Васильева Ксения. Удар с небес

   - Не звонил ты, Тима, ни разу. Вот просьбу я твою письменную помню, насчет какой-никакой идейки? Что, совсем плохой стал?
   Казиев готов был взорваться, но сдержался.
   - Сказал же - болею, что ты не понимаешь? Диабет, артрит - колени так сводит, шагу ступить не могу. И сразу же мозги не в ту степь. Мысли о том, что скоро...
   - Ладно тебе, Тим!
   - Давай выпьем за нас, молодых, красивых, талантливых! Какими были когда-то! - Предложил Казиев и они выпили.
   Закусывая чесноком и нахваливая его, Казиев рассказал, как на него напали, как он еле выкарабкался и что вот после этого все болячки, которые были в тайне, полезли наружу.
   - А кто, как ты думаешь? - Спросил подхмелевший Леонид.
   - Думаю, из-за Улитки. Я тебе такое расскажу... Давай ещё за дружбу!
   Они выпили за дружбу и Матвеич тоже закусил чесночком.
   Ангел никак не могла взять в толк, кто бы это мог быть в гостях у Учителя? А что - гости - стало ясно.
   Слышалось чоканье рюмок, гульканье наливаемого напитка, мужские, возбужденные голоса...
   Кто пришел ночью к Учителю и поит его? Кто?
   Она стала элементарно подслушивать. А что делать? Она знала, что Учитель дал зарок и потому его взяли на фильм... Кто же это пакостит?..
   И услышала такой знакомый гортанный сексголос!
   Казиев!
   Но он же тяжело болен!? Болен он! Змей подколодный!
   ... Как хорошо, - будто кто подсказал! - Что она поехала сюда.
   Ангел распахнула дверь.
   ... Как? Откуда появилась эта мерзкий трансвестит? ужаснулся Казиев и быстро оглядел стол, - все прилично, отпито немого. Матвеич пьяненький, но не сильно... Какого ей здесь надо? Встре - чаются старые друзья...
   - О-о, вот моя лучшая любимая ученица! Познакомься, Тим! Ангел, это Тим Казиев!
   - Знаю. - Жестко бросила Ангел. - Сейчас два ночи, у вас полная бутылка джина. Хорошее начало для завтрашних съемок. Господин Казиев, собирайте ваши бебехи и уходите.
   - Как? - Закричал Казиев, - ты, мой друг, позволяешь какой-то девчонке так себя вести в нашем присутствии?! Она гонит прочь твоего старинного товарища?
   Леонид Матвеич смутился.
   Он понимал, что пить ему сейчас нельзя, но отказать, как всякий мягкотелый интеллигент, - не мог. А сейчас уже хотелось выпить еще. И поговорить с Тимошей начистоту. И о его рассказе Ангелу! Матвеич этого не забыл!
   И забормотал, - Ангел, миленькая, ну перестань! Сядь с нами, посиди, послушай, что вспоминают старики. Выпьем мы по чу-чуть и разбежимся через полчаса...
   Но Ангел не смотрела на своего учителя. Она смотрела на Казиева.
   И под её стреляющим взглядом тот стал собирать "бебехи".
   - Ладно, - сказал он угрожающе, - я уйду, но мне никто не запретит дружить с Леонидом, верно, Леонид?
   - Конечно, конечно, Тимоша. - бормотал неловко Матвеич.
   Ангел открыла входную дверь и стояла возле нее.
   И Казиев с внутренними проклятиями выкатился из номера.
   Учитель покачал головой и хотел было что-то сказать, но Ангел опередила его, закрывая дверь на ключ и ключ кладя в карман.
   - Завтра благодарить будете.
   Макса всю ночь мытарил братец, прибыв к нему "с визитом".
   Насчет тетки Натальи, Максовой маман.
   Макс сначала хотел спать, потом разозлился, потом устал и был готов на все, но Мишка как клещ вцепился в него и монотонно растолковывал и растолковывал, какой у его матери нрав, какая нервная система и какая безумная любовь к нему, - Максу.
   Он так довел Макса, что тот согласился увидеться с матерью.
