Васина Нина. Мачеха для Золушки

   – Без охраны? – спросил Абакар, наблюдая, как медведь Кузя слоняется у «Газели».
   – Я охрана, – тихо ответил Карим, – подвернулся под руку. Да что толку? Ключей у меня нет. Кузов мощный, металлический. Хорошо укреплен для перевозки медведя. А замков целых три. Без отрезной машины не обойтись.
   В доме послышался странный звук – громкое мычание коровы, усиленное репродуктором. Это был сигнал тревоги – его мог послать только Филимон. К поместью Абакара ехали чужие. Тут же запиликал телефон. Виктор Лушко сказал одно слово:
   – Федералы.
   Посмотрев на хозяина, Карим кивнул:
   – Беги.
   – Ты только замки срежь. Слышишь? Срежь замки, прошу!
   – Срежь замки! – бормотал себе под нос Карим, зорко всматриваясь в даль, в мужчин у дома, разгребающих остатки голубятни. Они в мычании отсутствующей коровы ничего плохого не заподозрили. – Легко сказать – срежь! Мне проще провода замкнуть.
   Карим сделал то, что проще: забрался в кабину и завел машину без ключей. Осторожно тронул с места, не включая фары. И самым малым ходом направился подальше от дома и от стоянки – к болоту.
   За «Газелью» отправился медведь Кузя, за медведем – девочка Зоя.
   Они пропустили громкую заварушку с криками и выстрелами, но в общем – обошлось без жертв. Несколько гостей были ранены. Через час подъехал грузовик «Урал» с цельнометаллическим кузовом и решеткой на крошечном окне. В него поместились все гости, а троих студентов-официантов, их наставницу и десять единиц стрелкового оружия федералы взяли к себе в фургон. Причем один официант почему-то оказался в трусах и лаковых черных туфлях, но на вопросы служивых – о кулинарном техникуме и кто после уроков съедает контрольные работы, отвечал адекватно.

Золушка

   Выехав за пределы участка, Карим прибавил газу, и Зойка отстала. Чуть не заблудилась в темноте, потом пошла на громкий завывающий звук мотора и далекий свет фар. Когда выбежала на прогалину, ахнула. Карим не справился в темноте с дорогой, и теперь, несмотря на тормоза, «Газель» съезжала по размытой дождями глине вниз, в темную муть подступающего болота. Войдя передними колесами в жижу, машина замедлила скорость сползания, но тут же после отчаянного поворота руля со страшным грохотом завалилась на бок. Мотор продолжал работать, задние колеса крутились, а левое переднее полностью ушло в тину.
   Зойка вскарабкалась на торчащее колесо и заглянула в кабину. Карим лежал на сиденье и ощупывал голову. Зойка спрыгнула вниз. Из-за падения обнажилась нижняя часть кузова, в котором оказалась небольшая – сантиметров шестьдесят на шестьдесят – решетка из толстых прутьев. И за этой решеткой белело женское лицо.
   – Эй!.. – тихонько позвала Зойка. – Вы живы?
   Вместо ответа пленница высунула в отверстие решетки руку и стала что-то ощупывать.
   – Знаешь, для чего решетка? – спросила она. – Это слив для экскрементов. Фургон специальный – для перевозки животных. Чтобы можно было потом все смыть из шланга. У тебя есть фонарь?
   Зойка перевела дух – женщина жива и не паникует.
   – Нет.
   – Ладно. Заберись в кабину, там у меня под сиденьем был фонарь и бутылка водки.
   Зойка с большим трудом опять вскарабкалась на колесо. Подергала дверцу. Никак. Постучала. Карим подполз изнутри поближе и открыл дверцу.
   – Кто тут?..
   – Нужен фонарь. Был под сиденьем, – доложила Зойка.
   Ни слова не говоря, через пару минут Карим приоткрыл дверцу и протянул фонарь.
   – И бутылка водки, – вспомнила Зойка.
   Вместо бутылки мимо Зойки в приоткрытую дверь пролетел гвоздодер. Зойка подождала-подождала и полезла вниз. Потом она осветила фонарем крепление решетки снизу. Петли и металлическая задвижка.
