Страница:
– Ясно, и не раз, – вздохнула она. – Иринку трогать не смей, как бы она себя ни предлагала.
– Это еще почему?
– Убьет, если потом бросишь. А не убьет, так изуродует.
Они помолчали.
– Где твоя мама? – спросила Зойка.
– В Карши. Это в горах на юге Узбекистана.
– И как она?
– Нормально. Плачет, когда меня видит. Что делать будем?
– Идиотское положение, – согласилась Зойка. – Ты не знаешь, целоваться придется?
– Не знаю. – Тамерлан посмотрел на ее губы.
– Это потому, что я никогда их не крашу. Обветрились, – объяснила Зойка.
– А-а-а. Я как раз подумал – неудобно тебе будет целоваться.
– Нет. Ты подумал – как можно целовать такие обветренные губы.
– Я лучше знаю, что думал! – покраснел Тамерлан.
– Конечно… Вообще-то я спросила, потому что никогда не целовалась. Боюсь тебя опозорить.
– Это просто. Садись ко мне на колени, я покажу.
– А рот нужно открывать?
– Только при очень интимной близости. При посторонних обойдемся родственным поцелуем. Подними лицо, чтобы мне не пришлось подбираться снизу. Молодец. Не смущайся – я же по-дружески.
– Я знаю, – Зойка опустила голову и заметила: – Ты нюхаешь мои волосы.
Тамерлан захватил, сколько смог, прядей в руку и положил себе на лицо.
– Какая ты… крепенькая! Вкусная! – Он обнял ее и сильно прижал к себе – так Луня любит тискать маленького Фильку.
Зойка выдохнула напряжение и потерлась щекой о его щеку.
– Я должна тебе кое-что о себе сказать.
– Да ладно, можешь хранить твои страшные тайны до старости, – усмехнулся Тамерлан.
– Это важно. Ты не захочешь иметь такую невесту. Дело в том, что я всегда могу узнать, о чем ты думаешь.
Тамерлан посмотрел с веселым снисхождением.
– Я тоже о тебе все могу узнать!
– Я серьезно! – забеспокоилась Зойка.
– И я – серьезно. У жены от мужа тайн нет.
– А у мужа могут быть тайны?
– Конечно! – самоуверенно заявил Тамерлан. – Я же мужчина.
Зойка слезла с его колен, походила по комнате и решилась:
– Так вот, предупреждаю, я буду знать все твои тайны.
– Слушай, давай прекратим, ерунда какая-то получается, а не разговор.
– Давай, – согласилась Зойка. – Мне главное было – предупредить.
– Ладно, давай угадай, о чем я сейчас думаю? – Юноша крепко зажмурился и старался не улыбаться.
Зойка вздохнула.
– У меня маленькая грудь, ничего интересного, после Маринкиной – просто прыщики.
Тамерлан распахнул глаза с густыми загнутыми ресницами и уставился на Зойку.
– Не зацикливайся, – решила успокоить его она. – Я же не всегда буду говорить, о чем ты думаешь. Давай о реальном. Знаешь, о чем отцы договорились? Ты будешь жить в нашем доме.
– Еще чего! Осенью я уеду на учебу, а потом… у меня свои дела, это тебя не касается. Сюда приехали серьезные люди, мне будет чем заняться к зиме, уж ты поверь!
– Я верю, верю… Кто такая Горгона, знаешь? Это она привезла медведя?
– А ты не знаешь, кто такая Горгона? Не знаешь, куда ездит твой отец с моим? Что такое эти их спасательные операции?
– Ну, знаю… кое-что, – пробормотала Зоя. – Просто я ее никогда не видела.
– Я тоже увидел первый раз. Попалась птичка в клетку. На нее имеют виды серьезные люди.
– Ты хочешь сказать, что наши отцы устроили весь этот праздник, только чтобы заманить птичку в клетку?
– Не знаю, может, просто так совпало. Но она-то чего прикатила? Еще ясновидящая называется. Значит, не видит для себя ничего плохого.
Зойка посмотрела на Тамерлана, и у нее сбилось дыхание.
– Получается, что твой отец на празднике сдаст ее этим людям с оружием?
– Мой отец уже полгода мается совестью. Мужчина не должен размазывать сопли по подушке. Про Горгону сообщил я кому нужно. Конечно, со мной разговаривать не стали, – нехотя сознался он, – с отцом переговоры вели.
– А если она не захочет работать на этих людей?
– Да какая ей разница, от кого деньги получать за свои предсказания? Ты-то чего беспокоишься? Наши отцы обеспечили себя до третьего поколения. Деньги должны работать на серьезные цели.
– Вроде свободы и справедливости, – прошептала Зойка.
– Да! Только ради свободы и справедливости! – вскочил Тамерлан.
Зойка посмотрела в окно. Совсем стемнело. Вокруг столов зажгли костры.
– Ее уже заперли? – спросила Зойка. – С гостями ее не видно.
– Женщины вообще не должны сидеть за одним столом с мужчинами, – разъяснил Тамерлан.
– А где они должны сидеть? – удивилась Зойка.
Он задумался, потом неуверенно предположил:
– С детьми где-нибудь, подальше от взрослых.
– Это хорошо, что с детьми… Ты сколько хочешь иметь детей?
– Пока – нисколько, – равнодушно ответил Тамерлан. – А там посмотрим. Мужчина прежде всего – воин. Потом уже отец и муж.
– Ладно, воин. Куда могли спрятать Горгону?
– Вообще-то я думал, что ее запрут в сарае, – задумался он. – Но теперь там – медведь. В подвале дома у нас бильярд и тир – туда ее не поведут. Есть еще уличный погреб и яма под голубятней.
– В яму?.. – ужаснулась Зойка.
– Там комфортно. Два метра на два и отличная вентиляция. Это я так называю – яма. В прошлом году один раненый там прятался – не жаловался. Нам пора. Готова?
– А что нужно делать?
– Все скажут. Нужно посидеть с особыми гостями полчаса, а потом танцы начнутся. Голодная?
– Нет.
– Это хорошо. Кушать невесте на смотринах не пристало.
– Пристало – не пристало! – разозлилась Зойка. – В театре, что ли?
За дверью их терпеливо дожидался Абакар с головным убором невесты. На голову Зойке накинули белое шифоновое покрывало и закрепили его золотым обручем.
Золушка
Абакар
Горгона
Золушка
– Это еще почему?
– Убьет, если потом бросишь. А не убьет, так изуродует.
Они помолчали.
– Где твоя мама? – спросила Зойка.
– В Карши. Это в горах на юге Узбекистана.
– И как она?
– Нормально. Плачет, когда меня видит. Что делать будем?
