Страница:
— Будем просто делать вид, что мы его не замечаем. Как будто его вообще не существует. Уверена, он долго не выдержит! Ведь это значит: то, на чем он строил свои планы, окажется пшиком! Он сам прибежит к нам, умоляя о том, чтобы мы снизошли до него. И вот тогда-то мы выставим ему свои условия…
— Неплохая идея! — одобрила Лариса. — Кажется, это сработает.
В дом женщины возвращались неожиданно сплоченные. Начался новый раунд борьбы строптивых пленниц за свое освобождение.
— Мне нужно сообщить вам всем нечто важное, — многозначительно произнес он в микрофон. — Пожалуйста, спуститесь в холл.
Они слышали его слова, это точно. Он видел, как вздрогнула Ольга Витальевна, оторвавшись от справочника по экономическим вопросам, как поморщилась Юля, перестав что-то писать в записной книжке, как дернулась Алена, занимавшаяся в это время изучением собственного лица в зеркале. Да и остальные тоже слышали его слова, но никто не реагировал на них. Ольга Витальевна опять погрузилась в чтение, демонстрируя всем своим видом повышенный интерес к книге, Юля вновь начала строчить в блокноте, Алена опять принялась изучать кожу на подбородке.
Пришлось повторить сообщение. Голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по дальним закоулкам огромного дома, эхом отразившись в комнатах.
— Что ж, — благодушно заметил хозяин, — хочу вас обрадовать. Вы сегодня были послушными девочками, и поэтому мне хочется доставить вам удовольствие. Пусть каждая из вас назовет свое любимое блюдо, и завтра мы устроим маленький пир. Мы встретимся с вами в дружеской обстановке и наконец сможем познакомиться поближе.
Глухое неприязненное молчание было ему ответом.
— Ну, как вам моя идея?
Тишина.
— Ну хорошо, подумайте немного, — миролюбиво согласился хозяин и добавил:
— А потом сообщите мне… В восемь часов. У вас еще есть время…
Никто не реагировал на его слова. Только Лиза воровато стрельнула глазами в сторону, обдумывая заманчивое предложение, но промолчала.
Стрелка неумолимо подтягивалась к восьми часам, однако никто не спешил выходить на связь. Напрасно он ждал, когда на пульте замигает зеленая кнопка вызова.
Он прекрасно видел своих подопечных на экране. Те усиленно делали вид, что страшно заняты. Только Лиза одиноко слонялась поблизости от холла. Ей было боязно пойти против воли коллектива. Вот уже целый день она существовала точно в безвоздушном пространстве: с ней не разговаривали, о ней как будто забыли. Как на грех, ей выпало в тот день дежурить по кухне. В обычное время Лиза бы вволю повыкобенивалась, чтобы всласть поколоть всем глаза своим собственным особым мнением, но на сей раз она безропотно засунула грязные тарелки в посудомоечную машину и даже бросила на сковородку какой-то полуфабрикат.
— Прошу всех собраться в холле. — Просьбу пришлось повторить, хотя он так не любил просить дважды…
Наконец он заподозрил неладное. Не хотят с ним разговаривать, понял он, и жестко усмехнулся. Хорошо же, они поплатятся за это. Новый бунт будет так же жестоко подавлен, как и предыдущий. Они еще будут умолять его о прощении!
Вытянув антенну телефона, он промолвил в трубку:
— Заказ на сегодня отменяется.
Потом нажал «отбой» и переключил в нерабочее положение тумблер аппарата, управлявшего подачей пресной воды в здание. Потом, подумав, дернул вниз рубильник электрической подстанции — ветряк на крыше несколько раз по инерции печально взмахнул лопастями и остановился. Мигнули экраны мониторов и погасли, светлые окна дома потухли, и здание погрузилось во тьму. Мрачная непроглядная ночь мгновенно навалилась на остров, придавив его тяжелым темным брюхом. Сразу же стало темно и страшно.
— Они будут плакать и умолять меня, — зло прошептал он, включая автономную подстанцию, питающую бункер и пульт управления. — И я еще трижды подумаю, стоит ли их прощать.
Однако в этот миг его впервые охватило неприятное чувство собственного бессилия.
А за несколько часов до этого на свежем воздухе, вдали от микрофонов и подслушивающих устройств, которыми до крыши был напичкан дом, в японском саду, где идиллически журчащий ручей вздымал в воздух хрустальные брызги, состоялось тайное совещание, на котором присутствовали всего два человека. Эти двое были Лариса и Ольга Витальевна. Они считали себя умудренными жизненным опытом, поднаторевшими в закулисной борьбе людьми. Не то что зеленая молодежь, способная только на слепой бунт, беспощадный и бесполезный.
— Что-то не нравится мне эта затея, — покачала головой Лариса, имея в виду бойкот. — По-моему, не стоит его злить.
— Если уж начали, нужно идти до конца, — вздохнула Ольга Витальевна.
Они замолчали, думая об одном и том же.
— Меня порадовали его слова, — заметила Лариса. — Ну, о том, что он закажет на ужин любимые блюда.
— Интересно, чем же? — уныло поинтересовалась собеседница.
— Это значит, что существует обратная связь с Большой землей. До сих пор я не была уверена в этом, но теперь сомнениям пришел конец. Я думаю, он сидит взаперти где-то в доме и контролирует нашу жизнь, оставаясь недоступным для нас. У него все рычаги управления системами жизнеобеспечения и внешняя связь. Это значит, если мы захватим его бункер, мы сможем вызвать помощь.
— Но как это сделать? — растерянно проговорила Ольга Витальевна. — Мы сто раз перерыли весь остров и ничего не нашли!
У Ларисы были определенные подозрения относительно одной двери, но она пока не решилась их озвучить.
— Надо ждать! — философски заметила она. — Когда-нибудь он обязательно ошибется и попадет в наши руки. А пока подождем результатов нашего бойкота.
— Боюсь, он опять начнет мстить.
— Да, пожалуй… Знаете, Ольга, когда-то мне казалось, что я своего мужа выучила наизусть. Но теперь мне кажется, что я его вовсе не знаю.
— Надо приготовиться к худшему, а вдруг он опять решит нас наказать. Может, стоит запастись водой?
— Честно говоря, я уже набрала воды в лейку, которую нашла в саду, — призналась Лариса. — Пустые бутылки, кастрюли, раковины, ванны — сгодится все! Только тихо, чтобы он ничего не заподозрил!
— Хорошо, — согласилась Ольга Витальевна и озабоченно проговорила:
— Боюсь я за Дубровинскую. Непредсказуемая девица, обожает плыть против течения.
