– Потом как-нибудь, – пообещал Глеб. – Ты пока не созрела.
   – Тогда вали отсюда.
   – Сперва проверю твое жилище.
   – Можешь не беспокоиться.
   – Это не беспокойство, это моя работа.
   Они молча поднялись в лифте, молча вошли в квартиру. Глеб в смокинге, виднеющемся из распахнутого пальто, и Даша в дубленке, накинутой на вечернее платье, встали друг против друга в тесной прихожей.
   – Ну как? – ехидно поинтересовалась Даша. – Бомба не заложена?
   Глеб прошел в комнату и деловито заглянут под письменный стол.
   – Все чисто. А кто такой этот Эдик?
   Войдя за ним следом, Даша небрежно обронила:
   – Мой жених. Правда симпатичный?
   Глеб кивнул.
   – Просто миляга. Что общего у него с Грачевым?
   – Не знаю. Бизнес какой-то… Мне надоели твои вопросы.
   – Можешь воспользоваться пятой поправкой к американской конституции.
   Даша не улыбнулась.
   – На следующей неделе я с тобой расплачусь и… Благодарю вас, лорд Грин. Телохранитель мне больше не понадобится.
   – Ну и слава Богу. Только об увольнении надо уведомлять заранее.
   – Ты прав. Я выплачу тебе двухнедельное пособие.
   – Тогда другое дело! – обрадовался Глеб. – Хочешь, напоследок покажу тебе фокус?
   Изумрудные глаза Даши гневно сверкнули.
   – Валяй, – сказала она. – Напоследок.
   Глеб помахал рукой возле ее волос.
   – Угадай, что у меня в кулаке?
   – У тебя там, – отчеканила Даша, – листок из тетради. В клеточку. А на нем чернилами нарисован Альберт Эйнштейн. Угадала? Или у меня извращенная фантазия?
   Глеб на мгновение замер и – рассмеялся.
   – Ну вы даете, Дарья Николаевна! Таким сложным фокусам боцман меня не обучал! – Разжав кулак, он швырнул в корзину скомканную бумажку. – Всего хорошего. Через неделю зайду за пособием.
   Он вышел из комнаты и хлопнул входной дверью.
   Даша застыла, безвольно опустив руки. Услыхав, как со скрипом открылись и захлопнулись дверцы лифта, она в досаде пробормотала:
   – Дурак! Дурак! Дурак!
   Потом, чуть подумав, извлекла из корзины брошенную Глебом бумажку и расправила ее на столе… Это был листок из тетради. В клеточку. На нем чернилами был нарисован портрет Эйнштейна. И Эйнштейн улыбался во весь рот. А под рисунком было написано: “Сама дура! Дура! Дура!”
   Даша опустилась на стул и, всхлипнув, сказала:
   – То-то же.
 
Глава пятая
   По пятницам Глеб давал шесть уроков французского, по одной паре в каждом из трех девятых классов. Все шло в привычном вроде бы русле за исключением двух моментов. 9?й “Б” не искрился обычной жизнерадостностью, а буквально источал мрачный сарказм. Неформальные лидеры Лёня Рюмин и Гуля Шарипова любой вопрос по теме урока ухитрялись перевести на обсуждение гнусной роли Лубянки в болезнях российской демократии. Большинство класса, похоже, не шибко их понимало, однако поддерживало из солидарности. В настроение ребят Глеб демонстративно не вникал. Он лишь заставлял их высказываться по-французски, следя за грамматикой и произношением. И второе. Медведев из 9-го “А” явился с фонарем под глазом и на занятиях проявлял бестолковую активность, старательно изображая интерес к предмету. Из педагогических соображений Глеб поставил ему “четверку”, что привело беднягу в полное замешательство.
   После уроков Глеб зашел в учительскую и попросил у завуча номера домашних телефонов всех девятиклассников.
   – Вам зачем? – поинтересовалась Зинаида Павловна, протягивая ему отпечатанные на машинке данные.
   – Кое-кто из ребят, – ответил Глеб, – проявляет способности к языку. Хочу поговорить с их родителями: не согласятся ли они на дополнительные занятия.
   – Платные? – насторожилась завуч.