– Идиотское положение, – согласилась Зойка. – Ты не знаешь, целоваться придется?
– Не знаю. – Тамерлан посмотрел на ее губы.
– Это потому, что я никогда их не крашу. Обветрились, – объяснила Зойка.
– А-а-а. Я как раз подумал – неудобно тебе будет целоваться.
– Нет. Ты подумал – как можно целовать такие обветренные губы.
– Я лучше знаю, что думал! – покраснел Тамерлан.
– Конечно… Вообще-то я спросила, потому что никогда не целовалась. Боюсь тебя опозорить.
– Это просто. Садись ко мне на колени, я покажу.
– А рот нужно открывать?
– Только при очень интимной близости. При посторонних обойдемся родственным поцелуем. Подними лицо, чтобы мне не пришлось подбираться снизу. Молодец. Не смущайся – я же по-дружески.
– Я знаю, – Зойка опустила голову и заметила: – Ты нюхаешь мои волосы.
Тамерлан захватил, сколько смог, прядей в руку и положил себе на лицо.
– Какая ты… крепенькая! Вкусная! – Он обнял ее и сильно прижал к себе – так Луня любит тискать маленького Фильку.
Зойка выдохнула напряжение и потерлась щекой о его щеку.
– Я должна тебе кое-что о себе сказать.
– Да ладно, можешь хранить твои страшные тайны до старости, – усмехнулся Тамерлан.
– Это важно. Ты не захочешь иметь такую невесту. Дело в том, что я всегда могу узнать, о чем ты думаешь.
Тамерлан посмотрел с веселым снисхождением.
– Я тоже о тебе все могу узнать!
– Я серьезно! – забеспокоилась Зойка.
– И я – серьезно. У жены от мужа тайн нет.
– А у мужа могут быть тайны?
– Конечно! – самоуверенно заявил Тамерлан. – Я же мужчина.
Зойка слезла с его колен, походила по комнате и решилась:
– Так вот, предупреждаю, я буду знать все твои тайны.
– Слушай, давай прекратим, ерунда какая-то получается, а не разговор.
– Давай, – согласилась Зойка. – Мне главное было – предупредить.
– Ладно, давай угадай, о чем я сейчас думаю? – Юноша крепко зажмурился и старался не улыбаться.
Зойка вздохнула.
– У меня маленькая грудь, ничего интересного, после Маринкиной – просто прыщики.
Тамерлан распахнул глаза с густыми загнутыми ресницами и уставился на Зойку.
– Не зацикливайся, – решила успокоить его она. – Я же не всегда буду говорить, о чем ты думаешь. Давай о реальном. Знаешь, о чем отцы договорились? Ты будешь жить в нашем доме.
– Еще чего! Осенью я уеду на учебу, а потом… у меня свои дела, это тебя не касается. Сюда приехали серьезные люди, мне будет чем заняться к зиме, уж ты поверь!
– Я верю, верю… Кто такая Горгона, знаешь? Это она привезла медведя?
– А ты не знаешь, кто такая Горгона? Не знаешь, куда ездит твой отец с моим? Что такое эти их спасательные операции?
– Ну, знаю… кое-что, – пробормотала Зоя. – Просто я ее никогда не видела.
– Я тоже увидел первый раз. Попалась птичка в клетку. На нее имеют виды серьезные люди.
– Ты хочешь сказать, что наши отцы устроили весь этот праздник, только чтобы заманить птичку в клетку?
– Не знаю, может, просто так совпало. Но она-то чего прикатила? Еще ясновидящая называется. Значит, не видит для себя ничего плохого.
Зойка посмотрела на Тамерлана, и у нее сбилось дыхание.
– Получается, что твой отец на празднике сдаст ее этим людям с оружием?
– Мой отец уже полгода мается совестью. Мужчина не должен размазывать сопли по подушке. Про Горгону сообщил я кому нужно. Конечно, со мной разговаривать не стали, – нехотя сознался он, – с отцом переговоры вели.
– А если она не захочет работать на этих людей?
– Да какая ей разница, от кого деньги получать за свои предсказания? Ты-то чего беспокоишься? Наши отцы обеспечили себя до третьего поколения. Деньги должны работать на серьезные цели.
– Вроде свободы и справедливости, – прошептала Зойка.
– Да! Только ради свободы и справедливости! – вскочил Тамерлан.
Зойка посмотрела в окно. Совсем стемнело. Вокруг столов зажгли костры.
– Ее уже заперли? – спросила Зойка. – С гостями ее не видно.
– Женщины вообще не должны сидеть за одним столом с мужчинами, – разъяснил Тамерлан.
– А где они должны сидеть? – удивилась Зойка.
Он задумался, потом неуверенно предположил:
– С детьми где-нибудь, подальше от взрослых.
– Это хорошо, что с детьми… Ты сколько хочешь иметь детей?
– Пока – нисколько, – равнодушно ответил Тамерлан. – А там посмотрим. Мужчина прежде всего – воин. Потом уже отец и муж.
– Ладно, воин. Куда могли спрятать Горгону?
– Вообще-то я думал, что ее запрут в сарае, – задумался он. – Но теперь там – медведь. В подвале дома у нас бильярд и тир – туда ее не поведут. Есть еще уличный погреб и яма под голубятней.
– В яму?.. – ужаснулась Зойка.
– Там комфортно. Два метра на два и отличная вентиляция. Это я так называю – яма. В прошлом году один раненый там прятался – не жаловался. Нам пора. Готова?
– А что нужно делать?
– Все скажут. Нужно посидеть с особыми гостями полчаса, а потом танцы начнутся. Голодная?
– Нет.
– Это хорошо. Кушать невесте на смотринах не пристало.
– Пристало – не пристало! – разозлилась Зойка. – В театре, что ли?
За дверью их терпеливо дожидался Абакар с головным убором невесты. На голову Зойке накинули белое шифоновое покрывало и закрепили его золотым обручем.
Золушка
Через полчаса она выскочила на улицу, сдернула покрывало, а обруч оставила – ей нравилось, как он лежит на лбу, и распущенные волосы не мешают. Она достала телефон и позвонила крестной. Долго никто не подходил.
– Извини, – сказала наконец Аделаида, запыхавшись. – Я никак не могу запомнить, какие кнопки нужно нажимать. Аппарат незнакомый. Ну что, проблемы?
– Не знаю. Хотела спросить – твое задание остается в силе?
– Конечно, в силе! – уверенным голосом вполне здорового человека ответила Аделаида. – Привезли мою приятельницу? Ты ее видела?
– Она сама приехала. Выглядит как супервумен, еще и медведя притащила. Крестная, подумай хорошенько: что может угрожать женщине, которая сама погрузила в машину медведя, села за руль и доставила его сюда?
