Васильева Ксения. Любовник из провинции

   Вера поняла, как не только обидела, но оскорбила Лельку своим резким категорическим отказом.
   ... Какая же она свинья! Ведь Лелька отговаривала ее от аборта!
   Но поступиться ребенком! ЕЕ и МИТИНЫМ! Этого она не могла.
   - Прости, Лелечка, дорогая, - сказала она извиняющимся тоном, - но все проблемы я буду решать сама. Извини, я - грубая и хамская... За тон извини, - не за смысл.
   - Ага, - сказала холодно и спокойно Леля, подняв голову и сияя
   голубыми глазами, - когда я занадобилась, то и проблемы стали
   моими, а когда ты отвертелась, - меня по боку? Ты - как была
   эгоисткой и свиньей в отношении меня, так и осталась. Пока. Про
   щай.
   Леля быстро встала, кинула на стол деньги и вышла из кафе. Вера в ступоре наблюдала, как она взяла на стоянке такси и
   уехала. Вера не побежала за ней. Что толку? Другого ничего она Лельке не скажет.
   Дома ее встретил брат не в лучшем настроении и предложил поговорить.
   Они сели на кухне. Вера налила себе горячего чаю, - дрожь, время от времени, - еще пробирала ее.
   Если бы у нее был настоящий брат!.. Душевно. Порыдала бы она у него на груди, а он бы сказал: сестренка, какие проблемы! У тебя же есть БРАТ! Но что мечтать зазря! Что есть, то и есть.
   Влад начал сразу, как говорится, с туза. Он заявил, что на той неделе они с Люсей расписываются и... - он помолчал и закончил довольно мрачно, у нас через два месяца будет ребенок.
   Вера чуть со стула не упала: везде дети!
   - Дети - это прекрасно, - изрекла она и спросила, - ты не рад?
   - Я? - Переспросил Влад, думая, видимо о чем-то другом, - почему? Рад... Но возникает масса проблем, Вера...
   Она усмехнулась, и подумала, ты, миленький не знаешь, какая "масса" этих проблем...
   А вслух удивилась: какие же, братик?
   Он не терпел, когда она его так называла. Ему казалось, что сестра со своими журналистскими закидонами недостаточно уважает и его самого и его работу, считает шоферюгой, только в воздухе... Он помрачнел еще больше: Вера, нам надо серьезно подумать об обмене. Мы в одной нашей халупе не сживемся, да еще ребенок
   (а потом и второй, подумала Вера и некстати улыбнулась).
   Влад взвился: что ты ухмыляешься? Знаю я тебя! Дерьмо какое -нибудь нальешь! На Люську, что она меня заставила! Я сам! И нечего святошу из себя корежить! У тебя самой мужик ночевал!
   - Ну и что? - Разозлилась Вера, - ну, ночевал! И еще ночевать будет! Твое-то какое дело?
   Влад вскочил: не-ет, дорогая сестренка! Больше он тут ночевать не будет! Поняла? Нечего бардаки устраивать! Люська из порядочной семьи, к такому не привыкла!..
   Не успел он это сказать, как Вера закатила ему пощечину. Он схватился за щеку, обалдел, но через секунду ринулся на нее.
   Она успела выскочить из кухни, промчалась по коридору и заперлась у себя. Такого у них давненько не было...
   Раньше, когда Влад был еще сопляком, а она уже девушкой, Вера пыталась его воспитывать и иногда давала подзатыльника, но он всегда отвечал ей и она убегала. Скоро она поняла, что воспитанию он не поддается и перестала этим заниматься.
   И сделала замок к своей двери.
   Влад орал за дверью. Чтобы она выметалась, что он ее ненавидит, что она - рыба безглазая, что нашелся на нее только один хиляк...
   На что она ответила из-за двери, что пусть его дура Люська дезодорант попросит достать, - от нее потом несет, как от разно
   рабочего...
   Влад аж завизжал от злости и шарахнул кулаком по двери. Дверь тихо издала какой-то звук, - треснула, что ли? Влад еще поорал,
   чтобы она и не думала здесь жить, пока они обмениваются, и что
   она поимеет коммуналку! Их трое, а ей, - выдре одинокой, - кроме
   коммуналки ничего не светит.