   – Само собой. – Глеб старательно переписал в блокнот несколько номеров, хотя нужен ему был лишь телефон Лёни Рюмина. – Кто ж нынче работает бесплатно?
   Завуч вздохнула, поправляя извечную косу на затылке.
   – Трудно с вами спорить, Глеб Михайлович. Времена изменились.
   Тут в учительскую впорхнула географичка.
   – Здрасьте, кого не видела! – прощебетала она, и пышный ее задок вильнул перед Глебом.
   Кроме нее и Зинаиды, в комнате никого больше не было. Глебу, можно сказать, повезло.
   – Привет, Галь! – Он как бы продолжал переписывать номера телефонов. – Вчера, между прочим, был на банкете, который устроил этот… забыл, как называется фонд, где наш Иван Гаврилович – большая шишка.
   Глаза географички загорелись.
   – Как ты туда попал?
   – Случайно. Сперва директор сделал мне выволочку за драку возле школы, а потом смягчился и вручил приглашение на презентацию их издательства.
   Географичка колыхнула бюстом над его ухом.
   – Ну и как? Приличный был банкет?
   Завуч меж тем копалась в сумочке, делая вид, будто разговор этот ей неинтересен.
   – Полное дерьмо, – скривился Глеб. – Публика там… сплошные олигофрены. Думаю, это издательство скоро сдохнет. Вместе с фондом нашего дорогого шефа.
   Завуч резко поднялась. Ее увядшие щеки покрылись пятнами.
   – Глеб Михайлович, этого я от вас не ожидала. По-моему, Иван Гаврилович заслуживает немного уважения…
   – Зинаида Павловна, – округлил глаза Глеб, – разве я не имею права на собственное мнение?
   – Разве о том речь?! – От негодования лицо старой девы сделалось даже привлекательным. – Но почему такая агрессивность, такое недружелюбие?! – Схватив сумку, она устремилась из учительской. – От кого, от кого, Глеб Михайлович, а от вас…
   Дверь за ней захлопнулась. Географичка хихикнула:
   – Схлопотал? Нашел перед кем откровенничать.
   Вскочив со стула, Глеб сунул листок с телефонами в карман джинсов.
   – Прокольчик получился, – пробормотал он, шагая к двери.
   – Вечером придешь? – бросила вслед ему географичка, но ответа не услышала: Глеб уже мчался по коридору.
   Завуча он догнал на лестничной площадке.
   – Зинаида Павловна, я был неправ.
   – При чем здесь прав – неправ, Глеб Михайлович?
   Глеб прижал ладонь к груди.
   – Но я лишь дурачился. Просто меня слегка занесло.
   Выражение лица Зинаиды Павловны смягчилось.
   – Вас часто заносит, Глеб Михайлович. Вам надо лучше себя контролировать.
   – Буду, – с готовностью пообещал Глеб. – Надеюсь, вы не станете передавать директору о моем… как бы это выразить…
   – Глеб Михайлович! – Бесцветные бровки завуча сошлись над переносицей. – Вот уже в который раз я слышу инсинуации насчет того, что я будто бы… Пожалуйста, усвойте раз и навсегда: я не ябеда!
   Неожиданно для себя Глеб чмокнул ее в щеку и помчался вниз по лестнице.
   Когда он, выйдя из школы, приближался к своему “жигуленку”, то заметил рядышком знакомый “вольво”, из которого сейчас же вылез златозубый Вася. На сей раз он был один и без оружия.
   – Ну чё, как дела? – сверкнул он улыбкой. Глеб ответил вопросом на вопрос:
   – Синяк братану ты поставил?
   – Ну.
   – Зачем?
   Физиономия Василия выразила искреннее изумление подобным вопросом.
   – Кто ж его, лоха, учить будет?
   Не вступая в дебаты о педагогике, Глеб сразу высказал догадку:
   – Тебя Дока прислал?
   – Ну.
   – Информация о Граче?
   – Бои у него в воскресенье.
   – Мне-то что? – пожал плечами Глеб.
   – Он против Лося играет, – с многозначительной усмешкой сообщил златозубый, наблюдая за произведенным эффектом.
   Глеб почесал переносицу.
