Васильева Ксения. Удар с небес

   - несчастного Родерика.
   А Казиев? Теперь он вальяжно направился к баллюстраде, с которой уже издали благосклонно кивали ему страусовые перья на дамских ретро-шляпах.
   Его принимали всяким.
   Стоило ему появиться, как тут же бежал и ширился шепот: Казиев, Сам Казиев, Тим! Тимофей Михайлович!..
   Все это он знал-перезнал, и все-таки любил. Себя - в них во всех.
   3. ЖУТКОЕ УТРО.
   Длинный междугородний звонок в половине четвертого утра подкинул Алену с постели в секунду. Она как и все нормальные женщины боялась таких полуночных звонков. С кем-то что-то... Но не с ними!.. Бабушка тихо похрапывает в соседней комнате, папа здесь, в Москве, вчера вечером звонил, - а больше у неё никого нет. Мама умерла.
   Поэтому, поняв, что этот звонок - что-то чужое, она недовольно спросила: кто это в такое время?
   И услышала близкий голос, с рыданиями! подружки Тинки-грузинки, - так её все звали, а была она гордая ТИНАТИН!
   Тинка отдыхала, кажется в Сан-Тропе, - а слышно, как из-за стенки, даже лучше, успела подумать Алена, как тут же и ахнула, охнула и начала бессмысленно бормотать всякую якобы утешающую чушь.
   Тинка рыдала и кричала, что её Родика убили, прикончили! Террористы!..
   Что на самом деле случилось, - Алена понять не смогла.
   Тинка требовала, чтобы Алена немедленно вылетала к ней или она тут же кинется под первый же "мерс"!..
   От Тинки-грузинки можно было ждать всякого. Вполне возможно, процентов на 70, что они с Родей поцапались и Родя надавал ей затрещин, и у Тинки началась её обычная истерика, которая подогревалась горячей грузинской кровью, и Тинка играла-наигрывала на этом, как ударник на барабане своими палочками.
   Во всяком случае, даже если это убийство и было правдой, лететь, естественно, Алена никуда не собиралась.
   Меж тем, тихо уже бормотнув, что она здесь совсем одна и не на хрен ей этот Тропе... - Тинка повесила трубку.
   Заснуть Алена, конечно, не смогла.
   Надо позвонить в этот Тропе и узнать толком, может, у Тинки действительно нет денег и ей вылететь даже не на что?..
   Алене не нравился Родя. Маленький мафиози, который все тянется до большого, да никак. Жена, хоть и разводка, но куча детей...
   И его внезапная страсть или что там ещё к актриске, которую уже все давно забыли, и вдруг она снялась в роли потрясной княгини, - вся в шляпах, шелках, газовых шарфах, - Серебряный Век - и все тусовщики стали закатывать глаза при её имени и шептать,
   "великая, великолепная, Грета Гарбо, не меньше"... И Родя тут как тут... Это Тинка Алене рассказала, она - девчонка откровенная! А сама Тинка, пусть дурочка, пусть бесшабашная, врушка и все, как говорится, "при ей", но ведь небесной красоты девчонка!
   Красота-то красотой, а хаты своей до сих пор нет и денег - тоже. Заплатили какой-то мизер за фото, которые нигде не вышли - ходят наверное по порно-тусовкам... Обули, - видят - балда, а наобещали сто бочек соленых арестантов! Алена Тинку любит, на все её похождения плевала, - нравится Тинке? Так какое дело до этого Алене? Познакомились они случайно, у кого-то, и с тех пор дружат. Тинка добрая, красивая и с ней не соскучишься!
   Чаще всего Тинка у них кантуется, благо квартира большая и Алена вдвоем с бабкой. Правда, бабка злится, считает Тинку шлюхой, хотя такого слова не произносит, а говорит:" она непорядочная девушка"...
   4. КОШМАР НА ПРЕЗЕНТАЦИИ
   Как же тепла и черна ночь! И какая прекрасная странность!... На небе россыпь звезд, а луны - нет.
   И пистолет в кармане стал теплым и чем-то будто обыденным, - типа пряжки от пояса, карманных часов...
