Уильямс Тэд. Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4)

   - Узлы, Кадрах, - закричала она. Чей-то задыхающийся вопль неподалеку был заглушен очередным раскатом грома. Она схватила скользкую мокрую веревку, попыталась развязать узел и поняла, что сорвала ноготь. Наконец узел поддался, и Мириамель принялась за следующий. Шлюпка раскачивалась в такт движениям корабля, но принцесса держалась крепко. Рядом Кадрах, бледный как труп, сражался с третьей веревкой, держащей лебедку над палубой "Облака Эдны".
   Мириамель ощутила волну ледяного ужаса даже раньше, чем тварь коснулась ее. Девушка резко повернулась, поскользнулась и упала назад, к корпусу шлюпки, но килпа продвинулась на шаг ближе и схватила ее за рукав длинной перепончатой рукой. В черных озерах глаз чудовища отражалось пламя горящего паруса. Рот открывался и закрывался, снова и снова. Когда килпа потащила ее к себе, Мириамель закричала.
   Быстрое движение возникло в темноте за ее спиной. Килпа упала назад, но рукава не выпустила, так что вытянутая рука Мириамели уперлась в скользкое брюхо твари. Задыхаясь, принцесса попробовала вырваться, но перепончатая рука держала слишком крепко. Невыносимый запах ударил ей в нос - запах соленой воды, ила и гниющей рыбы.
   - Бегите, леди! - за плечом килпы возникло лицо Кадраха. Он накинул свою цепь на горло морскому чудовищу, и затягивал ее все туже, пытаясь задушить отвратительную тварь. Мириамель видела, как пульсируют жабры на шее у килпы, полупрозрачные крылья нежной серой плоти, розовой по краям. Немея от ужаса, она поняла, что чудовище дышит не горлом:
   цепь Кадраха была слишком далеко. Килпа продолжала медленно подтягивать Мириамель все ближе и ближе к другой руке, дряблой пасти и леденящим темным глазам.
   Песня Ган Итаи внезапно прекратилась, хотя отзвук ее, казалось, еще долго висел в воздухе. Теперь ветер разносил по палубе только крики ужаса и унылое трубное уханье толпящихся морских демонов.
   Мириамель лихорадочно шарила у Пояса. Наконец, ее пальцы сомкнулись на охотничьем ноже Аспитиса. Сердце се дрогнуло, когда рукоять застряла в складках намокшей одежды, но принцесса дернула сильнее, и нож освободился. Она взмахнула им, стряхивая ножны и с силой ударила по серой руке. Нож полоснул по коже, оставив полоску чернильной крови, но тварь не ослабила хватки.
   - Ах, спаси нас Бог! - в ужасе крикнул Кадрах.
   Рот килпы округлился, но она не издавала ни звука, медленно подтягивая девушку к себе, так что Мириамель уже видела, как дождь стекает по блестящей коже в мягкую бледную влажность красного рта. С криком ярости и отвращения Мириамель ринулась вперед, вонзив нож в мягкое тело твари. Теперь килпа издала тихий удивленный свист. Кровь хлынула на руку Мириамели, и девушка почувствовала, что хватка чудовища слабеет. Она ударила еще и еще раз. Килпа судорожно забилась, и так продолжалось, казалось, целую вечность. Наконец она обмякла. Принцесса откатилась в сторону и, содрогаясь, опустила руки в очистительную воду. Цепь Кадраха была все еще намотана на шею твари, и в этой картине было что-то особенно отвратительное. Глаза монаха были широко раскрыты, лицо - совершенно белое.
   - Отпусти ее, - задыхаясь, сказала Мириамель. - Она мертвая. - Гром эхом отозвался на ее слова.
   Кадрах пнул тварь ногой, потом на четвереньках пополз к шлюпке, пытаясь отдышаться. За несколько мгновений он пришел в себя настолько, что смог развязать свои два узла и помочь Мириамели, руки которой неудержимо дрожали. Веслом они выбили подпорку из-под борта лодки, направляя ее так, чтобы она легла перпендикулярно палубе. Теперь только одна веревка удерживала лодку подвешенной над черными мятущимися волнами.
