Успенская Светлана. Укрощение строптивых

   Внезапно тонкий, еле слышный звук нарушил настороженную тишину дома, заглушая и резкие выкрики чаек, и отдаленный ропот прибоя. Комариный писк нарастал, усиливался, постепенно превращался в настойчивый тревожный гул.
   — Что это? — послышался испуганный шепот.
   — Это Проньшин! — ужаснулась Ольга Витальевна, испуганно отшатываясь. — Он собирается нас убить!
   В ту же секунду в окне возникла черная разлапистая тень. Сильный ветер ворвался в приоткрытые двери, неся с собой запах моря, горячей травы и гнилых водорослей. Постепенно гул превращался в оглушительный стрекот, неотвратимо приближавшийся к дому. Все испуганно замолчали, мысленно прощаясь с жизнью. Казалось, их конец неотвратимо приближался…
   — Наконец-то! — обрадованно воскликнул человек возле монитора, на который передавалось изображение с камеры, державшей под прицелом воздушное пространство над островом. — Это последняя, Наташа!
   Он озабоченно взглянул на часы. Операция затянулась. Вот уже полтора часа, как должен был прибыть последний рейс.
   Теперь наконец все в сборе, все семь человек, включая его самого.
   Целая семья, семь "я". Оптимальная по составу замкнутая группа, по теории профессора Гомиашвили.
   На экране, призрачно светящемся в полутьме, распласталось изображение вертолета. Геликоптер завис над ровной площадкой возле фонтана.
   Ветер срывался с лопастей, пригибая траву. Прямоугольный черный ящик опустился на поляну, и уже в следующую секунду вертолет взмыл в небо. Через пару минут он превратился в черную точку, размером не больше чайки, парящей над водой, и вскоре исчез, устремившись к темневшему в сумерках горизонту, — Может быть, запереть дверь? — испуганно взвизгнула Алена. — Я боюсь! — Расширенными от ужаса глазами она смотрела на террасу, на которой вот-вот должен был появиться убийца.
   — А окна? — напомнила Ольга Витальевна, храбро отступая в глубь комнаты.
   Надя казалась самой спокойной из присутствующих.
   — Ну вот, затарахтели… — усмехнулась она. — Если бы кому-то захотелось отправить нас на тот свет, на черта было тащить нас сюда?
   Все с уважением взглянули на нее. Замечание прозвучало резонно.
   — Чему бывать, того не миновать, — тихо произнесла Юля. — Наверно, лучше всем оставаться на своих местах.
   Женщины испуганно затихли, вслушиваясь в напряженную тревожную тишину.
   Человек перед мониторами улыбнулся. Они боятся умереть…
   Начитались детективов и теперь шарахаются, не зная своего счастья. Ничего, скоро он расскажет им о грядущем счастье. Вот сейчас, как только его последняя гостья присоединится к ним, вот сейчас…
   Солнце быстро опускалось за горизонт, на пол легли теплые квадраты от его слабеющих лучей. На кобальтовом куполе неба кто-то уже развесил первые звезды, колючие и игольчатые. Становилось сумрачно и страшно.
   — Кажется, я слышу шаги… — испуганно проговорила Алена. — Это, наверно, он! Он идет нас убивать!
   Ольга Витальевна переменилась в лице и сжала кулаки. Лиза оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого.
   «Это будет потрясающий материал! — подумала Юля. — Если только удастся выбраться отсюда живой…»
   Шаги звучали все громче и громче. Алена испуганно отошла в глубь комнаты, Надя сняла ноги со стола, группируясь для удара. Остальные застыли, оцепенев, как кролики перед удавом.
   — Есть тут кто? — послышался мелодичный голос, и в проеме двери появилась невысокая фигура в затрапезном пальто, с волосами, собранными на затылке в учительский пучок.
   Все с облегчением выдохнули и расслабились. Женщина не выглядела опасной…
   Человек в пункте управления приник к экрану монитора, напряженно вглядываясь в голубовато-серое изображение.
