Страница:
— Гораздо лучше! Мы теперь приятельницы с ее бабкой. Так даже проще. Старые люди испытывают патологическое желание выкладывать свои семейные тайны первым встречным. Вот мне и пришло в голову этим воспользоваться. Если бы эта Наташа не вернулась с работы слишком рано, мне удалось бы узнать гораздо больше.
— И что же ты выяснила?
— Они действительно решили пожениться! Ты представляешь? — Лариса возмущенно взмахнула руками. — Этим летом свадьба. Мы должны успеть закончить наши дела до этого момента. Бабка сказала, что жених достаточно обеспечен, чтобы содержать семью, старше Наташи и занимается солидным делом. Чего ж большего?
— Ну, а что такое час "Ч", ты узнала? Что за контейнеры с неизвестным товаром? Что все это значит?
Лариса нервно вскочила и заходила по комнате.
— Узнаю. Не все сразу.
— По-моему, ты даром тратишь свой пыл, — заметил Михаил, ласково обнимая ее за плечи. — Похоже, у тебя появилась серьезная конкурентка?
— Похоже на то! — зло усмехнулась Лариса. Она подняла глаза к потолку и задумчиво прикусила губу.
Потом, набрав полную грудь воздуха, произнесла, точно кидаясь в воду:
— Пожалуй, придется открывать второй фронт. Знаешь что… Я организую пресс-конференцию! — Михаил застыл с глупым лицом.
— Зачем, ты спросишь меня? — продолжала Лариса. — Теперь его остановит только шумиха в прессе. Он решит затаиться на время, боясь выдать своих покровителей, — это нам и нужно. Важно выиграть время. Мы созовем газетчиков, пригласим самые большие телевизионные каналы и радиожурналистов.
Этот колосс на глиняных ногах упадет после первого же удара!
Михаил ошеломленно молчал. Эта женщина была неистощима на свежие идеи.
Молодые мужчины в джинсах ставили свет, протягивали шнуры, искали работающие розетки. Лощеные юноши и девушки стильного вида, держа в руках микрофоны, отрабатывали перед камерами заготовки репортажей, которые вскоре должны были пойти в эфир.
Журналистская братия была сильно заинтригована. Еще вчера никто из них не знал, что из себя представляет некая Лариса Верижская, однако информационная «утечка» из самых высоких сфер, близких к правительству, в одночасье изменила отношение к ней. В толпе шушукались, что на грядущей пресс-конференции всплывут весьма любопытные сведения из жизни сильных мира сего.
Перед входом в зал журналистка с живыми смородиновыми глазами и короткой спортивной стрижкой, шедшей к ее тонкому мальчишескому лицу, говорила, напряженно глядя перед собой:
— Супруга одного из чиновников администрации готова поведать о закулисных сторонах жизни правящей верхушки… Сегодня всплывут сведения о небывалых размерах коррупции в высших эшелонах власти… Мы будем информировать наших телезрителей. С вами была Юлия Милович, Независимый телеканал.
Неподалеку от нее прилизанный юноша с приторным взглядом мягко журчал в отключенный микрофон, репетируя речь:
— Нет сомнения, что эта акция инспирирована кем-то из людей, оставшихся после недавних перемен без рычагов воздействия на правительство.
Прокуратуре еще предстоит разобраться, кому выгодно беззастенчивое вранье Ларисы Верижской… Несомненно, результатом сегодняшней пресс-конференции станет громкий судебный процесс о защите чести и достоинства… Илья Шептало, Российское телевидение…
Молодой мужчина с военной выправкой, смягченной дорогим костюмом и небрежной демократичной стрижкой, сжимая в руке микрофон, пытался выглядеть ироничным и серьезным одновременно.
— Мы полагаем, что это одна из срежиссированных определенными кругами и загодя спланированных акций, используемых для обострения политической ситуации и формирования так называемого общественного мнения. Тенгиз Понькин, ОРТ…
Внезапно державшего переносную лампу осветителя случайно толкнули, и сноп света уплыл в сторону.
— Два шага назад, Юля! — в голос заорал полный, небритый тип, прилипший к глазку кинокамеры. — Свет теряем!
Девушка с мальчишеской стрижкой испуганно захлебнулась словами, захлопала глазами и попятилась, застревая каблуками в сплетении проводов.
— Мы будем информировать зрителей нашего канала о тех разоблачениях, которые… которые… которых… — Голос Юли неуверенно снизился — она забыла слова.
Это ее первый политический репортаж, она так волнуется. Раньше ей доверяли только коротенькие рассказы о событиях культурной жизни, которые ставились в эфир, если только возникала заминка с «горячим» материалом или оставалось время, которое нужно было чем-то заполнить. Она так готовилась к этому моменту! Сидела в архиве, просматривая материалы, не спала ночью в нетерпеливом ожидании утра, готовила слова, заучивала фразы…
От света тысячесвечовых ламп было так жарко, что предательская испарина выступила на лбу, сверкая в лучах софита. Быстро пройдясь пуховкой по лицу. Юля собрала волю в кулак и вновь начала:
— Мы ведем свой репортаж из Дома журналистов, где проходит пресс-конференция Ларисы Верижской, супруги предпринимателя, известного своей близостью к правящей камарилье…
— Для начала скажу им, что мне стало известно о планах бегства экс-президента за рубеж.
— А если это не сработает? — с тоской в голосе произнес Михаил. Ему не нравилась эта затея. — Если это его не остановит?
— Не важно. Любой резонанс в прессе будет нам на руку. А там… Как в поговорке: или он украл, или у него украли… Какая разница?
Внезапно, сбросив маску самоуверенности, Лариса по-детски прижалась щекой к плечу своего друга.
— Я боюсь, — призналась она. — Я еще никогда не выступала перед таким количеством народа. Мне страшно.
— Боюсь, тебе придется привыкать, дорогая… — мягко улыбнулся Гурьянов. — Теперь пресса будет часто донимать тебя своим вниманием.
