Уэйс Маргарет. Колодец тьмы

   Шакур пожал плечами.
   — Мне никогда не было особого проку от богов. Сомневаюсь, чтобы и им был толк от меня. Это все?
   — Почти. Ты должен доказать мне свою пригодность, пройдя небольшое испытание. Думаю, ты не станешь возражать?
   — А что за испытание? — с подозрением спросил Шакур.
   — Сущий пустяк. Просто поклянешься на предмете, порожденным Пустотой, что ты признаешь Пустоту своей властительницей.
   — И это все?
   — Все, что от тебя требуется, — учтиво подтвердил Дагнарус.
   — И за это вы вытащите меня отсюда? Убережете от палача?
   — Прямо сейчас.
   — А как насчет мешка с серебром в придачу? — криво усмехнулся Шакур.
   — Не гневи судьбу, — ответил довольный принц.
   — Что ж, тогда я — ваш человек, ваше высочество, — сказал Шакур, протягивая закованные в кандалы руки.
   — Гарет, ступай к тюремщику, — приказал Дагнарус.
   — И что ему сказать? — спросил встревоженный Гарет.
   — Скажешь, что этот узник нужен нам для дальнейших допросов и потому мы забираем его с собой.
   — Да о нас же начнут сплетничать во всех кабаках, — запротестовал Гарет. — Тюремщик расскажет об этом всем подряд. Слухи дойдут и до дворца. Что вы скажете, если кому-то захочется узнать, почему вы освободили явного убийцу?
   — Ты передашь тюремщику вот это. — Дагнарус снял с пояса мешочек и подал Гарету. — Скажешь ему, что человек, убитый этим мерзавцем, был моим другом и что я поклялся отомстить. Жаль, конечно, лишать людей удовольствия поглазеть на казнь, но на карту поставлена моя честь. А затем ты попросишь, чтобы он держал язык за зубами.
   — Что, если он окажется неподкупным?
   — А это и не подкуп. Это воздаяние за его хлопоты. Боги милостивые, ну что ты на меня уставился, Меченый? — Дагнарус вскочил на ноги. — Неужели я сам должен идти к тюремщику?
   — Нет, не надо, — сказал Гарет, беря деньги.
   Ему очень не хотелось оставаться с Шакуром наедине.
   — Я пойду.
   Гарет торопливо ушел.
   — Кто это такой? — спросил Шакур, чуть скривив губы.
   — Мой чародей.
   — Молод еще.
   — Но вполне сведущ.
   Эти слова, похоже, не произвели на Шакура никакого впечатления.
   — Лучше скажите, когда браться за работу? И где я буду прятаться?
   — Об этом я уже позаботился. Тебе не придется ломать голову.
   Дагнарус бросил взгляд на дверь.
   — Ну куда, черт побери, он запропастился?
   Шакур сделал недвусмысленный жест рукой.
   — Ножичком придется поработать, я правильно понял?
   Дагнарус повернулся к нему.
   — Да. Ножичком, — коротко ответил принц и снова нетерпеливо уставился на дверь.
   — Ваше высочество, вы не станете думать обо мне хуже, если я попытаюсь сбежать? — усмехнулся Шакур.
   — Я не стану думать о тебе хуже, чем думаю сейчас, — заверил его Дагнарус. — Разумеется, ты можешь попытаться сбежать, но мои телохранители очень преданы мне. Ты должен их знать; эти солдаты служат под началом капитана Аргота. Полагаю, ты тоже когда-то служил под его началом. Его люди не пылают к тебе любовью, Шакур. И они с удовольствием помучают тебя. Но учти: они не станут делать из тебя кусок ни на что не годного мяса. Просто поиздеваются всласть.
   При упоминании о капитане Арготе наглая ухмылка мигом исчезла и лицо Шакура приобрело угрюмое, затравленное выражение. Больше он не произнес ни слова. Вскоре из коридора послышался голос тюремщика. Он был настолько удивлен, что говорил громче обычного.
   — Ваше высочество! — недоуменно произнес тюремщик, едва переступив порог камеры.
