Уилкинз Барбара. «Оскар» за имя

   – Какая ты красивая, – не переставала бормотать ее мать, когда, вцепившись в ее руку, вела сквозь просторный холл с натертыми полами, потом по красивой винтовой лестнице через большую нарядную гостиную с тяжелыми занавесями и восточными коврами. «Моя крошка, моя крошка», – шептала она, когда они вошли в уютную библиотеку, все стены которой были заставлены полками с книгами, мебелью, обтянутой абрикосовым, бледно-зеленым и светло-желтым ситцем. Здесь стояли редкие антикварные столики с лампами под парчовыми абажурами. От роз в хрустальных вазах исходил нежный аромат.
   – Ты такая красивая, – повторила она, глядя на Рэли полными слез глазами. – Я никогда не переставала верить, что этот день когда-нибудь настанет.
   – Я люблю тебя, – сказала Рэли, – я так скучала по тебе.
   – Ты очень выросла, – сказала мать, не в состоянии оторвать от Рэли глаз. – И поэтому я чувствую себя такой старой.
   Рэли взглянула на мать и привлекла ее к себе. Дотронулась до ее руки, до плеча. Ласково провела рукой по щеке.
   – Я люблю тебя, – повторила она. – Я так сильно скучала по тебе, мама.
   – Я приготовлю чай, – произнесла Бет со слабой улыбкой. – Маленькие сандвичи, ячменные лепешки. Тут неподалеку, на Лэрчмонт, есть английский магазин. Или, может быть, нам выпить? Отпраздновать шампанским. – Она переплела свои пальцы с пальцами Рэли. – Я люблю тебя, мое дитя, я так скучала по тебе.
   – Ничего не нужно, – сказала Рэли, – все, чего мне хочется, это быть рядом с тобой.
   – Это все Пол, ты понимаешь, – сказала мать, – это он все проделал, из-за денег, конечно.
   Значит, она знала, осознала Рэли, по ее спине пробежала дрожь.
   – Я была такой неискушенной, – бормотала Бет со слезами на глазах, гладя руку Рэли. – Он был первым мужчиной в моей жизни, единственным мужчиной. Он буквально ошеломил меня. Прежде чем я успела опомниться, мы стали мужем и женой. Теперь так с девушками уже не бывает. Все эти неразборчивые связи, эта свободная любовь. Эти пилюли. Вот почему они думают, что могут все себе позволить без последствий. – Она замолчала и покачала головой, глядя на Рэли. – Моя малышка, – сказала она, – ты и в самом деле здесь.
   – Да, мама, – сказала Рэли, и слезы катились по ее щекам.
   – Я даже не знала, что существуют контрацептивы, – продолжала Бет, – я думала, что дети появляются на свет из пупка. В самом деле так думала. И наступила наша брачная ночь. Тогда-то я сразу забеременела тобой. Рэли подумала о дате на брачном свидетельстве, хранящемся в зале записей в Пасо-Роблес, сопоставила с датой на своем собственном свидетельстве о рождении. М-да, сказала она сама себе и улыбнулась матери.
   – Пол знал, как сильно мой отец хотел иметь внука, – продолжала она, – его, с пятью дочерями, можно понять. Сохранить семейное имя. «Мы сообщим ему, что это мальчик, – сказал Пол, когда ты родилась. – Он никогда не увидит разницу. Он живет там, мы живем здесь. В конце концов, у тебя не такие уж тесные отношения с ним. Мы назовем ребенка в его честь, и он будет присылать нам деньги». – Это было безнравственно, но я пошла на это. Мне было так стыдно, что я больше никогда не видела моего отца до конца его жизни. Я просто не могла предстать перед ним лицом к лицу с ребенком, который был его внуком только по имени. Я даже не была в состоянии говорить с ним по телефону. А Пол, да, он даже не разрешал мне разговаривать или переписываться с моими сестрами. «Ты сболтнешь что-нибудь, – говорил он, – я тебя знаю». Но я-то, моя дорогая, как я могла проделать такое с тобой? С собой? – Смахнув слезы, она испытующе взглянула на Рэли. – Я ничего не смогла бы сама сделать для тебя. Твое выдвижение, твой дебют…
   – Не надо, мама, – умоляла Рэли, в то время как голос Бет Кэрол пресекся, плечи затряслись.
