– У-ё-о-о! – вырвалось у Толяна.
   Зыркнув в его сторону красными глазками, кабан со скоростью торпеды устремился на Глеба, который с усмешкой за ним наблюдал. Перед самым рылом кабана Глеб подпрыгнул и вскочил ему на спину. Издав нечто среднее между хрюком и рыком, олигарх-оборотень принялся носиться по спортзалу. Он разгонялся и резко тормозил и взбрыкивал задом, но Глеб виртуозно балансировал на его спине. Кабан впал в бешенство, из пасти его падали хлопья белой пены, но в конце концов он догадался упасть на спину – и Глеб соскочил. Взглянув на часы, он сказал:
   – Всё, время твое вышло.
   И в то же мгновение голова кабана треснула, как перезрелый арбуз, и разлетелась, словно взорвавшись изнутри. Оборотень завалился на бок, дернул копытами и подох. Застегнув куртку, Глеб направился к выходу.
   У двери, бледный, как покойник, стоял Толян Большой. Его друг и напарник успел, что называется, сделать ноги в последний момент. Когда Глеб оказался перед ним, Толян Большой не шелохнулся, лишь тихо произнес:
   – И чего дальше?
   Глеб пожал плечами:
   – Сменишь хозяина, вот и всё. Выбирай получше.
   С этими словами Глеб вышел.
   Толян Большой опасливо приблизился к безголовому кабану, пытаясь различить в нем черты олигарха и благодетеля.
   – Этот свалил? – раздался встревоженный голос сзади. Толян Большой буркнул через плечо:
   – Не-а, я в карман его заныкал.
   Толян с ухмылкой вышел из-за его спины.
   – Мало ли… может, прячется тут где-то. Он же вон чего умеет.
   Толян Большой бросил на него хмурый взгляд:
   – Уроет он тебя. Как пить дать уроет.
   – Сперва пусть поймает, – отмахнулся Толян и носком ботинка потыкал в тушу кабана. – Короче, отвечаем всем так: Лось куда-то умотал, куда – мы без понятия. За эту свинину, – он вновь пнул кабана, – мокруху нам не повесят. Слышь, давай отволочем его к Зурабу. Тут отбивных – на два холодильника, не пропадать же добру… Эй, ты чего?.. Да шучу я, шучу, мудило!
   Толян Большой скорчился в углу. Его обильно рвало.
 
   Когда Глеб вошел, Даша встала перед ним и заглянула в глаза. Глеб утвердительно прикрыл веки. Даша опустила взгляд.
   – С тобой графиня поговорить хочет.
   Глеб повесил на крючок куртку.
   – О чем?
   – Угадай с трех попыток.
   – Угадал. Помощь ее мне не нужна.
   – Скажи ей об этом сам.
   – Ладно, сейчас я к ней загляну. Но прежде, – Глеб зашел на кухню и взял телефон, – дай-ка мне номер автора брошюры.
   Даша в тревоге к нему прижалась.
   – Уже?
   – А чего тянуть? – Глеб потерся носом о ее нос. Даша протянула ему клочок бумаги.
   – Тогда вперед.
   Глеб набрал записанный на бумажке номер. Трубку долго не снимали, затем отозвался хрипящий мужской голос:
   – Сидоров у телефона.
   – Здравствуйте, – сказал Глеб. – Не вы ли автор “Легенды о Мангустах и Змеях”?
   После длительного молчания Сидоров прокашлялся.
   – Ну я. И что отсюда следует?
   – Не могли бы мы с вами встретиться и обсудить кое-какие неточности в вашем тексте? – предложил Глеб.
   – За каким хреном? – Сидоров, похоже, был пьян в дымину.
   Глеб старался сохранить хладнокровие.
   – У вас там ошибка в третьей заповеди.
   – Знаю. Ну и что? – с вызовом произнес пьянчужка. Хладнокровие сохранить не удалось.
   – Слушай сюда, кретин! – заорал Глеб. – Я Мангуст и хочу говорить с твоими хозяевами. Если ты сию минуту с ними не свяжешься, они сами отвинтят тебе яйца и повесят на Останкинскую башню! Усёк, дубина?! Я перезвоню через час!