— Перевоспитаем! — уверенно усмехнулась Лариса. Именно на Лизу она и решила сделать свою ставку.
Предстоящие трудности можно было предугадать заранее. На расширенном заседании женсовета, которое также состоялось на свежем воздухе, хотя накрапывал противный моросящий дождь и над морем стояла белесая мга, было решено сделать запасы воды и установить жесткую экономию продуктов.
— Хорошо, что он не может отнять у нас хотя бы воздух, — невесело усмехнулась Юля и вдохнула полной грудью свежий солоноватый ветер. — Иначе уже после первой минуты мы бы сдались на милость победителя.
— Ничего, неделю-другую продержимся! — подбодрила ее Алена, дружески похлопав по руке. — Тем более я видела, что на деревьях в саду уже поспевают какие-то фрукты. По-моему, это персики. Там их навалом! Ему не удастся взять нас измором.
Мелодичный баритон Алены вывел женщин из задумчивости. Все странно посмотрели на нее, но вслух ничего не сказали.
За последние несколько дней Юля и Алена как-то особенно сдружились.
Они вместе гуляли в саду, смотрели телевизор и слушали музыку. Их спальни находились поблизости друг от друга, девушки много времени проводили вместе и вскоре почувствовали, что их невольно тянет друг к другу. У Юли был сильный характер, удачным противовесом которому служила вечная Аленина чувствительность.
Между тем, странные изменения, происходившие с бывшей танцовщицей шоу «Мини мани», не могли не бросаться в глаза окружающим. Конечно, их не могла не заметить и ее новая подруга.
— Привет! — Однажды утром послышался вежливый стук в дверь. — Можно к тебе?
— Конечно! — Юля протяжно зевнула, выбираясь из-под одеяла, на ее щеке отчетливо отпечатался рубец от подушки.
— Я на минутку, — нежным голосом проговорила Алена. Пребывая в хорошем настроении, она щебетала тонко и нежно, точно пела на ветру туго натянутая нить. — Нельзя ли у тебя позаимствовать крем-депилятор? Мой уже кончился, а без него я не могу.
— Проблемы с ногами? — понимающе кивнула Юля. — Возьми, мне он не нужен. Можешь не возвращать.
И, зевнув, она сбросила воздушный пеньюар, направляясь в душ.
— Спасибо, дорогая! — кокетливо улыбнулась Алена, но, увидев, что ее подружка раздевается, неожиданно смутилась. — Ну, я пойду, не буду тебе мешать…
И пулей вылетела из комнаты, как будто сделала что-то запретное.
Через несколько дней Юля забежала к подруге позвать ее на пляж.
Алены в комнате не было.
Девушка мимоходом заглянула в ванную. Рассеянный взгляд скользнул по глянцевому кафелю, по полочке возле зеркала и удивленно задержался на стульчаке унитаза. Юля нахмурилась, о чем-то размышляя.
— Привет! — прозвучал за спиной знакомый голос. В дверях застыла Алена в коротких шортах, подчеркивавших ее длинные, мускулистые ноги прирожденной танцовщицы и неширокие бедра. Она улыбалась из-за темных очков, широкополая шляпа бросала густую тень на лицо.
— Пойдем купаться! — предложила Юля. — Такую жару можно пережить, только сидя по горло в воде.
— Что ты! — ужаснулась Алена, махнув рукой. — Мне нельзя.
— Ладно, — согласилась Юля. — А завтра?
— Ты не понимаешь, мне вообще нельзя! — смутилась девушка и объяснила:
— С кожей просто беда! Один солнечный луч — и я покрываюсь страшными лишаями. Аллергия на солнце.
— Какой ужас! — удивилась Юля. — Я вообще-то слышала о таком. Но ведь есть солнцезащитный крем!
— Мне ничего не помогает! — вздохнула Алена. — Если хочешь, я посижу с тобой на берегу!
— Отлично! — Юля в порыве радости чмокнула подругу в щеку. И тут же почувствовала, как нежную кожу губ уколола жесткая пупырчатая кожа.
— Действительно, с лицом у тебя что-то не то, — согласилась она, выходя из комнаты. — Слушай, может, не стоит слишком активно пользоваться депиляторами? Попробуй обыкновенную бритву. Знаешь, я читала, это бывает, когда в организме женщины становится слишком много мужских гормонов.
— Это все из-за того, что я бросила пить таблетки, — мучительно краснея, призналась Алена.
И она быстро перевела разговор на другое. Купаться она не стала и все время просидела, на берегу, грустно размышляя о том, что ее тайна рано или поздно выйдет наружу и что она ничего не может с этим поделать.
После этого незначительного события отношения между закадычными подругами на время разладились. Юля чувствовала, что Алена что-то недоговаривает, и это ее обижало, а Алена терзалась постоянными сомнениями и нерешительностью.
Их отношения стали напоминать гордиев узел, его нельзя было развязать, а можно было только разрубить. Но кто бы отважился это сделать?
Вечером, перед тем как отключились все системы жизнеобеспечения, в спальню к Ларисе, бывшей как бы негласной предводительницей небольшой коммуны, забежала Юля. Девушка выглядела озадаченной.
— Мне нужно кое о чем поговорить с вами, — произнесла она полушепотом и настороженно оглянулась, нет ли кого поблизости. — Дело в том, что сегодня я увидела кое-что странное…
— Ты что-то узнала? — насторожилась Лариса. — Что?
— Все дело в Алене… — Юля мялась, не зная, как точнее высказать свою мысль. — Она такая странная…
— Да, пожалуй, она немного не в себе.
— Она моя подруга, и я не знаю… — запинаясь, пробормотала Юля. — Дело в том, что утром я случайно заглянула к ней в ванную. Не знаю, может, я все это нафантазировала… Но мне показалось, что незадолго до моего прихода там был… мужчина!
Лариса вздрогнула от беспокойного предчувствия.
— Во-первых, я видела бритву со следами щетины. Конечно, у Алены есть определенные проблемы, но… И еще… Стульчак унитаза был поднят. Женщины так никогда не делают!
— И это все? — Лариса была разочарована. — Не густо…
— Мне подумалось… А что, если они в сговоре? Вдруг он выходит к ней из своего убежища?
— Зачем? — пожала плечами Лариса. — И какой может быть сговор? Но все это действительно довольно странно. Надо за ней проследить… Я предупрежу остальных.
Отныне Алену не покидало странное чувство. Ей казалось, что за ней непрерывно наблюдают. Куда бы она ни направлялась: шла ли на берег моря, бродила ли по дому, — за ней следовала безгласная осторожная тень. То за спиной внезапно скрипнет паркетина, то стукнет сквозняком дверь, то, обернувшись, она нос к носу столкнется с кем-нибудь из своих товарок, которые в таких случаях неизменно делали вид, что спешат по неотложным делам.