   – То есть… если я правильно тебя понял, Грач выставляет бойца против бойца Виталия Лосева, так?
   – Без понтов.
   – И кто ж бойцы?
   – У Грача – хер его знает. Темнит, падло. А у Лося – охранник его рыжий: бьется как зверь. Ставки будут… – Василий поцокал языком. – Может, поучаствуешь?
   Помедлив с ответом, Глеб уточнил:
   – В качестве бойца вашего?
   – Ну. Ты всех там уделаешь.
   Открыв дверцу “жигуленка”, Глеб вздохнул.
   – Во сколько и где?
   Глаза Василия загорелись.
   – ЦСКА, зал единоборств, знаешь? – И в ответ на удивленный взгляд Глеба поспешил заверить: – Да там ментов понагонят – блоха не пёрнет! Всё перекроют на хер!
   – А как же я туда попаду? – спросил Глеб, садясь в машину.
   – Ну, блин… какие проблемы?! Я встречу у въезда. В шесть вечера.
   – Ладно, встречай, – кивнул Глеб, захлопнул дверцу и уехал.
   Лицо златозубого, как говорится, озарилось улыбкой. Он вразвалочку подошел к “вольво”, взял с сиденья “сотовый” телефон и набрал номер.
   – Васька, ты? – послышался нетерпеливый голос Папани.
   – Ну.
   – Он клюнул?
   – Ну.
   – Не соскочит?
   – Без понтов. Кой-кого мы ущучим! – пообещал Василий, и его золотые зубы блеснули сквозь поваливший снег.
 
   Глеб позвонил в дверь. Даша открыла и, подбоченясь, встала на пороге. Она была в джинсах, в белой маечке, и пепельные ее волосы были убраны в пышный “конский хвост”. Щуря зеленые свои глазищи, она смотрела на Глеба вызывающе. Боже, до чего она была хороша!
   – Итак… – произнес Глеб.
   – Итак? – подняла брови Даша. Они смотрели друг другу в глаза.
   – Вот, – вздохнул Глеб, – пришел за выходным пособием.
   Даша нахмурилась. Жутко нахмурилась.
   – Мы ж договорились: через неделю.
   – Ничего, я подожду на кухне.
   Она перегородила дверь рукой.
   – Здесь тебе не вокзал.
   – А вот мы проверим. – Глеб отодвинул ее руку и вошел.
   Даша закрыла дверь и встала перед Глебом, упрев руки в боки.
   – Знаешь что?!
   – Знаю.
   – Ну скажи!
   – Фигушки.
   Сдерживая улыбку, Даша спросила:
   – Как ты сделал этот фокус?
   – Какой фокус?
   – С Эйнштейном.
   – С каким Эйнштейном?
   Она рассмеялась.
   – Вот щас как врежу!
   – Рука не подымется.
   – Еще как подымется! – Она размахнулась и шлепнула его по затылку. Вернее, хотела шлепнуть, но промахнулась.
   Глеб в ответ улыбнулся.
   – Я тоже рад тебя видеть.
   Даша размахнулась другой рукой, примеряясь более тщательно. Рука ее, однако, вновь загребла воздух.
   – А вот это уже хамство, – вздохнула Даша. – Пойдем, накормлю котлетами.
   Глеб замотал головой.
   – Да нет, спасибо, я…
   – Никогда! – Она поводила пальцем перед его носом. – Слышишь, никогда не смей говорить “нет, спасибо”!
   Глеб снял куртку и повесил на вешалку.
   – Но за это, – сказал он без всякой надежды, – ты покажешь мне Ольгин список.
   Улыбка на Дашином лице погасла.
   – Ты пришел лишь за этим?
   – Никогда! – Глеб поводил пальцем перед ее носом. – Слышишь, никогда…
   – Ластик, – буркнула Даша.
   – …не смей мне задавать таких идиотских…
   – Я говорю: ластик! – притопнула она ногой. – Похвалишь мои котлеты – получишь этот список!
   Глеб вытаращил глаза от удивления.
   Котлеты оказались действительно очень вкусными, и Глеб уминал их прямо-таки бессовестно. Пока он ел, Даша работала на компьютере. И когда Глеб, вымыв за собой посуду, вошел в комнату…
   Даша была в очках. Обложившись англо-русскими словарями, она сидела за письменным столом и правила текст на экране дисплея. Но как же ей шли очки!