– Только мужская тупость, детка! Только мужская тупость. Так что – сделай, что сможешь, ты обещала, помнишь?
– Помню… А если она не захочет убегать? Здесь столько красивых и сильных мужчин, они ведь могут ее уговорить.
– Ты должна попытаться открыть запертую дверь. А там пусть сама решает, сидеть ей в горах с ошейником и на цепи или смотаться. Все… Слушай, не звони мне, я сама позвоню, если надо будет.
Отключившись, Зойка тоскливо осмотрела поле деятельности. Поле это оказалось огромным. По нему, среди костров и накрытых столов, бродило множество мужчин с усами и бритых, они иногда сбивались в кучки и начинали плясать под барабан, резко дергая руками и ногами. Кроме этих зараженных войной взрослых мужских особей, по полю быстро и суетно перемещались юноши в одежде официантов. Вот один стоит как истукан и смотрит на нее уже полчаса. Наверное, и разговор телефонный слышал.
– Чего уставился? – спросила Зойка и вздрогнула. Мало того – ее пот прошиб. Этот!.. такое о ней подумал!
– А как вас зовут? – неуверенно шагнул к ней официант.
И Зойка поняла, что у мальчиков считается робостью. Это когда они представляют себе сцены из порнографического фильма, а сами при этом немеют и боятся подойти к реальной партнерше – предмету страсти.
– Я – Золушка, а ты кто?
– А я… Я тут работаю. Хотите сока?
– Хочу.
Официант, не сводя глаз с ее лица, выставил вперед поднос. Зойка фыркнула. Тогда он тоже посмотрел на пустой поднос и растерялся.
– Я где-то… Я сейчас принесу, вы только тут стойте, ладно?
– Подожди. Как тебя зовут?
– Кира. Кирилл. Вы ведь не торопитесь? Сейчас только десять… с половиной.
– Куда торопиться? – вздохнула Зойка. – Всего два объекта для поиска.
– Ну как же… Ваше платье, оно…
– Что с платьем? – схватилась за подол Зойка.
– Оно исчезнет, карета превратится в тыкву, а кучер станет крысой. В полночь, – добавил молодой человек, заметив полную растерянность девочки, – после последнего удара часов.
– Конечно! – обрадовалась Зойка. – Все так и будет. Мне нужна помощь.
– Пожалуйста…
– Как только я найду запертую дверь, сразу позову тебя. Ладно?
– Ладно, а зачем?
– Ломать замок.
Молодой человек задумался, потом спросил:
– Сколько вам лет?
– Не беспокойся, статью за совращение малолетней тебе не припаяют.
– А выглядите вы…
– Не припаяют, потому что мы ничего такого делать не будем.
– Ничего… такого?
– Да. Ничего из того, о чем ты подумал. Гуляй пока. То есть работай. Я тебя найду.
Он уходил спотыкаясь, потому что смотрел назад, на Зойку.
Пробежавшись пару раз вокруг дома Абакара, Зойка обнаружила внутри себя изо всех сил кувыркающегося голубя. Сердце колотилось, щеки горели, ноги неслись сами собой, а все потому, что, увидев ее впервые, официант Кира представил себе все то, что было у Зойки в наличии. Нос, веснушки, слишком круглые коленки, обветренные губы! Даже маленькую грудь – никаких поролоновых добавок в бюстгальтере, потому что и самого бюстгальтера не было в помине. И все это ему так понравилось, что Зойка, впервые увидевшая себя восхищенным взглядом другого человека, вдруг почувствовала свой дар как счастливое могущество.
Ладно, а погреб где?
Она остановилась, веселая, запыхавшаяся, счастливая на обочине чужого праздника – кто эти горцы, что скачут под барабаны? И стала думать. Если есть погреб, должна быть труба из него для вытяжки. Зойка начала расширять круги вокруг дома – не ходят же хозяева за картошкой за полтора километра на другой конец участка?
Трубу, выходящую из земли рядом с невысоким холмом, она нашла через пятнадцать минут. А потом и вход в погреб, закрытый маскировочной сеткой. Осмотрела дверь. Замок врезной. Заперт. Интересно, чем выламывают врезные замки? Зойка стала на колени, приложила ухо к двери и прислушалась. Потом постучала тихонько и тут же отпрянула – кто-то постучал ей изнутри в ответ. Она – три раза, и Горгона… А если – не Горгона? Интересно, крестная знает, чем занимается ее приятельница по жизни?
– Что ты тут делаешь? – спросил вдруг неслышно подобравшийся Тамерлан.
– А я… я прячусь. Мы в прятки играем, я прячусь, – разъяснила Зойка. – Присядь, чего выставился. Из-за тебя и меня найдут.
Она не видела в темноте его глаз, но даже на расстоянии почувствовала его раздражение и злость.
– Ладно, не заводись, я просто хотела поговорить с Горгоной. Подумала – вдруг она здесь и сможет мне объяснить…
– Убирайся отсюда немедленно.
– Не смей мне приказывать, – Зойка встала и смело шагнула на Тамерлана. – Я тебе еще не жена. Буду есть там, где захочу, и гулять тоже!
– Тимурка! – крикнула издалека Маринка. – Куда ты делся? Иди же, твой фант!
Тамерлан шагнул к Зойке и схватил ее за руку.
– Ты пойдешь со мной, или я позову отца.
Зойка молча и сильно вцепилась в тыльную сторону его ладони зубами. Он вскрикнул, размахнулся левой рукой, но Зойка и это угадала – упала на четвереньки и отползла. Ослепленный дальним светом праздника, он потерял ее из виду. За это время Зойка успела добежать до дерева недалеко от погреба и вскарабкалась на него.
Стараясь не дышать громко и не шевелиться, она замерла. Тамерлан тоже перестал шуметь. Прислушивался. Потом вдруг крикнул:
– М*!*а*!*рика!
– Ау! – откликнулась издалека старшая сестра.
– Принеси мне фонарь!
«Послушная и исполнительная, притащит два фонаря…» – подумала Зойка, перехватывая ветку поудобней. И почувствовала в ладони маленькие плоды. Ощупала их и обомлела. Груши! «И росло в том саду красивое дерево, и висели на нем чудесные груши. Она покорно взобралась на него, как белочка по веткам, а королевич и не заметил, куда она исчезла…»
Сейчас заметит, когда ему сестричка фонарь притащит!
– Я не нашла фонарь, только это! – сказала прибежавшая с факелом Маринка. – Что делать будем?
– Стал он ее поджидать, и, когда явился отец, королевич ему говорит: «От меня убежала неизвестная девушка, мне кажется, что она взобралась на грушу». Отец подумал: «Уж не Золушка ли это?» – и велел… Велел принести топор – точно, топор! – и срубил дерево, точно – срубил! – шепчет себе Зойка, пока Тамерлан ходит по кругу вокруг груши с высоко поднятым факелом.