   Мириамель повернулась, чтобы оглядеться по сторонам. Мачта горела, как Йирмансолское дерево - колонна пламени, подстегиваемая ветром. По всей палубе метались группы сражающихся люден и килп, но полоса между шлюпкой и полубаком была относительно свободна.
   - Оставайся здесь, - сказала она Кадраху, опуская капюшон, чтобы скрыть лицо, - Я должна найти Ган Итаи.
   Удивление Кадраха быстро сменилось яростью.
   - Вы сошли с ума! Гойрах дилаг! Ты погибнешь!
   Мириамель не стала тратить время на препирательства.
   - Оставайся здесь. Защищайся веслом. Если я скоро не вернусь, сбрасывай лодку и прыгай за ней. Я приплыву к тебе, если смогу. - Она повернулась и пошла назад через палубу, сжимая в руке нож.
   Прекрасный корабль "Облако Эдны" превратился в адское судно, какое могли бы создать корабельщики ада для того, чтобы мучить грешников в самых глубоких морях проклятия. Вода залила большую часть палубы, а огонь с центральной мачты уже перекинулся и на другие паруса. Куски горящей парусины, словно демоны, оседлали ветер. Те несколько окровавленных матросов, которые все еще оставались на палубе, выглядели зверино-подавленными, как заключенные, получившие более жестокое наказание, чем заслуживает даже самое тяжкое преступление. Много было и убитых килп - целая груда студенистых тел лежала у мачты, где сражались Аспитис и его офицеры, но среди убитых чудовищ был по крайней мере один труп человека. Несколько тварей судя по всему спрыгнули за борт вместе со своей добычей, но остальные еще бродили по палубе, охотясь за уцелевшими людьми.
   Мириамель без приключений добралась до верхней палубы, хотя ей пришлось пройти гораздо ближе, чем хотелось бы, к закусывающим килпам. Что-то в ней вяло изумилось тому, что она может довольно спокойно смотреть на подобные сцены. Сердце ее, казалось, окаменело: годом раньше любая из них заставила бы ее зарыдать и в панике броситься на поиски убежища. Теперь она знала, что, если потребуется, она пройдет сквозь огонь.
   Она достигла ступеней и быстро поднялась на полубак. Ниски все еще пела; над палубой висела тоненькая монотонная мелодия - только легкая тень той силы, которая превзошла даже завывания ураганного ветра. Страж моря сидела на палубе, скрестив ноги. Она склонилась так низко, что лицо ее почти касалось досок.
   - Ган Итаи, - сказала Мириамель, - лодка готова! Пойдем.
   Сначала ниски не ответила. Потом она выпрямилась, Мириамель охнула. Она никогда не видела такого отчаяния на лице живого существа.
   - Ах, нет, - простонала Ган Итаи. - Во имя Не нанесенных на карты, уходи! Ступай! - Она слабо махнула рукой, - Я сделала это ради твоей свободы. Не делай мое преступление бессмысленным, провалив побег.
   - Но разве ты не пойдешь с нами?
   Ниски снова застонала. Лицо ее казалось постаревшим на сто лет. Глаза ввалились, блеск их погас.
   - Я не могу уйти. Я - единственная надежда уцелеть для этого корабля. Это не снимет моей вины, но облегчит мое истерзанное сердце. Да простит меня Руян - зло мира довело меня до этого. - Она откинула голову и издала горестный стон, вызвавший слезы у Мириамели. - Ступай! - выкрикнула ниски. - Ступай, я умоляю тебя!
   Мириамель еще попыталась уговорить ее, но Ган Итаи снова опустила лицо к палубе. После долгого молчания ниски затянула свою слабую тоскливую песню. Дождь ненадолго ослабел, так как ветер переменил направление. Мириамель видела, что внизу, на освещенной огнем палубе, двигаются всего несколько фигур. Она посмотрела на скорчившуюся в отчаянье ниски, потом начертала знак древа и спустилась по ступенькам. Думать она будет после. После она попытается понять, почему. После.
   Не килпа, а раненый матрос схватил Мириамель на обратном пути. Когда она резко ударила его по руке, человек отпустил ее и рухнул на хлюпающую палубу. Пройдя еще несколько шагов, она наткнулась на тело Туреса, юного пажа графа. На нем не было видно никаких следов насилия. Мертвое лицо мальчика, залитое водой, было спокойным, волосы колыхались, словно морские водоросли.