   – Я думаю, мне нужно немного выпить, – сказала ее мать с неуверенной улыбкой. – В конце концов, мое единственное дитя не каждый день возвращается из небытия.
   – Я не помню, что произошло, – так Рэли решила сказать своей матери, когда за окном маленькой уютной комнаты стали сгущаться сумерки. – Я очнулась, когда лежала в изоляторе в деревушке на побережье Мексики. Там жили Фиски, Элеонор и Чарльз Фиски, философы. Какие-то рыбаки отнесли меня туда, потому что там был доктор.
   – Пара, которая недавно умерла, – прошептала ее мать, – я читала об этом в газетах. Какая трогательная любовная история…
   – Они приняли меня, – говорила Рэли. – Я была настолько испорченным баловнем-кинозвездой, что, возможно, у них иногда появлялось желание выбросить меня обратно в море. Они думали, что у меня амнезия. Но я не знала, что мне делать, и поддерживала в них это убеждение. Несколько лет они опекали меня, а потом послали в университет в Штаты. В Чикаго, где преподавала Элеонор.
   – Это был худший период моей жизни, – угрюмо сказала ее мать, наливая себе немного водки в стакан со льдом. – Я была парализована горем. Я была едва в состоянии вылезти из постели. Я просто сидела часами и расчесывала твою маленькую собачку. Фриски. Такая милая, маленькая собачка. Она дожила до очень преклонного возраста. Но я хотела умереть. Я вполне могла умереть.
   – Я не знала, как мне связаться с тобой, – с несчастным видом, покраснев, сказала Рэли.
   – Твой отец, что ж, он, как всегда, был мне большой помощник, – с горечью сказала ее мать сдавленным голосом. – Кружился рядом, давал какие-то советы. Он никогда не были искренним, – продолжала она, лаская руку Рэли, – с самого начала. А ты знаешь, что он сказал мне, когда спустя год после твоего исчезновения он попросил у меня развод? Он сказал, что из-за меня терпит неудачи, что я не оказала ему поддержки в его горе. Что я думаю только о себе. Еще сказал, что изменился во всем и влюбился в кого-то. – Она села и покачала головой. – И ты знаешь в кого? В Диану Кендалл, – произнесла она с насмешкой. – Ты помнишь, мать Пола была секретарем у мистера Кендалла. Он вырос гам, в поместье, с ее братом и с нею.
   Рэли сплела свои пальцы с пальцами матери.
   – Ты бы видела ее, – презрительно сказала Бет. – Неприятная, как грязь. Кожа да кости. Скажу тебе, Рэли, не имеет значения, что эта девушка надевает на себя, как причесывает свои волосы. Это вообще не имеет никакого значения. Но я никогда не поверю, что он влюблен в нее, что был влюблен все эти годы. Нет, все дело в ее положении в обществе. Это его способ подняться вровень с ними. Потому что его мать была секретарем, прислугой. Он ненавидел это.
   – Тебе, должно быть, было очень обидно, сказала Рэли.
   – «Обидно»! – воскликнула ее мать. – Дорогая, я была ошеломлена. Абсолютно ошеломлена. А он стоял передо мной со своей самодовольной улыбкой. «Я буду выплачивать тебе алименты, – сказал он. – По двадцать тысяч долларов в год на протяжении пяти лет. За это время ты себе найди кого-нибудь».
   Рэли едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Миллионы долларов и то, что он предложил. Господи, Пол.
   – И тогда ты снова стала встречаться с Роджером Хортоном? – спросила Рэли.
