Успенская Светлана. Укрощение строптивых

* * *

   Сидя напротив монитора с расплывчато-серым изображением, он улыбнулся, глядя на идиллическую картинку. На экране шесть весьма интересных особ забавлялись карточной игрой. А он сидел наверху в полном одиночестве, и ему не с кем было перекинуться даже словом. Его так тянуло туда, вниз, к своим пленницам.

* * *

   — Девяткой червей ходи! — авторитетно советовала Лиза, в последний раз игравшая в дурачка лет пятнадцать назад в пионерском лагере. — Ой, ну говорила же, бей козырями!
   — А вот мы валетиком-то вашу девяточку и покроем, — улыбалась Ольга Витальевна, неизменно оказывавшаяся в выигрыше.
   Алена путала масти, козыри, волновалась, ойкала и, как правило, к концу очередного кона у нее оказывался огромный веер карт. Оставаясь в дураках, она очень обижалась, но из игры не выходила.
   — Крести козыри… Десятка пик… Всю мелочь скинем…
   На экране отчетливо виднелись карты Алены, сидевшей спиной к невидимой камере.
   Она уже было занесла руку, чтобы жертвовать козырным тузом, как вдруг из-под потолка раздалось знакомое шипение, и громоподобный баритон, доносившийся точно из небытия, произнес:
   — Ходи десяткой червей… Вон у тебя есть десятка!
   — Ax! — Алена испуганно вздрогнула и выронила карты. От неожиданности она не могла вымолвить ни слова.
   Первой нашлась Надя.
   — Привет! — улыбнулась она через силу, обращаясь куда-то к потолку.
   — А мы вот играем…
   — Вижу, — ответил голос сверху. — Не хочу мешать, играйте дальше.
   Но карты были забыты. Случай был уникальный, и Ольга Витальевна, волнуясь, сбивчиво начала:
   — Послушайте… Простите, не знаю, как к вам обращаться… Нам нужно поговорить!
   — Давайте поговорим, — обрадованно произнес голос. Казалось, он тоже был не прочь почесать язык. Ольга Витальевна взволнованно поднялась со стула:
   — Мы хотели бы знать, что все это значит?
   — Ну вот, опять, — вздохнул голос. — Как что? Я же вам все объяснил в прошлый раз! У вас началась новая жизнь на новом месте, вам выпал уникальный шанс. Считайте, что вам повезло.
   — Но мы не хотим никакой новой жизни, — с дрожью в голосе выкрикнула Надя. — Верните нас домой!
   — Увы, это невозможно, — участливо произнес голос, однако особого сожаления в нем не чувствовалось. — Обратного пути отсюда нет! То, что вы надумали — переезд на пенопластовом плоту, костер на берегу, — ничего этого не будет. Это просто невозможно. Я же просил вас отнестись к случившемуся, как к неизбежному. Вам ампутировали свободу, и пора уже свыкнуться с этой мыслью.
   Всякое сопротивление будет подавлено. Ведите себя хорошо, и проблем не будет! В том числе и с едой.
   — Так это было наказание? — изумилась Лариса, забыв о своем благоразумном желании оставаться в тени.
   — Конечно, дражайшая моя половина, — насмешливо проговорил голос.
   Казалось, он наслаждался их удивлением. — И к тебе это относится в первую очередь. Тебе дан уникальный шанс для перевоспитания, и надеюсь, ты его не упустишь.
   — Постойте! Но я не хочу здесь оставаться! — неожиданно взвизгнула Лиза, выступая вперед. — Я хочу домой!
   И она уже хотела было топнуть ножкой, но Лариса вовремя вмешалась.
   «Не зли его. — Она больно ущипнула Лизу сзади. — А то он опять устроит нам разгрузочные дни!»
   — Однако послушайте, уважаемый. — Ольга Витальевна олицетворяла собой безграничное терпение. Ее подчиненные из компании «Насос трейд», увидь они ее сейчас, были бы несказанно удивлены ее сдержанным, почти ласковым тоном.
