Уилкинз Барбара. «Оскар» за имя

   Рэли надела алое атласное платье с большим вырезом и с такой же алой накидкой. Бобби сделал ей красивый шиньон. На Рэли были бриллиантовые серьги, ее единственное украшение.
   – Я сейчас просто упаду, – сказал Грант, когда заехал за ней почти в полночь.
   – Вы так чудесно выглядите в смокинге, такой красивый.
   – Я подумал, что, может, мне стоит купить его, – сказал Грант, подсаживая ее в машину. – Это – типа вклада в будущее!
   И потом они сидели и ждали в длинной очереди машин и лимузинов, пока люди, работавшие на парковке, – их было там великое множество – открывали двери, помогая женщинам выйти. Громко сигналили водители. Рэли поняла, что сердитые водители просто хотели проехать в нужном им направлении.
   – Это Лоретта Свит, – прошептал ей на ухо Грант, когда их посадили в фургон, который должен был подвезти к самому дому. – Боже, я не могу этому поверить, – добавил он.
   Им нужно было пройти еще немного до дома по каменной дорожке, освещенной свечками в стеклянных лампах. Рэли услышала музыку и смех еще до того, как они подошли к открытой двери.
   – Где фотограф? – кричал маленький толстенький мужчина.
   Ему удалось перекричать шум, стоявший в огромном холле. На нем были очки в черепаховой оправе и украшенный драгоценными камнями кафтан.
   – Где фотограф – снова потребовал он, крепко вцепившись в руку Алексиса Смита. – Здесь же сама легенда! Живая легенда!
   Люди толкали Рэли, и вскоре она очутилась перед ним и сказала, как ее зовут.
   – Сфотографируйте меня с этой прекрасной девушкой! – заорал он фотографу, не отпуская ее руку.
   Защелкала камера.
   – Я могу сделать из вас звезду, – сказал он Рэли. – Позвоните мне завтра. Вы найдете мой номер телефона в телефонной книге.
   Грант взял ее под руку, и они попытались пробраться через толпы гостей. Кругом стояли официанты в белых перчатках, с подносами с шампанским. По всему огромному залу были расположены бары и буфеты. Стояли длинные столы с огромным количеством икры, тонкими, как папиросная бумага, кусочками ржаного хлеба, и все это среди великолепных цветочных композиций.
   Люди были удивительно приятными, они сами подходили и знакомились с ними. Все улыбались, когда она называла свое имя.
   – Вы уже видели Рудольфа Нуриева? – спросил ее кто-то.
   И вдруг ее рука оказалась в его руке, и он тоже улыбался и кивал головой. Он повернулся к Гранту и пожал его руку. Потом исчез в толпе своих обожателей.
   – Вы знакомы с Рудольфом Нуриевым? – спросил ее Грант и улыбнулся. – Я просто не могу поверить этому!
   Рэли засмеялась вместе с ним. Она с удовольствием рассматривала все знакомые лица. Она пыталась вспомнить, как их зовут. Потом услышала, как Грант сказал ей, что вернется через секунду, что ему нужно с кем-то поговорить.
   Снова зазвучала музыка, и пары начали танцевать на террасе.
   – Рэли? – Услышала она волнующий слабый голосок. – Рэли Барнз?
   Рэли удивленно подумала: кто-то называет мое настоящее имя. Она не могла этому поверить. Рэли обернулась и увидела огромную копну светлых волос, потрясенное лицо Ферн и ее опухшие испуганные глаза.
   – Эй, парень, я подумала, что увидела старого знакомого, – с трудом проговорила она и отступила в сторону. – Простите.
   – Я и есть Рэли Барнз.
   – Ладно, хватит меня разыгрывать, – хрипло сказала Ферн, слегка покачнувшись.
   – Я пыталась дозвониться до вас, Ферн, – сказала Рэли. – Мне нужно поговорить с вами.
   Толстая женщина в бежевом кружевном платье пробовала пробиться к Ферн через толпу. Ее редкие седые волосы были сильно завиты в крутые кудряшки. Она властно схватила Ферн за руку и что-то прошептала ей на ухо, Рэли не слышала, что она сказала Ферн.