   Кадрах был так счастлив снова видеть ее, что не произнес ни одного слова упрека по поводу того, что она вернулась одна. Мириамель посмотрела туда, где была привязана последняя веревка, потом кинжалом распилила ее, отпрянув в сторону, когда освобожденный конец каната взвился в воздух. Лебедка раскрутилась, и шлюпка рухнула вниз. Фонтан белых брызг взвился гам, где она коснулась воды.
   Кадрах протянул ей весло, которое он сжимал в руке.
   - Вот, Мириамель. Вы устали. Это поможет вам плыть.
   - Мне? - спросила она, почти улыбаясь от удивления.
   Третий голос перебил их.
   - Вот ты где, моя дорогая!
   Она резко повернулась и увидела страшную фигуру, направляющуюся к ним. Аспитис был покрыт дюжиной кровавых ран, порез на лице закрыл ему один глаз, золотые кудри заливала кровь, но руки все еще сжимали длинный меч. Он был красив и страшен, как крадущийся леопард.
   - Ты собираешься покинуть меня? - спросил он с издевкой. - Не останешься и не поможешь прибраться после наших... - Он ухмыльнулся и обвел рукой вокруг: После наших свадебных гостей? - Граф сделал еще шаг вперед, медленно помахивая мечом. В свете горящих парусов меч сверкал, словно раскаленное докрасна железо. Было что-то захватывающее в этих взмахах... туда и обратно... туда и обратно...
   Мириамель тряхнула головой и выпрямилась.
   - Отправляйся в ад!
   Улыбка Аспитиса исчезла. Он направил острие меча ей в глаз. Кадрах за спиной у принцессы беспомощно выругался.
   - Убить мне тебя, - размышлял граф, - или ты еще пригодишься? - Глаза его были нечеловечески пустыми, как у килпы.
   - Валяй, убивай меня! Я бы лучше умерла, чем позволила тебе снова овладеть мной. - Она пристально взглянула на него. - Ты ведь платишь огненным танцорам, верно? Для Прейратса?
   Аспитис покачал головой:
   - Только некоторым. Которые не... твердо верующие. Но они все полезны. Он нахмурился. - Я не хочу говорить о таких малосущественных вещах. Ты моя. Я должен решить...
   - У меня есть кое-что действительно твое, - сказала она и подняла кинжал. Аспитис странно улыбнулся, но поднял меч, чтобы отбить внезапный бросок. Мириамель метнула нож в воду. Граф задумчиво проводил его взглядом. Когда он слегка нагнул голову, Мириамель ударила рукояткой весла ему в живот. Он задохнулся и, шатаясь, отступил на шаг, меч его слепо тыкался в пустоту, как жало раненой пчелы. Мириамель снова подняла весло, вложив в удар всю силу своих рук и спины. Оно описало огромную дугу, и послышался треск сломанной кости. Аспитис вскрикнул и упал на палубу, прижав руки к лицу. Из-под его пальцев хлестала кровь.
   - Ха! - закричал Кадрах с ликующим облегчением. - Посмотри на себя, ты, дьявол! Придется тебе теперь поискать другую приманку для баб!
   Мириамель упала на колени и пихнула Кадраху весло.
   - Иди, - проговорила она, пытаясь отдышаться. - Возьми это и прыгай.
   Мгновение монах стоял в замешательстве, как будто забыл, где он находится, потом, пошатываясь, двинулся к борту корабля. Он закрыл глаза и, пробормотав что-то неразборчивое, прыгнул за борт. Мириамель поднялась и в последний раз посмотрела на пускавшего кровавые пузыри графа. Потом она перелезла через ограждение и бросилась в пустоту. Мгновение она летела куда-то сквозь тьму. Когда вода сомкнулась на ней, как холодный кулак, она подумала, выплывет ли когда-нибудь снова или просто будет медленно опускаться в глубину, во тьму и тишину...