   Да мало ли что может лежать в кармане! Куча металлических франков, к примеру...
   Существо, - мужчина? Женщина?... - свернулось, замерло на белой витой скамейке. В белой одежде.
   Все - или почти все, за исключением бедных или непричастных, собрались на презентацию в честь открытия нового отеля.
   За огромным, полуоткрытым окном, - собственно, - стеной зала,
   - бешено веселились.
   "Существо" тоже могло бы быть там... Но зачем?.. Неинтересно, и главное - не нужно.
   ТОТ, о ком думало сейчас существо ("какой подонок! Какой грязный подонок"!..), лихо отплясывал у самой стеклянной стены с длинной красоткой, которая отчего-то все хохотала...
   А кавалер её был хоть куда!
   Вполне приятный мужчина в хорошем возрасте.
   Звали его Родерик Онисимов, - так вот распорядились родители, чтобы у сына их было необыкновенное имя. Что ж, может быть потому судьба была к Родерику весьма внимательна. А уж как?.. - её, судьбы, - дело.
   Улиты, о которой уже столько сказано, здесь не было. Видимо, она принадлежала к тем, кто не хотел плясать и поливаться шампанским...
   Или сидела она в своей однокомнатной московской квартирке одна, за чашкой кофе?..
   Гражданский, но давний муж её Казиев как-то очень ловко выпер Улиту из их общей огромной квартиры, - то есть уехала она оттуда сама, но так получилось, что съезжать было надо, - хоть рыдай, хоть самоубивайся!
   Размышляла ли о том, почему дала, - полусогласие, правда, - на помолвку ( Зачем? Что это значит?..) с Родериком Онисимо - вым?..
   Не самое замечательное деяние в её жизни.
   Существо шевельнулось. Пора. Скоро начнет светать, а что задумано, то должно быть исполнено.
   В ладонь как щенок теплым носом ткнулся пистолет.
   Он просился на волю, - в дело.
   И, заставив себя ни о чем не думать, выхватив пистолет из кармана... в этот миг Родя снова подтанцовывал к окну-стене...
   - существо Не ВЫСТРЕЛИЛО в Родю-Родерика. Рука дрогнула. Родя продолжал плясать. Дышащий, танцующий, хохочущий, - живой! - хоть и подонок!
   Существо снялось со скамьи и побежало кромкой моря так, чтобы следы босых ног завивала ночная тихая волна, накатывающая на берег...
   А секундами позже в зале тусовки - никто не понял, почему, - Родя вдруг качнулся и, побелев, даже как-то позеленев, стукнулся головой о приоткрытую раму и медленно сполз на блистающий паркет, дернулся, и застыл в странно скрученной позе. Кто-то все же не пожалел жизни Родерика...
   Завизжала, кажется, его веселая партнерша, охрана, тоже ничего не поняв, ринулась вниз, в парк. Хотя выстрела никто не слышал и крови вокруг Родерика не было.
   Существо все бежало и бежало кромкой моря, а по лицу текли странно горячие слезы, - оказалось, что попытка убийства так же ужасна, как и убийство. Почти. Вот слезы и текли сами собой.
   Перед отелем уже стояла "санитарка", суетились ненужные врачи, по кустам и побережью носилась полиция... Гости в ужасе и тоске толпились в углу, не подходя ТУДА.
   Все было как надо, - то есть как всегда.
   5. "ЦЫПА" В МОСКВЕ.
   В дверь квартиры загрохотали, не пользуясь звонком, без предварительного посвиста домофона, и Алена вскочила как подстегнутая.
   Перед дверью стояла Тинка в желтом дурацком платье, с огромным чемоданом на колесиках, бок которого и длинный волан платья Тинки были в грязи.
   Она ввалилась в прихожую, села на упавший чемодан и зарыдала. Алена хотела тут же утянуть её в свою комнату, но выскочила из кухни бабулька, заохала, запричитала.
   Тинка зарыдала ещё горше и у Алены просто помутился разум.
   Но сил хватило шикнуть на бабку, стащить Тинку с чемодана и увести в свою комнату.
   Там Алена вынула из бара бутылку виски, налила себе и Тинке, и сказала строго: не реветь, а рассказывать.