   – С восьми утра не разгибаюсь, – пожаловалась она. – Шестьдесят страниц этой мутоты надо перевести к понедельнику.
   Глеб с сочувствием уточнил:
   – А сегодня у нас…
   – Уже пятница, – вздохнула Даша. – Придется пару ночей не поспать.
   – Ну прямо! – возразил Глеб.
   – Хоть прямо, хоть криво… – Она выдвинула ящик стола и достала вырванный из блокнота листок. – Держи, как обещала.
   Глеб бережно взял листок. Почерк у покойной журналистки был ужасным. Присев на укрытую пледом тахту, Глеб кое-как разобрал записи:
 
    Супруги Манько (Валентина и Павел) – мастера бального танца
    Игнат Владимирович Дока – Криминальный авторитет
    Федор Лях – художник
    Марья Павловна Шлыкова – домохозяйка
    Владимир Григорьевич Святов – генерал-лейтенант ФСБ
    Наталья Салтыкова – Колдунья
    Виктория Бланш – фотомодель
    И.Г.З. – учитель русского языка
    Дмитрий Аркадьевич Грачев – бизнесмен, связанный с криминалом
    Элен Вилье – французская киноактриса
 
   Напротив каждого имени был указан номер московского телефона. За исключением колдуньи Салтыковой: в ее строке вместо телефона был записан адрес.
   Положив листок на колено, Глеб откинулся на спинку тахты.
   Даша подошла и присела рядом.
   – Ну как? – Она взяла листок с колена Глеба. – Извлек что-нибудь полезное?
   Глеб помедлил с ответом. И вместо ответа спросил:
   – В списке этих имен тебя ничего не удивило?
   Даша внимательно посмотрела ему в глаза.
   – Ну, разве что… как они вообще попали в один список?
   – Вот! – мрачно усмехнулся Глеб. – Даже в клубе филателистов эти люди вряд ли могли бы оказаться вместе. Тебя не интересовало, что их объединяет?
   – Конечно, интересовало. Но я подумала, что…
   – Погоди, – перебил Глеб, сдерживая волнение, – давай по порядку. У кого из них ты успела побывать, пока я не стал твоим телохранителем?
   Даша ткнула в список перламутровым ноготком.
   – Вот, у Феди Ляха. И у Игната Доки. Занятный, между прочим, дядечка…
   – О чем у вас шел разговор?
   – Да так, в общем. Мою сверхзадачу ты знаешь: вычислить заказчика. Федя пригласил меня в свою мастерскую, показал работы… Впечатление довольно сильное, но какое-то зловещее. Этот художник, безусловно, талантлив. А Игнат Владимирович, как положено, повел меня в ресторан, распустил хвост и заливал что-то о превратностях российского бизнеса.
   – И у каждого из них ты поинтересовалась, не был ли он знаком с Ольгой Самарской?
   – Весьма ненавязчиво. Как бы к слову.
   Глеб хмуро кивнул.
   – И тут же начались телефонные угрозы. И дядя твой, которого почему-то нет в этом списке, нанял меня по дешевке, чтоб я за тобой шпионил. То-то я ломал голову!
   Даша заставила себя улыбнуться.
   – Послушайте, лорд Грин, вы не могли бы, так сказать, сбросить завесу…
   – Ты не называла этим первым двоим других имен из списка? – вновь перебил Глеб. – Не пыталась выведать, что их всех объединяет?
   Даша вздохнула:
   – Обижаешь, начальник. Отец частенько мне твердил: во время интервью лучше не задавать главного вопроса – надо строить беседу так, чтобы твой герой сам проболтался.
   Глеб опустил глаза.
   – Вот поэтому, – сказал он тихо, – ты тут еще сидишь и переводишь с английского. А подруга твоя, Ольга… очевидно, поспешила этот главный вопрос задать.
   В Дашиных глазах мелькнул испуг.
   – Может, все же объяснишь…
   – Как ты собиралась вычислить заказчика? – вновь перебил Глеб.
