Уильямс Тэд. Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4)

   - Чего это вы себе воображаете? - ныла Чаристра. - Прав не имеете так со мной обращаться, кто бы вы там ни были.
   - Цыц! Все будет хорошо. - Ей бы очень хотелось этому верить.
   Войдя в общую комнату, она услышала на лестнице тяжелые шаги Изгримнура. Он подошел сзади, не оставляя несчастной трактирщице никаких возможностей для бегства. Вместе они протиснулись во дворик. Камарис и Кадрах были так поглощены работой, что даже не взглянули на подоспевших товарищей. Старый рыцарь держал пропитанную смолой щетку, монах кромсал ножом полосу тяжелой парусины.
   Через мгновение с крыши соскользнул Тиамак.
   - Солдаты недалеко, - задыхаясь сказал он. - Они в тысяче шагов, а может быть и ближе, и они идут сюда!
   - Те самые? - спросил Изгримнур. - Впрочем, разумеется да, будь я проклят! Надо уходить. Лодку залатали?
   - Думаю, что некоторое время она не будет пропускать воду, - спокойно сказал Кадрах. - Если мы захватим это с собой, - он указал на смолу и парусину, - то можно будет заделать щели более тщательно, как только мы остановимся.
   - Если у нас вообще будет возможность остановиться, - зарычал Изгримнур. Хорошо. Мириамель?
   - Я взяла всю еду, которую нашла в кладовых. Не такая уж большая это была работа.
   Чаристра, которая вновь обрела некоторую часть своего высокомерия, немедленно выпрямилась.
   - А что буду есть я и мои гости? - требовательно спросила она. - Всем известно, что у меня лучший стол в Кванитупуле.
   Изгримнур фыркнул, раздувая усы.
   - Дело не в твоем столе, а в той дряни, которую ты на него ставишь. Тебе заплатят, женщина, но сначала ты совершишь с нами маленькое путешествие.
   - Что? - завопила трактирщица. - Я добродетельная эйдонитка! Что вы собираетесь со мной сделать?
   Герцог поморщился и посмотрел на остальных.
   - Мне это не нравится, но к сожалению, ее нельзя оставить здесь. Мы высадим ее где-нибудь в безопасном месте - вместе с ее деньгами. - Он повернулся к Кадраху: - Возьми кусок веревки и свяжи эту женщину, ладно? Да постарайся не сделать ей больно.
   Последние приготовления были завершены под аккомпанемент пронзительных протестов Чаристры. Тиамак, который очень волновался, что Изгримнур оставил в трактире какую-нибудь драгоценную часть их багажа, побежал наверх, чтобы убедиться, что все в порядке. Вернувшись, он присоединился к остальным, которые пытались протащить большую лодку через боковую дверь дворика.
   - На каждой приличной пристани должна быть лебедка, - жаловался Изгримнур. По его лицу ручьями струился пот. Мириамель боялась, что такая тяжелая работа может повредить кому-нибудь из старших мужчин, но Камарис с легкостью выполнял свою часть работы, а Изгримнур был все еще достаточно силен. Скорее волноваться следовало за выжатого долгой дорогой и несчастьями Кадраха и худого Тиамака. Мириамель хотела было помочь им, но боялась оставить в одиночестве связанную Чаристру даже на мгновение: она могла поднять тревогу или упасть в воду и утонуть.
   Когда они тащили лодку по скату к задней пристани, Мириамель уже была уверена, что слышит грохот сапог Аспитиса и его солдат. Казалось, что лодка двигается чудовищно медленно, словно слепой восьминогий жук, спотыкаясь на каждом крутом повороте.
   - Скорее! - сказала она. Ее подопечная Чаристра, которая не понимала уже ничего, кроме того, что она попала в беду, тихонько застонала.
   Наконец они добрались до воды. Когда лодка была спущена через край плавучей пристани. Кадрах пошарил между скамьями, выбрал из груды инструментов, которые принесли, чтобы латать лодку, тяжелый молот, и пошел вверх по скату назад к трактиру.