Машина остановилась у входа. Несмотря на противную погоду, на низкое небо, беременное дождем, на подступах к крыльцу топтались репортеры, скучавшие в ожидании начала.
— Может, пойдешь со мной? — с тоской промолвила Лариса, надевая темные очки, которые, она надеялась, придадут ей уверенности в себе.
— Я не могу… — извиняющимся тоном произнес Михаил, отводя глаза.
— Ты же у меня умница, сама все понимаешь…
Он не должен был засвечивать себя, чтобы не лишиться доступа к информации. На прощание он прижался к ее сухим губам, точно перед долгой разлукой.
Корреспонденты на крыльце уже подбирались к машине, ощерясь объективами фотокамер. Времени терять было нельзя. Водитель распахнул дверцу.
— Ну, с Богом! — Набрав полную грудь воздуха, Лариса смело ступила на мокрый асфальт, на котором расплывались капли холодного апрельского дождя, так похожего на снег.
— Два слова для телеканала «24 часа»…
— «ТВ-23», буквально пару слов о вашей пресс-конференции… Верны ли слухи о том, что…
— Улыбочку для газеты «Народоволец»… И еще пару слов о…
Лариса взяла себя в руки и с уверенной усмешкой произнесла:
— Господа, мои заветные «пару слов» вы услышите через пять минут. В самом деле, не хотите же вы испортить под дождем мою прическу?
Несколько минут назад начальник охраны, ступая мягко, как лис, вышедший на охоту за курями, бесшумно возник в кабинете и, щелкнув пультом телевизора, произнес извиняющимся тоном:
— Вам необходимо быть в курсе событий…
Он не ожидал увидеть такое…
Лариса выглядела бледной и решительной. Она ясно чеканила слова, ожесточенно бросая их через ощетинившийся микрофонами телекомпаний стол, создававший защитный барьер между ней и телезрителями:
«Недавно мне стало известно о готовящейся при помощи работников спецслужб операции… Как гражданка России, я не могу молчать… Я должна говорить, как бы мне ни было страшно, какую бы тревогу за свою жизнь я ни испытывала… И я буду говорить!..»
Эта вздорная бабенка готова на все… Кузовлев не удивился, увидев знакомое лицо на экране. Ей ровным счетом ничего не известно, абсолютно ничего!
Эта шумная пресс-конференция высосана из пальца. Она ничего не сможет доказать, потому что ничего не знает! Правду знает только он.
«На деньги налогоплательщиков, переведенные через оффшорную зону на Антильских островах, был возведен огромный жилой комплекс на безымянном острове. Его точные координаты тщательно скрываются от общественности, как и то, для кого построен этот замок, оборудованный по последнему слову техники…»
Откуда ей известно, что деньги переводились через антильские банки?.. Кузовлев соображал, через кого могла произойти утечка информации. Он, начальник службы безопасности, должен закрыть рот этим людям, навсегда. Это его долг.
«Мне стало известно, что, связанный финансовыми узами с правящей кликой, Верижский на фоне обострившихся в последнее время антикоррупционных настроений готовит операцию по вывозу окружения бывшего президента в безопасное место, где им гарантирована безбедная жизнь на деньги налогоплательщиков!»
Лариса тяжелым взглядом обвела жадно внимавший ей зал…
«Так вот почему она так выглядит! — улыбнулась Наташа запоздалой разгадке. — У нее очень богатый муж… Наверно, лечение котов для нее всего лишь хобби…»
— А я не хочу оставаться здесь! Мне здесь скучно! — резко бросила Лиза, садясь в машину.
— Тогда поехали в «Нирвану»! Говорят, там живые тигры с вырванными зубами ходят между столиков. Можно кормить их с рук котлетами.
— Не хочу! — категорически заявила Лиза, заводя мотор. — И потом, у меня, кажется, вдохновение…
Мигнув габаритными огнями, автомобиль скрылся за поворотом.
Компания вернулась в клуб догуливать вечер. Но прежнего веселья уже не было. Каждый из присутствующих размышлял о том, кто будет платить за ужин, если Лиза уехала. Монро утешал себя тем, что от такой одиозной личности, как он, никому не придет в голову требовать денег… В итоге было решено, что ужин запишут в долг у администратора, а потом с этим как-нибудь разберутся…
Вернувшись домой, Лиза, не раздеваясь, забралась с ногами на кровать и, грызя ручку, принялась записывать на бумаге начало стихотворения, которое в простоте душевной сочла гениальным: «Камарилья богов — это мой бес тиарий, увези меня прочь в облака, Олеарий!» Она не помнила, кто такой Олеарий, но слово звучало очень мелодично.
— Послушай… — Она принялась тормошить за плечо спящего Вишнякова.
— По-моему, неплохо получилось…
Поэт протяжно зевнул со сна и прижался к ней голым худощавым торсом. Лиза все еще читала стихотворение, а он уже нависал над ней, ритмично поддавая тощей, в пупырышках задницей.
Кончив, он с облегчением вытолкнул сквозь сомкнутые зубы:
— Да, хорошо… Почти гениально!
Удовлетворенная ответом, Лиза тихо выбралась из-под его обмякшего тела и принялась набело переписывать стихотворение, болтая в воздухе босыми ногами. Все еще тяжело дыша, Вишняков перекатился на спину и лениво щелкнул пультом телевизора.
"Акция, организованная спецслужбами, назначена на некий час "Ч"…"
— говорила миловидная женщина на экране. Вишняков зевнул и выключил телевизор.
"Час "Ч" пока еще не наступил. Это будет час, когда прозвучит похоронный колокол по нашей демократии…"
«Смелая женщина!» — уважительно подумала Юля.
Все же она немного огорчилась. Ее пространный комментарий пустили за кадром, а лицо опять не показали. В который раз!
В костюме черного лебедя она металась под музыку по сцене, стараясь пластикой движений показать зрителю терзания измученной, распираемой внутренними противоречиями души. О, это был великий танец!
«Куда уходили деньги, предназначенные для обновления нефтехимического комплекса страны?» — задавала риторический вопрос пламенная ораторша с экрана. Ответ на этот вопрос подразумевался сам собой.