   – Если бы не Роджер Хортон, я сама никогда бы не пошла ни на что, – сказала Бет. – Мы встречались с ним раза два на благотворительных базарах, на открытии Центра сценических искусств. Я была в комитете вместе с его женой. Он стал приезжать раз в неделю, чтобы покатать меня. В первый раза я только встала у окна возле моей кровати и смотрела на него сверху из окна. А он просто сидел в машине и ждал. Через некоторое время он уехал. Наконец в один из дней я оделась и спустилась к нему.
   – Приятный мужчина.
   – О да, очень добрый, чудесный человек, – кивнув, сказала ее мать.
   – Выходит, Пол хотел развода, ты хотела развода, и оба вы продолжали жить вместе? И как долго? Почти семь лет?
   – Ах, дорогая, – сказала ее мать. – Я не хотела развода. Роджер был женат. А я не принадлежу к тем женщинам, которые готовы на все, что угодно. Меня всегда поражало, как патетично они высказываются о семье, а сами охотятся за новыми мужьями.
   – Так что же у вас были за отношения?
   – Мы с Полом почти не видели друг друга, – улыбнулась ее мать. – В конце концов, дом такой огромный, ты же знаешь. Потом Роджер купил мне этот. Мы получили место, где могли бы быть вместе.
   – Он живет здесь?
   – О нет, – с жаром ответила ее мать. – Это было бы неосмотрительно. Битси это не понравилось бы, по крайней мере, пока не завершится их развод. Я даже еще не подавала заявление. Я не могу подать заявление, пока не будет заключено имущественное соглашение с Полом. Я отдам ему все, только бы Роджер и я могли пожениться, но Роджер не хочет об этом и слышать. Я имею право на половину всего, и эту половину я должна получить. А Пол, Пол не хочет и пальцем шевельнуть.
   Рэли уловила, как у матери перехватило дыхание, когда она произносила эти слова. Она всмотрелась в ее лицо и впервые заметила круги под ее глазами, напряжение, написанное на ее лице.
   – Ты теперь блондинка, – сказала она и протянула руку, чтобы дотронуться до ее волос.
   – Да, Бобби с годами делает меня все светлее и светлее. – Она засмеялась, – Он говорит, что так лучше, когда становишься немного старше. Должна тебе сказать, что это происходило так постепенно, что я даже не заметила.
   – Что ж, мне нравится.
   – Ах, Рэли, – воскликнула мать, и на ее глазах снова блеснули слезы, – ты такая красивая, дорогая! И я так рада, что ты наконец дома!

ГЛАВА 69

   Уже темнело, и Рэли наблюдала, как ее мать суетилась в комнате, включая свет и взбивая подушки. Как она красива, подумала Рэли, в своем коротком шелковом платье, с косынкой, повязанной вокруг горла. Она заметила туфли на двухдюймовом каблуке. Кольцо с огромным бриллиантом на левой руке. Возможно, в десять каратов. Бриллианты в мочках ушей. Вслушивалась в ее легкомысленную болтовню:
   – Я приготовлю суфле с сыром. Изумительный новый рецепт. Роджер говорит, что это самое вкусное, что он когда-либо ел. И салат из зелени с самой вкусной приправой, которой я научилась. В основе просто оливковое масло и уксус, потому что, конечно, я должна теперь следить за своим весом, дорогая, ну, ты-то в этом никогда не нуждалась. У тебя самая великолепная фигура, какую я только когда-либо видела… И конечно, ломтик лимона, чтобы придать немного пикантности. Да, а какой великолепный французский хлеб они подают у Муссо, знаешь, это заведение на бульваре Голливуд, оно там уже тысячу лет. Моя домоправительница ездит туда за ним три раза а неделю. Ах, моя дорогая, если бы ты никогда не покидала меня!.. Да и, возможно, что-то найдется в холодильнике на десерт… Пошли, дорогая, – сказала она оживленно, беря Рэли за обе руки. – Сын остается сыном до тех пор, пока не обзаводится женой, дочь остается дочерью всю жизнь.
