Страница:
- Да, но я оставил с ней в вестибюле человека. Дело в том, что я не могу отыскать Джека, а она просто с ума сходит от желания его увидеть.
- Не та ли это женщина, которую он отправил в укрытие?
- Джия? Исключено. Джию я знаю. Эта дама - темнокожая. Говорит, что ее зовут Калабоди или что-то в этом роде.
Глэкен прикрыл глаза и заставил себя спокойно подумать, не послышалась ли ему последняя фраза. Неужели это так? Неужели это действительно она? Или Расалом снова решил поиграть с ними?
Ну что же, очень скоро он об этом узнает.
- Проводите ее наверх. Немедленно.
Чуть позже, когда Глэкен стоял, ожидая, у дверей своей квартиры, Джулио вышел из лифта с тоненькой смуглокожей, черноволосой женщиной. Одежда ее была изодрана, руки и лицо перепачканы грязью, в широко раскрытых темных глазах, миндалевидных, чуть диких, читалась невероятная усталость. Глэкен представлял ее себе совсем другой, но подумал, что это дают о себе знать годы, скрытые под гладкой кожей.
Он не мог оторвать глаз от ожерелья у нее на шее. Он еще не знал, что будет делать, но был уверен, что не позволит ей уйти отсюда с этим ожерельем.
- Миссис Бхакти?
Она кивнула.
- А вы тот человек, о котором мне рассказывал Джек, тот самый старик?
"Тот самый старик". Он едва скрыл улыбку. Так вот, значит, как они обо мне говорят? Ну что же - это правда, разве нет? Это даже больше, чем они думают, соответствует действительности.
- Да, наверное, это я. Называйте меня Глэкен. Проходите.
Он кивком поблагодарил Джулио и провел Калабати в свою комнату. Переступая порог, она споткнулась и чуть не упала, но Глэкен подхватил ее под руку.
- С вами все в порядке?
Она покачала головой:
- Нет. Не совсем.
Он подвел ее к дивану. Калабати бессильно опустилась на него. Потом потерла рукой глаза и вздохнула. Она выглядела совершенно измученной.
- Джек рассказал мне, что происходит с нашим миром, - сказала она. - Я думала, он лжет, хочет перехитрить меня. Не верила, что все так плохо. Она помолчала и посмотрела на Глэкена затравленными глазами. - Но на самом деле все еще хуже, намного хуже.
Глэкен кивнул, внимательно рассматривая ее. Судя по всему, она пережила тяжелое потрясение.
- Но самое худшее еще впереди.
Она изумленно посмотрела на него:
- Самое худшее? Там, снаружи... через квартал отсюда... что-то огромное, черное, склизкое, настолько большое, что едва протискивается между домами. Оно все покрыто щупальцами. Оно дотягивается до окон и вытаскивает оттуда все, что может найти на ощупь. Я слышала крики, плач детей. А тех, кто переживет все это, ожидает долгая, беспросветная ночь.
Калабати перевела взгляд на огонь в камине и взялась рукой за ожерелье.
- Джек привез ожерелье?
- Да.
- Его вам достаточно?
- Нет.
- Значит, вам все-таки нужно мое?
- Да.
- И это что-нибудь изменит?
- Может быть. А может быть, уже слишком поздно. И все-таки это единственный шанс, единственная надежда. И мы должны испробовать этот шанс.
Она продолжала смотреть на огонь. Голос ее был едва слышен.
- Хорошо. Тогда возьмите его.
Волна облегчения пробежала по телу Глэкена. Это было настолько ощутимо, что ему пришлось присесть на диван. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, в комнату ворвался Джек.
- Ах, это ты! - воскликнул он, глядя на Калабати сверкающими глазами. - И ты еще осмелилась появиться здесь?
- Джек... - Ее губы чуть дрогнули, но прежде, чем из них появилась улыбка, Джек подбежал к ней.
- Ты мне лгала. Обещала полететь сюда и поговорить с Глэкеном, а потом взяла и исчезла.
Глэкен хотел было остановить Джека, прежде чем тот наговорит грубостей, но потом заметил, что Калабати ничуть не напугана этой вспышкой гнева, и успокоился.
- Да, это правда, - сказала она. - И я действительно здесь. И поговорила с Глэкеном.
Джек все еще стоял перед ней, но она чувствовала, как его гнев проходит.
- Да. Но ты сказала...
- Я вовсе не обещала вернуться вместе с тобой. Я только сказала, что полечу. И сделала это, но на своих собственных условиях, а не на твоих. Я никогда не была чьей-либо пленницей. Никогда.
- Но как тебе удалось вернуться?
- Неужели ты всерьез считаешь, что только тебе под силу найти пилота, который согласился бы полететь сюда с Мауи?
Джек засунул руки в карманы.
- Видимо, нет.
Глэкен наблюдал, как пристально смотрят друг на друга Джек и Калабати. И, видимо, неспроста, что-то было большее между ними, чем обмен взглядами. И Глэкен решил воспользоваться паузой.
- Джек, - сказал он, - миссис Бхакти согласилась отдать нам свое ожерелье.
- Но оно уже у нас. Вы ведь говорили, что его недостаточно.
- Нет, - возразил Глэкен мягко, - она согласилась отдать то, что носит сама.
Глаза Джека подозрительно сощурились.
- И что же она требует взамен?
- Ничего, - сказала Калабати глухим, полным страдания голосом. - Ты не преувеличивал. Я убедилась в этом, когда добиралась сюда с Мауи. Все идет прахом. Это уже не тот мир, в котором мне хотелось бы жить. Если я оставлю ожерелье себе, то буду жить дальше, - хотя и не уверена в этом. Но даже трудно себе представить, какая это будет ужасная жизнь. Поэтому я решила отдать ожерелье тому, кто сможет извлечь из него больше пользы, чем я, и закончить свою жизнь, как всегда, на собственных условиях.
- Благотворительность - не в твоем духе, Бати, - сказал Джек. - Ты чего-то недоговариваешь?
- Прошу тебя, Джек, - вмешался Глэкен, задетый неутихающей враждебностью молодого человека. - Она согласилась отдать ожерелье, остальное вообще не имеет никакого значения...
- Я всегда говорил тебе все напрямик, Бати, - сказал Джек и повернулся к Глэкену: - И она это знает. Она знает и ничего другого и не ждет от меня. - Он снова повернулся к Калабати: - Что кроется за всем этим?
Она поднялась с дивана, подошла к окну. Какое-то время смотрела в темноту, в которой скрывались чудовища.
- Карма, - произнесла наконец Калабати. - То, что там происходит, опасно для Колеса Кармы.
Она обернулась к Джеку, словно Глэкена здесь вообще не было. И Глэкен это почувствовал.
- Ты знаешь о пятнах на моей карме, Джек. Кусум тоже зависел от этих пятен. Бремя кармы давило на него и привело к смерти от твоих рук. Я долгое время избегала смерти, потому что боялась, что возмездие кармы настигнет меня в следующей жизни. Но теперь... теперь... я боюсь остаться в живых еще больше, чем умереть. - Она снова дотронулась до ожерелья. - И возможно... отдав его, я помогу Великому Колесу продолжить свое вращение... возможно, эта смерть предотвратит многие другие смерти. И мой поступок очистит мою карму от пятен.