Ольга Витальевна съежилась в кресле. Все это ужасно! Если ее махинации вскроются, Проньшин немедленно воспользуется этим. Достаточно выяснить, с какими компаниями имел дело господин Верижский, а там и сделка с насосами всплывет. А потом ревизии, проверки документов…
Ответ на этот риторический вопрос подразумевался сам собой.
Наполняя бокалы пивом, Надя то и дело бросала нелюбопытный взгляд на голубеющий экран. У нее было дурное настроение. Она поссорилась с Пауком, утверждавшим, что ей слабо принять участие в мотокроссе по пескам Средней Азии.
Гремела музыка. Лощеная дама на экране беззвучно раскрывала рот:
«Вертолетсархитектором, проектировавшимкомплекс инженерно-технических сооружений на острове, упал в море. По свидетельству греческих властей, причиной его падения был взрыв…»
«Головкой ударишься, бо-бо будет», — ухмыльнулся Паук, когда она заговорила о кроссе. И тогда Надя решила, что в лепешку расшибется, но докажет ему, что она тоже кое-чего стоит.
— Выруби эту лабуду, Надь! — заголосили пьяные голоса за дальним столиком. — Переключи на «Формулу-1»! И парочку пива сюда!..
— Понимаете, выяснились непредвиденные обстоятельства… — внезапно начал оправдываться тот.
— В чем дело? — Брови хозяина грозно сошлись на переносице.
— Кандидатура номер пять засбоила, нужно срочно заменить ее по медицинским показаниям. А кем менять?
Кедров положил на стол газетный лист, сложенный вчетверо, и обескураженно развел руками.
— Она тщательно скрывала все до последнего момента, боялась репортеров. Нам потребуется не меньше недели для проработки новой кандидатуры.
Кроме того, вы должны назвать эту кандидатуру…
Телефон на столе взорвался требовательной трелью. Это был Гурьянов.
— Телевидение прибыло для интервью.
Неуверенная рука взяла со стола мятый прямоугольник бумаги, на котором значилось: «Юлия Милович, журналист Независимого телеканала», — и протянула его Кедрову.
— Вот вам и кандидатура на замену… Пригласите съемочную группу войти…
В это время на гастролях в Нижневартовске Аделаида лежала на широкой кровати в «люксе» местной гостиницы и блаженно щурилась на настольную лампу, посылавшую мягкий рассеянный свет. Утомительный день был закончен, и впереди была ночь, полная неги и любви.
Отложив гитару, Паша лежал рядом с ней и неторопливо потягивал пиво.
— Я так рада, что наконец рассказала обо всем журналистам, — произнесла Аделаида, чей заметно округлившийся животик выделялся на фоне тренированной сухощавой фигуры. — Я думаю, это даже будет способствовать росту моей популярности…
— Угу, — пробормотал Паша, ставя на стол порожнюю банку пива.
— А на свадьбу мы пригласим всех, всех, всех! — Окинув взглядом подругу, чья фигура еще не потеряла для него своей привлекательности, Паша ласковым и требовательным движением провел рукой по ее бедру.
— Ой, не надо, Пашенька, — хихикнула певица, ежась от щекотных прикосновений. — Мне доктор запретил…
А его требовательные настойчивые губы уже спускались от ее шеи все ниже и ниже, к округлости живота, к податливо разошедшимся в темноте бедрам.
— Ой, Паш, я же сказала, что не буду! — Аделаида безжалостно оттолкнула его голову, одергивая халатик.
А экран телевизора мерцал голубым, в нем неизвестная женщина с волевым лицом и узкими губами что-то беззвучно говорила, страстно сжимая кулаки…
Поругавшись со своей будущей женой, Паша вышел из номера, бросив через плечо, что идет в бар. Через минуту он уже лежал под одеялом новой костюмерши, которая была вообще-то костлява и куда менее привлекательна, чем та, прежняя, то ли Лиза, то ли Лида. Но на безрыбье, как говорится…
— Как вы расцениваете обвинения, выдвинутые вашей супругой?
— Это бред, с которым должны разбираться психиатры, а не телевидение.
— Но она заявила вчера…
— Это плод ее воспаленного воображения! Одной ее фантазии мало для предъявления обвинения. Где документы?
— Но ведь архитектор Дино Чентура действительно погиб в авиакатастрофе при очень подозрительных обстоятельствах…
— Я не был знаком с ним лично и не собираюсь отвечать за все летные происшествия, случающиеся время от времени в воздухе.
— А что вы можете сказать о своих взаимоотношениях с Кремлем?
Известно, что вы… — Прошу прощения, — с твердой улыбкой произнес он, вставая. — Наше время истекло.
Юля неохотно поднялась со стула. Красный глазок телекамеры погас.
Ей не удалось выцарапать из него ничего нового.
Садясь в фургон с телеаппаратурой, она подумала, что хорошо бы было основательно покопаться в этом деле. Она не сомневалась, итоги ее первого журналистского расследования вызовут сенсацию.
— Ты держалась великолепно! — восхищенно воскликнул Гурьянов. — Давай выпьем за тебя!
Бокалы сдвинулись. Густое, как кровь, вино блеснуло рубиновым светом. Гудящий огонь загнанно метался в камине, излучая светлое березовое тепло.
— За нас двоих! — поправила Лариса, счастливо улыбаясь.
Вино разлилось по телу горячей волной и через минуту ударило в голову, Лариса блаженно рассмеялась.
— Пожалуй, час "Ч" отменяется, а?
— Возможно, он просто откладывается. — Михаил был слишком осторожен, чтобы загодя праздновать победу.
— Меня уже засыпали просьбами об интервью центральные телеканалы.
Поступило даже предложение от французов. Скоро пожар разгорится вовсю. Может, он вздумает откупиться?
— Ну и в какую сумму ты оцениваешь свой отказ от борьбы?
— О, она будет круглой, как земной шар, если на него смотреть из космоса. В ней будет не меньше семи нулей. Семь — мое счастливое число! — хихикнула она.