   Его сердце взбешенно колотилось, как будто он, задыхаясь, пробежал несколько километров. Неужели это она? Женщина на экране что-то говорила, но он не слышал ни слова. Не мог слышать.
   Не может быть, чтобы это была она! Но как она попала сюда? «Нет, это невозможно!» — твердил он, не веря глазам. Если это ошибка, то такая, которая способна испортить весь план, что он вскормил кровью своего сердца, вспитал собственной фантазией, истратив на него целое состояние!
   Он вновь прильнул к экрану, пристально вглядываясь в знакомое лицо.
   Через секунду откинулся на спинку стула и обескураженно прикрыл ладонью глаза.
   Последние сомнения развеялись. Это действительно была она.
   — Добрый вечер, — проговорила Лариса, входя в комнату.
   Она выглядела спокойной и уверенной в себе. Пожалуй, слишком спокойной и слишком уверенной для человека, попавшего в подобную ситуацию.
   — Фу, как тут жарко, — проговорила она, сбрасывая облезлое стариковское пальто и оставаясь в скромном, потертом на локтях платьице.
   Задуманный маскарад удался на славу. — Сразу чувствуется, что мы в южных широтах…
   На нее настороженно взирали пять пар испуганных глаз. Ужас в них постепенно вытеснялся любопытством.
   Новенькая по-хозяйски осмотрелась:
   — А здесь, в общем-то, недурно. Я так и знала, что он придумает что-нибудь эдакое… Между нами, мозги у него всегда были свернуты на сторону.
   Она прошлась по комнате — за ней неотрывно, точно привязанные, следовали пять пар заинтересованных глаз.
   — Меня вообще-то зовут Лариса. — Новенькая огляделась. — А где же президент и его семья?
   — Какой президент? Какая семья? — вразнобой зазвучали голоса.
   — Наш президент. Тот самый, который должен здесь жить… Неужели вы ничего не знаете?!
   — А что мы должны знать? — Ситуация все больше запутывалась.
   — Ну, хотя бы то, что здесь должен жить президент со своим семейством. Я думала, это ни для кого не тайна. Что, вас не предупредили?
   — Кто должен был нас предупредить? — Упруго покачиваясь на каблуках, новенькая вновь прошлась по комнате, на секунду застыла возле задрапированной двери, ведущей во внутренние покои, и протяжно вздохнула.
   — Ну, тогда давайте с самого начала и по порядку… Меня зовут Лариса…
   Человек наверху едва нашел в себе силы улыбнуться. Так вот оно что!
   Разнюхав, что будто бы здесь строится президентская резиденция, она решила ввязаться в это дело, раззадоренная громкими именами. Но как ей удалось проникнуть сюда вместо Наташи?
   После первоначального шока смех подействовал на него освежающе. Что ж, присутствие бывшей жены лишь добавляет ситуации некоторую пикантность.
   Конечно, в данный момент он не может от нее избавиться, это напугает всех остальных. Но потом, когда все устроится, когда его пленницы уверятся в собственной безопасности и он получит свободу действий… Тогда, конечно, сыщется способ избавиться от нее незаметно и безболезненно. Может быть, она пойдет купаться и не вернется, выброшенная прибоем на прибрежные камни… Или просто исчезнет в одной из бесчисленных комнат дворца, заснув навечно от легкого укола из его личной аптечки… Или… Полиции здесь нет, бояться нечего!
   Уже ничего не исправишь. Ведь обратного рейса с острова нет и не будет. Никогда!
   Ладно, потом он решит, что с ней делать. Он не позволит ей испортить свою взлелеянную мечту. Теперь он хозяин положения, и ей придется подчиняться ему, если, конечно, ей хочется жить!