   - Она тебе все объяснит. А ты знаешь, что твоя маман просила прощения у Улиты, и не наедине?
   - Ну, конечно, когда Улита стала великой женщиной! - откликнулся Макс.
   Мишка взъярился.
   - Ты, мальчишка! Не болтай, чего не знаешь! У твоей матери такой характер, что если бы она не чувствовала, что должна сде - лать это, она бы не стала. И потом, это поступок! Она вполне могла бы потиху. Только Улита бы и знала об извинении...
   - Значит, виновата. - Отрезал Макс.
   - Значит, В ЧЕМ-ТО виновата, но не в том, что ты думаешь...
   - Брат! Дай мне поспать! Я так хочу спать! - Взмолился Макс,
   - хотя спать совсем не хотел.
   Мишка как будто не слышал его.
   - Кстати, я видел, как ты сегодня бросился на эту девочку...
   - Ты там был?
   - Да, меня пригласили в просмотровую. Потрясающе вы отработали, главное - случайно!.. Вот в чем самый смак! - сказал Миша серьезно, - но я боюсь, что это вторая история с Улитой, только наоборот...
   - Как - наоборот, уточни, - сухо бросил Макс.
   - Так, - сказал Миша, - не рви постромки, приятель! Ты можешь сделать несчастной девочку. Ты же не в неё влюбился, а в образ. А она наверняка совсем другая... Вот отсюда и пляши, дружок.
   Макс разозлился. Всюду менторы и учителя!
   Будет у него роман с Аленой, - он ещё не знает, а они уже все разложили по полкам! - так будет! Нет, - так нет. И никому не должно быть до этого дела.
   - Все, Миша, спасибо за учебу. Семинар был полезным. Ты остаешься у меня?
   - А, иди ты на фиг, - лениво отбрехнулся Мишка, - надоел. Поеду домой.
   Старик, он же Степан Семенович, он же Андрей Андреевич и Абрам Исмаилович всю ночь жег в свой печурке папки и бумаги, ко - торыми наполнен был его гардероб.
   Он аккуратно раздирал их на мелкие части и запихивал в печку со словами, - вот ещё одна история, которая уже никому не нужна.
   Может, и нужна, но столько с ней возни... И к лучшему ли? Не уверен.
   Когда под утро последняя бумажка была сожжена, он отмыл руки от сажи, взял тоненькую пластиковую папку, вложил какие-то банковские документы, чье-то свидетельство о рождении и удочерении такого-то ребенка женского пола, пачку долларов, магнитную карту и сказал самому себе, что теперь его дела закончены.
   Через час домишко заполыхал.
   Было совсем раннее утро и в этих пустынных переулках некому было обратить внимание на пожар в покосившейся хибаре.
   А когда все-таки какой-то прохожий, решивший скостить путь к Садовому, увидел объятый пламенем домишко, вызвал пожарных, тем ничего не оставалось, как залить синеющие последним пламенем остатки, чтобы не перекинулось ненароком на бывшую фабричку каких-то аптечных препаратов.
   Трупов, сказали пожарные, не было. Но лазать по обгорелым бревнам никому из них не захотелось, тем более, что дом значился нежилым помещением.
   Старик, - он же Степан... и так далее, больше нигде не появился, хотя и был нужен.
   Улита же, придя в свою квартиру, увидела на столе пластиковую папку с документами и деньгами и сидела надо всем этим долго, задумавшись...
   О чем, нам знать не дано.
   Может быть, если бы кто-то явился на Багамы или в Мексику, случайно увидел бы похожего старика... Но старики - все похожи, а потом может это был брат, сват или ещё кто, приходящийся родней "нашему старику" и потому похожий на него.
   Но, странно, он столько сделал для многих, столько судеб переменилось в лучшую сторону, а его быстро забыли.
   Будто и не было его вовсе.
   Лишь добряга Леонид Матвеич, когда ключом открывал дверь своей московской однокомнатной квартиры, молился о продлении его, старика, дней.
   41. БЕСЕДЫ ПО ДУШАМ...
   Едва начались съемочные дни, а уже все, сопутствующее работе над фильмами, - проявилось и пошло вровень с истинной работой.