   Марго под руководством Зойки попробовала ее открыть, но стало ясно – изнутри без инструмента ничего не получится. Гвоздодер оказался очень кстати. Зойка била по задвижке, пока решетка с лязгом не откинулась. Тогда она бросила гвоздодер и помогла Марго выбраться из отверстия для слива. Зойка очень устала, но в этот момент, обхватив ноги Марго, она почему-то думала о размерах экскрементов разных животных, какими они должны быть, если уж предусмотрена откидывающаяся решетка!..
   Оказавшись на траве, Марго посветила фонарем вокруг. От нее исходил слабый запах духов и давно не мытого животного.
   – Спасибо, – сказала она просто.
   – Мне кажется, решетку нужно закрыть. Сделать, как было, – предложила Зойка. – Заляпать задвижку и петли грязью. И никто тогда не догадается, что она откидывается.
   Марго молча пожала плечами. Вдвоем они закрыли решетку. Защелка не срабатывала, пришлось опять воспользоваться гвоздодером. Потом Марго выключила фонарь, и влажная темень залила глаза. Ничего не видя, Зойка услышала шум и ругательства. Это Карим неудачно спрыгнул с колеса. Когда глаза привыкли к темноте, Зойка увидела, что он стоит на четвереньках и шарит в траве. Нашел гвоздодер и пошел к запертым створкам.
   Зойка минуты три стояла в оцепенении и наблюдала, как он лупит по одному из трех замков. Потом очнулась.
   – Карим! Эй! – пришлось кричать громко. – Карим, все. Больше ничего не надо делать. Все в порядке! Марго уже… – она оглянулась, а рядом – никого.
   Пошатываясь, Карим смотрел с полминуты на девочку, потом бросил гвоздодер и лег на траву навзничь. Его лоб был разбит над левым глазом и чернел запекшейся кровью. Из кустов с оглушительным треском вылез медведь Кузя. Потоптался и стал укладываться рядом.
   – Иди отсюда, пес поганый! – устало гнал его Карим.

Садовник

   Обнаружив пропажу дочери, Филимон сильно задумался. Ехать ее искать в самую заварушку? Если Зойка там, Абакар сразу сказал бы в телефон. Елисей предложил подождать минут двадцать.
   – Как она посмела, я же запретил? – не мог поверить в Зойкино коварство Филимон.
   – Я за нее спокоен, – уверенно отвечал Елисей. – Фиг ее найдут, если она не захочет.
   Унимая рвавшееся сердце, Филимон с прагматичностью спасателя уговаривал себя не паниковать. Паника – плохой помощник, тем более ничего уже не изменить. Зойке могла угрожать только случайная пуля. Если рвануть за ней в имение Абакара, пулю не остановишь, а его загребут со всеми, и минимум три дня он будет в отсутствии. А на нем теперь – пятеро детей. Виктор Лушко вдруг подумал – интересно, успеет ли Зойка угадать случайную пулю? И что думает стреляющий в метнувшуюся вдалеке тень? Хватит ли дочери времени сопоставить его мгновенную мысль о тени со своим телом?.. Впав в полный умственный столбняк от неразрешимых загадок, Виктор Филимонович злорадно поздравил сам себя: девчонке только тринадцать, а он гадает, убежит ли Зойка от пули – счастливое детство он ей устроил. Засев в гараже, дождался сообщения с пульта связи – федералы отбыли. Дал себе еще пятнадцать минут и позвонил Кариму.
   – Зойку видел?
   – Только что была рядом.
   – А ты где?
   – На болоте. Отлеживаюсь.
   – Иди домой, Карим, – сказал Виктор Филимонович. – Гостей увезли.
   И начал натягивать высокие сапоги.
   – Отбой, – сказал Елисей, – показывая на свой наушник в ухе. – Она в голубятне. Отсидится, пока свет в доме не погасим, и прошмыгнет к себе в комнату.
   – Я ее сейчас сам в дом затащу! – завелся Филимон.