Алена чувствовала себя неуютно. Она удвоила усилия и стала следить за собой еще тщательнее. Характер ее портился прямо на глазах: она становилась нервной, дерганой и обидчивой. Ее доводила до исступления мысль, что титанический труд чуть ли не целого десятилетия пошел насмарку. И все из-за какого-то идиота, который вздумал запереть ее на клочке суши посреди моря. И все это за две недели до того волшебного мига, когда должна была осуществиться мечта всей ее жизни, открывая перед ней заманчивые перспективы личного счастья, счастья, о котором она так долго и мучительно мечтала…
Если бы не он… Последняя операция во всей ее жизни! Если бы все это случилось хоть месяцем позже… О, если бы!
Алена разделась и, сбросив с себя одежду, ступила под душ, подставляя упругим струям свое крепкое мускулистое тело. Она так задумалась, что забыла закрыть дверь ванной на задвижку.
Теперь после возвращения домой, если, паче чаяния, это когда-нибудь случится, ей придется начать заново свой колоссальный труд. Ведь сейчас, глядя на нее, никто не сможет сказать, что она…
— Алена, ты забыла, сегодня твое дежурство на кухне, — послышался звонкий голос Нади, заглушенный бьющей о край ванны водой. — Ты где?
Стоя в душе, Алена хотела было крикнуть, что она здесь, но, опомнившись, внезапно зажала себе рот ладонью.
— А-а, ты здесь. — Надя заглянула в заполненную паром ванную. — Ты сегодня готовишь обед!
Она прищурилась, разглядывая в плавающих клубах пара смутный силуэт. Ее взгляд скользнул по телу и неожиданно наткнулся на нечто такое, что заставило ее поперхнуться собственными словами. Алена схватила полотенце и быстро прикрыла им чресла.
— Я сейчас, — сдавленно пробормотала она низким густым голосом. — Я…
— Да-да, конечно, извини, — смутилась Надя и выбежала из ванной.
Когда Алена, облачившись в банный халат, вышла из душа, в комнате никого не оказалось. Лишь в приоткрытую дверь врывался сквозняк, легкомысленно играя занавеской.
Алена опустилась в кресло и горестно схватилась руками за голову.
Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Я видела это собственными глазами! — божилась Надя.
Ей не верили.
— Это невозможно! — воскликнула Ольга Витальевна.
— Действительно, в такое трудно поверить, — согласилась Лариса.
— Забавно! Но как ей удавалось это скрывать? — хихикнула Лиза. Ей никто не ответил — бойкот все еще действовал.
— Наверное, с трудом! — усмехнулась Надя. — Думаю, это стоило ей титанических усилий.
Только Юля задумчиво смотрела в пол, не принимая участия в обсуждении.
— Послушайте, а может, она — шпионка нашего хозяина, внедренная к нам, чтобы… — начала было Ольга Витальевна, которая в каждой тени видела адепта промышленного шпионажа, который строил ей козни.
— Почему «она», когда в этом случае правильнее говорить «он», — поправила ее Лариса, улыбаясь.
— А эта страсть к рыбалке! — прищурилась Ольга Витальевна.
— А эти мускулы! — воскликнула Лиза.
— Она была бы классным мужиком, если бы… — Надя не договорила и смешалась, отчего розовая краска выступила на ее щеках.
Слова в этом случае казались бледными и невыразительными.
Удивленное молчание воцарилось в комнате.
— Надо с ней поговорить, — решила Лариса. — Кто сходит за Аленой?
— Я! — смело вызвалась Лиза. — Я схожу! — И она с готовностью выбежала из комнаты. Стук каблуков, приглушенный коврами, донесся из коридора.
Он постепенно удалялся.
Все стихло. А через минуту по дому прокатился ужасный душераздирающий крик. От него стыла кровь в жилах, немели губы, шевелились волосы на голове. Он прокатился по дому и затих.
Отталкивая друг друга, женщины ринулись прочь из комнаты. Они не сомневались, что с Лизой произошло что-то ужасное.
Лизе хотелось убить сразу двух зайцев. Во-первых, своей услужливостью реабилитировать себя в глазах общества, а во-вторых, первой полюбоваться на виновницу всеобщего переполоха. И вообще, это было так забавно.
Если бы ее дружок Монро узнал об этом, у него появилась бы новая тема для скабрезных историй…
— Эй, Алена, ты где? — крикнула Лиза в темноту, несмело толкнув дверь спальни. — Ты спишь?
Электричество не работало, и в сгустившихся сумерках отчетливо серел прямоугольный проем окна.
— Эй, ты где? — повторила Лиза. В ту же секунду послышался странный горловой хрип — в комнате кто-то был.
Лиза робко сделала шаг вперед. Тьма окружала ее плотным коконом, и на долю секунды ей стало страшно. «Надо было свечку взять», — с запоздалым сожалением подумала она и боязливо вытянула руку.
— Алена, ты здесь? — негромко спросила Лиза и шагнула вперед. В сером окне маячило что-то темное, шевелящееся.
Вдруг ее рука ткнулась во что-то теплое и живое. Это что-то висело в воздухе, хрипя и содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
Лизе на миг показалось, что на нее из темноты напало ужасное чудовище и хочет ее задушить. И тогда она закричала что есть силы.
Слава Богу, кто-то догадался захватить с собой свечу. Призрачный свет облил комнату золотистыми зыбкими лучами.
— Дайте нож! Быстрее!
— Держите ее! Выше, поднимите выше!
— Кладите ее на пол! Воды!
— Надо сделать искусственное дыхание!
— Пустите, я умею!
Когда вспыхнул яркий электрический свет, сидевшая на корточках Лариса с облегчением произнесла:
— Слава Богу, кажется, дышит…
Выплывая из тьмы небытия, Алена непонимающим взглядом обвела склоненные над ней участливые лица.
Под потолком внезапно вспыхнул яркий электрический свет.
Глава 6
— Неплохая идея! — одобрила Лариса. — Кажется, это сработает.
В дом женщины возвращались неожиданно сплоченные. Начался новый раунд борьбы строптивых пленниц за свое освобождение.