   Слухи и слушки, интрижки и интриги, обиды маленькие и обиды побольше, просьбы вполне выполнимые и совсем не выполнимые, ну и так далее и тому подобное.
   И что замечательно, - ничего замечательного в этом, естественно не было! - все со всеми проблемами шли к Улите, как к Ца - рице-матушке, на поклон, тайную беседу или со срочным сообщением.
   Улита мечтала, когда же она оставит группу и уедет, улетит, умчится отсюда! Но этого, она понимала, не будет, пока не будет готов фильм, где она играет... саму себя.
   И мечта - так и оставалась мечтой.
   Но мечта эта имела свой изъян. Ее родная мать, сеньора Дагмар.
   Дагмар не раз, когда звонила Улите, а звонила она каждый день, спрашивала, когда, когда же она увидит свою дочь! Она так ждет ее! Ведь Дагмар за семьдесят и она хочет успеть увидеть свое родное потерянное дитя!
   Но штука-то состояла в том, что "дитя" не сильно хотело увидеться с матушкой! Что почувствует к незнакомой пожилой даме, сама Улита, - тоже незнакомая, не молоденькая девочка?
   Скорее всего, мало, что почувствует. Симпатию. А вдруг антипатию?..
   Надо будет выражать бурные чувства, иначе обидишь даму, то есть, в общем-то, не какую-то "даму", а несчастную мать.
   На этой жалости и решила строить Улита-Соледад все с Дагмар.
   Ну, сами представьте: жили вы жили одной жизнью и дожили до, скажем, достаточных лет, - и вдруг оказывается, что у вас совсем другая мать и ещё иностранка! И настанет у вас совсем иная жизнь. Что с вами станется?
   Иностранцев, честно говоря, Улита не долюбливала за их спесь в отношении России. Подумаешь, святые! Откуда? С какого дерева эти "святые учителя" свалились? Ну, ладно, не в этом дело, в общем-то.
   Но жизнь её пошла вдруг по совсем дугой колее: шел поезд, - ни шатко, ни валко, но в понятном направлении, а тут - поворот на сто градусов!
   А ещё ей надо снимать кино и решать всяческие вопросы, и смотреть за финансами, и сниматься в конце - самой...
   И разбираться в себе, за что вообще страшновато браться, - столько там понамешано.
   Снимать сцену гибели героя и все испанские сцены они будут в Испании, а уж потом - отъезд в Россию, где играть будет она одна из их троицы: Макс, Алена, Улита. Они станут возникать лишь как бесплотные тени... А их истории с Максом вовсе не будет в фильме. Так она решила.
   Дагмар ненавидит Мадрид, сообщила она, никогда там не бывает, живет в Барселоне. Она сняла группе виллу на побережье Средиземного моря, в курортном местечке Калелла.
   Улиту ждет хотя бы на один день. Бывают же у неё свободные дни? Бывают... Но не решила дочь к матери.
   К Улите собрались в очередь, Алена, Ангел и Учитель.
   Первой увидела её Алена. Завела в просмотровую комнату, где было всегда темновато и дрожащим голосом заявила, что она сни - маться не будет.
   Улита так и села на табуретку.
   - Что такое, Алена? В чем дело? - Спросила она строгим голосом. Последнее время это стал её голос, потому что решать сложности можно не только твердым характером, но и наитвердейшим голосом.
   Алена расплакалась и невразумительно стала говорить, что она не сможет сыграть такую роль, что всем просто показалось, что именно она - та красавица Дагмар, которую полюбил Рафаэль (теперь Эми и Федерико) и вообще...
   - Что "вообще"? - ещё строже спросила Улита, понимая, примерно, что такое это "вообще"...
   - Я не смогу играть с Максом, - бухнула Алена.
   - Тебе, что, он не нравится? - Удивилась Улита.
   Алена молчала.
   Тогда Улита быстро заговорила, - знаешь, милая моя, на твоем месте, в твои годы, я бы плясала от счастья, что мне подвалила такая удача! Такой фильм! Да ты что? Партнер? Он тебе не нравится? Ничего страшного! Я где-то читала, что многим, например, красавчику Тони Кертису не нравилась Мерлин Монро и он даже сказал, что поцеловать её для него тоже, что прикоснуться губами к роже Гитлера! А как они сыграли? Ты видела, наверное "В джазе только девушки"? Вот это и называется - актерская ра-бо-та!