   – Нельзя, – уверенно заявил Елисей. – Нельзя Зойку трогать в ее норке. Она уверена, что никто не знает, где она прячется. Пусть и дальше так думает, чем искать потом новую нору.
   – С чего ты взял, что это она? – не мог успокоиться Филимон.
   – А кто еще так тихонько копошится – как мышонок.
   Обойдя с Филимоном дом, Елисей устроился в гостиной у темного камина, не включая свет. К этому времени, как ни странно, многие уже заснули. Спал принц Тамерлан в запертой спальне с решетками на окнах и горшком под кроватью. Примочка сползла с его лица и подтекала желтоватым пятном на белой наволочке. Спал маленький Филя, лежа щекой на золотом руне волос Дездемоны. Спала Луня, свернувшись зародышем и уткнув нос в коленки. Не спал Филимон. Сидел около включенного ноутбука и в который раз просматривал то почту, то бухгалтерию – счета, покупки, поездки, ремонт, отслеживая малейший компромат или несоответствие по доходам и затратам. Не спали Маринка с Иринкой. Лежали, настороженно слушая дыхание друг друга. Маринка встала и на цыпочках подошла к кровати сестры. Бережно прикрыла ее, притворившуюся спящей, одеялом. Потрогала лоб. Отец сказал, что рана на ноге может воспалиться, поднимется температура, тогда придется отвозить Иринку в больницу. Сев у окна, старшая сестра думала о Тамерлане, о ноже и своей пятке, в общем, о злой сказке про Золушку – не сказка, а дурдом полный, а Иринка в это время смотрела на нее сквозь слезы.    Примерно через час в дом тихо вошла Зойка. Елисей сначала и не узнал, кто это – в брюках, белой рубашке с бабочкой и черной жилетке. Зойка пошла в ванную. Елисей передал Филимону по рации, что младшая дома, и уже протянул руку, чтобы выдернуть из уха наушник, но тут услышал в голубятне постороннее присутствие – легким шорохом. Он встал, рука сама достала из кармана пистолет, как при охоте на ворону. Тихонько выйдя из дома, Елисей остановился и еще раз прислушался. Ему показалось, что он слышит дыхание и как кто-то шепотом разговаривает с голубями:
   – Надеюсь, у меня нет на вас аллергии…
   И звук сдерживаемого чиха потом.
   Елисей убрал оружие и вернулся в гостиную. Нужно было хорошенько обдумать варианты: в голубятне могла прятаться Горгона или сбежавший во время захвата гость. На девяносто процентов он был уверен, что там – Горгона. Но совершенно не понимал мотивацию ее действий. Зачем она сидит в голубятне? Почему не идет в дом? Допустим, эта женщина собирается с рассветом незаметно выехать. Значит, она пойдет в гараж. Хотя непонятно – почему ей сейчас не убраться? Неужели это кто-то из гостей Абакара? Тогда – опять же – почему он не идет в дом?
   Совсем замучившись перебирать все эти версии, Елисей уже собрался пойти к хозяину и скинуть на него решение проблемы, как позвонили военные. Спустившись, Филимон сказал, что к ним едет «Скорая помощь».
   Елисей сообщил, что Зойка пришла, все в порядке. О ее странном наряде он говорить не стал.
   – Может быть, «Скорую» вызвали федералы после перестрелки, а она запоздала?
   Выждали десять минут и получили сообщение – фургон повернул к ним. В кабине видны два человека. Отделение для перевозки больных, естественно, не просмотреть, поэтому и дерево на повороте подкидывать не стали.
   Елисей с хозяином приготовили оружие, выключили весь свет в доме, оставив только фонарь над крыльцом. Филимон пошел за дом, а Елисей стал в прихожей наготове.
   Когда появилась «Скорая помощь», Елисей сразу доложил Филимону по рации – это тот же фургон, что отвозил крестную Аделаиду с сердечным приступом.
   – Это ничего не значит, – сказал Филимон. – Не расслабляйся.
