Страница:
ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ СЕЙЧАС, ТО ЭТО БУДЕТ СЛИШКОМ ЛЕГКАЯ СМЕРТЬ. ТЫ ДАЖЕ НЕ УСПЕЕШЬ ПОНЯТЬ... Но, получается, это Сендзин не успел ничего понять.
- Его ненависть, его обет кровной мести ни к чему не привели, промолвил Николас.
Канзацу остановился у края пропасти. Его глаза были широко открыты, и свет, попадая на радужную оболочку, заставил ее как бы светиться.
- О нет, не так уж и ни к чему, Николас. Они привели тебя ко мне.
Канзацу улыбнулся, и Николаса опять посетило неприятное ощущение, что за его спиной что-то зашевелилось.
- И не только тебе. Тандзянские изумруды тоже.
- Что Вы этим хотите сказать? - И все еще Николас не верил этому. Но, видно, пришло время взглянуть в глаза тому, что маячило у него за спиной: опасной правде.
- Те изумруды, что сейчас находятся у тебя, - единственные, которые остались, - сказал Канзацу. - Тот, кто ими обладает, держит в своих руках Вечность.
Николас вспомнил предостережение Уми. Он тогда улетал в Нью-Йорк. ДОРОКУДЗАЙ БЛИЗОК. БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ МОЖЕШЬ СЕБЕ ВООБРАЗИТЬ. ПОМНИ ОБ ЭНЕРГИИ ЕГО МЫСЛИ. И О ДАРЕ ОБМАНЫВАТЬ ЗРЕНИЕ.
Николас отступил назад.
- Это тебе не поможет, - сказал Канзацу.
- Вы использовали Сендзина, чтобы напасть на меня. Вы использовали меня, чтобы убить его. Он был единственным человеком, который мог отнять у меня изумруды.
- Я же тебя предупреждал, что правда здесь и эта правда опасна.
- Но Вы не всегда были таким, - сказал Николас. - Манипулировать людьми, убивать чужими руками! Я Вас всегда считал неподкупным бессребреником, чуждым алчности.
- Алчность - странная вещь, - изрек Канзацу. - То тебе вроде и ничего не надо, а потом в один прекрасный день обнаруживаешь, что без этого жить не можешь. Тогда ничего не остается делать, как только сказать себе, что нет ничего слаще, чем поддаться искушению.
- Господи, Вы говорите об этом, как человек, который на старости лет решился на внебрачную связь!
- Ну что ж, аналогия убедительная, - согласился Канзацу. - Я сошел с прямого пути акшары. Но зато и награда! Теперь у меня будет все!
- Нет! - Николас поднял сжатый кулак. - Канзацу, ты сам сказал, что решил поддаться искушению. Но ты ничего не получишь.
Николас разжал руку. На ней лежали девять изумрудов.
- Нет.
Это был более чем крик. И даже более чем вопль. В этом коротком слоге было все: смена прилива отливом, белого черным, света тьмой, бессребренничества корыстью. Путь в силки.
И силки обернулись ямой.
Воздух наполнился шипением, искрами и треском, будто огонь в камине запылал или с небес слетела шаровая молния. Изумруды в руке Николаса зашевелились, ожили. Их было девять: мистическое число, почитаемое тандзянами с самого начала времени.
Изумруды сложились в сложную, объемную конфигурацию. Эта фигура поднялась в воздух и, как стая рассерженных шмелей, ринулась на Канзацу.
Камни ударили его в лицо с такой страшной силой, что мгновенно превратили его в кровавую кашу. Какое-то мгновение Николас видел их сверкающие грани, внедрившиеся в человеческую плоть, как звезды в бархат неба. И тотчас же в прозрачном воздухе Ходаки разнеслась вонь паленого мяса, как с языческого погребального костра. Страшный крик, подхваченный эхом в заснеженных каньонах Ходаки, раздался, - и Канзацу смело со скалы, как выстрелом из пушки. Перелетев через гряду камней в поднявшемся снежном вихре, он исчез черной точкой в синем-синем небе.
Растаял в небытии.