   Она довольно тихо сказал: поимей совесть, Влад. Тебя слышно на весь подъезд. Итак мне говорят, что это ваш брат ни с кем не здоровается?
   Этого ей никто не говорил, но она знала, как Влад бережет свою репутацию и считает, что она - стерва, а он - милый парень и страдающая сторона. Тем более, он - летчик!
   Влад ушел в свою комнату.
   В квартире наступила тишина, а Вере стало тошно. Еще этот!.. Только она освободилась от одной беды, как навалилась другая. Но она и сама понимала, что жизни у нее здесь не будет. Влад сделает для этого все, да и, судя по всегда недовольному личику его контролерши, та сложа ручки сидеть не станет.
   И начнется такая коммуналка, где соседи подсыпают крысид в суп... Обмен, конечно, и только обмен. Но как ей не хочется уезжать отсюда! Где стены еще помнят маму и папу, где прошло ее детство... Хоть плачь снова! Почему у нее такой злобный брат? Может и она - такая? Мама была мягкой и милой, и они с папой никогда не ссорились, по крайней мере при них, детях. Наверное завтра Люська въедет сюда, уж Влад постарается...
   Никуда они ее не выкинут, но! Но хочет ли она этих нервотрепок? И как это отразится на ребенке?.. Значит завтра же надо бежать на Банный и рыскать там в поисках вариантов обмена, потому что братец расстарается, чтобы упечь ее в коммуналку!
   Тут она вспомнила о Лельке, вернее, она все время о ней помнила, но отгоняла эти мысли... Лелька опять нужна!.. Но Вера послала Лельку куда подальше . Очень гордо и независимо! Ан, нет, сказала судьба, рано пташечка запела! Как бы кошечка не съела... Вот кошечка и съела.
   Нет, Лелька звонить просто неприлично!
   ... О, Господи, что же ей делать, научи и подскажи...
   Утром Вера позвонила на работу, сказала, что с программой будет монтироваться вечером, и рванула на Банный.
   Она никогда не была здесь, - всю жизнь они прожили в одном месте. Не было надобы в Банном.
   Тут взад и вперед бродили люди, вроде бы так, прогуливаясь по этому довольно занюханному местечку, кучковались, двоились, тро
   ились...
   Вера не представляла сам процесс и остановилась, выбирая, к кому бы обратиться.
   Конечно, ушлые и дошлые сразу поняли, что девчушка - новенькая и ее чем скорее - надо обратать. К ней подскочил какой-то мерзейший тип в вязаной шапке, задрипанном пальто и со вполне опухшей физиономией. Но очень галантный. Он спросил, что она хочет и что имеет, он, де, - опытный маклер и устроит все по первому классу. Вера подумала, что сейчас ему похмелиться надо по первому классу, - это да, и ответила, что ей не нужен маклер, у нее договоренность. Еще подходили, более приличного вида, но она их всех боялась: как она, женщина, одна, сможет противостоять этим ушлым и дошлым? И знать,- обманывают ее или нет?
   Она решила присмотреться к толпе, выбирая одиноких приличных баб, и только к ним подходить. Было холодно, она замерзла, к ней снова подкатывались все те же маклеры, но она им коротко отвечала: спасибо, я уже договорилась.
   Наконец ей приглянулась пожилая дама в пальто с чернобуркой, и взгляд у дамы был такой же, как и у нее, - растерянный.
   Вера подошла к ней и, уже научась, спросила: какие у вас варианты? Я не маклер.
   Дама обрадовалась и, взяв Веру под руку, отвела в сторону. Подозрительно оглядываясь, дама шепотом сказала, что ей нужен разъезд четыре на две...
   Вера расстроилась и ответила, что у нее тоже разъезд.
   Дама довольно горестно воскликнула: здесь почти все на разъезд. А к маклерам, милочка, ни за что... Я здесь третий раз и еще ничего приличного не предлагали. Думаю, с этими жуликами тут каши не сваришь. Только если по знакомству... Буду искать через знакомых и друзей. Советую вам тоже. Я вижу, вы такая же, как я, то есть, приличная женщина. Нам тут не место. Облапошат и досвиданья не скажут. Уходите. И я сейчас уйду.