   Ведь даже с министрами и главами трансконтинентальных корпораций она разговаривала так, как будто они были нашкодившими школьниками, а она их классной руководительницей. — Давайте обсудим все спокойно, — продолжила она, — возможно, вы не до конца понимаете сложившуюся ситуацию. Дело в том, что многие из нас по целому ряду уважительных причин не могут оставаться здесь. Просто так складываются обстоятельства. У меня, например, неотложные дела в Москве, и я обязана вернуться! Кроме того у меня семья, дети. Муж, наконец… Даже если бы мне очень хотелось, я не смогла бы составить нам компанию. Вы понимаете?
   Она с замиранием сердца ждала ответа. Пауза затягивалась.
   — Еще какие-нибудь причины есть? — наконец булькнул в ответ мрачный голос. — Я не считаю все вышеперечисленное уважительными причинами.
   — У меня, у меня! — закричала Алена. — У меня есть веская причина.
   Мне должны делать операцию!
   — Что за операция?
   Смешавшись, Алена не ответила. Густая багровая краснота залила ее хорошенькое личико.
   — Я не могу вам сказать, — пробормотала она смущенно, — это глубоко личное.
   — А-а, какая-нибудь очередная подтяжка лица, — неуважительно хмыкнул голос. — Не принимается.
   — А я тоже не могу здесь оставаться, у меня скоро выставка в Манеже! — выкрикнула Лиза. — И вообще, с какой стати я должна торчать на этом острове?
   — А у меня соревнования на носу! — выступила Надя. — Я и так здесь много времени потеряла. Мне нужно мотоцикл готовить для кросса!
   — И вообще, какое право вы имеете удерживать нас? — возмутилась Юля. — Не так важно, у кого какая причина вернуться домой, главное, мы не хотим здесь оставаться и не желаем тратить на вас наши дни. Кто вы такой? Мы вас не знаем, мы с вами не знакомы! Может, вы вообще урод или маньяк? И вообще, вы что? Вы в своем уме?
   — Вполне! — оборвал ее обиженный голос. — То, что вы меня не знаете, это не беда. Зато я вас отлично знаю. Как только мы познакомимся поближе, то быстро найдем общий язык и, надеюсь, полюбим друг друга…
   («Ну уж на мою взаимность не надейся, дорогой», — тихо и злобно прошипела Лариса, стараясь, чтобы ее голос не был услышан.) — В последнее время вы стали вести себя намного лучше, чем раньше, — между тем продолжал баритон. — Наше знакомство нужно углубить. Надюша, будьте добры…
   Надя встрепенулась.
   — Подойдите, пожалуйста, вон к той картине. Да, это настоящий Вермеер, если вам, конечно, это о чем-нибудь говорит… Приподнимите край рамы.
   Вот так… Видите ручку? Поверните ее.
   В ту же секунду часть стены отошла в сторону, и в сводчатой нише появился черный кубик телевизора с погасшим экраном.
   — Телевизор? Эка невидаль! — хмыкнула Надя. — Ну и что?
   — А то, что это не только связь с внешним миром, — продолжил голос, — но и связь со мной лично. Вам достаточно только включить нулевой канал, и я сразу узнаю, что вы желаете поговорить со мной.
   Щелкнул пульт телевизора, и в тот же миг на экране появился не очень молодой мужчина в легкой рубашке с расстегнутым воротом, вольготно развалившийся в кресле. Он помахал рукой и довольно улыбнулся.
   — Это я! Привет! Приятно увидеться!
   От неожиданности ни у кого не нашлось слов.
   — Узнаете меня? С вами, Юля, мы встречались во время интервью. А вы, Ольга Витальевна, наверно, узнаете человека, чей кошелек легко и изящно опустошили на несколько сот тысяч…
   Ольга Витальевна сморщилась, точно от зубной боли. Конечно, она его узнала!
   — Вы, Надя, никогда меня не видели. Хотя однажды мы встретились с вами пасмурным весенним днем, когда вы лишили мой автомобиль бокового зеркала.