   Глеб в сердцах шмякнул телефон на стол. Взглянув друг на друга, они с Дашей рассмеялись.
   – Обалдеть! – проговорила Даша. – Даже приказы Дьявола выполняются у нас через пень-колоду!
   Глеб вздохнул:
   – На том стоим. Ладно, схожу пока к графине. Жаль ее огорчать, но рисковать ее жизнью я не собираюсь.
   Глеб направился к шкафу, однако не дошел: на кухонном столе зазвонил телефон. Даша взяла его и сказала “алло”. Глеб вернулся на кухню.
   – Да, это я, – удивленно проговорила Даша. – Простите, с кем имею честь?.. Вот как? Мне очень лестно… – С Дашиного лица медленно сходила краска. – Да, он дома. Пожалуйста.
   Глеб взял трубку из ее вздрагивающей руки и, приложив к уху, обнял Дашу за плечи.
   – Глеб Михайлович? – проговорил из трубки приятный баритон. – Только что вы звонили Сидорову. Позвольте за него извиниться: остатки своих мозгов он давно пропил.
   – Поэтому вы его и наняли? – предположил Глеб. Баритон хохотнул:
   – Зато теперь никому его не жалко. Догадываетесь, кто я?
   – Дон Хуан Родригес, президент Международного фонда. Я узнал вас, несмотря на то что вы говорите сейчас по-русски. Предлагаю перейти прямо к делу.
   – Ах, лорд Грин! Как вы торопитесь! Впопыхах даже забыли упомянуть, что распознали во мне так называемого Змея.
   – Зачем, дон Хуан? Мы оба об этом знаем – этого достаточно.
   – И вы не поинтересуетесь, как я вас вычислил? – усмехнулся Родригес. – Думаете, я не догадался, под чьей режиссурой Даша Лосева столь блистательно выступила у вас в школе и в отеле “Метрополь”? Снимаю шляпу. Но дяде вашей красотки в самое ближайшее время придется заняться ее воспитанием…
   – Дяди ее нет в живых, – перебил Глеб. – Час назад он сдох в шкуре кабана. Ближе к делу, Змей.
   Даша прижалась к плечу Глеба.
   Родригес примолк, переваривая неприятную новость, затем с угрозой произнес:
   – О'кей, Мангуст, к делу так к делу. Судя по твоим маневрам, ты хочешь сразиться с верхушкой моей Пирамиды, или, как вы называете ее, Системой. Я прав?
   – Да, – подтвердил Глеб. – Когда и где?
   – Завтра в двенадцать, на даче у твоего приятеля Дмитрия Грачева. Просторы там необъятные и народу вокруг ни души. Запишешь адрес, или что-то не устраивает?
   – Диктуй, – сказал Глеб. – В двенадцать я там буду.
   Родригес хмыкнул:
   – Друзей своих захвати. Эх, погуляем!
   – Не раскатывай губы, Змей. Гулянка не состоится.
   – Ну-ну, Мангуст! Ты это не обдумал! В данной ситуации твоим сподвижникам гораздо безопасней быть с тобой рядом. В противном случае, пока ты будешь со мной биться, мои люди выкурят их из любой норы. Твоих друзей мы знаем поименно. Победишь меня – они вольные птицы. Если верх возьму я… подумай сам, куда они денутся? Решение у нас одно: или – или.
   Глеб в смятении посмотрел на Дашу и тут же отвел взгляд.
   – Пожалуй, – буркнул он в трубку. – Говори, куда ехать.
   Родригес продиктовал адрес, затем предложил, перейдя на испанский:
   – Почему бы нам не сразиться один на один, сэр Майкл? К чему напрасные жертвы?
   – Дон Хуан, я готов прослезиться, – по-испански ответил Глеб.
   – То есть вы отказываетесь, мистер Мангуст?
   – Я не верю вашему слову, сеньор Змей. Но я согласен.
   – Вот и отлично! – Родригес вновь перешел на русский. – Мы с тобой сшибемся, а наши дамы за нас поболеют. Кто победит, получит весь гарем, – испанец хохотнул, – и Дашу Лосеву в придачу. Поди плохо?
   Глеб вздохнул.
   – Змеев губит непомерный аппетит. До завтра, болтун.