   Дама и вправду испарилась, а Вера толкалась до темноты. Маклеры больше не подходили: поняли, что она им врет, не же
   лая иметь с ними дела. И ухмылялись. Мол, стой, стой, сапоги протрешь, а ничего не получишь без нас-то!..
   Вера еще к нескольким подходила - все были на разъезд.
   Домой с работы она приехала в час ночи.
   В квартире стояла тишь, но, вешая пальто в шкаф, она увидела люськину котиковую шубейку. Сердце у нее дрогнуло: значит, здесь... Значит, начало военных действий открыто. Но она так устала, что на раздумья сил не было, только подумала, что хорошо, что завтра она работает с одиннадцати, - "эти" уберутся раньше.
   Утром, пока пила кофе, поняла, что на Банный больше не пойдет, и вдруг разозлилась на весь белый свет: на Митю, у которого нет никаких проблем, на Лельку, у которой тоже все в порядке...
   В общем Вера была раздражена и сначала решила на все плюнуть: пусть идет, как идет! Выкинут ее в коммуналку? - пусть! Значит, она такого достойна! Размазня! Только и умеет свои программы стряпать: сю-сю, лю-лю... Они ей, если честно, так надоели! Этот
   пустой треп с бабьем, - какой муж, да какая любовь, да то, да
   се...
   И отдельно как бы от нее, от ее злости, и раздражения, организовалась идея: надо звонить Лельке. И спросить ее ( опять! А что делать? Ближе-то оказалось, никого и нет!), нет ли у нее или у кого знакомых своего маклера, - без этого, она поняла, - невозможно.
   Звонить же Лельке не хотелось. Она понимала, что этот звонок будет выглядеть уже беспределом наглости. Потом. Позже.
   Вера отправилась на работу. И, проехав мимо Телеграфа, вдруг выскочила на следущей остановке, и как полная идиотка, пошла к окошечку международной корреспонденции, ругая себя последними словами.
   ... А вдруг и напишет? Ну, открыточку-то бросить можно! С каким-нибудь поздравлением... Хотя бы с прошедшими ноябрьскими...
   Писем, естественно, не было.
   Леля тоже тихо маялась дома. Сначала она дико обиделась и разозлилась на Веру. Какая оказалась девка! Наплевать ей на все. На то, что из-за нее Елена не сможет теперь никого направить к Василию, а он - врач классный и берет нормально, не дерет три шкуры!.. Как она из-за ребенка фыркнула?! Что, Леля претендует на него? Нисколько! Помогла бы ей, дурочке, взяла бы на какое-то время к себе... Как Вера думает со всем решать?..
   Леля расстраивалась особенно из-за того, что после их ссоры, Вера, наверняка, ей не позвонит... А уже не думать о митином сыне Леля не могла. Она должна, обязана его видеть. И не только!
   Она будет участвовать в их жизни: Веры и ребенка. У Веры никого нет. Голым - голо. Даже подруг не очень, так, - подружки, а это совсем не то, что - ПОДРУГА. ДРУГ.
   Какого же черта Лелька сидит и кислится? Плевать на гордость. Надо звонить самой и не мытьем так катаньем завладеть позицией...
   - как раньше?.. - крестной. Второй матери. Но звонить нужно так, будто расстались они наилучшим образом и неважно, кто звонит первый.
   Если, конечно, она не закусила удила и не пошлет Лелю куда подальше.
   Квартира у них четырехкомнатная: спальня, комната сына, гостиная и кабинет Володьки. Кабинет ему не нужен. Что он там делает? Все материалы у него на работе, он - большой начальник, а большие начальники бумаг на дом не таскают. Кабинет для него - игрушка. "Я пошел в кабинет", говорит он значительно, и скоро можно слышать мирный храп. У него там заветная бутылочка коньячка, пресса, кожаный мягкий диван, промятый его "работой"...
   Леля отправилась к мужу.
   Он только собрался до обеда полежать и был не очень доволен ее появлением. Давно уже прошли страсти-мордасти, давно они были равнодушны друг к другу и спали-то с близостью пару раз в месяц.