   – Господи, как я скучала по тебе, – сказала Рэли, следуя за нею через столовую с блестящим столом из красного дерева и восемью такими же стульями, в хрустальной вазе на буфете розы из сада, люстра тоже хрустальная, в кухню, такую теплую и уютную, в белых и голубых цветах, с блоком для разделывания продуктов, удобным столом с четырьмя стульями и угловым окном, выходящим в сад.
   – Я принимаю вещи такими, какие они есть, – сказала мать, доставая продукты из холодильника и выкладывая их на разделочный стол. – Да, такими. Я думала, что Роджер может попросить развод сразу, как только все его дети поступят в колледж. Но в глубине души я знала, что этого никогда не произойдет. Такие люди, как Роджер, не разводятся. Из-за положения семьи, ну и все такое. – Повернувшись, она улыбнулась Рэли. – А потом, как гром с ясного неба, знаешь, что произошло? Битси попросила у него развод. Она адвокат в большой юридической фирме в Сенчури-Сити и собирается выйти замуж за одного из партнеров. О, конечно, они уже годами не поддерживают настоящих супружеских отношений. Так что оказалось, что как раз именно она дожидалась, когда все дети будут в колледже.
   – А как их дети? – с безразличным видом спросила Рэли.
   – О, в полном порядке, – кивнула мать, глядя на нее. – Ты ведь знала их, не так ли? Старший мальчик ведь был твоим другом. Он бывает дома, ты можешь играть с ним в теннис.
   – Я снова встретила его в Мексике, – пробормотала Рэли. – Он был у них, Элеонор и Чарльза, ассистентом-исследователем.
   – Ну, выходит, ты знаешь, – засмеялась ее мать. – Он определенно превращается в красивого молодого мужчину, ты согласна?
   Рэли кивнула и почувствовала, что краснеет.
   – О, я думаю, моя маленькая девочка влюбилась, – оживленно заворковала Бет и потянулась поцеловать ее в волосы. – Это так замечательно, что ты здесь. Я никогда в жизни не была так счастлива.
   – Он собирается стать математиком, – сказала Рэли.
   – О да, он этим занимается, и у него все в порядке, – сказала мать, сосредоточив свое внимание на яйцах, которые она выпускала в чашку. – Сейчас он в Гарварде. Работает над докторской. Роджер так гордится им. – Она остановилась, внезапно обернулась и взглянула Рэли в лицо. – Ты ничего не сказала ему, нет? – требовательно спросила она. – Я имею в виду, кто ты на самом деле?
   – Нет, я не могла, – прошептала она.
   – А Бобби? – спросила она со страхом в голосе. – Он знает?
   Рэли покачала головой.
   – А твой отец? Что ж, это самая дурная весть для него. – Снова повернувшись к Рэли, она сказала: – Ах, дорогая, ты ведь не собираешься мчаться к нему и сказать все, о чем мы сейчас говорили?
   – Я даже не видела его, – сказала Рэли, – единственный человек, которого я хотела видеть, это ты. Я хотела быть с тобой.
   – Я чувствовала себя такой одинокой все эти годы, – сказала Бет.
   – Но я виделась с Ферн, – сказала Рэли, – наткнулась на нее на вечеринке.
   – Ферн, – с презрением произнесла Бет. – Она тоже была одной из шлюх твоего отца. Годами. Да, годами. – Она схватила стаканчик с водкой и осушила его. Уже четвертый по счету, отметила Рэли. И сделала это очень привычно.
   – И знаешь, когда они начали этот маленький роман? В нашу брачную ночь. Когда он лег в постель, от него пахло ее духами. – Голубые глаза Бет стали холодными как лед, рот скривился. – Как может девушка так поступать с другой, меня поражает. Но я ничего не могла с этим поделать. Я должна была быть приветливой с ней. Ради тебя. Ради твоей карьеры. – Она потянулась к шкафчику над своей головой, достала оттуда бутылку водки и снова наполнила свой стаканчик. – Даже после того, как они расстались, я должна была быть с ней милой. «Позвони ей, – мог сказать Пол, – пригласи на ленч. Мне это нужно для рекламы».
   – Когда они расстались? – спросила Рэли.