   — Освободи этого человека, — велел Дагнарус.
   — Ваше высочество, я возражаю...
   — Возражай, сколько влезет, — нетерпеливо бросил ему принц. — Когда закончишь, освободишь его и передашь мне. Всю ответственность за него я беру на себя.
   Тюремщик действительно стал возражать, и его возражения длились куда больше допустимого времени, учитывая, что он оспаривал решение принца. Шакур был знаменитым убийцей, крупной добычей, и казнь его обещала стать исключительно захватывающим зрелищем. Никакие деньги не заменят этого развлечения. Принц терпел эти тирады дольше, чем мог предположить Гарет. Наконец ему надоело.
   — Будет так, как я сказал, — произнес Дагнарус, зло сверкнув глазами.
   Упрямый тюремщик понял, что дальнейший спор окажется не только бесполезным, но и небезопасным для него.
   Дагнарус велел солдатам войти в камеру. Тюремщик снял с Шакура цепи. Солдаты надели на него железный пояс, с которого свисали две пары кандалов — для рук и для ног. В считанные секунды кандалы вновь сковали Шакура. По лицам солдат было ясно, что они узнали Шакура. Судя по его наглой ухмылке и напускной храбрости, он тоже помнил бывших сослуживцев.
   Тюремщик с грустью смотрел, как уводят Шакура, качая головой и что-то бормоча себе под нос. Потом, все так же качая головой и бормоча, он развязал мешочек и начал считать монеты.

Глава 9
Сотворение врикиля

   Вечером накануне вхождения Дагнаруса в Храм король Тамарос устроил празднество в честь младшего сына, как когда-то устраивал в честь старшего. Праздничное угощение отличалось обилием и великолепием. Гостям подавали голубей и каплунов, ветчину, колбасы, мясо дикого кабана, барашка, зажаренного целиком, а также жареных цыплят с сахаром и розовой водой.
   Гарет, приглашенный в качестве почетного гостя, с болью в душе вспоминал то давнишнее празднество в честь Хельмоса. С каким волнением входил он тогда в зал, как добр и внимателен был к нему Хельмос...
   — И чем же я собираюсь отплатить кронпринцу за его доброту и заботу? — мрачно спрашивал себя Гарет, ковыряя вилкой в тарелке и разглядывая наполненный вином бокал. — Сегодня ночью я помогу его брату совершить ритуал, который должен превратить нечестивого человека в послушного живого мертвеца.
   — Ты чего приуныл, Меченый? — с громким смехом повернулся к нему Дагнарус, хлопая друга по плечу. — Мне не нужны кислые физиономии! Настало время повеселиться! Давай выпьем!
   Он долил вина и в без того почти полный бокал, отчего кроваво-красная жидкость брызнула во все стороны. Гарет с упреком поглядел на принца, и тот захохотал еще громче.
   Принц не был пьян, а если и был, то умело это скрывал. Дагнарус был способен пить ночь напролет, когда другие участники пирушки уже едва держались на стульях или валялись под столом, обмякшие, словно тряпка в руках трактирщицы. Невзирая на количество выпитого, принц неизменно сохранял самообладание, словно в его существе имелась некая холодная, точно лед, часть, неподвластная ни жару вина, ни жару любви. Гарет отважился на последний, отчаянный шаг. Он тайно встретился с госпожой Вэлурой и поделился с ней своими опасениями по поводу того, что может произойти с Дагнарусом, если принц не оставит своего упорного желания сделаться Владыкой.
   Вэлура прекрасно знала, какие испытания ожидают Дагнаруса. Она собственными глазами видела, как подвергался Трансфигурации ее муж. Теперь, боясь за любимого, который, как ей казалось, идет к неминуемой смерти, Вэлура целую ночь умоляла его отказаться от опасного замысла. Она просила сделать это ради нее.
   — Любовь моя, если с тобою что-нибудь случится, — говорила она, гладя темно-рыжие волосы принца, разметавшиеся по ее груди, — я покончу с собой.