На вопросы Маринки, не понимающей такого развлечения, он не отвечал, ходил и ходил, а потом попросил ее принести топор.
– Где я возьму топор? – возмутилась та. – На кой черт он тебе сдался?
– Топор возьмешь в пристройке возле поленницы дров.
– Интересное дело! А где эта ваша пристройка?
У девушки явно начали сдавать нервы.
– Рядом с сараем, куда отвели медведя. Поторопись, а то я рассержусь!
– Ой-ей-ей! Рассердится он! – повозмущалась Маринка, но за топором пошла.
Потом она держала факел, а Тамерлан начал рубить дерево. Зойка, содрогающаяся в листве при каждом его ударе, молила только, чтобы Маринке надоело такое времяпрепровождение, и она ушла наконец и перестала освещать подобное варварство.
Маринка несколько раз оглянулась на громкий праздник вдалеке, воткнула факел в землю и… убежала к дому.
– Тимур! – крикнула Зойка при очередном его замахе. – Что ты будешь делать, когда дерево упадет?
– Накажу тебя, – уверенно пообещал он.
– А потом?
– Отведу к отцу, будешь ему объяснять, зачем ты лезла к Горгоне.
– Тогда тебе тоже придется объяснить, откуда ты знаешь о ней так много!
– Ничего! Как-нибудь выкручусь. Отец мне верит.
– А если мы с Абакаром пойдем к тебе в комнату?..
– И что? – выдохнул Тамерлан, вонзая топор в дерево.
– И откроем твой ноутбук… Посмотрим, с кем ты переписывался по Интернету на тему Горгоны.
Тамерлан задумался. Зойка увидела, что к дереву спешат Маринка с Абакаром.
– Прекрати! – кричал Абакар. – Я с таким трудом ее вырастил!
– Я срублю дерево, иначе она с него не слезет.
– Кто не слезет? – ничего не понял Маринка.
– Я сам знаю, кто! – огрызнулся Тамерлан.
– Сынок, положи топор, – приказал Абакар. – Маринка, ты уходи, мы сами разберемся. Уходи, уходи.
– Кто там сидит? – не понимает Маринка.
– Уходи! – Абакар подошел к сыну и стал силой отнимать топор. – Вот так, – сказал он, отбросив топор в темноту. – Теперь говори, кто сидит на дереве?
– Зойка, – угрюмо произнес сын.
– Что ты сделал девочке, что она залезла от тебя на грушу? – ужасно удивился Абакар.
Нужно заметить, что в этот момент, воспользовавшись тем, что Тамерлан отвлекся, Зойка осторожно спускалась по веткам вниз, надеясь на темноту. Ствол потрескивал, но сын с отцом ничего не замечали.
– Она следила за погребом!
– Что?.. – не поверил Абакар. – Зачем ей следить за погребом?
– Она знает, кто там сидит!
– А кто там сидит? – совсем запутался ничего не понимающий Абакар.
– Там сидит эта женщина, Горгона.
– Горгона? Зачем ее сажать в погреб? Она сама приехала. Откуда… ты знаешь? – изумился отец.
– Знаю. Ее Камелах посадил туда и запер.
В этот момент ствол молодого дерева не выдержал и с треском переломился в месте глубокой насечки от топора. Абакар с сыном сначала застыли, не веря своим глазам, потом бросились к упавшему дереву. Пока они пытались пролезть сквозь ветки к стволу, Зойка спокойно выбралась в темноту и отползла незамеченной.
Позвали еще людей. Облазили все ветки, но девочки не нашли. Не нашли ее и среди гостей. Филимон, ничего не понявший из путаных объяснений Абакара, на всякий случай сел в машину и быстро погнал домой.
В этот раз он опередил Зойку. Вышел у голубятни на свет заранее, чтобы не испугать ее.
– Почему так рано?
– Надоело, – бросила Зойка, не останавливаясь.
– А Тамерлан дерево срубил, говорит, что ты на него забралась и не хотела слезать. – Виктор Филимонович успел поймать дочку за руку и дернул к себе. – Это что, такие брачные игры сейчас в моде?
– Нет. Это методы воспитания жестокости у женщин и собак.
– Каких еще женщин? Каких собак? – опешил отец.
Зойка посмотрела снизу в его лицо и улыбнулась.
– Какой же ты дремучий, папка! Книжки нужно читать, спектакли смотреть.
– А, ну это ладно, – обрадовался ее улыбке Филимон. – Ты сейчас куда?
– В ванную, куда же? Три километра за семнадцать минут по темноте. Могу я помыться?
– В ванную?.. – задумался отец. – Я, пожалуй, с тобой пойду.
– Па-а-ап!
– Ладно. Улыбнись. А еще? Умница. Иди куда хочешь.
– Извини, – сказала наконец Аделаида, запыхавшись. – Я никак не могу запомнить, какие кнопки нужно нажимать. Аппарат незнакомый. Ну что, проблемы?
– Не знаю. Хотела спросить – твое задание остается в силе?
– Конечно, в силе! – уверенным голосом вполне здорового человека ответила Аделаида. – Привезли мою приятельницу? Ты ее видела?
– Она сама приехала. Выглядит как супервумен, еще и медведя притащила. Крестная, подумай хорошенько: что может угрожать женщине, которая сама погрузила в машину медведя, села за руль и доставила его сюда?
– Только мужская тупость, детка! Только мужская тупость. Так что – сделай, что сможешь, ты обещала, помнишь?
– Помню… А если она не захочет убегать? Здесь столько красивых и сильных мужчин, они ведь могут ее уговорить.
– Ты должна попытаться открыть запертую дверь. А там пусть сама решает, сидеть ей в горах с ошейником и на цепи или смотаться. Все… Слушай, не звони мне, я сама позвоню, если надо будет.
Отключившись, Зойка тоскливо осмотрела поле деятельности. Поле это оказалось огромным. По нему, среди костров и накрытых столов, бродило множество мужчин с усами и бритых, они иногда сбивались в кучки и начинали плясать под барабан, резко дергая руками и ногами. Кроме этих зараженных войной взрослых мужских особей, по полю быстро и суетно перемещались юноши в одежде официантов. Вот один стоит как истукан и смотрит на нее уже полчаса. Наверное, и разговор телефонный слышал.
– Чего уставился? – спросила Зойка и вздрогнула. Мало того – ее пот прошиб. Этот!.. такое о ней подумал!
– А как вас зовут? – неуверенно шагнул к ней официант.