Николас судорожно хватал ртом воздух. Лихорадочный стук сердца причинял боль. Жуткий страх леденил его: страх, что он сейчас схватился с учителем - в каком-то смысле его отцом, хотя бы и духовным; страх того, что он заглянул в лицо столетиям таинственной силы, основанной на обмане и иллюзии; страх того, что в его руках оказалась возможность уничтожить эту силу.
Вот уж воистину, избранник. Хранитель тандзянских изумрудов. Он исполнил предназначение.
- ТЕПЕРЬ все кончено, - тихо сказал Николас. Никого рядом не было, но тем не менее он знал, что сказал он это непосредственно своему деду.
А потом он повернулся и начал тихо спускаться с Ходаки. И даже не обернулся на грозно возвышающегося на фоне багрово-синего неба Черного Жандарма.
Теперь это был всего-навсего большой кусок черной горной породы.
Осень отказывалась приходить в Вашингтон. Листья на платанах и вишневых деревьях, такие сочные летом, висели пожухлые и неподвижные в удушающем пекле. Потомак казался таким прохладным и живительным, журча под душным одеялом октябрьской жары.
Законопроект Брэндинга по финансированию АСИКСа прошел через обе палаты с подавляющим числом голосов "за", и везде высказывалось мнение, что если "Пчелка" пройдет все строгие заключительные испытания, то она составит основу правительственной компьютерной системы уже в ближайшие два года.
Популярность Брэндинга ширилась по всей стране, и он выжимал все, что можно, из все более щедро отпускаемого ему телевизионного времени. Он уже был в программе "Лицом к нации", в "Телевизионном знакомстве". Си-Эн-Эн посвятила ему целый очерк, и с огромным успехом он отвечал на вопросы журналистов в программе "Горячая линия".
Они с Шизей сочетались гражданским браком перед Мемориалом Линкольна. По этому поводу разговоров в Вашингтоне было хоть отбавляй. Зачем сенатору из Нью-Йорка жениться с такой помпой в Вашингтоне, если не с каким-то далеко идущими политическим целями?
Освещение свадьбы в прессе было просто беспрецедентным, ни одна программа новостей не обошла вниманием это событие. Весело разукрашенные балаганчики, смеющаяся публика, звуки музыки, хлопки откупориваемого шампанского. "Форбс" и "Форчун" боролись за право эксклюзивного интервью с Брэндингом. "Ньюсуик" поместил фотографию Брэндинга и Шизей на обложке: "Золотая пара". Журнал "Пипл" поместил фотографию, на которой они целовались по завершении брачной церемонии. Но всех переплюнул "Тайм", назвав их "Новой королевской четой планетарного масштаба".
Шизей обратилась с просьбой в предоставлении американского гражданства, и уже через месяц (естественно, Брэндинг нажал на иммиграционные службы) она приняла присягу вместе с десятками других иммигрантов разных наций. Церемония тоже удостоилась пристального внимания прессы. Она даже растрогалась, присягая американскому флагу. В этом же месяце всем его товарищам по партии стало ясно, что Брэндинг - их лучшая кандидатура на предстоящих президентских выборах. Так что - чем черт не шутит? - не исключено, что ему самому и придется через два года наблюдать, как в Овальном кабинете устанавливают терминал "Пчелки".
Был воскресный день, и счастливая пара только что закончила заниматься любовью. День был долгий и томный. Жара с улицы проникала даже под кожу, и они весь день спали и любились. Наконец Шизей поднялась с кровати и направилась в ванную. Проходя мимо кровати, превращенной в ее кабинет, она заметила, что на ее компьютере горит красный огонек. Очевидно, какое-то послание.
Заинтересовавшись, Шизей подошла, нажала на кнопку, дав машине задание вывести послание на экран. Она села на стул, полная предчувствий. И вот на экране расцвел серпантин вируса ИУТИР. Новая модификация, более быстрая, с новыми элементами, которые выдавали информацию в потоке, перескакивая через гребни волн.
Через мгновение на экране высветилась надпись - и замигала: ИУТИР УСОВЕРШЕНСТВОВАН. ВНЕДРЯЙ НЕМЕДЛЕННО.