Джек с пониманием кивнул. Глэкену показалось, что он тоже все понимает: Калабати сейчас совершает сделку со своими богами - в обмен на ожерелье ее освобождают от бремени кармы. "А существует ли вообще Колесо Кармы?" - подумал Глэкен. За долгие годы ему ни разу не пришлось убедиться в этом. Но он не собирался ничего говорить, опасаясь, как бы Калабати не передумала отдать ожерелье.
Но в этот момент она расстегнула ожерелье, сняла и протянула Джеку.
- Вот оно, - сказала она охрипшим голосом, со сверкающими глазами. Вот то, что ты хотел от меня получить.
С этими словами она повернулась и пошла к двери. Джек какое-то мгновение смотрел на ожерелье, потом ринулся за ней:
- Бати, подожди! Куда ты?
- На улицу. Там все быстро закончится.
Глэкен тоже бросился к ней. Опередив Джека, он настиг Калабати у двери и схватил за руку.
- Нет, - сказал он. - Я не могу допустить, чтобы вы погибли вот так. Это не должно случиться на улице. В одиночестве.
В глазах ее стоял страх, страх перед тем, что ожидает внизу.
- Все люди умирают в одиночку, - сказала она. - А я привыкла быть одна.
- Я тоже. Но я научился набираться сил, общаясь с друзьями. Позвольте годам сделать свое дело. Это лучше, гораздо лучше, чем то, что произойдет с вами снаружи.
- Я останусь с тобой, Бати. До самого конца.
- Нет! - Она повысила голос. - Не хочу, чтобы ты видел меня. Ни ты, ни кто-либо вообще.
"Гордая женщина, - подумал Глэкен. - И с самомнением. Но она может себе это позволить".
Он выпустил ее запястье и взял ее за кисть. Кисть была холодная, влажная, дрожащая.
- Я знаю подходящее место, где вы сможете остаться одна. Никто вас там не найдет. Пойдемте.
Он уже собирался вывести Калабати из комнаты, но Джек остановил их:
- Подождите!
Впервые за все время их знакомства Глэкен заметил, что Джеку не по себе. Куда подевалась кошачья грация? Казалось, он не может подобрать нужных слов.
- Джек, прошу тебя, - сказала Калабати, отвернувшись. - У меня совсем мало времени.
- Я знаю. Знаю. Я только хотел сказать, как плохо думал о тебе последние два года. Но то, на что ты решилась сейчас, требует мужества. Даже я спасовал бы на твоем месте. Думаю, ты самая храбрая женщина из всех, кого я знал. - Он взял ее руку и приложил к губам. - Я... мы все в долгу перед тобой. И никогда тебя не забудем.
Калабати кивнула. "Я знаю, ты больше не любишь меня, но спасибо на добром слове".
Она подошла к нему, поцеловала в щеку:
- Прощай, Джек.
- Да, - сказал Джек упавшим голосом. - Прощай.
Глэкен провел Калабати вниз, в бывшую комнату Кэрол. Теперь Кэрол не в силах была в нее войти. Глэкен подвел ее к кровати и не стал включать свет.
- Здесь спокойно. Тихо и темно. Никто не потревожит вас.
Он услышал скрип пружин, когда Калабати присела на кровать.
- Вы побудете со мной? - спросила она.
- А я думал...
- Это я из-за Джека. С ним я не чувствовала бы себя свободно. Но вы другое дело. Ваш возраст намного больше моего. Думаю, вы меня понимаете.
Глэкен подвинул к кровати кресло.
- Понимаю.
Он сейчас думал то же самое, что и Джек: какая это храбрая женщина. Он снова взял ее за руку - как там, наверху.
- Поговорите со мной, - предложил он ей. - Расскажите об Индии вашего детства, - о храмах, о ракшасах. Расскажите про годы, которые прожили, не нося ожерелья.
- Мне кажется, я вообще не была молодой - так мало я помню о своей молодости.
Глэкен вздохнул:
- Я знаю. Но расскажите то, что сохранилось, а потом я расскажу то немногое, что запомнил.
И Калабати рассказала ему о времени, когда она была маленькой девочкой, о своих родителях, о том страхе, который испытывала перед демонами-людоедами, бродившими в туннеле под Храмом на Холмах. Голос ее становился все более хриплым, а воздух в комнате - влажным и кисловатым, по мере того как жизненные соки покидали тело. Ей стоило огромных усилий продолжать рассказ.
- Я так устала, - произнесла она, задыхаясь.
- Ложитесь, - посоветовал Глэкен.
Он помог ей лечь и сквозь одежду почувствовал, что тело ее высохло и отчетливо проступил скелет.
- Я замерзла, - сказала она.
Он накрыл ее одеялом.
- Мне так страшно. Не оставляйте меня, пожалуйста.
Он снова взял ее за руку.
- Я не оставлю вас.
- До тех пор, пока все не кончится. Вы обещаете мне?
- Обещаю.
Она больше ничего не сказала. Спустя какое-то время ее дыхание стало частым, прерывистым. Костлявые пальцы в предсмертной судороге сжали руку Глэкена...
А потом разжались.
И стало совсем тихо.
Калабати умерла.
Глэкен высвободил свою руку и вышел в прихожую. Там, на полу, рядом с дверью, сидел, скрестив ноги, Джек. Он поднял глаза на Глэкена:
- Она?..
Глэкен кивнул, и Джек опустил голову.
- Сложите оба ожерелья, обломки меча и будьте готовы отправиться в путь на рассвете.
Джек кивнул, все еще глядя в пол.
- Куда?
- Позже я скажу. Я должен побыть с ней еще немного.
Джек снова вскинул голову и вопросительно посмотрел на Глэкена.
- Я обещал остаться с ней до конца.
Из спальни тянуло сладковатым запахом гнили.
Глэкен опустился в кресло и взял руку Калабати в свою. Она была холодная и сухая, как чешуя. Глэкен сжимал ее до тех пор, пока она не рассыпалась в пыль между пальцами. А когда небо стало светлеть, он опустил занавески, прикрыл дверь и запер квартиру.
Четверг
Дом в конце дороги
Монро, Лонг-Айленд
- Вы уверены, что он дал вам именно эти координаты?
Джек остановил старый "мерседес" Глэкена посреди дороги и вглядывался в полумрак вокруг них. Билл Райан сидел около него с двумя автоматами на коленях. Оба ожерелья и осколки меча лежали рядом в резной деревянной шкатулке. Билл сверялся с торопливо написанной запиской, зажатой в руке.
- Все точно, - сказал он.
Джек предпочел бы, чтобы в этой поездке его сопровождал Ба, но он не осмелился просить его оставить Сильвию и мальчика. Однако Билл сегодня выглядел не таким, как обычно. Вокруг него распространялась какая-то особая атмосфера умиротворенности, в которой и Джек чувствовал себя на удивление уютно.