И Зойка поняла, что у мальчиков считается робостью. Это когда они представляют себе сцены из порнографического фильма, а сами при этом немеют и боятся подойти к реальной партнерше – предмету страсти.
– Я – Золушка, а ты кто?
– А я… Я тут работаю. Хотите сока?
– Хочу.
Официант, не сводя глаз с ее лица, выставил вперед поднос. Зойка фыркнула. Тогда он тоже посмотрел на пустой поднос и растерялся.
– Я где-то… Я сейчас принесу, вы только тут стойте, ладно?
– Подожди. Как тебя зовут?
– Кира. Кирилл. Вы ведь не торопитесь? Сейчас только десять… с половиной.
– Куда торопиться? – вздохнула Зойка. – Всего два объекта для поиска.
– Ну как же… Ваше платье, оно…
– Что с платьем? – схватилась за подол Зойка.
– Оно исчезнет, карета превратится в тыкву, а кучер станет крысой. В полночь, – добавил молодой человек, заметив полную растерянность девочки, – после последнего удара часов.
– Конечно! – обрадовалась Зойка. – Все так и будет. Мне нужна помощь.
– Пожалуйста…
– Как только я найду запертую дверь, сразу позову тебя. Ладно?
– Ладно, а зачем?
– Ломать замок.
Молодой человек задумался, потом спросил:
– Сколько вам лет?
– Не беспокойся, статью за совращение малолетней тебе не припаяют.
– А выглядите вы…
– Не припаяют, потому что мы ничего такого делать не будем.
– Ничего… такого?
– Да. Ничего из того, о чем ты подумал. Гуляй пока. То есть работай. Я тебя найду.
Он уходил спотыкаясь, потому что смотрел назад, на Зойку.
Пробежавшись пару раз вокруг дома Абакара, Зойка обнаружила внутри себя изо всех сил кувыркающегося голубя. Сердце колотилось, щеки горели, ноги неслись сами собой, а все потому, что, увидев ее впервые, официант Кира представил себе все то, что было у Зойки в наличии. Нос, веснушки, слишком круглые коленки, обветренные губы! Даже маленькую грудь – никаких поролоновых добавок в бюстгальтере, потому что и самого бюстгальтера не было в помине. И все это ему так понравилось, что Зойка, впервые увидевшая себя восхищенным взглядом другого человека, вдруг почувствовала свой дар как счастливое могущество.
Ладно, а погреб где?
Она остановилась, веселая, запыхавшаяся, счастливая на обочине чужого праздника – кто эти горцы, что скачут под барабаны? И стала думать. Если есть погреб, должна быть труба из него для вытяжки. Зойка начала расширять круги вокруг дома – не ходят же хозяева за картошкой за полтора километра на другой конец участка?
Трубу, выходящую из земли рядом с невысоким холмом, она нашла через пятнадцать минут. А потом и вход в погреб, закрытый маскировочной сеткой. Осмотрела дверь. Замок врезной. Заперт. Интересно, чем выламывают врезные замки? Зойка стала на колени, приложила ухо к двери и прислушалась. Потом постучала тихонько и тут же отпрянула – кто-то постучал ей изнутри в ответ. Она – три раза, и Горгона… А если – не Горгона? Интересно, крестная знает, чем занимается ее приятельница по жизни?
– Что ты тут делаешь? – спросил вдруг неслышно подобравшийся Тамерлан.
– А я… я прячусь. Мы в прятки играем, я прячусь, – разъяснила Зойка. – Присядь, чего выставился. Из-за тебя и меня найдут.
Она не видела в темноте его глаз, но даже на расстоянии почувствовала его раздражение и злость.
– Ладно, не заводись, я просто хотела поговорить с Горгоной. Подумала – вдруг она здесь и сможет мне объяснить…
– Убирайся отсюда немедленно.
– Не смей мне приказывать, – Зойка встала и смело шагнула на Тамерлана. – Я тебе еще не жена. Буду есть там, где захочу, и гулять тоже!
– Тимурка! – крикнула издалека Маринка. – Куда ты делся? Иди же, твой фант!
Тамерлан шагнул к Зойке и схватил ее за руку.
– Ты пойдешь со мной, или я позову отца.
Зойка молча и сильно вцепилась в тыльную сторону его ладони зубами. Он вскрикнул, размахнулся левой рукой, но Зойка и это угадала – упала на четвереньки и отползла. Ослепленный дальним светом праздника, он потерял ее из виду. За это время Зойка успела добежать до дерева недалеко от погреба и вскарабкалась на него.
Стараясь не дышать громко и не шевелиться, она замерла. Тамерлан тоже перестал шуметь. Прислушивался. Потом вдруг крикнул:
– М*!*а*!*рика!
– Ау! – откликнулась издалека старшая сестра.
– Принеси мне фонарь!
«Послушная и исполнительная, притащит два фонаря…» – подумала Зойка, перехватывая ветку поудобней. И почувствовала в ладони маленькие плоды. Ощупала их и обомлела. Груши! «И росло в том саду красивое дерево, и висели на нем чудесные груши. Она покорно взобралась на него, как белочка по веткам, а королевич и не заметил, куда она исчезла…»
Сейчас заметит, когда ему сестричка фонарь притащит!
– Я не нашла фонарь, только это! – сказала прибежавшая с факелом Маринка. – Что делать будем?
– Стал он ее поджидать, и, когда явился отец, королевич ему говорит: «От меня убежала неизвестная девушка, мне кажется, что она взобралась на грушу». Отец подумал: «Уж не Золушка ли это?» – и велел… Велел принести топор – точно, топор! – и срубил дерево, точно – срубил! – шепчет себе Зойка, пока Тамерлан ходит по кругу вокруг груши с высоко поднятым факелом.
На вопросы Маринки, не понимающей такого развлечения, он не отвечал, ходил и ходил, а потом попросил ее принести топор.
– Где я возьму топор? – возмутилась та. – На кой черт он тебе сдался?
– Топор возьмешь в пристройке возле поленницы дров.
– Интересное дело! А где эта ваша пристройка?
У девушки явно начали сдавать нервы.
– Рядом с сараем, куда отвели медведя. Поторопись, а то я рассержусь!
– Ой-ей-ей! Рассердится он! – повозмущалась Маринка, но за топором пошла.
Потом она держала факел, а Тамерлан начал рубить дерево. Зойка, содрогающаяся в листве при каждом его ударе, молила только, чтобы Маринке надоело такое времяпрепровождение, и она ушла наконец и перестала освещать подобное варварство.
Маринка несколько раз оглянулась на громкий праздник вдалеке, воткнула факел в землю и… убежала к дому.
– Тимур! – крикнула Зойка при очередном его замахе. – Что ты будешь делать, когда дерево упадет?