   Вас, Алена, я как-то подвозил на машине. Кстати, танцуете вы действительно великолепно… А ваш автопортрет, написанный тестом, Лиза, произвел на меня столь глубокое впечатление, что мне захотелось обладать его оригиналом…
   Лиза раздраженно закатила глаза, но почему-то промолчала.
   — Вы убедились, что я не монстр, не чудовище, — продолжал голос. — Я нормальный человек, имеющий небольшие причуды. Просто вам чертовски повезло, что я выбрал именно вас для осуществления своих не совсем обычных идей.
   — Послушайте! — возразила Ольга Витальевна, наконец овладев собой.
   — Но ведь это невозможно! И, что, вы так и будете разговаривать с нами все время по телевизору?
   Человек на экране улыбнулся:
   — Пока — да. Но как долго это будет продолжаться, зависит только от вас. Как только вы начнете относиться ко мне как к другу, я выйду к вам, и вот тогда-то начнется наша настоящая жизнь. Жизнь, о которой я так долго мечтал.
   — Вы потребуете от нас сексуальных услуг? — напрямик спросила Ольга Витальевна. Она привыкла выражать свои мысли прямо и четко.
   Изображение на экране поморщилось.
   — Фу, как грубо… Зачем же так, Ольга Витальевна? Если бы моей целью были сексуальные услуги, я мог бы их купить в любом количестве.
   Чего-чего, а денег у меня на это хватило бы… Я хочу вашей дружбы и со временем — любви.
   — А секс? — напряженно спросила Надя. Ее ноздри грозно раздувались, а пальцы рук взбешенно дрожали.
   — Только по желанию.
   — Ну, тогда черта с два вам удастся затащить меня в постель! И не надейтесь на это! — Она даже покраснела от гнева. — Вот, на-ка, выкуси!
   И она показала телевизору сочный кукиш. Но человек на экране не обиделся. Он только рассмеялся:
   — А мне и не нужно никуда вас затаскивать! Настанет момент — и вы сами будете умолять меня об этом.
   — Я? Ни за что! — возмутилась Надя, задорно тряхнув огненно-рыжей гривой. — Не дождетесь!
   — Думаю, что дождусь, — улыбнулся в ответ джентльмен на экране. — Я умею ждать. И у меня будет достаточно времени…
   Лиза задумчиво взялась пальцами за переносицу, а затем спросила:
   — Можно вопрос? Допустим, я соглашусь на все…
   — На что именно, нельзя ли уточнить?
   — Ну, на то, чтобы стать вашей любовницей. Тогда вы отпустите меня?
   Отпустите на свободу?
   Человек на экране качнул головой, как бы сожалея о том, что ему приходится бесконечно объяснять одно и то же, и произнес:
   — Вы забыли, что свободу вам ампутировали десять дней назад.
   — Так значит, нет? — непонимающе переспросила Лиза.
   — Нет.
   — Ну, тогда вы от меня ничего не получите! Слышите? И если осмелитесь приблизиться ко мне со своими грязными лапами, то вам мало не покажется! Я… Я вас убью! — Ее глаза грозно сверкали, а губы подрагивали от ярости.
   Изображение на экране лишь грустно усмехнулось.
   — Я подожду, — произнес человек.
   — Чего?
   — Когда вы передумаете. Рано или поздно это случится.
   Разъяренная Лиза в гневе подбежала к экрану и кулаком ударила изображение прямо в лицо. Гулкий раскатистый смех был ей ответом:
   — Примерно такой реакции я ждал от вас.
   Тогда ослепшая от гнева Лиза выхватила пульт управления из рук Нади и, кипя от злости, швырнула его в угол.
   Экран погас.
   Голос где-то под потолком произнес с легкой грустью:
   — Думаю, настанет день, когда вы будете умолять меня появиться на этом экране. Надо только подождать…
   Все обескураженно молчали.