- Вы ведь выросли в Монро, да?
- Да, но сюда мне ни разу не приходилось забираться. Я вообще не подозревал о существовании такого места. Мы едем в никуда.
"В никуда. Очень точно сказано", - подумал Джек.
Они находились на северо-восточной окраине Монро, на залитой грязью дороге, посреди обширных топей. Слева, под низко нависшим, свинцово-серым, облачным небом простиралась гавань Монро - спокойная, безмолвная, недвижимая. Где-то далеко впереди находился залив Лонг-Айленд. Здесь все словно застыло: не было ни насекомого, ни птицы, ни даже ветерка, способного всколыхнуть тростник и высокую траву вдоль дороги. Да и сами они походили на неподвижные фигуры на пейзаже, изображающем болото.
Единственное, что нарушало монотонность пейзажа, был частокол вдоль дороги с восточной стороны, а вдалеке, ближе к воде, нечто похожее на чрезмерно большой деревянный сортир.
- Должно быть, это там, - сказал Билл.
- Не может быть.
- А что, тебе попадалось здесь что-нибудь другое? Мы должны были доехать по этой дороге до самого конца, где стоит дом. Вот это место. Наверняка здесь.
У Джека оставались сомнения на этот счет, но он погнал "мерседес" вперед.
- А мне все-таки кажется, что мы где-то неправильно повернули.
Когда они приблизились к хибаре, Джек заметил на заднем дворе дома дым.
- Кто бы там ни был, но огонь горит.
- Надеюсь, печи он кладет лучше, чем строит дома, - сказал Билл.
- Да уж. У него, должно быть, мозги сильно набекрень, поэтому и дом набекрень.
Ни одна деталь дома не была расположена под прямым углом. Все одноэтажное сооружение было скособочено влево, опираясь на облупленную цистерну, труба накренилась вправо, а антенна наверху, в свою очередь, тоже была, скошена влево.
Но это, видимо, было как раз то, что они искали, - дом в конце дороги. Возле дома стояла старая "торино". Если не считать огня где-то за домом, место выглядело глухим и заброшенным.
- Знаешь, - сказал Билл, когда они подъехали ближе, - это не просто огонь. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что там кузница и в ней работа идет вовсю.
Въехав в небольшой посыпанный гравием дворик, Джек заметил, что все москитные сетки на окнах изодраны, а стекла выбиты, так же как и в других домах, мимо которых им пришлось проезжать.
- Что-то все это выглядит не очень здорово.
Билл пожал плечами:
- Огонь у них горит, а Глэкен говорил, что...
- Да, Глэкен говорил.
Джек поставил машину и, выходя, захватил с собой деревянную шкатулку. Справа он рассмотрел что-то вроде огорода, на котором, правда, ничего не росло. Прежде чем они подошли к крыльцу, наружная дверь открылась, и седовласый пожилой человек стал разглядывать их через остатки москитной сетки.
- Наверное, немало времени потратили, чтобы добраться сюда?
Седые волосы торчали в разные стороны. Он нуждался в бритье так же сильно, как его заляпанная пятнами рубашка - в стирке, а по совести говоря, ее лучше было бы выбросить, заменив на новую.
- Вы ждали нас? - спросил Джек. Как это может быть? Телефоны вот уже несколько дней не работают.
- Да, ждал. Металл привезли?
Билл посмотрел в записку, зажатую в руке.
- Сначала мы хотим узнать: это вы Джордж Хаскинс?
- Конечно!
- Можно войти в дом?
- Вряд ли им это понравится. Знаете ли...
Джек услышал какой-то невнятный лепет за дверью. Хаскинс посмотрел вниз и заговорил с кем-то, глядя в пол:
- Хорошо, хорошо: - Затем снова взглянул на Джека и просунул руку в щель: - Им не терпится приступить к делу. Давайте металл.
Джек отдал ему шкатулку. Хаскинс втащил ее за дверь и отдал кому-то, стоящему у его ног.
- Вот! Ну что, довольны теперь? Теперь вы, может быть, заткнетесь и оставите меня в покое? Отлично! - Он снова посмотрел на Джека: - Я тут с ними извелся, пока они дожидались этой штуки.
- Кто?
- Мои жильцы. Мне тут по ночам ползком приходилось спасаться. Они не пускали сюда мошкару. Если бы не...
Снова лепетание.
- Понятно, понятно. Они говорят, чтобы вы снова пришли около четырех. Если они как следует возьмутся за дело, то к этому времени должны управиться.
Не в силах побороть любопытство, Джек взошел на крыльцо и через щель заглянул в дом. Он увидел около дюжины суетливых фигурок, похожих на гномов, не более полутора футов ростом, и как будто поросших шерстью.
- Что это за...
Хаскинс встал так, чтобы Джек ничего не видел.
- В четыре часа. Они сделают то, что вам нужно.
- Кто "они"? - Джек вспомнил, что Глэкен упоминал каких-то "малышей".
- Мои жильцы. Они провели со мной почти двадцать пять лет и не могли дождаться этого дня. "Когда наступит час, мир позовет нас", - так они говорили. Судя по последним дням, такое время наступило. Так что поезжайте, а потом возвращайтесь сюда. Они не терпят, чтобы кто-то околачивался поблизости, пока идет работа. До скорой встречи.
Он закрыл дверь.
- В четыре часа, - повторил Билл, когда они шли к машине, и посмотрел на часы. - Сейчас чуть больше десяти. В четыре уже стемнеет.
Джек сел за руль, от напряжения у него сосало под ложечкой. Билл занял место справа от него. Согласно кривой Сапира, сегодняшний рассвет последний. После четырех часов и сорока двух минут светлого времени солнце последний раз зайдет в 3.01 дня. И больше день не наступит. Навсегда воцарится ночь.
И не будет никакой пощады от "мошкары", как Хаскинс называет эти чудовища.
- А как мы будем возвращаться, черт возьми? - спросил Билл.
Джек завел мотор.
- На машине. А как же еще?
Он развернулся и снова вырулил на дорогу, прикидывая, как бы убить время. Возвращаться в город нет никакого смысла. Может быть, они найдут себе какое-нибудь занятие в Монро.
- Что особенного в этом городке? - задумчиво спросил Джек.
- Поселке, - уточнил Билл. - Жители Северного побережья обычно называют место, где живут, "поселком".
- Ну хорошо. Поселок. Но что в нем особенного? Куда ни повернешь, все время всплывает это название. Вы из Монро, Кэрол из Монро, доктор, миссис Нэш и ее сын - тоже из Монро. И вот опять мы здесь, везем какой-то непонятный металлический лом в дом, полный поросших шерстью карликов. Почему нас все время заносит в Монро?
- Я сам размышлял над этим и, кажется, понял. Сверните направо вон там, внизу, где дорога кончается, а дальше я покажу.
Они въехали в жилой квартал, на Коллер-стрит. И остановились у дома номер 124 - с коттеджем на три спальни.