   Даша встала и нервно прошлась по комнате.
   – Черт, и курить нельзя!.. В день убийства Оля мне позвонила и обещала заехать за этим треклятым списком. И в трубке я услышала, как ее кто-то позвал: “Кофе готов, мой свет!” Голос был странный: не то мужской, не то женский. Но если б я его опять услыхала, я б не ошиблась.
   Глеб посмотрел ей в глаза и с чувством произнес:
   – Дура.
   – Нет, ей-богу, – Даша продолжала кружить по комнате, – у меня абсолютный слух, так что можешь быть уверен…
   – А кто такой, – Глеб заглянул в список, – И.Г.З. – учитель русского языка?
   – Ну откуда я знаю?! – взвилась Даша. – Диктуй телефон! Сейчас позвоню и выясню!
   – Я тебе выясню! – взорвался Глеб. – Так тебе выясню!.. Всё, кончились твои девичьи подвиги! Без меня больше ни шагу, поняла?! Я тебя и в туалет водить буду!
   Даша встала против него, подбоченясь.
   – Какой сервис, лорд Грин! За пятьсот-то баксов!
   Глеб похлопал по тахте рядом с собой.
   – Ну-ка сядь!
   – Не командуй! – Даша села. – Раскомандовался тут!
   Глеб потер ладонями виски.
   – Послушай… брось талдычить про деньги. Раз и навсегда. Сколько тебе заплатить, чтоб ты не высовывалась?
   – Только за это?!
   – Дашка, остынь! Я наделал ошибок, я тупей барана…
   – В глаза бросается!
   – Господи, – Глеб продолжал тереть виски, – если бы ты сразу показала мне этот список! Ведь у меня возникло подозрение… Дашка, будешь ты меня слушаться или нет?
   Даша сняла очки и аккуратно положила на стул.
   – Буду. Но при условии.
   – Все что угодно!
   – Я тоже должна тебя охранять.
   У Глеба, что называется, отвисла челюсть.
   – Меня? – переспросил он недоверчиво.
   – Тебя, дурак.
   Глеб рассмеялся:
   – Как, если не секрет? Булыжник из портфеля достанешь?
   Дашино лицо вспыхнуло.
   – Илья, да?! Ну конечно, кто ж еще!.. Знаешь, может, ты и крутой, и способности у тебя необычные…
   – Даш, – с неожиданной грустью перебил Глеб, – все мои способности не стоят твоего булыжника в портфеле. Ты даже не представляешь, как я тобой восхищаюсь, родная.
   Даша пристально посмотрела на него, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
   – В школе я была сильней, чище… – всхлипнула она. – Теперь я уже не та. Я тоже наворотила ошибок… Не смей держать меня на расстоянии!
   Глеб присел перед ней на корточки.
   – Только охраняй меня на совесть, ладно? – улыбнулся он.
   – Само собой, – вновь всхлипнула она, – без меня они тебя убьют!
   – Кто они?
   – Не знаю! Ты ведь не говоришь!
   Глеб встал и прошелся по комнате.
   – В какой газете работала Ольга? – спросил он задумчиво.
   – В “Вечернем курьере”.
   – Ах, ну да… Ты знаешь там кого-нибудь?
   – Многих. Отец активно с ними сотрудничал… А что?
   – Можешь организовать мне встречу с редактором? Надо бы выяснить, как попал к Самарской этот список.
   Даша вскочила с тахты.
   – Запросто, – она кинулась в другую комнату, – если только он сейчас в Москве.
   – Хорошо бы на сегодня! – высказал пожелание Глеб.
   Он задумчиво подошел к окну. Снег валил да валил и сразу таял, превращаясь в грязь на улицах. А завтра, между прочим, по календарю наступала весна.
   Даша влетела, одетая в дубленку.
   – Поехали, он ждет ровно в шесть! У него для нас не более пятнадцати минут!
   Глеб отвернулся от окна.
   – Ты куда-то собралась?
   – Угадай с трех попыток!
   – А как же твои шестьдесят страниц текста?
   – Успеется, – отмахнулась Даша. – Не надеялся ли ты поехать без меня?
   Глеб вздохнул.
   – Ну, в общем… это я так, для порядку.