   — А сейчас, милые дамы, — грозно продолжал голос, требовательно возвышая интонацию, — вам придется выполнить одну мою просьбу… Сейчас вы пойдете на берег и сожжете весь пенопласт, чтобы ваши хорошенькие головки больше не мучили дурные мысли о побеге. Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше.
   Это в ваших же интересах. Я не люблю ждать.
   — Да пошел ты… — Лиза сняла с ноги туфлю и метнула ее в потолок.
   Шипение смолкло.
   Отключив связь, хозяин острова от души рассмеялся.
   — Вот будет забавно, когда малышка запоет по-другому! — произнес он и добавил:
   — Это такое блаженство — услышать ее нежное чириканье!
   И он мечтательно уставился в окно на плавающий в дымке горизонт, строя планы грядущего укрощения строптивой.

Глава 5

   Первой утром проснулась Ольга Витальевна. Лежа в постели, она прокрутила в уме весь вчерашний вечер и задумалась. Ей было о чем подумать!
   — Если бы я знала тогда, — шептала она, бессильно заламывая руки, — я бы плюнула на эту сделку. Но кто же знал, что все так обернется!
   Она горестно покачала головой и стала одеваться. В гардеробе она подобрала себе несколько строгих деловых костюмов, но из-за жары с ними пришлось расстаться, предпочтя привычной униформе практичные легкие шорты и открытые маечки, подставлявшие палящему солнцу крепкие плечи.
   — Ну и загорела я! — не без удовольствия констатировала Ольга Витальевна, оглядывая со всех сторон свое тело в высоком зеркале.
   Она придирчиво оглядела себя и осталась довольна. Ни один человек в мире не догадается, что ей уже порядком за сорок. Воздержание и вынужденная диета лишь пошли ей на пользу, помогая скинуть несколько лишних килограммов.
   Решив, что она выглядит идеально, Ольга Витальевна направилась в душ.
   Она вошла в ванную, надела резиновую шапочку и повернула кран. Кран отозвался утробным нутряным рычанием. Воды не было.
   — А она тоже ничего, — оценил тайный зритель, прильнув к экрану, на котором плавно двигалась черно-белая фигура в спальне. — Уже за сорок, но еще вполне… Она полна особого шарма, как отцветший цветок, который пахнет особенно терпко в пору увядания…
   В остальных спальнях еще царило сонное спокойствие. Пленницы спали, не зная, что после пробуждения их ждет сюрприз…
   Вернувшись из душа, Ольга Витальевна потеряла свой положительный утренний настрой. Поначалу она не придала особого значения происшедшему. Любой из советских людей с рождения привык к сюрпризам, периодически преподносимым любимым жильцам со стороны коммунально-хозяйственных служб в виде отсутствия воды. Это неприятное явление обычно заканчивалось вполне благополучно — гневным фырчанием кранов и потеками ржавой воды, оставляющими рыжую взвесь на стенках раковины. Потому Ольга Витальевна расценила сей факт как неизбежное зло и покорно отправилась на кухню.
   — Вы слышали последнюю новость? — нерадостно встретила она Юлю. — Воды нет.
   — А зачем нам вода? — легкомысленно ответила та. — Море с четырех сторон, на всю жизнь воды хватит!
   Последней на кухню выползла Лиза. Она выглядела несколько расстроенной после вчерашнего.
   — Начинается, — пробурчала она в ответ на разговоры об отсутствии воды. — Даже здесь от вечного совка не скрыться!
   День прошел неинтересно. Обитательницы дома в основном пялились в телевизор или торчали на пляже. На высоком утесе, точно гора колотого льда, возвышалась пенопластовая куча, поджидая появления судна в пределах прямой видимости.
   Нежась на солнце, Ольга Витальевна с тревожным предчувствием подсчитывала запасы пресной воды, прохладительных напитков и вина в доме.
   «Знать бы заранее, тазик бы набрала», — расстроенно думала она, проклиная все на свете.
   От вечернего душа пришлось отказаться. Краны молчали, как немые.
   Воды не было.
