Уильямс Тэд. Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4)

   Он похож на мою мать, понял Деорнот. Странно думать так. о принце, но как и она, он чувствует, что должен взять на себя все заботы и страхи, потому что никому другому не снести этой ноши.
   И так же, как это было с матерью Деорнота, Джошуа, казалось, стареет быстрее, чем окружающие его. Всегда стройный, Джошуа совсем исхудал за время бегства из Наглимунда. Он немного поправился с тех пор, но сохранилась какая-то слабость, которая не исчезала. Деорноту принц казался немного не от мира сего, как человек, только что поднявшийся после тяжелой болезни. В его волосах появились седые пряди, а в глазах, таких же острых и проницательных как всегда, был теперь заметен легкий лихорадочный блеск.
   Ему нужен покой. Ему нужен отдых. Я хотел бы встать у его постели и никого не подпускать к нему, пока он не проспит по крайней мере год.
   - Боже, дай ему сил, - пробормотал он. Джошуа повернулся к нему.
   - Прости, я задумался. Что ты сказал?
   Деорнот покачал головой, не желая ни лгать, ни делиться своими мыслями. Оба снова обратились к мечу.
   Принц и рыцарь стояли перед массивным каменным столом в одном из залов здания, которое Джулой называла Домом Расставания. Не было никаких следов ночного пиршества, и длинное черное тело меча лежало на столе.
   - Подумать только, сколько народу погибло на конце этого меча, - наконец проговорил Деорнот. Он протянул руку и дотронулся до обмотанной шнуром рукояти. Торн был таким же холодным и безжизненным, как и камень, на котором он лежал.
   - И совсем недавно множество других погибло, чтобы мы могли завладеть им.
   - Но конечно, раз уж он так дорого нам обошелся, мы не можем позволить, чтобы он бессмысленно валялся здесь, в открытом зале, куда любой может зайти. - Деорнот покачал головой. - Может быть в нем - самая большая наша надежда, ваше высочество, наша единственная надежда. Разве не лучше будет спрятать его. в укромное место или поставить здесь охрану?
   Джошуа почти улыбнулся.
   - Зачем, Деорнот? Любое сокровище можно украсть, любой замок разрушить, любой тайник разнюхать. Пусть он лучше лежит там, где все могут видеть его и чувствовать, какая надежда заключена в нем. - Он прищурился, глядя вниз, на черное лезвие. - Не могу сказать, что испытываю надежду, глядя на него. Полагаю, ты не будешь считать меня менее царственным, если я скажу тебе, что меня пробирает какая-то дрожь в его присутствии. - Он медленно провел рукой вдоль всего лезвия. - В любом случае, судя по тому, что рассказывали Бинабик и юный Саймон, никто не может унести этот меч туда, куда он не пожелает. Кроме того, если он лежит на виду у всех, словно топор Тестейна в сердцевине легендарной березы, остается надежда, что однажды кто-нибудь выйдет вперед и объяснит нам, зачем он нужен.
   Деорнот был озадачен.
   - Вы имеете в виду простых людей, ваше высочество?
   Принц фыркнул.
   - Есть разные виды мудрости, Деорнот. Если бы мы больше прислушивались к простым людям, живущим на Фростмарше, которые говорили, что Зло снова ходит по нашей земле, - кто знает, каких страданий мы могли бы избежать. Нет, Деорнот, любое мудрое слово об этом мече чрезвычайно важно для нас теперь. Любая старинная песня, любая полузабытая история. - Джошуа не мог скрыть досады. - В конце концов мы не имеем никакого представления, какая нам польза в этом клинке. Фактически мы не знаем даже, есть ли вообще от него польза - ничего, кроме древнего и непонятного стихотворения...
   Хриплый голос запел, прервав его рассуждения.
   Мужчины удивленно обернулись. В дверях стояла Джулой. Она продолжала петь, подходя к ним.
   - Я не могла не услышать вас, принц Джошуа, у меня острый слух. Вы говорите мудрые вещи, но сомнения в силе меча... - Она поморщилась. - Простите старую лесную женщину за ее прямоту, но если мы не будем верить в силу предсказания Ниссеса, нам не останется никакой надежды.
