Васина Нина. Мачеха для Золушки

   – Ничего ты не знаешь, – вступила Дездемона. – Просила же тебя расселить девочек по разным комнатам, так нет же – «пусть будут вместе, пошушукаются на ночь», – передразнила она хозяина. – Вот они и дошушукались!
   – Ладно, – Виктор Филимонович поднял ладонь. – Вы помните правила – кто первый начал, тот и виноват. Кто начал?
   – Я сказала о смотринах, – созналась Зойка.
   – А Ирка принесла нож, куда уж виноватей! – заявила Маринка.
   – А ты!.. А она!.. – Бросившись к отцу, Иринка схватила его за руку. – Она сказала неприличное о Тамерлане!
   – Ну и что? Сразу хвататься за нож? – укоризненно посмотрел отец. – Мало ли кто чего неприличного скажет.
   – Это уже потом она на меня переключилась, – вмешалась Маринка. – За ножом Ирка побежала, чтобы Зойку резать. Значит… Зойка и виновата!
   – Ты не понимаешь, – чуть не плакала Иринка. – Она!.. Маринка рассказала о его члене!
   – Что-о-о?! – отец встал, оттолкнув Зойку с Иринкой.
   – Ничего неприличного – чистая физиология, – разъяснила Маринка, прячась на всякий случай за Дездемону. – Подумаешь, сказала про обрезание. У мусульман это обычное дело, и выглядит все не так… страшно…
   Нервы у Маринки не выдержали, хотя Дездемона стояла, смело подбоченившись и расставив ноги пошире на случай беготни вокруг нее – в первый раз, что ли! Маринка бросилась в дверь. Виктор Филимонович с криком «Убью!» – следом, но был завален в проходе выставленной ногой Дездемоны – рухнул так, что весь дом содрогнулся, – и быстро связан потом подоспевшим Елисеем.
   Виктор Лушко во время связывания громко матерился и замолчал, только когда увидел вдруг перед своим носом ступни в белых носках из козьего пуха.
   – Слышали, как тряхнуло? – спросила образовавшаяся в дверном проеме крестная Аделаида. В байковой ночной рубашке до пят, и с неизменными атрибутами гардероба – обрезанными перчатками, войлочной шапкой, в носках. – Не меньше трех баллов будет, – уверенно заявила она, с удивлением разглядывая Виктора Филимоновича на полу.
   Елисей к этому времени как раз закончил связывать его лодыжки.
   – Спасателей… вызвали? – уже с некоторым сомнением поинтересовалась Аделаида.
   – Спасатели уже здесь, мадам! – тяжело дыша, объявил Елисей. – Работаем. Идите спать.

Крестная

   Изобразив спозаранку на балкончике зарядку, она сама сварила себе в кухне кофе, сделала бутерброды с колбасой, творожок со сметанкой, плюхнув сверху на белое великолепие изрядный кусок дрожащего желе из красной смородины. Съев все это с большим удовольствием на террасе, расслабленно сидела еще минут двадцать, наблюдая за садовником с газонокосилкой вдалеке. Ощущение покоя и довольства у Аделаиды Львовны было нарушено присевшей на перила вороной. Вернее, не самой вороной, а тем, что последовало потом. Садовник Елисей, не отрываясь от обработки газона, одной рукой достал пистолет и…
   После выстрела крестная Аделаида кулем свалилась под круглый летний столик, потом с долгим стонущим звуком повернулась на спину и легла, расставив руки и ноги в стороны и закрыв глаза.
   На террасу из дома открылось окно, высунулся полуодетый Виктор Филимонович, осмотрел лежащую без движения Аделаиду и передумал идти воспитывать Елисея.