   — Может, что-то сломалось? Или профилактические работы? — наивно предположила Алена огрубевшим голосом.
   Все обернулись и странно на нее посмотрели. Какие могут быть профилактические работы, и кто бы стал их делать?
   — Нет, невозможно жить в неизвестности! — возмутилась Ольга Витальевна и решительно направилась в холл. Телевизор мрачно темнел в плохо освещенном простенке.
   Она требовательно щелкнула пультом, вызывая хозяина. Изображение появилось немного погодя.
   — Да? — холодно осведомился человек на экране. На этот раз он был в очках и держал в руках раскрытую книгу. — Желаете что-нибудь сообщить?
   — Понимаете, у нас нет воды, — волнуясь, проговорила Ольга Витальевна. — Ни помыться, ни приуготовить… Скажите, когда будет вода?
   — А когда исчезнет пенопласт на берегу? — ответил хозяин вопросом на вопрос.
   — Но при чем тут это? Понимаете, мы не можем без воды…
   — Вода появится, как только исчезнет пенопласт. — Голос звучал совершенно спокойно, как будто ничего необыкновенного не происходило. — Как только я увижу костер, сразу же будет вода. До свидания.
   Изображение на экране исчезло и, как Ольга Витальевна ни щелкала пультом, больше не появлялось. Тюремщик не желал разговаривать, пока пленницы не покорятся его требованиям.
   Ольга Витальевна возмущенно изложила остальным суть проблемы:
   — Он требует, чтобы мы сожгли пенопластовую кучу!
   — Ни за что! — категорически возразила Надя. — Пусть подавится своей водой. Вернее, пусть захлебнется! Мы не будем ее жечь!
   — Действительно, — поддержала рассудительная Лариса. — Жечь пенопласт — все равно что своими руками разрушить мост к спасению, каким бы призрачным это спасение ни казалось.
   — Я сама понимаю, жечь нельзя, — вздохнула Ольга Витальевна. — Но что же делать? Он настаивает.
   Военный совет вынес вердикт: требованиям не покоряться, в переговоры не вступать и вообще усиленно делать вид, что ничего не происходит.
   Пусть знает: их не так-то легко взять на испуг.
   — Без душа мы обойдемся, можно и в море выкупаться, но что же мы будем пить? — заволновалась Алена. — Без воды долго не протянешь.
   — Ну, пока есть еда, нам не о чем волноваться, — легкомысленно заметила Юля. — Снеди пока полно, прохладительных напитков тоже, продукты появляются регулярно, каждый день. Вот и сегодня утром мы нашли целый ящик свежайшей еды. Подождем! Он нас запугивает!
   Следующий день прошел в тревожном ожидании. Женщины балансировали между желанием показать характер и тайным страхом за свое будущее. Воды не было.
   Напитки было решено экономить. Все подозрительно посматривали на Лизу, подозревая ее в тайных поползновениях на неприкосновенные запасы.
   Еще через день открылась новая неприятность. Утром в ящике вместо ставших привычными гастрономических изысков был обнаружен жалкий набор: пара пакетов сухой крупы, чипсы и копченый палтус, жирный и противный. Лица женщин грустнели прямо на глазах. Это означало одно — противостояние продолжалось.
   Борьба приняла затяжной характер.
   Днем в дом ворвалась запыхавшаяся Надя. Она возмущенно клокотала, от гнева не в силах вымолвить ни слова.
   — Эта… Эта… — задыхалась она. — Эта Лиза!
   — Что с ней? — испуганно воскликнула Ольга Витальевна. Все сразу подумали, что с дочкой миллиардера случилось что-то дурное.
   — Она… Она мылась в бассейне, там, где раньше были золотые рыбки!
   — проговорила Надя. — Теперь весь НЗ испорчен шампунем и солью для ванн!
   Возмущению общественности не было предела. Нарушительницу режима строгой экономии воды немедленно вызвали на женсовет. Лиза испуганно озиралась по сторонам. Она не ожидала такой бурной реакции на свой поступок.