   – Э-э, погоди! – остановил его испанец. – Тебе, случаем, не известно, куда подевался этот недоносок Мак-Грегор? Его будто корова языком слизнула.
   – Да ну? – усмехнулся Глеб. – Эка жалость!
   Родригес процедил сквозь зубы:
   – Думаю, ты вряд ли стал бы его прятать. Все равно ведь я его потом разыщу.
   – Для тебя никакого “потом” не будет, – пообещал Глеб. – До завтра, сладкоречивый.
   Положив телефон на холодильник, он чмокнул Дашу в нос и направился к шкафу.
   – Почему ты не сказал ему, что знаешь, что он не Змей? – спросила Даша.
   Глеб обернулся:
   – Зачем? Пусть Змея до последнего момента думает, что не раскрыта. Хоть не сбежит.
   – По-твоему, она завтра явится?
   – Уверен. – Глеб открыл дверцу шкафа. – Они навалятся на меня скопом.
   Сверкнув глазами, Даша вздернула подбородок.
   – Я еду с тобой! Мы все едем с тобой!
   Поставив ногу в шкаф, Глеб кивнул:
   – Да, родная.
   Дашины брови от удивления взлетели вверх.
   – Ты согласен? И даже не вредничаешь?
   Глеб грустно улыбнулся:
   – Родригес почти убедил меня, что это правильное решение.
   Даша просияла.
   – Тогда я звоню ребятам и договариваюсь, ладно?
   – Да, мы выезжаем в десять утра, – сказал Глеб и скрылся в шкафу.
   Даша немедленно позвонила Стасу.
   – В десять утра выезжаем, – выпалила она.
   – Нет проблем, – отозвался рыжий. – За Ильей и Такэру я заеду. Где встречаемся?
   – У нашего дома.
   – Замётано. Глеб не возникает?
   – Он согласен. Но аппаратура – наш секрет. Кстати, с ней все в порядке?
   – Даш, сколько можно? Я ж сказал: не волнуйся…
   – Ну да, не волнуйся! А подключаться куда?
   Стас глубоко вздохнул.
   – Даш, я не такой тупица, каким кажусь. Усилители я одолжил вместе с “фольксвагеном”, в нем генератор. Час назад мы с Такэру все проверили, и он присобачил там какую-то японскую хреновину… Короче, звучок получился такой, что жильцы милицию вызвали. Ей-богу, Даш… не дергайся: все будет тип-топ. Лишь бы это вообще сработало.
   Даша сглотнула ком в горле.
   – Рыжуха, я тебя целую. До завтра.
   Она дала отбой и, отложив телефон, принялась в задумчивости мерить шагами кухню. И по всем направлениям, как ни крути, у нее получалось два с половиной шага.
 
   Над белым особняком синело небо и светило солнце. Вокруг особняка зеленел газон и пестрели цветочные клумбы. Графиня, одетая в ситцевый сарафан, в гневе сверкала глазами, и сдвинутая набок панама сидела на ней “а-ля чёрт возьми”. Глеб едва сдерживал смех.
   – Можете сердиться, Глеб Михайлович, можете обижаться! Но я высказала вам все, что на душе! – В такт своим словам графиня взмахивала тяпкой. – Лишь из обрывков разговоров ваших друзей я узнала…
   – А вот подслушивать нехорошо, – ввернул Глеб. – Вам это вовсе не к лицу, графиня.
   Щеки Натальи Дмитриевны вспыхнули.
   – Немедленно скажите “ластик”! – потребовала она.
   – Что-о? – расплылся в улыбке Глеб.
   – Это значит, – нахмурила брови графиня, – что вы стираете вашу хамскую реплику о моем подслушивании!
   – Что это значит, я понял, – продолжал улыбаться Глеб. – Но кто научил вас пользоваться ластиком?
   Графиня малость поостыла.
   – Такэру. А что? Очень милый, воспитанный юноша…
   – Ластик, Наталья Дмитриевна! – Глеб приложил руку к сердцу.
   Рукояткой тяпки графиня поправила на голове панаму.
   – Все равно мириться с вами я не собираюсь! – заявила она решительно. – Вам грозит опасность…
   – Ничего мне не грозит.