   Елисей не расслаблялся. Машина остановилась недалеко от крыльца. Постояла с полминуты и посигналила. Елисей не двигался с места, надеясь, что Дездемона спит крепко и не пойдет выяснять, кто сигналит. В «Скорой» выключили двигатель и еще раз нажали на клаксон. Прошло пять, шесть, семь минут – тишина, и никакого движения. По правилам обороны Елисей не должен проявляться, пока кто-нибудь не выйдет из машины. Но он увидел вдруг, как к «Скорой» подошел кто-то с затемненной стороны, не разобрать – мужчина или женщина. Дверца кабины открылась, и на газон была выставлена… клетчатая сумка на колесиках!
   – Не поверишь, они привезли Аделаиду! – простонал Елисей в рацию.
   Филимон и не верил, пока не подошел к «Скорой» и не обнаружил крестную – почему-то уже в длинном махровом халате, утаскивающей свою сумку к крыльцу.
   Он был так взвинчен, что позволил себе несколько неприличных выражений в адрес Аделаида Львовны, разъезжающей в машине «Скорой помощи» по ночам.
   – Когда я выехала, было светло, – огрызнулась та.
   Виктор Филимонович заметил на ее лице медицинскую повязку. Такие же болтались на шее у двух медиков, сидящих в кабине.
   – Сколько с меня на этот раз? – разъяренно спросил у них Филимон через открытое окно. И получил ответ:
   – За все уплачено. Дороговато, конечно, за доставку сумки, но у всех свои причуды, – пожал плечами медик.
   Филимон подозвал Елисея. Доложил сердито:
   – Представляешь, они за доставку сумок берут отдельно!
   И потребовал открыть отделение для перевозки больных. Тот, что сидел за рулем, покачал головой, завел двигатель, и начал закрывать окно. Но после демонстрации Елисеем его средства борьбы с воронами, все понял, вышел из кабинки и открыл задние двери.
   – А в чем дело? – спросил он. – Что вы ищете? Я же говорю – одна сумка была.
   Когда отсек для перевозки больных был тщательно осмотрен, медиков отпустили. Потом досмотрщики стояли и смотрели, как пропадают вдали огоньки уехавшей машины. Дождавшись первобытной темноты в той стороне, они посмотрели друг на друга.
   – Что-то мне не по себе, – сказал Елисей.
   – И мне, – кивнул Филимон.
   Для полного успокоения Елисей предложил взять фонари и осмотреть голубятню. Сходили осмотрели. Ничего подозрительного. Только пахнет то ли собачьим дерьмом, то ли дохлым хорьком. Елисей не стал в темноте проверять мышеловки. Убрали оружие, сели снаружи голубятни на скамью.
   – Я вот чего не понимаю, – сказал Елисей, – откуда она вышла?
   – Кто?
   – Крестная наша. Сказали – два человека в кабине. Откуда она вышла?
   – Не иначе, прилетела на помеле, – зевнул Виктор Филимонович.
   – Филимон… Не пойми меня неправильно, но я хочу ее осмотреть.
   – Кого?
   – Крестную.
   – Завтра осмотришь, когда она на балконе в половине седьмого утра будет делать зарядку и изображать при этом оргазм.
   – Ты как хочешь, а я должен на нее посмотреть.
   Смотреть Аделаиду пошли вдвоем. Обнаружив, что в ее комнате уже темно, достали фонари.
   Крестная спала, укрывшись до подбородка. Пальцы в обрезках перчаток цепко держали одеяло у лица. В стакане на тумбочке плавали вставные челюсти. Елисей приподнял одеяло со стороны ног. Увидел знакомые белые носки из козьего пуха.
– Хватит! – шепотом сказал Филимон, когда садовник стал поднимать одеяло выше. – Хочешь судиться с этой выдающейся личностью за попытку группового изнасилования?

Золушка

   Филимон не смог заснуть. Побродив по дому, пошел к Зойке. Сел рядом с девочкой на кровать, посмотрел на нее сквозь зеленый сумрак – светился ночник в углу, и сказал:
   – Ты меня ослушалась. Я приказал – из дома ни ногой. Получается, ты меня подвела.
   – Я не могла иначе, пойми! – выдохнула Зойка с облегчением и села, схватив отца за руку.
