Уильямс Тэд. Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4)

   Лицо Джошуа помрачнело.
   - Подумать только, как мало мой брат должен был думать о своих подданных и своем троне, чтобы за пустячную цену продать все это темным силам. - Он повернулся к собравшимся, и гнев на его лице был плохо скрыт. - Что же, пока мы можем считать, что так оно и есть - Король Бурь хочет управлять человечеством через моего брата. Мне говорили, что Инелуки - это клубок черной мстительной ненависти, так что не нужно объяснять, каким может стать это правление. Саймон рассказывал нам, что Амерасу, женщина-ситхи, предвидела то, что Инелуки хочет сделать с людьми, и она говорила, что это будет ужасно. Мы должны сделать все возможное, чтобы остановить это, в конце концов даже пожертвовав жизнью. И теперь я должен задать другой вопрос: что мы можем сделать, чтобы победить их?
   В последующие часы было предложено множество самых разнообразных планов. Фреозель говорил, что лучше всего будет осторожно выжидать, пока недовольство Элиасом не вспыхнет по всему Светлому Арду. У Хотвига был другой план послать человека, который, руководствуясь картами Эолера, проникнет в Хейхолт и убьет Элиаса и Прейратса. Отца Стренгьярда потрясла сама мысль о том, что драгоценные карты могут попасть в руки зверских убийц. По мере того, как выдвигались и обсуждались все Новые и новые предложения, страсти накалялись. Когда Изорн и Хотвиг, обычно веселые и спокойные друзья, были близки к тому, чтобы броситься в драку, Джошуа, наконец, прервал споры.
   - Помните о том, что все мы здесь друзья и союзники и все мы объединены надеждой вернуть свободу нашим землям. - Принц осмотрел зал, утихомиривая своих возбужденных советников, как хирка, а те, по слухам, умеют успокаивать лошадей взглядом, не прикасаясь к ним. - Я выслушал всех и благодарен вам за помощь. Но теперь я должен решить. - Он положил руку на каменный стол рядом с обернутой серебряным шнуром рукояткой Торна. - Я совершенно согласен с тем, что мы должны подождать до тех пор, пока не будем готовы нанести Элиасу чувствительный удар. - Он кивнул в сторону Фреозеля. - Но и бездействовать мы не должны. Наши союзники в Эрнистире осаждены, а они могли бы серьезно побеспокоить Элиаса на западе, если не больше. И потому я решил совместить две цели и посмотреть, не послужит ли одна из них другой. Джошуа сделал графу Над Муллаха знак выйти вперед.
   - Граф Эолер, я пошлю вас назад к вашему народу, и, как я и обещал, вы привезете им нечто большее, чем просто мою благодарность. С вами отправится Изорн, сын герцога Изгримнура.
   Гутрун не сдержала приглушенного вскрика, но когда сын обернулся, чтобы успокоить ее, она храбро улыбнулась и погладила его по плечу. Джошуа поклонился в ее сторону.
   - Герцогиня, когда вы узнаете мой план, вы поймете, что я делаю это не без причины. Изорн, ты возьмешь полдюжины людей. Может быть, кто-нибудь из стражников Хотвига согласится сопровождать тебя. Они храбрые бойцы и неутомимые всадники. По пути к Эрнистиру ты соберешь как можно больше своих сограждан. Насколько я знаю, большинство из них не любит Скали Острого Носа, а на Фростмарше многих выгнали из домов. И тогда, по твоему усмотрению и в зависимости от того, скольких ты сумеешь привлечь на нашу сторону, ты либо снимешь осаду Скали, либо вернешься сюда, чтобы помочь нам бороться с моим братом. - Изорн сосредоточенно слушал принца с таким видом, как будто хотел выучить его слова наизусть. - Ты сын герцога, и тебе они поверят, если ты объяснишь им, что это первый шаг к тому, чтобы вернуть им потерянную землю.
   Принц снова повернулся к собранию.