   Леля догадывалась, что мужа и его хорошенькую секретаршу Танечку связывают не только официальные отношения, но ей это было безразлично.
   Володька неодобрительно посмотрел на нее, когда она вошла в кабинет.
   Леля сказала: я ненадолго. Мне надо тебе кое-что сказать...
   - Забеременела, что ли? - Со свойственной ему грубоватой и глуповатой простотой спросил Володька, - и добавил: шутка.
   - Вот именно, - холодно откликнулась Леля, - шутки, боцман, у вас дурацкие... Но раз уж ты коснулся такой темы, то скажу, что забеременела не я, а моя ближайшая подруга Вера и ей до родов придется у нас пожить, и именно в твоем кабинете.
   Леля решила сразу сказать все, тем более, что Володька сам задал тему.
   Она не ожидала такой бурной реакции.
   - А где я буду? С Клавой на кухне прикажешь? Или в спальне?
   Ты рехнулась совсем со своими бабами! То эта Кира-дыра была, ты с ней носилась, но та хоть на жилплощадь не претендовала, теперь какая-то Вера! Кто она такая? Я ее не слыхивал и не видывал! Нет, матушка, хочешь поселяй ее у себя, а я кабинет не отдам!
   Леля поняла, что замахнулась на самое неприкосновенное. Она могла бы это предположить! Но для Веры - кабинет был бы оптимальным вариантом. И для них для всех. Ну, что ж, спальня большая - восемнадцать метров, кровати две, как-нибудь они с Верой не передерутся... Но сама понимала, что затеялась с глупостью. Не примут мужики - и сын, наверняка, - чужую женщину, да еще беременную... И Вера неизвестно - согласится ли...
   Сказала же она следующее: хорошо, Володя, если тебе так дорог кабинет, живи в нем! Мы с ней можем действительно в спальне...
   Но это же не навечно, пойми ты! На короткое время. Она подыщет себе что-нибудь...
   - Она, что? С периферии? Лимита? - спросил Володька.
   - Конечно, нет! У нее в Москве прекрасная квартира, но... - тут Леля замялась и Володька, ухмыляясь, дополнил: понесла, поди, от женатика! Лет-то ей сколько? Как тебе? Тогда... - он не успел сказать, что "тогда", как Леля перебила его: ей двадцать пять,
   - и он не женатик. Заграницей. Они поженятся, когда он приедет, через два года... А пока...
   - Хрен с ней, пусть у тебя поживет, - вдруг смилостивился Володька, услышав про заграницу и поверив этому, - только недолго. Не могу, когда чужие мотаются в доме.
   Звонил телефон. Вера взяла трубку ( так и не удосужилась позвонить Лельке!). Лелька! Этот звонок был для нее сейчас почти равен митиному!
   Леля как ни в чем не бывало спросила, собрала ли Вера ла свои кости в одно место?
   Вера радостно рассмеялась ( вполне искренне!) и сказала, что кости свои места разыскали и в порядке, а мозги никак не найдут крышу.
   На это Леля заявила, что мозги вполне возможно найдут ее, если Вера после работы заедет к Леле... Есть разговор.
   Вера ответила, что у нее тоже есть разговор и она как раз собиралась Леле звонить.
   - Все к лучшему, - сказала Леля, и они расстались, довольные другом и каждая - собой.
   Они встретились, - будто и не ссорились и обе были рады этому.
   И убрались в спальню, - покурить, выпить кофе и, конечно, поговорить.
   Вера решила не начинать, - подождать, что скажет Леля...
   В спальню заглянул муж Лели, Вера его видела давно, раз или два. Вошел бывший красавец, теперь несколько пооблезлый, но еще сохранивший фигуру, а на голове столько волос, сколько нужно для покрытия лысины... Ничего мужик, но Вере такие не нравились.
   Лелька его довольно бесцеремонно отправила, а он зыркнул на Веру любопытным глазом. И сына увидела Вера - симпатичный высокий, блондин, с лелькиными голубыми круглыми глазами, лет шестнадцати-семнадцати... Кино-герой из русской былины! Вера сказала об этом Лельке, та не очень отреагировала, махнула рукой, - не такой уж и "герой" Алешка, - ленивый, учится кое-как и куда его запихивать после школы, - ума не хватает...