   - Что ты делаешь? - закричала Мириамель. - Они могут ворваться сюда в любую минуту!
   - Знаю, - ответил Кадрах, прижимая к груди молот, и перешел на ровную рысь.
   Изгримнур побагровел.
   - Этот человек взбесился?
   - Я не знаю. - Мириамель подталкивала Чаристру к лодке, которая тихо терлась о край пристани. Когда трактирщица попыталась сопротивляться, старый Камарис поднял ее и посадил рядом с собой, легко, как отец, успокаивающий капризную дочку. Несчастная женщина сжалась в комочек, по ее щекам текли слезы. Мириамель не могла не пожалеть ее.
   Через мгновение Кадрах появился снова, полным ходом пробежав по трапу. С помощью друзей он залез в лодку и оттолкнул ее от пристани. Нос суденышка развернулся к середине канала.
   Мириамель помогла монаху протиснуться к скамейке.
   - Что ты там делал?
   Некоторое время Кадрах пытался отдышаться, потом бережно положил молот на тюк парусины.
   - Там оставалась еще одна лодка. Я хотел быть уверенным, что им придется чинить ее дольше, чем мы чинили нашу. Нельзя преследовать кого-то в Кванитупуле, когда у тебя нет лодки.
   - Молодец, - сказал Изгримнур. - Хотя я не сомневаюсь, что им не составит труда раздобыть другую лодку.
   Тиамак протянул руку.
   - Смотрите! - К "Чаше Пелиппы" шла дюжина мужчин в синих плащах и шлемах.
   - Сперва они постучат, - тихо сказал Кадрах. - Потом высадят дверь. Потом они поймут, что произошло, и начнут искать лодку.
   - Так что нам не вредно использовать преимущество во времени, которое мы получили. Гребите! - Сказано - сделано. Изгримнур взмахнул веслом. Камарис подхватил свое, и, когда весла вонзились в воду, маленькая лодка рванулась вперед.
   Мириамель, сидящая на корме, обернулась и посмотрела на исчезающий вдалеке трактир. Ей показалось, что среди маленьких человечков у входа она различает вспышки золотых волос. Потрясенная, принцесса перевела глаза на вспененные воды канала и взмолилась Матери Божьей, чтобы ей никогда больше не пришлось увидеть Аспитиса.
   - Это немного дальше. - Риммерсман с бельмом на глазу смотрел на частокол из сучковатых сосен, как на знакомую улицу. - Там вы сможете и отдохнуть и поесть.
   - Спасибо, Диннир, - сказал Изорн. - Нам этого очень не хватает. - Он сказал бы и больше, но Эолер схватился за поводья и остановил его лошадь. Диннир, казалось, не обратил на это никакого внимания, его конь рванулся вперед, и вскоре риммерсман превратился в отдаленную тень лесных сумерек.
   - Ты уверен, что можешь доверять этому человеку, Изорн? - спросил граф Над Муллаха. - Если нет, давай лучше поищем доказательств его верности. Лучше сделать это теперь, чем тогда, когда мы нарвемся на засаду.
   Широкий лоб Изорна прорезали глубокие морщины.
   - Он из Скогги. Они преданы моему отцу.
   - Он говорит, что он из Скогги. А они были преданы твоему отцу. - Эолер качал головой, удивляясь, как сын герцога может быть таким простодушным. Тем не менее он не мог не ценить доброе и открытое сердце Изорна.
   Каждый, кто может оставаться таким во время всего этого ужаса, теперь особенно дорог нам, подумал граф. Но помимо всего прочего ему надо было отвечать и за свою собственную шкуру, поэтому никакие силы не заставили бы эрнистирийца промолчать, даже если бы его слова могли обидеть Изорна.
   Изорн только улыбнулся:
   - Он знает тех людей. Кроме того, рискованно устраивать засаду на полдюжины вооруженных всадников. Тебе не кажется, что, если бы этот парень был человеком Скали, мы были бы уже раздавлены сотней кальдскрикцев?