   Джошуа попытался улыбнуться.
   - Я же не спорю с тем, что оно очень много значит для нас, валада Джулои, я только хочу знать, какое оружие мы получаем, собирая эти мечи.
   - Как и все мы. - Колдунья кивнула Деорноту, потом бросила взгляд на черный меч. - Во всяком случае у нас теперь есть один из трех Великих Мечей, и это больше, чем было еще недавно.
   - Верно. Очень верно. - Джошуа прислонился к столу. - И благодаря вам мы в безопасности. Я не перестал радоваться хорошему, Джулои.
   - Но вы расстроены. - Это не было вопросом. - Становится все труднее прокормить наше растущее население и труднее управлять теми, кто живет здесь.
   Принц кивнул.
   - Многие из них даже не знают, зачем они здесь, попросту последовав за друзьями и соседями. После такого морозного лета я просто не знаю, как мы переживем зиму.
   - Люди будут повиноваться вам, ваше высочество, - сказал Деорнот. В присутствии колдуньи Джошуа казался скорее прилежным студентом, чем принцем. Деорнот никак не мог привыкнуть к этому. Ему это очень не нравилось, и он только частично научился скрывать свое раздражение. - Они сделают то, что вы скажете. Мы переживем зиму вместе.
   - Конечно, Деорнот, - Джошуа положил руку на плечо друга, - мы слишком много пережили вместе, чтобы нас могли рассорить такие мелкие проблемы.
   Казалось, что принц хочет сказать еще что-то, но в этот момент по широким ступенькам застучали чьи-то шаги.
   В дверях появились тролль и юный Саймон. По пятам за ними следовала ручная волчица Бинабика. Этот огромный зверь принюхался и потыкался носом в камень, лежащий у двери, прежде чем отойти и лечь в дальнем углу зала. Деорнот смотрел, как она отходит, с некоторым облегчением. Бесконечное число раз он убеждался, что она совершенно безопасна, но детство его прошло в эркинландской деревне, где волки были сказочными демонами, о которых рассказывают у огня.
   - А, - весело сказлм Джошуа. - Мой самый юный рыцарь и с ним благородный посланник далекого Йиканука! Заходите, садитесь. - Он указав на ряд сидений, оставшихся после вчерашнего пира. - Нам надо подождать еще нескольких человек, включая самого графа Эолра. - Принц повернулся к Джупои: - Вы видели его? Он здоров?
   - Несколько порезов и снняков. Кроме того он похудел - проделал длинный путь с небольшим запасом еды. Но он здоров.
   Деорнот подумал, что она вряд ли сказала бы больше даже если бы графа Над Мунваха нзувечили и четвертвовали - вскоре она поставила бы его на ноги. Колдунья не оказывала должного почтения принцу, и в нец было меньше женственного, хотелось бы Деорноту, но он должен был признать, что она хорошо знает свое дело.
   - Я счастлив слышать это. - Джошуа спрятал рукн под плащ. - Здесь холодно. Давайте разведем огонь, чтобы стук зубов не мешал нашему разговору.
   Пока Джошуа и остальные о чем-то беседовали, Саймон взял ветки, сложенные грудой в углу зала, и сложил их в камнн, довольный, что хоть чем-то может быть полезен. Он был горд участием в делах столь высокого общества, но еще не привык к своему новому положенрию.
   - Поставь их пирамидкой, - посоветовава Джулой.
   Он последовал ее совету и возвел над кучей зовы шалашик из веток. Грубый очаг казался неуместным на тщательно отделанном каменном попу - как если бы дикие звери устроили свое логово в одном из человеческих дворцов. В огромном зале не было ничего, что могло бы служить очагом самим ситхи. Как они поддерживали тепло в помещении? Саймон вспомнил, как Адиту бегала босиком но снегу, и подумал, что может быть им это было и не нужно.
   - Дом Расставаний - настоящее название этого места? - спросил он Джулой, когда она подошла с кремнем в огнивом. Некоторое время онп ие отвечала, присев на корточки и высекая искру на завитки коры, разложенные вокруг больших веток.