   Они поехали на “жигуленке” Глеба. Дороги совсем развезло. Снег налипал на лобовое стекло, и “дворники” едва справлялись. Глеб, однако, вел машину так, будто катил по идеальной скоростной трассе.
   – Пожалуйста, обещай никуда одной не выходить, – повторил он настойчиво.
   Даша кивнула с усмешкой.
   – О'кей, я вызову охрану. Ту или иную.
   Глеб хмуро на нее покосился.
   – Твой жених Эдик не поможет тебе даже при поддержке армии и флота.
   Даша прыснула.
   – Ход твоих мыслей мне нравится. Ладно, давай договоримся: я забываю про твою зарплату, а ты не упоминаешь о моем женихе Эдике. Особенно к ночи.
   – Замётано, – кивнул Глеб. – Но без меня ты из дома ни шагу.
   – А ты без меня.
   Глеб застонал.
   – Ну подумай, куда ты лезешь!
   – Уже подумала. Верни мой пистолет.
   Больше спорить Глеб не стал, экономя силы на будущее. И “жигуленок” его, по Дашиному указанию, остановился у трехэтажного особнячка. Выходя из машины, Глеб предупредил:
   – О списке ни слова.
   – Все время обижаешь, – вздохнула Даша, захлопывая дверцу.
   Комната, занимаемая главным редактором, была крохотной: в ней с трудом помещались два стола, на каждом из которых, однако, было по компьютеру. Редактор, плотно сбитый мужчина лет сорока в джинсах и свитере, церемонно поцеловал Даше руку.
   – Николавна, ты прекрасна до неприличия.
   – Я знаю, – сказала Даша.
   Девушка за вторым столом подняла веснушчатую мордашку и рассеянно произнесла:
   – Привет, Дашуль!
   – Здравствуй, Зоя, – более чем холодно отозвалась Даша и представила присутствующим Глеба.
   Редактор протянул Глебу руку.
   – Федор. Ребята, даже не раздевайтесь. – Он постучал пальцем по стеклу своих часов. – Жизнь собачья, так что раз, два – и разбежались! – Он придвинул Даше стул, а Глебу указал на подоконник: – Уютное местечко, если не боитесь радикулита. Валяйте свои вопросы. Зойка, надеюсь, не помешает?
   – Нисколько, – отозвался с подоконника Глеб. – Над чем работала Самарская перед гибелью?
   Редактор развел руками:
   – Кто об этом только не спрашивал. И милиция в том числе. Ольга интересовалась чем-то вроде магических ритуалов… Ничего более определенного, увы, сообщить не могу. Самарская была у нас как бы на особом положении: звезда. Она часто позволяла себе партизанские действия.
   – С неоправданным риском, – ввернула из-за компьютера веснушчатая Зоя. – Чтобы славой ни с кем не делиться.
   – Ну, ты-то, – парировала Даша, – и без дележа себе оттяпаешь. Так сказать, от имени коллектива.
   Повисло неловкое молчание.
   – Федор, – обратился к редактору Глеб, – неужели она даже не намекнула?
   Редактор задумчиво кивнул:
   – Намеков было достаточно. Держитесь, мол, готовлю вам бомбу. Что же это за бомба? Да вот, мол, собираются люди от министра до уголовника и еще черт знает кого и занимаются черт знает чем. Ладно, Оля, допустим. И чем же они занимаются? А вот это, говорит, и есть бомба. Кстати, – обернулся редактор к Даше, – нечто подобное я слышал и от твоего отца. Примерно за неделю до его гибели.
   Даша побелела. Глеб съехал с подоконника.
   – То есть? – спросили они дуэтом.
   – Какая слаженность! – улыбнулся редактор. – Николай Петрович, кажется, тоже носился с чем-то прохожим. Представьте, говорил он, в одной комнате собираются люди столь разных слоев общества, что уравнять их не в силах даже кладбище. Как по-вашему, спрашивал он, что их может объединять?.. Черт! Или у меня с головой плохо, или именно он увлек Ольку этой бредятиной. Что-то я смутно припоминаю…
   – Железно, Федь! – поддержала из-за компьютера Зоя. – Я тоже вспомнила. Николай Петрович умел зажигать. И он говорил о ритуалах.