   – Тем более, голубчик! Дайте мне в этом удостовериться – и мы поедем чаи распивать! А, Глеб Михайлович?! Что вы на это возразите?! В том-то и дело, что возразить вам нечего! А по-моему, голубчик, если вы отказываетесь от моей помощи, значит, другом своим меня не считаете! А если я вам не друг, то я немедленно съезжаю с этой галактики и отправляюсь к себе в Мытищи!.. В чем дело?! Что я сказала смешного?! Если вы не прекратите скалить зубы…
   Глеб расхохотался.
   – Всё, графиня, сдаюсь! – Он поднял руки вверх. – На всё согласен, только не съезжайте с этой галактики. Вам никогда, Наталья Дмитриевна… слышите, никогда не удастся со мной поссориться.
   Графиня взглянула на него недоверчиво:
   – Что значит сдаетесь? Что значит на всё согласны?
   Отсмеявшись, Глеб вздохнул:
   – Я принимаю вашу помощь. Завтра у нас битва с организованной нечистью. Выезжаем в десять утра.
   Опустив на траву тяпку, графиня подошла к нему и троекратно расцеловала.
   – Вот это правильно. Вот это по-нашему. Давно бы так.
   – Прямо как дети малые, – проворчал Глеб, – что вы, что Дашка. Будто на пикник собираетесь.
   Сдвинув панаму на затылок, графиня усмехнулась:
   – Дурак.
   Брови Глеба поползли вверх.
   – А этому кто вас научил?
   – Это слово, Глеб Михайлович, я с молоком матери всосала. И смею вам заметить, иной раз оно… метко вас характеризует.
   – Вам виднее, – улыбнулся Глеб. – Ладно, графиня, пойду.
   Наталья Дмитриевна его перекрестила.
   – С Богом, друг мой. До завтра.
   Сопровождаемый птичьим щебетом, Глеб пересек цветущий луг, вошел в темнеющую в холме пещерку и, миновав шкаф с Дашиными платьями, очутился в своей квартире.
   Даша говорила с кем-то по телефону.
   – А вот и он, – сообщила она при виде Глеба и, передавая ему трубку, шепнула: – Второй раз звонит.
   Из трубки донесся вкрадчивый голос Доки.
   – Привет, Француз! Как жизнь молодая?
   – Игнат? – удивился Глеб. – Чем обязан?
   – Слыхал я, ты на дачу к Митьке Грачу собираешься.
   Прижав ухо к трубке, Даша слушала разговор. Она бросила на Глеба изумленный взгляд.
   – А ты откуда знаешь? – еще более изумился Глеб.
   – Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьбочка, Француз…
   – Игнат, говори, откуда знаешь. Иначе кладу трубку.
   – Да ладно, велика хитрость. У моей братвы в его братве агентура имеется. Можно сказать, родня. Ну и стукнули мне, что завтра у вас там разборка намечается. Правда это?
   – Допустим, – осторожно ответил Глеб.
   – Француз, просьба к тебе нижайшая: оставь Грача мне.
   Глеб и Даша переглянулись.
   – То есть? – уточнил Глеб.
   – Ну, бей-круши там кого хошь. А доберешься до Грача… Я с пацанами моими рядом буду. Подай только весточку, и мы из-под земли появимся. Уж я его приласкаю.
   Глеб озадаченно потер переносицу.
   – Хочешь Грача прямо на блюде получить?
   Дока смутился.
   – Брось, Француз. Если какая помощь нужна – только скажи: я твой должник.
   – Спасибо, сам управлюсь. Это я так. В принципе, Игнат, предложение твое очень меня устраивает: пачкаться о Грача неохота. Загвоздка лишь в том, как я подам тебе весточку. Боюсь, в горячке будет не до тебя.
   – Не проблема, – обрадовался Дока. – Я с тобой Васю отправлю. Он сам, когда надо, меня разыщет.
   – Ага, только Васи мне не хватало! Там, к твоему сведению…
   – Брось, Француз! Вася не помешает!
   – При чем тут помешает, не помешает? Там опасно будет. Игнат, ты что, не врубаешься?
   – Врубаюсь. Он сам напросился.
   Глеб с раздражением осведомился:
   – Что значит напросился?
   – То и значит, – вздохнул Дока. – Помочь тебе рвется.