– Накажу тебя, – уверенно пообещал он.
– А потом?
– Отведу к отцу, будешь ему объяснять, зачем ты лезла к Горгоне.
– Тогда тебе тоже придется объяснить, откуда ты знаешь о ней так много!
– Ничего! Как-нибудь выкручусь. Отец мне верит.
– А если мы с Абакаром пойдем к тебе в комнату?..
– И что? – выдохнул Тамерлан, вонзая топор в дерево.
– И откроем твой ноутбук… Посмотрим, с кем ты переписывался по Интернету на тему Горгоны.
Тамерлан задумался. Зойка увидела, что к дереву спешат Маринка с Абакаром.
– Прекрати! – кричал Абакар. – Я с таким трудом ее вырастил!
– Я срублю дерево, иначе она с него не слезет.
– Кто не слезет? – ничего не понял Маринка.
– Я сам знаю, кто! – огрызнулся Тамерлан.
– Сынок, положи топор, – приказал Абакар. – Маринка, ты уходи, мы сами разберемся. Уходи, уходи.
– Кто там сидит? – не понимает Маринка.
– Уходи! – Абакар подошел к сыну и стал силой отнимать топор. – Вот так, – сказал он, отбросив топор в темноту. – Теперь говори, кто сидит на дереве?
– Зойка, – угрюмо произнес сын.
– Что ты сделал девочке, что она залезла от тебя на грушу? – ужасно удивился Абакар.
Нужно заметить, что в этот момент, воспользовавшись тем, что Тамерлан отвлекся, Зойка осторожно спускалась по веткам вниз, надеясь на темноту. Ствол потрескивал, но сын с отцом ничего не замечали.
– Она следила за погребом!
– Что?.. – не поверил Абакар. – Зачем ей следить за погребом?
– Она знает, кто там сидит!
– А кто там сидит? – совсем запутался ничего не понимающий Абакар.
– Там сидит эта женщина, Горгона.
– Горгона? Зачем ее сажать в погреб? Она сама приехала. Откуда… ты знаешь? – изумился отец.
– Знаю. Ее Камелах посадил туда и запер.
В этот момент ствол молодого дерева не выдержал и с треском переломился в месте глубокой насечки от топора. Абакар с сыном сначала застыли, не веря своим глазам, потом бросились к упавшему дереву. Пока они пытались пролезть сквозь ветки к стволу, Зойка спокойно выбралась в темноту и отползла незамеченной.
Позвали еще людей. Облазили все ветки, но девочки не нашли. Не нашли ее и среди гостей. Филимон, ничего не понявший из путаных объяснений Абакара, на всякий случай сел в машину и быстро погнал домой.
В этот раз он опередил Зойку. Вышел у голубятни на свет заранее, чтобы не испугать ее.
– Почему так рано?
– Надоело, – бросила Зойка, не останавливаясь.
– А Тамерлан дерево срубил, говорит, что ты на него забралась и не хотела слезать. – Виктор Филимонович успел поймать дочку за руку и дернул к себе. – Это что, такие брачные игры сейчас в моде?
– Нет. Это методы воспитания жестокости у женщин и собак.
– Каких еще женщин? Каких собак? – опешил отец.
Зойка посмотрела снизу в его лицо и улыбнулась.
– Какой же ты дремучий, папка! Книжки нужно читать, спектакли смотреть.
– А, ну это ладно, – обрадовался ее улыбке Филимон. – Ты сейчас куда?
– В ванную, куда же? Три километра за семнадцать минут по темноте. Могу я помыться?
– В ванную?.. – задумался отец. – Я, пожалуй, с тобой пойду.
– Па-а-ап!
– Ладно. Улыбнись. А еще? Умница. Иди куда хочешь.
Абакар
Праздник к трем часам ночи стал затихать, Вольдемар отвез старших сестер домой. Обойдя участок, Абакар отдал последние распоряжения на завтрашний день. У одного из костров на палке, воткнутой в землю, торчала баранья голова. Не захотели, видно, гости ее запекать. Абакар потрогал мертвый твердый лоб, и сердце его сжалось. Он пошел в дом искать ключи от погреба и… не нашел их на месте. В этот момент Абакар вдруг ясно осознал, что не он хозяин всего вокруг. Кто-то берет его ключи, замыкает в погребе пленницу, кто-то подобрался слишком близко к его сыну и указывает тому, что делать. Он нашел своего садовника, хотя угрюмый Карим предпочитал называть себя птичником, и они пошли в сарай к… Кузе. В сарае Карим хранил дубликаты ключей от дома – на всякий случай. Открыв захоронку в полу, Карим достал коробку, и в ней не оказалось ключей от сарая. Абакар растерянно сел в сено рядом с медведем. Кузя пошевелился, и вдруг Абакар заметил, что он не спит – смотрит на него.
– Вот так, Кузя… – пробормотал Абакар, тронув мощную лапу.
Изогнувшись, медведь лег сзади, прислонившись к его спине. Большой черный нос оказался с левого бока, Абакар погладил его, а потом, наклонившись, поцеловал.
– Кто-то в доме против тебя, – заявил Карим.
– А кто у меня в доме знает об этой коробке в сарае? Ты да домработница. Вы оба люди одинокие, живете под боком.
– У тебя есть сын. Он знает.
Кузя издал странный стонущий звук – то ли от неприятных ощущений в организме, то ли от удовольствия, что лежит рядом с другом, а потом длинно пукнул. Пришлось встать и отойти подышать свежим воздухом.
– Со зверем что делать? – Карим улучил момент для вопроса, мучившего его с утра. Заодно и сменил больную тему.
– Кормить, водкой поить, разговаривать. Гости уедут, отведу его на болото. Если понравится – пусть идет на все четыре стороны.
– Куда он пойдет? Он с малолетства в цирке. Еду добывать не сможет, добрый.
– А за едой пусть к нам приходит. Всегда пожалуйста, – приказным тоном сказал Абакар.
– Собаки не должны жить в доме с человеком, – пробормотал Карим.
– Это медведь, – удивился Абакар.
– Медведи из семейства псовых. Видел когда-нибудь их новорожденных? Обыкновенные щенки.
Абакар упустил из виду высшее образование Карима – зоолог.
Они стояли в открытых дверях сарая. Смотрели на звезды.
– Если ты успокоился, я могу неприятное сказать? – спросил Карим.
Абакар молча кивнул, не опуская глаз от неба.
– В коробке нет еще ключей.
– От чего?
– От бункера под голубятней. Может, на всякий случай взяли, для перезахоронки.
– Ты знаешь что… Ты, Карим, собери породистых голубей с утра в корзины. Курочек всех съели?
Курочками Абакар называл мясных голубей.