   – Понимаешь, я и в самом деле не могу припомнить, – сказала Бет, нахмурившись и сузив глаза. – Должно быть, это произошло, дай подумать… да, сразу после того, как был убит сэр Джордж Дин. Значит, ты могла быть… – Она повернулась к Рэли и взглянула на нее расширившимися от ужаса глазами.
   – Ты не сказала ничего лишнего, – нежно произнесла Рэли. – Я провела некоторые разыскания в библиотеке Академии. Просмотрела все вырезки. Я знаю, что он был убит.
   – Это было ужасно. Страшно, – сказала ее мать. – Это Пол сказал тебе о его смерти. Сэр Джордж Дин так сильно любил тебя, и я просто не могла видеть, как ты будешь расстроена.
   – Мы выпили с Ферн, – сказала Рэли. – Она знает, кто я.
   – О нет… – прошептала ее мать.
   – Она сначала мне не поверила, – сказала Рэли. – Но спустя некоторое время я ее убедила. Потому что знала вещи, которые мог знать только Рэли Барнз. О парне, который там останавливался, который был убит тоже. Бадди Хэтчер.
   Ее мать пошатнулась и должна была схватиться за край стола, чтобы удержаться. Сдавленным голосом она произнесла:
   – Да, все верно. Там был еще кто-то. Я забыла об этом, столько лет прошло с тех пор.
   – Это был тот парень, который похитил меня, – продолжала Рэли. – Это он сделал тот снимок, который Рэли показала в специальном выпуске по телевидению. Тот, что принес ей такую известность. Там были и другие снимки. Один из них был сделан, когда я была в ванне. На нем видно, что я девочка.
   Лицо ее матери побелело, она раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова.
   – Он сказал мне, что знал тебя еще по твоему дому. Что ты была его возлюбленной в школе. Она знал, что меня назвали в честь моего дедушки. Ну и я пошла за ним.
   Рэли отпила глоток вина, глядя на мать.
   – Так что? – спросила она.
   – Я не помню, дорогая, – ответила Бет, сделав беспомощный, слабый жест рукой. – Может быть, там и был ученик по имени Хэтчер. Я просто не знаю.
   – Ферн не намерена использовать эту историю для обнародования, – сказала Рэли, – это из-за денег, которые сэр Джордж Дин оставил мне, денег, которые она получит, если я умру раньше нее. Так что все зависит от тебя.
   – Что зависит от меня? – тупо переспросила мать.
   – Ты же моя мать, – сказала Рэли. – Ты знаешь, что я Рэли Барнз.
   – Дорогая, – заклинающе сказала ее мать, садясь рядом с нею за стол и беря ее за руку. – А ты не думаешь, что будет разумнее не будить спящих собак? В конце концов, ты здесь. Прекрасная молодая женщина с прекрасной карьерой впереди. Хотя я и не знаю толком, кто такие астрофизики. – Она попыталась вымученно улыбнуться. – У нас будут свои собственные отношения. Мы будем видеться все время.
   – Ты хочешь сказать, что не собираешься признавать меня? – с гневом спросила Рэли.
   – Да нет, дорогая, – вздохнула ее мать. – Просто я думаю, что все нужно хорошенько обсудить. Понимаешь, все, что мы делали, было таким сомнительным. Почему бы не оставить все так, как есть?
   – Ты это серьезно? – потребовала Рэли. – Ты действительно ждешь, что я допущу, чтобы вся моя жизнь так катилась? Чтобы я просто забыла все, что произошло?
   – О, Рэли, – с несчастным видом произнесла мать. – Это будет такой скандал. Все будут смеяться над тобой. Надо мной. И я даже и думать не хочу, что это будет значить для Роджера. Для наших отношений.
   – Если он любит тебя достаточно сильно, то почему его должно беспокоить, что скажет кто-то? – спросила Рэли.
   – Только пообещай мне, – умоляла ее мать, – что ничего не станешь предпринимать прямо сейчас. Дай мне обдумать все, хорошо, дорогая?