- Здесь это и случилось, - сказал Билл каким-то странным, хрипловатым голосом, осматривая дом через стекло. - Здесь Расалом вновь появился в нашем мире, более четверти века назад, уже после того, как Глэкен убил его - так, по крайней мере, ему казалось. Именно в доме, раньше стоявшем на этом земельном участке, - тот дом сгорел, - Кэрол зачала ребенка, тело которого потом захватил Расалом. Это происшествие не прошло бесследно для городка, и в нем возникло какое-то невидимое поле, которое привлекает всяких странных людей и создает благодатную почву для разного рода загадочных явлений.
- Вроде этих карликов среди болотных топей.
- Именно. Наверное, они почуяли возвращение Расалома и наверняка знали, что когда-нибудь понадобятся, поэтому прожили здесь с Хаскинсом не один десяток лет, ожидая этого момента. Теперь он настал, этот момент. То же самое и с Дат-тай-вао. Оно обошло полмира, чтобы закончить свой путь в Монро, где какое-то время обитало в Алане Балмере, а потом перебралось в Джеффи. Насколько я могу судить, эти перемещения начались примерно тогда, когда Расалом был снова зачат.
- Значит, та сила тоже должна знать, что может понадобиться.
- Казалось бы, да. Но в тот год случилось еще одно происшествие: в ноябре и начале декабря один за другим рождались уродливые, с множеством патологий дети. Тогда никто не мог этого объяснить, но теперь я знаю, что все они были зачаты примерно в одно время с Расаломом. Одного его присутствия в городе оказалось достаточно, чтобы произошла мутация на уровне эмбриона. - Билл печально покачал головой. - Для их семей это была невероятная трагедия, но едва ли ее восприняли как предупреждение об ожидающих нас событиях.
Джек размышлял над тем, что услышал, а Билл показывал ему дорогу, и так они проехались по городу - мимо школы, в которой Билл в свое время был звездой футбола, мимо нового дома, отстроенного на том месте, где пять лет назад дотла сгорел дом его родителей и оба старика погибли в огне.
- Теперь я не сомневаюсь, что все это дело рук Расалома, - сказал он приглушенным, исполненным волнения голосом. Он ударил кулаком по ладони. А сколько других людей - друзей, знакомых, детей. Мои друзья - Джим, Лизл, Ренни, Ник, Дэнни, - Господи, Дэнни! Проклятие, я должен с ним расквитаться!
Джек дружески сжал плечо Билла:
- Мы доберемся до этого ублюдка. И заставим его заплатить - сполна.
- Конечно, заставим.
Они коротали время, проезжая по Монро. Городок - или поселок казалось, вымер. Нигде не было видно трупов. Возможно, потому, что в отличие от жуков, которые высасывали из своих жертв кровь, более крупные твари просто их пожирали. Джек различил несколько перепуганных лиц за оконными ставнями погруженных в темноту комнат. Когда они ехали по главной магистрали, вдоль прилегающего к пристани района нижнего города - того, что от него осталось, - банда одичавших, словно волки, мародеров приблизилась к машине.
Билл взял автомат "спаз" и щелкнул затвором.
- Мне даже хочется, чтобы они на нас напали, - процедил он сквозь тонкие, плотно сжатые губы. - Кажется, сейчас я по-настоящему зол.
При виде автомата мародеры мгновенно утратили к ним интерес и потрусили дальше.
Джек посмотрел на него с удивлением:
- Даже вы?
- Что я?
- Даже вас это коснулось. Даже вы начинаете чувствовать на себе воздействие этого сумасшествия - разве нет?
- А вы?
- Ну, я всегда ждал, чтобы такие ребята что-то начали вытворять, тогда я мог заработать себе на жизнь. Вы только начали заглядывать в окрестности тех мест, в которых я провел всю свою взрослую жизнь.
Киноафиша:
Кинотеатр под открытым небом Джо Боба, специальный выпуск на весь день:
"И скоро наступит темнота" (1970) Левит/Рикман
"Когда время истекло" (1980) Братья Варнеры
"Ничего, кроме ночи" (1972) Синема Системс
"Обреченные на смерть" (1940) Монограм
"Ночь должна прийти" (1937) МГМ
"Тьма" (1979) Фильм Венчерс
"Звезда во тьме" (1972) Брайэнстон
"Смерть в ночи" (1946) Юниверсал
"Угаснуть во тьме" (1980) Компас Интернэшнл
"Не бойся темноты" (1973) ТВ
"Мир ночи" (1932) Юниверсал
В 2.30 они вернулись к дому Хаскинса. В кузнице, на заднем дворе, все еще пылал огонь, но уже не такой яркий, как вначале. В воздухе гулко отдавался звон металла.
- Рановато вы приехали, - сказал Хаскинс, стоя у двери, но как и в первый раз не предложил им зайти в дом.
- Знаем, - возразил Билл, - но скоро стемнеет, и мы хотим тронуться в обратный путь сразу, как только у вас все будет готово.
- Да я не в укор вам сказал. Приехали так приехали. Они уже доделывают. Подождите в машине, а я вам вынесу.
Джек и Билл вернулись к старенькому "мерседесу". Билл залез в машину и стал крутить ручку радио, стараясь отыскать хоть какую-нибудь станцию, а Джек расхаживал около машины. Под ложечкой у него посасывало все сильнее, по мере того как цвет неба постепенно менялся с серого на черный. Он снова пожалел, что отправил Джию и Вики вместе с Эйбом. Ему очень хотелось увидеть их снова, заключить в объятия - последний раз перед тем, как всему придет конец.
- Слышишь? - спросил Билл, высовываясь из окна. - Звон прекратился.
- Это уже не имеет значения, - ответил Джек. - Слишком поздно. Мы не сможем привезти эту штуку обратно. Даже если бы у нас сейчас был самолет, черт его дери, и то мы не смогли бы вернуться живыми.
Кто-то хлопнул дверью, и вслед за этим к ним подошел старик Хаскинс, который нес в руках два свертка из одеял, как несут больного ребенка.
- Можете ехать, - сказал он и отдал свертки Джеку.
Один квадратный, с какими-то выпуклостями, другой - длинный и гладкий. Билл взял сверток поменьше, и они уложили и тот и другой на заднее сиденье, после чего Джек залез в кабину.
- Было очень приятно побеседовать с вами, Джордж, но нам нужно спешить.
- Удачи вам, ребята, - сказал Хаскинс, возвращаясь к крыльцу. - Я не очень понимаю, в чем тут дело, но надеюсь, что у вас все получится.
Когда Джек поехал, набирая скорость, вниз по дороге, из-под задних колес стали вылетать кусочки гравия. В зеркале заднего обзора он увидел Хаскинса, который, стоя на крыльце, глядел им вслед. И ему показалось - в слабом, сумеречном свете он не мог бы сказать этого наверняка, - что вокруг Хаскинса сгрудились фигурки, едва достающие ему до колена. Хаскинс помахал рукой, и все они тоже помахали.