   Ну, что могла рассказать дурочка Тинка?
   Размазывая макияж по своей красивой физиономии, - она лепетала о Родьке, который её обманывал всегда, но все же она никогда не думала, что он предпочтет её, красавицу и ангела во плоти, какой-то старой рухляди, но никогда бы он этого не сделал, престиж ломал да и все... И его убили. Может быть, сама старая рухлядь наняла кого-нибудь... Приревновала к Тинке. Все равно он, Родя, женился бы на Тинке, а не на этой "Улитке-корытке"...
   Алена сидела напротив роскошного, во всю стену, трюмо и невольно сравнивала себя с Тинкой, даже такой вот встрепанной, зареванной, с размазанной разноцветной краской по щекам...
   Все равно - она, Алена, не зареванная, не замурзаная, вполне свеженькая, была страшидлой по сравнению с Тинкой.
   Эти пружинами вьющиеся волосы серого цвета, которые ни собрать, ни подстричь красиво, толстые линзы очков, личико с невыразительными чертами и тоненькое тельце, с еле намеченной грудью. Алена, конечно, расстраивалась, но! Но она не была злобна как большинство некрасивых женщин. Потому что её любили - подруги, родные, друзья... - ну, все. Кроме мужчин.
   Пока это ей не доставляло горя, потому что в семнадцать лет в каждом живет надежда, пусть даже самая отвлеченная от реаль - ности, безумная и неисполнимая...
   На конкретные вопросы Тинка не могла ничего ответить. Единственное, чего добилась Алена от Тинки, это то, что Родю застрелили, приехала полиция и всех собрали, но не Тинку, потому что когда все произошло, она тихо смылась, - ведь она не была в числе приглашенных, ошивалась, где возможно было... Уж ее-то стали бы терзать и тягать, кто-нибудь да видел их вместе, - Тинка всхлипнула: пропала ещё одна надежда пристроиться в "постоянные".
   Она подхватилась и улетела, пока все там разбираются... Еще она сказала, что назло Роде стала кадрить одного красивенького мальчонку, очень молодого, но видимо очень богатенького, потому что брал напрокат самолет и на нем выкомаривался.
   А мальчонка плюнул ей в душу...
   - Как? - Не поняла Алена.
   - Так, - ответила сердито Тинка, - что, не знаешь, как плюют в душу? Счастливица! А мне плюют каждый день.
   - Ты, что, с ним спала? - Спросила невозмутимо девственница Алена.
   - Разок только! - Возмутилась Тинка, - по-моему, он - голубой, смотрел не на меня, а сквозь. А потом, видите ли, не узнал!
   Алену не интересовал мальчонка. Ее интересовало, что теперь Тинка предпримет.
   - Не знаю... - протянула та с уже высохшими глазами, - снова в свободный полет и поиск.
   Значит, Тинка опять поселится у нее. Алене-то хорошо, но бабулька... Придется крепко предупредить, чтоб не выступала.
   Алена задумалась. Читая детективы, знала, что при расследовании убийства всегда задают вопрос: кому выгодно?
   И она сказала все ещё прихлюпывающей Тинке, - слушай, а кому выгодно было шлепнуть твоего Родерика?
   - Как ты смеешь так говорить - "шлепнуть"!" - Встала в позу Тинка, но сразу сникла, - кому, кому, да всем... Жене, в первую очередь. Старой рухляди, которой он запросто квартиру подарил, представляешь?
   - Тебе выгодно... - решила схохмить Алена, чтобы немного встряхнуть Тинку. - Поскольку он с тобой...
   Тинка-грузинка юмора вообще не понимала, а уж тут она завопила: мне?! Ты охренела? Что я с этого-то поимела?
   - Да просто из мести, ты ж южных кровей...
   Тинка подумала, - может ты и права, я могла бы.... Но не сейчас, я ещё бы за него поборолась, тем более, бороться-то с кем? Мне? Со столетней бабкой? Так я поживу у тебя, Ален? - уже совсем другим тоном попросила Тинка, - не хочу светиться, черт всех знает, начнут таскать...