   — Мы же оставили воду в бассейне на крайний случай!
   — Я… Я не знала, — смущенно забормотала Лиза, переминаясь С ноги на ногу. — Я думала… Так хотелось вымыться! У меня такая нежная кожа! Я не могу без душа! — Она мало-помалу перешла в наступление:
   — Ну и что, что я испортила воду! Сожгите пенопласт, и у нас будет воды хоть залейся!
   — А как же спасение?
   — Какое еще спасение? Перестаньте тешить себя дурацкими надеждами!
   Обещаю вам, мой папа скоро приедет, чтобы забрать меня отсюда. Конечно, я вас тоже с собой захвачу, — милостиво пообещала она.
   — Вот спасибо! — единогласно возмутились все. Еще один день прошел в тревоге и страхе. Воды не было, продукты заканчивались. Вечером прибежала запыхавшаяся Юля и радостно сообщила:
   — Я нашла воду!
   — Где?! — прозвучал ликующий вскрик.
   — Там, в одной из спален, которой никто не пользуется, есть туалет.
   Там полный сливной бачок!
   — Фи! — оскорбилась Лиза. — Ты с ума сошла, пить воду из туалета?
   Ни за что!
   — Там такая же вода, как в кране, — упорствовала Юля.
   Находка была встречена без особого энтузиазма. Решено было оставить воду в сливном бачке на крайний случай.
   На следующий день, обнаружив как обычно продукты в ящике, девушки поначалу обрадовались:
   — А, понял наконец, что нас не проймешь!
   Но вскоре их радость сменилась унынием. Еды было крайне мало. Да и была она какая-то не такая… Соленая рыба, чипсы с луком, острое мясо — казалось, их хозяин от души издевался над ними, заставляя есть то, что вызывало мучительную жажду.
   Не удержавшись, Алена все же проглотила кусочек рыбы, соблазнившись ее острым запахом. Вскоре она жестоко поплатилась за свою слабость. Ее одолело мучительное, болезненное желание пить. Не совладав с собой, она направилась к сливному бачку, где хранился НЗ, и, испытывая жажду, смешанную со стыдом, выдула целый стакан. А потом и второй…
   Надежда на то, что пойдет дождь и можно будет набрать дождевой воды, не оправдалась. Как назло, солнце глупо сияло в зените, поливая землю раскаленными лучами, в бессмысленно лазурном небе не было ни облачка. Уже один вид слепящего небосклона, казалось, вызывал у пленниц неукротимую жажду.
   Стратегический совет, собранный вечером, демонстрировал моральное разложение в некогда стройных рядах борцов за свободу.
   — Придется уступить силе, — печально промолвила Лариса. — Нам ничего не остается.
   — Я же предлагала! — ехидно напомнила Лиза. — Давно надо было сжечь пенопласт, чего мучиться?
   — Может быть… — с тоской попыталась было возразить Ольга Витальевна, но Лиза ее зло оборвала:
   — Нет, не может быть!
   — Давайте подождем до завтра, — неожиданно поддержала Ольгу Витальевну Юля. — Может, у него заговорит совесть, а может, дождь пойдет.
   Нельзя отступать, иначе мы быстро превратимся в послушное орудие в его руках.
   Именно этого он и добивается!
   Отсрочка до утра была получена.
   Юля проснулась от шумящих, булькающих звуков. Ей снилось, что упругие струи били по металлическому днищу ванны, шуршали и уносились в водосток. Всю ночь ей мучительно хотелось пить. Разъедаемое солью тело зудело, как будто его терли наждаком.
   А в ванной кристально-чистая, прозрачная влага хлестала из вывернутых кранов. Юля блаженно приникла губами к холодной струе. Напившись, она выбежала в коридор, обрадованно крича на весь дом:
   — Вода! Есть вода! Мы победили!
   За завтраком все сидели сдержанно-радостные, как будто действительно одержали важную победу.