   Они замолчали и посмотрели друг на друга. Леля спросила: ну, кто первее?
   Вера засмеялась, - хочешь я... Она решила, что не будет ждать лелиных измышлений.
   Рассказала о своей разборке с братом, о том, что он женится и у них через два месяца будет ребенок... О своем походе на Банный...
   Не успела высказать свою просьбу, как Леля среагировала на ее рассказ.
   - У моих знакомых есть два отличных маклера, - честнейшие ребята, братья, Миша и Гарик! Они уже многим помогли! Хорошо, что ты мне сказала, а то моталась бы на этот Банный! Туда вообще нельзя ходить! Спросила бы меня!
   - Но откуда же я знала, что у тебя такие знакомства! - Оправдывалась Вера, думая, что правильно рассчитала, - и тут у Лельки есть знакомства.
   - Надо было позвонить, спросить... - Откликнулась укоризненно Леля, Ладно, не будем выяснять отношения! А то твой братец начнет раньше тебя!
   Дозвонилась она уже к братьям-маклерам поздно, однако они сразу же согласились завтра подъехать и, посмотреть квартиру.
   Леля не стала выносить на совет свои планы - уже ни к чему... Спросила, что Вера придумала с "сокрытием"?
   - Есть идея, - отозвалась Вера. - Я уйду из редакции, из Радио, совсем, - ответила Вера.
   - Как? - удивилась и обеспокоилась за нее Леля, - а как ты будешь зарабатывать? И вдруг тебя не возьмут обратно? Ведь им нужна такая программа! Вера, подумай... Возьмут другого, на такую работу многие губешки раскатывают!
   - Я подумала, Лелька, - ответила Вера твердо, - возьмут обратно, никуда не денутся. Уйду я не просто так, - сварганю пару-тройку передач, за них заплатят. Деньги будут. Продам, в крайнем случае что-то... Скажу, что собралась писать книгу о своих клиентах. Не возьмут - и не надо, надоело мне там, хочется чего-то совсем новенького, на телевидение пойду! Да найду я работу, все ж профессионал, елки-моталки!
   Леля задумалась. Что ж, в этом, пожалуй, есть своя сермяга. А уж она, Леля, не даст им помереть с голоду! И надо будет братьям перезвонить и уточнить район: только тот, где живет она сама... Но вот об этом Вере знать не надо.
   - Скорее всего, ты права, - медленно произнесла Леля, - тебя знают... А за ребенка можешь не волноваться, найдем няню-кормилицу! Сможешь работать через два месяца! Мы с тобой вдвоем горы передвинем, куда нам надо! Кстати, - сказала Леля тише и серьезнее, - я именно об этом тебе хотела сказать, там, в кафе, после визита к Ваське... А ты взъелась!
   Вера уже думала о том, что она одна, без Лельки, ее участия и, оказалось, деловизма, ничего бы не сделала!.. И чего она на Лельку тогда наорала?
   И сказала: Лель, ты должна меня понять! Я чуть ребенка по собственной тупости не потеряла, а тут ты так категорически... Прости. Я ведь понимаю, что ты - мой единственный друг... Вот так странно получилось... - Она задумалась и закончила: это только потому, что ты такая, уникальная.
   дела.
   Леле было приятно, что Вера так сказала, но втайне она-то знала, что помогает ей потому, что Вера имеет отношение к Мите, и не просто отношение - у нее родится его ребенок! О чем Леля не могла, не имела права и не смела даже мечтать.
   И чтобы не подавать вида, как она рада, Леля сказала: Митька там ничегошеньки не знает. Приедет,- а тут сюрприз. Сын. Да еще Митя.
   Вера вспомнила о Риточке...
   И решила рассказать Лельке. Уж если все, - так все до точки. Режь последний огурец, рви на тряпки последнюю рубаху!