   – Я ничего не могу сделать, – отрезала Рэли. – Без тебя я не существую.
   А затем как-то так получилось, что выявилась куча вещей, которые надо было сделать, не откладывая. Позвонил Роджер, ему нужно было ответить. «О да, дорогой, – слышала она воркование ее матери в трубку. – Я приготовила легкий ужин для одной моей приятельницы. Нет, нет. Ты ее не знаешь. В одиннадцать часов? О, дорогой, я ненавижу, когда ты работаешь так поздно. Да, да, я тоже скучаю по тебе. Я люблю тебя». А затем мать начала суетиться, расставляя на маленьком обеденном столе свой чудесный фарфоровый сервиз и столовое серебро. Готовить суфле, особый салат, в то время как Рэли откупорила еще одну бутылку превосходного белого вина. Последовало еще несколько телефонных звонков. От нескольких приятельниц. Потом домоправительница, вернувшаяся с прогулки, просунула в дверь голову, чтобы пожелать спокойной ночи.
   – Это мисс Фиск, – сказала Бет Кэрол, стараясь не глядеть в ее сторону. Потом она вскочила, побежала и принесла десерт. Посмотрела на свои часы. Мне пора уходить, поняла Рэли. Она не хочет, чтобы я столкнулась с Роджером. Не сегодня вечером. Может быть, никогда.
   Они вместе прошли к входной двери. Мать обнимала ее за талию, она говорила, что до сих пор не может поверить во все это, что это был самый счастливый день в ее жизни.
   – А что касается всех дел, что ж, – сказала мать, – мы их обсудим позже, когда я смогу отнестись ко всему не так эмоционально. Когда мы обе сможем подойти ко всему спокойно. Рассудительно.
   – Рэли, когда ты увидишь своего отца, – нерешительно начала мать, – когда ты увидишь Пола…
   Рэли стояла на ступеньке крыльца, держа мать за руку, и ждала.
   – Я не знаю, как тебе сказать об этом! – в отчаяньи воскликнула ее мать. – О, Рэли, давным-давно, когда мы были молодыми, когда были совсем детьми, я снялась в одном фильме…
   – Каком фильме? – спросила Рэли.
   – В фильме, который снял Пол. Вместе с Дарби, – пробормотала Бет. – Для того чтобы заработать немного денег. Мы были совсем разорены…
   Порнофильм, дошло до Рэли.
   – О, они ничего с ним не сделали, – сказала ее мать. – Они не решились связываться с этим. Но теперь Пол угрожает мне этим. Угрожает, что покажет его, если я не отдам ему мою половину всего. «Ты сейчас устроилась в жизни», – сказал он. Но Роджер, понимаешь, Роджер бизнесмен. Все, что мое, должно принадлежать мне. Он настаивает на этом.
   Рэли схватила мать за руку, взглянула в ее измученное лицо.
   – Если бы ты могла просто поговорить с ним, – умоляла Бет, – может быть, если это будешь ты, он пойдет на попятный.
   – У меня нет никакого намерения видеться с ним, – нерешительно произнесла Рэли. – Во всяком случае, пока. Тогда в Мексике произошло кое-что…
   – Это убьет меня, – плача, сказала мать.

ГЛАВА 70

   Глядя в зеркало заднего обзора, как мать стоит в дверях и машет ей на прощание, Рэли машинально словно прокручивала в сознании обрывки их разговоров. Порнофильм, который Пол держал, над ее головой, словно топор. «Я должна пойти на это, – сказала Бет Кэрол. – Он может вышвырнуть меня отовсюду. Мне будет некуда деться».
   – Но разве ты не сможешь найти какую-то работу? – спросила Рэли.
   – А что я умею? – ответила ей мать. – Я не такая, как ты, у меня нет образования, ни каких-либо навыков.
   – Но должно быть что-то, что ты могла бы делать… – начала было Рэли и остановилась. Осознала, что все, чего хотела ее мать, это быть с Полом, что она сделала бы все, только бы быть с ним. Что как бы то ни было, она играла отведенную ей роль, чего бы ей это ни стоило.