На мгновение прикрыв глаза, Джек полностью сосредоточился на дороге.
- Не та ли это женщина, которую он отправил в укрытие?
- Джия? Исключено. Джию я знаю. Эта дама - темнокожая. Говорит, что ее зовут Калабоди или что-то в этом роде.
Глэкен прикрыл глаза и заставил себя спокойно подумать, не послышалась ли ему последняя фраза. Неужели это так? Неужели это действительно она? Или Расалом снова решил поиграть с ними?
Ну что же, очень скоро он об этом узнает.
- Проводите ее наверх. Немедленно.
Чуть позже, когда Глэкен стоял, ожидая, у дверей своей квартиры, Джулио вышел из лифта с тоненькой смуглокожей, черноволосой женщиной. Одежда ее была изодрана, руки и лицо перепачканы грязью, в широко раскрытых темных глазах, миндалевидных, чуть диких, читалась невероятная усталость. Глэкен представлял ее себе совсем другой, но подумал, что это дают о себе знать годы, скрытые под гладкой кожей.
Он не мог оторвать глаз от ожерелья у нее на шее. Он еще не знал, что будет делать, но был уверен, что не позволит ей уйти отсюда с этим ожерельем.
- Миссис Бхакти?
Она кивнула.
- А вы тот человек, о котором мне рассказывал Джек, тот самый старик?
"Тот самый старик". Он едва скрыл улыбку. Так вот, значит, как они обо мне говорят? Ну что же - это правда, разве нет? Это даже больше, чем они думают, соответствует действительности.
- Да, наверное, это я. Называйте меня Глэкен. Проходите.
Он кивком поблагодарил Джулио и провел Калабати в свою комнату. Переступая порог, она споткнулась и чуть не упала, но Глэкен подхватил ее под руку.
- С вами все в порядке?
Она покачала головой:
- Нет. Не совсем.
Он подвел ее к дивану. Калабати бессильно опустилась на него. Потом потерла рукой глаза и вздохнула. Она выглядела совершенно измученной.
- Джек рассказал мне, что происходит с нашим миром, - сказала она. - Я думала, он лжет, хочет перехитрить меня. Не верила, что все так плохо. Она помолчала и посмотрела на Глэкена затравленными глазами. - Но на самом деле все еще хуже, намного хуже.
Глэкен кивнул, внимательно рассматривая ее. Судя по всему, она пережила тяжелое потрясение.
- Но самое худшее еще впереди.
Она изумленно посмотрела на него:
- Самое худшее? Там, снаружи... через квартал отсюда... что-то огромное, черное, склизкое, настолько большое, что едва протискивается между домами. Оно все покрыто щупальцами. Оно дотягивается до окон и вытаскивает оттуда все, что может найти на ощупь. Я слышала крики, плач детей. А тех, кто переживет все это, ожидает долгая, беспросветная ночь.
Калабати перевела взгляд на огонь в камине и взялась рукой за ожерелье.
- Джек привез ожерелье?
- Да.
- Его вам достаточно?
- Нет.
- Значит, вам все-таки нужно мое?
- Да.
- И это что-нибудь изменит?
- Может быть. А может быть, уже слишком поздно. И все-таки это единственный шанс, единственная надежда. И мы должны испробовать этот шанс.
Она продолжала смотреть на огонь. Голос ее был едва слышен.
- Хорошо. Тогда возьмите его.
Волна облегчения пробежала по телу Глэкена. Это было настолько ощутимо, что ему пришлось присесть на диван. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, в комнату ворвался Джек.
- Ах, это ты! - воскликнул он, глядя на Калабати сверкающими глазами. - И ты еще осмелилась появиться здесь?
- Джек... - Ее губы чуть дрогнули, но прежде, чем из них появилась улыбка, Джек подбежал к ней.
- Ты мне лгала. Обещала полететь сюда и поговорить с Глэкеном, а потом взяла и исчезла.
Глэкен хотел было остановить Джека, прежде чем тот наговорит грубостей, но потом заметил, что Калабати ничуть не напугана этой вспышкой гнева, и успокоился.
- Да, это правда, - сказала она. - И я действительно здесь. И поговорила с Глэкеном.
Джек все еще стоял перед ней, но она чувствовала, как его гнев проходит.
- Да. Но ты сказала...
- Я вовсе не обещала вернуться вместе с тобой. Я только сказала, что полечу. И сделала это, но на своих собственных условиях, а не на твоих. Я никогда не была чьей-либо пленницей. Никогда.
- Но как тебе удалось вернуться?
- Неужели ты всерьез считаешь, что только тебе под силу найти пилота, который согласился бы полететь сюда с Мауи?
Джек засунул руки в карманы.
- Видимо, нет.
Глэкен наблюдал, как пристально смотрят друг на друга Джек и Калабати. И, видимо, неспроста, что-то было большее между ними, чем обмен взглядами. И Глэкен решил воспользоваться паузой.
- Джек, - сказал он, - миссис Бхакти согласилась отдать нам свое ожерелье.
- Но оно уже у нас. Вы ведь говорили, что его недостаточно.
- Нет, - возразил Глэкен мягко, - она согласилась отдать то, что носит сама.
Глаза Джека подозрительно сощурились.
- И что же она требует взамен?
- Ничего, - сказала Калабати глухим, полным страдания голосом. - Ты не преувеличивал. Я убедилась в этом, когда добиралась сюда с Мауи. Все идет прахом. Это уже не тот мир, в котором мне хотелось бы жить. Если я оставлю ожерелье себе, то буду жить дальше, - хотя и не уверена в этом. Но даже трудно себе представить, какая это будет ужасная жизнь. Поэтому я решила отдать ожерелье тому, кто сможет извлечь из него больше пользы, чем я, и закончить свою жизнь, как всегда, на собственных условиях.
- Благотворительность - не в твоем духе, Бати, - сказал Джек. - Ты чего-то недоговариваешь?
- Прошу тебя, Джек, - вмешался Глэкен, задетый неутихающей враждебностью молодого человека. - Она согласилась отдать ожерелье, остальное вообще не имеет никакого значения...
- Я всегда говорил тебе все напрямик, Бати, - сказал Джек и повернулся к Глэкену: - И она это знает. Она знает и ничего другого и не ждет от меня. - Он снова повернулся к Калабати: - Что кроется за всем этим?
Она поднялась с дивана, подошла к окну. Какое-то время смотрела в темноту, в которой скрывались чудовища.
- Карма, - произнесла наконец Калабати. - То, что там происходит, опасно для Колеса Кармы.
Она обернулась к Джеку, словно Глэкена здесь вообще не было. И Глэкен это почувствовал.
- Ты знаешь о пятнах на моей карме, Джек. Кусум тоже зависел от этих пятен. Бремя кармы давило на него и привело к смерти от твоих рук. Я долгое время избегала смерти, потому что боялась, что возмездие кармы настигнет меня в следующей жизни. Но теперь... теперь... я боюсь остаться в живых еще больше, чем умереть. - Она снова дотронулась до ожерелья. - И возможно... отдав его, я помогу Великому Колесу продолжить свое вращение... возможно, эта смерть предотвратит многие другие смерти. И мой поступок очистит мою карму от пятен.