Они помолчали, наслаждаясь вином.
— Как я тебе показалась на экране? — Лариса отправила в рот крупную виноградину.
— Ты была изумительна! — Гурьянов потянулся к ней. — Но в жизни ты еще лучше. Гораздо лучше…
И, точно изголодавшиеся звери, они стали срывать друг с друга одежду, одержимые страстью, так похожей на ненависть. Ибо ими двигала ненависть, так похожая на страсть.
Возраст — двадцать два года. Родилась в Москве. Мать погибла в автокатастрофе, у отца новая семья и маленький ребенок…
«Это хорошо, — усмехнулся Кедров, — просто идеально! Шумихи не будет, поисков тоже. Женившиеся вновь отцы обычно не страдают любовью к детям от первого брака».
С отличием закончила журфак МГУ. Публиковала небольшие заметки в районной прессе. На телевидение устроил отец, ограничив тем собственное участие в жизни дочери.
Работа на НТК. Несколько репортажей, не получивших большого резонанса, работа на подхвате. В число тележурналистов попала благодаря молодости, четкой дикции и телегеничной внешности.
Данные из поликлиники. Кариес верхней пятерки справа, полость рта санирована. Легкая близорукость. Сердце, печень, почки — без патологии.
Флюорографический снимок — без патологических изменений. В целом — практически здорова.
Данные психологического теста: сангвинический характер с ярко выраженной интровертивной составляющей, уверена в себе, но склонна к сомнениям, не любит идти на компромиссы.
Кедров решительно захлопнул папку. Пора отправлять на экспертизу.
Скорее всего, заключение окажется благоприятным. Годится!
— Должен признать: мы проиграли. — Михаил тяжело вздохнул.
— Надо было соглашаться с его предложением, — прошептала Лариса, закрывая лицо руками. — Надо было соглашаться…
Они замолчали, переживая унизительный миг падения после восхитительного мига удачи.
Через день она сама позвонила ему. Кажется, за это время с ней произошла разительная перемена. Ее голос радостно звенел.
— У меня есть идея, — интригующе проговорила Лариса. — По-моему, на этом деле тоже можно неплохо заработать! Если здесь действительно замешана правящая верхушка, наше начинание может оказаться перспективным.
— Каким образом?
— Мое средство универсальное, как самый дешевый пятновыводитель, купленный на самом грязном оптовом рынке Москвы. — Лариса легко рассмеялась, а потом пояснила:
— Телевидение!
— Что-о? — удивился Гурьянов. — А при чем тут…
— Нас спасет телевидение! — произнесла она и попросила:
— Организуй мне встречу с кем-нибудь с НТК. Кто там у них главный? И помни, встреча должна быть абсолютно конфиденциальной!
Михаил удивленно положил трубку.
В последнее время знания профессора Гомиашвили требовались не очень-то часто. И вот сейчас оказался именно такой случай. Нужно было определить степень совместимости коллектива из шести человек. Результаты психологических тестов этих людей лежали сейчас перед ним. Ему не раз приходилось делать такие заключения.
Итак, кандидат номер один. По американской классификации психической диагностики DSM-IV в нем доминирует альтруистический тип личности с явственно выраженной чувственной составляющей. Также ярко выражен драматический тип личности со склонностью к актерству.
Кандидат номер два. Рациональная личность, склонная к самоанализу и экстравертивным оценкам. Высокий интеллект в сочетании со склонностью к дистимии, задатки лидера.
Кандидат номер три. Ровный график психологического портрета с ощутимыми всплесками в районе расположения агрессивного и авантюрного типов личности. Характеризуется некоторой интеллектуальной ограниченностью.
Кандидат номер четыре. Преданный тип личности с несколько заниженной самооценкой. Поведенческие аберрации способны коррелироваться в случае особой стрессовой ситуации в сторону подчинения признанному лидеру.
Кандидат номер пять. Выраженные идеосинкратические черты характера, эгоизм. Завышенная самооценка, опирающаяся на преувеличенное мнение о собственной значимости, что, впрочем, не влечет за собой проблем в контактах с окружающими. Ощущается, что объект некогда работал с профессиональным психологом, поскольку ранние депрессивные тенденции были явно скорректированы специалистом, что означает подверженность положительному влиянию и развитию.
Кандидат номер шесть… В урну его!
Профессор Гомиашвили решительно смял несколько листочков и отправил их в корзину для бумаг. Кандидат номер шесть в последний момент был заменен другим кандидатом. Впрочем, даже немного жаль, интересный был типус… Из-за его амбиций расклад в шестерке мог бы быть совершенно другим.
— И что же ты выяснила?
— Они действительно решили пожениться! Ты представляешь? — Лариса возмущенно взмахнула руками. — Этим летом свадьба. Мы должны успеть закончить наши дела до этого момента. Бабка сказала, что жених достаточно обеспечен, чтобы содержать семью, старше Наташи и занимается солидным делом. Чего ж большего?
— Ну, а что такое час "Ч", ты узнала? Что за контейнеры с неизвестным товаром? Что все это значит?
Лариса нервно вскочила и заходила по комнате.
— Узнаю. Не все сразу.
— По-моему, ты даром тратишь свой пыл, — заметил Михаил, ласково обнимая ее за плечи. — Похоже, у тебя появилась серьезная конкурентка?
— Похоже на то! — зло усмехнулась Лариса. Она подняла глаза к потолку и задумчиво прикусила губу.
Потом, набрав полную грудь воздуха, произнесла, точно кидаясь в воду:
— Пожалуй, придется открывать второй фронт. Знаешь что… Я организую пресс-конференцию! — Михаил застыл с глупым лицом.
— Зачем, ты спросишь меня? — продолжала Лариса. — Теперь его остановит только шумиха в прессе. Он решит затаиться на время, боясь выдать своих покровителей, — это нам и нужно. Важно выиграть время. Мы созовем газетчиков, пригласим самые большие телевизионные каналы и радиожурналистов.
Этот колосс на глиняных ногах упадет после первого же удара!