   Она выплыла. Когда она добралась до лодки и помогла Кадраху взобраться на нее, они вставили весла и начали быстро грести прочь от разбитого корабля. Шторм все еще бушевал, но уже начинал терять силу. "Облако Эдны" становился все меньше, пока не превратился в горящую точку на черном горизонте, крошечный огонек, похожий на умирающую звезду.
   ЧАСТЬ 2
   БИТВА СКАЛЫ
   1 НАКОВАЛЬНЯ КОРОЛЯ БУРЬ
   На самом северном краю мира стояла гора, торчащий клык ледяного камня, черной тенью покрывший все вокруг, возвышающийся над остальными пиками. Долгие недели дымки, пар и ядовитые испарения выбивались из отверстий в поверхности горы. Теперь они великолепной короной венчали Пик Бурь, закручиваясь в благоговейных ветрах, которые овевали гору, медленно темнея, как будто они высасывали самую сущность вечной ночи из межзвездного пространства. Буря усиливалась и разрасталась. Те несколько смельчаков, которые все еще оставались в своих жилищах в пределах видимости ужасной горы, скрючились в хижинах, вздрагивая от треска молний и воя ветра. Непрекращающийся буран завалил снегом их стены и крыши, так что в конце концов дома превратились в белые курганы, напоминающие захоронения. Только тоненькие вымпелы дымков над дымовыми отверстиями говорили о том, что их обитатели еще живы. Бесконечные открытые пространства Фростмарша тоже были занесены снегом. Всего несколько лет назад обширная равнина была усеяна маленькими деревушками, процветающими городами и селениями, которые кормились благодаря движению на дорогах Фростмарша и Вальдхельма. Сейчас, когда практически весь урожай погиб, а животные убежали на юг или были съедены, земля превратилась в безлюдную пустыню. Те, кто ютились в предгорьях по ее краям или под прикрытием лесов, знали, что теперь в ней обитают только волки и блуждающие призраки, и называли Фростмарш новым именем - Наковальня Короля Бурь. Сейчас новый страшный ледяной молот из мороза и снега колотил по этой наковальне.
   Длинная рука бури протянулась на юг через весь Эркинланд и дальше, проносясь порывами ледяного ветра через степи и впервые на человеческой памяти сделав Тритинги белыми, словно кость. Снег вернулся в Пирруин и Наббан второй раз за сезон и третий раз за последние пять веков.
   Красный шатер герцога Фенгбальда стоял в центре снежного поля, словно рубин в молочной луже. Серебристый орел, фамильный герб герцога, распростер крылья над дверным проемом; под ударами жестокого ветра, который дул в долине, огромная птица вздрагивала и трепыхалась, как будто хотела взлететь. Шатры армии графа были разбросаны по всему полю на приличном расстоянии друг от друга. В своей палатке Фенгбальд возлежал на груде расшитых подушек. Он вяло держал чашу с подогретым вином; он уже несколько раз опустошил ее с момента своего возвращения; темные волосы его рассыпались по плечам. На коронации Элиаса Фенгбальд был худ, как молодая гончая. Теперь щеки и талия графа Фальшира, Утаньята и Вестфолда заметно округлились. Светловолосая женщина стояла на коленях у его ног. Молодой паж, бледный и озабоченный, застыл в ожидании у, правой руки своего хозяина.
   По другую сторону жаровни, которая согревала шатер, находился высокий косоглазый человек с густой бородой, одетый в кожу и грубую шерсть обитателя Тритингов. Не желая сидеть, как это делали горожане, он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки. Когда он шевелился, ожерелье из костяшек пальцев у него на груди сухо пощелкивало.
   - Чего еще болтать? - спросил он.
   Фенгбальд посмотрел на него, медленно моргая. Он был слегка одурманен выпитым вином, которое временно обуздало его воинственный нрав.
   - Я должно быть люблю тебя, Лездрака, - сказал он наконец. - Потому что иначе мне давным-давно опротивели бы твои вопросы.
   Вождь наемников невозмутимо выдержал взгляд графа.
   - Мы знаем, где они. Что нам еще нужно?