   - Леля, коли уж ты вспомнила Митю, то я тебе кое-что расскажу... Но предупреждаю, - не сладенькие картиночки... Хочешь? Или не надо? - Вера сказала это так, что Елена Николаевна как-то сжалась, испугалась, и не знала, что ответить. По виду Веры это - очередная митина пакость, ну не пакость! - предательство, сплетня, измена, возможно, уже Вере... Но тут же подумала: если любить Митю, надо знать о нем все... и продолжать любить. Так она решила. Потому что без этой любви у нее исчезнет смысл жизни. Володька - чужой человек, в принципе, Алешка? Был маленьким, был
   - своим, теплым, необходимым, она ему была нужна... Теперь - нет.
   - Давай, - ответила Елена Николаевна, - говори все, ничего не утаивай. Я - терпеливая.
   Вера рассказала Леле о Риточке, Анатолии, Анне и свидании Мити с этой семейкой... Все рассказала.
   Леля слушала Веру, изумляясь и лихорадочно воспринимая рассказ. Так вот он какой... Дрянь? Нет. Бабник последнего толка? Нет и нет! Он мотылек. Легкокрылый, радужный, сиюминутный. И сексуальный.
   Женщины для него, - это не обычные люди, друзья там, знакомые и прочее. Они - источник наслаждения. И только. Ни одну из них он не любит, потому что не умеет. Просто наслаждается, и в этот момент королева та, которая лежит рядом... Наверное, так... Но он не каждую возьмет в постель. Не каждую! Нэля, его законная жена, например, попала туда - чисто случаем. Риточка, - тем более. А вот она, Елена Николаевна, и Вера, - не случайности. Они обе - предметы его страсти, страсти радужного мотылька, летящего на огонь. От того, что он - мотылек однодневка, страсть его не слабее и не ниже, а сильнее и выше обычной страсти обычного мужчины...
   Митя так поднимает все высотами своей необычной страстности, что все оказывается необычайно прекрасным... Даже их любовь на этом чердаке...
   Так, по крайне мере, кажется ей.
   В рассказе Веры ее заинтересовала отнюдь не Риточка, она была лишь временным вместилищем его ребенка, его дочери. Маленькую Анну ей захотелось увидеть. Бедный заброшенный ребенок!..
   - Послушай, - сказала она Вере, дотронувшись до ее руки.
   Вера сидела, опустив голову, видимо воспринимая заново все, что рассказала и испытывая возможно недобрые чувства к Мите, какие были когда-то и у Лели...
   - Послушай, Вера! Давай разыщем эту Анночку и посмотрим на нее. Просто так. Ты не хочешь?
   Вера мотнула головой: нет.
   ... Ну, конечно. В душе Веры сейчас нет доброты... Леля пойдет одна. Но куда?
   - Как ее фамилия?.. Этой Анночки? И где они примерно живут?
   - Зачем тебе? - Трепыхнулась Вера,- Не будь дурочкой, Леля, не лезь.
   Леля покачала головой: зачем ты так, Вера? Ребенок-то ни в чем не виновен. Можно как угодно относиться к Мите... Не знаю,
   мне хочется ее увидеть.
   Вера усмехнулась: а если он набросает десяток детей? Тебе их всех захочется увидеть и что-то совершить? Удочерить-усыновить?
   Леля посмотрела на нее своими круглыми голубыми глазами и ответила: пожалуй, - да.
   Вера обняла ее: глупая ты, Лелька! Но добрая до неприличия...
   - Я, наверное, вовсе не добрая... Я просто люблю Митю.
   - До сих пор? - Удивилась Вера, - такое может быть?
   - Как видишь, может, - ответила Леля, все так же прямо глядя Вере в глаза.
   - А я бы наверное, не смогла... - сказала та медленно.
   - Это значило бы, что ты его и не любила. - Твердо сказала Леля.
   - Я его люблю... Но не так. - ответила Вера и добавила: слушай, уже два часа ночи. Хватит нам о Митьке болтать! Спать надо! Все. Наш план таков, как я понимаю: обмен. Я ухожу с работы. Мы вместе воспитываем митькиного сына. Я поняла, что не имею права отделять тебя от этого. Лелька, как же я ТЕБЯ люблю!
   - Вера, - попросила Елена Николаевна, - вспомни хоть что-нибудь, где эта Анночка живет?..