   - А пока Изорн и те, кто поедет с ним, будут выполнять свою задачу, мы здесь тоже не можем сидеть сложа руки. Нам нужно многое сделать. Северяне раздавлены суровой зимой, Элиасом и Королем Бурь, и я боюсь, что как бы удачлив ни был Изорн, север не сможет дать нам того количества союзников, в котором мы нуждаемся. Наббан и весь юг контролируют друзья Элиаса, и первый среди них герцог Бенигарис. Но юг должен быть моим. Только тогда у меня хватит союзников для борьбы с Элиасом. Поэтому нам предстоит работать, совещаться и думать. Должен быть какой-то способ отрезать Бснигариса от помощи Элиаса, правда я еще не знаю точно какой.
   Все это время Саймон нетерпеливо выслушивал слова принца, но придерживал язык. Теперь Джошуа закончил, и у него больше не было сил молчать. Пока остальные кричали и переругивались, Саймон с растущим возбуждением вспоминал утренние слова Бинабика.
   - Но, принц Джошуа, - крикнул он. - Что же будет с мечами?
   Джошуа кивнул.
   - Об этом нам тоже предстоит подумать. Не беспокойся, Саймон, я не забыл о них.
   Саймон набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь прыгнуть в ледяную воду.
   - Нам надо действовать неожиданно. Пошлите Бинабика, Слудига и меня за Сверкающим Гвоздем! Он же не в Хейхолте! Мы заберем его из могилы вашего отца и скроемся еще до того, как король догадается, что мы там были. - Саймон представил себе, как это будет: он и его друзья, покрытые славой, возвращаются на Сесуадру. Они несут Сверкающий Гвоздь, и на ветру полощется новое знамя Саймона.
   Джошуа улыбнулся, но покачал головой.
   - Никто не сомневается в твоей храбрости, сир Сеоман, но мы не можем так рисковать.
   - Так мы же нашли Торн, хотя в это тоже никто не верил!
   - У Торна не несли караул эркингарды.
   - Зато вместо них был дракон!
   -Довольно, - Джошуа поднял руку. - Нет, Саймон, еще не время. Мы поговорим об этом, когда атакуем Элиаса на юге и на западе, и отвлечем его внимание от Свертских скал и могилы нашего отца. Ты уже заслужил почет и уважение и без сомнения заслужишь еще, но теперь ты королевский рыцарь, и это большая ответственность. Я сожалел, что послал тебя на поиски Торна и не надеялся снова увидеть. Теперь, когда против всякой надежды вы вернулись с победой, я хочу, чтобы пока что ты, Бинабик и Слудиг оставались при мне. Кстати, с ними ты даже не посоветовался, обрекая их на это безнадежное путешествие. - Он улыбнулся, смягчая удар. - Спокойно, мальчик, спокойно.
   В груди у Саймона бурлили чувства, похожие на те, которые он испытывал в Джао э-Тинукай. Как они не понимают, что, помедлив еще немного, можно упустить великолепный шанс?!
   - Принц Джошуа, - взмолился он. - Могу я по крайней мере пойти с Изорном? Я хочу помочь!
   - Учись быть рыцарем, Саймон, и наслаждайся этими недолгими днями относительной свободы. На твою долю придется достаточно сражений, уверяю тебя. - Принц встал. Саймон заметил выражение усталости на его лице. - Ну все, довольно. Эолер, Изорн и те, кто пойдет с ними, должны быть готовы отправиться через два дня. Трапеза уже готова, не такая обильная, как на чествовании Саймона, разумеется, но зато вовремя. - И взмахом руки он завершил собрание.
   Бинабик подошел к Саймону, собираясь поговорить, но рассерженный юноша сначала не желал отвечать.
   Опять то же самое. Подожди, Саймон, подожди, тебе скоро скажут, что делать... Неужели другие всегда будут все решать за меня?
   - Это была хорошая идея, - пробормотал он:
   - Эта идея будет оставаться очень хорошей, - сказал Бинабик, - когда мы будем отвлекать Элиаса, как говаривал сегодня Джошуа.