Михаил ошеломленно молчал. Эта женщина была неистощима на свежие идеи.
* * *
Пресс-конференция проходила в зале Дома журналистов. За час до начала здание и прилегающую к нему территорию оккупировали телевизионщики.Молодые мужчины в джинсах ставили свет, протягивали шнуры, искали работающие розетки. Лощеные юноши и девушки стильного вида, держа в руках микрофоны, отрабатывали перед камерами заготовки репортажей, которые вскоре должны были пойти в эфир.
Журналистская братия была сильно заинтригована. Еще вчера никто из них не знал, что из себя представляет некая Лариса Верижская, однако информационная «утечка» из самых высоких сфер, близких к правительству, в одночасье изменила отношение к ней. В толпе шушукались, что на грядущей пресс-конференции всплывут весьма любопытные сведения из жизни сильных мира сего.
Перед входом в зал журналистка с живыми смородиновыми глазами и короткой спортивной стрижкой, шедшей к ее тонкому мальчишескому лицу, говорила, напряженно глядя перед собой:
— Супруга одного из чиновников администрации готова поведать о закулисных сторонах жизни правящей верхушки… Сегодня всплывут сведения о небывалых размерах коррупции в высших эшелонах власти… Мы будем информировать наших телезрителей. С вами была Юлия Милович, Независимый телеканал.
Неподалеку от нее прилизанный юноша с приторным взглядом мягко журчал в отключенный микрофон, репетируя речь:
— Нет сомнения, что эта акция инспирирована кем-то из людей, оставшихся после недавних перемен без рычагов воздействия на правительство.
Прокуратуре еще предстоит разобраться, кому выгодно беззастенчивое вранье Ларисы Верижской… Несомненно, результатом сегодняшней пресс-конференции станет громкий судебный процесс о защите чести и достоинства… Илья Шептало, Российское телевидение…
Молодой мужчина с военной выправкой, смягченной дорогим костюмом и небрежной демократичной стрижкой, сжимая в руке микрофон, пытался выглядеть ироничным и серьезным одновременно.
— Мы полагаем, что это одна из срежиссированных определенными кругами и загодя спланированных акций, используемых для обострения политической ситуации и формирования так называемого общественного мнения. Тенгиз Понькин, ОРТ…
Внезапно державшего переносную лампу осветителя случайно толкнули, и сноп света уплыл в сторону.
— Два шага назад, Юля! — в голос заорал полный, небритый тип, прилипший к глазку кинокамеры. — Свет теряем!
Девушка с мальчишеской стрижкой испуганно захлебнулась словами, захлопала глазами и попятилась, застревая каблуками в сплетении проводов.
— Мы будем информировать зрителей нашего канала о тех разоблачениях, которые… которые… которых… — Голос Юли неуверенно снизился — она забыла слова.
Это ее первый политический репортаж, она так волнуется. Раньше ей доверяли только коротенькие рассказы о событиях культурной жизни, которые ставились в эфир, если только возникала заминка с «горячим» материалом или оставалось время, которое нужно было чем-то заполнить. Она так готовилась к этому моменту! Сидела в архиве, просматривая материалы, не спала ночью в нетерпеливом ожидании утра, готовила слова, заучивала фразы…
От света тысячесвечовых ламп было так жарко, что предательская испарина выступила на лбу, сверкая в лучах софита. Быстро пройдясь пуховкой по лицу. Юля собрала волю в кулак и вновь начала:
— Мы ведем свой репортаж из Дома журналистов, где проходит пресс-конференция Ларисы Верижской, супруги предпринимателя, известного своей близостью к правящей камарилье…
* * *
Мягко покачиваясь на неровностях дороги, черный автомобиль неотвратимо приближался к зданию Домжура. За тонированными стеклами, скрывавшими пассажиров от глаз любопытных прохожих, находились героиня пресс-конференции и ее тайный сообщник.— Для начала скажу им, что мне стало известно о планах бегства экс-президента за рубеж.
— А если это не сработает? — с тоской в голосе произнес Михаил. Ему не нравилась эта затея. — Если это его не остановит?
— Не важно. Любой резонанс в прессе будет нам на руку. А там… Как в поговорке: или он украл, или у него украли… Какая разница?
Внезапно, сбросив маску самоуверенности, Лариса по-детски прижалась щекой к плечу своего друга.
— Я боюсь, — призналась она. — Я еще никогда не выступала перед таким количеством народа. Мне страшно.
— Боюсь, тебе придется привыкать, дорогая… — мягко улыбнулся Гурьянов. — Теперь пресса будет часто донимать тебя своим вниманием.
Машина остановилась у входа. Несмотря на противную погоду, на низкое небо, беременное дождем, на подступах к крыльцу топтались репортеры, скучавшие в ожидании начала.
— Может, пойдешь со мной? — с тоской промолвила Лариса, надевая темные очки, которые, она надеялась, придадут ей уверенности в себе.
— Я не могу… — извиняющимся тоном произнес Михаил, отводя глаза.
— Ты же у меня умница, сама все понимаешь…
Он не должен был засвечивать себя, чтобы не лишиться доступа к информации. На прощание он прижался к ее сухим губам, точно перед долгой разлукой.
Корреспонденты на крыльце уже подбирались к машине, ощерясь объективами фотокамер. Времени терять было нельзя. Водитель распахнул дверцу.
— Ну, с Богом! — Набрав полную грудь воздуха, Лариса смело ступила на мокрый асфальт, на котором расплывались капли холодного апрельского дождя, так похожего на снег.
— Два слова для телеканала «24 часа»…
— «ТВ-23», буквально пару слов о вашей пресс-конференции… Верны ли слухи о том, что…
— Улыбочку для газеты «Народоволец»… И еще пару слов о…
Лариса взяла себя в руки и с уверенной усмешкой произнесла:
— Господа, мои заветные «пару слов» вы услышите через пять минут. В самом деле, не хотите же вы испортить под дождем мою прическу?