   И как она отреагировала, когда Рэли рассказала ей о планах своей собственной карьеры. Прежде всего магистерство ^[30]в Кальтек, участие в программе, которая там разворачивается по изучению самых отдаленных из достигнутых точек вселенной, а потом и докторская степень.
   – Когда ты была маленькой, то всегда любила говорить, что будешь исследователем, – вспомнила мать, сияя глазами. И добавила после паузы: – Но, дорогая, а как же муж, дети?
   – А что? – спросила Рэли.
   – Разве ты не хочешь иметь их, дорогая? – спросила мать. – Хороший дом, семью?
   – Все, чего я хочу, это наилучшим образом добиться того, на что я способна, – ответила Рэли, нахмурившись. – И я хочу полагаться в этом на себя. Это мой риск.
   – Я могу понять тебя, – согласилась мать. – Но разве твой план не включает любовь?
   – Это зависит от цены, – улыбнулась Рэли.
   Ее мать восприняла это как оскорбление, словно Рэли предположила, что она впустую потратила свою жизнь, посвятив ее своему мужу, дому, ребенку. А теперь Роджеру. О Господи, теперь каждая фраза матери начиналась словами: «Роджер говорит», или «Роджер думает», или «Роджер чувствует».
   А как она пересказала свою собственную жизнь, размышляла Рэли, остановив свой маленький «мерседес-бенц» перед светофором. Пол единственный мужчина в ее жизни. «Я забеременела в свою первую брачную ночь». Или она говорила об этом своим приятельницам и самой себе так часто, что сама и вправду поверила в это? Где же истина? – спросила она себя в тот момент, когда водитель машины, стоявшей за ней, просигналил, потому что свет сменился на зеленый.
   И все же в ней сохранилась та прелесть, которую запомнила Рэли. Это было так волнующе – снова увидеть ее, ощутить прилив любви к ней и ответный порыв материнской любви, ощутить, что между ними снова протянулась связывающая их нить.
   Впереди в темноте ночи она увидела розовый с зеленым отель. Она свернула на подъездную аллею и проехала мимо газона с пурпурными, белыми и розовыми цветами. У подъезда суетились служители автостоянки в своих зеленых пиджаках, подгоняя машины к поджидающим их мужчинам в темных костюмах и женщинам в туалетах для коктейлей. Очередной прием, подумала Рэли. Она вышла из машины, чувствуя, насколько опустошена эмоционально.
   Она забрала со стола портье адресованные ей сообщения и прочитала их, пока шла через холл, а потом вышла в благоухающую ночь, направляясь к своему бунгало. Звонил Грант. И Бобби тоже. Миссис Фурнье звонила, чтобы узнать, благополучно ли она добралась до отеля, и просила позвонить сразу, как только приедет. Рэли улыбнулась этой просьбе, открывая дверь. Увидела букет орхидей, которые поставили, пока она отсутствовала. И тут же услышала, как зазвонил телефон. Мама, подумала она, поднимая трубку.
   – Это ваш секретный поклонник.
   Рэли замерла при звуке голоса Пола, потом перевела дыхание.
   – Благодарю за орхидеи, – сказала она. – Они великолепны.
   – Они вам понравились? – польщенно спросил он. – Я говорил о них с самим Дэвидом. У него всегда самые лучшие орхидеи в городе.
   Рэли села. Она почти видела, как выглядит Пол, когда решает, как уладить что-то, что сказать. Выражение его глаз. Как хмурятся его брови. Как он облизывает кончиком языка нижнюю губу.
   – Мы были представлены друг другу, – сказал он, хохотнув. – Я Пол Фурнье. Вы, возможно, не помните меня, но мы встретились с вами в ресторане две недели назад. У вас был ленч с Бобби Прайсом.
   – Конечно, я помню вас, – сказала она, обольстительно понижая голос.
   – Это очень лестно слышать от такой прекрасной молодой женщины, как вы, – сказал он.
   – Но как вы узнали, где я остановилась? – спросила она.