   Наконец прорвалась Алена, утирая последние слезы, так Улитин налет подействовал на нее.
   - Нет, Улита Алексеевна, наоборот... Я... Я боюсь, что влюблюсь в него, а это для меня - трагедия.
   - Но почему? - Воскликнула Улита.
   - Потому что он-то меня никогда не полюбит, а я себя знаю, я привязчивая как кошка! И буду таскаться за ним... - Тут слезы снова полились из её светлосерых глаз, - и ведь это же не я сейчас! У меня вставлены линзы, у меня макияж, я совсем другой ощущаю себя на сцене, а дома я такая обыкновенная, а он - такой!..
   Алена упала на грудь Улиты и рыдала почти в голос.
   Улита не знала, что делать с бедной девчонкой. Отпустить домой?.. Оберечь её от разочарований и драмы?.. Ведь у Макса - волчьи зубы... Она это хорошо запомнила.
   Но ведь Алена такая способная, ей играть и играть!..
   - Вот что Алена, - сказала она, - давай с тобой договоримся. Ты человек взрослый и разумный. Этот фильм ты обязана провести, кровь из носу. Все уже заложено в договорах. Так, милочка моя, не делается. Кино, как ни странно, - очень серьезное производство. Это не игры на лужайке, хи-хи-ха-ха и фильм готов, а потом готовы фантастические сплетни обо всем. Но это я уже не туда... Советую тебе, с валерианочкой, с чем ещё таким же, но сыграть так, как ты можешь, поверь мне, я-то уж понимаю в актерах. А потом вы с Максом можете никогда не встретиться! Да кажется он и не хочет становиться актером. Его влекут самолеты и небеса... Ну а если все не так? Если он тебя полюбит?.. Вон ты какая красотка стала! И не в линзах здесь дело, а в том, что ты нашла себя! Вот в чем, милая девочка! Ты о таком не подумала? И ты уже стала другой, понимаешь, стала! Не будешь ты дома сидеть у телевизора и варить супы мужу, Максу ли, нет ли... Кино тебя ещё изменит и ты станешь вообще другой. Верь мне. Иди. Хватит рыданий. И чтобы больше я от тебя подобного не слышала, ну, а если будет тяжко, я здесь.
   - А говорят, что вы улетаете скоро... - Прошептала Алена, утирая глаза и нос платком.
   - Хотела бы, но не могу я вас всех тут бросить! Не имею права! Только эту тайну пока знаем я и ты. Пусть все думают, что я улечу, - немного подберутся, подтянутся, - страшно без меня, ведь так?
   - Так. Как мы без вас! - Испуганно-удивленно сказала Алена. Она совершенно отделила Улиту от Макса, да и историю их слышала только от Тинки, а у неё - пятьдесят процентов вранья,
   - мало еще! Поэтому Алена так спокойно и шла на полную откровенность с Улитой. А Улита?.. Что ж... Такого она ожидала. Должна держаться и молчать. Алену ей было жалко, она её так понимала!
   Ангел увидела Улиту с Аленой, выходящими из просмотровки, и сразу расстроилась и даже - рассердилась. Эта тихоня уже шушукается только с Улитой! Как хорошо бы было, если бы получилось с гостиницей! И не буду я тогда зависеть от Алены, - у которой ей пришлось снова жить, потому что Матвеич переехал в новую свою квартиру. Звал он и Ангела, но она отказалась наотрез. Хватит. Надо же человеку пожить одному. Хорошо хоть, что Алена не знает Славинской истории с Максом. Они знают только двое: Макс и она.
   А Макс себя ведет так, будто вообще ничего не было. Плохо это. Но деться некуда.
   - Улита Алексеевна! - Крикнула Ангел и Улита остановилась. Так случилось, что они впервые близко, наедине, видели друг друга.