   Глеб покосился на Дашу. Даша пожала плечами.
   – Помощников у меня развелось, – проворчал Глеб, – не знаю, куда спрятаться. Одним Васей больше, одним меньше…
   – Француз, ты человек! На развалюхе своей поедешь?
   – Да. А что?
   – Ничего, просто ее ни с чем не спутаешь. Мы будем ждать тебя на дороге. Там поворот один есть – его никак не минуешь. Вася пересядет к тебе.
   Глеб усмехнулся:
   – Передай ему, пусть клюшку хоккейную захватит. Без нее нам кранты.
   – Не гневи Бога, Француз, – с неожиданным достоинством ответил Дока. – Иной раз и клюшка решает дело.
   Из трубки послышались гудки.
   Глеб положил телефон на холодильник. Ветер за окном трепал верхушки деревьев, и косой дождик стучал в стекло. Глеб и Даша взглянули друг другу в глаза.
   – Итак? – вздохнула Даша.
   – Итак, – улыбнулся Глеб.
   – Завтра великий день, – сказала Даша.
   – Величайший, – согласился Глеб.
   – Я не про битву со Змеем… то есть со Змеей.
   – Представь, я тоже.
   Дашины глаза заблестели.
   – И что же ты имеешь в виду?
   Глеб смотрел на нее, чуть склонив голову набок.
   – То же, что и ты.
   – Ну-ка скажи!
   – Завтра будет три недели, как мы познакомились.
   – Правильно, – вздохнула Даша. – За это время я поняла, что кое-как могу тебя вытерпеть.
   Глеб кивнул:
   – Я тоже сносно к тебе отношусь.
   – Насколько сносно?
   – Настолько, чтобы не замечать твоей стервозности. В ближайшую тысячу лет.
   Дашины глаза наполнились слезами.
   – А вторую тысячу лет? А третью?
   – После второй я, надеюсь, привыкну.
   Они смотрели друг другу в глаза и улыбались сквозь слезы. Две взрослые плаксы.
 
Глава пятая
   Воскресенье выдалось тихим и солнечным. Ровно в десять утра на двух машинах они отъехали от дома Глеба. В “жигуленке”, мчащемся впереди, кроме законного владельца, находились Даша и графиня. В следовавшем сзади белом “фольксвагене” разместились Стас (за рулем), Илья (рядом) и Такэру (с колонками стереосистемы). Перед выездом Глеб, увидев Стаса за рулем “фольксвагена”, полюбопытствовал, куда подевалась его “тойота”. Переглянувшись с Дашей, рыжий ответил, что у “тойоты” забарахлил мотор, а эту рабочую колымагу он одолжил на денек у приятеля. В общих чертах, кстати, это соответствовало действительности. Даша тут же заторопилась, засуетилась и принялась всех подгонять. Глеб, разумеется, мигом засек ее со Стасом переглядки, однако вникать не стал: не до того было. И вот теперь Такэру, пристроившись в кузове возле аппаратуры, можно сказать, сдувал с нее пылинки.
   – А мы эту технику не раздолбаем? – обеспокоился Илья. – По нашим-то дорогам.
   Стас хмуро на него покосился:
   – Не должны. Иначе мне башку снесут.
   Такэру улыбался, обнимая усилители, как наседка цыплят.
   Все трое – даже Илья – были в джинсах, куртках и в спортивной обуви. На запястьях у всех троих поблескивали часы, подаренные Глебом.
   Глеб и Даша, разумеется, одеты были точно так же: в джинсы и куртки. Лишь графиня выбивалась из ансамбля. Она облачилась в строгое коричневое платье, поверх которого надела короткий кроличий тулуп. Наталья Дмитриевна тщательно уложила волосы, и лицо ее было светлым и торжественным.
   Сидя рядом с Глебом, Даша крепко держала его за руку.
   – Инструктаж будет? – спросила она бодрым голосом.
   Притормозив у светофора, Глеб усмехнулся:
   – Кто б меня самого проинструктировал! Просто держитесь кучей, не отходите друг от друга. На меня не обращайте внимания, что бы ни происходило.
   – Глеб Михайлович, что вы такое говорите? – возмутилась графиня. – Как это не обращать на вас внимания? Мы же не сторонние наблюдатели.