* * *
Ему стало скучно, и он вышел в эфир, включив сеть радиотрансляции, которая разносила его голос по всем углам огромного дома. У него было отличное настроение. Мозолившая глаза куча на берегу благополучно исчезла, а его подопечные, хотя и выглядели сердитыми, но, видимо, осознали всю бессмысленность своего сопротивления и выбросили белый флаг. С надутыми лицами они слонялись по дому, щелкали кнопками телевизора, лениво жевали фрукты, изредка перебрасываясь между собой незначащими фразами.— Мне нужно сообщить вам всем нечто важное, — многозначительно произнес он в микрофон. — Пожалуйста, спуститесь в холл.
Они слышали его слова, это точно. Он видел, как вздрогнула Ольга Витальевна, оторвавшись от справочника по экономическим вопросам, как поморщилась Юля, перестав что-то писать в записной книжке, как дернулась Алена, занимавшаяся в это время изучением собственного лица в зеркале. Да и остальные тоже слышали его слова, но никто не реагировал на них. Ольга Витальевна опять погрузилась в чтение, демонстрируя всем своим видом повышенный интерес к книге, Юля вновь начала строчить в блокноте, Алена опять принялась изучать кожу на подбородке.
Пришлось повторить сообщение. Голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по дальним закоулкам огромного дома, эхом отразившись в комнатах.
— Что ж, — благодушно заметил хозяин, — хочу вас обрадовать. Вы сегодня были послушными девочками, и поэтому мне хочется доставить вам удовольствие. Пусть каждая из вас назовет свое любимое блюдо, и завтра мы устроим маленький пир. Мы встретимся с вами в дружеской обстановке и наконец сможем познакомиться поближе.
Глухое неприязненное молчание было ему ответом.
— Ну, как вам моя идея?
Тишина.
— Ну хорошо, подумайте немного, — миролюбиво согласился хозяин и добавил:
— А потом сообщите мне… В восемь часов. У вас еще есть время…
Никто не реагировал на его слова. Только Лиза воровато стрельнула глазами в сторону, обдумывая заманчивое предложение, но промолчала.
Стрелка неумолимо подтягивалась к восьми часам, однако никто не спешил выходить на связь. Напрасно он ждал, когда на пульте замигает зеленая кнопка вызова.
Он прекрасно видел своих подопечных на экране. Те усиленно делали вид, что страшно заняты. Только Лиза одиноко слонялась поблизости от холла. Ей было боязно пойти против воли коллектива. Вот уже целый день она существовала точно в безвоздушном пространстве: с ней не разговаривали, о ней как будто забыли. Как на грех, ей выпало в тот день дежурить по кухне. В обычное время Лиза бы вволю повыкобенивалась, чтобы всласть поколоть всем глаза своим собственным особым мнением, но на сей раз она безропотно засунула грязные тарелки в посудомоечную машину и даже бросила на сковородку какой-то полуфабрикат.
— Прошу всех собраться в холле. — Просьбу пришлось повторить, хотя он так не любил просить дважды…
Наконец он заподозрил неладное. Не хотят с ним разговаривать, понял он, и жестко усмехнулся. Хорошо же, они поплатятся за это. Новый бунт будет так же жестоко подавлен, как и предыдущий. Они еще будут умолять его о прощении!
Вытянув антенну телефона, он промолвил в трубку:
— Заказ на сегодня отменяется.
Потом нажал «отбой» и переключил в нерабочее положение тумблер аппарата, управлявшего подачей пресной воды в здание. Потом, подумав, дернул вниз рубильник электрической подстанции — ветряк на крыше несколько раз по инерции печально взмахнул лопастями и остановился. Мигнули экраны мониторов и погасли, светлые окна дома потухли, и здание погрузилось во тьму. Мрачная непроглядная ночь мгновенно навалилась на остров, придавив его тяжелым темным брюхом. Сразу же стало темно и страшно.
— Они будут плакать и умолять меня, — зло прошептал он, включая автономную подстанцию, питающую бункер и пульт управления. — И я еще трижды подумаю, стоит ли их прощать.
Однако в этот миг его впервые охватило неприятное чувство собственного бессилия.
А за несколько часов до этого на свежем воздухе, вдали от микрофонов и подслушивающих устройств, которыми до крыши был напичкан дом, в японском саду, где идиллически журчащий ручей вздымал в воздух хрустальные брызги, состоялось тайное совещание, на котором присутствовали всего два человека. Эти двое были Лариса и Ольга Витальевна. Они считали себя умудренными жизненным опытом, поднаторевшими в закулисной борьбе людьми. Не то что зеленая молодежь, способная только на слепой бунт, беспощадный и бесполезный.
— Что-то не нравится мне эта затея, — покачала головой Лариса, имея в виду бойкот. — По-моему, не стоит его злить.
— Если уж начали, нужно идти до конца, — вздохнула Ольга Витальевна.
Они замолчали, думая об одном и том же.
— Меня порадовали его слова, — заметила Лариса. — Ну, о том, что он закажет на ужин любимые блюда.
— Интересно, чем же? — уныло поинтересовалась собеседница.
— Это значит, что существует обратная связь с Большой землей. До сих пор я не была уверена в этом, но теперь сомнениям пришел конец. Я думаю, он сидит взаперти где-то в доме и контролирует нашу жизнь, оставаясь недоступным для нас. У него все рычаги управления системами жизнеобеспечения и внешняя связь. Это значит, если мы захватим его бункер, мы сможем вызвать помощь.
— Но как это сделать? — растерянно проговорила Ольга Витальевна. — Мы сто раз перерыли весь остров и ничего не нашли!
У Ларисы были определенные подозрения относительно одной двери, но она пока не решилась их озвучить.
— Надо ждать! — философски заметила она. — Когда-нибудь он обязательно ошибется и попадет в наши руки. А пока подождем результатов нашего бойкота.
— Боюсь, он опять начнет мстить.
— Да, пожалуй… Знаете, Ольга, когда-то мне казалось, что я своего мужа выучила наизусть. Но теперь мне кажется, что я его вовсе не знаю.
— Надо приготовиться к худшему, а вдруг он опять решит нас наказать. Может, стоит запастись водой?
— Честно говоря, я уже набрала воды в лейку, которую нашла в саду, — призналась Лариса. — Пустые бутылки, кастрюли, раковины, ванны — сгодится все! Только тихо, чтобы он ничего не заподозрил!
— Хорошо, — согласилась Ольга Витальевна и озабоченно проговорила:
— Боюсь я за Дубровинскую. Непредсказуемая девица, обожает плыть против течения.
— Перевоспитаем! — уверенно усмехнулась Лариса. Именно на Лизу она и решила сделать свою ставку.
Предстоящие трудности можно было предугадать заранее. На расширенном заседании женсовета, которое также состоялось на свежем воздухе, хотя накрапывал противный моросящий дождь и над морем стояла белесая мга, было решено сделать запасы воды и установить жесткую экономию продуктов.