– Не всех. Тушек двадцать осталось в холодильнике.
– Вот и хорошо. Породистых собери и отправь Елисею. Осторожно, не привлекая внимания. Оставь штук пять, чтобы пустошью не отдавало.
– У меня три штрассера сидят на яйцах, их-то куда? Если согнать, потом для разводки покупать сильно дорого будет. Мясных в России считай и нет совсем, придется из Германии везти.
– Может, и не придется… – угрюмо заметил Абакар. – Вот штрассеров оставь с гнездами и пару летунов. А ты, Карим, в горах давно был?
Карим задумался.
– Года два назад был.
– А я давно не был. Очень давно. Как там у нас?
– Не очень. Граница, считай, открытая – ходи не хочу. Афганцы пакостят, скот крадут.
– Значит, нет ключей… – пробормотал Абакар.
– Да там замок обычный, я его в момент поддену, – предложил Карим. – Только вот… Что потом с ней делать, с этой Шахерезадой?
– Что с ней делать, что с ней делать… – оторвал Абакар зрачки от темного неба. – А чем, говоришь, поддеть замок можно?
– Вот так, Кузя… – пробормотал Абакар, тронув мощную лапу.
Изогнувшись, медведь лег сзади, прислонившись к его спине. Большой черный нос оказался с левого бока, Абакар погладил его, а потом, наклонившись, поцеловал.
– Кто-то в доме против тебя, – заявил Карим.
– А кто у меня в доме знает об этой коробке в сарае? Ты да домработница. Вы оба люди одинокие, живете под боком.
– У тебя есть сын. Он знает.
Кузя издал странный стонущий звук – то ли от неприятных ощущений в организме, то ли от удовольствия, что лежит рядом с другом, а потом длинно пукнул. Пришлось встать и отойти подышать свежим воздухом.
– Со зверем что делать? – Карим улучил момент для вопроса, мучившего его с утра. Заодно и сменил больную тему.
– Кормить, водкой поить, разговаривать. Гости уедут, отведу его на болото. Если понравится – пусть идет на все четыре стороны.
– Куда он пойдет? Он с малолетства в цирке. Еду добывать не сможет, добрый.
– А за едой пусть к нам приходит. Всегда пожалуйста, – приказным тоном сказал Абакар.
– Собаки не должны жить в доме с человеком, – пробормотал Карим.
– Это медведь, – удивился Абакар.
– Медведи из семейства псовых. Видел когда-нибудь их новорожденных? Обыкновенные щенки.
Абакар упустил из виду высшее образование Карима – зоолог.
Они стояли в открытых дверях сарая. Смотрели на звезды.
– Если ты успокоился, я могу неприятное сказать? – спросил Карим.
Абакар молча кивнул, не опуская глаз от неба.
– В коробке нет еще ключей.
– От чего?
– От бункера под голубятней. Может, на всякий случай взяли, для перезахоронки.
– Ты знаешь что… Ты, Карим, собери породистых голубей с утра в корзины. Курочек всех съели?
Курочками Абакар называл мясных голубей.
– Не всех. Тушек двадцать осталось в холодильнике.
– Вот и хорошо. Породистых собери и отправь Елисею. Осторожно, не привлекая внимания. Оставь штук пять, чтобы пустошью не отдавало.
– У меня три штрассера сидят на яйцах, их-то куда? Если согнать, потом для разводки покупать сильно дорого будет. Мясных в России считай и нет совсем, придется из Германии везти.
– Может, и не придется… – угрюмо заметил Абакар. – Вот штрассеров оставь с гнездами и пару летунов. А ты, Карим, в горах давно был?
Карим задумался.
– Года два назад был.
– А я давно не был. Очень давно. Как там у нас?
– Не очень. Граница, считай, открытая – ходи не хочу. Афганцы пакостят, скот крадут.
– Значит, нет ключей… – пробормотал Абакар.
– Да там замок обычный, я его в момент поддену, – предложил Карим. – Только вот… Что потом с ней делать, с этой Шахерезадой?
– Что с ней делать, что с ней делать… – оторвал Абакар зрачки от темного неба. – А чем, говоришь, поддеть замок можно?
Горгона
Абакар подобрался к погребу с фонариком. Стал на колени, осмотрел замок.
– Кто тут? – окликнули его издалека.
– Отдыхай! Это я, Абакар, хозяин.
Он достал отвертку и стамеску. Начал потихоньку срезать край двери у замка.
– Что ты делаешь? – спросил женский голос из-за двери. – Прекрати немедленно, идиот!
– Замолчи, женщина, – прошептал Абакар.
– Потрогай свою бороду, лысый черт! – теперь Марго говорила совсем рядом, в замок.
Абакар растерянно нащупал бороду.
– Потрогал? Столько седых волос, а ума не нажил! Ты собрался убить нас обоих?
Абакар сел.
– Чего ты хочешь? – спросил он тихо.
– Последовательности! – разъяренно прошипела Марго. – Чего я хочу в этой жизни от мужчин, так только одного – последовательности! Вы губите себя и других своей непредсказуемостью – никакой логики! Думаешь, если продал и засадил меня в этот погреб, то я теперь беспомощна и глупа?
– Я не…
– Заткнись! По моей логике, ты должен забрать сына и к утру бежать отсюда. А ты приполз ночью вскрывать замок! Скажешь – не идиот?!
– Прекрати меня оскорблять, – процедил сквозь зубы Абакар, заводясь.
– А то что? Обидишься и уйдешь? Сделай одолжение, пока я совсем не подточила ругательствами остатки твоего мужского достоинства!
– Чертова баба! – вскочил Абакар.
– А ты кто? Придурок, повредивший замок!
Утром Марго покормили – предоставили все, что она заказала, разрешили принять ванну и переодеться. Потом – после недолгого совещания по поводу поврежденной двери – отобрали сотовый телефон, ключи от машины и кузова, косметичку, шпильки для волос, шарф и длинный пояс (шнурков у нее не оказалось) и перевели в другое место. Абакар, не участвующий в обслуживании Марго, в это время с помощью Карима вынул замок из двери в погреб. Потом они обошли голубятню. Под насыпной землей – двадцать сантиметров – в самой ее середине был упрятан металлический люк в хорошо замаскированную яму. Восемь кубических метров. Устроена она была с комфортом – стены обиты вагонкой, с нишами для предметов и книг, подведено электричество, а дно укрыто овечьими шкурами. Вытяжка из ямы выходила через дом – он стоял недалеко от голубятни.
– Ишь, песочек разровняли, конспираторы… – пробормотал Карим.
Стало ясно – с Горгоной работали профессионалы, привыкшие получать свое. Надежность – основное правило в их работе. Зачем следить за гуляющей добычей, если можно сразу ограничить возможность ее передвижения и любых контактов.