   Обернувшись к ней, Даша мягко произнесла:
   – Это необходимо, Наталья Дмитриевна. Глеб должен видеть, что с нами все в порядке, и не рассеивать свое внимание. Для начала мы обязаны позаботиться хотя бы о самих себе, а дальше… Посмотрим, как будут развиваться события.
   Глеб благодарно сжал ей руку.
   Глядя на мотающийся перед ней “конский хвост”, графиня вздохнула.
   – Дашенька, вы умница, держите меня в узде. Я такая темпераментная баба… Порой я просто за себя не ручаюсь.
   Глеб улыбнулся ей через зеркальце.
   – Вы наше секретное оружие, графиня.
   – Смертельное притом, – добавила Даша.
   – Вам бы только издеваться, – проговорила Наталья Дмитриевна, оглядываясь назад. – А друзья наши не отстанут?
   Даша тоже оглянулась и вопросительно посмотрела на Глеба.
   – Не отстанут, – ответил Глеб. – Они у меня на поводке.
   Графиня, похоже, собралась поинтересоваться, что значит “на поводке”, но вместо этого спросила:
   – В каком направлении мы едем?
   – В киевском, Наталья Дмитриевна, – улыбнулся Глеб.
   Удовлетворенно кивнув, графиня вновь посмотрела в заднее стекло. Белый “фольксваген”, ведомый Стасом, следовал за ними метрах в двадцати. Графиня с облегчением откинулась на спинку сиденья.
   В киевском направлении они мчались часа полтора. Митька Грач, видать, не случайно выбрал место для дачи поглуше и подальше от столицы. Вспомнив указания Родригеса, Глеб у заросшего камышом болотца свернул на проселочную дорогу, которая по качеству покрытия не уступала Киевскому шоссе. Доехав до развилки, Глеб свернул налево. Белый “фольксваген” неотступно следовал по пятам. Через два-три километра, миновав дубовую рощу, они свернули направо и заметили у обочины бордовый “вольво”. Глеб притормозил. Вслед за ним притормозил и “фольксваген” Стаса.
   Глеб вышел из машины. Из бордового “вольво” ему навстречу вышли Игнат Дока и Вася. Внутри “вольво”, за рулем, оставался некто в камуфляжной форме. Игнат и Вася были в костюмах “адидас”, у обоих – грудь нараспашку. Плутоватые глазки Доки пытались разглядеть, кто сидит у Глеба в машине.
   – Привет, Француз! – вскинул руку Папаня.
   – Добрый день, – сказал Вася, и в его устах это прозвучало столь необычно, как соловьиная трель в клюве дятла.
   – Здорово, – ответил Глеб и обратился к златозубому: – Ищешь приключений на свою задницу?
   – Ну, – кивнул Вася.
   – Без понтов? – уточнил Глеб.
   Вася сверкнул золотой своей улыбкой.
   – Ладно, хорош прикалываться! Погнали, что ли?
   – Ну, – кивнул Глеб.
   – Ты, блин, юморист, – проворчал Вася, топая следом за ним к “жигуленку”.
   Игнат прокричал ему в спину:
   – Смотри там, не облажайся!
   – Отвали, заманал уже! – откликнулся Вася, плюхаясь рядом с графиней.
   “Жигуленок” рванул с места, а за ним – белый “фольксваген”. Вскоре обе машины исчезли за горбом дороги.
   Дока неторопливо подошел к Васиному “вольво” и уселся рядом с пузатым водителем в камуфляже.
   – Чё-то я не просёк, Папань, – пробасил пузан. – Он чё, такими силами с Грачем воевать собрался?
   Дока задумчиво ерошил жиденькую свою шевелюру.
   – Значит, кто у нас там? Сивый – пятнадцать быков, Трехпалый – восемнадцать, Жора – двадцать три, правильно?
   Пузан в камуфляже кивнул:
   – Очко в очко.
   – Жмых и Баксин – сорок семь, так? – продолжил свой реестр Дока. – Веня – ровно дюжина…
   – Веня пока не прибыл, – уточнил пузан. – В пути еще.
   Дока воззрился на него в недоумении:
   – Какого хера?