   - Конечно, живи, - радостно откликнулась Алена. С Тинкой веселее и как-то компания сразу увеличивается и новые люди появляются. А то сидят они с бабулькой как сычики в своей шикарной квартире. Один папа наезжает, не сильно часто: вторая семья, ребенок, что поделаешь?!
   6. УЛИТА.
   Улита ("наша великая Грета Гарбо, надежда интеллектуального кино" и т. д. ) понимала, что все идет в прах ( но не в пух, - отнюдь!).
   Это началось после смерти мамы - внезапной и моментальной. Улита как раз ушла от нее, но через минуту вернулась, от лиф - та, - забыла перчатки. Мамы уже не было на этом свете.
   Казиев, совершенно сойдя с ума по молодым красоткам и даже не красоткам - лишь бы молодым! - перестал пускать Улиту в их общий дом, но, правда, - если считаться с условностями, - она была только гражданской женой!).
   Он придумывал тысячи причин, почему именно сегодня он должен остаться один!..
   Но для неё эти дешевые пояснения были не нужны: она стала ему не нужна.
   В своих фильмах он снимал уже не её, а каких-то пришлых юных девочек, которые до того скакали в статистках, а то и вообще ошивались около студий.
   Однако Казиев был настолько велик, что даже нищее (как бы!) государство давало ему деньги на кино и ещё приходили гранты от спонсоров.
   И тут вдруг появился Родя. Родя... Господи, за что его уби - ли? И кто? И зачем?? Середнячок Родя, кому он сделал так плохо, что его спокойно, цинично, нагло убили?.. Ходит слух, что отравили... И что есть такие теперь пульки, которые не дают крови вытечь, они бродят по организму... Чего только не наслышалась она о смерти Роди!
   А без Роди - ей, Улите, хана.
   Конечно, ей дал "второе дыхание" молодой совершенно сумасшедший режиссер, который снимал мелодраматическую историю из "Серебряного века", где Улита смотрелась в тех моделях, со своими почти белыми глазами и темными волосами, - роскошно, она это сама оценила. Унюхал как-то мальчонка, - а сам такой невидненький, крошечный, маловыразительный вроде, - кого взять на ту заглавную роль Дивы начала века...
   И Родя подкатился к ней после этого фильма ( один только Казиев плевать хотел, - он поржал как-то в полупьяной компании, что есть неадэкватные люди, которым старость кажется изыском...), причем подкатился серьезно. На удивление.
   Ни много, ни мало, - сделал ей предложение: шутливое, нет ли,
   - непонятно, но как-то уж слишком многозначительно, хотя она знала про нынешнюю его пассию - юную очаровательную грузиночку Тинатин.
   Потом подарил ей квартиру, которая ему оказалась не нужна, а он про Улиту и её жизнь все знает. Этим совершенно безумным, бессмысленным благородством он убил её. Наповал. Еле выжила. Честно.
   Она светски посмеялась и ответила, что принимает такой подарок, и хотела перейти к дальнейшим байкам, а оказалось, что подарок-то нотариально оформлен. И что уже совсем несусветно, - болтанул про "совместное кино"... Но на это Улита тогда не отреагировала. А теперь поняла, что не все так просто было с Родей и говорил он обо всем серьезно, только боялся чего-то... Чего ему бояться? Но ведь убили же его? Значит, было, чего бояться. А она причем? Голова кругом идет. Лучше не думать, все равно - все ушло и прошло. Только вот квартира в память осталась. Надо бы туда съездить. Не хочется, - тень бедного Роди стоит за спиной.
   Они ведь даже не переспали с ним!? Хотя она была готова, - черта ли, не переспать с мужиком, который для тебя так расстарался? И - главное! - он бормотал о каком-то совершенно потрясном фильме, - с ней!
   Улита выпила рюмку водки, затеплело, захорошело в груди и жизнь показалась ей не такой уж и паршивой.
   Казиева она разлюбила - и это точно, как швейцарский часовой механизм. Родю полюбить не успела и никогда бы не полюбила, это тоже абсолютная истина ( он был, увы - как говаривали в старину
   - герой не её романа!).