   Посмотрим, что будет дальше…
   — …И этот остров, и все, что построено на нем, — все это сделано для того, чтобы здесь президент мирно проводил свои закатные дни. Климат, комфорт, безопасность… Когда до меня дошли сведения об этом, я решила проникнуть сюда, чтобы разоблачить грандиозную аферу, — объяснила Лариса.
   Это была не вся правда, а только ее малая часть. Она благоразумно решила не распространяться о своих далеко идущих планах. Ведь это дело пахнет большими деньгами, и эти деньги принадлежат ей, только ей!
   — Простите, я так и не поняла, — перебила ее Ольга Витальевна. — Значит, Проньшин — это ваш супруг?
   — С чего вы взяли? — удивилась Лариса. — Конечно, нет!
   — Тогда я не понимаю, при чем здесь Проньшин? — Стрельцова недоуменно пожала плечами. — И зачем он меня похитил? И при чем тут тогда президент? Господи, нам никогда в этом не разобраться! — в отчаянии выкрикнула она.
   — Я тоже не понимаю! — поддержала ее Алена. — А Ларик, Ларик здесь при чем? Может быть, он сын президента? Или внук?
   — Ну, а меня-то за что? — поддержала всеобщее недоумение Надя. — И при чем тогда гибэдэдэшники и превышение скорости?
   — А меня? — спросила Юля.
   — Ничего не понятно!
   — А я все поняла! Все! — гордо усмехнулась Лиза. — Ясно, почему меня похитили! Они хотят через президента надавить на моего отца!
   И вдруг в комнате послышалось змеиное шипение, как будто под полом копошился клубок растревоженных гадюк.
   Все вздрогнули. Гул голосов стих, наступила такая жуткая и тревожная тишина, точно все онемели.
   — Ой, что это? — пискнула Алена, тыча пальцем в угол комнаты.
   Головы дружно повернулись в ту сторону.
   — Сейчас произойдет то, что давно должно было произойти, — произнес вслух хозяин острова и нажал кнопку на пульте управления.
   Тут же в холле отошла в сторону деревянная панель с изображением целующихся купидонов, таких розовых и пухлых, что хотелось их немедленно поджарить на ужин, и появился черный кубик телевизора. После нажатия другого тумблера экран озарился призрачным светом.
   — Добро пожаловать на остров вечного счастья… — произнес тихий, завораживающий голос, голос, от которого стыло в жилах, мурашки леденили кожу и холодок ужаса знобко пробегал по спине.
   Хозяин дома удовлетворенно откинулся на стуле, слушая свой собственный голос… Когда узнают все, они будут прыгать до потолка от радости.
   Иначе и быть не может.
   На экране появилось изображение дома на фоне лазурного моря и еще более лазурного неба.
   — Добро пожаловать на остров вечного счастья, — произнес вкрадчивый голос, звучавший с насмешливой улыбкой всемогущего властелина. — Я пригласил вас сюда, дорогие дамы, чтобы одарить вас бесценным подарком. Я подарю вам вечное блаженство. Вы, наверно, удивлены, недоумеваете… Ведь вы еще не знаете, что вечное блаженство существует. Я открою вам глаза. Отныне и навсегда вы будете избавлены от житейских неурядиц, от обыденных проблем, от нудной работы, от повседневных забот. Вы вытащили свой счастливый билет: отныне вы свободны, как боги, беззаботны, как птицы. Все, что есть на этом острове, — ваше и навсегда! К вашим услугам есть все, что нужно самой взыскательной женщине. К вашим услугам сама вечность!
   Все вместе, одной большой и дружной семьей, мы проведем остаток жизни в вечной неге, упиваясь счастьем… Нам предстоит десять, двадцать, тридцать лет блаженства, пока мы не покинем подлунный мир от старости и недугов. Но к чему грустные мысли, ведь это случится совсем не скоро…
   Наверно, вам интересно, как мне пришла в голову эта идея. Однажды, устав от борьбы за место под солнцем, я решил просто купить это место, на веки вечные забронировать себе, так сказать, местечко в рукотворном раю. Счастье быстро приедается, если ты не можешь разделить его с друзьями. И тогда я решил подобрать себе компанию, с которой будет приятно провести остаток жизни.