   – Это моя мамуля, миссис Миллер, – сказала Ферн. Она оперлась на эту женщину, чтобы не упасть. – Она теперь живет со мной. Говорит, что уже поздно и пора ехать домой.
   Рэли кивнула этой женщине и улыбнулась.
   – Пошли, Фейралиа, – сказала та и слегка кивнула Рэли.
   – Конечно, – сказал Ферн, когда мать потащила ее за собой. – Приходите ко мне завтра вечером. Мы немного выпьем. Нам нужно получше узнать друг друга, не так ли?
   – Все правильно, – подтвердила Рэли.

ГЛАВА 67

   Белая шелковая рубашка, узкие джинсы, сапоги на высоких каблуках. Замшевое пальто, доходящее до середины бедра. Рэли разглядывала себя в зеркало, стараясь сосредоточиться, чтобы определить, хорошо ли выглядит, а мысленно вернулась к тому, что мучило ее с того самого вечера, когда она вновь увидела Ферн. Прежде всего Ферн была изумлена, увидев ее живой. Но она не была поражена, обнаружив, что кто-то кого она по ошибке приняла за Рэли Барнза, оказался женщиной. В-третьих, она была пьяна.
   Последующие несколько часов были заполнены смехом и музыкой, она провела их с Грантом, который был так возбужден, что даже не заметил, что ее мысли где-то витают. Когда они вернулись в отель, он быстро поцеловал ее в щеку и, вальсируя, двинулся туда, где припарковал свою машину. «Позвоню тебе позже», – сказал он и помахал ей рукой, блаженно улыбаясь.
   Пьяная Ферн. Изумлена, что она жива. Не удивлена, что женщина. Словно литания ^[26]прокручивалось в сознании Рэли, когда она на закате ехала под сверкающими городскими огнями на восток. И сделала поворот на такой знакомый ей по жизни еще мальчиком Сансет-Плаза Драйв.
   Стоя у двери, она почти могла видеть лицо сэра Джорджа Дина, ослепленного любовью, глядящего на него своими влажными глазами.
   Ферн отворила почти сразу, на ней была блузка из золотой парчи, с низким вырезом, обнажавшим ее невероятных размеров груди, соответственно туго обтягивающие, словно кожа, брюки и туфли на очень, очень высоких каблуках. Безвкусные золотые серьги свисали до самых плеч.
   – Итак, – сказала она с улыбкой, оценивающе разглядывая Рэли и взяв обеими руками протянутую ей ладонь. – Ты такая же хорошенькая, как и была.
   Рэли позволила ввести себя в длинный холл-прихожую, которую она так хорошо помнила. Она вдыхала аромат духов Ферн, тоже хорошо ей знакомый. А вот и гостиная. Чиппендейловские ^[27]кресла, софа, застланная цветастой тканью. Фортепьяно на том же месте. Французские двери, ведущие на террасу, распахнуты.
   – У меня есть мартини, – сказала Ферн. – Ты как?
   – Прекрасно, – ответила Рэли.
   – Повар приготовил для нас легкий ужин, – добавила Ферн. – Мне осталось только подогреть. А моя мама миссис Миллер, живет там позади, в гостевом домике. По вечерам она никогда не заглядывает сюда. Довольствуется холодным ужином и смотрит свои любимые телевизионные программы.
   – Тебе тоже случалось жить в этом гостевом домике, – пробормотала Рэли.
   – Да, много лет назад, – сказала Ферн, хлопая ресницами. Она вручила Рэли ее выпивку и чокнулась. – Ну, парень, за начало нашей прекрасной дружбы.
   – Спасибо, – сказала Рэли.
   – Я обменялась несколькими словами с Аланом вчера вечером, уже у дверей, когда мы с мамой уходили, – сказала Ферн, опускаясь на софу и жестом приглашая Рэли сесть рядом. – Он сказал, что предчувствовал это, что ты должна позвонить. Что у тебя есть масса достоинств. Очень необычных. Что ты похожа на молодую Одри Хепберн, только красивее.