* * *
Он сидел перед мерцающим экраном телевизора и с бесплодным гневом смотрел на хищное, холеное лицо, вписанное в четырехугольник экрана. На лицо бывшей жены.Несколько минут назад начальник охраны, ступая мягко, как лис, вышедший на охоту за курями, бесшумно возник в кабинете и, щелкнув пультом телевизора, произнес извиняющимся тоном:
— Вам необходимо быть в курсе событий…
Он не ожидал увидеть такое…
Лариса выглядела бледной и решительной. Она ясно чеканила слова, ожесточенно бросая их через ощетинившийся микрофонами телекомпаний стол, создававший защитный барьер между ней и телезрителями:
«Недавно мне стало известно о готовящейся при помощи работников спецслужб операции… Как гражданка России, я не могу молчать… Я должна говорить, как бы мне ни было страшно, какую бы тревогу за свою жизнь я ни испытывала… И я буду говорить!..»
Эта вздорная бабенка готова на все… Кузовлев не удивился, увидев знакомое лицо на экране. Ей ровным счетом ничего не известно, абсолютно ничего!
Эта шумная пресс-конференция высосана из пальца. Она ничего не сможет доказать, потому что ничего не знает! Правду знает только он.
«На деньги налогоплательщиков, переведенные через оффшорную зону на Антильских островах, был возведен огромный жилой комплекс на безымянном острове. Его точные координаты тщательно скрываются от общественности, как и то, для кого построен этот замок, оборудованный по последнему слову техники…»
Откуда ей известно, что деньги переводились через антильские банки?.. Кузовлев соображал, через кого могла произойти утечка информации. Он, начальник службы безопасности, должен закрыть рот этим людям, навсегда. Это его долг.
* * *
Уронив голову на грудь, бабушка Наташи мирно дремала перед телевизором, где элегантная женщина, похожая на недавнюю ветеринаршу, говорила:«Мне стало известно, что, связанный финансовыми узами с правящей кликой, Верижский на фоне обострившихся в последнее время антикоррупционных настроений готовит операцию по вывозу окружения бывшего президента в безопасное место, где им гарантирована безбедная жизнь на деньги налогоплательщиков!»
Лариса тяжелым взглядом обвела жадно внимавший ей зал…
* * *
Наташа подняла голову от тетрадок с сочинениями. С экрана на нее смотрела недавняя «ветеринарша».«Так вот почему она так выглядит! — улыбнулась Наташа запоздалой разгадке. — У нее очень богатый муж… Наверно, лечение котов для нее всего лишь хобби…»
* * *
— Лиза! Мы не хотим в «Тайпей»! Там скучно! — недовольно запели капризные голоса. Компания вывалилась из кабака, многие были уже изрядно навеселе.— А я не хочу оставаться здесь! Мне здесь скучно! — резко бросила Лиза, садясь в машину.
— Тогда поехали в «Нирвану»! Говорят, там живые тигры с вырванными зубами ходят между столиков. Можно кормить их с рук котлетами.
— Не хочу! — категорически заявила Лиза, заводя мотор. — И потом, у меня, кажется, вдохновение…
Мигнув габаритными огнями, автомобиль скрылся за поворотом.
Компания вернулась в клуб догуливать вечер. Но прежнего веселья уже не было. Каждый из присутствующих размышлял о том, кто будет платить за ужин, если Лиза уехала. Монро утешал себя тем, что от такой одиозной личности, как он, никому не придет в голову требовать денег… В итоге было решено, что ужин запишут в долг у администратора, а потом с этим как-нибудь разберутся…
Вернувшись домой, Лиза, не раздеваясь, забралась с ногами на кровать и, грызя ручку, принялась записывать на бумаге начало стихотворения, которое в простоте душевной сочла гениальным: «Камарилья богов — это мой бес тиарий, увези меня прочь в облака, Олеарий!» Она не помнила, кто такой Олеарий, но слово звучало очень мелодично.
— Послушай… — Она принялась тормошить за плечо спящего Вишнякова.
— По-моему, неплохо получилось…
Поэт протяжно зевнул со сна и прижался к ней голым худощавым торсом. Лиза все еще читала стихотворение, а он уже нависал над ней, ритмично поддавая тощей, в пупырышках задницей.
Кончив, он с облегчением вытолкнул сквозь сомкнутые зубы:
— Да, хорошо… Почти гениально!
Удовлетворенная ответом, Лиза тихо выбралась из-под его обмякшего тела и принялась набело переписывать стихотворение, болтая в воздухе босыми ногами. Все еще тяжело дыша, Вишняков перекатился на спину и лениво щелкнул пультом телевизора.
"Акция, организованная спецслужбами, назначена на некий час "Ч"…"
— говорила миловидная женщина на экране. Вишняков зевнул и выключил телевизор.
* * *
Ей удалось провести репортаж на высоком профессиональном уровне. И теперь Юля с нетерпением ждала своего появления в вечернем выпуске новостей."Час "Ч" пока еще не наступил. Это будет час, когда прозвучит похоронный колокол по нашей демократии…"
«Смелая женщина!» — уважительно подумала Юля.
Все же она немного огорчилась. Ее пространный комментарий пустили за кадром, а лицо опять не показали. В который раз!
* * *
О нашумевшей пресс-конференции Алена ничего не слышала, потому что политикой не интересовалась, новостные программы не смотрела и в это время выступала в клубе.В костюме черного лебедя она металась под музыку по сцене, стараясь пластикой движений показать зрителю терзания измученной, распираемой внутренними противоречиями души. О, это был великий танец!
* * *
Для Ольги Витальевны просмотр новостей был такой же обязательной процедурой, как чистка зубов и крем от морщин на ночь. Конечно, ее больше волновали экономические новости, но прозвучавшая фамилия все же заставила ее вздрогнуть.«Куда уходили деньги, предназначенные для обновления нефтехимического комплекса страны?» — задавала риторический вопрос пламенная ораторша с экрана. Ответ на этот вопрос подразумевался сам собой.