   – Ты меня ослушалась, – грустно повторил Виктор Лушко.
   – Пап, мне пришлось это сделать. Я спасала свою бабушку.
   Филимон уставился на дочь.
   – Кого ты спасала?
   – А вдруг она моя бабушка? – с отчаянием прошептала Зойка.
   – Подожди, ты сказала, что должна была помочь Марго. Какая еще бабушка?
   – Эта самая Марго может быть моей родной бабушкой. Подожди, не ругайся, я объясню. Один полковник на станции Бологое сказал, что знает Марго и что Аделаида – ее сестра. Вникни, пожалуйста, и не думай о пустяках – что я делала на этой станции, и все такое, – попросила Зойка.
   – Что ты делала на станции Бологое? – не смог удержаться Филимон.
   – Пап, это неважно, честное слово! Ты только не анализируй!
   – Что! Ты!..
   – Ладно, я продавала пирожки. С крестной. Мы встретили полковника, он сказал, что Аделаида – сестра Маргариты Тиглер. Получается, что Горгона – моя бабушка!
   – Я ничего не понимаю, – схватился за голову Филимон. – Откуда это получается?!
   – Ну, пап, вникни. Аделаида сказала, что мой отец был ей племянником. Вспомни, она сама тебе это говорила.
   – Допустим, – кивнул Виктор Филимонович.
   – Мой отец – племянник Ады. У нее есть сестра – Маргарита Тиглер. Значит, мой отец – сын Марго, а она сама – моя бабушка. Так? Я должна была попробовать ее спасти.
   – Ничего не так! – вскочил Филимон. – Марго – твоя бабушка?! Этого просто не может быть. Никогда! Я не позволю… – растерянно закончил он, озаренный воспоминанием. – Она спросила: «Вы здесь главный?..»
   Женщина в сари на раскопках в Индии. Неужели она подошла именно к нему, потому что знала?..
   – Стоп! – Виктор Филимонович взял руку дочери и сильно ее сжал. Мелькнула мысль. – Вдруг, у твоей крестной не одна сестра, а? Мы сейчас с тобой успокоимся, поспим, а завтра с утра я все выясню.
   – Пап, не надо допрашивать Аделаиду, пожалуйста, – попросила Зойка.
   – И не собираюсь. У меня есть свои каналы. Я вообще не буду ни о чем ее спрашивать, пока точно не выясню, кто она такая и зачем влезла в мой дом. Все. Спи.
   Шагнув за дверь, Виктор Филимонович вернулся. Он не успел рта открыть. Зойка его опередила:
   – Она выбралась, а потом куда-то пропала. Карим вывез фургон к болотам, а я помогла открыть люк снизу. Ты ведь не прогонишь Марго, если она сюда придет?
   Отец молча вышел, сердито хлопнув дверью.

Пожарники

   Он разбудил Елисея в его флигеле на рассвете.
   – Не спится? – первым делом спросил тот.
   – Да так… Военные разбудили. У болот рядом с имением Абакара шарят три поисковые группы. Звонил Карим. Люди в штатском обыскали дом. Смотрели документы. Мелкие предметы не разглядывали. Похоже, искали человека. Прочесывают лес. Взяли в помощь два взвода солдат. Велели задерживать всех, кто им на пути попадется. Нужно и нам приготовиться к встрече гостей. И получается, что Горгона – Зойкина бабушка, – вдруг не в тему закончил Филимон.
   – И что, кто-нибудь им встретился?
   – Да кто тут, на болотах, может встретиться не в сезон – ни ягод, ни грибов? – возмутился Филимон. – Ты слышишь? Горгона – Зойкина бабушка.
   – Бога-а-атая девочка будет, что и говорить, – зевнул Елисей. – А я думаю, чего она вокруг тебя увивается.
   – Да кто увивается?
   – Горгона. Я думал, она к тебе неравнодушна. А что? Вы почти одногодки.
   – Перекрестись, – прошептал Филимон. – Наша гостья Аделаида – ее сестра. По матери.
   – Тогда все понятно, – опять не удивился Елисей. – Откуда такие сведения?