   Зойка еще спала, других желающих утащить для своих нужд мертвую ворону не было, поэтому Елисей выключил газонокосилку и пошел к террасе, пока туда не забежал мальчонка. Не найдя тушку в траве, он обнаружил ее рядом с телом Аделаиды. Присмотревшись сквозь балясины, он увидел нечто очень странное – старушка лежала, повернув голову набок, и внимательно наблюдала, как в двадцати сантиметрах от ее лица под мертвой тушкой вороны растекается темная лужица крови. Елисею стало зябко. Крестная, не поворачивая головы, повела в его сторону глазами. Их зрачки встретились. Застыв, Елисей с ужасом подумал, уж не парализовало ли ее. Но Аделаида Львовна медленно села, продолжая смотреть в его глаза, ощупала свои ноги сквозь халат и строго заметила:
   – Елисей! Ты бы сбрил усы. Они тебе не идут.
   Он поднялся на три ступеньки, подполз еще немного на коленках, чтобы не пачкать натертый вчера воском террасный пол, и схватил тушку вороны за лапы.
   А крестная встала, пошла в дом и устроилась у кухонной раковины мыть зубной щеткой вставную верхнюю челюсть, что вызвало сильное раздражение Дездемоны, готовившей там завтрак.
   В это время подъехала машина, из которой вышла невысокая женщина с волосами синего цвета и потащила в дом множество пакетов – больших и маленьких, так что почти вся скрылась под ними. Зубами она держала ручки маленького подарочного пакета, и топала ногами, и мычала в прихожей перед оробевшей Луней, пока глухонемая не догадалась взять пакетик у нее изо рта.
   Женщина оказалась портнихой. Она привезла заготовки платьев для сестер, застежки, заклепки, бусины, золотую тесьму и еще много всякого-разного, что пришлось рассматривать вместе, восторженно и в полном упоении, даже рассорившимся и полусонным соперницам.
   Маленький Филя проснулся позже всех. Он пошел на шум в большую комнату с зеркалами, обнаружил там маму и всех-всех, незамеченный вышел на улицу, побегал под веерами из воды – Елисей включил полив, – обнаружил зеленую жабу, но нести ее в дом не решился. Чуть позже Луня нашла мальчика на террасе. Он палочкой размазывал почти застывшую кровь.
   – Тут кто-то умер, – объяснил он испугавшейся девочке.
   Луня бросилась было за ведром с тряпкой – убрать, но Филю одного оставить не решилась. Сбегала за Зоей, привела ее на террасу, подвела Филю и соединила их ладони.
   Зоя осмотрелась и нашла глазами Елисея, копающего у беседки с орешником.
   – Понятно, – вздохнула она, отдавая мальчика Луне. – Я сама уберу, – а в ответ на испуганное непонимание объяснила: – Кто из нас Золушка?
   – Там кто-то умер, – сообщал Филя всем попадавшимся на его пути взрослым.
   Услышав слова ребенка, крестная пошла на террасу, где Зоя у ведра с тряпкой надевала резиновые перчатки.
   – Откуда ребенок знает о смерти? – спросила крестная.
   – Деревня! – усмехнулась Зоя. – Всегда кого-нибудь режут для еды. Это нормально.
   – Это ненормально, – не согласилась Аделаида и вдруг спросила: – Сюда «Скорая помощь» приезжает?
   – Иногда, – кивнула Зоя. – А кому она нужна?
   – Мне может понадобиться, если ваш садовник еще раз выпустит пулю в сантиметре от моей щеки.
   – Так уж и в сантиметре?
   – У меня есть две кнопки и моток пряжи, – строго сказала крестная и подошла к перилам. – Ворона здесь сидела! – Она достала кнопку и закрепила конец нити. – Пуля застряла здесь! – К удивлению Зойки, Аделаида подошла к стене дома и закрепила другой конец нити у дырочки в стене. – Я сидела тут, – она села в кресло, повернув голову к газону, – и наслаждалась тихим летним утром. Ну? Сколько от нитки до моей щеки?
   Зойка подошла, стараясь не улыбаться, и тронула нитку у лица крестной.
   – Миллиметров тринадцать.
   – Что и требовалось доказать! Он хотел убить меня.
   – Да нет же, он стрелял в ворону, я знаю!
   – Тогда он хотел меня сильно испугать! У него это получилось. Я упала под стол.