– Что у нас еще в доме осталось для пряток? – поинтересовался Абакар, тоже мрачно разглядывающий песок, под которым находился люк.
Карим только развел руками: единственная запирающаяся комната в доме – кабинет Абакара. Потом вспомнил про старый колодец с замком на крышке, но портить и без того плохое настроение хозяина не стал – в колодец живых не спускают.
Мужчины посмотрели вверх. Поднялись на один уровень. Голубей осталось совсем мало, но они своим суетливым присутствием скрывали опустошение.
– Палить будем? – тихо спросил Карим.
Он понимал, что хозяин намерен исключить любым способом все потайные места в имении. Зачем ему это нужно, он не знал. Может, хозяин был не слишком умен в этих своих действиях и еще когда собрался отпустить домашнего медведя в лес, но преданность и чутье Карима не допускали никаких сомнений в наличии у Абакара хорошо разработанного плана, по которому придется пожертвовать голубятней.
– Красота какая! – прошептал Абакар, рассматривая сработанные из отличного дерева птичьи места – для всех голубей отдельные ниши, украшенные резьбой, крошечные лесенки, подставки для поилок. Все сделано с усердием хорошего мастера и с фантазией ребенка.
Оценив восторг хозяина как лучшую себе похвалу, Карим подумал, что даже если никакого плана нет, то он согласен ради протеста спалить голубятню, чтобы невозможно стало пользоваться ямой, ради протеста – ему тоже не нравилось заточение женщины, добровольно приехавшей на праздник.
– Кто тут? – окликнули его издалека.
– Отдыхай! Это я, Абакар, хозяин.
Он достал отвертку и стамеску. Начал потихоньку срезать край двери у замка.
– Что ты делаешь? – спросил женский голос из-за двери. – Прекрати немедленно, идиот!
– Замолчи, женщина, – прошептал Абакар.
– Потрогай свою бороду, лысый черт! – теперь Марго говорила совсем рядом, в замок.
Абакар растерянно нащупал бороду.
– Потрогал? Столько седых волос, а ума не нажил! Ты собрался убить нас обоих?
Абакар сел.
– Чего ты хочешь? – спросил он тихо.
– Последовательности! – разъяренно прошипела Марго. – Чего я хочу в этой жизни от мужчин, так только одного – последовательности! Вы губите себя и других своей непредсказуемостью – никакой логики! Думаешь, если продал и засадил меня в этот погреб, то я теперь беспомощна и глупа?
– Я не…
– Заткнись! По моей логике, ты должен забрать сына и к утру бежать отсюда. А ты приполз ночью вскрывать замок! Скажешь – не идиот?!
– Прекрати меня оскорблять, – процедил сквозь зубы Абакар, заводясь.
– А то что? Обидишься и уйдешь? Сделай одолжение, пока я совсем не подточила ругательствами остатки твоего мужского достоинства!
– Чертова баба! – вскочил Абакар.
– А ты кто? Придурок, повредивший замок!
Утром Марго покормили – предоставили все, что она заказала, разрешили принять ванну и переодеться. Потом – после недолгого совещания по поводу поврежденной двери – отобрали сотовый телефон, ключи от машины и кузова, косметичку, шпильки для волос, шарф и длинный пояс (шнурков у нее не оказалось) и перевели в другое место. Абакар, не участвующий в обслуживании Марго, в это время с помощью Карима вынул замок из двери в погреб. Потом они обошли голубятню. Под насыпной землей – двадцать сантиметров – в самой ее середине был упрятан металлический люк в хорошо замаскированную яму. Восемь кубических метров. Устроена она была с комфортом – стены обиты вагонкой, с нишами для предметов и книг, подведено электричество, а дно укрыто овечьими шкурами. Вытяжка из ямы выходила через дом – он стоял недалеко от голубятни.
– Ишь, песочек разровняли, конспираторы… – пробормотал Карим.
Стало ясно – с Горгоной работали профессионалы, привыкшие получать свое. Надежность – основное правило в их работе. Зачем следить за гуляющей добычей, если можно сразу ограничить возможность ее передвижения и любых контактов.
– Что у нас еще в доме осталось для пряток? – поинтересовался Абакар, тоже мрачно разглядывающий песок, под которым находился люк.
Карим только развел руками: единственная запирающаяся комната в доме – кабинет Абакара. Потом вспомнил про старый колодец с замком на крышке, но портить и без того плохое настроение хозяина не стал – в колодец живых не спускают.
Мужчины посмотрели вверх. Поднялись на один уровень. Голубей осталось совсем мало, но они своим суетливым присутствием скрывали опустошение.
– Палить будем? – тихо спросил Карим.
Он понимал, что хозяин намерен исключить любым способом все потайные места в имении. Зачем ему это нужно, он не знал. Может, хозяин был не слишком умен в этих своих действиях и еще когда собрался отпустить домашнего медведя в лес, но преданность и чутье Карима не допускали никаких сомнений в наличии у Абакара хорошо разработанного плана, по которому придется пожертвовать голубятней.
– Красота какая! – прошептал Абакар, рассматривая сработанные из отличного дерева птичьи места – для всех голубей отдельные ниши, украшенные резьбой, крошечные лесенки, подставки для поилок. Все сделано с усердием хорошего мастера и с фантазией ребенка.
Оценив восторг хозяина как лучшую себе похвалу, Карим подумал, что даже если никакого плана нет, то он согласен ради протеста спалить голубятню, чтобы невозможно стало пользоваться ямой, ради протеста – ему тоже не нравилось заточение женщины, добровольно приехавшей на праздник.
Золушка
Она достала с утра пораньше сказки Братьев Гримм и пошла к отцу в спальню.
– М-м-м?.. – промычал он, почувствовав присутствие дочки.
– Можно тебе кое-то почитать? – спросила Зойка.
– М-м-м…
– Это про Золушку: «Вот вышел ей навстречу королевич, взял ее за руку и стал с ней танцевать. И не хотел он танцевать ни с какой другой девушкой, все держал ее за руку, и, если кто подходил ее пригласить на танец, он говорил: „Я с ней танцую“.
– Очень интересно… – пробормотал Виктор Филимонович.
– М-м-м?.. – промычал он, почувствовав присутствие дочки.
– Можно тебе кое-то почитать? – спросила Зойка.
– М-м-м…
– Это про Золушку: «Вот вышел ей навстречу королевич, взял ее за руку и стал с ней танцевать. И не хотел он танцевать ни с какой другой девушкой, все держал ее за руку, и, если кто подходил ее пригласить на танец, он говорил: „Я с ней танцую“.
– Очень интересно… – пробормотал Виктор Филимонович.