   В ответ Дагнарус поцеловал Вэлуру и овладел ею. Когда же мерная свеча догорела до деления, предвещавшего скорое наступление рассвета, принц поднялся с их любовного ложа и объявил, что, как ему ни жаль, но их встречи прекращаются. Ему надлежит быть в Храме и проходить Семь Испытаний. В течение всего этого времени, он вряд ли сумеет вырваться оттуда и побыть с нею. Принц был нежен с Вэлурой, однако она чувствовала его недовольство и даже злость. После его ухода Вэлура с рыданиями упала на подушку.
   На празднество она не явилась. Господин Мабретон сообщил, что его супруга плохо себя чувствует. Она весь день не вставала с постели и ничего не ела. Дагнарус выразил по этому поводу вежливое сожаление, хотя неоднократно поглядывал на ее пустой стул. Всякий раз его лицо мрачнело, и тогда принц выпивал очередной бокал вина и начинал смеяться громче обычного.
   Кронпринца Хельмоса также не было в зале. Его отсутствие удивило всех гостей и вызвало крайнее неудовольствие Дагнаруса. Король, как мог, отделывался вежливыми отговорками, однако каждый понимал, что Тамарос и сам рассержен. Таким сердитым его не видели уже давно. На его бледных щеках появились два красных пятна, глаза блестели, как у свирепого старого хищника.
   В нарушение всех правил король послал своего камергера за Хельмосом. Камергер вернулся один. Собравшиеся замерли, понимая, что за этим последует. Камергер наклонился к Тамаросу и что-то прошептал ему на ухо. Красные пятна на щеках короля начали стремительно разрастаться, пока все лицо его не побагровело. Было видно, что он задыхается от ярости. Однако король нашел в себе силы пробормотать несколько слов о внезапной болезни Хельмоса. Подняв бокал с вином, Тамарос предложил собравшимся выпить за его младшего сына, принца Дагнаруса.
   Гости охотно сделали это, причем неоднократно. Хорошо, что Хельмос не пошел на это торжество, ибо, когда король покинул зал, уйдя раньше, нежели собирался, праздник превратился в шумную пирушку. Гарет чувствовал незримое присутствие кронпринца, ощущал его недовольство и подавленность. От этих чувств и от мыслей о предстоящем ночном действе Гарету стало совсем плохо. Он был вынужден подняться из-за стола.
   — Ты куда собрался? — сердито спросил Дагнарус, больно схватив друга за запястье.
   — Мне нужно подготовиться, — тихо ответил ему Гарет. — Встретимся в комнате для игр. Вы придете, ваше высочество? — спросил он, втайне надеясь услышать отрицательный ответ.
   — Непременно приду! — мрачно улыбнувшись, сказал Дагнарус.
   Подняв бокал, он произнес язвительный тост в адрес Гарета и залпом выпил вино.
   Беспокойство и страх настолько овладели Гаретом, что он еле-еле выбрался из зала. Он брел по коридорам дворца, не обращая внимания, куда идет. Гарет снова и снова прокручивал в уме отвратительное преступление, которое они с принцем затеяли совершить. Он двигался, глядя в пол, и не заметил, как столкнулся с другим человеком, который столь же отрешенно шел ему навстречу, погруженный в свои мысли.
   — Прошу прощения, — пробормотал Гарет, едва не потеряв равновесие.
   Чья-то крепкая рука удержала его. Гарет поднял глаза и, к своему неописуемому ужасу, увидел кронпринца Хельмоса.
   — Простите меня, ваше высочество, — повторил Гарет, пытаясь высвободиться.
   Хельмос не отпускал его, вглядываясь при тусклом свете в его лицо.
   — Никак Гарет? Друг моего брата...
   Не друг... мальчик для битья...
   — Я вижу, ты нездоров, — сказал Хельмос. — Сядь-ка здесь. Я сейчас кого-нибудь позову...
   — Не надо, выше высочество, прошу вас! Пожалуйста, не надо никого звать. Со мной ничего особенного. Временная слабость.