   – Крестная, не обижайся, мы все уже привыкли, Елисей – отличный стрелок, он…
   – Это я отличный стрелок – у меня есть значок, – перебила ее Аделаида. – Но я не стреляю без толку и в направлении человека. Его нужно наказать.
   – Бесполезно, – вздохнула Зоя, окунув тряпку в воду. – Отец регулярно его наказывает хуком левой.
   Она встала на колени и занялась пятном.
   – Если садовник объявил мне войну, я буду защищаться, – серьезно заявила Аделаида. – Скажи отцу, пусть вызовет «Скорую».
   – Ты что?.. Тебе плохо? – Зойка вскочила.
   – Нет, мне пока не очень плохо. Но прощать подобное я не собираюсь. Я поеду за луком.
   – За чем?.. – не поняла Зоя.
   – За моим спортивным луком.
   – А «Скорая» зачем?
   – Аритмия. После выстрела у меня началась сильная аритмия. Это опасно. Я поеду за луком на «Скорой». Нужно предупредить, чтобы была кардиологическая машина. За два дня обернемся туда-обратно, как ты думаешь? – спросила она.
   Зойка кусала губы, чтобы не рассмеяться, представив метившегося в ворону Елисея и прицелившуюся при этом в него из лука Аделаиду.
   – Если тебе так уж сильно хочется наказать садовника, возьми мой лук!
   – Покажи, – решительно встала крестная.
   – Посиди две минуты, я кровь уберу, ладно? – попросила Зойка.
   – У меня нет двух минут. «Скорую» придется вызвать немедленно. Пусть кто-нибудь вызовет, пока мы посмотрим твой лук.
   Не зная, что и думать, Зойка бросила тряпку и пошла к отцу.
   – Я ничего не понимаю, кроме того, что это все чушь собачья, – сознался он, – но «Скорую» вызвать могу. Это – пожалуйста, в Александрове работают знакомые ребята, если нужно, они нашу гостью с удовольствием положат в больницу. Понаблюдать! – заметил он, многозначительно глядя на Аделаиду.
   – Я не лягу в провинциальную больницу. Я уже сказала, что поеду на «Скорой» в Петербург за своим луком! – повысила голос Ада, потом вслушалась в себя и стала говорить тише, экономя силы: – Если мне станет плохо в дороге, до Москвы меня уж точно довезут, там есть хорошие клиники.
   – Надо же! За своим луком. Может, вам не кардиологическая помощь требуется, а совсем другая…
   – Папа! – остановила его Зойка.
   – Что – папа? Что я должен по телефону говорить? Что нашей бабушке понадобилось желтенькое такое такси, с мигалкой и надписью «реанимация», чтобы быстренько смотаться в Петербург и обратно?
   – Почему – «реанимация»? – опешила Зойка.
   – Потому что только такие фургоны оснащены необходимым оборудованием! И для оказания срочной кардиологической помощи в том числе.
   – Вик-тор Фи-ли-мо-но-вич, – с расстановкой по слогам произнесла Ада, – вызовите мне из Москвы платную «Скорую». А там я сама разберусь.
   – А действительно! – оживился Филимон. – Нужно узнать, сколько стоит спасательный вертолет для таких случаев – лук привезти со стрелами или пудреницу.
   – Вертолет ни к чему. Я дождусь автомобиля, – охладила его пыл Аделаида. – Мне не настолько плохо. У меня вечером кризис начнется.
   – Так! Хватит. Вот вам телефон, кстати – дарю! Берите, берите! Звоните, куда желаете. Я так понял – Зойкин лук для упражнений в стрельбе по садовнику вам не подходит?
   – Не походит, – строго заметила Ада. – Он не профессиональный. Плохо отцентрирован. Я могу промахнуться и попасть в жизненно важные органы. Зоя, покажи, как этим пользоваться. – Она протянула девочке мобильный.