   Вера ответила сразу: он говорил, что тащился с Солдатской улицы, там какое-то старье дома... Больше ничего не знаю. Ну, и этот, муж Риточки, Анатолий, дипломат. Бабку он как-то интересно назвал... Роза?.. Нет... Раиса! То ли Артуровна, то ли еще как-то так. Теперь уже точно все. Отстань. Я умираю - спать.
   Когда Леля проснулась, подруги уже не было, только записка на столике: Лелька! Спасибо тебе за все. Сегодня попытаюсь поехать домой. Днем буду в бегах. Позвоню. В.
   Леле это было наруку: она свободна, а свобода ей сегодня была нужна.
   Принарядившись, забрав в сумку коробку конфет из дома и из своих плюшевых игрушек ( она их собирала и все, кто ездил в загранку привозили ей что-то: слоненка, крокодила, обезьяну...),
   выбрав прелестного чау-чау, она поехала искать Солдатскую улицу,
   узнав, что та находится где-то в районе Бауманского метро.
   Леля довольно быстро разыскала ее.
   Старая, старинная улочка как-то заставляла забыть о конце двадцатого века и его проблемах.
   Красивая, небольшая, старинная церковь Петра и Павла, - ей сказали... Немецкое кладбище... Лефортово. "Военная Гошпиталь"
   на фронтоне - ныне госпиталя Бурденко...
   Трехэтажный деревянный дом тоже нашелся - улочка-то всего-ничего, из нескольких домов. Погода ей не помогала, - было холодно, мела поземка, сухая и колючая.
   Елена Николаевна села на скамеечку под навесом и стойко приготовилась кого-нибудь ждать, чтобы уже конкретно спросить о девочке Анночке... Она надеялась на случай. И случай, когда его подспудно ждут, незамедлительно приходит.
   Через примерно полчаса из домишки вышла баба, а если точнее - бабка, но отнюдь не старушенция. И явно, выпивоха, о чем говори
   ли ее заплывшие, но зоркие глазенки и свекольный цвет лица.
   Она уставилась на Лелю и та решила, что именно такая тетка ей нужна и пожалела, что не прихватила бутылочку чего-нибудь...
   А это, как вы поняли, была сама собой Раиса Артемовна. И вышла она вовсе не из желания подышать свежим воздухом, а со вполне четкой целенаправленностью: купить бутылку, так как к ней обещалась придти Любаня с Синички. Пока Аничка спит, можно и посидеть хорошенько - девчонке она дала снотворного, а то такая бессонная зараза, что хоть из дома беги, всегда глазами зыркает! Раисе сестричка знакомая из 29-ой больницы дала слабых снотворных, сказала - безвредные для ребенка.
   Раиса вышла и стала столбом посреди двора - таких дамочек у них тут нету! Разве только Ритка ее щеголяла, да и то не в такой шубейке...
   Может, ищет кого, а Раиса поможет. Такие дамочки, - Раиса
   уже увидела лелины круглые голубые глаза, излучающие свет и растерянность, - легко расстаются с денежками.
   - Вам кого надо? - Ласково спросила Раиса, подходя к дамочке и обсматривая ее своими щелочками, однако все примечающими!
   Дамочка как-то заелозила и сказала, мямля и заикаясь: да, я ищу одну молодую пару... Риту и Анатолия...С девочкой, Анночкой...
   Раиса еле на ногах удержалась: вот везуха так везуха! Не иначе ее молодые-удалые прислали... Да не пустую! Уж это как пить дать!
   - А вы суда и попали прямиком, - заворковала Раиса насколько могла нежно, - я ихняя мама, аничкина бабушка, Раиса Артемовна. а вы, кто будете? От них, из этого, как его... Ажира?
   Леля было ухватилась за это, но тут же поняла: не вылезет она с "Ажиром", что значит вероятно, - Алжир... Ничего она не знает да и подарки хилые...
   Поэтому сказала: нет, я не совсем от них... Я думала, они еще здесь... Я - ритина приятельница... С прежней работы (какой? Ладно, как-нибудь! Но бабка проста-проста, а глаз хитрющий и не дурной...)... Узнала через знакомых, что у нее дочка родилась, ну вот пришла проведать и подарочек небольшой...