   Саймон посмотрел на него. В круглом лице тролля было что-то, что делало его гнев глупым.
   - Я ведь только хотел помочь.
   - Ты делал гораздо больше, друг Саймон, но, как говорят у нас в горах, ик та рандейхет, сук биквахуг - зима не лучшее время, чтобы купаться голышом.
   Саймон подумал несколько минут.
   -Мне кажется, что это глупо.
   - Имеет возможность, что так, - раздраженно ответил Бинабик. - Но не приходи, с большими слезами, согреваться у моего костра, если будешь иметь ошибку со временем для плавания.
   Они молча шли по заросшему склону холма, освещенному холодным солнцем.
   4 МОЛЧАЛИВЫЙ РЕБЕНОК
   Воздух был теплым, но темные облака необычно сгустились. Весь день корабль не мог двинуться с места - паруса безжизненно повисли, ветра не было. Интересно, скоро ли будет шторм? - вслух спросила Мириамель.
   Молодой матрос, стоявший неподалеку, удивленно обернулся к ней.
   - Вы это мне, леди?
   - Я сказала: интересно, скоро ли будет шторм.
   - Да, леди, - матрос явно чувствовал себя неловко, разговаривая с ней. Он плохо говорил на вестерлинге, и она подумала, что он, наверное, с одного из тех маленьких южных островов, где не знают даже наббанаи. - Шторм идет.
   - Это я и так знаю. Меня интересовало, когда он придет.
   - А-а, - он кивнул, и огляделся по сторонам, как будто боялся, что его могут подслушивать. - Очень скоро. - Он широко улыбнулся, оглядел принцессу с головы до ног, и улыбка его стала еще шире. - Очень миленькая.
   Удовольствие, полученное от этого разговора, немедленно улетучилось. Ей были хорошо знакомы и выражение лица матроса, и его оскорбительный взгляд. Он, конечно, не посмеет до нее дотронуться, но это только потому, что считает ее игрушкой, принадлежащей хозяину, графу Аспитису. Гнев ее был смешан с некоторой долей неуверенности. Прав ли он? Несмотря на весь ее страх перед графом, который, если верить Ган Итаи, встречался с Прейратсом, и, если верить Кадраху, даже работал на красного священника, - она верила, что он действительно собирался жениться на ней, а теперь вдруг подумала, что он, может быть, просто хотел удержать ее при себе до возвращения в Наббан, покорную и благодарную. Он наверняка считает, что от стыда она не решится никому признаться в том, что произошло между ними. Мириамель не знала, что больше пугает ее - перспектива выйти замуж за Аспитиса или то, что он, возможно, лжет ей с такой же легкостью, с какой лгут продажным тварям в портовых тавернах.
   Она не сводила с матроса ледяного взгляда до тех пор, пока он, наконец, не смутился, и не ушел к носу корабля. Довольно долго она смотрела ему вслед, а потом вернулась к штормовым облакам и скучному серому океану.
   Недалеко от корабля в воде виднелись три огромных существа. Одно из них подплыло ближе, раскрыло широкий рот и закричало. Резкий крик килпы заставил Мириамель вздрогнуть. Заметив ее движение, все три чудовища повернули к ней головы. Черные влажные глаза остановились на лице принцессы, и она в испуге отшатнулась от бортика, сотворив знак древа.
   Повернувшись, она чуть не наткнулась на Туреса, молодого пажа графа.
   - Леди Мария. - Он попытался поклониться, но расстояние между ними было слишком мало, так что паж только стукнулся головой о ее локоть и вскрикнул от боли. Мириамель потянулась успокоить его, но паж в смущении отпрянул. - Его светлость хочет вас видеть.
   - Где он, Турес?
   - Каюта. - Он поправился: - В своей каюте, леди.
   - Спасибо.