   ... Она очень красивая, подумала Ангел. Макс никогда не разлюбит её, пусть он сто раз влюбится в свою Алену и женится на ней! В глубине он будет любит эту, потому что она - недосягаема, так думала Ангел, глядя в лицо Улиты.
   А Улита глядела на Ангела и сожалела. Какая бы из них с Максом получилась отличная пара! Они подходят друг другу как винтик и шпунтик, но что поделаешь, когда в жизни все бывает наоборот и редко - в точку!
   Она мило обратилась к Ангелу.
   - Тоже ко мне? Тут у нас с Аленой была целое собеседование об актерском мастерстве... А ты о чем?
   - Я прозаично, - откликнулась Ангел, - о жилье.
   - Но Алена говорила мне, что у неё места хватает и вы будете жить вместе?
   - Нет, - ответила Ангел, - жить вместе - обуза для обеих, я так считаю.
   Она было хотела рассказать про ночной визит Казиева, но отказалась от этой идеи. Хрен с ним, с Казиевым, он все понял, да и Учитель тоже. Лишние сплетни. Не надо.
   - Хорошо, - согласилась Улита, - ты правильно решила. Сегодня же у тебя будет номер, в той же гостинице, где жил Леонид Матвеич. Знаешь, ведь Степан Семенович оставил мне деньги, тебе на квартиру! Так что недолго тебе жить в гостинице.
   И она мягко и тепло пожала плечо Ангела. Ангел не успела ничего сказать от изумления, а Улита уже мелькала где-то...
   Ангел шла из павильона, задумавшись. Как бывает в жизни! Встретились случайно на бульваре со стариком, потом Франция, убийство Роди и все остальное... Старик явно хотел убрать её, но почему-то медлил. Она же это шкуркой чувствовала! Потому так рвалась убежать, без паспорта, без рукописи... А теперь - от него квартира. Может, именно за то, что хотел сделать? И не захотел, в конце концов?.. Да кто теперь узнает, - так ли это или как-то по-другому?
   Леонид Матвеич прихватил старинную свою подругу на выходе.
   - Ты мне нужна для важного разговора.
   ... Боже, что ещё случилось, подумала Улита.
   - Недолго, Леник? Мне надо в банк, но пробуду там недолго, может быть, потом, у меня, под кофе?..
   - Кофе лучше в следующий раз, я сегодня дико уставший, а разговор не долог: да-да, нет-нет...
   - Что такое? Не хочешь ли ты смотаться в свой, как он там, Зарайск? То есть - за раем... Там наверное, хорошо... - Мечтательно произнесла она.
   - Очень хорошо, - не стал разубеждать её Леонид Матвеич, а перешел к делу. - Ко мне приезжал Тима.
   Улита вскинула брови и хотела что-то сказать, но Леонид остановил её, - я все скажу, потом - ты. Главное запомни, никаких потачек: да-да, нет-нет. Повторяю.
   И он стал говорить о Казиеве, что тот в плохом состоянии, не столько болен физически, сколько страдает морально, что они оба
   - и Леонид и Улита, знают, конечно, что такое Казиев и очень хорошо знают, но... Но бывают моменты в жизни, когда надо подать упавшему руку и тебе это зачтется... Потому что именно сейчас... И, главное, Тима сам ничего не просил, просто Леонид все понял.
   Улита перебила его.
   - Все ясно. Я знаю Казиева лучше тебя, согласись? Он тут... - Она помолчала, решив ничего не рассказывать о том, что здесь было, пока Леонид гулял по за-райским тропинкам. - чего он хочет?
   - Он уже, по-моему, ничего не хочет, - ответил Леонид, - мы говорили с ним на отвлеченные темы... Ты собралась лететь к ма - тери? - Неожиданно спросил он.
   Улита помедлила и ответила честно, - нет, только вместе с группой.
   - Это очень здорово! А то я - один, фактически. Андрей Андреевич так странно исчез, а он так помог во многом! И помог бы еще...
   - Да-а, - протянула Улита, - сделал все свои дела и исчез. Но я так и думала.
   - А ты не думаешь, что его... Что он совсем?.. - Спросил с некоторой неловкостью Леонид.
   - Не думаю, но с ним может быть - все. И Багамы и... тот свет, ответила Улита суховато, давая понять, что тема эта тяготит её.