   Герцог выпил еще, потом вытер рот рукавом шелковой рубахи и махнул пажу:
   - Еще, Исаак. - Потом Фенгбальд снова обратился к Лездраке: - Я кое-чему научился от старины Гутвульфа, хотя он и был неудачником. Я получил ключи от великого королевства. Они у меня в руках, и я не собираюсь выкидывать их, действуя торопливо и необдуманно.
   - Ключи от королевства? - презрительно уронил тритинг. - Что это за ерунда, придуманная каменными жителями?
   Фенгбальд, казалось, был доволен, что наемник не понял его.
   - Как вы, обитатели равнин, надеетесь сбросить в море меня и всех остальных жителей городов? Вы вечно болтаете об этом! У вас нет кораблей, Лездрака, никаких кораблей. Просто пойди и притащи сюда старика. Ты ведь любишь ночную прохладу - ты и твои люди всю жизнь едят, спят и развлекаются под звездами. - Герцог ухмыльнулся.
   Обернувшись к пажу, чтобы посмотреть, как он наполняет чашу. Рука Верховного короля не заметил злобного взгляда покидавшего шатер тритинга. Если не считать гудения хлопавшей на ветру ткани, в шатре воцарилась тишина.
   - Итак, крошка, - сказал наконец Фенгбальд, ткнув безмолвную женщину обутой в домашнюю туфлю ногой. - Каково это, чувствовать, что ты принадлежишь человеку, который в один прекрасный день приберет к рукам всю страну? - Она не ответила, и он пнул ее снова, на этот раз грубее. - Говори, женщина!
   Она медленно подняла глаза. Ее красивое лицо было пустым, безжизненным, как лицо мертвеца.
   - Это хорошо, господин, - пробормотала она наконец. Она говорила на вестерлинге с картавым эрнистирийским акцентом. Женщина снова опустила голову, волосы занавесом упали на лицо. Герцог нетерпеливо огляделся.
   - А ты, Исаак, что ты думаешь по этому поводу?
   - Это хорошо, господин, - поспешно сказал паж. - Раз вы говорите, что так будет, значит так и будет.
   Фенгбальд улыбнулся.
   - Конечно будет. Что может случиться? - Он немого помолчал, хмурясь на выражение лица мальчика, потом пожал плечами. Видывал он кое-что и похуже страха. - Только дурак, - заключил он, быстро накаляясь, - только идиот, говорю я, может не видеть, что король Элиас стоит одной ногой в могиле! - Он возбужденно махнул рукой, пролив немного вина. - То ли он подхватил какую-то заразу, то ли этот поп Прейратс медленно отравляет его, мне наплевать. Красный священник идиот, если думает, что когда-нибудь сможет править королевством. Он самый ненавистный человек в Светлом Арде. Нет, когда умрет Элиас, его место сможет занять только человек благородных кровен. И кто же это будет? Гутвульф ослеп и сбежал. - Герцог коротко рассмеялся. - Бенигарис из Наббана? Он не может управлять даже собственной мамашей. А Скали, риммерсман, не более благороден и цивилизован, чем это животное Лездрака. Так что, когда я убью Джбшуа, если до тех пор он не помрет сам, и подавлю его жалкое сопротивление, кто кроме меня будет претендовать на драконье кресло? - Возбужденный собственными словами, он одним глотком осушил чашу. - Кто еще? И кто вообще сможет противостоять мне? Королевская дочь, эта легкомысленная замарашка? - Он замолчал и уставился на пажа. Мальчик опустил глаза. - Нет, если Мириамель приползет ко мне на коленях, я может быть и сделаю ее своей королевой, но уж глаз с нее не спущу. Она будет наказана за презрение ко мне. - Он самодовольно улыбнулся и, наклонившись вперед, положил руку на бледную шею стоявшей на коленях женщины. - Но не бойся, маленькая Феруга, я не забуду тебя ради нее. Я тебя тоже оставлю при себе. - Когда она отпрянула, он сжал руку, наслаждаясь ее сопротивлением.
   Входной клапан распахнулся, вошел Лездрака. В его волосах и бороде блестели снежинки. Он держал за руку старика с красной от загара лысиной и всклокоченной бородой, покрытой пятнами от сока цитрила. Лездрака грубо вытолкнул его вперед. Пленник сделал несколько неуверенных шагов, потом рухнул на колени у ног Фенгбальда, не поднимая глаз. Открытый ворот тонкой рубахи обнажил плечи и спину, усыпанные желтеющими синяками.