   Мужчины в такой компании были бы лишними. Мужчины постоянно соперничают между собой — такова сущность их природы. В дикой природе самец в честной драке убивает соперника, тогда как соперничество самок имеет лишь положительные стороны. Взять хотя бы гаремы восточных султанов, где жены стремятся доставить максимум удовлетворения своему владыке. Или, например…
   Ну, впрочем, я отвлекся… К делу!
   Итак, понадобилось около двух лет, чтобы превратить этот остров из каменистой пустыни в самое прекрасное место на земле, и еще год, чтобы отобрать подходящие кандидатуры. Я не ждал вашего добровольного согласия, опасаясь отказа и преждевременной огласки. Из множества женщин я отобрал только тех, кто был мне интересен как личность.
   Вы, Алена, прекрасно танцуете. Долгими зимними вечерами вы будете радовать нас своим искусством… (Алена покраснела и бросила из-под густых ресниц пылающий взгляд.) Вы, Надя, смелы и обаятельны. Хотя здесь вы будете лишены возможности гонять по дорогам на бешеной скорости, но, надеюсь, ваша экспансивность и ваш темперамент приятно разнообразят нашу жизнь. (Надя пренебрежительно фыркнула и гневно тряхнула огненной гривой.) Вы, Ольга Витальевна, женщина, несомненно, умная и властная. Я надеюсь на ваш разум и умение ладить с людьми. Вы, несомненно, сразу же оцените плюсы нашего положения и повлияете положительным образом на всех остальных.
   Воспоминания о чудных мгновениях, когда вы умело лишили меня круглой суммы, останутся одними из лучших в нашей жизни. Кроме того, я слышал, вы недурно играете в шахматы… Первая партия за мной, вы согласны? (Ольга Витальевна вместо ответа гневно сжала кулаки.) Вы, Лиза, точно драгоценная жемчужина в моей бесценной коллекции.
   Вы привлекательны, экспансивны, умны, оригинальны. Вы украсите наш быт своими бессмертными полотнами и превратите наш дом в приют муз. Я слышал, в последнее время вы делаете успешные шаги в поэзии? Нам еще предстоит познакомиться с вашими словесными шедеврами. (Лиза хищно прищурила глаза и сжала челюсти так, что на скулах заходили желваки.) Вы, Наташа, милосердны, как ангел. Эта черта покорила меня во время нашей мимолетной встречи. Мне захотелось сделать вам приятное, и я не придумал ничего лучшего, чем взять вас с собой в вечное счастье. Надеюсь, вы одобрите мое решение…
   (В этом месте Лариса самодовольно усмехнулась, представив, каким ударом для него будет увидеть вместо милой Наташи разгневанную фурию, которой не жалко даже собственной жизни, чтобы испортить ему лишнюю каплю крови.) Вас, Юля, я знаю меньше всего. В этот список вы попали последней.
   Вас выбрали, в общем-то, случайно, вместо певицы Аделаиды Верзиной, которая внезапно оказалась беременной. Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть об этом выборе.
   На каждую из вас был собран материал, из которого следовало, что все вы физически здоровы, не имеете вредных привычек, психически стабильны и не обладаете патологическими чертами характера. Кроме того, тесты на групповую совместимость, проведенные профессором психологии, асом в своей области, подтвердили, что нас ждет вполне мирное и согласное существование.
   Я понимаю, как тяжело вам свыкнуться с мыслью о том, что придется до конца жизни остаться здесь, что не суждено больше видеть своих близких, родные пейзажи и дорогие сердцу места. Несомненно, вы кое-что теряете. Но подумайте, как много вы приобретаете: спокойную жизнь без стрессов и волнений, вечный комфорт, беспечальные дни в самом приятном уголке земного шара, где зима длится всего три недели в году, да и та больше похожа на московскую весну, чем на зиму.