   Эолер все еще хмурился.
   - Нет, если этот парень разведчик и хочет заработать рыцарские шпоры, удачно захватив нас в плен. Как бы то ни было, я буду держать свой меч наготове.
   Молодой риммерсман засмеялся.
   - Так же как и я, граф Эолер. Ты видно забыл, что я провел большую часть своей жизни в обществе Айнскалдира, упокой Господи его душу, а он был самым недоверчивым человеком на земле.
   Граф улыбнулся. Независимый взрывчатый характер Айнскалдира всегда казался ему более сочетающимся со старыми языческими богами Риммергарда - изменчивыми, как погода, и твердыми, как каменные уступы Вестивегских гор.
   Эолер, Изорн и четверо тритингов Хотвига были в пути уже несколько недель. Люди Хотвига были в меру дружелюбны, но длинное путешествие через цивилизованные земли восточного Эркинланда - с деревнями, полями, носившими следы обработки, хотя по большей части пустынными - наполняло их сердца определенной тревогой. По мере продолжения путешествия жители степей все больше и больше удалялись от родных равнин и становились все более угрюмыми и замкнутыми. Теперь они говорили почти исключительно между собой на гортанном наречии тритингов, а по ночам распевали у костра пронзительные песни своей родины. В результате Изорн и Эолер были почти полностью предоставлены друг другу.
   К облегчению графа оказалось, что желтоволосый медведь - сын герцога представляет собой нечто большее, чем показалось Эолеру на первый взгляд. Риммерсман был храбр, в этом не приходилось сомневаться, но его храбрость не походила на бесстрашие многих других мужчин, которых знал граф. Те просто чувствовали, что слабость может заставить их упасть в глазах товарищей. Молодой Изорн, казалось, вовсе не знал страха и делал то, что делал, только потому, что это было правильно и необходимо. Нельзя было сказать, что у него попросту нет нервов. Ему до сих пор было трудно рассказывать о том, как он был в плену у черных риммеров, о пытках, которые пришлось перенести, и о незримом присутствии бледнолицых ночных посетителей. Тем не менее Эолер, с его наметанным взглядом придворного дипломата, был склонен считать, что любой другой, перенеся подобные страдания, возможно и вовсе бы не оправился. Для Изорна же это было просто ужасное время, которое давно прошло - вот и все.
   Итак, пока маленький отряд ехал по склонам холмов, над жутковато пустынным Хасу Вейлом и через опушки Альдхорта, прикрывающего засыпанные снегом грозные Эрчестер и Хейхолт - и, как не мог не вспомнить Эолер, мимо мрачного Тистеборга, - граф Над Муллаха обнаружил, что все больше и больше привязывается к юному риммерсману, чья любовь к отцу и матери была такой твердой и простой и чья забота о своих людях была такой искренней, что почти не отличалась от его сыновних чувств. И все-таки уставший и измученный жизнью Эолер, ненавидевший ужасы войны еще до того, как началась эта, последняя, не мог не задумываться, был ли он сам когда-нибудь таким же молодым, как Изорн.
   - Мы почти приехали, - голос Диннира вернул глубоко задумавшегося Эолера на мрачную лесную дорогу.
   - Я только надеюсь, что у них найдется что-нибудь выпить, - сказал, улыбаясь, Изорн, - и что этого достаточно, чтобы поделиться.
   Эолер раскрыл рот, чтобы ответить, и в этот момент новый голос прорезал вечернюю тишину.
   - Стой! Оставайтесь на месте! - сказано было на вестерлинге с хриплым риммергардским акцентом. Изорн и Эолер натянули поводья. Позади четверо тритингов легко остановили своих лошадей. Эолер слышал, как они перешептывались между собой.
   - Это я! - крикнул их проводник, наклоняя голову, так чтобы невидимый наблюдатель мог как следует разглядеть лицо. - Диннир. Я привел союзников.