— Хорошо, что он не может отнять у нас хотя бы воздух, — невесело усмехнулась Юля и вдохнула полной грудью свежий солоноватый ветер. — Иначе уже после первой минуты мы бы сдались на милость победителя.
— Ничего, неделю-другую продержимся! — подбодрила ее Алена, дружески похлопав по руке. — Тем более я видела, что на деревьях в саду уже поспевают какие-то фрукты. По-моему, это персики. Там их навалом! Ему не удастся взять нас измором.
Мелодичный баритон Алены вывел женщин из задумчивости. Все странно посмотрели на нее, но вслух ничего не сказали.
За последние несколько дней Юля и Алена как-то особенно сдружились.
Они вместе гуляли в саду, смотрели телевизор и слушали музыку. Их спальни находились поблизости друг от друга, девушки много времени проводили вместе и вскоре почувствовали, что их невольно тянет друг к другу. У Юли был сильный характер, удачным противовесом которому служила вечная Аленина чувствительность.
Между тем, странные изменения, происходившие с бывшей танцовщицей шоу «Мини мани», не могли не бросаться в глаза окружающим. Конечно, их не могла не заметить и ее новая подруга.
— Привет! — Однажды утром послышался вежливый стук в дверь. — Можно к тебе?
— Конечно! — Юля протяжно зевнула, выбираясь из-под одеяла, на ее щеке отчетливо отпечатался рубец от подушки.
— Я на минутку, — нежным голосом проговорила Алена. Пребывая в хорошем настроении, она щебетала тонко и нежно, точно пела на ветру туго натянутая нить. — Нельзя ли у тебя позаимствовать крем-депилятор? Мой уже кончился, а без него я не могу.
— Проблемы с ногами? — понимающе кивнула Юля. — Возьми, мне он не нужен. Можешь не возвращать.
И, зевнув, она сбросила воздушный пеньюар, направляясь в душ.
— Спасибо, дорогая! — кокетливо улыбнулась Алена, но, увидев, что ее подружка раздевается, неожиданно смутилась. — Ну, я пойду, не буду тебе мешать…
И пулей вылетела из комнаты, как будто сделала что-то запретное.
Через несколько дней Юля забежала к подруге позвать ее на пляж.
Алены в комнате не было.
Девушка мимоходом заглянула в ванную. Рассеянный взгляд скользнул по глянцевому кафелю, по полочке возле зеркала и удивленно задержался на стульчаке унитаза. Юля нахмурилась, о чем-то размышляя.
— Привет! — прозвучал за спиной знакомый голос. В дверях застыла Алена в коротких шортах, подчеркивавших ее длинные, мускулистые ноги прирожденной танцовщицы и неширокие бедра. Она улыбалась из-за темных очков, широкополая шляпа бросала густую тень на лицо.
— Пойдем купаться! — предложила Юля. — Такую жару можно пережить, только сидя по горло в воде.
— Что ты! — ужаснулась Алена, махнув рукой. — Мне нельзя.
— Ладно, — согласилась Юля. — А завтра?
— Ты не понимаешь, мне вообще нельзя! — смутилась девушка и объяснила:
— С кожей просто беда! Один солнечный луч — и я покрываюсь страшными лишаями. Аллергия на солнце.
— Какой ужас! — удивилась Юля. — Я вообще-то слышала о таком. Но ведь есть солнцезащитный крем!
— Мне ничего не помогает! — вздохнула Алена. — Если хочешь, я посижу с тобой на берегу!
— Отлично! — Юля в порыве радости чмокнула подругу в щеку. И тут же почувствовала, как нежную кожу губ уколола жесткая пупырчатая кожа.
— Действительно, с лицом у тебя что-то не то, — согласилась она, выходя из комнаты. — Слушай, может, не стоит слишком активно пользоваться депиляторами? Попробуй обыкновенную бритву. Знаешь, я читала, это бывает, когда в организме женщины становится слишком много мужских гормонов.
— Это все из-за того, что я бросила пить таблетки, — мучительно краснея, призналась Алена.
И она быстро перевела разговор на другое. Купаться она не стала и все время просидела, на берегу, грустно размышляя о том, что ее тайна рано или поздно выйдет наружу и что она ничего не может с этим поделать.
После этого незначительного события отношения между закадычными подругами на время разладились. Юля чувствовала, что Алена что-то недоговаривает, и это ее обижало, а Алена терзалась постоянными сомнениями и нерешительностью.
Их отношения стали напоминать гордиев узел, его нельзя было развязать, а можно было только разрубить. Но кто бы отважился это сделать?
Вечером, перед тем как отключились все системы жизнеобеспечения, в спальню к Ларисе, бывшей как бы негласной предводительницей небольшой коммуны, забежала Юля. Девушка выглядела озадаченной.
— Мне нужно кое о чем поговорить с вами, — произнесла она полушепотом и настороженно оглянулась, нет ли кого поблизости. — Дело в том, что сегодня я увидела кое-что странное…
— Ты что-то узнала? — насторожилась Лариса. — Что?
— Все дело в Алене… — Юля мялась, не зная, как точнее высказать свою мысль. — Она такая странная…
— Да, пожалуй, она немного не в себе.
— Она моя подруга, и я не знаю… — запинаясь, пробормотала Юля. — Дело в том, что утром я случайно заглянула к ней в ванную. Не знаю, может, я все это нафантазировала… Но мне показалось, что незадолго до моего прихода там был… мужчина!
Лариса вздрогнула от беспокойного предчувствия.
— Во-первых, я видела бритву со следами щетины. Конечно, у Алены есть определенные проблемы, но… И еще… Стульчак унитаза был поднят. Женщины так никогда не делают!
— И это все? — Лариса была разочарована. — Не густо…
— Мне подумалось… А что, если они в сговоре? Вдруг он выходит к ней из своего убежища?
— Зачем? — пожала плечами Лариса. — И какой может быть сговор? Но все это действительно довольно странно. Надо за ней проследить… Я предупрежу остальных.
Отныне Алену не покидало странное чувство. Ей казалось, что за ней непрерывно наблюдают. Куда бы она ни направлялась: шла ли на берег моря, бродила ли по дому, — за ней следовала безгласная осторожная тень. То за спиной внезапно скрипнет паркетина, то стукнет сквозняком дверь, то, обернувшись, она нос к носу столкнется с кем-нибудь из своих товарок, которые в таких случаях неизменно делали вид, что спешат по неотложным делам.