   Через три часа приехала платная «Скорая» из Москвы. Аделаида лежала в гостиной на диване. На полу рядом стояла ее клетчатая сумка на колесиках.    Медики первым делом поинтересовались, кто оплачивает выезд. Аделаида молча подняла руку, но Виктор Филимонович выступил вперед.
   – Я с удовольствием оплачу отъезд Аделаиды Львовны и ложный вызов тоже. Только вы уж, пожалуйста, отвезите бабушку в Москву, ей очень надо.
   – В Петербург, если получится, – поправила с дивана Ада.
   Переглянувшись, двое мужчин в белых халатах подошли к дивану. Зоя подставила им стулья. Усевшись, они внимательно посмотрели на лежащую женщину. Один достал обмотку с липучкой для измерения давления. Другой заготовил стетоскоп.
   – Так, и что у нас случилось, рассказывайте.
   – В меня стрелял садовник, – сказала Аделаида.
   – Попал? – спросил врач, обернувшись к Виктору Лушко, пока его напарник растерянно шарил глазами по телу пострадавшей в поисках крови.
   – Не попал, – ответила Ада, потому что Виктор застыл, не зная, как отреагировать на вопрос. – Пуля прошла в сантиметре от щеки.
   – Понятно… Сознание теряли?
   – Нет. Дыхание затруднено, боли в спине слева, подташнивает. Сердце пропускает удары. Губы посинели. – Ада провела указательным пальцем по верхней губе. Посмотрела на палец, торчащий из обрезка перчатки, и добавила: – Ногти тоже посинели.
   Один доктор молча вышел из комнаты.
   – Кардиограммку сделаем, – успокоил Аду другой.
   – Значит – липучки на грудь? Придется раздеться? – Она посмотрела на Виктора Филимоновича. – Пусть посторонние выйдут.
   Злой Филимон отправился прямым ходом… В кухню, конечно. И поинтересовался, не проверяла ли Дездемона крестную в этот приезд на вшивость. И так старушка позорит его по-всякому, а вдруг еще при раздевании вошь!..
   – Нету у нее вшей, – уверенно ответила Дездемона. – И выглядит наша Ада хреново. Правильно врачей вызвали. А ты обормот! – обратилась она к Елисею, задумчиво изучающему кусок пирога на тарелке. – Предупреждать же надо!
   – Да нет, все нормально. Я уже подумал, что ее парализовало, – успокоил тот присутствующих.
   – Однако носилки несут, – заметила Дездемона, глядя в окно.
   – Я посмотрю, – встал Елисей, остановив Виктора Филимоновича выставленной ладонью.
   Подойдя в прихожей к доктору, он представился:
   – Садовник я. Позвольте на кардиограмму глянуть, коллега.
   По взгляду его поверх бумажной полосы Виктор Лушко понял – плохо дело.
   – Предынфарктное, однако, – задумчиво произнес Елисей.
   Охнув, сползла по стене на пол Дездемона. Зойка заплакала.
   – Прекрати немедленно! – укоризненно приказала с носилок крестная. – Ерунда все это. Я съезжу за луком и вернусь самое большее через неделю. А до Москвы меня довезут со всем необходимым.
   – Но как же!.. – плакала Зойка. – А моя свадьба?
   – Какая свадьба в тринадцать лет? – возмущенно приподнялась крестная. – И слышать не хочу! – Она свирепо уставилась на Виктора Филимоновича. – Это не свадьба, а ублюдство какое-то!
   Загрузив Аду и ее клетчатую сумку в машину, доктор, перед тем как закрыть дверь, поинтересовался:
   – Кто-нибудь из родных поедет?
   Провожающие растерянно переглянулись. Единственная родня – Зойка шагнула вперед.
– Оставьте ребенка в покое, вы что, меня уморить хотите?! – возмутилась больная. – Если вас показатели смертности совсем не волнуют, тогда тащите сюда садовника с пистолетом!

Подарок

   Никто после отъезда «Скорой» особо не переживал, кроме Зойки. Луня, правда, осмотрела стену дома с террасы и задумчиво ковыряла потом пальцем во всех обнаруженных пяти дырочках по очереди. Да Виктор Филимонович поскрипел зубами после уплаты за «Скорую» бешеной суммы – наличными.