   - Диннир? - в вопросе прозвучало сомнение. За этим последовал поток быстрого риммерпакка. Изорн, кажется, внимательно слушал.
   - О чем идет речь? - прошептал Эолер. - Я ничего не понимаю, когда говорят так быстро.
   - То, чего и следовало ожидать. Диннира несколько дней не было, и теперь его спрашивают, где он пропадал. Он объясняет им про лошадь.
   Маленький отряд обнаружил Диннира на лесной тропинке в западном Альдхорте, притаившегося возле трупа его лошади, сломавшей ногу в яме. Он сам перерезал ей горло за несколько секунд до их появления. Разделив поклажу одной из вьючных лошадей между остальными, они отдали ее риммеру в обмен на любые сведения о людях, которые смогут помочь им. Они не объясняли подробно, какая помощь им требуется, но обеим сторонам было ясно, что предприятие, о котором вдет речь, никак не может привести к процветанию Скали Острого Носа.
   - Очень хорошо, - невидимый часовой снова перешел на вестерлинг. Следуйте за Динниром, но идите медленно и держите руки так, чтобы мы их видели. У нас есть луки, так что если вам охота играть с нами в дурацкие игры, то вы об этом очень пожалеете.
   Изорн выпрямился.
   - Мы поняли. Но и вы с нами не играйте. - Он добавил что-то на риммерпакке. После мгновения удивленной тишины прозвучал сигнал, Диннир двинулся вперед, и отряд Эолера последовал за ним.
   Некоторое время они почти вслепую брели вперед. Темнота сгущалась.
   Сначала всем, что мог разглядеть граф Над Муллаха, были красные искры, похожие на крошечные звездочки. По мере того, как отряд двигался вперед, огни становились все больше, трепетали и танцевали, и вскоре эрнистириец понял, что видит огни костров через переплетенные ветки. Отряд резко повернул и проехал, пригнувшись, по произнесенному шепотом настоянию Диннира, через деревянную изгородь. Теплый свет многих костров поднялся повсюду вокруг них.
   Лагерь представлял из себя так называемый "дворец лесоруба" - просеку в роще деревьев, защищенную от ветра сосновыми и пихтовыми ветвями, привязанными между стволами. В центре открытого пространства, расположившись вокруг костра, сидели три или четыре дюжины мужчин. Когда они молча рассматривали незнакомцев, танцующее пламя отражалось в их глазах. На некоторых из них были оборванные остатки боевой одежды; по всему было видно, что эти люди долгое время не спали под крышей.
   Котел Ринна, это же лагерь преступников! Нас ограбят и убьют! Эолер почувствовал, как его сердце сжал страх, что его поход закончится так бессмысленно, и отвращение к тому, как доверчиво они поехали навстречу своей смерти.
   Некоторые из людей, сидевших ближе к входу в рощу, уже доставали оружие. Тритинги задвигались на своих конях, хватаясь за рукояти мечей. Прежде чем чье-нибудь неосторожное движение успело вызвать роковое столкновение, Диннир громко хлопнул в ладоши и соскочил с данной ему взаймы лошади. Будучи гораздо менее ловким на земле, чем верхом, рослый риммерсман неуклюже вышел на середину поляны.
   - Спокойно, - сказал он. - Эти люди - друзья.
   - Никто нам не друг, ежели он хочет хлебать из нашего котла, - проворчал один из самых мрачных. - А кто нам докажет, что они не шпионы Скали?
   Изорн, так же как и Эолер молча наблюдавший за происходящим, внезапно наклонился в седле.
   - Уле? - спросил он удивленно. - Разве ты не Уле, сын Фрекке Седовласого?
   Человек прищурившись смотрел на него. Он был, вероятно, одного возраста с Эолером. На его морщинистом обветренном лице было так много грязи, что издалека казалось, будто он в маске; из-за пояса торчал ручной топорик с зазубренным лезвием.
   - Верно, я Уле Фреккесон. А откуда ты знаешь мое имя?
   Изорн спешился и шагнул к нему.