   Есть квартира в элитном доме. За которую, кажется, - и говорят, бывшая Родина жена собирается биться "до кровянки"! Хотя у Роди этих квартир... И жена его бывшая сейчас владеет ими всеми, потому что дети...
   Кстати, надо обязательно там пожить... Плюнуть на ощущения, в конце-то концов, она должна бы уже стать мудрой!
   Ведь другого, ничего не будет, уважаемая Улита Алексеевна!
   И тут, внезапно, ей вспомнился юноша, почти мальчик, который каждый раз встречался ей случайно то у подъезда её нового дома, то где-то у остановки троллейбуса, стоянки машин...
   Странный мальчик... Вернее, странного в нем ничего не было, - красивый современный юноша, но с необыкновенным каким-то лицом - полукровка, видно, но каких кровей - непонятно: ореховые глаза, волосы, ресницы... Тонкие скулы, нос с горбинкой и необыкновенной белизны зубы, потому что мальчик всегда улыбался ей...
   Вот зубы как-то насторожили Улиту: они были так же остры и хищны, как и у её бывше любимого Тима Казиева...
   Но так как она не замечала за собой интереса к юным особям иного пола, то к юнцу отнеслась лишь с симпатией, безо всяких ностальгических воздыханий, типа: "Ах, если бы лет двадцать скинуть"... И даже подумала: а интересно, какая у него девочка? Такая же красавица? Или родители подобрали из "своего круга" все равно какую?
   Каким-то краем она знала, что его родители - богатые издатели.
   Во всяком случае, то, что Улита встречала этого мальчика около дома Роди, теперь её примиряло со всем чужим, что вдруг досталось ей. Однако она твердо решила, что если бывшая жена Роди подаст в суд, то она, Улита, ни за что бороться не станет, - как скажут, так пусть и будет.
   Ей совсем неплохо здесь, в мамочкиной квартире, а Звездой ей больше не быть. Это - истина.
   ... Что за странный взгляд у этого юноши?..
   Она пыталась прочесть его после встреч, потому что не любила неясностей, - никаких и ни в чем.
   И сейчас поняла, как озарение, - во взгляде его восхищение и восторг, и... - если бы ей было хотя бы... - влюбленность, как в женщину?.. Актрису?.. Теперь?.. В ее-то годы!
   И она сказала себе: "а вот теперь, ты, моя дорогая, вообще прекратишь размышлять на эту тему! Такое невозможно, не может быть, а не может быть, потому что просто не может быть никогда"!
   Резко открылась входная дверь ( почему она до сих пор не заберет у Казиева вторые ключи!? Так и "родимчик" может хватить!) и на кухню огненной кометой влетел её бывший муж.
   - Здравствуй! Дай кофе! - Кинул он и Улита тут же поняла, что ему что-то он неё нужно. Потому что он не стал как обычно сразу говорить, как она плохо последнее время выглядит, как она нехороша была в новом спектакле и как все у нее, - скажем мягко, - неважно.
   И никогда - уже давно! - не садился с нею за кофе!
   Что же это случилось, мой миленочек? подумала Улита и усмехнулась, узнаю.
   Казиев заметил эту усмешку и сразу же вздернулся, - что ты там себе напридумываешь? Ехал мимо и решил выпить с тобой кофе, ведь мы же не враги ( он был абсолютно уверен, что Улита до сих пор влюблена в него, как кощенка, по ночам рыдает в подушку и счастлива, если он покажется на её горизонте)?
   - Какие враги, Тим! О чем ты говоришь! - Откликнулась она.
   ... А вот то, что стоит бутылка водки на столе - это нехорошо. Казиев такой, - понесет по городам и весям, что Улита уже не только стара как грех, но и пьет, короче, - спивается.
   Впрочем, плевать! Хуже того, что есть, пожалуй, уже некуда, разве что из театра выгонят. Но пока, вроде бы, это не грозит.
   За нею ещё тащится шлейф "Дивы Серебряного века", правда, изрядно пропылившийся...
   Они чинно и с приятностью во взорах сели за стол и выпили не только кофе, но и немного водочки.
   Казиев был в ударе и рассказывал байки-перебайки, и, что странно, не совсем затертые.