   – Ферн, я действительно нуждаюсь в друге, – сказала Рэли.
   – Что, если поставить какую-нибудь музыку? – живо спросила Ферн. – Тебе нравится Синатра?
   – Замечательно, – ответила Рэли, глядя, как Ферн направилась к стереопроигрывателю и поставила пластинку.
   Тут она почувствовала, как что-то трется об ее ногу, и услышала мяуканье.
   – Принцесса, – сказала она, наклонившись и беря на руки кошку.
   – Ага, – откликнулась Ферн, глядя на нее с любопытством и снова присаживаясь рядом. – Принцесса.
   – Я вычитала это в статье о тебе, – пояснила Рэли, – имя кошки.
   – Что ж, мне это приятно, – сказала Ферн, похлопывая ее по ноге. – Итак, у тебя возникли проблемы и ты стала искать меня, правильно?
   – У тебя такая красивая комната, – сказала Рэли. – Так приятно снова оказаться здесь. И почти точно та же, что была.
   – Да, на той обложке, – дружелюбно сказала Ферн. – Я была снята сидящей на этой софе с Принцессой на руках. Ты должна была видеть на снимке эту комнату.
   Она не верит, что я Ферн Барнз, вдруг осознала Рэли. Сделав глоток мартини, она размышляла, почему в таком случае Ферн пригласил ее.
   – Это было ужасающим потрясением, – мурлыкала Ферн, – встретить тебя у Алана прошлым вечером. Все равно что увидеть привидение, ты понимаешь? На какую-то секунду я была полностью дезориентирована. Мне стало жутко, парень. – Она улыбнулась и томно закинула руку ей на плечо. – Так чего ты хочешь добиться? – спросила она любезно, вставляя сигарету в мундштук и прикуривая ее от серебряной настольной зажигалки. – Кто ты и чего хочешь?
   – Я Рэли Барнз, – сказала она.
   – Конечно, – фыркнула Ферн. – А я Санни и Шер. ^[28]
   – Я это докажу тебе, Ферн, – сказала она. – Я расскажу тебе все о той ночи в Мексике. После того как я проплыла сквозь затопленный галеон и исчезла. Что тогда произошло. Где я находилась.
   – Зачем тебе все это? – нахмурившись и отодвигаясь от нее, спросила Ферн. – Я имею в виду, что стоит за этим? Смерть ребенка. Это было так давно.
   – Это будет самой сенсационной историей в твоей карьере, – сказал Рэли. – Ты должна мне помочь, Ферн. Ты должна помочь мне доказать, что я это я.
   – Ты не нуждаешься в этом, парень, – успокаивающе сказала Ферн. – Ты красивая девушка. Ты можешь всего добиться сама. Ты не должна лезть к этому несчастному человеку с подобной чепухой. Тоже мне Анастасия. ^[29]Это выглядит очень непривлекательно, ты понимаешь? – Она придвинулась ближе к Рэли и дотронулась до ее подбородка пальцем с ярко-красным маникюром, отчего Рэли вздрогнула. – Знаешь, что я тебе скажу? – прошептала она. – Давай просто выпьем по паре стаканчиков, поужинаем. Посмотрим, может ли проскочить между нами какая-нибудь искра, о'кей?
   – Он был там, в моторной лодке, – начала Рэли, отодвинувшись. – Он поджидал меня, когда я выплыла с другой стороны.
   – Послушай, кем бы ты ни была, – сказала Ферн, выпрямившись. – Я находилась там в ту ночь, прямо там, когда ребенок исчез.
   – Я знаю, – ответила Рэли. – Я приезжала в аэропорт, когда ты туда прилетела, ты и Бобби. У тебя был роман с одним из ребят из операторской команды. Твоя спальня находилась рядом с моей, я вас слышала.
   – Слушай, – устало сказала Ферн, – да все знают о моих приключениях. В этом городе знают все о каждом. Ты могла прочитать эту чепуху где угодно.
   – Это был Пол, – сказала Рэли с мольбой во взгляде. – Это он поджидал меня там.