   Свобода, скажете вы, как же, ведь мы потеряли свободу! Но представьте, как часто люди попадают в автокатастрофы, где теряют конечности, здоровье, а иногда — и жизнь. Представьте себе, что вы тоже попали в автокатастрофу, в результате которой потеряли всего-навсего свою свободу. Я советую вам принять случившееся как данность и смириться со своей участью. Смею уверить, она не так уж плоха по сравнению с тем, что вы оставили в грязном и грозном мире, полном лжи, опасностей, нечистоты. А здесь нас ждут комфорт, море, солнце… И конечно же счастье!
   Хочу заранее предупредить вас, что все попытки побега отсюда абсолютно бесполезны: никакого пути — ни морского, ни воздушного — с острова нет. Со всех сторон его ограждают непроходимые рифы, он полностью недоступен как для морских судов, так и для рыбацких лодок, а до материка отсюда не менее сотни миль. Остров стоит вдалеке от морских трасс и воздушных путей, сюда можно попасть лишь на вертолете. Обратного пути нет, поэтому забудьте о побеге. Не правда ли, глупо бежать от собственного счастья? Глупо отталкивать блаженство, которого мы все, несомненно, достойны…
   Уже поздно и пора спать. Спокойной ночи, дорогие мои. Каждая из вас сможет выбрать себе комнату по вкусу на верхних этажах дома. В столовой вас ждет скромный ужин. В качестве вина, чтобы отпраздновать наше долгожданное воссоединение, я настоятельно рекомендую вам «Шато де Шампоньяк» 81-го года, коллекционный экземпляр…
   Через несколько дней, когда я буду убежден, что вы готовы к встрече со мной, мы познакомимся поближе. Надеюсь, что уже очень скоро мы все вместе усядемся возле камина с бутылкой вина и будем смеяться, думая, что могли никогда так и не узнать, что такое счастье…"
   Голос затих, экран погас, и в комнате воцарилась тягостная тишина.
   Но уже через минуту она сменилась бурей, по сравнению с которой океанское цунами показалось бы штормом в ложке воды. Говорили все одновременно.
   — Это какой-то бред, такое мог придумать только настоящий псих!
   — Я не верю, это всего лишь розыгрыш!
   — Конечно, он нас разыгрывает! Думает, на дурочек напал!
   — Нет, это политическая авантюра! Это придумали, чтобы надавить на моего отца!
   — О Господи, да нет же! Я уверена, это проделки Проньшина! Он мне мстит!
   — Нас всех здесь собираются убить!
   — Это какая-то чудовищная провокация!
   — Может быть, научный эксперимент на выживаемость?
   — Боже мой, какой там эксперимент! У меня завтра сделка на два миллиона долларов с немцами!
   — Вот увидите, за нас всех потребуют выкуп!
   — Ему место в психушке!
   — Это маньяк!
   — Идиот!
   — Монстр!
   Гневные возгласы затихли, чтобы через секунду возобновиться с новой силой.
   — О, Боже мой, неужели я больше никогда не сяду на свою «Ямаху»?
   — А моя операция! Неужели она откладывается? Я к ней столько готовилась! Только анализы стоили полтысячи!
   — Неужели я никогда больше не появлюсь на телевидении?
   — Неужели моя сделка на два миллиона полетит к чертям?
   — Неужели я так и не узнаю, что сказал о моих стихах Любарский?
   — Неужели?.. Неужели?.. Неужели?..
   Новая пауза — и новый виток эмоций.
   — Нет, это какой-то бред!
   — Конечно, это бред!
   — Я в это не верю!
   — И я!
   — Это невозможно!
   — Немыслимо!
   Только Лариса, поглощенная своими мыслями, не принимала участие в бурном обмене репликами. Лицо ее выглядело растерянным.