   - Я Изорн, сын Изгримнура из Элвритсхолла. Твой отец был одним из самых верных товарищей моего отца. Разве ты не помнишь меня, Уле?
   Это заявление не вызвало ничего, кроме мимолетного шепота и шелеста сухих веток вокруг поляны. Если Изорн рассчитывал, что сидящие перед ним люди немедленно заключат его в крепкие объятия, его ждало полное разочарование.
   - Ты малость подрос с тех пор, как я видел тебя в последний раз, парень, сказал сын Фрекке. - Но ты и верно похож на старого герцога. - Он внимательно смотрел на Изорна. Казалось, что-то происходит с тихой яростью этого человека. - Твой отец больше не герцог, и все его люди объявлены преступниками. Так чего тебе от нас надо?
   - Мы пришли просить вашей помощи. Многие в этой стране оказались бездомными, и вот они стали собираться вместе, чтобы попытаться общими силами вернуть украденное у них. Я привез вам известия от моего отца, законного герцога, и от Джошуа из Эркинланда, который будет сражаться на его стороне против Скали Остроносого.
   Удивленный шепот становился все громче, но Уле не обращал на него никакого внимания.
   - Это грустная шутка, парнишка. Твой отец погиб в Наглимунде вместе с твоим принцем Джошуа. Нечего морочить нам головы сказками о гоблинах только потому, что тебе захотелось снова управлять послушной кучкой домашних мужиков. Мы теперь вольные люди. - Некоторые из его товарищей громким ревом выразили свое согласие.
   - Вольные люди? - В голосе Изорна слышалась еле сдерживаемая ярость. - Да вы посмотрите на себя! Посмотрите вокруг! - Он обвел рукой поляну. Эолер поразился, увидев такую перемену в молодом человеке. - Вы вольны скрываться в лесу, как паршивые собаки, которых хозяин выставил на мороз! Это вы считаете свободой? А куда делись ваши дома, ваши жены и дети? Мой отец жив... - Он помолчал, пытаясь справиться с волнением. Эолер подумал, что последнее утверждение внезапно показалось юноше совсем не таким очевидным, как ему хотелось бы. - Мой отец вернет себе свои земли, и те, кто будет помогать ему, тоже получат свое - и больше того, потому что когда мы разберемся со Скали и его кальдскрикцами, у нас останется много безмужних женщин и необработанных полей. Каждый, кто пойдет за нами, будет хорошо вознагражден.
   Грубый хохот прервал его речь, но это был смех удовольствия, а не издевки. Эолер, чья чувствительность была отточена годами придворных переговоров, решил, что чаша весов начинает склоняться в их сторону.
   Уле внезапно поднялся с места, обтрепанная меховая одежда придавала его огромному телу еще большее сходство с медведем. Шум вокруг стих.
   - А скажи мне тогда, Изорн сын Изгримнура, - прорычал он, - скажи мне, что случилось с моим отцом, который всю жизнь служил твоему отцу? Он тоже ждет меня в конце пути, как и изголодавшиеся по мужчинам вдовы и заброшенные поля, о которых ты тут говорил?
   Ясноглазый Изорн не вздрогнул. Он медленно набрал в грудь воздуха.
   - Фрекке был в Наглимунде, Уле. Замок пал после долгой осады короля Элиаса. Немногим удалось бежать, и твоего отца не было среди них. Но если он и погиб, то погиб храбро. - Юноша умолк на секунду, вспоминая. - Он всегда был очень добр ко мне.
   - Проклятый старик любил тебя как родного внука, - с горечью произннес Уле и, пошатываясь, шагнул вперед. В следующую секунду оглушительной тишины Эолер судорожно нащупывал меч, проклиная свою медлительность; потом Уле сжал Изорна в сокрушающем ребра объятии, чуть не подняв его в воздух.
   - Прокляни, Боже, Скали. - Слезы оставляли следы на грязном лице риммера, - Этот проклятый дьяволом убийца! Кровная месть! - Он отпустил Изорна и вытер лицо рукавом. - Остроносый должен умереть. Тогда мой отец будет смеяться на небесах!
