подходящее время. Насильно откровенничать мальчик не станет. Если учитель будет настаивать, Гарет лишь возненавидит его.
— А не хотел бы ты провести это утро в Королевской библиотеке? — спросил Эваристо.
— А можно, учитель?
— Конечно, можно, — ответил Эваристо, радуясь успеху своего предложения.
На щеки Гарета вернулся румянец, глаза заблестели. Он проворно вскочил на ноги.
— Мы пойдем прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас.
Они покинули классную комнату и пошли по дворцовым коридорам.
Обычно пустынные, нынче коридоры были заполнены слугами, телохранителями, портнихами, поварами, писцами и секретарями. Иногда встречались и знатные особы, отрешенно взиравшие на всю эту суету.
— Ты знаешь, что в библиотеке существуют правила, обязательные для всех? — спросил Эваристо.
— Я знаю, учитель, — ответил Гарет, пытаясь держаться с достоинством, отвечающим происходящему вокруг.
— В Королевской библиотеке нельзя разговаривать, — продолжал Эваристо. — Это — самое главное правило, и за его нарушение тебя немедленно выпроводят. Если ты хочешь о чем-то спросить или что-то узнать, ты должен подойти к главному библиотекарю и написать свой вопрос или просьбу на доске, специально поставленной для подобных целей. На ней же библиотекарь напишет ответ.
Эваристо нахмурил брови.
— Среди новичков распространена такая шутка: подкрасться к библиотекарю и написать на доске «Пожар!». Я верю, что тебя не подбить на подобные глупости.
— Нет, учитель, ни за что, — ответил потрясенный Гарет.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Эваристо. — Главный библиотекарь знает местонахождение и содержание каждой книги. Такова его работа. Книги располагаются не просто так, а в соответствии с определенным порядком и логикой, хотя поначалу ты можешь этого и не заметить. Например, ты можешь ожидать, что найдешь книгу по строительству кораблей в разделе, посвященном оркам. Однако такие книги имеют свой собственный раздел. Но если, допустим, в книге о суевериях орков есть глава о постройке судов, ты найдешь такую книгу в другом месте. Если же книга написана не на нашем, а на оркском языке, она будет находиться в своей части библиотеки.