   Постепенно гневные обороты снизились и тон разговора охладел на пару градусов.
   — Это просто какой-то чудовищный сон, мы скоро все проснемся!
   — Коллективных снов не бывает. Просто скоро за нами приедут, и все станет на свои места.
   — Да-да, мой папа обязательно приедет за мной!
   — Милиция сразу же выяснит, что это проделки Проньшина. Его немедленно арестуют, и нас вернут домой.
   — Паук найдет меня даже на краю света, я в него верю. А потом этого психа я размажу по асфальту колесами!
   — Мои коллеги с телевидения поднимут на ноги мировую прессу, меня достанут даже из-под земли!
   Возгласы постепенно стихли, и воцарилось тягостное молчание.
   Безрадостное будущее вставало впереди с отчетливой ясностью.
   Неожиданно раздался протяжный, сорванный крик, темная тень метнулась к окну. Это была Надя. Она тряслась от возмущения.
   — Это насилие! — истерически завизжала девушка, брызгая слюной. — Я этого так не оставлю! Я не хочу!.. Не буду!.. Нет!
   Что есть силы она забарабанила по стеклу крепкими кулаками. Окно жалобно дребезжало под ударами, грозя осыпаться.
   — Выпустите меня! Я не желаю здесь оставаться! Пустите! — Она неистово топала ногами и трясла рыжей гривой, причем в метре от нее виднелась настежь открытая дверь.
   — У нее истерика, — заметила Лиза, спокойно разглядывая свой сломанный ноготь, — нервный срыв.
   — Выпустите меня отсюда! — продолжала надрывно причитать Надя. — Пустите!
   — Что с ней делать? — испуганно прижала ладони к щекам Алена.
   — Да ради Бога, пусть идет, куда хочет! — холодно дернула плечом Лариса. Обращаясь к Наде, она спокойно произнесла:
   — Ну, что кричишь? Вон дверь, иди!
   Девушка внезапно сникла, точно ее ударили по голове.
   — Куда? — растерянно спросила она, опустив дрожащие руки. — Куда идти?
   — Куда хочешь, туда и иди, — сухо заметила Лариса и отвернулась. И добавила, адресуясь ко всем остальным:
   — Здесь не орать надо, а думать…
   Единогласное молчание подтверждало правоту ее слов.
   — Но ведь идти-то некуда! — растерянно промолвила Надя. Ее все еще била нервная дрожь. — Мы же на острове!
   — В том-то и дело! — Лариса насмешливо покосилась в ее сторону.
   Тем временем в комнате стремительно стемнело. В высоком окне, точно кусок желтого оплавленного масла, повисла массивная жирная луна. В распахнутые настежь двери ворвался вечерний бриз.
   — Может быть, зажечь свет и наконец все спокойно обсудить? — тихо предложила Юля.
   Щелкнул выключатель, и по комнате тягучим сиропом разлился желтоватый свет настенных ламп. Огромный холл стал как-то меньше, стены сдвинулись, образуя уютное, почти домашнее гнездышко.
   В голову невольно полезли бытовые и, попросту говоря, приземленные мысли. Все как-то вдруг вспомнили, что уже несколько часов не пили и не ели, а только разговаривали и кричали. И сразу же навалилась какая-то ошеломляющая усталость, похожая на паралич безразличия.
   — Вообще-то, честно говоря, дико жрать хочется, — во всеуслышание объявила Надя. Она уже совершенно успокоилась и выглядела вполне разумно.
   Алена поморщилась от грубого выражения, но идею поддержала.
   — Да-да, я тоже не прочь перекусить, — призналась она. — Может, здесь найдется что-нибудь вроде кухни?
   — Подкрепиться не мешает, — согласилась Лиза. — Кроме того, насколько я помню тронную речь этого господина в телевизоре, нам обещали шикарный ужин. Вряд ли тот псих, который нас всех сюда затащил, задался целью уморить нас голодом.