   Изорн мгновение смотрел на него, потом слезы наполнили глаза молодого человека.
   - Мой отец любил Фрекке, Уле, - сказал он. - И я любил его тоже.
   - Кровь на древе, неужели в этом проклятом месте не найдется ничего выпить?! - закричал Диннир. Оборванные люди со всех сторон подходили к костру, чтобы приветствовать Изорна, вернувшегося домой.
   - То, что я собираюсь сказать вам, будет звучать весьма странно, - сказала Мегвин. Волнуясь больше, чем ей хотелось бы, она стала расправлять складки своего старого черного платья, стараясь оттянуть неизбежное начало. - Но я дочь короля Лута, и я люблю Эрнистир больше собственной жизни. Я скорее вырву свое сердце, чем смогу солгать вам.
   Ее люди, собравшиеся в самой большой пещере под Грианспогом - громадном зале с высоким потолком, в котором вершилось правосудие и раздавалась пища внимательно слушали. То, что собиралась сказать Мегвин, могло и в самом деле оказаться странным, но они были намерены выслушать ее. Что могло быть настолько странным, чтобы нельзя было в это поверить, когда мир, в котором они оказались, полон такого безумия?
   Мегвин оглянулась на Диавен, стоявшую у нее за спиной. Предсказательница, чьи глаза лучились каким-то личным счастьем, одобрительно улыбнулась.
   - Скажи им! - прошептала она.
   - Вы знаете, что Боги приходили в мои сны и говорили со мной, - громко сказала Мегвин, - они вложили в мою голову песню древних дней и научили привести вас сюда, в каменные пещеры, где мы в безопасности. Потом Куам Земляная Собака, бог глубин, повел меня в тайное место, которого никто не видел со времен Тестейна - место, где боги приготовили подарок для нас. Ты! Она указала на одного из писцов, которые вместе с Эолером спускались в Мезуту'а, чтобы скопировать карты дворров. - Встань и расскажи людям, что ты видел.
   Старик встал, пошатываясь, для поддержки опираясь на руку одного из своих молодых учеников.
   - Это действительно был город богов, - проговорил он дребезжащим голосом. - Глубоко в земле был город - больше, чем весь Эрнисадарк и шире, чем залив в Краннире. - Он развел в стороны тощие руки в бессмысленной попытке показать величину подземного города. - Ив том месте были существа, каких я никогда не видел, шепчущие в тенях. - Теперь он воздел руки к небу, и многие в толпе поспешно начертали в воздухе знаки, отгоняющие зло. - Но они не причинили нам вреда, а только отвели нас в потайные места, где мы сделали то, о чем просила нас принцесса.
   Мегвин велела писцу сесть и продолжила:
   - Боги показали мне этот город, и в нем мы нашли вещи, которые помогут нам переломить ход битвы со Скали из Кальдскрика и его хозяином, Элиасом из Эркинланда. Эолер отвез их нашим союзникам - вы все видели, как он уезжал.
   По всей толпе закивали головы. Для находящихся в полной изоляции людей, а именно такими стали эти подземные жители, такое событие, как отъезд графа Над Муллаха с загадочным поручением, стало объектом пересудов на несколько недель.
   - Так значит дважды боги говорили со мной - и дважды они оказались правы.
   Произнеся эти слова, она почувствовала неожиданный приступ тревоги. Так ли это было на самом деле? Она ведь сама ругала себя за неправильное истолкование повеления богов, а иногда даже винила самих богов в том, что они посылают ей жестокие, ложные знаки. Мегвин замолчала, охваченная сомнениями, но Диавен протянула руку и коснулась ее плеча, словно прочитав мысли принцессы. Мегвин собрала все свое мужество и продолжала:
   - Теперь боги обратились ко мне в третий раз, и приказ их был совершенно ясен. Сам Бриниох говорил со мной! - Ибо, конечно, думала она, это не мог быть никто иной. Странное лицо и золотые глаза горели у нее в памяти, как горит перед глазами солнце, когда опускаешь веки. - И Бриниох сказал мне, что боги пошлют помощь Эрнистиру.