   Матвеич понял и с новой страстью заговорил о прежнем.
   - Так вот, Улита, я прошу тебя, единственный раз в жизни поступись своим отношением. Введи Казиева вторым постановщиком, или консультантом, что ли?.. Знаешь, я боюсь, что не совладаю со всем, а тебя трясти ежечасно прямо-таки неловко, у тебя и так дел по горло!
   - Но у нас же есть Ангел! Она сто очков даст каждому киношнику, ну, девка! - огонь и холодный разум.
   - Да, это так, но мне НУЖЕН Казиев, Улита. Мы с ним почти одно целое...
   - Были, - Ответила Улита, - не забывай слово - были...
   - Пусть так, - упрямился Леонид, - но Казиев мне необходим.
   И... Пожалей его, а? Неужели ты такая же злая, как все?..
   ... Наверное такая же, подумала Улита, а вслух сказала, - вы мне все надоели, как говорила моя мама, хуже горькой редьки! Решай сам.
   - Разрешаешь? - Крикнул Леонид.
   - Не имею права запрещать! - Тоже громко ответила она.
   - Так - "ДА"?
   Она пожала плечами и кинулась в свою шкоду. И так рванула, что завизжали покрышки.
   * * *
   Энергичная Дагмар Бильдт сняла для всей группы огромную виллу с куском пляжа, который большим языком уходил в море.
   Там и решили ставить выгородку театра корриды.
   Сначала наметили снимать Испанию в Крыму, но многие стали противиться и главным закоперщикам идеи Крыма - Ангелу и Леониду
   - пришлось согласиться с большинством.
   Казиев так и не появился на съемках.
   На просьбу приехать на переговоры, подписанную Леонидом Афониным, режиссером-постановщиком, он прислал факс, что болячки его давят и наверно додавят и потому он благодарит дирекцию и режиссера за приглашение, но никак.
   Улита вздохнула с облегчением. Все-таки понял хоть однажды.
   А он зло рыдал у себя дома.
   Он понимал, что это Леонид по дружбе выпросил его... А личные его заслуги забыты, будто их и не было. В кино - так. Вообще в искусстве.
   Он представлял себе эту сцену...
   Между жесточайшей Улиткой и мягким Леонидом, когда она, разрывая вокруг себя атмосферу в клочья, согласилась.
   Потому что Матвеич нудил и нудил, и донудился
   Казиев рыдал, кусал себя за руку, чтобы не услышала Тинка, спавшая рядом на раскладушке, - и радикулит ещё разыгрался не в шутку!
   Тинка утешала его тем, что её родители оформляют свой отъезд в Америку, где у неё оказался прадедушка, и там её Тима снимет такое кино, какое не снилось этим гнилушкам вонючим!
   Она отказалась от небольшой роли, хотя ей очень не хотелось этого делать. Но заради любимого мужа, - расписывались они через две недели, она была готова на любые жертвы!
   42. В ИСПАНИИ СЕЙЧАС И МНОГО ЛЕТ НАЗАД.
   Дагмар и Улита встретились сразу по приезде группы в Калелу. Улита хотела бы потянуть время встречи, - боялась! - но Дагмар позвонила и сказала, что ждет её вечером у себя и пусть там хоть все повалятся от ужаса, что Соледад не с ними!
   Улита повиновалась.
   Поехала в Барселону, только успев принять душ и "уделать" себя, нельзя же показывать матери (как странно звучит!), что у нее, скажем так, не сильно юная дочь.
   А Дагмар было все равно. Будь даже её Соледад уродиной, грымзой, старухой... Главное, что её девочка жива! И Дагмар спо - добилась дожить до этого момента, о котором она беспочвенно, сказочно мечтала десятилетия, зная, что мечта - беспочвенна.
   Хотя случались за эти годы странности.
   Однажды, это было очень много лет назад, к ней на улице привязался нищий цыган и что-то ей бормотал и бормотал о своей несчастной судьбе... Чтобы отвязаться от него, она положила в заско - рузлую от грязи руку монетку и почувствовала, как в её руку скользнула крошечная бумажка. Не зная, чему повинуясь, она не отшвырнула этот клочок, а до боли сжала его в кулаке и сунула в карман пальто.