   — Действительно, зачем мы ему мертвые? — поддержала Юля. — Над мертвыми ведь не поиздеваешься. Значит, здесь должна быть еда!
   Вопрос об издевательстве над мертвыми был, в общем-то, спорным, но заострять на этом внимание никому не хотелось.
   — Когда я появилась здесь, то видела длинный коридор в глубь дома, только побоялась идти туда, — поведала Надя задумчиво.
   — А я, когда выбралась из ящика, видела какие-то деревья с плодами, — сообщила Ольга Витальевна. — Может, они съедобные?
   — В крайнем случае можно воду попить из ручья, а золотых рыбок из фонтана зажарить на костре, — решила практически настроенная Лариса.
   Женщины загалдели, оживившись при мысли о еде.
   — Давайте разойдемся и поищем, чем можно подкрепиться, — решили они. — Кто первой найдет что-нибудь съестное, зовет всех остальных.

Глава 2

   Столовую с сервированным на семь персон столом обнаружила Надя. Как профессиональная барменша, она издалека уловила запах еды.
   Через несколько минут голодная компания оказалась в столовой, украшенной резной позолотой и настенными панно в духе Франции шестнадцатого века, и бросилась наслаждаться роскошным ужином, который, при всей своей претенциозности, успел к тому времени заветриться. Жаркое уже остыло и подернулось пленкой белого жира, зелень подсохла и завяла на жаре, разрезанные фрукты выглядели несвежими, а фруктовый салат, пустивший сок, стал безвкусным.
   Обещанное «Шато де Шампоньяк», на котором действительно стояла дата «1981», высилось посреди стола. Запыленная бутылка со следами паутины действительно выглядела так, как будто ее только что достали из глубокого подвала.
   — Прекрасное вино, — восхищенно заметила Лиза, единственная из присутствующих что-то смыслившая в коллекционных винах. — Чуть терпкое, однако чувствуется индивидуальный аромат.
   — Кислятина! — скривилась Надя и ищущим взглядом окинула стол. — А джин-тоника здесь нет?
   Ольга Витальевна едва заметно поморщилась, демонстрируя осуждение подобных плебейских вкусов, и отрезала себе кусок осетрины.
   — Неплохо приготовлено, — оценила она, активно двигая челюстями. — Здесь искусный повар.
   — Однако этот повар готовил еду как минимум позавчера, — заметила Юля, накладывая себе полную тарелку. — Все не очень-то свежее.
   Вскоре чувство насыщения наконец побороло разбушевавшийся аппетит.
   Наевшись, Лиза приложила к губам кружевную салфетку с искусно вышитой монограммой и обвела любопытным взглядом столовую.
   — А вы заметили, что нас шестеро, а стол накрыт на семь персон? — Она удивленно указала на пустой прибор.
   — Действительно, — задумались все. — Кто должен быть седьмым? Нас только шестеро. Может, еще должен кто-нибудь прибыть?
   — Нет, — грустно покачала головой Лариса, самая осведомленная из присутствующих. — Я думаю, это прибор для Него.
   И все тут же замолчали, словно ощутив присутствие кого-то чужого, враждебного. Ветер, ворвавшись в приоткрытую балконную дверь, слабо шевельнул портьеру, и на миг показалось, будто за шторой кто-то стоит.
   — Ну, и почему же Он не присоединится к нам? — спросила Алена.
   — Действительно! — усмехнулась Лиза. — Стесняется, может?
   — Мы же не кусаемся, — хмыкнула Надя, примирившись с отсутствием джин-тоника.
   — Он нас боится, — ядовито улыбаясь, резюмировала Лариса.
   — А вы уверены, что, кроме нас, здесь вообще кто-нибудь есть?
   Все замолчали. Действительно, никаких следов присутствия в доме живых людей, кроме них самих, не наблюдалось.
   — Неужели мы здесь абсолютно одни?