Алена чувствовала себя неуютно. Она удвоила усилия и стала следить за собой еще тщательнее. Характер ее портился прямо на глазах: она становилась нервной, дерганой и обидчивой. Ее доводила до исступления мысль, что титанический труд чуть ли не целого десятилетия пошел насмарку. И все из-за какого-то идиота, который вздумал запереть ее на клочке суши посреди моря. И все это за две недели до того волшебного мига, когда должна была осуществиться мечта всей ее жизни, открывая перед ней заманчивые перспективы личного счастья, счастья, о котором она так долго и мучительно мечтала…
Если бы не он… Последняя операция во всей ее жизни! Если бы все это случилось хоть месяцем позже… О, если бы!
Алена разделась и, сбросив с себя одежду, ступила под душ, подставляя упругим струям свое крепкое мускулистое тело. Она так задумалась, что забыла закрыть дверь ванной на задвижку.
Теперь после возвращения домой, если, паче чаяния, это когда-нибудь случится, ей придется начать заново свой колоссальный труд. Ведь сейчас, глядя на нее, никто не сможет сказать, что она…
— Алена, ты забыла, сегодня твое дежурство на кухне, — послышался звонкий голос Нади, заглушенный бьющей о край ванны водой. — Ты где?
Стоя в душе, Алена хотела было крикнуть, что она здесь, но, опомнившись, внезапно зажала себе рот ладонью.
— А-а, ты здесь. — Надя заглянула в заполненную паром ванную. — Ты сегодня готовишь обед!
Она прищурилась, разглядывая в плавающих клубах пара смутный силуэт. Ее взгляд скользнул по телу и неожиданно наткнулся на нечто такое, что заставило ее поперхнуться собственными словами. Алена схватила полотенце и быстро прикрыла им чресла.
— Я сейчас, — сдавленно пробормотала она низким густым голосом. — Я…
— Да-да, конечно, извини, — смутилась Надя и выбежала из ванной.
Когда Алена, облачившись в банный халат, вышла из душа, в комнате никого не оказалось. Лишь в приоткрытую дверь врывался сквозняк, легкомысленно играя занавеской.
Алена опустилась в кресло и горестно схватилась руками за голову.
Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Я видела это собственными глазами! — божилась Надя.
Ей не верили.
— Это невозможно! — воскликнула Ольга Витальевна.
— Действительно, в такое трудно поверить, — согласилась Лариса.
— Забавно! Но как ей удавалось это скрывать? — хихикнула Лиза. Ей никто не ответил — бойкот все еще действовал.
— Наверное, с трудом! — усмехнулась Надя. — Думаю, это стоило ей титанических усилий.
Только Юля задумчиво смотрела в пол, не принимая участия в обсуждении.
— Послушайте, а может, она — шпионка нашего хозяина, внедренная к нам, чтобы… — начала было Ольга Витальевна, которая в каждой тени видела адепта промышленного шпионажа, который строил ей козни.
— Почему «она», когда в этом случае правильнее говорить «он», — поправила ее Лариса, улыбаясь.
— А эта страсть к рыбалке! — прищурилась Ольга Витальевна.
— А эти мускулы! — воскликнула Лиза.
— Она была бы классным мужиком, если бы… — Надя не договорила и смешалась, отчего розовая краска выступила на ее щеках.
Слова в этом случае казались бледными и невыразительными.
Удивленное молчание воцарилось в комнате.
— Надо с ней поговорить, — решила Лариса. — Кто сходит за Аленой?
— Я! — смело вызвалась Лиза. — Я схожу! — И она с готовностью выбежала из комнаты. Стук каблуков, приглушенный коврами, донесся из коридора.
Он постепенно удалялся.
Все стихло. А через минуту по дому прокатился ужасный душераздирающий крик. От него стыла кровь в жилах, немели губы, шевелились волосы на голове. Он прокатился по дому и затих.
Отталкивая друг друга, женщины ринулись прочь из комнаты. Они не сомневались, что с Лизой произошло что-то ужасное.
Лизе хотелось убить сразу двух зайцев. Во-первых, своей услужливостью реабилитировать себя в глазах общества, а во-вторых, первой полюбоваться на виновницу всеобщего переполоха. И вообще, это было так забавно.
Если бы ее дружок Монро узнал об этом, у него появилась бы новая тема для скабрезных историй…
— Эй, Алена, ты где? — крикнула Лиза в темноту, несмело толкнув дверь спальни. — Ты спишь?
Электричество не работало, и в сгустившихся сумерках отчетливо серел прямоугольный проем окна.
— Эй, ты где? — повторила Лиза. В ту же секунду послышался странный горловой хрип — в комнате кто-то был.
Лиза робко сделала шаг вперед. Тьма окружала ее плотным коконом, и на долю секунды ей стало страшно. «Надо было свечку взять», — с запоздалым сожалением подумала она и боязливо вытянула руку.
— Алена, ты здесь? — негромко спросила Лиза и шагнула вперед. В сером окне маячило что-то темное, шевелящееся.
Вдруг ее рука ткнулась во что-то теплое и живое. Это что-то висело в воздухе, хрипя и содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
Лизе на миг показалось, что на нее из темноты напало ужасное чудовище и хочет ее задушить. И тогда она закричала что есть силы.
Слава Богу, кто-то догадался захватить с собой свечу. Призрачный свет облил комнату золотистыми зыбкими лучами.
— Дайте нож! Быстрее!
— Держите ее! Выше, поднимите выше!
— Кладите ее на пол! Воды!
— Надо сделать искусственное дыхание!
— Пустите, я умею!
Когда вспыхнул яркий электрический свет, сидевшая на корточках Лариса с облегчением произнесла:
— Слава Богу, кажется, дышит…
Выплывая из тьмы небытия, Алена непонимающим взглядом обвела склоненные над ней участливые лица.
Под потолком внезапно вспыхнул яркий электрический свет.
Глава 6
Услышав страшный крик, прокатившийся по зданию, он сразу перевел рубильник в рабочее положение. Казалось, даже стены дома содрогнулись от ужаса.
Тщетно вглядываясь в монитор, он старался разглядеть, что стряслось, но на экране лишь копошились беспорядочные тени и слышались испуганные возгласы.
На полу лежало распластанное тело. Ба, да это Алена! Что с ней?
Он видел, как Лариса отшвырнула в сторону нож и обрывки веревки. Он так и не понял, что на самом деле произошло, это стало ясно намного позже. И то, что он узнал, его совсем не обрадовало.
Алена взмахнула ресницами и непонимающе оглядела сочувственные лица женщин, толпившихся вокруг.