Ольга Витальевна съежилась в кресле. Все это ужасно! Если ее махинации вскроются, Проньшин немедленно воспользуется этим. Достаточно выяснить, с какими компаниями имел дело господин Верижский, а там и сделка с насосами всплывет. А потом ревизии, проверки документов…
* * *
«Кто финансировал покупку острова и строительство виллы на нем? С чьего благословения Верижский переводил многомиллиардные суммы за рубеж?»Ответ на этот риторический вопрос подразумевался сам собой.
Наполняя бокалы пивом, Надя то и дело бросала нелюбопытный взгляд на голубеющий экран. У нее было дурное настроение. Она поссорилась с Пауком, утверждавшим, что ей слабо принять участие в мотокроссе по пескам Средней Азии.
Гремела музыка. Лощеная дама на экране беззвучно раскрывала рот:
«Вертолетсархитектором, проектировавшимкомплекс инженерно-технических сооружений на острове, упал в море. По свидетельству греческих властей, причиной его падения был взрыв…»
«Головкой ударишься, бо-бо будет», — ухмыльнулся Паук, когда она заговорила о кроссе. И тогда Надя решила, что в лепешку расшибется, но докажет ему, что она тоже кое-чего стоит.
— Выруби эту лабуду, Надь! — заголосили пьяные голоса за дальним столиком. — Переключи на «Формулу-1»! И парочку пива сюда!..
* * *
— Час "Ч" назначен на послезавтра, — твердо произнес он, не глядя в лицо бесшумно возникшего в кабинете Кедрова. — Все готово?— Понимаете, выяснились непредвиденные обстоятельства… — внезапно начал оправдываться тот.
— В чем дело? — Брови хозяина грозно сошлись на переносице.
— Кандидатура номер пять засбоила, нужно срочно заменить ее по медицинским показаниям. А кем менять?
Кедров положил на стол газетный лист, сложенный вчетверо, и обескураженно развел руками.
— Она тщательно скрывала все до последнего момента, боялась репортеров. Нам потребуется не меньше недели для проработки новой кандидатуры.
Кроме того, вы должны назвать эту кандидатуру…
Телефон на столе взорвался требовательной трелью. Это был Гурьянов.
— Телевидение прибыло для интервью.
Неуверенная рука взяла со стола мятый прямоугольник бумаги, на котором значилось: «Юлия Милович, журналист Независимого телеканала», — и протянула его Кедрову.
— Вот вам и кандидатура на замену… Пригласите съемочную группу войти…
В это время на гастролях в Нижневартовске Аделаида лежала на широкой кровати в «люксе» местной гостиницы и блаженно щурилась на настольную лампу, посылавшую мягкий рассеянный свет. Утомительный день был закончен, и впереди была ночь, полная неги и любви.
Отложив гитару, Паша лежал рядом с ней и неторопливо потягивал пиво.
— Я так рада, что наконец рассказала обо всем журналистам, — произнесла Аделаида, чей заметно округлившийся животик выделялся на фоне тренированной сухощавой фигуры. — Я думаю, это даже будет способствовать росту моей популярности…
— Угу, — пробормотал Паша, ставя на стол порожнюю банку пива.
— А на свадьбу мы пригласим всех, всех, всех! — Окинув взглядом подругу, чья фигура еще не потеряла для него своей привлекательности, Паша ласковым и требовательным движением провел рукой по ее бедру.
— Ой, не надо, Пашенька, — хихикнула певица, ежась от щекотных прикосновений. — Мне доктор запретил…
А его требовательные настойчивые губы уже спускались от ее шеи все ниже и ниже, к округлости живота, к податливо разошедшимся в темноте бедрам.
— Ой, Паш, я же сказала, что не буду! — Аделаида безжалостно оттолкнула его голову, одергивая халатик.
А экран телевизора мерцал голубым, в нем неизвестная женщина с волевым лицом и узкими губами что-то беззвучно говорила, страстно сжимая кулаки…
Поругавшись со своей будущей женой, Паша вышел из номера, бросив через плечо, что идет в бар. Через минуту он уже лежал под одеялом новой костюмерши, которая была вообще-то костлява и куда менее привлекательна, чем та, прежняя, то ли Лиза, то ли Лида. Но на безрыбье, как говорится…
* * *
Один коллега посоветовал ей, как справиться с волнением, от которого хотелось бежать куда глаза глядят, бросив микрофон. Он сказал ей: представь себе, что ты — это на самом деле не ты, а удачливая, уверенная в себе особа, которая не боится ни черта, ни дьявола, ни интервью, ни горящего красного глазка телекамеры — ничего! Наблюдай за этой девушкой со стороны, как будто ты зритель, и у тебя все получится. Действительно, отныне на экране Юля держалась свободно и легко. Образ прожженной журналистки она нацепила, как защитную маску.— Как вы расцениваете обвинения, выдвинутые вашей супругой?
— Это бред, с которым должны разбираться психиатры, а не телевидение.
— Но она заявила вчера…
— Это плод ее воспаленного воображения! Одной ее фантазии мало для предъявления обвинения. Где документы?
— Но ведь архитектор Дино Чентура действительно погиб в авиакатастрофе при очень подозрительных обстоятельствах…
— Я не был знаком с ним лично и не собираюсь отвечать за все летные происшествия, случающиеся время от времени в воздухе.
— А что вы можете сказать о своих взаимоотношениях с Кремлем?
Известно, что вы… — Прошу прощения, — с твердой улыбкой произнес он, вставая. — Наше время истекло.
Юля неохотно поднялась со стула. Красный глазок телекамеры погас.
Ей не удалось выцарапать из него ничего нового.
Садясь в фургон с телеаппаратурой, она подумала, что хорошо бы было основательно покопаться в этом деле. Она не сомневалась, итоги ее первого журналистского расследования вызовут сенсацию.
* * *
Вечером они устроили маленький праздник для двоих на загородной даче. Там они были в относительной безопасности.— Ты держалась великолепно! — восхищенно воскликнул Гурьянов. — Давай выпьем за тебя!
Бокалы сдвинулись. Густое, как кровь, вино блеснуло рубиновым светом. Гудящий огонь загнанно метался в камине, излучая светлое березовое тепло.