   Гарет едва понимал, что говорит. Он попытался было выскользнуть из рук принца и убежать. Но у него подгибались колени. Он пошатывался, рискуя в любую секунду рухнуть на пол, а потому был вынужден уступить требованию Хельмоса. У стены стояла длинная и низкая деревянная скамья. Гарет опустился на нее и поплотнее натянул на голову капюшон, чтобы кровь прилила к голове, а также чтобы скрыть лицо от проницательного взгляда принца.
   Гарет отчаянно надеялся, что Хельмос оставит его и уйдет. Если бы боги слышали его молитвы, он стал бы так же отчаянно молиться. Только боги давно не слышат его молитв.
   — Благодарю вас, ваше высочество, — сказал Гарет. — Мне уже гораздо лучше. Я бы не хотел отвлекать вас от дел.
   — Ты беспокоишься из-за него, — сказал Хельмос, садясь рядом и кладя свою теплую руку поверх холодной и дрожащей руки Гарета. — Ты боишься за него. Сам будучи магом, ты понимаешь, что ожидает Дагнаруса, правда? Испытания, которые мы заставим его пройти, трудны. Однако настоящие испытания исходят от богов. Если они...
   Кронпринц умолк, сознавая, куда способно завести его дальнейшее развитие этой мысли и пытаясь подобрать слова, которые не были бы несправедливыми по отношению к его брату и не воспринимались бы как желание отомстить.
   — Боги находят недостатки в каждом из нас, — продолжил наконец Хельмос— Мы — смертные люди; только боги совершенны. Боги увидели мои недостатки и покарали меня. Боль... боль при прохождении Трансфигурации была так велика, она была нестерпимой! Одна лишь вера дает силы выдержать эту боль. Я боюсь...
   Хельмос все знает! Гарет понял это, и неожиданное открытие ударило его, словно копьем. Тело послушника содрогнулось. Хельмос знает, что Дагнарус заглянул в Пустоту и принял ее; он знает, что и я вместе с принцем погружался во тьму пустого пространства. Он разоблачит нас...
   Гарет в страхе поднял голову и посмотрел на Хельмоса. Он ожидал увидеть презрение и упрек, но увидел доброту, жалость и сострадание...
   Гарет вновь опустил голову, и его глаза наполнились слезами. Слабый, отчаявшийся, ужасающийся самому себе и тому чудовищному преступлению, которое должен был совершить этой ночью, Гарет страстно хотел признаться и исповедаться в своих смертных грехах. Любое наказание и даже смерть были бы легче его нескончаемых внутренних мучений.
   — Расскажи мне, Гарет, — предложил Хельмос.
   Голос кронпринца доносился откуда-то издалека, словно Гарет слышал его, оказавшись на самом дне колодца тьмы.
   — Не молчи из-за ложно понимаемой верности. Расскажи прямо сейчас, пока еще есть шанс спасти и тебя, и его. Ты даже смог бы спасти ему жизнь. Из любви к нему, Гарет...
   Из любви к нему.
   Гарет закрыл глаза. Тело содрогнулось от сдерживаемых рыданий. Я не смогу предать принца из любви к нему. Не осмелюсь. Ты ошибаешься, Хельмос. Нас обоих уже не спасти. Мы не раз пили из чаши тьмы, и тьма опьянила нас.
   Гарет больше не слышал голоса кронпринца, хотя знал, что Хельмос продолжает говорить с ним. Голос Хельмоса был добрым и кротким, но очень далеким. Невероятно далеким.
   Гарет совладал с собой. Подняв голову, он взглянул Хельмосу прямо в глаза.
   — Не надо волноваться за брата, кронпринц Хельмос, — твердо произнес Гарет, и голос его не дрогнул. — Принц силен и исполнен решимости. Он с нетерпением ожидает любых испытаний, какие бы ни послали ему боги. Он желает лишь одного — доказать свою пригодность. Доказать вам, своему отцу и всему народу.
   Хельмос встал. Гарет ожидал, что его слова разгневают кронпринца, но увидел в его глазах лишь досаду, грусть и сожаление.
   — Благодарю вас, ваше высочество, — сказал Гарет, снова опуская глаза, ибо душевные страдания Хельмоса разрывали ему сердце. — Спасибо вам за заботу. Мне теперь намного лучше.