   Юноша отступил на несколько шагов, собираясь проводить ее, но Мириамель снова заметила какое-то движение у поверхности воды. Одна из килп, отделившись от остальных, поплыла рядом с кораблем, не сводя с Мириамели ничего не выражающих глаз. Потом она вытянула блестящую серую руку и длинными пальцами провела по корпусу судна, как будто надеялась зацепиться за что-нибудь. Мириамель боялась пошевелиться. Через мгновение страшное существо нырнуло и снова появилось на поверхности только на расстоянии броска камня от корабля. Принцесса застыла, словно в ужасном сне. Наконец она оторвалась от килпы и отступила назад. Юный Турес удивленно посмотрел на нее.
   - Леди?
   - Я иду. - И она последовала за ним, только раз обернувшись назад.
   Три серых головы подпрыгивали на волнах, словно рыбачьи поплавки.
   Турес оставил ее в узком коридоре перед каютой Аспитиса и, быстро поднявшись на палубу, побежал выполнять другие поручения графа. Мириамель воспользовалась несколькими мгновениями одиночества, чтобы, привести себя в порядок и сосредоточиться. Из головы не шел тягучий взгляд килпы и то, как мягко и быстро подплыла она к кораблю. Принцесса вздрогнула от отвращения.
   Ее мысли были прерваны тихим позвякиванием, доносившимся из каюты графа. Дверь была приоткрыта, и Мириамель заглянула в щелку.
   Аспитис сидел за письменным столом. Перед ним лежала раскрытая книга, желтоватый свет лампы освещал ее пергаментные страницы. Граф взял со стола два столбика, серебряных монет и опустил их в маленький полотняный мешочек. Потом кинул звенящий мешочек в открытый сундук, стоящий у его ног. Мириамели показалось, что сундук был полон таких же мешочков.
   Под ногой принцессы скрипнула половица - то ли от тяжести, то ли от непроизвольного движения. Девушка едва успела отскочить в сторону, прежде чем граф поднял голову. Через некоторое время она опять подошла к двери и громко и уверенно постучала.
   - Аспитис? - Она услышала, как захлопнулась книга и проскрежетал заталкиваемый под кровать сундук.
   - Да, леди, входите.
   Она вошла и прикрыла за собой дверь, решив не запирать ее на задвижку.
   - Вы звали меня?
   - Присаживайтесь, прелестная Мария, - Аспитис указал на кровать, но принцесса сделала вид, что не заметила этого, и села на стул у противоположной стены. Одна из собак Аспитиса откатилась в сторону, чтобы дать место ногам девушки, несколько раз вильнула тяжелым хвостом и снова заснула. На графе было платье, украшенное золотыми хохолками цапли, то самое платье, которое произвело на нее такое впечатление во время их первого ужина. Теперь она смотрела на него и удивлялась собственной глупости.
   Как я могла так запутаться в этой лжи! Но Кадрах был прав. Если бы она с самого начала представилась простолюдинкой, Аспитис оставил бы ее в покое и, даже насильно овладев ею, не настаивал бы на женитьбе.
   - Я видела у корабля трех килп, - она говорила вызывающе, как будто граф собирался спорить с ней. - Одна из них подплыла совсем близко и хотела влезть на борт.
   Граф улыбнулся и покачал головой.
   - Они не сделают этого. Не боитесь, леди. Только не на "Облаке Эдны".
   - Но она дотронулась до борта, она как будто искала трап!
   Улыбка графа исчезла. Он нахмурился.
   - Когда мы поговорим, я поднимусь на палубу и пущу в этих рыбьих дьяволов пару стрел. Нечего им дотрагиваться до моего корабля.
   - Но что им нужно? - Она никак не могла забыть серой руки килпы. Кроме того, ей вовсе не хотелось начинать разговор с Аспитисом. Она была уверена, что ничего хорошего он ей не принесет.
   - Не знаю, леди. - Он нетерпеливо мотнул головой. - Хотя нет, знаю. Еды. Но у килп есть много способов найти добычу, куда более простых, чем нападение на полный вооруженных людей корабль. - Граф пристально посмотрел на принцессу. - Ну вот. Мне не следовало говорить вам этого. Теперь вы испугались.
   - Они едят... людей?
   Граф снова покачал головой, на этот раз более энергично.