   – Шуруп по моей просьбе вскрыл файлы ФСБ. Не все, какие хотелось бы. В «аномальных явлениях» по Горгоне закодированной информации осталось килобайт триста.
   – Нехорошо, – заметил Елисей. – Сам говорил – соваться к ним можно только в крайнем случае.
   – Он наступил! Этот крайний случай наступил, понятно? Только бабушки Горгоны мне и не хватало!
   – Понятно, не ори. Оглушил совсем.
   – У Марго есть старшая сестра по матери – Аделаида Парфенова.
   Елисей встал, прошелся по комнате, посмотрел на Филимона, почесал нос, разгладил пышные усы и спросил:
   – Ты чего вообще пришел?
   – Я пришел сказать… – Филимон задумался, потом посмотрел на Елисея в озарении. – Я пришел сказать, что не может такого быть, чтобы Марго родила ребенка! Я с ней говорил, она и мужика-то постоянного завести не может!
   – Ну, знаешь, для этого дела постоянный мужик не нужен, сойдет любой случайный. Но я тебе скажу, зачем ты пришел. Ты боишься Зойку потерять. Одно дело – какой-то неизвестный, давно пропавший отец, а совсем другое – такая бабушка, как Марго. Витька, будь мужиком, переключись на сына. И потом, у тебя есть неплохой вариант – возьми Горгону к себе жить. И Зойка будет всегда рядом. Только представь, – мечтательно закатил глаза Елисей, – утром проснешься, а на балконе две бабушки зарядку делают!..
   Филимон посмотрел разъяренно.
   – Я думал, ты мне друг!
   – Ошибочка, хозяин. Я твой садовник. А то что же получается? Как голубей жрать на празднике – так я садовник, дома посижу, за порядком посмотрю. А как Марго в бабушки брать, так я друг, да? Напиваешься до полной отключки без садовника, а паниковать приходишь сюда, во флигель!
   – Замолчи, а то поссоримся! – предупредил Виктор Филимонович.
   – С чего это, хозяин? Или я плохо за газоном ухаживаю? Водопровод протек? Или продукты доставлены не вовремя? Может, не так чего охраняю? А ты меня уволь.
   Виктор Лушко посмотрел на Елисея долгим укоризненным взглядом.
   – Ду-у-урак!
   – А ты умный, ввалился ко мне спозаранку и рассуждаешь, что Марго не может иметь детей. Дураком обзываешь. У дурака есть сын, между прочим, – заявил Елисей. – Ты как-то считал общих детей нашей команды, так вот – плохая у тебя арифметика. У меня есть сын. Ошибка молодости, так сказать. И он попал под следствие месяц назад. Вот такая веселая семейка получается.
   – За что попал? – спросил Филимон, мгновенно успокоившись.
   – За хранение наркотиков.
   – Сколько ему лет?
   – Девятнадцать. Хочешь, напишу на тебя опекунство? Не хочешь? Не ожидал небось, что при живом Абакаре придется терпеть выходки Тимурки, да еще держать его взаперти связанным? Зачем я тебе все это говорю – понял? – спросил Елисей.
   – Неси бумагу, пиши на меня опекунство.
   – Не понял, значит. А говорю я тебе все это, потому что ты зажрался, Виктор Филимонович. У тебя девки живы-здоровы, сын появился без единой грязной пеленки, без ночей, когда зубы режутся. И по бабушке каждые полгода сваливается, а ты от такой полной жизни сердце подсадил своим раздражением да беспокойством. Сам пиши на меня опекунство, хозяин. Если еще одна напасть счастливая на твою голову свалится – вроде дивы подиумной, из инфаркта ведь не выкарабкаешься. Это я тебе говорю, садовник с дипломом врача. Я твое сердце каждый день слышу.
   – Я напишу, – задумался Филимон. – Да ты-то вытянешь весь мой детский сад, если что?
   – Сам ты дурак, – улыбнулся Елисей.