   Хельмос задержался у скамьи, словно ожидая чего-то, однако Гарет сидел молча и неподвижно.
   — Да хранят тебя боги, Гарет, — произнес наконец Хельмос и ушел.
   Когда шаги принца замерли в темном и пустом коридоре, Гарет встал и побрел к спальне Дагнаруса. Зайдя в отхожее место, он прочистил себе желудок, излив из него всю накопившуюся горькую желчь, и почувствовал некоторое облегчение. Затем он направился в комнату для игр, где полностью одетый принц уже нетерпеливо дожидался его.
   — Где тебя носило? — недовольно спросил Дагнарус.
   — Говорил с вашим братом, — ответил Гарет.
   Дагнарус грубо схватил его за руку, подтащил к свету и пристальным зловещим взглядом впился ему в лицо.
   — Не беспокойтесь, — бесцветным голосом ответил Гарет. — Я ему ничего не сказал. Он беспокоится за вас, только и всего. Его волнует то, что может случиться с вами.
   — Лучше бы побеспокоился о себе, — огрызнулся Дагнарус, выпуская руку Гарета и подталкивая его к выходу. — Час уже близок. Идем.

* * *

   Улицы в верхней части города, где жили иностранные послы, были пустынны. В домах не светилось ни огонька. Большинство послов отправились на празднество в честь Дагнаруса и, наверное, сейчас недоумевали, куда подевался виновник торжества. Ничего, Сильвит их успокоит и вполне правдоподобно все объяснит, сказав, что его высочество решил пораньше лечь спать, дабы утром проснуться свежим и полным сил.
   Гарет с принцем миновали изящные особняки, свернули к конюшням и дошли до самого конца переулка. Там стоял трактир, куда часто наведывались посольские конюхи и слуги. Трактир был битком набит; все знали, что хозяева вернутся еще не скоро. Завсегдатаи заведения привыкли, как говорится, смотреть на все вполглаза и не лезть в чужие дела. Дагнарус вопросительно поглядел на трактирщика за стойкой. Тот кивнул и быстрым движением головы указал наверх. Гарет и принц, лица которых были полностью скрыты капюшонами, поднялись по лестнице на второй этаж.
   Перед запертой дверью двое караульных солдат коротали время, играя в кости. Увидев принца, солдаты мгновенно встали.
   — Все в порядке? — спросил Дагнарус.
   — В полном порядке, — ответил один из солдат, а другой, сняв с пояса массивный ключ, отпер дверь.
   Окон каморка не имела. Единственным входом и выходом из нее служила дверь. Внутреннее убранство состояло из кровати, стола и двух стульев. На одном из них сидел Шакур. Он спал, навалившись грудью на стол. Рядом стоял кувшин с вином. Пальцы Шакура все еще сжимали недопитую кружку. На постели громко храпела грязная и нечесаная полуголая женщина.
   Гарет подошел к столу и потряс Шакура за плечо. Пальцы, сжимавшие кружку, разжались. Но головы Шакур так и не поднял.
   — Как нам быть, ваше высочество? — спросил встревоженный Гарет. — Он ведь должен находиться в сознании! Он должен понимать, что говорит!
   — Не волнуйся, поймет, — ответил Дагнарус. — Действие снотворного зелья скоро прекратится. Во всяком случае, скорее, чем бы ему хотелось. Я подумал, что так будет легче тащить его по улице. Хотя бы не будет скулить и дергаться.
   — Согласен. — Гарет недоверчиво поглядел на узника. — Если вы уверены, что снотворное перестанет действовать...
   — Уверен.
   Дагнарус повернулся к солдатам и вынул кошелек.
   — Вот ваша плата.
   Солдаты покачали головами.
   — Наш долг — служить вам, ваше высочество.
   — Молодцы, — улыбнулся довольный Дагнарус. — Благодарю за службу. Вы свободны.
   Солдаты отдали воинское приветствие, однако уходить не торопились.