   Некоторые из собравшихся, захваченные страстной речью Мегвин, подняли голоса в одобрительных криках. Другие, не столь уверенные, но вновь обретающие надежду, обменивались заинтересованными взглядами со своими соседями.
   - Краобан! - позвала Мегвин. - Встань и расскажи людям, где и как вы нашли меня.
   Старый рыцарь с очевидной неохотой поднялся с места. По выражению его лица было ясно, о чем он думает: он всего лишь государственный деятель и практичный человек, а такие высокие материи, как загадочные пророчества и боги, беседующие с принцессами, не для него. Народ, собравшийся в пещере, знал это, и именно по этой причине Краобан был главным козырем Мегвин.
   Рыцарь оглядел пещеру.
   - Мы нашли принцессу Мегвин на Брадах Торе, - произнес он, и голос его звучал сильно и властно, несмотря на солидный возраст говорящего; этот голос немало послужил Краобану при дворе у отца и деда Мегвин. - Я не видел всего этого, но мужчины, которые нашли ее и привели сюда, вниз, известны мне и... достойны доверия. Три дня она оставалась на горе, но холод не причинил ей никакого вреда. Когда к ней пришли, она была... - Он беспомощно посмотрел на Мегвин, но в ее суровом лице не было ничего, что позволило бы ему избежать следующих слов: - Она была во власти глубочайшего сна.
   Собрание загудело. У Брадах Тора была странная репутация, но еще более странно было, что молодая женщина, одна, без провожатых, сумела подняться туда морозной зимой.
   - Разве это был просто сон? - резко спросила Диавен из-за спины Мегвин. Краобан сердито посмотрел на нее, потом пожал плечами.
   - Эти люди сказали, что никогда не видели ничего подобного, - сказал он. Ее глаза были открыты, и она разговаривала, как будто кто-то стоял перед ней... но там не было никого, кроме пустоты.
   - С кем она разговаривала? - спросила Диавен.
   Старый Краобан снова пожал плечами.
   - Она... говорила так, как будто обращается к богам - и временами слушала, словно они отвечали ей.
   - Спасибо, Краобан, - мягко сказала Мегвин. - Ты верный и честный человек. Не удивительно, что мой отец так высоко ценил тебя. - Рыцарь сел. Он совсем не казался довольным комплиментом. - Я знаю, что боги говорили со мной, продолжила она. - Мне было видение того места, где обитают боги во всей их неописуемой красоте, и они готовились к войне.
   - К войне? - закричал кто-то. - К войне с кем, моя леди? Кто даст сражение богам?
   - Не "кто", но "за кого", - сказала Мегвин, предостерегающе подняв палец. - Боги будут сражаться за нас. - Она наклонилась вперед, успокаивая взволнованную толпу. - Они уничтожат наших врагов - но только если мы полностью отдадим им наши сердца.
   - Наши сердца в их власти, леди, в их власти! - закричала женщина в толпе.
   - Почему они не помогали нам до сих пор? Мы всегда чтили их! - крикнул кто-то еще.
   Мегвин дождалась, пока шум утихнет.
   - Мы чтили их, это верно, но так, как чтят старого скучного родственника нехотя, по привычке. Мы никогда не оказывали им почтения, достойного их мудрости и красоты, достойного тех даров, которые они дали нашему народу! голос ее повысился; теперь она снова ощущала присутствие богов, и чувство это поднималось в ней, как бьющий из земли родник. Оно кружило голову, и Мегвин внезапно рассмеялась, что вызвало удивление на лицах окружающих ее людей. Нет! - закричала она. - Мы исполняли обряды, полировали резьбу и зажигали священные огни, но очень немногие из нас хоть раз спрашивали себя, чего еще могут желать боги в доказательство того, что мы достойны их помощи.