   Когда нервный паж снова наполнил чашу герцога, Фенгбальд откашлялся.
   - Знакомое лицо. Я тебя знаю? - Старик покачал головой. - Так. Можешь посмотреть на меня. Ты утверждаешь, что ты лорд-мэр Гадринсетта?
   Старик медленно кивнул.
   - Да, - прокаркал он.
   - Ты был им! Не больно много чести быть мэром в этой паршивой дыре. Скажи мне, что ты знаешь о Джошуа?
   - Я... я не понимаю, господин.
   Фенгбальд наклонился и быстро, но с силой толкнул его. Лорд-мэр упал и остался лежать на боку. Казалось, у него не было сил, чтобы снова сесть.
   - Не пытайся меня одурачить, старик. Что ты слышал?
   Все еще скрючившийся на боку лорд-мэр прокашлял:
   - Ничего такого, о чем бы вы не знали, герцог Фенгбальд, - дрожащим голосом ответил он. - Ничего. Всадники прибыли из проклятой долины вверх по Стефлоду. Они сказали, что Джошуа Безрукий сбежал от своего брата, что он вместе с бандой солдат и колдунов выгнал демонов и основал крепость на заколдованной горе в центре долины. Что все, кто захочет присоединиться к нему, будут накормлены, получат место для жилья и защиту от разбойников и от... и от... - голос его упал, - от солдат Верховного короля.
   - И ты жалеешь теперь, что не прислушался к этим предательским бредням, а? - спросил Фенгбальд. - Ты думаешь, что принц Джошуа, возможно, смог бы спасти тебя от мести короля?
   - Но мы не сделали ничего плохого, мой господин, - простонал старик. - Мы не сделали ничего плохого.
   Фенгбальд смерил его ледяным взглядом.
   - Вы - скрытые изменники, поскольку каждый, кто присоединится к Джошуа, изменник. Итак, сколько с ним сейчас народа, на этой колдовской горе?
   Мэр неистово замотал головой.
   - Я не знаю, лорд. В свое время примерно несколько сотен наших ушли туда. А те всадники говорили, что там уже сто - сто пятьдесят человек.
   - Считая женщин и детей?
   - Да, лорд.
   Фенгбальд щелкнул пальцами.
   - Исаак, ступай, найди стражника и пришли его ко мне.
   - Да, лорд. - Юноша поспешил прочь, довольный любым поручением, которое хоть на несколько мгновений позволяло ему удалиться от хозяина.
   - Еще несколько вопросов. - Герцог откинулся в подушки. - Почему твои люди думают, что это действительно был Джошуа? Почему они решились оставить насиженные места и отправиться на дикую гору, пользующуюся такой дурной репутацией?
   Старик беспомощно пожал плечами.
   - Одна из женщин, которая жила здесь, говорила, что встретила Джошуа и он сам послал ее на скалу. Сплетница, но люди хорошо знали ее. Она клялась, что кормила принца у своего очага и мгновенно признала его. Многих убедила она. Другие пошли, потому что... Потому что пошли слухи, что приближаетесь вы, герцог Фенгбальд. Сюда пришли люди из Эркинланда и западных Тритингов, они бежали... двигаясь на восток по мере приближения вашей светлости. - Он сжался, как бы ожидая удара. - Простите меня, господин. - Слеза покатилась по его морщинистой щеке.
   Снова зашелестел клапан шатра. Вошел Исаак, сопровождаемый стражником в шлеме.
   - Вы звали меня, ваша светлость? - спросил стражник.
   - Да. - Фенгбальд указал на скорченного старика. - Отведи его обратно. Обращайтесь с ним сурово, но не надо калечить. Я захочу еще раз поговорить с ним позже. - Герцог повернулся: - Нам с тобой надо кое-что обсудить, Лездрака. - Стражник рывком поднял мэра на ноги. Фенгбальд презрительно наблюдал за этим. - Лорд-мэр, да? - фыркнул он. - В тебе нет ни капли благородной крови, ты, деревенщина.