   Получив к вечеру от крестной звонок по телефону, Зойка тоже успокоилась – Ада решила не рисковать здоровьем и осталась в московской клинике на пару дней.
   В пятницу бальные платья были готовы. Портниха, которая шила сестрам маскарадные костюмы с детсадовского возраста, к своим шестидесяти годам вдруг покрасила волосы в синий цвет, продела в левую ноздрю серьгу и перешла от постоянной юбки с блузками к джинсам в обтяжку и кофточкам с рискованными разрезами в неожиданных местах. Может быть, поэтому платья, которые она заготовила сестрам для трехдневного бала, были настолько уникальными, что старшие девочки только ахнули. А невеста согласилась в первый день надеть простое строгое платье из белого шелка с вышивкой желтыми и зелеными нитями с золотом. К нему очень шла золотая цепочка с медальоном, который Виктор Филимонович собственноручно надел дочери. Однако основным дополнением к наряду должны стать распущенные волосы – портниха настояла.
   Самым удивительным в подготовленных для Зойки нарядах была обувь. Для каждого – свои туфельки. Матерчатый верх – туфли обтянуты тем же материалом, что и платья, с итальянской колодкой на невысоком каблучке – сантиметра четыре, не больше. Сестры сначала фыркали на столь дорогущее излишество – что от них, матерчатых, останется через неделю? – но потом позавидовали Зойке: танцевать в мягкой обуви можно до упаду.
   В пятницу же с утра Абакар ждал гостью. Марго предупредила, что едет с большим подарком, но встречать ее не нужно – заказан специальный транспорт. Абакар старался не думать, что нужно везти специальным транспортом. Ничего, кроме породистого скакуна, он не представлял, но принять подобный подарок от Горгоны в таких обстоятельствах…
   Родни к нему приехало двадцать два человека – все мужчины. Еще нанятой прислуги – двенадцать человек, из них пятеро – дамы в возрасте, и семь юных подмастерьев, обучающихся на официантов. По участку расставили стойки и три дня монтировали навесы над столами, подводили воду к импровизированным фонтанчикам, завозили цветы в горшках и букеты – море цветов, и закрепляли провода с цветными фонариками.
   Гости привезли трех молодых барашков, садовник Абакара готовился к заготовке сотни тушек голубей – отлично откормились, почти все по килограмму. Завтра должны были прибыть фургоны с рыбой, заморскими фруктами и доставить торты из лучшей кондитерской Александрова.
   Для транспорта была устроена стоянка подальше от дома. Гости Абакара, осмотрев весь участок – по диагонали больше четырех километров – и посовещавшись, сами расставили людей для наблюдения. Сердце хозяина сжалось, когда он увидел у стоянки двух часовых с автоматами. Филимон только крякнул досадливо на его уверения, что это официальные охранники из агентства – все законно.
   Они оба были удручены, но ощущение праздника уже накатывало как стихийное бедствие – не остановить, можно только любоваться, если ты в состоянии адекватно оценить изящество воронки смерча или животную хищность волны в девять метров.
   Марго подъехала на «Газели», Абакар перевел дух – для лошади маловато места. Но когда она вывела из металлического кузова подарок…
   Все присутствующие сгрудились вокруг зверя, ничего не понимая. Большой бурый медведь в наморднике и с ошейником вышел по опущенному трапу, осмотрелся и присел на задние лапы, сложив передние с большими когтями на животе.
   – Узнаете? – спросила Марго. – Ну? Какие версии будут? Абакар, посмотри внимательно, он тебе никого не напоминает?
   – Не-е-ет, не напо-по-минает, – пробормотал изумленный Абакар, лихорадочно соображая, куда он денет такой подарочек.