— Бедненькая! — ласково проговорила Ольга Витальевна, точно маленького ребенка гладя ее по голове. — Ну зачем же ты так, а?
— Алена, больно, да? — В случившемся Надя обвиняла в первую очередь себя. Ведь если бы тогда она бестактно не ввалилась в чужую ванную, ничего бы не было…
— Милая моя! — Несмотря на сочувствие к Алене, в голосе Ларисы звучала грустная ирония. — Зачем лезть в петлю, если мы и так сгнием на этом острове? Или, точнее, нас сгноят.
— Алена, выпей воды. — С любовью вглядываясь в бледное лицо. Юля хлопотала возле подруги. — Голову приподними… Вот так…
Пострадавшая приподнялась на локте, и вскоре ее бледное лицо слегка порозовело.
— Мне уже лучше, — пробормотала она. — Спасибо, девочки…
Заботливые руки помогли ей подняться и бережно перенесли на постель. Присев на краешек кровати, Юля заботливо отерла от брызг воды лицо подруги.
Зазвучали участливые голоса:
— Как ты себя чувствуешь, Алена?
— Тебе уже лучше?
— Может, ты хочешь поесть?
— Тебе не холодно? Принести одеяло? — Казалось, женщины были готовы перещеголять друг друга в демонстрации любви.
— Спасибо, — слабым голосом прошептала Алена. Ей уже было стыдно, что она устроила переполох и причинила столько беспокойства. Она закрыла глаза от смущения. Так приятно было ощущать всеобщую заботу…
— Она хочет спать, пойдемте отсюда! — послышался негромкий шепот. — Юля, пойдем!
— Я останусь здесь! — заартачилась Юля. — Ее нельзя сейчас оставлять одну.
Девушку поддержала Ольга Витальевна.
— Действительно, нужно организовать дежурство возле больной, — сказала она. — Я сменю тебя, Юля, через три часа, чтобы ты поспала.
— И я буду дежурить!
— И я!..
Все горели желанием помочь Алене, хотя та нуждалась лишь в тишине и покое.
Дверь бесшумно затворилась. Держа в руках холодную ладонь подруги, Юля застыла на краешке кровати. В темноте слышалось еле слышное дыхание Алены, а потом внезапно послышались всхлипы, и она громко разрыдалась.
— Ну что ты, что ты! — гладя руку подруги, Юля растерянно прошептала в темноту. — Ну зачем ты так, ведь мы тебя любим!
— Я… — всхлипнула Алена негромко. — Прости меня… Я не хотела, чтобы все узнали, что я…
— Разве так важно, глупенькая, как ты называешься? — Юля старалась говорить тихо и убедительно. — Важно, какая ты. Тебя все любят, ты же не такая, как эта фифа Дубровинская. Ты хорошая, ты очень хорошая!
— Я… Я не знала, что все так случится… Я хотела сделать операцию по перемене пола, уже разрешение комиссии было готово и день назначен, а тут все это завертелось… — Голос Алены обидчиво дрожал, постоянно прерываясь рыданиями. — А гормоны, если бросить их пить, делают свое дело.
Понимаешь, постепенно голос становится грубее, и волосы начинают расти… И сразу же все мужское изнутри вылезает наружу. А я столько денег потратила, чтобы стать женщиной!
— Зачем? — искренне удивилась Юля. Алена молчала, раздумывая над ответом. В призрачном свете луны, молоком льющейся в окна, белки ее глаз лихорадочно блеснули. Наконец, она вздохнула и произнесла:
— Понимаешь, женщин всегда любят, даже не очень красивых, глупых — всех! За ними ухаживают, их боготворят, их считают прекрасными, им прощают все… А меня никто никогда так не любил! Когда моя младшая сестренка плакала, мать и отец бросались к ней с утешениями, а на меня грубо орали: не реви, ты же мужчина! И никто, никто на белом свете не сказал мне, какая я… какой я… ну, короче, что меня любят…
— Но ведь ты очень хорошая, Алена, — утешала ее Юля, — тебя и так все любят! Ты такая красивая, ты добрая. Честное слово!
— Нет, меня никто никогда не любил, когда я была мальчиком. Ни один человек! — обидчиво возразил голос в темноте. — Никто и никогда! Правда, когда я стала девочкой, стало ненамного лучше. Женщины меня не выносили, а мужчины все время пытались облапать. И все они рано или поздно сбегали от меня без оглядки. И никто, никто в целом свете не любил меня таким, какой я есть, такой, какая я есть…
Тяжелый вздох пронесся по спальне. Гнетущий груз, долгое время мешавший Алене жить, стал немного легче.
— Если бы я сделала операцию, тогда никто в мире не догадался бы, кем я была до нее. Может быть, я бы даже вышла замуж.
— Ты думаешь, если бы врач отрезал тебе все, что можно отрезать, то тебя сразу же за это полюбили? — с сомнением произнесла Юля.
— А разве нет? — удивилась Алена.
— По-моему, нет! Анатомические особенности еще не причина для любви. Мне кажется, ты слишком долго шарахалась от людей, боясь, что они причинят тебе боль. И операция здесь совсем ни при чем.
— Наверное, ты в чем-то права, — прошептала Алена.
— Конечно, права! — Голос Юли звучал убежденно. — Ты же видишь, как здесь к тебе относятся. За месяц, что мы живем здесь, все успели тебя полюбить.
Ты видела это сегодня. Всем было бы больно, если бы с тобой случилась беда.
Никто не хотел, чтобы ты умерла. Ни один человек! Даже эта выскочка Дубровинская! А я — особенно…
— Правда? — В тихом голосе ощущалось такое страстное ожидание любви, что у Юли болезненно сжалось сердце.
— Конечно! — Она ласково улыбнулась. — Конечно, это правда! Мне все равно, мужчина ты или женщина, я тебя люблю!
Она нагнулась и нежно коснулась сухих губ Алены.
— А теперь спи, — прошептала она еле слышно. — Я посижу рядом, чтобы тебе не было так одиноко.
И Алена успокоенно смежила веки. Она была в этот момент совершенно счастлива.
— Не нужно ни словом напоминать ей о случившемся, — было решено единогласно. — И нельзя ее ни на минуту оставлять одну! Надо быть с ней поласковее, ведь она такая чувствительная! То есть, конечно, «он»…
Тщетно вглядываясь в монитор, он старался разглядеть, что стряслось, но на экране лишь копошились беспорядочные тени и слышались испуганные возгласы.
На полу лежало распластанное тело. Ба, да это Алена! Что с ней?
Он видел, как Лариса отшвырнула в сторону нож и обрывки веревки. Он так и не понял, что на самом деле произошло, это стало ясно намного позже. И то, что он узнал, его совсем не обрадовало.