   Пузан раскатисто хохотнул:
   – Стволы на базе позабыли. Возвращаться пришлось.
   Игнат усмехнулся:
   – Во народ! Хотя, насколько я знаю Француза, стволы там уже не понадобятся.
   Пузан в камуфляже из уважения промолчал. Но во взгляде его читалось недоверие.
 
   В “жигуленке” Вася вежливо со всеми поздоровался. Даша обернулась и вежливо ему ответила. Глянув на нее, Вася обомлел. С этого момента он, точно под гипнозом, смотрел лишь на ее покачивающийся “конский хвост”. Графиню его реакция позабавила, но она деликатно спрятала улыбку. Глеб заметил все это в зеркальце, но ему было не до забав: дело, можно сказать, близилось к развязке.
   Дача Дмитрия Грачева, как водится, скрывалась за высоченным забором и гектары занимала неоглядные. При виде этих хором и территорий сразу же становилось ясно, что хозяин их – большая шишка, а покровители его – шишки выше некуда. Неподалеку от ворот и вдоль забора пестрело множество припаркованных иномарок. А когда ворота бесшумно открылись, пропуская “жигуленок” с “фольксвагеном”, выяснилось, что и внутри, на заасфальтированной стоянке, машин хоть отбавляй.
   Особняк был четырехэтажный. Земельные угодья Грача захватывали изрядный кусок леса, перед которым расстилался газон площадью примерно в два с половиной футбольных поля. И сейчас, во второй половине марта, трава только начинала еще зеленеть. А на краю газона, у лесной опушки, возвышалось странное сооружение в форме усеченного конуса. По окружности этого конуса, снизу доверху в порядке уменьшения, располагались пять рядов скамеек, на которые можно было взобраться по специально приспособленным лесенкам. Перехватив напряженный взгляд Глеба, Даша тихо спросила:
   – Что это?
   – Каркас Пирамиды Змея, – ответил Глеб. – На первой скамье вдоль окружности встанут тридцать два человека: второе кольцо Змея. На второй скамье повыше встанут шестнадцать – первое кольцо. Затем, соответственно, восемь – “хребет Змея”, четыре “клыка” и два “глаза Змея”. А на верхней площадке встанет Сам. Вернее, Сама в нашем случае.
   – Он ведь предлагал один на один, – подавленно произнесла Даша.
   Глеб усмехнулся:
   – Это он так, для поддержания разговора.
   Сидя в “жигуленке”, они ожидали приближающегося к ним Родригеса. Графиня и Вася молча озирались по сторонам. Стас, Илья и Такэру, дублируя действия Глеба, также не выходили из “фольксвагена”. Десятка два мордоворотов Грача слонялись поблизости, следуя, очевидно, указаниям в контакт не вступать: они лишь отворили ворота и впустили дорогих гостей.
   Родригес в красном пиджаке и в белой сорочке с бабочкой лучезарно улыбался. Его седеющие волосы серебрились на солнце. Подойдя к “жигуленку”, он сделал приглашающий жест: вылезайте, мол, чего сидеть?
   – Зовут к столу, – сказал Глеб и вышел из машины.
   За ним вышли Даша, Вася и графиня. Такэру, Илья и Стас также покинули “фольксваген”. Все они молча сгрудились за спиной Глеба.
   – Не представите ли меня дамам? – проговорил Родригес, с восхищением глядя на Дашу.
   – Нет смысла, – ответил Глеб. – Знакомство будет мимолетным.
   – Как знать, как знать, – многозначительно усмехнулся испанец, раздевая Дашу глазами. Он галантно поклонился графине. – Дон Хуан Родригес. Рад вашему визиту, Наталья Дмитриевна.
   – Вы меня знаете? – удивилась графиня.
   – Кто же не знает графиню Салтыкову? Позвольте принести вам глубочайшие извинения за хамскую агрессивность, которую позволили себе мои люди в отношении вас. Я был в отъезде и… Надеюсь, я как-то сумею загладить их вину.
   Графиня растаяла. В свои сто четырнадцать лет она представить себе не могла, что такой джентльмен способен на нехорошие поступки.
   – Я тоже на это надеюсь, сеньор Родригес, – ответила она с достоинством.
   Родригес вновь поклонился и перевел взгляд на Дашу.