   Посетовали насчет Роди и тут Казиев прокололся.
   Может быть, он именно этого момента ждал, к нему подготовился, - ведь не мог же не наступить миг воспоминаний о совсем недавно убиенном Роде. Момент расслабления и как бы даже родства...
   - Слушай, - сказал он довольно проникновенно, - послушай, Ула (ага, и "Улой" стала, а то ведь раньше "Улиткой" была!), там у вас в группе, ну, на том твоем звездном фильме... - он закурил, затянулся сильно, - были две девчонки, беленькая и черненькая... В почти массовке... Так вот тут мой второй реж жаждет для следующего моего кина достать девчонку, - так, для пробы на ролюшку, потянет, он считает... За ней вроде бы Родька приударял...
   Улита знала её. Даже знает как зовут: Тинатин, или попросту Тинка-грузинка! Тинка-картинка.
   Она улыбнулась.
   Казиева передернуло от её улыбки, но он постарался заняться якобы потухшей сигаретой...
   Ах, Тима, Тима, как же я тебя изучила, подумала Улита и спросила, это беленькая такая? Милашечка? Прямо с Рождественской открытки! Зовут её Наташечка, она с первого курса ВГИКа...
   Как у него сверкнули глаза! Вот где сказалась вся необузданность его натуры!
   - Не та, белянку реж знает, как найти. - Холодно, аж Арктикой повеяло, ответил Казиев. - Ему нужна какая-то чернушка, я её и не заметил, а он вот желает...
   И ждал.
   А вот фиг тебе, подумала Улита, слишком много дряни ты внес в мою жизнь, сейчас и я тебя припеку малость...
   - Черненькая?.. Не помню. Совсем не помню, - ответила сожалеюще, - а ты посмотри по картотеке, если она снялась где-нибудь...
   Казиев рявкнул, - я бы и сам до этого дошел! Это не мне она нужна, а моему вто-рому!!
   - Поняла, поняла! - Подняла Улита как бы испуганно руки, - что ты так кричишь? Соседи же! А вообще-то, что ты появился? Может ко мне с предложением? - Спросила она смешливо и хихикнула.
   Казиев вспыхнул как свечка, но совсем тихо сказал, - ты мне сто лет не нужна! И никому без Роди нужна не будешь!
   Он уже не держал себя.
   - Естественно, - ответила Улита, наливая одной себе водки в рюмку, - я и не рассчитываю ни на что. А ты ТАК хочешь эту ма - ленькую грузинскую сюсюшку, что аж ко мне на кофеи прибыл!..
   Она не успела договорить, как получила оглушительную пощечину. У неё посыпались искры из глаз и сразу же полились слезы, - не от обиды, - на этого монстра она давно перестала обижаться, - от боли.
   Она прижала руку к щеке и сквозь слезы посмотрела на Казиева. Пар и жар с того уже посошли и он был готов, то ли к извине - ниям, то ли хоть к какому-то объяснению...
   Ну, нет! Объяснений ей не нужно!
   Улита взяла чашку с недопитым кофе и выплеснула остатки ему в лицо. Попало на подбородок и пролилось на шелковую серую рубашку в тонкую изысканную синюю полоску...
   - Сука! - Заорал он и кинулся было к ней.
   Но она, не будь дура, пихнула меж ним и собой стол и оказалась у двери, а он - у окна.
   И, приложив к щеке платок, закричала.
   - Убирайся, подонок! Убирайся, если не хочешь неприятностей! Идиот озабоченный!
   Выскользнула на лестницу и стояла у раскрытой двери.
   В мокрой рубашке, с таким злым лицом, что можно было снимать его в "ужасике" без грима, Казиев выскочил на лестницу.
   Улита мгновенно ухлестнула в квартиру, закрылась на два поворота ключа и у двери вдруг разразилась тихими судорожными рыданиями.
   Казиев, сбегая с четвертого этажа ( пятиэтажка, дом без лифта) ругал себя распоследними словами.
   ... К кому пошел узнавать! К старой ведьме, которая обзавидовалась молодым, она же ненавидит молодость, она... А Родькину "Цыпу" знает, он по глазам увидел.