   — Может, вашему величеству все же потребуется наша помощь? Этот мерзавец дерзок и хитер. Он уже дважды пытался убежать, один раз прикинувшись мертвецки пьяным, вот как сейчас.
   Дагнарус подошел к Шакуру, наклонился и с силой сжал ему мошонку. Узник вздрогнул и застонал, но не открыл глаз и не вскочил на ноги.
   — Если он притворяется спящим, тогда надо быть самим чертом, чтобы выдержать такую боль, — сказал принц, обращаясь к ухмыляющимся солдатам. — Мы вдвоем вполне с ним управимся. Еще раз спасибо за службу. Передайте капитану Арготу, что я велел дать вам недельный отпуск за ваши старания.
   Солдаты ушли.
   — А как насчет этой женщины? — спросил Гарет, когда они завернули Шакура в сутану послушника, предварительно убедившись, что руки и ноги узника надежно связаны.
   — Ей уже заплатили, — ответил Дагнарус. — И хорошо заплатили. Она честно заработала свои деньги. А ты бы лучше подумал о том, как нам вымыть эту скотину!
   После того как Шакура переодели и проверили надежность кандалов, Дагнарус взвалил узника себе на плечо. Голова и руки Шакура безжизненно свисали у него за спиной.
   — После этой прогулки мне придется сжечь всю одежду, — поморщившись, заметил Дагнарус. — Ну и вонь!
   — Поторапливайтесь, ваше высочество, — сказал Гарет, недовольный легкомысленным настроением принца. — Нам нельзя терять ни минуты. К часу ночи мы должны быть в Храме и успеть приготовить все для ритуала. А сейчас уже почти полночь.
   Они вышли из трактира, унося с собой Шакура. Когда проходили через зал, несколько голов обернулось в их сторону, однако никто не сказал ни слова. Вопросов здесь действительно не задавали. На улице же они вполне могли сойти за парочку гуляк, волочивших домой своего перепившегося дружка. Они выбрали кружной путь к Храму, подойдя с задней стороны.
   Помимо парадного, у Храма имелся и черный вход. Массивные двустворчатые ворота были достаточно широки, чтобы через них могли проехать телеги, груженные мешками с мукой и бараньими тушами для кухни и флягами вина и эля для погреба. Телеги въезжали прямо в хозяйственное помещение. Там их разгружали, и груз затем исчезал в гулких недрах кладовых.
   Ворота были заперты на громадный, железный, висячий замок.
   — Осторожнее, — шепотом предупредил принца Гарет. — Снаружи есть сторож. Обычно он совершает обход глубокой ночью, но иногда его начинает одолевать сон, и тогда он выходит раньше. Если вы его заметите, зовите меня. Я знаю, что ему сказать.
   — И что же ты ему скажешь? — полюбопытствовал принц.
   В лунном свете его глаза ярко сверкали. От его тяжелой ноши исходило отвратительное зловоние, но он без труда тащил на себе Шакура и лишь морщил нос. Принц был явно доволен собой, наслаждаясь чувством опасности и тайной.
   — Так что мы ему наврем? — повторил он вопрос.
   — Я скажу, что мой собрат выпил больше положенного и, поскольку мне одному было его не дотащить, я нашел человека, согласившегося помочь. Нрав у сторожа добрый. Он привык к подобным басням. Поворчит немного, возьмет с нас обещание исправиться, а потом отпустит.
   — Ладно, только давай поживей, — сказал Дагнарус.
   Он усадил Шакура в угол, брезгливо вытер руки и отряхнул одежду. Шакур ерзал на месте и что-то бормотал — действие сонного зелья начинало ослабевать. Дагнарус внимательно оглядел замок.
   — Внушительная штучка. У тебя есть ключ?
   — Нет. Привратник не выпускает его из рук. Но у меня есть магия.
   Гарет опасливо оглянулся на Шакура.
   — Будьте настороже, ваше высочество. Если что не так — дайте мне знать.