   - Они едят рыбу, иногда птиц, которые не успевают взлететь. - Аспитис поймал ее недоверчивый взгляд. - Да, и другие вещи тоже - если могут найти. Несколько раз они нападали на маленькие рыбачьи суденышки, но никто точно не знает почему. Но это неважно. Я уже говорил вам, что они не причинят вреда "Облаку Эдны". Никто не справляется с ними лучше Ган Итаи.
   Минуту Мириамель сидела тихо.
   - Наверное вы правы, - проговорила она наконец.
   - Вот и хорошо. - Он встал, пригнувшись, чтобы не задеть низкую потолочную балку, - Я рад, что Турес нашел вас, хотя вряд ли вы могли бы потеряться на корабле, правда? - его улыбка была почти грубой. - Нам есть о чем поговорить.
   - Да, лорд, - она почувствовала, как чудовищная усталость наваливается на нее. Может быть лучше будет, если она не станет настаивать, протестовать и волноваться? Она ведь уже решилась просто плыть по течению.
   - Сейчас полный штиль, - продолжал Аспитис, - но я надеюсь, что ветер поднимется раньше, чем начнется шторм. Если нам повезет, уже завтра к вечеру мы будем на острове Спент. Только подумайте, Мария! Мы поженимся в церкви святого Лавеннина.
   Как просто было бы, не противясь и не волнуясь, отдаться волнам, как подгоняемоеветрами "Облако Эдны". Но будет ли у нее шане спастись, когда они высадятся на Спейте? Кто знает?
   - Мой лорд, - услышала она свой голос. - Я... у меня... не все так просто.
   - Да? - граф вскинул золотистую голову. Мириамель подумала, что он похож на охотничью собаку, сделавшую стойку на добычу. - Что "не просто"?
   Влажной ладонью она одернула подол платья и глубоко взохнула.
   - Я не могу выйти за вас замуж.
   Неожиданно Аспитис рассмеялся.
   - О, как глупо. Вы беспокоитесь о моей семье? Они полюбят вас, как полюбил я. Мой брат женился на женщине из Пирруина, а теперь она любимая невестка моей матери. Не бойтесь!
   - Дело не в этом. - Она сжала руки. - Есть другая причина.
   Граф нахмурился:
   - О чем вы говорите?
   - Я уже дала обещание другому. Дома. И я люблю его.
   - Но я спрашивал вас! Вы сказали, что никакого другого нет! И вы сами отдались мне!
   Он был зол, но старался сдержаться. Мириамель почувствовала, как страх отпускает ее.
   - Я поссорилась с ним и отказалась выйти за него замуж. Поэтому отец и отослал меня в монастырь. Но теперь я понимаю, что была неправа. Я была несправедлива к нему... и несправедлива к вам. - Она презирала себя за эти слова. Вряд ли она была несправедлива по отношению к Аспитису, и нельзя сказать, что он был так уж благороден, но приходилось быть щедрой. - Из вас двоих первым я полюбила его.
   Аспитис, скривив губы, шагнул к ней. Голос его дрожал от скрытого напряжения.
   - Вы отдались мне!
   Она опустила глаза, стараясь не нанести оскорбления.
   - Я ошиблась. Надеюсь, вы простите меня, хотя я и не заслуживаю прощения.
   Граф резко повернулся спиной к ней. Он говорил с трудом, едва контролируя себя.
   - И вы думаете, это все? Вы просто скажете: "Прощайте, граф Аспитис"? И все?
   - Я могу только положиться на ваше благородство, мой лорд. - Казалось, что маленькая каюта стала еще меньше. Мириамель почти чувствовала, как сжимаются стены, предвещая близкую грозу.
   Плечи Аспитиса затряслись. Он издал низкий стонущий звук. Мириамель в ужасе отпрянула к стене. Ей вдруг показалось, что граф сейчас прямо на ее глазах превратится в ужасного волка из старой сказки, которую рассказывала ей няня.
   Граф Эдны и Дрины повернулся к ней. Его зубы действительно обнажились в волчьей гримасе, но он смеялся.