— За нас двоих! — поправила Лариса, счастливо улыбаясь.
Вино разлилось по телу горячей волной и через минуту ударило в голову, Лариса блаженно рассмеялась.
— Пожалуй, час "Ч" отменяется, а?
— Возможно, он просто откладывается. — Михаил был слишком осторожен, чтобы загодя праздновать победу.
— Меня уже засыпали просьбами об интервью центральные телеканалы.
Поступило даже предложение от французов. Скоро пожар разгорится вовсю. Может, он вздумает откупиться?
— Ну и в какую сумму ты оцениваешь свой отказ от борьбы?
— О, она будет круглой, как земной шар, если на него смотреть из космоса. В ней будет не меньше семи нулей. Семь — мое счастливое число! — хихикнула она.
Они помолчали, наслаждаясь вином.
— Как я тебе показалась на экране? — Лариса отправила в рот крупную виноградину.
— Ты была изумительна! — Гурьянов потянулся к ней. — Но в жизни ты еще лучше. Гораздо лучше…
И, точно изголодавшиеся звери, они стали срывать друг с друга одежду, одержимые страстью, так похожей на ненависть. Ибо ими двигала ненависть, так похожая на страсть.
* * *
Кедров анализировал сведения, которые его ищейки сбрасывали сразу же после получения информации.Возраст — двадцать два года. Родилась в Москве. Мать погибла в автокатастрофе, у отца новая семья и маленький ребенок…
«Это хорошо, — усмехнулся Кедров, — просто идеально! Шумихи не будет, поисков тоже. Женившиеся вновь отцы обычно не страдают любовью к детям от первого брака».
С отличием закончила журфак МГУ. Публиковала небольшие заметки в районной прессе. На телевидение устроил отец, ограничив тем собственное участие в жизни дочери.
Работа на НТК. Несколько репортажей, не получивших большого резонанса, работа на подхвате. В число тележурналистов попала благодаря молодости, четкой дикции и телегеничной внешности.
Данные из поликлиники. Кариес верхней пятерки справа, полость рта санирована. Легкая близорукость. Сердце, печень, почки — без патологии.
Флюорографический снимок — без патологических изменений. В целом — практически здорова.
Данные психологического теста: сангвинический характер с ярко выраженной интровертивной составляющей, уверена в себе, но склонна к сомнениям, не любит идти на компромиссы.
Кедров решительно захлопнул папку. Пора отправлять на экспертизу.
Скорее всего, заключение окажется благоприятным. Годится!
* * *
Новое известие, которое принес Гурьянов, окончательно добило ее. На счетах денег больше не было. Лариса выглядела обескураженной, губы ее нервно подрагивали.— Должен признать: мы проиграли. — Михаил тяжело вздохнул.
— Надо было соглашаться с его предложением, — прошептала Лариса, закрывая лицо руками. — Надо было соглашаться…
Они замолчали, переживая унизительный миг падения после восхитительного мига удачи.
Через день она сама позвонила ему. Кажется, за это время с ней произошла разительная перемена. Ее голос радостно звенел.
— У меня есть идея, — интригующе проговорила Лариса. — По-моему, на этом деле тоже можно неплохо заработать! Если здесь действительно замешана правящая верхушка, наше начинание может оказаться перспективным.
— Каким образом?
— Мое средство универсальное, как самый дешевый пятновыводитель, купленный на самом грязном оптовом рынке Москвы. — Лариса легко рассмеялась, а потом пояснила:
— Телевидение!
— Что-о? — удивился Гурьянов. — А при чем тут…
— Нас спасет телевидение! — произнесла она и попросила:
— Организуй мне встречу с кем-нибудь с НТК. Кто там у них главный? И помни, встреча должна быть абсолютно конфиденциальной!
Михаил удивленно положил трубку.
* * *
Зарывшись носом в кипу бумаг на столе, доктор медицинских наук профессор Гомиашвили корпел над отчетом. Это был седовласый горбоносый мужчина с морщинистым смуглым лицом. В медицинских кругах он был известен как большой специалист в области межличностных связей, и его докторская диссертация была целиком посвящена проблеме психологического климата в замкнутых коллективах.В последнее время знания профессора Гомиашвили требовались не очень-то часто. И вот сейчас оказался именно такой случай. Нужно было определить степень совместимости коллектива из шести человек. Результаты психологических тестов этих людей лежали сейчас перед ним. Ему не раз приходилось делать такие заключения.
Итак, кандидат номер один. По американской классификации психической диагностики DSM-IV в нем доминирует альтруистический тип личности с явственно выраженной чувственной составляющей. Также ярко выражен драматический тип личности со склонностью к актерству.
Кандидат номер два. Рациональная личность, склонная к самоанализу и экстравертивным оценкам. Высокий интеллект в сочетании со склонностью к дистимии, задатки лидера.
Кандидат номер три. Ровный график психологического портрета с ощутимыми всплесками в районе расположения агрессивного и авантюрного типов личности. Характеризуется некоторой интеллектуальной ограниченностью.
Кандидат номер четыре. Преданный тип личности с несколько заниженной самооценкой. Поведенческие аберрации способны коррелироваться в случае особой стрессовой ситуации в сторону подчинения признанному лидеру.
Кандидат номер пять. Выраженные идеосинкратические черты характера, эгоизм. Завышенная самооценка, опирающаяся на преувеличенное мнение о собственной значимости, что, впрочем, не влечет за собой проблем в контактах с окружающими. Ощущается, что объект некогда работал с профессиональным психологом, поскольку ранние депрессивные тенденции были явно скорректированы специалистом, что означает подверженность положительному влиянию и развитию.
Кандидат номер шесть… В урну его!
Профессор Гомиашвили решительно смял несколько листочков и отправил их в корзину для бумаг. Кандидат номер шесть в последний момент был заменен другим кандидатом. Впрочем, даже немного жаль, интересный был типус… Из-за его амбиций расклад в шестерке мог бы быть совершенно другим.