   Дагнарус и не думал быть настороже. Он беспечно прислонился к стене, скрестил руки и запрокинул голову, наслаждаясь звездным небом. Гарет не мог разглядеть ни единой звезды; казалось, тьма окутала его с головы до ног. Он еще раз с тревогой посмотрел на Шакура. Увидев, что тот снова затих, Гарет принялся возиться с замком — обыкновенным тяжелым замком, повешенным от обыкновенных воров. Магические замки предназначались для защиты от посторонних магов. Видимо, храмовое начальство решило, что чужие маги вряд ли захотят сунуться в погреба и кладовые Храма.
   Драгоценного времени оставалось все меньше и меньше. И все же Гарет ненадолго замешкался, чтобы собраться с силами. Как и все остальные виды магии, магия Пустоты требовала немалого напряжения. Но если магии Земли, Огня, Воздуха и Воды черпали силу каждая из своей стихии, магия Пустоты должна была чем-то заполнять Пустоту. Этим «чем-то» всегда становилась жизнь самого мага, тело которого покрывалось новыми болезненными отметинами. Неправильно произнесенное заклинание могло стоить магу жизни. Гарет знал: чем сильнее действие заклинания, тем болезненнее и разрушительнее для его тела будут последствия. И здесь он почти не отличался от пьяницы, просыпающегося наутро с гудящей головой и ломотой во всем теле.
   Гарет семь раз дохнул на замок.
   — Именем Пустоты я призываю воздух, — произнес он. — Пусть воздух разрушит металл этого замка.
   Замок уже был слегка заржавевшим. Магия подхлестнула то, что могло бы тянуться еще долго. Гарет снова дохнул на замок и увидел в лунном свете, как железо приобрело коричневатый оттенок и начало отслаиваться. Он хотел было дунуть еще раз, но воздуха в легких больше не было. Сердце перестало стучать ровно и уверенно. Теперь оно колотилось с перебоями. В глазах, отражавших мерцание звезд, промелькнул страх. Гарет изо всех сил старался восстановить дыхание. Наконец ему удалось сделать судорожный вдох. Биение сердца вновь стало ровным.
   Дрожащий и измученный, он был вынужден на мгновение прислониться к двери, хотя время едва ли позволяло мешкать. Гарет чувствовал жжение и жар в разных частях тела; там стремительно появлялись прыщи. Хорошо, что Дагнарус не увидел его слабости, причин которой принц все равно не понял бы. Гарет продолжал дышать на замок, пока под ногами не выросла целая горка ржавчины.
   Он несколько раз подергал замок. Тот поддавался. Гарет ослабил силу заклинания. Замок качнулся и повис на скобах ворот. Гарет прекратил свои разрушительные действия. Он не хотел, чтобы замок вовсе рассыпался в прах — это могло бы вызвать подозрения.
   — Отличная работа! — похвалил Дагнарус. — Я восхищен. Как тебе это удалось?
   — Не будем терять времени, ваше высочество, — резко ответил Гарет.
   Он все еще дрожал от волнения и усталости, его не радовала похвала принца.
   — Берите Шакура и следуйте за мной.
   Лицо Дагнаруса помрачнело. Принц не любил, когда подданные ему приказывали.
   — Простите меня, ваше высочество, — спохватился Гарет.
   У него тряслись руки, все тело покрывал холодный пот.
   — Я сам не свой... Этот отвратительный замок...
   Не говоря ни слова, Дагнарус снова взвалил Шакура на плечо и вошел в Храм вслед за Гаретом. Послушник, дрожа и вздыхая, закрыл за собой ворота. Когда утром их обнаружат незапертыми, во всем будет виноват лишь вконец проржавевший замок.
   У входа стоял бочонок с факелами. Гарет взял один из них. В кладовых даже днем было темно. Магия Пустоты заставила факел вспыхнуть. Подняв его над головой, Гарет повел Дагнаруса вместе с его ношей в просторный туннель, разветвлявшийся на несколько других туннелей. Они вели в кухню, к винным погребам и сушильням. Запахи сохнущих трав перемешивались в воздухе с хмельным запахом вина и едва ощутимым запашком тления, исходившим от птичьих тушек, которые свисали с крюков. Свет и шаги распугали мышей и крыс, пировавших на горках рассыпанного зерна.