   – Пол находился в монтажной комнате, которую он оборудовал в отеле, – возразила Ферн. – Он был там, когда мы выходили, он был там, когда мы вернулись. Так что не внушай мне эту чепуху.
   – Ты должна поверить мне, – пробормотала она.
   – Послушай, парень, – сказала Ферн, вставая, – ты начинаешь повторяться. Я думаю, тебе лучше уйти.
   – Фотография! – в отчаянии воскликнула Рэли. – Та фотография, что ты показывала в специальном выпуске по телевидению после того, как был убит сэр Джордж Дин. Та, на которой было показано, где я находилась, когда была похищена.
   – Что из этого? – шепотом спросила Ферн.
   – Где ты ее взяла?
   – Как я уже говорила, – сказала Ферн, – она пришла по почте. Мы не знаем, кто послал ее. Они не смогли найти на ней ничьих отпечатков. Никто не узнал эту комнату. Ты многое вынюхала, детка. Знаешь все. И все это было во всех газетах. – Она издала короткий, хриплый смешок. – Эта фотография сделала мне имя. Меня за это отправили в тюрьму, а когда я вышла оттуда, то была знаменитостью.
   – Я бы хотела еще выпить, – сказала Рэли.
   Ферн смотрела на нее некоторое время, хмурясь и размышляя.
   – Разумеется, – сказала она наконец, – почему бы нет?
   – Это была не единственная фотография, – сказала Рэли, глядя, как Ферн направляется к бару. – Там были разные снимки. Он делал их камерой «Поляроид». Это была его новая игрушка. Он повсюду следовал за мной и все время щелкал.
   – Валяй дальше, – сказала Ферн, передавая ей стакан, ее голубые глаза сузились, она размышляла.
   – Я была возле рынка в Брентвуде, – продолжала Рэли. – Он подошел ко мне и заговорил. Он сказал, что когда-то давно знал мою мать, что они были возлюбленными. Он знал, что меня назвали в честь моего дедушки. Он нигде не мог прочитать об этом, так что я поверила ему. Он сказал, что у него есть маленькая собачка, которую он хочет подарить мне, вот почему я пошла с ним.
   – Я слушаю, – сказала Ферн, отхлебывая свой мартини и стараясь казаться безразличной. Но безуспешно, заметила Рэли, улыбнувшись про себя. Похоже, я ее зацепила…
   Это был Бадди Хэтчер, – сказала Рэли, – парень, который был убит вместе с сэром Джорджем Дином.
   – Я ничего не знала об этом, – сказала Ферн, побледнев, рот ее странно скривился. – У сэра Джорджа Дина таких был миллион. Одни приходили на вечер, другие на пару недель. В конце концов, я жила позади и никогда не замечала никого из них.
   – На одном из этих снимков я лежала в ванной голой, – сказала Рэли, – и было очевидно, что я девочка.
   Ферн едва не задохнулась.
   – И ты знала это, – сказала Рэли, – ты была изумлена вчера на вечеринке, увидев, что я жива, но ты знала, что я девушка.
   – Он говорил мне об этом, – сказала Ферн. – Пол.
   – Пол сказал репортеру, специалисту по сплетням, что я девушка? – спросила Рэли с расширившимися глазами, не веря своим ушам. – Он сказал репортеру по сплетням такое, что могло разрушить его благосостояние?
   – Ну да, мы были очень близки тогда, – фыркнула Ферн. – Как принято говорить, очень хорошими друзьями.
   – В ту ночь в Мексике, – продолжала Рэли, – предполагалось, что я исчезну. Потому что все скоро неминуемо узнали бы, что я девочка. И начались бы большие финансовые неприятности. Ему нужны были деньги по страховке. Потом предполагалось, что я вернусь через некоторое время домой и буду жить с ними как племянница моей матери. Такой должна была быть эта история.
   – Бет Кэрол, – сказала Ферн, невнятно произнося это имя. Она допила свой стакан и неуверенно направилась к бару за новой порцией. – Когда Рэли исчез… я хочу сказать, Рэли был мертв, не так ли, и с этим ничего нельзя было поделать! Но Бет Кэрол, можно сказать, тоже умерла. Этот малыш был ее жизнью. Это было все, чего она только желала, с самого начала. С того времени, как мы встретились. Муж. Хороший дом. Ребенок. – С отрешенным выражением в глазах она налила себе еще стакан. – Так что когда Рэли умер, она стала как бы ничто.