Джек с пониманием кивнул. Глэкену показалось, что он тоже все понимает: Калабати сейчас совершает сделку со своими богами - в обмен на ожерелье ее освобождают от бремени кармы. "А существует ли вообще Колесо Кармы?" - подумал Глэкен. За долгие годы ему ни разу не пришлось убедиться в этом. Но он не собирался ничего говорить, опасаясь, как бы Калабати не передумала отдать ожерелье.
Но в этот момент она расстегнула ожерелье, сняла и протянула Джеку.
- Вот оно, - сказала она охрипшим голосом, со сверкающими глазами. Вот то, что ты хотел от меня получить.
С этими словами она повернулась и пошла к двери. Джек какое-то мгновение смотрел на ожерелье, потом ринулся за ней:
- Бати, подожди! Куда ты?
- На улицу. Там все быстро закончится.
Глэкен тоже бросился к ней. Опередив Джека, он настиг Калабати у двери и схватил за руку.
- Нет, - сказал он. - Я не могу допустить, чтобы вы погибли вот так. Это не должно случиться на улице. В одиночестве.
В глазах ее стоял страх, страх перед тем, что ожидает внизу.
- Все люди умирают в одиночку, - сказала она. - А я привыкла быть одна.
- Я тоже. Но я научился набираться сил, общаясь с друзьями. Позвольте годам сделать свое дело. Это лучше, гораздо лучше, чем то, что произойдет с вами снаружи.
- Я останусь с тобой, Бати. До самого конца.
- Нет! - Она повысила голос. - Не хочу, чтобы ты видел меня. Ни ты, ни кто-либо вообще.
"Гордая женщина, - подумал Глэкен. - И с самомнением. Но она может себе это позволить".
Он выпустил ее запястье и взял ее за кисть. Кисть была холодная, влажная, дрожащая.
- Я знаю подходящее место, где вы сможете остаться одна. Никто вас там не найдет. Пойдемте.
Он уже собирался вывести Калабати из комнаты, но Джек остановил их:
- Подождите!
Впервые за все время их знакомства Глэкен заметил, что Джеку не по себе. Куда подевалась кошачья грация? Казалось, он не может подобрать нужных слов.
- Джек, прошу тебя, - сказала Калабати, отвернувшись. - У меня совсем мало времени.
- Я знаю. Знаю. Я только хотел сказать, как плохо думал о тебе последние два года. Но то, на что ты решилась сейчас, требует мужества. Даже я спасовал бы на твоем месте. Думаю, ты самая храбрая женщина из всех, кого я знал. - Он взял ее руку и приложил к губам. - Я... мы все в долгу перед тобой. И никогда тебя не забудем.
Калабати кивнула. "Я знаю, ты больше не любишь меня, но спасибо на добром слове".
Она подошла к нему, поцеловала в щеку:
- Прощай, Джек.
- Да, - сказал Джек упавшим голосом. - Прощай.
Глэкен провел Калабати вниз, в бывшую комнату Кэрол. Теперь Кэрол не в силах была в нее войти. Глэкен подвел ее к кровати и не стал включать свет.
- Здесь спокойно. Тихо и темно. Никто не потревожит вас.
Он услышал скрип пружин, когда Калабати присела на кровать.
- Вы побудете со мной? - спросила она.
- А я думал...
- Это я из-за Джека. С ним я не чувствовала бы себя свободно. Но вы другое дело. Ваш возраст намного больше моего. Думаю, вы меня понимаете.
Глэкен подвинул к кровати кресло.
- Понимаю.
Он сейчас думал то же самое, что и Джек: какая это храбрая женщина. Он снова взял ее за руку - как там, наверху.
- Поговорите со мной, - предложил он ей. - Расскажите об Индии вашего детства, - о храмах, о ракшасах. Расскажите про годы, которые прожили, не нося ожерелья.
- Мне кажется, я вообще не была молодой - так мало я помню о своей молодости.
Глэкен вздохнул:
- Я знаю. Но расскажите то, что сохранилось, а потом я расскажу то немногое, что запомнил.
И Калабати рассказала ему о времени, когда она была маленькой девочкой, о своих родителях, о том страхе, который испытывала перед демонами-людоедами, бродившими в туннеле под Храмом на Холмах. Голос ее становился все более хриплым, а воздух в комнате - влажным и кисловатым, по мере того как жизненные соки покидали тело. Ей стоило огромных усилий продолжать рассказ.
- Я так устала, - произнесла она, задыхаясь.
- Ложитесь, - посоветовал Глэкен.
Он помог ей лечь и сквозь одежду почувствовал, что тело ее высохло и отчетливо проступил скелет.
- Я замерзла, - сказала она.
Он накрыл ее одеялом.
- Мне так страшно. Не оставляйте меня, пожалуйста.
Он снова взял ее за руку.
- Я не оставлю вас.
- До тех пор, пока все не кончится. Вы обещаете мне?
- Обещаю.
Она больше ничего не сказала. Спустя какое-то время ее дыхание стало частым, прерывистым. Костлявые пальцы в предсмертной судороге сжали руку Глэкена...
А потом разжались.
И стало совсем тихо.
Калабати умерла.
Глэкен высвободил свою руку и вышел в прихожую. Там, на полу, рядом с дверью, сидел, скрестив ноги, Джек. Он поднял глаза на Глэкена:
- Она?..
Глэкен кивнул, и Джек опустил голову.
- Сложите оба ожерелья, обломки меча и будьте готовы отправиться в путь на рассвете.
Джек кивнул, все еще глядя в пол.
- Куда?
- Позже я скажу. Я должен побыть с ней еще немного.
Джек снова вскинул голову и вопросительно посмотрел на Глэкена.
- Я обещал остаться с ней до конца.
Из спальни тянуло сладковатым запахом гнили.
Глэкен опустился в кресло и взял руку Калабати в свою. Она была холодная и сухая, как чешуя. Глэкен сжимал ее до тех пор, пока она не рассыпалась в пыль между пальцами. А когда небо стало светлеть, он опустил занавески, прикрыл дверь и запер квартиру.
Четверг
Дом в конце дороги
Монро, Лонг-Айленд
- Вы уверены, что он дал вам именно эти координаты?
Джек остановил старый "мерседес" Глэкена посреди дороги и вглядывался в полумрак вокруг них. Билл Райан сидел около него с двумя автоматами на коленях. Оба ожерелья и осколки меча лежали рядом в резной деревянной шкатулке. Билл сверялся с торопливо написанной запиской, зажатой в руке.
- Все точно, - сказал он.
Джек предпочел бы, чтобы в этой поездке его сопровождал Ба, но он не осмелился просить его оставить Сильвию и мальчика. Однако Билл сегодня выглядел не таким, как обычно. Вокруг него распространялась какая-то особая атмосфера умиротворенности, в которой и Джек чувствовал себя на удивление уютно.