   - Это похоже на то, что есть на самом деле. Я называла его Дворцом Прощания, но тролль поправил меня. - Она натянуто улыбнулась. Струйка дыма поднялась из-под ее рук.
   Джошуа быстро представил Эолера всем, с кем он не встречался раньше, Саймону граф сказал:
   - Я уже успел многое услышать о тебе с тех пор, как приехал. - На его худощавом лице была. открытая улыбка. - Может быть у тебя найдется немного времени, чтобы поговорить со мной.
   Польщенный Саймон учтиво кивнул:
   - Конечно, граф.
   Джошуа провел Эолера к длинному столу, на котором в спокойном ожидании лежал Тори, неподвижный и пугающий, словно умерший король на смертном ложе.
   - Знаменитый меч Камариса... - сказал эрнистириец. - Я столько раз слышал о нем! Как странно видеть его и понимать, что он выкован из металла, как любое другое оружие.
   Джошуа покачал головой;
   - Не совсем так же.
   - Могу я потрогать его?
   - Конечно.
   Эолер едва смог оторвать рукоять от каменного стола. Когда он пытался сделать это, вены на его шее вздулись от напряжения. Наконец он сдался и потер сведенные судорогой пальцы.
   - Он тяжелый, как мельничный жернов.
   - Иногда. - Джошуа похлопал графа по плечу. - А иногда легче гусиного перышка. Мы не знаем почему и не знаем, чем он может помочь нам, но:;это все, что мы имеем.
   - Отец Стренгьярд рассказал мне о пророчестве Ниссеса. Думаю, мне есть что сообщить вам о Великих Мечах. - Он оглядел комнату. - Если только это подходящее время.
   - Это военный совет, - просто сказал Джошуа. - И здесь можно говорить все, что угодно. А мы рады любым известиям о Великих Мечах. Кроме того мы бы хотели услышать что-нибудь о вашем народе. Луг погиб, как я понимаю, и мы выражаем глубочайшее сочувствие по этому поводу. Он был прекрасный человек и хороший король.
   Эолер кивнул.
   - И Гвитин, его сын, тоже мертв.
   Сир Деорнот, сидевший рядом с графом, застонал:
   - Боже мой! Он вышел из Наглимунда перед самой осадой. Что случилось?
   - Его поймали и зверски зарубили капьдскрикцы Скали. - Эолер опустил глаза. - Они швырнули его тело у поднджия горы, словно мешок с падалью, и уехали.
   - Будь они прокляты! - зарычал Деорнот.
   - Мне стыдно называть их соотечественниками, - сказал молодой Изорн.
   Его мать согласно кивнула.
   - Когда мой муж вернется, он разделается с Острым Носом и его отребьем. В ее голосе была такая уверенность, как будто все это было столь же неотвратимо, сколь и предстоящий восход солнца.
   - Мы все здесь соотечественники, - сказал Джошуа. - Все мы один народ, отныне и в будущем, мы вместе бьемся с общим врагом. - Он показал на стоящие у стены сидения: - Садитесь все. Приходится обходиться без помощи слуг - чем меньше лишних ушей, тем легче нам будет открыто говорить обо всем.
   Когда все наконец расселись, Эолер подробно рассказал о событиях в Эрнистире, начиная с бойни на Иннискрике и смертельного ранения короля Луга. Вдруг за стенами раздался какой-то шум. Через мгновение в дверь ввалился старый шут Таузер. За ним бежал Сангфугол, отчаянно тянувший старика за рубашку.
   - Вот вы как! - Старик уставился на Джошуа красными слезящимися глазами. Вы ничуть не лучше, чем ваш убийца-братец! - Он покачнулся, когда Сангфугол снова сильно дернул его рукав. Лицо шута налилось кровью, остатки волос стояли дыбом - Таузер был заметно пьян.
   - Убирайся отсюда, будь ты проклят, - прошипел арфист. - Простите, мой принц, он просто внезапно вскочил с места и...
   - Подумать только, после стольких лет верной службы, - пробормотал шут, меня игнорируют, - последнее слово он выговорил с гордой тщательностью, - меня отстраняют и не допускают к вашим советникам, когда не осталось никого, кто был бы ближе меня к сердцу вашего отца.