   Она была ошеломлена. Почему он...
   - О, моя леди. - Он едва справлялся со своим весельем. - Вы действительно умны.
   - Я не понимаю, - холодно сказала она. - Вы находите это смешным?
   Аспитис хлопнул в ладоши. Мириамель вздрогнула от резкого звука.
   - Вы очень умны, леди, очень умны, но не так, как вы думаете... принцесса.
   - Ч-что?
   Он улыбнулся, и теперь его улыбку никак нельзя было назвать очаровательной.
   - Вы быстро соображаете и изобретательно лжете. Но я был на похоронах вашего деда и коронации вашего отца. Вы Мириамель. Я понял это за первой же нашей совместной трапезой.
   - Вы... Вы... - Теперь в мыслях у нее была страшная путаница. - Что?..
   - Я уже начал подозревать что-то, когда вас доставили ко мне. - Он протянул руку и коснулся ее волос. Принцесса не двигалась, у нее перехватило дыхание. - Видите, - сказал он, - ваши волосы коротко острижены и выкрашены, но ближе к корням они золотые... как мои. - Граф довольно усмехнулся: - Да, благородная леди, направляющаяся в монастырь, может заранее обрезать волосы, но зачем менять их цвет, особенно если он так прекрасен? Будьте уверены, я внимательно рассматривал вас тогда, за ужином. В конце концов узнать вас было не так уж и трудно. Я видел вас раньше, хотя и не так близко. Все знают, что дочь Элиаса скрывалась в Наглимунде и пропала куда-то, когда замок пал. - Он довольно улыбнулся и щелкнул пальцами. - Так что вы - моя, и мы поженимся на Спенте, потому что вы, наверное, попытаетесь бежать в Наббан, где у вас родственники. - Аспитис засмеялся. - А теперь они будут и моими родственниками.
   Принцесса была в отчаянии.
   - Вы действительно хотите жениться на мне?
   - Не из-за вашей красоты, моя леди, хотя вы очень хороши. И не потому, что разделил с вами постель. Если бы я женился на всех женщинах, с которыми развлекался, мне пришлось бы отдать этой армии жен целый замок, как это делают короли Наскаду. - Он сел на кровать и откинулся, прислонившись к стене. - Нет, сейчас я женюсь на вас. Потом ваш отец окончит свои завоевания и устанет от Бенигариса, как устал от него я - поверите ли, когда он убил своего отца, он всю ночь пил и плакал! Как ребенок! - так вот, когда он устанет от Бенигариса, где он найдет лучшего правителя Наббана, чем тот, кто разыскал его дочь, полюбил ее и привез домой целой и невредимой? - Его холодная улыбка сверкнула, как лезвие ножа. - То есть я.
   Мириамель похолодела. Некоторое время она не могла вымолвить ни слова.
   - Ну а если. я скажу отцу, что вы похитили и обесчестили меня?
   Но ее слова только позабавили его.
   - Вы не так хорошо интригуете, как я думал, Мириамель. Многие видели, как вы взошли на борт моего корабля под чужим именем, как я ухаживал за вами, хотя думал, что вы всего лишь дочь какого-то малоземельного барона. И если станет из вестно, что вы были - обесчещены, так вы сказали? - ваш отец никогда не откажется от зятя знатного происхождения, который уже давно стал его преданным союзником и оказал ему, - он протянул руку и похлопал по какому-то предмету, которого Мириамель не могла видеть, - множество важных услуг.
   Его глаза горели от удовольствия. Он был прав. Она не сможет остановить его. Она принадлежала ему. Она стала его собственностью.
   - Я ухожу, - принцесса вскочила.
   - И не пытайтесь случайно упасть за борт, дорогая Мириамель. Мои люди будут следить за вами. Вы нужны мне живой.
   Мириамель толкнула дверь, но она не открывалась. На сердце у девушки были только пустота и боль, как будто из нее выпустили воздух.