   Рэли почувствовала, как на глазах у нее навертываются слезы.
   – Так почему же, парень, ты не попытался связаться с нею? – раздраженно потребовала Ферн, пересекая комнату. Ее уже качало. – Ты не думала, что она вне себя? Сходит с ума от горя?
   – Я думала, что она принимала в этом участие, – прошептала Рэли, – потому что она всегда делала то, чего хотел Пол.
   – Да, она всегда делала то, чего хотел Пол, – с горечью повторила Ферн, – так уж было заведено, не так ли? Но не в то время.
   – Я хочу видеть ее, Ферн.
   – Только не смотри на меня так, – выпалила Ферн, – я не собираюсь участвовать в этом.
   – Но ты поможешь мне, – сказала Рэли.
   – Послушай, скажи мне только одно, – сказала Ферн, плюхнувшись на кушетку и сделав несколько безуспешных попыток прикурить прежде, чем ей это удалось. – Допустим, чтобы не спорить, ты действительно Рэли Барнз. Так я хочу знать, чего ты хочешь?
   – Доказать свою идентичность, – испуганно сказала Рэли, – что я – это я.
   – Смех один, – фыркнула Ферн. – Тут каждый старается забыть свое прошлое. А ты? Ты возвращаешься сюда, чтобы найти свое, парень.
   – И мою долю, – добавила Рэли. – мою долю всех этих денег.
   – Вот это-то меня и удивляет, – сказала Ферн, нахмурившись. – У меня нет впечатления, что деньги имеют для тебя большое значение. Ты – птица другого полета. Я хочу сказать – интеллектуальная. Почему ты хочешь получить эти деньги?
   – Потому что я их заработала, – ответила Рэли.
   – Что ж, все это было очень интересно, – сказала Ферн, с трудом подымаясь на ноги. – Но теперь, я думаю, Ферн время идти бай-бай.
   – Так ты поможешь мне? – снова спросила Рэли, вставая и подхватывая Ферн, качающуюся на своих высоких, очень высоких каблуках.
   – Послушай, – сказала Ферн, когда они, пошатываясь, направились к двери. – Ты ничего не сможешь доказать, понимаешь? Ты просто зациклилась на этом.
   Уцепившись за дверную ручку, Ферн распахнула дверь и стояла так, шатаясь и держась за нее.
   – Это очень плохо, плохо, – бормотала она, пытаясь дотронуться до щеки Рэли, – потому что ты разожгла во мне огонь, парень. Действительно разожгла.
   Она верит мне, говорила себе Рэли, когда медленно ехала обратно в отель. Все дело в деньгах. Она не хочет, чтобы я получила свою долю денег сэра Джорджа Дина. Миллион долларов для нее дороже сенсации. Ладно, а как насчет того, чтобы уступить свою долю поместья сэра Джорджа Дина? Ты дашь такую расписку? Но Рэли понимала, что никогда не сделает этого, никогда не согласится ни на что меньше, чем именно то, что составляло ее долю. Во всем.
   В своем маленьком бунгало она открыла ящик, достала оттуда одну из принадлежностей отеля – телефонный справочник. «Для миссис Пол Фурнье», написала она на конверте и далее: «Мистеру Роджеру Хортону». Затем название газеты, адрес. И внизу конверта: «Лично и конфиденциально».
   «Дорогая миссис Фурнье…» – начала она писать.

ГЛАВА 68

   Голос был мягкий, неуверенный. В нем звучала надежда, но и сомнение тоже.
   – Это миссис Фурнье, – сказал голос. – Несколько дней назад вы послали мне письмо.
   Рэли резко села и открыла рот, пытаясь что-то сказать.
   – Вы меня слышите?
   – Да, да, – заикаясь, ответила она, – извините. Я рада, что вы позвонили.