   Джошуа встал и грустно посмотрел на шута.
   - Я не могу разговаривать с тобой, старик, когда ты в таком виде. - Он поморщился, глядя, как Сангфугол сражается с Таузером.
   - Я помогу, принц Джошуа, - сказал Саймон. Он ни секунды не мог больше смотреть, на позор старика,
   С помощью Саймона арфисту удалось развернуть Таузера в другую сторону. Как только его повернули спиной к принцу, весь воинственный пыл шута немедленно угас, он позволил подтащить себя к двери.
   Пронзительный ветер яростно обрушился на них. Саймон снял плащ и закутал им старого человека. Шут присел на верхней ступеньке - жалкая сморщенная фигурка.
   - По-моему, меня тошнит.
   Саймон похлопал его по плечу и беспомощно посмотрел на Сангфугола, во взгляде которого не видно было никакого сочувствия к страданиям Таузера.
   - Все равно что за ребенком следить, - прорычал арфист. - Да нет, дети ведут себя гораздо лучше. Лилит, например, она и вовсе не разговаривает.
   - Это я сказал им, где найти этот проклятый черный меч, - бормотал Таузер. - Говорил, где он находится... и о том другом тоже... и как Элиас не мог взять его в руки. "Твой отец хотел, чтобы ты взял его", говорил я ему, но он не стал слушать, бросил его, как змею. И теперь этот черный меч тоже. - Слеза прокатилась по заросшей белой щетиной щеке. - Он отбрасывает меня, как ненужную ореховую скорлупу.
   - О чем он говорит? - спросил Саймон.
   Сангфугол скривил губы.
   - Он рассказывал принцу что-то о Торне, это было еще до того, как ты уехал искать его. Я не знаю, что должно означать все остальное. - Он наклонился и ухватил Таузера за руку. - И что он жалуется? Ему-то никогда не приходилось служить сестрой милосердия старому Таузеру. - Он кисло улыбнулся Саймону. Что ж, наверное, плохие дни выдаются и у настоящих рыцарей. Например, когда тебя колотят мечами, и всякое такое. - Он поставил шута на ноги и теперь ждал, пока старик обретет некоторое равновесие. - Ни у меня, ни у Таузера сегодня нет настороения, Саймон. Здесь нет твоей вины. Приходи попозже, и мы выпьем.
   Сангфугол повернулся и пошел по гнущейся от ветра траве, стараясь одновременно поддержать Таузера и удержать его на возможно большем расстоянии от своей чистой одежды.
   Принц Джошуа благодарно кивнул, когда Саймон вернулся в Дом Расставания. Саймону показалось странным, что его благодарят за исполнение такой тягостной обязанности. Эолер заканчивал описание падения Эрнисадарка и бегства уцелевших в Грианспогские горы. Когда он рассказывал о том, как дочь короля увела народ в пронизывающие горы пещеры, герцогиня Гутрун улыбнулась.
   - Эта Мегвин - умная девушка. Счастье, что она у вас есть, если жена короля так беспомощна, как вы рассказываете.
   В улыбке графа была боль:
   - Вы правы, леди. Она, конечно, дочь своего отца. Раньше я считал, что она была бы лучшей правительницей, чем Гвитин, который иногда бывал упрям и своеволен, но теперь я не так в этом уверен.
   Он рассказал о растущих странностях Мегвин, о ее видениях и снах и о том, как эти сны привели дочь Луга и самого графа в каменный город в сердце горы Мезуту'а.
   Когда он дошел до описания необычных жителей города - дворров, собравшиеся обратились в слух. Только Джулой и Бинабик не выглядели потрясенными рассказом графа.
   - Замечательно, - прошептал Стренгьярд, мечтательно глядя в сводчатый потолок Дома Расставания, как будто надеялся увидеть там город в недрах Грианспога. - Этот Зал Памяти! Какие замечательные истории записаны там, должно быть.