Мачеха

   Она не ответила на предложение полковника Кнура встретиться. Просто положила трубку. Он позвонил в гостиничный номер в Будапеште. Поздно ночью Медея вернулась еле живая, разделась с порога, сходила в ванную, открыла краны, позвонила портье, чтобы принесли бутылку токайского, и тут из темноты раздался голос полковника:
   – Я уже заказал. Именно токайское.
   Медея включила свет. Полковник сидел в кресле и смотрел на нее насмешливо.
   Ничего не ответив, Медея ушла в ванную. Сидела в пене, не торопясь и ни о чем не думая. Кнур постучал и принес бокал с вином. Стало лучше. Полковник подал полотенце, намекая, что пора вылезать. Медея с тоской подумала, не позвонить ли в полицию?.. Посторонний мужчина в номере. Пусть помашет своим удостоверением. Здесь таких совсем не уважают.
   – А я вам еще курицу отварную заказал. Решил – придет голодная, уставшая.
   Медея передумала звонить. Курица выглядела странно.
   – Я съел всю шкурку, – объяснил Кнур. – Что? Зря? Я думал, вы не едите ничего жирного. У меня племянница балерина с курицы ест только грудку. Никакой шкурки или бедрышка.
   – Спасибо, – сказала Медея, отделив себе грудку.
   Кнур с радостью подтащил к себе блюдо с остатками птицы. Наблюдая, как он выгрызает мягкие места у косточек, Медея подумала, что полковник слишком доволен, слишком – не торопится. И приготовилась к неприятностям. Именно с неприятностей Кнур и начал разговор, вытирая руки льняной салфеткой.
   – Вам придется поехать в Россию. Как можно быстрее.
   Медея ничего не ответила, попивая вино.
   – Я понимаю, вам интересно, куда. Скажу. Во Владимирскую область. От поселка Конюхово километров шесть до воинской части, потом – направо. А можно от Степанихи, но это если через Александров. А от Конюхова – через Загорск, там дорога лучше, и места – загляденье. Молчите? Понимаю. Могу на карте показать, если вы подзабыли, где Владимирская область находится.
   Медея молчала.
   – Ладно, – не унывал полковник. – Куда – вас не интересует. Могу сказать – зачем. Я хотел, чтобы вы сами спросили, понимаете? А вы молчите. А у вас, Медея, между прочим, проблемы в семье. О! Удивились! Хоть какая-то реакция. Спасибо.
   – Полковник, начните с конца. Мой куратор, когда был жив, рассказывая о задании, начинал с конечной цели. Я сама выбирала, куда, когда и как. А он ставил цель.
   – Это – пожалуйста! Цель такая. Разыскать предводительницу банды мародеров и взять ее под полный свой контроль.
   – Абсурд, – сказала Медея, подумав. – При чем здесь я?
   – Вы просили цель, я ее назвал.
   – И что же, я должна искать эту самую предводительницу во Владимирской области?
   – Да. Где-то в болотах возле Конюхова. Рядом с имением Виктора Филимоновича Лушко, – уточнил Кнур.
   – Очень заманчиво, – Медея подавила смешинку в глазах, никак не отреагировав на имя, – но в ближайшее время…
   – Я ведь не зря сказал про вашу семью, – перебил Кнур. – Ваша мать… Простите, ваша родная мать как раз сейчас там проживает.
   – Ах вот оно что! – Медея встала и принесла из холодильника минералку. – Тут вы попали мимо цели. Мне плевать на мою родную мать. Она для меня никто.
   – Вы знаете ее имя?
   – Знаю… – Медея задумалась. – Где-то записано. Полковник, начните же с конца. Моя мать – предводительница банды мародеров?
   – Нет. Речь идет о Марго Тиглер. Это имя вам что-нибудь говорит?
   – Не думаю. У моей матери другая фамилия.
   – Марго Тиглер – ваша тетя.
   – Полковник, – Медея серьезно посмотрела ему в глаза, – если вы пришли сюда, чтобы вывалить на меня дюжину тетей, дядей и племянников с племянницами, то зря потратили время. У меня новое имя и новая судьба, а после того, как приемные родители погибли в автокатастрофе, Россия с ее родственниками для меня не существует.