   Слезящиеся глаза старика широко раскрылись. На мгновение показалось, что пленник может совершить что-то совершенно безумное. Вместо этого он тряхнул головой, как только что очнувшийся человек.
   - Мой брат был аристократом, - сказал он хрипло, и новый поток слез покатился по его морщинистым щекам. Солдат схватил старика за локоть и выпихнул из шатра.
   Лездрака презрительно посмотрел на Фенгбальда.
   - Не калечить его? Я думал, ты крепче, горожанин.
   Пьяная улыбка медленно расплылась по лицу Фенгбальда.
   - Я сказал, обращайтесь с ним строго, но не калечьте. Я не хочу, чтобы остальные его люди знали, что ему выпустят кишки, как только я прикажу. И он может оказаться полезным для меня - как шпион, там, в лагере, или среди людей Джошуа. Ведь эти изменники принимают у себя всех, кто бежит от моего гнева, разве нет?
   Тритинг прищурился.
   - Ты думаешь, что мои всадники и твои вооруженные горожане не смогут просто раздавить врагов твоего короля?
   Фенгбальд предостерегающе погрозил пальцем.
   - Никогда не выбрасывай оружие. Ты не можешь знать, когда оно тебе пригодится. Это еще один урок, преподанный мне слепым дураком Гутвульфом. - Он расхохотался и взмахнул чашей. Паж побежал за кувшином с вином.
   Снаружи стемнело. Палатка герцога слабо светилась алым, как тлеющий уголь в золе костра.
   Крыса, горько подумала Рейчел. Теперь я ничем не лучше крысы в стене.
   Она выглянула в темную кухню и подавила горькое проклятие. Хорошо, что Юдит уже давно покинула Хейхолт. Если бы огромная, мощная как корабль хозяйка кухонь Хейхолта видела, в каком состоянии теперь находятся ее владения, это бы наверное убило ее. Натруженные руки Рейчел Дракона тоже чесались от желания привести все это в порядок и придушить того, кто довел замок до этого ужасного состояния.
   Огромная кухня Хейхолта, похоже, превратилась в конуру одичавших собак. Дверь в буфетную была сорвана с петель, а несколько оставшихся мешков с провизией; распоротые и выпотрошенные, были разбросаны по всему помещению. Это бессмысленное превращение пищи в отбросы наполнило сердце Рейчел немыслимой яростью. Мука была втоптана в щели между плитами пола чьими-то равнодушными сапогами. Огромные плиты почернели от размазанного сала, пекарские лопаты обуглились от неправильного использования. Глядя на всю эту разруху из своего убежища за занавеской, Рейчел чувствовала, как слезы текут по ее лицу.
   Бог покарает того, кто сделал это. Бессмысленное зло - дьявольская работа.
   А кухня, несмотря на нанесенный ей ущерб, была одним из мест, наименее затронутых зловещими переменами, охватившими Хейхолт. Рейчел многое видела во время своих кратковременных выходов из убежища, и все, что она видела, приводило ее в уныние. В большинстве огромных залов уже не разжигали огня, и темные коридоры были почти покрыты туманом от холода. Тени, казалось, удлинились, как будто странный сумрак воцарился в замке: даже в те дни, когда солнце пробивалось сквозь плотную пелену туч. Переходы и сады Хейхолта были погружены во мрак. Но сама ночь стала почти непереносимо страшной. Когда мутное солнце спускалось за горизонт, Рейчел находила себе убежище в заброшенных частях замка и до рассвета боялась пошевелиться. Неземных звуков, витавших в темноте, было достаточно, чтобы заставить ее натянуть на голову шаль, а иногда по вечерам появлялись призрачные тени, едва уловимые зрением. А когда колокола били полночь, демоны в черной одежде молча бродили по залам. Ясно было, что повсюду в замке действовало какое-то ужасное волшебство. Древний замок, казалось, почти дышал новой ледяной жизнью, какой у него не было за всю его прославленную историю. Рейчел чувствовала сжимающееся присутствие, спокойное, но настороженное, словно хищное животное, которое, казалось, обитало в самих камнях. Нет, эта разоренная кухня была самым безобидным образцом зла, которое навлек Элиас на ее любимый дом.