   – Ну как же! Кузя, встань, они тебя не узнают, – Марго дернула за цепь. – Подождите, у него есть любимая шляпа, совсем забыла!.. – Оставив цепочку на земле, Марго пошла к «Газели». Зрители отшатнулись от поднявшегося медведя. Марго вернулась с ковбойской шляпой, медведь нагнул голову, чтобы ей было удобно ее надеть и закрепить под мордой резинку. – Теперь узнаете? – повернулась Марго к зрителям. – Ему как раз два года недавно исполнилось, это же наш Кузя! Кузя, обними меня, лапочка, вот так… Все помнит. Я его в цирке увидела полгода назад. И сразу узнала.
   Подойдя к медведю, Марго приподняла его лапы и прижалась спиной к животу. Медведь подергал черным носом в наморднике, принюхиваясь, и бережно положил лапы ей на плечи. Они застыли так на несколько секунд – присевший медведь в наморднике и ковбойской шляпе и женщина, прижавшаяся к нему спиной. Марго была в строгом брючном костюме: черные брюки, серая шелковая рубашка с широкими рукавами и жабо, черная жилетка с алой отделкой. Широкий малиновый пояс наподобие кушака опоясывал в несколько оборотов ее осиную талию. Темные вьющиеся волосы были собраны под прозрачную серую косынку, солнцезащитные очки, руки в перстнях – не меньше трех на каждой, и короткие красные сапожки на высоких каблуках. С медведем в шляпе они отлично смотрелись – зверь и укротительница.
   – Кузя, поздоровайся со своими друзьями, – предложила Марго, выждав паузу, достаточную для закрепления произведенного их парочкой эффекта. – Филимона узнаешь? А вон и Вольдемар тебе ручкой делает.
   Медведь приподнялся и вперевалку пошел на Виктора. Вольдемар, который никому ручкой не делал, а прикрывал глаза от солнца, побежал первым, Виктор, спустя пару секунд, за ним.
   В шляпе, волоча за собой цепь, медведь на четырех лапах бежал удивительно быстро. Когда зрелище из забавного стало превращаться в ужасное – медведь догонял, Марго щелкнула пальцами:
   – Кузя, оставь их, пойдем выпьем!
   И… Кузя развернулся и на потеху не разбежавшимся зрителям выпил потом из горлышка полбутылки водки, а Марго – бокал красного грузинского вина, пять бутылок которого она привезла с собой.
   – Он, когда выпьет, становится совсем домашний и спит полдня, – сообщила Марго, почесывая Кузю под шляпой за ухом.
   Абакар, отдышавшись, попросил Марго отвести подарочек в сарай. Она предложила ему самому найти общий язык с бывшим другом, возродившимся в медведе.
   – Кузя!.. – осторожно начал Абакар.
   Медведь посмотрел на него безразлично.
   – Ты, Кузя, сам знаешь о своих слабостях. Ты авантюрист, Кузя, хоть и мечтал пасти коров. – Абакар вытер вспотевший лоб и шею платком. После слов о коровах медведь заинтересовался – стал на четвереньки и медленно пошел к Абакару. – Я тебе коров не обещаю, – пробормотал тот, уговаривая себя не двигаться с места. – Я тебе знаешь чего обещаю? Свободу, Кузя. Полную свободу. Я тебя отпущу на болота. У нас тут знаешь какие болота! Знатные, с черникой и голубикой. А ко мне можешь потом приходить в любое время. Выпить там и погово… и закусить. Вот молодец, – Абакар осторожно погладил холку прилегшего у его ног медведя. – Пойдем в сарай, нечего здесь валяться, ты же не балаганная скотинка, ты мой… друг Кузя. Да, мой друг Кузя, – Абакар прибавил уверенности в голосе. – Если хочешь знать, это была идея Филимона потопить твое тело, – прошептал он, наклонившись к голове зверя. – Я лично предлагал тебя сжечь.
   Медведь поднял голову и внимательно посмотрел на Виктора Лушко.
   – Черт возьми!.. – прошептал стоящий с ним рядом Вольдемар. Потом выступил вперед: – Ты должен все понять – не маленький! Я вообще был за медные трубы. Да только заигрался ты, Кузька, со своим подкопом.