Шизей погасила экран.
Новый ИУТИР был уже посажен в ее компьютер, как джин в стеклянный сосуд. Он и сидел там, дожидаясь, когда его выпустят наружу. Терпеливый, как бог.
1 Лонг-Айленд - расположенная к юго-востоку от Нью-Йорка курортная зона, протянувшаяся от устья р. Гудзон и отделенная от р-нов Манхэттен и Бронкс рекой Ист-Ривер. Восточная часть его (Ист-Энд) заканчивается двумя острыми мысами.
2 de riguir (фр.) - настоятельно необходимый, незаменимый.
3 Трумэн Капоте - американский писатель, автор известных романов "Другие голоса, другие комнаты" (1948), "Лесная арфа" (1951) и "Завтрак у Тиффани" (1958) и др.
4 Итеки (яп.) - варвар, презрительное обращение к европейцу.
5 Мусаши - известный японский теоретик и практик боевых единоборств.
6 Ронин (яп.) - свободный самурай, не находящийся ни у кого на службе.
7 Розеттский камень - обнаруженный в Египте камень с надписью, сделанной с помощью знаков трех различных видов письменности, в том числе и иероглифами. Расшифровав надпись, Ж. Шампольон нашел ключ к египетским иероглифам.
8 Дислексия (от греч. lexis - речь) - психическое отклонение, выражающееся в том, что человек не понимает смысла прочитанного текста.
9 Здесь шекспировские аллюзии (Макбет, акт V): "Жизнь - это повесть, которую пересказал дурак: в ней много шума, ярости, но смысла нету".
10 L'affaire d'amour (фр.) - любовные дела.
11 Даосизм - философско-религиозное учение о "дао", или "пути вещей", возникшее в Китае в VI - V веках до н. э. Основоположником считается Лао Цзы.
12 Лимб - место, примыкающее к аду, где, согласно некоторым христианским доктринам, пребывают души "добрых язычников": хороших людей, родившихся в другой религии, некрещеных младенцев и т.
13 Американский генерал, командующий 3-й армией на Европейском театре военных действий в годы второй мировой войны. Прославился быстрыми и решительными действиями в заключительный период войны.
- Его ненависть, его обет кровной мести ни к чему не привели, промолвил Николас.
Канзацу остановился у края пропасти. Его глаза были широко открыты, и свет, попадая на радужную оболочку, заставил ее как бы светиться.
- О нет, не так уж и ни к чему, Николас. Они привели тебя ко мне.
Канзацу улыбнулся, и Николаса опять посетило неприятное ощущение, что за его спиной что-то зашевелилось.
- И не только тебе. Тандзянские изумруды тоже.
- Что Вы этим хотите сказать? - И все еще Николас не верил этому. Но, видно, пришло время взглянуть в глаза тому, что маячило у него за спиной: опасной правде.
- Те изумруды, что сейчас находятся у тебя, - единственные, которые остались, - сказал Канзацу. - Тот, кто ими обладает, держит в своих руках Вечность.
Николас вспомнил предостережение Уми. Он тогда улетал в Нью-Йорк. ДОРОКУДЗАЙ БЛИЗОК. БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ МОЖЕШЬ СЕБЕ ВООБРАЗИТЬ. ПОМНИ ОБ ЭНЕРГИИ ЕГО МЫСЛИ. И О ДАРЕ ОБМАНЫВАТЬ ЗРЕНИЕ.
Николас отступил назад.
- Это тебе не поможет, - сказал Канзацу.
- Вы использовали Сендзина, чтобы напасть на меня. Вы использовали меня, чтобы убить его. Он был единственным человеком, который мог отнять у меня изумруды.
- Я же тебя предупреждал, что правда здесь и эта правда опасна.
- Но Вы не всегда были таким, - сказал Николас. - Манипулировать людьми, убивать чужими руками! Я Вас всегда считал неподкупным бессребреником, чуждым алчности.