   – Я не знаю, право, с чего начать, – сказал голос. – Я имею в виду, что тогда, давно, когда это произошло, было много всяких звонков. И все говорили то же самое, что вы написали. Что у них есть информация о Рэли. Я никогда не говорила ни с кем из них. Это делал мистер Фурнье, отец Рэли. И каждый раз оказывалось одно и то же. Никто из них ничего не знал. И раньше, позже все они хотели получить деньги за что-нибудь.
   – Что ж, большое спасибо, – сказала Рэли. Она вытянула руку и посмотрела на нее. Рука дрожала уже меньше.
   – Но прошло много лет с тех пор, как кто-нибудь связывался с нами, утверждая, что обладает информацией о Рэли, – продолжал голос. – Дело в том, что сейчас я и мистер Фурнье не живем вместе. Это крайне неприятно. Так что, вы понимаете, я должна все обдумать и решить, что делать.
   – Как я и писала… – начала Рэли.
   – И еще, – продолжал голос, – это не тот случай, когда я могу поделиться с моим женихом, мистером Хортоном. Он бывает очень раздражительным.
   Я тоже, подумала Рэли.
   – Но, в конце концов, любопытство во мне взяло верх, – сказал голос со слабым смешком. – Но я хотела бы знать, откуда вам известно, что письмо, посланное через мистера Хортона, попадет ко мне. Я хочу сказать, мы пытаемся быть осмотрительными. А вы остановились в «Беверли Хиллз-отеле»… Мы опасаемся сплетен. Ведь ни один из нас еще не свободен полностью.
   – Бобби сообщил об этом, – сказала Рэли. – Он и мой парикмахер тоже.
   – Ах, вы ходите к Бобби, – теперь в голосе прозвучало облегчение. – Что ж, это все объясняет.
   – Я буду весьма признательна, если вы уделите мне несколько минут вашего времени, – сказала Рэли. – Разумеется, когда вам будет удобно.
   Ну… не прямо так сразу. Она должна переделать вечернее платье. Оно как-то неловко держится на плечах. Потом обработать воском ноги. Это обязательно надо сделать. Потом у нее целое расписание обедов и чаепитий. Потом, конечно, она должна посетить Бобби. И пока будет находиться у него, сделать маникюр. И педикюр тоже. Потом они планировали совершить маленькую поездку. Она и мистер Хортон. В Санта-Барбару. И она еще должна решить, что надо упаковать.
   – Может быть, в четверг, – сказала Бет с неуверенностью в голосе.
   – Мне приехать к вам? – спросила Рэли.
   – Пожалуй, это не слишком хорошая идея, – сказал голос, и Рэли тут же уловила подтекст. Этот «Беверли Хиллз-отель», Бобби, как бы то ни было, незнакомая особа. Возможно, опасная. Никогда ничего не знаешь в наши дни…
   – Почему бы вам не позавтракать со мной? – предложила Рэли. – Я бы пригласила вас на ленч в «Поло Лонж».
   – Ах нет, – ответила она, – не стоит. А вдруг то, что вы можете сказать мне о Рэли, расстроит меня? А там я буду перед всеми этими людьми…
   – Хорошо, – терпеливо сказала Рэли. – Я живу не в самой гостинице, а в бунгало. Мы можем заказать ленч и посидеть на моей маленькой террасе.
   – Думаю, это самое лучшее, – ответила она. Переговоры о том, когда она приедет, заняли еще несколько минут. Теперь я могу представить, как она проводит свои дни, с улыбкой подумала Рэли, повесив трубку. Ох, ей не терпелось скорее увидеть ее. Невозможно поверить, как она скучала по ней до того момента, как подняла трубку и снова услышала ее голос. Четверг, в час дня. Ах, не смогу дождаться. Я просто не смогу дождаться, подумала она блаженно.
   Но этого не будет в четверг и не будет в час дня, прочитала Рэли в записке, оставленной телефонисткой в ее ящичке, когда на следующий день вернулась к себе после часов, проведенных в гимнастическом зале Кальтека. И просьба позвонить.
   – Я тут думала о нашей встрече, дорогая, – начала Бет Кэрол, когда домоправитель соединил ее с линией.