   – Перестаньте сходить с ума, – прошептал Виктор, оттаскивая Вольдемара за рубашку.
   После этих слов медведь издал возмущенный рык. Трое друзей отпрыгнули в стороны. Первым очнулся Филимон.
   – Ну бузи, Кузя, народ испугаешь. Тебя на праздник привезли, вот и радуй всех. Шляпу сними, она тебе не идет, ты и так в этой шкуре неотразим.
   Медведь провел лапой по голове – от затылка к наморднику. Шляпа слетела.
   – Я так не могу, – простонал Вольдемар, – мне в туалет надо… Братцы, может, у нас групповое помешательство?
   – Даже собака понимает больше трехсот слов, а уж цирковой медведь! – пытался найти объяснение Филимон.
   – Я знаю! – крикнул в озарении Вольдемар. – Я сейчас! – Он побежал к своей машине.
   И через пару минут вернулся с ворохом денег.
   – Ребята, я же ничего не выбрасываю, у меня гривны и зайчики еще с позапрошлого года в машине валяются! Ну-ка, выбирай, Кузя! Выбирай, какие деньги ты хотел положить в банк в Каракасе! После того, конечно… – Вольдемар тщательно раскладывал купюры на траве, – как увел эти самые деньги.
   Теперь на траве лежало несколько денежных знаков. Сто долларов, российская тысяча, двадцать евро, сто гривен и десять боливаров. Собрались зрители. Издав странный звук, похожий на скулеж собаки, медведь подгреб к себе лапой боливары. Вольдемар побледнел. Филимон почесал затылок.
   – А пусть!.. – взволновался Абакар. – Пусть покажет, где тут доллар! – и осекся, когда Кузя посмотрел на него оскорбленно и с неспешной косолапостью направился к сараю.
   Подойдя к двери, медведь тронул носом в наморднике большой висячий замок и посмотрел потом вверх, на гвоздь, где висел ключ от этого замка.
   – Он знает, где у меня сарай и ключ от замка! – простонал Абакар, сдаваясь.
   – Кузя, брат! – не выдержали нервы и у Вольдемара, он бросился к медведю и, чуть не плача, снял с него намордник.
   Медведь посмотрел ему в лицо долгим внимательным взглядом, а потом сильным движением большого языка провел от подбородка до лба.
   – Я тоже… тебе рад, – утирался Вольдемар. – Только знаешь, Кузя, ты воняешь.
   Марго, наблюдавшая все это, обратилась к Филимону, который никак не мог выбрать, с каким решением выйти из затяжного умственного ступора – то ли пойти в сарай к друзьям вчетвером водку пить, то ли уговорить их все-таки вернуть намордник на место.
   – Можно подарить цветы, конфеты, медведя или слона, – сказала она задумчиво. – Но подарок ничего не стоит, если при этом не подарить иллюзию.
   – Да пошла ты!.. со своими иллюзиями! – заорал Филимон. – Нам и твоих видений хватает, так нет же – она такая всемогущая! Может подарить возможность попросить прощения у давно мертвого друга! И он поймет – морду оближет. Определись наконец со своими сверхъестественными способностями!
   – А ты хамишь, Виктор Филимонович.
   – А ты зарвалась, Маргарита Францевна!

Принц

   В первый вечер бала Тамерлан получил приказ Абакара не отходить от Зойки. Зойке же отцом строго-настрого было приказано стать наконец скромной и ласковой , не бузить, сестер лбами не сталкивать и не совать нос в чужие дела.
   Оставшись наедине, жених и невеста решили обсудить создавшееся положение и найти приемлемый выход из него.
   – Ты вообще уже созрела или как? – начал с главного Тамерлан, чтобы сразу по-мужски поразить и подчинить девчонку.
   – С этим все в порядке, – и бровью не повела Зойка. – А ты уже сексом занимался?
   – Нет, тебя ждал! – съязвил Тамерлан, но под внимательным взглядом девочки стушевался.