   Дома она закрылась в своем будуаре, задвинула жалюзи ( почему она так делала, - она не могла объяснить себе ни тогда, ни потом), зажгла свет и развернула грязный клочок.
   Там было нацарапано: "дочь жива. В другой стране".
   У Дагмар перехватило горло.
   Она сначала спрятала этот клочок бумажки и, вдруг чего-то испугавшись, сожгла его и тут-то и зарыдала, затряслась, - будто сожгла нить, протянувшуюся - невесть откуда, - к ней от её дочери, на маленькую могилку которой она ездила каждую неделю...
   Отцу она ничего не сказала. Мамы уже не было.
   Не скоро Дагмар успокоилась. Она ждала ещё чего-то. Какого-нибудь серьезного подтверждения, что дочь, её Солли, жива...
   Но шли недели, месяцы, годы...
   Ничего не происходило и Даг решила, что это была чья-то злая шутка, вот только - чья? Андрэ?.. Зачем?
   И она снова заставила себя забыть обо всем и не думать, не думать, не думать!..
   Года через три-четыре после этой встречи, - они были в Швеции,
   - она поехала на большой прием, по случаю какого-то события. Ид - ти не хотелось, настроение не то, чтобы прыгать по приемам и парти. Но подруга, жена американского советника, Элис, заставила её нарядиться, надеть свои роскошные драгоценности и пойти.
   Элис с таинственным видом объявила Даг, что в неё влюбился какой-то знаменитый индийский путешественник и жаждет с ней познакомиться. Даг с удивлением посмотрела на подругу. Что, она шутит или больше, чем надо, выпила? О каких "интересах" может идти речь, когда Даг почти нигде не бывает, а влюбиться за секунду?.. Да и не видела она нигде никого, кто бы хоть каплю напоминал индийца. Что-то выдумывает Элис! Опять пытается её с кем-то свести.
   А Элис прямо-таки втолкнула Дагмар в какую-то гостиную и ей навстречу поднялся высокой худой человек с огненно-черными гла - зами, в чалме. подбородок и щеки его покрывали вьющиеся, иссиня черные волосы. Он был по-своему красив, но... Дагмар не замети - ла в нем ни тени влюбленности, о которой прожужжала ей уши Элис.
   Он предложил выпить мартини, завязался ничего незначащий разговор, не сидеть же молча! И вдруг индиец, ни с того, ни с сего, стал рассказывать о несчастье своей семьи... Его брата убили экстремисты, жена умерла от горя и в живых осталась лишь крошка-дочь, но её похитили и вот он колесит по всем странам, пытаясь найти хотя бы след девочки...
   Индиец прямо смотрел на Дагмар своими огненными глазами и шептал, я знаю, знаю, что она жива...
   Даг встала и, сославшись на головную боль, которая в действительности началась, ушла.
   И сразу же покинула прием. Индиец - сумасшедший!
   Но он опять напомнил ей о... Солли, Солли, которой давно нет, а было бы уже лет двадцать.
   После этой встречи мысли о дочери снова стали терзать её и ей даже однажды ночью, когда она, перепробовав все снотворные, все же не заснула, а впала в странную дрему, вдруг показалось совершенно ясно, что не индиец то был, а сам Андрэ, который хотел таким вот кружным способом сказать, что Солли жива.
   Утром она, вспомнив ночные бредни, отмахнулась от них и даже немного повздорила с Элис из-за её пособничества. Но Элис все было ни по чем.
   - Но он действительно просил познакомить вас... Кстати, после твоего ухода он исчез и никто его больше не видел. А что он делал здесь? полюбопытствовала Элис.
   - А ты не знаешь? - Удивилась Дагмар, ей казалось, что Элис знает об этом индийце хоть что-то. Но оказалось, Элис о нем ничего не знает. - Вел какие-то раскопки, - первое попавшее на ум бросила Даг.
   - Да-а? - Широко раскрыла глаза Элис, - а мне говорили о фамильных бриллиантах, которые он разыскивает...