   - На себя, - подсказал граф. Мириамель вылетела в коридор. Перед глазами у нее все кружилось, как во время сильной качки. - Я приду в вашу каюту попозже, любимая, - сказал граф ей вслед. - Будьте готовы встретить меня.
   Едва она вышла на палубу, ноги отказали ей. Принцесса упала на колени. Ей хотелось только погрузиться в темноту и исчезнуть.
   Тиамак сердился.
   Он хорошо потрудился для сухоземельцев - Ордена Манускрипта, как они говорили, хотя Тиамаку казалось, что группа из полудюжины человек слишком мала, чтобы называть себя орденом. Но членом Ордена был доктор Моргенс, которого Тиамак уважал и любил, поэтому он старался сделать все возможное, когда хоть кому-нибудь из носителей свитка требовалась помощь, которую мог оказать только маленький вранн. Они не часто нуждались в мудрости жителя болот, но когда она была нужна им - например, когда одному из них понадобилась крученая трава или желтый медник, которые невозможно было найти на рынках сухоземельцев - они вспоминали о Тиамаке и писали ему. Иногда - например, когда он подготовил для Динивана подробный каталог болотных животных, снабженный его собственными рисунками пером, или когда изучил и описал старому Ярнауге, какие реки впадают во Вранн и что происходит, когда их пресные воды смешиваются с соленой водой залива Ферракоса, ему приходили длинные ответные письма с благодарностями. Благодарственное письмо от Ярнауги было таким тяжелым, что голубь добирался до Вранна в два раза дольше, чем обычно. В этих письмах члены Ордена часто намекали, что когда-нибудь Тиамак тоже будет принят в их число.
   Сограждане Тиамака не ценили его, и потому вранн жаждал этого признаний. Он помнил враждебность и подозрительность студентов в Пирруине, узнавших, что среди них есть и человек с болот. Если бы не доброта доктора Моргенса, он убежал бы обратно в болото. Но под скромной Внешностью Тиамака пряталось нечто большее, чем просто гордость. В конце концов, он был первым вранном, который уехал с болот учиться у узирианских братьев. Получая благодарности от носителей свитка, он каждый раз чувствовал, как близится его час. Когда-нибудь он станет членом Ордена Манускрипта, узкого круга настоящих ученых, и каждые три года будет ездить на встречу с одним из них - встречу равных. Он увидит мир и станет знаменитым ученым... по крайней мере так он всё это воображал.
   Когда в "Чашу Пелиппы" явился огромный риммер Изгримнур и передал ему желанный брелок члена ордена - золотые свиток и перышко - сердце Тиамака взлетело к небесам. Все его жертвы стоили этой награды. Но мгновением позже герцог рассказал, что получил брелок из рук умирающего Динивана, а когда оглушенный этой вестью Тиамак спросил о Моргенсе, Изгримнур ответил, что доктор умер почти полгода назад.
   Спустя две недели Изгримнур все еще не мог понять причины отчаяния и растерянности Тиамака. Он допускал, что вести о смерти этих людей могли расстроить его, но мрачность Тиамака считал крайностью. Но ведь риммер не привез ни новой работы, ни полезного совета, он даже не был, по его собственному признанию, членом ордена. Изгримнур не мог понять, что Тиамак, столько времени прождавший, чтобы узнать планы Моргенса, совершенно растерялся, когда его бросили на волю волн, как лодку-плоскодонку, попавшую в водоворот.
   Тиамак забыл о долге перед своим народом ради поручения сухоземельца - по крайней мере так ему казалось, когда он был достаточно зол, чтобы забыть, что нападение крокодила заставило его отказаться от своей миссии в Наббане. В любом случае он не оправдал надежд своих земляков.
   Ему приходилось признать, что Изгримнур все-таки платил за комнату и еду для него, когда у самого Тиамака вышли все деньги. Это конечно было чем-то но с другой стороны, того требовала простая справедливость: сухоземельцы бессчетные годы наживались на труде жителей болот. Самого Тиамака преследовали, били и оскорбляли на рынках Анзис Пелиппе.