- Вы ведь выросли в Монро, да?
- Да, но сюда мне ни разу не приходилось забираться. Я вообще не подозревал о существовании такого места. Мы едем в никуда.
"В никуда. Очень точно сказано", - подумал Джек.
Они находились на северо-восточной окраине Монро, на залитой грязью дороге, посреди обширных топей. Слева, под низко нависшим, свинцово-серым, облачным небом простиралась гавань Монро - спокойная, безмолвная, недвижимая. Где-то далеко впереди находился залив Лонг-Айленд. Здесь все словно застыло: не было ни насекомого, ни птицы, ни даже ветерка, способного всколыхнуть тростник и высокую траву вдоль дороги. Да и сами они походили на неподвижные фигуры на пейзаже, изображающем болото.
Единственное, что нарушало монотонность пейзажа, был частокол вдоль дороги с восточной стороны, а вдалеке, ближе к воде, нечто похожее на чрезмерно большой деревянный сортир.
- Должно быть, это там, - сказал Билл.
- Не может быть.
- А что, тебе попадалось здесь что-нибудь другое? Мы должны были доехать по этой дороге до самого конца, где стоит дом. Вот это место. Наверняка здесь.
У Джека оставались сомнения на этот счет, но он погнал "мерседес" вперед.
- А мне все-таки кажется, что мы где-то неправильно повернули.
Когда они приблизились к хибаре, Джек заметил на заднем дворе дома дым.
- Кто бы там ни был, но огонь горит.
- Надеюсь, печи он кладет лучше, чем строит дома, - сказал Билл.
- Да уж. У него, должно быть, мозги сильно набекрень, поэтому и дом набекрень.
Ни одна деталь дома не была расположена под прямым углом. Все одноэтажное сооружение было скособочено влево, опираясь на облупленную цистерну, труба накренилась вправо, а антенна наверху, в свою очередь, тоже была, скошена влево.
Но это, видимо, было как раз то, что они искали, - дом в конце дороги. Возле дома стояла старая "торино". Если не считать огня где-то за домом, место выглядело глухим и заброшенным.
- Знаешь, - сказал Билл, когда они подъехали ближе, - это не просто огонь. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что там кузница и в ней работа идет вовсю.
Въехав в небольшой посыпанный гравием дворик, Джек заметил, что все москитные сетки на окнах изодраны, а стекла выбиты, так же как и в других домах, мимо которых им пришлось проезжать.
- Что-то все это выглядит не очень здорово.
Билл пожал плечами:
- Огонь у них горит, а Глэкен говорил, что...
- Да, Глэкен говорил.
Джек поставил машину и, выходя, захватил с собой деревянную шкатулку. Справа он рассмотрел что-то вроде огорода, на котором, правда, ничего не росло. Прежде чем они подошли к крыльцу, наружная дверь открылась, и седовласый пожилой человек стал разглядывать их через остатки москитной сетки.
- Наверное, немало времени потратили, чтобы добраться сюда?
Седые волосы торчали в разные стороны. Он нуждался в бритье так же сильно, как его заляпанная пятнами рубашка - в стирке, а по совести говоря, ее лучше было бы выбросить, заменив на новую.
- Вы ждали нас? - спросил Джек. Как это может быть? Телефоны вот уже несколько дней не работают.
- Да, ждал. Металл привезли?
Билл посмотрел в записку, зажатую в руке.
- Сначала мы хотим узнать: это вы Джордж Хаскинс?
- Конечно!
- Можно войти в дом?
- Вряд ли им это понравится. Знаете ли...
Джек услышал какой-то невнятный лепет за дверью. Хаскинс посмотрел вниз и заговорил с кем-то, глядя в пол:
- Хорошо, хорошо: - Затем снова взглянул на Джека и просунул руку в щель: - Им не терпится приступить к делу. Давайте металл.
Джек отдал ему шкатулку. Хаскинс втащил ее за дверь и отдал кому-то, стоящему у его ног.
- Вот! Ну что, довольны теперь? Теперь вы, может быть, заткнетесь и оставите меня в покое? Отлично! - Он снова посмотрел на Джека: - Я тут с ними извелся, пока они дожидались этой штуки.
- Кто?
- Мои жильцы. Мне тут по ночам ползком приходилось спасаться. Они не пускали сюда мошкару. Если бы не...
Снова лепетание.
- Понятно, понятно. Они говорят, чтобы вы снова пришли около четырех. Если они как следует возьмутся за дело, то к этому времени должны управиться.
Не в силах побороть любопытство, Джек взошел на крыльцо и через щель заглянул в дом. Он увидел около дюжины суетливых фигурок, похожих на гномов, не более полутора футов ростом, и как будто поросших шерстью.
- Что это за...
Хаскинс встал так, чтобы Джек ничего не видел.
- В четыре часа. Они сделают то, что вам нужно.
- Кто "они"? - Джек вспомнил, что Глэкен упоминал каких-то "малышей".
- Мои жильцы. Они провели со мной почти двадцать пять лет и не могли дождаться этого дня. "Когда наступит час, мир позовет нас", - так они говорили. Судя по последним дням, такое время наступило. Так что поезжайте, а потом возвращайтесь сюда. Они не терпят, чтобы кто-то околачивался поблизости, пока идет работа. До скорой встречи.
Он закрыл дверь.
- В четыре часа, - повторил Билл, когда они шли к машине, и посмотрел на часы. - Сейчас чуть больше десяти. В четыре уже стемнеет.
Джек сел за руль, от напряжения у него сосало под ложечкой. Билл занял место справа от него. Согласно кривой Сапира, сегодняшний рассвет последний. После четырех часов и сорока двух минут светлого времени солнце последний раз зайдет в 3.01 дня. И больше день не наступит. Навсегда воцарится ночь.
И не будет никакой пощады от "мошкары", как Хаскинс называет эти чудовища.
- А как мы будем возвращаться, черт возьми? - спросил Билл.
Джек завел мотор.
- На машине. А как же еще?
Он развернулся и снова вырулил на дорогу, прикидывая, как бы убить время. Возвращаться в город нет никакого смысла. Может быть, они найдут себе какое-нибудь занятие в Монро.
- Что особенного в этом городке? - задумчиво спросил Джек.
- Поселке, - уточнил Билл. - Жители Северного побережья обычно называют место, где живут, "поселком".
- Ну хорошо. Поселок. Но что в нем особенного? Куда ни повернешь, все время всплывает это название. Вы из Монро, Кэрол из Монро, доктор, миссис Нэш и ее сын - тоже из Монро. И вот опять мы здесь, везем какой-то непонятный металлический лом в дом, полный поросших шерстью карликов. Почему нас все время заносит в Монро?
- Я сам размышлял над этим и, кажется, понял. Сверните направо вон там, внизу, где дорога кончается, а дальше я покажу.
Они въехали в жилой квартал, на Коллер-стрит. И остановились у дома номер 124 - с коттеджем на три спальни.