   Но тут что-то произошло. В животе Тима взорвалась бомба, в голове мелькнули сполохи и... наступила тьма.
   Нет, его не убили.
   Через какое-то время он очнулся в полной темноте, на ступеньках лестницы, с ужасающей, ноющей, режущей, - неведомо ещё какой болью в животе и гулом в голове, попытался встать на ноги - не смог и понял, что его пытались убить. И может быть, попытаются доделать "дело".
   До живота было не дотронуться.
   ... Что, решили извести все "кино"? - Родя, я... Кто следующий?..
   Он стараясь пересилить воющую боль в животе, боялся дотронуться до этого места, ему казалось, что там огромная рана, с рваными кровавыми краями... Он даже не понял, что это было - Нож??.
   Ужас охватил его. Надо как-то доползти до Улиты. На каком он этаже?.. И почему темно? Он помнит, что когда шел сюда, - везде на этажах горел свет.
   Кто-то стоит там, ниже, и ждет...
   Извилистый страх ленточкой прополз по позвоночнику. Стараясь передвигаться на локтях, чтобы не "стронуть" живот, он, обливаясь слезами боли, и обкусав губы до крови, - подтащился, наконец, к двери Улиты и ключом, который с трудом вытащил из кармана рубашки, стал тюкать в низ двери.
   Послышалось её испуганное, - кто?
   - Уля, открой, - не своим, каким-то сипатым голосом, - где его гортанный, бьющий по нервам актрис голос! - прошипел, - это я. Тим...
   Улита испугалась этого его голоса и распахнула дверь.
   И в ужасе схватилась за щеки ( одна из них была опухшей и яркокрасной).
   - Что с тобой? Кто? - Крикнула она. - Надо врача! Боже мой, Тим!
   Она с трудом втащила его в квартиру, принесла мокрое полотенце и приложила к животу, прямо на рубашку, боясь раскрыть и посмотреть, что ТАМ...
   Врач сказал, что ударили Тима, видимо, ногой в живот, с силой, могли бы и убить, если бы не случай: главный удар пришелся в бок, потому что в эту минуту Тим что-то хотел сделать, - кажется, закурить, - он уже не помнил, что...
   - А нутро ваше поглядим в другом месте, - полушутя сказал врач и Тима на носилках внесли в "Скорянку".
   Улита не поехала с ним, он сам не захотел, - с его животом будут маяться врачи, а она будет сидеть в коридоре и плакать
   - Поплачь за меня дома, - криво усмехнулся он. В животе попрежнему волком выла боль.
   Улита вернулась домой в странном состоянии.
   Казалось, надо бы злорадствовать, - она отомщена, но нет же! Вот она, бабья натура! Ей было жаль Тима, она волновалась за него, правда, не плакала, как он предположил.
   Найти что ль ему эту Тинку-грузинку-картинку?..
   И вдруг она подумала, что вот пара: "ореховый мальчик" и Тинатин, грузинская княжна!
   Подумала с глубокой, какой-то мрачной грустью, - даже не грустью, а тоской, которую на Руси издавна называют - кручина, - и налила себе стопарик водки.
   Плевать ей на всех, как и всем - на нее.
   * * *
   Казиев очнулся и понял, что лежит в реанимации.
   По всяким разным моментам, которые сам же он так сладко описывал в сценариях, а потом снимал.
   Очнулся и разозлился.
   Старая ведьма просто насылает на него черноту! Да ещё какую! И вообще, не она ли вживе наслала на него убийц, которые просто почему-то не успели его добить, - ещё один-два удара и все, - капут великому режиссеру!
   Но когда она могла наслать, и кого?
   У них там в подъезде живут только одуванчики, которые одни и остаются в таких вот "роскошных" хрущебах! Нет, наслать физически она не могла.
   Кроме того, ему сделали операцию и черт те как все это скажется на дальнейшем его здоровье...
   И ещё терзает его сценарий!
   Его нет. Нет в природе.
   Хотя Казиев постарался всем и каждому, - якобы случайно сорвалось, навешать на уши название своего нового фильма, у которого готов, естественно, сценарий.