Алена взмахнула ресницами и непонимающе оглядела сочувственные лица женщин, толпившихся вокруг.
— Бедненькая! — ласково проговорила Ольга Витальевна, точно маленького ребенка гладя ее по голове. — Ну зачем же ты так, а?
— Алена, больно, да? — В случившемся Надя обвиняла в первую очередь себя. Ведь если бы тогда она бестактно не ввалилась в чужую ванную, ничего бы не было…
— Милая моя! — Несмотря на сочувствие к Алене, в голосе Ларисы звучала грустная ирония. — Зачем лезть в петлю, если мы и так сгнием на этом острове? Или, точнее, нас сгноят.
— Алена, выпей воды. — С любовью вглядываясь в бледное лицо. Юля хлопотала возле подруги. — Голову приподними… Вот так…
Пострадавшая приподнялась на локте, и вскоре ее бледное лицо слегка порозовело.
— Мне уже лучше, — пробормотала она. — Спасибо, девочки…
Заботливые руки помогли ей подняться и бережно перенесли на постель. Присев на краешек кровати, Юля заботливо отерла от брызг воды лицо подруги.
Зазвучали участливые голоса:
— Как ты себя чувствуешь, Алена?
— Тебе уже лучше?
— Может, ты хочешь поесть?
— Тебе не холодно? Принести одеяло? — Казалось, женщины были готовы перещеголять друг друга в демонстрации любви.
— Спасибо, — слабым голосом прошептала Алена. Ей уже было стыдно, что она устроила переполох и причинила столько беспокойства. Она закрыла глаза от смущения. Так приятно было ощущать всеобщую заботу…
— Она хочет спать, пойдемте отсюда! — послышался негромкий шепот. — Юля, пойдем!
— Я останусь здесь! — заартачилась Юля. — Ее нельзя сейчас оставлять одну.
Девушку поддержала Ольга Витальевна.
— Действительно, нужно организовать дежурство возле больной, — сказала она. — Я сменю тебя, Юля, через три часа, чтобы ты поспала.
— И я буду дежурить!
— И я!..
Все горели желанием помочь Алене, хотя та нуждалась лишь в тишине и покое.
Дверь бесшумно затворилась. Держа в руках холодную ладонь подруги, Юля застыла на краешке кровати. В темноте слышалось еле слышное дыхание Алены, а потом внезапно послышались всхлипы, и она громко разрыдалась.
— Ну что ты, что ты! — гладя руку подруги, Юля растерянно прошептала в темноту. — Ну зачем ты так, ведь мы тебя любим!
— Я… — всхлипнула Алена негромко. — Прости меня… Я не хотела, чтобы все узнали, что я…
— Разве так важно, глупенькая, как ты называешься? — Юля старалась говорить тихо и убедительно. — Важно, какая ты. Тебя все любят, ты же не такая, как эта фифа Дубровинская. Ты хорошая, ты очень хорошая!
— Я… Я не знала, что все так случится… Я хотела сделать операцию по перемене пола, уже разрешение комиссии было готово и день назначен, а тут все это завертелось… — Голос Алены обидчиво дрожал, постоянно прерываясь рыданиями. — А гормоны, если бросить их пить, делают свое дело.
Понимаешь, постепенно голос становится грубее, и волосы начинают расти… И сразу же все мужское изнутри вылезает наружу. А я столько денег потратила, чтобы стать женщиной!
— Зачем? — искренне удивилась Юля. Алена молчала, раздумывая над ответом. В призрачном свете луны, молоком льющейся в окна, белки ее глаз лихорадочно блеснули. Наконец, она вздохнула и произнесла:
— Понимаешь, женщин всегда любят, даже не очень красивых, глупых — всех! За ними ухаживают, их боготворят, их считают прекрасными, им прощают все… А меня никто никогда так не любил! Когда моя младшая сестренка плакала, мать и отец бросались к ней с утешениями, а на меня грубо орали: не реви, ты же мужчина! И никто, никто на белом свете не сказал мне, какая я… какой я… ну, короче, что меня любят…
— Но ведь ты очень хорошая, Алена, — утешала ее Юля, — тебя и так все любят! Ты такая красивая, ты добрая. Честное слово!
— Нет, меня никто никогда не любил, когда я была мальчиком. Ни один человек! — обидчиво возразил голос в темноте. — Никто и никогда! Правда, когда я стала девочкой, стало ненамного лучше. Женщины меня не выносили, а мужчины все время пытались облапать. И все они рано или поздно сбегали от меня без оглядки. И никто, никто в целом свете не любил меня таким, какой я есть, такой, какая я есть…
Тяжелый вздох пронесся по спальне. Гнетущий груз, долгое время мешавший Алене жить, стал немного легче.
— Если бы я сделала операцию, тогда никто в мире не догадался бы, кем я была до нее. Может быть, я бы даже вышла замуж.
— Ты думаешь, если бы врач отрезал тебе все, что можно отрезать, то тебя сразу же за это полюбили? — с сомнением произнесла Юля.
— А разве нет? — удивилась Алена.
— По-моему, нет! Анатомические особенности еще не причина для любви. Мне кажется, ты слишком долго шарахалась от людей, боясь, что они причинят тебе боль. И операция здесь совсем ни при чем.
— Наверное, ты в чем-то права, — прошептала Алена.
— Конечно, права! — Голос Юли звучал убежденно. — Ты же видишь, как здесь к тебе относятся. За месяц, что мы живем здесь, все успели тебя полюбить.
Ты видела это сегодня. Всем было бы больно, если бы с тобой случилась беда.
Никто не хотел, чтобы ты умерла. Ни один человек! Даже эта выскочка Дубровинская! А я — особенно…
— Правда? — В тихом голосе ощущалось такое страстное ожидание любви, что у Юли болезненно сжалось сердце.
— Конечно! — Она ласково улыбнулась. — Конечно, это правда! Мне все равно, мужчина ты или женщина, я тебя люблю!
Она нагнулась и нежно коснулась сухих губ Алены.
— А теперь спи, — прошептала она еле слышно. — Я посижу рядом, чтобы тебе не было так одиноко.
И Алена успокоенно смежила веки. Она была в этот момент совершенно счастлива.
* * *
Утром перед завтраком состоялось совещание в узком составе. Оно было посвящено вчерашним событиям.— Не нужно ни словом напоминать ей о случившемся, — было решено единогласно. — И нельзя ее ни на минуту оставлять одну! Надо быть с ней поласковее, ведь она такая чувствительная! То есть, конечно, «он»…