   — Он понял: давить на нас бесполезно! Он согласится на все условия, — фантазировала Юля. — А согласившись на все наши условия, он рано или поздно согласится вернуть нас домой!
   — Я была права, когда предлагала вам подождать до утра, — победно улыбаясь, произнесла Ольга Витальевна. — Я знала, я верила!
   После завтрака, взяв полотенца и корзинку со свежими фруктами, дружная компания праздничной походкой отправилась на пляж. Уже через минуту эйфория сменилась унынием. На утесе, где еще недавно высилась белоснежная гора, казавшаяся залогом спасения, было пусто. Кучка непрогоревших обугленных остатков мрачно чернела на вершине.
   — Кто? — прошептала Ольга Витальевна побледневшими губами. — Кто сжег?
   Все молчали. Никто не хотел признаваться в содеянном.
   Однако виновник был определен и без слов. Пять пар осуждающих глаз обернулись к Лизе.
   Возмущение Дубровинской было искренним и неподдельным.
   — Что вы все на меня уставились! — возмутилась она. — Чуть что, сразу я! Я ничего не жгла! Я вообще всю ночь из комнаты не выходила. Сами сожгли, а на меня сваливают…
   Еще утром она думала, что как здорово, что вновь появилась вода, теперь никто не заметит, что она изрядно опустошила НЗ в сливном бачке. Видно, на нее решили валить все беды.
   — Конечно, это она! — гневно заявила Надя. — Она первая предложила сдаться!
   — Надо ее наказать!
   — Но как?
   — Объявить бойкот!
   — Ах вот как, да? — Лицо Лизы исказилось злобной гримасой. — Вы вот так! Я знаю, почему вы ко мне так относитесь! Вы мне завидуете! Все! Потому что вы никто! А я… Я Лиза Дубровинская! Мой папа знаменит! И сама я тоже! Я художница, скульптор и поэт! А вы, вы — никто! И не нужны вы мне, без вас обойдусь, понятно? За мной скоро приедут, а вы здесь останетесь одни! Навсегда!
   А я с собой вас не возьму! Вот так!
   Она гордо развернулась и пошла прочь, в глубине души еще надеясь, что ее все же позовут. Ощущая спиной осуждающие взгляды, Лиза вошла в дом. Ей было жутко и одиноко.
   Пять понурых фигур остались возле кучки пепла. Им казалось, что это сгорела их надежда на будущее. Только одна из тех, что стояли сейчас плечом к плечу возле костра, остро ощущала свою вину за случившееся. И ей было жалко Лизу.
   Точно назло к полудню небо затянуло сизыми тучами, и на остров обрушился неукротимый ливень, заливая землю потоками воды.
   — У нас не осталось в руках никаких козырей, — резюмировала Лариса.
   — Нам нечем бороться с ним.
   — Да. У него в руках все: еда, вода, наши жизни, наконец, — вздохнула Ольга Витальевна. — Остается только покориться.
   — Вы предлагаете за кусок хлеба ходить вокруг него на задних лапках? — возмутилась Надя.
   — Не удивлюсь, если этим закончится.
   — Нет! — воскликнула Юля громко. — Послушайте, нет! В его власти вода и пища, но в наших руках самое главное!
   — Что? — все одновременно обернулись к ней.
   — В наших руках он сам!
   — Как это?
   Угольно-черные глаза Юли живо блеснули.
   — Ему что от нас нужно? Ну, он сам сказал, помните? Любовь, дружба, все такое… Этого ему от нас вовек не добиться, пока он не пойдет на уступки!
   Мы в более выигрышном положении, чем он! Мы можем хотя бы общаться друг с другом, а здесь ему не с кем даже поговорить!
   — Как это не с кем? — удивилась Алена. — Достаточно только нажать кнопку, и он сможет разговаривать с нами, когда пожелает.
   — Нет, только когда мы пожелаем! — торжествующе воскликнула Юля. — Но если мы не захотим с ним разговаривать, он долго не выдержит. Давайте объявим ему бойкот.
   — Как, и ему тоже?