- Здесь это и случилось, - сказал Билл каким-то странным, хрипловатым голосом, осматривая дом через стекло. - Здесь Расалом вновь появился в нашем мире, более четверти века назад, уже после того, как Глэкен убил его - так, по крайней мере, ему казалось. Именно в доме, раньше стоявшем на этом земельном участке, - тот дом сгорел, - Кэрол зачала ребенка, тело которого потом захватил Расалом. Это происшествие не прошло бесследно для городка, и в нем возникло какое-то невидимое поле, которое привлекает всяких странных людей и создает благодатную почву для разного рода загадочных явлений.
- Вроде этих карликов среди болотных топей.
- Именно. Наверное, они почуяли возвращение Расалома и наверняка знали, что когда-нибудь понадобятся, поэтому прожили здесь с Хаскинсом не один десяток лет, ожидая этого момента. Теперь он настал, этот момент. То же самое и с Дат-тай-вао. Оно обошло полмира, чтобы закончить свой путь в Монро, где какое-то время обитало в Алане Балмере, а потом перебралось в Джеффи. Насколько я могу судить, эти перемещения начались примерно тогда, когда Расалом был снова зачат.
- Значит, та сила тоже должна знать, что может понадобиться.
- Казалось бы, да. Но в тот год случилось еще одно происшествие: в ноябре и начале декабря один за другим рождались уродливые, с множеством патологий дети. Тогда никто не мог этого объяснить, но теперь я знаю, что все они были зачаты примерно в одно время с Расаломом. Одного его присутствия в городе оказалось достаточно, чтобы произошла мутация на уровне эмбриона. - Билл печально покачал головой. - Для их семей это была невероятная трагедия, но едва ли ее восприняли как предупреждение об ожидающих нас событиях.
Джек размышлял над тем, что услышал, а Билл показывал ему дорогу, и так они проехались по городу - мимо школы, в которой Билл в свое время был звездой футбола, мимо нового дома, отстроенного на том месте, где пять лет назад дотла сгорел дом его родителей и оба старика погибли в огне.
- Теперь я не сомневаюсь, что все это дело рук Расалома, - сказал он приглушенным, исполненным волнения голосом. Он ударил кулаком по ладони. А сколько других людей - друзей, знакомых, детей. Мои друзья - Джим, Лизл, Ренни, Ник, Дэнни, - Господи, Дэнни! Проклятие, я должен с ним расквитаться!
Джек дружески сжал плечо Билла:
- Мы доберемся до этого ублюдка. И заставим его заплатить - сполна.
- Конечно, заставим.
Они коротали время, проезжая по Монро. Городок - или поселок казалось, вымер. Нигде не было видно трупов. Возможно, потому, что в отличие от жуков, которые высасывали из своих жертв кровь, более крупные твари просто их пожирали. Джек различил несколько перепуганных лиц за оконными ставнями погруженных в темноту комнат. Когда они ехали по главной магистрали, вдоль прилегающего к пристани района нижнего города - того, что от него осталось, - банда одичавших, словно волки, мародеров приблизилась к машине.
Билл взял автомат "спаз" и щелкнул затвором.
- Мне даже хочется, чтобы они на нас напали, - процедил он сквозь тонкие, плотно сжатые губы. - Кажется, сейчас я по-настоящему зол.
При виде автомата мародеры мгновенно утратили к ним интерес и потрусили дальше.
Джек посмотрел на него с удивлением:
- Даже вы?
- Что я?
- Даже вас это коснулось. Даже вы начинаете чувствовать на себе воздействие этого сумасшествия - разве нет?
- А вы?
- Ну, я всегда ждал, чтобы такие ребята что-то начали вытворять, тогда я мог заработать себе на жизнь. Вы только начали заглядывать в окрестности тех мест, в которых я провел всю свою взрослую жизнь.
Киноафиша:
Кинотеатр под открытым небом Джо Боба, специальный выпуск на весь день:
"И скоро наступит темнота" (1970) Левит/Рикман
"Когда время истекло" (1980) Братья Варнеры
"Ничего, кроме ночи" (1972) Синема Системс
"Обреченные на смерть" (1940) Монограм
"Ночь должна прийти" (1937) МГМ
"Тьма" (1979) Фильм Венчерс
"Звезда во тьме" (1972) Брайэнстон
"Смерть в ночи" (1946) Юниверсал
"Угаснуть во тьме" (1980) Компас Интернэшнл
"Не бойся темноты" (1973) ТВ
"Мир ночи" (1932) Юниверсал
В 2.30 они вернулись к дому Хаскинса. В кузнице, на заднем дворе, все еще пылал огонь, но уже не такой яркий, как вначале. В воздухе гулко отдавался звон металла.
- Рановато вы приехали, - сказал Хаскинс, стоя у двери, но как и в первый раз не предложил им зайти в дом.
- Знаем, - возразил Билл, - но скоро стемнеет, и мы хотим тронуться в обратный путь сразу, как только у вас все будет готово.
- Да я не в укор вам сказал. Приехали так приехали. Они уже доделывают. Подождите в машине, а я вам вынесу.
Джек и Билл вернулись к старенькому "мерседесу". Билл залез в машину и стал крутить ручку радио, стараясь отыскать хоть какую-нибудь станцию, а Джек расхаживал около машины. Под ложечкой у него посасывало все сильнее, по мере того как цвет неба постепенно менялся с серого на черный. Он снова пожалел, что отправил Джию и Вики вместе с Эйбом. Ему очень хотелось увидеть их снова, заключить в объятия - последний раз перед тем, как всему придет конец.
- Слышишь? - спросил Билл, высовываясь из окна. - Звон прекратился.
- Это уже не имеет значения, - ответил Джек. - Слишком поздно. Мы не сможем привезти эту штуку обратно. Даже если бы у нас сейчас был самолет, черт его дери, и то мы не смогли бы вернуться живыми.
Кто-то хлопнул дверью, и вслед за этим к ним подошел старик Хаскинс, который нес в руках два свертка из одеял, как несут больного ребенка.
- Можете ехать, - сказал он и отдал свертки Джеку.
Один квадратный, с какими-то выпуклостями, другой - длинный и гладкий. Билл взял сверток поменьше, и они уложили и тот и другой на заднее сиденье, после чего Джек залез в кабину.
- Было очень приятно побеседовать с вами, Джордж, но нам нужно спешить.
- Удачи вам, ребята, - сказал Хаскинс, возвращаясь к крыльцу. - Я не очень понимаю, в чем тут дело, но надеюсь, что у вас все получится.
Когда Джек поехал, набирая скорость, вниз по дороге, из-под задних колес стали вылетать кусочки гравия. В зеркале заднего обзора он увидел Хаскинса, который, стоя на крыльце, глядел им вслед. И ему показалось - в слабом, сумеречном свете он не мог бы сказать этого наверняка, - что вокруг Хаскинса сгрудились фигурки, едва достающие ему до колена. Хаскинс помахал рукой, и все они тоже помахали.
На мгновение прикрыв глаза, Джек полностью сосредоточился на дороге.