   - Может быть немного позже ты и прочтешь некоторые из них, - сказал Эолер, которого развеселила восторженность архивариуса. - Я рад, что твоя любовь к знаниям пережила эту страшную зиму. - Он снова повернулся к обществу: - Но что важнее всего, пожалуй, так это то, что дворры сказали о Великих Мечах. Они утверждают, что сами выковали Миннеяр.
   - Мы имеем известность о некоторой истории Миннеяра, - сказал Бинабик. - И дворры, или двернинги, как их именовывают северяне, участвовали в этой истории.
   - Но больше всего нас заботит, куда делся Миннеяр. У нас есть один меч, второй у Элиаса, а третий...
   - Почти все, сидящие в этом зале, видели третий, - сказал Эолер. - И если дворры правы, почти все видели место, где он лежит теперь. Ибо они говорят, что Миннеяр попал в Хейхолт с Фингилом, но Престер Джон нашел его и назвал... Сверкающим Гвоздем. Если это правда, Джошуа, то Миннеяр был похоронен с вашим отцом.
   - Вот так так, - пробормотал Стренгьярд, и оглушительная тишина последовала за его словами.
   - Но я держал его в руках, - задумчиво сказал Джошуа. - И сам положил его на грудь отцу. Как может Сверкающий Гвоздь быть Миннеяром? Отец никогда ни слова об этом не говорил!
   - Нет, не говорил, - на удивление живо отозвалась Гутрун. - Даже моему мужу не говорил. Он сказал Изгримнуру, что это старая и неинтересная история. - Она покачала головой. - Секреты.
   Саймон, который все это время молча слушал, тоже решился вставить словечко.
   - А разве он не привез. Сверкающий Гвоздь с Варинстена? - Он посмотрел на Джошуа, внезапно испугавшись, что эти слова были слишком большой наглостью с его стороны. - Ваш отец, я имею в виду. Я слышал такую историю.
   Джошуа нахмурился, размышляя.
   - Ее часто рассказывают, но теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что я ни разу не слышал от отца ничего похожего,
   - Конечно, конечно. - Стренгьярд выпрямился, всплеснув длинными руками. Его повязка соскользнула, к переносице. - Тот отрывок, который так беспокоил Ярнаугу, отрывок из книги Моргенса. Там говорилось о том, как Джон выступил на дракона, но у него было только копье! Боже, как слепы мы были! - Священник засмеялся весело, как маленький мальчик. - Но когда он вышел. Сверкающий Гвоздь был при нем. О Ярнауга, если бы ты только был здесь!
   Принц поднял руку:
   - Тут есть о чем подумать и многое нужно рассказать, но в данный момент у нас есть более важная проблема. Если дворры правы, а я как-то чувствую, что они правы, потому что не нужно сомневаться в такой безумной истории в это безумное время, мы все равно должны завладеть этим мечом, как его ни называть - Сверкающий Гвоздь или Миннеяр. Он лежит в могиле моего отца, как раз за стенами Хейходта. Мой брат, стоя на крепостных укреплениях" может видеть могильные курганы. Эркингарды дважды в день маршируют по краю скалы на восходе и в сумерках.
   Всеобщее возбуждение спало.
   В тяжелой тишине, которая последовала за словами принца, Саймон почувствовал, как что-то шевельнулось у него в мозгу. Это была неопределенная и неоформившаяся идея, поэтому он решил оставить се при себе тем более, что она как-то пугала его.
   Заговорил Эолер:
   - Есть и еще кое-что, ваше высочество. Я говорил вам о Зале Памяти, и о картах, которые держат там гномы. Это планы всех тоннелей, сделанных ими. - Он поднялся и подошел к седельным сумкам, оставленным у дверей. Вернувшись, он вытряхнул их на пол. Несколько свитков из промасленных овечьих шкур вывалились оттуда. - Это планы тоннелей под Хейхолтом. Дворры говорят, что прорыли их еще тогда, когда замок назывался Асу'а и принадлежал ситхи.
   Стренгьярд первым оказался на коленях. Он развернул одну из овечьих шкур с нежностью влюбленного.
   - Ах, - вздохнул он. - Ах, - и его восторженную улыбку сменило озадаченное выражение. - Я должен признаться, что в некотором роде... в некотором роде разочарован. Я не думал, что карты дворров могут оказаться такими... Боже мой! такими грубыми.