   Ох, только бы не… – подумала Рэли.
   – Лучше, если вы придете ко мне, – сказала Бет Кэрол, – я спросила о вас у Бобби, когда встретилась с ним вчера. Должна сказать, что теперь это стало весьма затруднительно, все время надо ждать. Я всегда должна была ждать Бобби, с самого начала, как стала ходить к нему. Но иногда его просто нет на месте. В конце концов, он мог бы хотя бы позвонить. Я хочу сказать, что это такая невоспитанность, как вы думаете?..
   – Да, – согласилась Рэли.
   – Во всяком случае, – продолжала она, – Бобби говорит, что вы чудесная, милая молодая особа и что вы выросли в Мексике. Так что приходите к чаю, хорошо? В пятницу, я думаю, около четырех. Я люблю чай, а вы? Я хочу сказать, что это никак не помешает тому, что я должна сделать с утра, а у вас еще останется время подготовиться, если вы будете чем-то заняты вечером.
   – Прекрасно, – сказала Рэли, – я буду у вас в пятницу в четыре часа.
   Только уже выехав в направлении бульвара Уилшир в пятницу, Рэли осознала, насколько она нервничает. Был великолепный день, яркий и ясный, с легким ветерком. Она остановилась на красный свет перед входом в Лос-Анджелесский музей искусств, пропуская вереницу пешеходов. На ступенях музея туристы фотографировали друг друга. Как много должна она сказать ей, размышляла она с беспокойством, когда красный сменился зеленым. О, конечно, о Фисках. Об университете Чикаго. Она взглянула на высокое белое здание «Карнейшн», на колышущиеся пальмы, на школьную площадку для игр. А как насчет Пола? О том, что он пытался убить ее? Сможет она выдержать это? Может быть, это будет несправедливо по отношению к ней? Может быть, Рэли лучше вычеркнуть Пола из сценария? Просто произошел какой-то несчастный случай, но вот, мама, мы снова вместе наконец-то.
   Рэли направила свой маленький автомобиль во въездные ворота Фремонт-Плэйз. Назвала свое имя одетому в униформу охраннику в домике у ворот. Подождала, пока он позвонил и уточнил, что ее ждут, можно впустить. Кивнул, поднял шлагбаум, чтобы она могла проехать, и пожелал хорошо провести день.
   Она увидела, что здесь повсюду особняки, один за другим на больших зеленых лужайках с зарослями белых и розовых ибикусов и олеандров. Здесь все было по-другому, чем в Беверли-Хиллз, с его мешаниной архитектурных стилей, – каждый хотел жить в соответствии со своей фантазией. Нет, здешние особняки были величественны, подчинены единому замыслу, многое из крупного кирпича, словно их возводили где-нибудь на востоке, где необходима защита от морозных зим, снега и холодных дождей с градом.
   Охранник сказал, что на втором повороте ей надо свернуть влево. Вот он, третий дом, с белыми березами перед фасадом. Вот он, поняла она, свернув на подъездную аллею. Припарковала машину. Дом тоже кирпичный, покрашенный в белый цвет, двухэтажный, с мансардой. Садовник подрезал оранжевые ветви бугенвилий, которые образовывали арку над входной дверью. Она посмотрела на дом и проглотила комок в горле. Посидела еще несколько минут, размышляя, как может выглядеть ее встреча с матерью, прежде чем медленно выйти из машины. Подошла к входной двери, окрашенной в изумрудно-зеленый цвет. Кивнула садовнику, который ответно кинул ей. Позвонила в дверной звонок и услышала его треньканье где-то внутри.
   Рэли взволнованно смотрела, как начала поворачиваться дверная ручка, услышала голос своей матери с ноткой оживления, когда она произнесла:
   – Моя дорогая, я уже думала, что вы заблудились…
   Она взглянула в глаза своей матери, такие же голубые, как у нее самой. Она увидела, как выражение приветливости сменилось растерянностью. А затем, почти мгновенно, пониманием.
   – Рэли, – выдохнула она, схватившись за горло, – это ты.
   – Мама, – сказала она почти с плачем и протянула к ней руки…