- Алчность - странная вещь, - изрек Канзацу. - То тебе вроде и ничего не надо, а потом в один прекрасный день обнаруживаешь, что без этого жить не можешь. Тогда ничего не остается делать, как только сказать себе, что нет ничего слаще, чем поддаться искушению.
- Господи, Вы говорите об этом, как человек, который на старости лет решился на внебрачную связь!
- Ну что ж, аналогия убедительная, - согласился Канзацу. - Я сошел с прямого пути акшары. Но зато и награда! Теперь у меня будет все!
- Нет! - Николас поднял сжатый кулак. - Канзацу, ты сам сказал, что решил поддаться искушению. Но ты ничего не получишь.
Николас разжал руку. На ней лежали девять изумрудов.
- Нет.
Это был более чем крик. И даже более чем вопль. В этом коротком слоге было все: смена прилива отливом, белого черным, света тьмой, бессребренничества корыстью. Путь в силки.
И силки обернулись ямой.
Воздух наполнился шипением, искрами и треском, будто огонь в камине запылал или с небес слетела шаровая молния. Изумруды в руке Николаса зашевелились, ожили. Их было девять: мистическое число, почитаемое тандзянами с самого начала времени.
Изумруды сложились в сложную, объемную конфигурацию. Эта фигура поднялась в воздух и, как стая рассерженных шмелей, ринулась на Канзацу.
Камни ударили его в лицо с такой страшной силой, что мгновенно превратили его в кровавую кашу. Какое-то мгновение Николас видел их сверкающие грани, внедрившиеся в человеческую плоть, как звезды в бархат неба. И тотчас же в прозрачном воздухе Ходаки разнеслась вонь паленого мяса, как с языческого погребального костра. Страшный крик, подхваченный эхом в заснеженных каньонах Ходаки, раздался, - и Канзацу смело со скалы, как выстрелом из пушки. Перелетев через гряду камней в поднявшемся снежном вихре, он исчез черной точкой в синем-синем небе.
Растаял в небытии.
Николас судорожно хватал ртом воздух. Лихорадочный стук сердца причинял боль. Жуткий страх леденил его: страх, что он сейчас схватился с учителем - в каком-то смысле его отцом, хотя бы и духовным; страх того, что он заглянул в лицо столетиям таинственной силы, основанной на обмане и иллюзии; страх того, что в его руках оказалась возможность уничтожить эту силу.
Вот уж воистину, избранник. Хранитель тандзянских изумрудов. Он исполнил предназначение.
- ТЕПЕРЬ все кончено, - тихо сказал Николас. Никого рядом не было, но тем не менее он знал, что сказал он это непосредственно своему деду.
А потом он повернулся и начал тихо спускаться с Ходаки. И даже не обернулся на грозно возвышающегося на фоне багрово-синего неба Черного Жандарма.
Теперь это был всего-навсего большой кусок черной горной породы.
Осень отказывалась приходить в Вашингтон. Листья на платанах и вишневых деревьях, такие сочные летом, висели пожухлые и неподвижные в удушающем пекле. Потомак казался таким прохладным и живительным, журча под душным одеялом октябрьской жары.
Законопроект Брэндинга по финансированию АСИКСа прошел через обе палаты с подавляющим числом голосов "за", и везде высказывалось мнение, что если "Пчелка" пройдет все строгие заключительные испытания, то она составит основу правительственной компьютерной системы уже в ближайшие два года.
Популярность Брэндинга ширилась по всей стране, и он выжимал все, что можно, из все более щедро отпускаемого ему телевизионного времени. Он уже был в программе "Лицом к нации", в "Телевизионном знакомстве". Си-Эн-Эн посвятила ему целый очерк, и с огромным успехом он отвечал на вопросы журналистов в программе "Горячая линия".
Они с Шизей сочетались гражданским браком перед Мемориалом Линкольна. По этому поводу разговоров в Вашингтоне было хоть отбавляй. Зачем сенатору из Нью-Йорка жениться с такой помпой в Вашингтоне, если не с каким-то далеко идущими политическим целями?