   - Это не карты дворров, - нахмурившись, сказал Эолер. - Это плод кропотливой работы двух эрнистирийских писцов. Им пришлось работать почти в полной темноте, в жутком склепе, чтобы перенести каменные карты на что-то, что я мог привезти с собой.
   Священник был убит.
   - О, простите... простите меня, граф, я так сожалею...
   - Пустое, Стренгьярд. - Джошуа обернулся к графу Над Муллаха. - Это неожиданный подарок, Эолер. В тот день, когда мы будем стоять под стенами Хейхолта, мы помолимся о тебе небесам.
   - Честно говоря, это была идея Мегвин. Я не уверен, что эти карты принесут вам какую-нибудь пользу, но липшее знание никогда не помешает - я полагаю, архивариус согласится со мной. - Он указал на Стрендгъярда, который рылся в шкурах, как поросенок, напавший на гнездо трюфелей. - Но, признаюсь, я ехал сюда, надеясь получить нечто большее, чем простую благодарность. Я покинул Эрнистир, чтобы найти вашу армию и с ее помощью выгнать Скали и его воронов с нашей земли. Но я вижу, что мои надежды не оправдались - вы не сможете послать армию.
   - Нет, - лицо Джошуа помрачнело. - Нас все еще очень мало. Каждый день все больше и больше людей стекается сюда, но пришлось бы слишком долго ждать, пока мы смогли бы хоть малую часть послать на подмогу Эрнистиру. - Принц встал, и начал мерять шагами зал, потирая правое запястье, словно оно причиняло ему боль. - Наша борьба напоминает мне войну с завязанными глазами. Мы не знаем, какая сила движется против нас. Даже сейчас, когда нам известна сущность наших врагов, нас слишком мало, чтобы предпринять новую отчаянную попытку. Мы вынуждены прятаться здесь, на самом краю Светлого Арда.
   Деорнот подался вперед.
   - Но, мой принц, если мы сумеем хоть где-нибудь дать им отпор, весь народ поднимется за нами. За пределами Тритингов даже мало кто знает, что вы живы.
   - Он верно говорит, принц Джошуа, - вмешался Изорн. - Я многих знаю в Риммергарде, кто ненавидит Скали. Некоторые из них помогали мне прятаться, когда я бежал из лагеря Острого Носа.
   - О вашем избавлении ходят смутные слухи, - сказал Эолер, - Но даже если одно это известие я принесу в Грианспог, моя миссия может считаться успешной.
   Джошуа, нервно расхаживавший по залу, остановился.
   - Я клянусь, что вы принесете своим людям гораздо больше, граф Эолер. - Он провел рукой по глазам, как человек, которого разбудили слишком рано. Клянусь древом, что за день... Давайте сделаем перерыв, чтобы немного перекусить. В любом случае мне бы хотелось обдумать то, что я услышал сегодня. - Он устало улыбнулся. - Кроме того, я должен проведать жену. - Он махнул рукой. - Вставайте, вставайте все. Кроме вас, Сгренгъярд, конечно. Я полагаю, вы останетесь?
   Архивариус, наполовину зарывшийся в овечьи шкуры, даже не услышал его.
   Погруженный в мрачные и запутанные размышления, Прейратс некоторое время не замечал этого звука. Когда он наконец пробился сквозь туман мыслей священнника, тот резко остановился и закачался на краю ступеньки.
   Мелодия, доносившаяся из сумрачного пролета, неприятно резала слух. Торжественные звуки то свивались, то расплетались в болезненный диссонанс. Это вполне могло быть размеренным гимном паука, стягивающего свою жертву клейким шелком. Тихо и медленно мелодия скользила от ноты к ноте, с изяществом, убеждающим, что кажущаяся дисгармония нарочита и основана на другом представлении о гармонии.
   Другой человек мог бы повернуться и убежать на верхние этажи освещенного дневным светом замка, боясь встречи с исполнителем этой ужасной мелодии. Прейратс не колебался. Он снова двинулся вниз. Его шаги по каменным ступенькам отзывались гулким эхом. Вторая ниточка мелодии, такая же дикая и устрашающе спокойная, присоединилась к первой, и вместе они загудели, словно ветер в дымовой трубе.