   Редактор озабоченно взглянул на свои часы.
   – Не знаю, ребята, зачем вам все это. Может, для семейного альбома… Но я вроде все вам сказал. И время, простите, вышло.
   А Зоя задумчиво проговорила:
   – Где-то около месяца назад Олечкин бой-френд, капитан уголовного розыска, поделился с ней какими-то оперативными данными. После чего прима наша расцвела в предвкушении сенсации…
   – Какая же ты дрянь! – бросила ей Даша. Зоя, будто и не слыша, спокойно продолжила:
   – Бой-френда из милиции сразу поперли, а звезда нашей журналистики…
   – Заткнись, – оборвал ее редактор. – Самарская имела право даже на бредятину.
   Глеб застегнул “молнию” на куртке.
   – Почему же бредятина? – возразил он. – Могла бы получиться проблемная статья: “Значение ритуалов в жизни человечества”. С подзаголовком: “От плясок африканского шамана до инаугурации президента России”.
   Редактор посмотрел на него с интересом.
   – Вот и написали бы.
   Глеб вздохнул:
   – Рад бы, да не умею.
   Глядя на редактора, Даша ядовито произнесла:
   – Спасибо, Федор Данилович, за предложение. И за ценную информацию спасибо.
   Они с Глебом направились к двери. Зоя вдогонку бросила:
   – Насчет статьи, Глеб… Не отмахивайтесь, у вас получится. В крайнем случае – звоните, я помогу.
   – Она поможет! – буркнула Даша. Глеб обернулся:
   – Может, я и воспользуюсь. А вы, случаем, не знаете этого бой-френда из милиции?
   – Она все знает, – пробормотала Даша. Зоя обворожительно улыбнулась Глебу.
   – Виктор Малхасянц. Хотите достану его домашний телефон?
   – Не трудись, у меня записан, – ответила Даша и утянула Глеба за дверь.
   Редактор в тревоге посмотрел на часы.
   – Как думаешь, – спросил он, – доеду я до Преображенки минут за двадцать?
   – За пятнадцать доедешь. – Встав из-за стола, Зоя подошла к редактору сзади. Юбчонка на ней была куцая, и ножки выглядели соблазнительно. – Расслабься, Федюня, – промурлыкала она и принялась массировать начальству плечи.
   Редактор блаженно зажмурился.
   – Заяц, я опаздываю… Рекламодатели – народ капризный…
   – Успеешь. Расслабься.
   Постанывая, редактор спросил:
   – Зачем ты ее провоцировала?
   – Терпеть не могу балованных папиных дочек. – Зоя запустила руки ему под рубашку и начала растирать грудь. – Следовало ей намекнуть, что ее дорогой папочка был любовником ее школьной подруги. Думаю, это откровение помогло бы ей тверже стоять на земле.
   – А ты, ей-богу, дрянь, – проговорил редактор, постанывая от массажа.
 
   Снегопад не прекращался, и на сей раз Глеб вел машину медленно и осторожно. Он размышлял.
   – Я этой крысе волосенки повыдергиваю! – в сердцах пообещала Даша.
   – Ты знакома с Ольгиным Виктором Малхасянцем? – спросил Глеб.
   – Угу, мы Новый год вместе встречали. Она всегда Ольке завидовала, вечно распускала сплетни…
   – Мы можем срочно с ним связаться?
   – Легко. Сейчас позвоним из дома… Теперь еще лезет с услугами! Ах, вы пишите! Ах, я помогу!..
   – Дашка! – прикрикнул Глеб. – Похоже, твоего отца убила та же рука, что и Ольгу! Только способы разные!
   Даша будто прикусила язык. И после паузы уточнила:
   – Думаешь, из-за этой темы… связанной со списком?
   – Не ходи к гадалке.
   – А маму?.. Просто за компанию, да?
   Глеб молча вздохнул.
   Даша тихо спросила:
   – А мы отыщем доказательства? Ведь прежде чем кого-то обвинять…
   – Я никого не собираюсь обвинять, – резко проговорил Глеб. – Я должен их найти и стереть в порошок. Эти силы, родная, не подлежат суду.