Освещение свадьбы в прессе было просто беспрецедентным, ни одна программа новостей не обошла вниманием это событие. Весело разукрашенные балаганчики, смеющаяся публика, звуки музыки, хлопки откупориваемого шампанского. "Форбс" и "Форчун" боролись за право эксклюзивного интервью с Брэндингом. "Ньюсуик" поместил фотографию Брэндинга и Шизей на обложке: "Золотая пара". Журнал "Пипл" поместил фотографию, на которой они целовались по завершении брачной церемонии. Но всех переплюнул "Тайм", назвав их "Новой королевской четой планетарного масштаба".
Шизей обратилась с просьбой в предоставлении американского гражданства, и уже через месяц (естественно, Брэндинг нажал на иммиграционные службы) она приняла присягу вместе с десятками других иммигрантов разных наций. Церемония тоже удостоилась пристального внимания прессы. Она даже растрогалась, присягая американскому флагу. В этом же месяце всем его товарищам по партии стало ясно, что Брэндинг - их лучшая кандидатура на предстоящих президентских выборах. Так что - чем черт не шутит? - не исключено, что ему самому и придется через два года наблюдать, как в Овальном кабинете устанавливают терминал "Пчелки".
Был воскресный день, и счастливая пара только что закончила заниматься любовью. День был долгий и томный. Жара с улицы проникала даже под кожу, и они весь день спали и любились. Наконец Шизей поднялась с кровати и направилась в ванную. Проходя мимо кровати, превращенной в ее кабинет, она заметила, что на ее компьютере горит красный огонек. Очевидно, какое-то послание.
Заинтересовавшись, Шизей подошла, нажала на кнопку, дав машине задание вывести послание на экран. Она села на стул, полная предчувствий. И вот на экране расцвел серпантин вируса ИУТИР. Новая модификация, более быстрая, с новыми элементами, которые выдавали информацию в потоке, перескакивая через гребни волн.
Через мгновение на экране высветилась надпись - и замигала: ИУТИР УСОВЕРШЕНСТВОВАН. ВНЕДРЯЙ НЕМЕДЛЕННО.
Шизей погасила экран.
Новый ИУТИР был уже посажен в ее компьютер, как джин в стеклянный сосуд. Он и сидел там, дожидаясь, когда его выпустят наружу. Терпеливый, как бог.
1 Лонг-Айленд - расположенная к юго-востоку от Нью-Йорка курортная зона, протянувшаяся от устья р. Гудзон и отделенная от р-нов Манхэттен и Бронкс рекой Ист-Ривер. Восточная часть его (Ист-Энд) заканчивается двумя острыми мысами.
2 de riguir (фр.) - настоятельно необходимый, незаменимый.
3 Трумэн Капоте - американский писатель, автор известных романов "Другие голоса, другие комнаты" (1948), "Лесная арфа" (1951) и "Завтрак у Тиффани" (1958) и др.
4 Итеки (яп.) - варвар, презрительное обращение к европейцу.
5 Мусаши - известный японский теоретик и практик боевых единоборств.
6 Ронин (яп.) - свободный самурай, не находящийся ни у кого на службе.
7 Розеттский камень - обнаруженный в Египте камень с надписью, сделанной с помощью знаков трех различных видов письменности, в том числе и иероглифами. Расшифровав надпись, Ж. Шампольон нашел ключ к египетским иероглифам.
8 Дислексия (от греч. lexis - речь) - психическое отклонение, выражающееся в том, что человек не понимает смысла прочитанного текста.
9 Здесь шекспировские аллюзии (Макбет, акт V): "Жизнь - это повесть, которую пересказал дурак: в ней много шума, ярости, но смысла нету".
10 L'affaire d'amour (фр.) - любовные дела.
11 Даосизм - философско-религиозное учение о "дао", или "пути вещей", возникшее в Китае в VI - V веках до н. э. Основоположником считается Лао Цзы.
12 Лимб - место, примыкающее к аду, где, согласно некоторым христианским доктринам, пребывают души "добрых язычников": хороших людей, родившихся в другой религии, некрещеных младенцев и т.
13 Американский генерал, командующий 3-й армией на Европейском театре военных действий в годы второй мировой войны. Прославился быстрыми и решительными действиями в заключительный период войны.