   Прейратс окончил спуск и свернул в коридор. Два норна, стоящие перед тяжелой дубовой дверью, смолкли при его приближении. Он подошел ближе, и они обратили на него лишенные любопытства и слегка оскорбительные взгляды греющихся на солнце кошек.
   Они кажутся слишком высокими для хикедайя, понял Прейратс. Ростом с высокого мужчину, норны выглядели худыми, как умирающие от голода нищие. Их серебряно-белые пики были опущены, смертельно белые лица под черными капюшонами совершенно спокойны. Прейратс смотрел на норнов, норны смотрели на Прейратса.
   - Ну? Вы будете зевать или откроете мне дверь?
   Один из стражей медленно склонил голову:
   - Да, лорд Прейратс.
   Ни намека на уважение не было в холодном голосе с едва заметным странным акцентом. Норн обернулся и распахнул тяжелую дверь, за которой открылся коридор, озаренный красным огнем факелов и новая лестница. Прейратс медленно прошел между стражниками и начал спускаться. Дверь захлопнулась за ним. Не успел он пройти и десяти ступеней, как жуткая паучья мелодия зазвучала вновь.
   Молоты поднимались и опускались с чудовищным лязгом, придавая холодному металлу формы, угодные королю, который сидел в холодном Тронном зале, высоко над своей кузней. Шум был ужасен, но омерзительное зловоние, раскаленное добела железо, земля, выжженная до сухой соли и даже сладковатый запах горелого человеческого мяса были еще ужаснее.
   Люди, сновавшие взад-вперед по подземной кузне, казались невероятно уродливыми, словно жар пещеры растопил их, как дурной металл. Даже стеганая ватная одежда не мота скрыть этого. Прейратс знал, что на самом деле только люди с исковерканным духом и телом могут работать в оружейной Элиаса. Были счастливцы, которым удавалось бежать, но большинство надсмотрщик Инч заставлял работать до тех пор, пока они не падали мертвыми. Несколько небольших групп потребовались лично Прейратсу для его экспериментов. То, что от них осталось, скормили тем же печам, которым они служили при жизни.
   Сквозь нависающий дым королевский советник, прищурившись, смотрел, как рабочие сбрасывают в горн свою тяжелую ношу и отскакивают в стороны, будто ошпаренные лягушки, когда языки пламени взвиваются слишком близко от них. Так или иначе, подумал Прейратс, Инч разделывается со всеми, кто хоть сколько-нибудь умнее или красивее его.
   На самом деле, рассуждал он, усмехаясь над собственным жестоким легкомыслием, если дело обстоит именно так, просто чудо, что остается еще кто-то, кто может поддерживать огонь и отправлять расплавленный металл в гигантские тигли.
   Лязг молотов прекратился, и в этот момент относительной тишины Прейратс услышал у себя за спиной угрожающий скрип. Он обернулся, стараясь, чтобы никому не показалось, что он сделал это слишком поспешно - ничто не могло испугать красного священника, и важно было, чтобы все знали об этом. Увидев наконец источник звука, Прейратс усмехнулся и сплюнул. Громадное деревянное колесо, вращающееся вокруг оси, выточенной из ствола могучего дерева, черпало воду из стремительного потока, бежавшего через кузню, поднимало ее вверх и выливало в хитроумный лабиринт многочисленных желобков. По ним вода растекалась по всей кузне, чтобы остужать металл, гасить огонь и, в редкие минуты благосклонного настроения Инча, смочить запекшиеся губы рабочих. Кроме того, колесо управляло несколькими закопченными цепями, самые большие из которых уходили вертикально вверх, в темноту, и заставляли двигаться некоторые механизмы, необходимые для выполнения дорогих сердцу Прейратса проектов. Алхимик смотрел на медленно вращающиеся лопасти колеса и лениво думал, может ли подобное колесо, если его построить величиной с гору и приводить в движение усилиями тысяч рабов, вычерпать море и открыть мрачные секреты, веками прятавшиеся во тьме.