Вайнин Валерий. Но Змей родится снова? [Убить Змея]

   – Да, это я.
   Генерал на мгновение застыл. Затем распахнул вдруг пальто, выхватил автомат и заорал дурным голосом:
   – Молись, сука! Щас положу тебя вместе с твоими косоглазыми!
   Далее счет пошел на секунды.
   Сато Абэ остолбенел от неожиданности. По-русски он не понимал, но автомат в руках генерала в переводчике не нуждался.
   Такэру весь текст, разумеется, понял. Но доверие его к сэнсею было столь велико, что он сохранял полное хладнокровие.
   У офицеров группы захвата челюсти отвисли, можно сказать, до пупа.
   Полковник Рюмин, хоть и готов был к “сюрпризу”, однако тоже находился в обалдении.
   Глеб продолжал смотреть в зрачки генерала.
   – Кто вы такой? – произнес он вежливо. – И почему угрожаете мне оружием?
   Лицо генерала побагровело.
   – Щас, б…, узнаешь, кто я! – взревел он и пальнул в воздух из автомата. Пальто его распахнулось и… матерь Божья! Генерал весь был увешан гранатами. – Всех твоих япошек замочу! – орал он, паля из автомата по окружности. – А посольство их взорву на хер!
   – Товарищ генерал… Владимир Григорьевич… – залопотал один из молодых чекистов. Прикладом автомата генерал ударил его в живот.
   – Помогите же кто-нибудь! – закричал Глеб, глядя на полковника Рюмина.
   – Я те помогу, азиатский прихвостень! – Генерал выпустил очередь над самой головой Глеба.
   Сато и Такэру бросились ничком на асфальт. Вооруженная охрана посольства бежала к воротам.
   Офицеры, стоящие по бокам Глеба, похоже, готовы были по-детски расплакаться.
   Полковник Рюмин пришел наконец в себя. Боковым ударом в челюсть он свалил генерала с ног. Автомат выпал из рук шефа, и Борис Викторович проворно его подобрал. На губах генерала меж тем выступила пена. С воплем “Всех замочу!” он встал на четвереньки и укусил за икру того же оперативника, которому только что заехал прикладом в живот. Оперативник буквально взвыл: укус начальства, очевидно, оказался весьма болезненным.
   – Гена, давай! – рявкнул полковник Рюмин и вместе со вторым оперативником бросился на пытающегося встать шефа.
   Тут и охрана посольства подоспела.
   – Все на землю! Руки за голову! – скомандовал русский богатырь в камуфляже.
   Японские офицеры также присутствовали и что-то выкрикивали по-своему. Лёжа на брыкающемся генерале, полковник Рюмин предъявил “корочки” ФСБ и произнес по-английски:
   – Служба безопасности. Прошу сохранять спокойствие: инцидент улажен.
   Лица окружающих японцев выразили облегчение.
   Сато и Такэру, поднявшись с асфальта, пошли навстречу друг другу.
   Русский богатырь в камуфляже сплюнул жвачку себе под ноги.
   – Мне вообще-то по чайнику, что ты из ФСБ, – заявил он презрительно. Однако отступил и не возникал больше.
   Из здания посольства в пальто, накинутом на плечи, к месту происшествия спешил пожилой безукоризненно одетый японец. Очевидно, это был чиновник рангом не ниже советника. На скуластом его лице читалась решимость защитить суверенность своих территорий от любых посягательств.
   Тем временем взбесившегося генерала Святова удалось избавить от взрывчатки и сковать наручниками, предназначенными Глебу. Генерал продолжал изрыгать угрозы вперемежку с матерщиной. Укушенный им оперативник вызвал “скорую”.
   Полковник Рюмин в сторонке негромко выяснял отношения с чиновником японского посольства и начальником охраны. Они вполне миролюбиво говорили по-английски. Приблизившись к ним, Глеб покашлял, чтобы привлечь к себе внимание.
   – Так я пойду? Свидетели вам небось ни к чему?
   Японцы переглянулись и вопросительно воззрились на полковника ФСБ.
   – Идите, и советую не трепать языком, – небрежно отмахнулся Борис Викторович. Но взгляд его, брошенный на Глеба, выражал восхищение пополам с ужасом.
   Направляясь к своему “жигуленку”, Глеб помахал рукой Сато и Такэру.
   Сато проговорил по-японски:
   – Спецслужбам теперь не до вас, мистер Грин, не так ли?
   Глеб с усмешкой пожал плечами. Сато показал ему большой палец, а Такэру хихикнул:
   – Сколько было шуму!
   – Какой-то сумасшедший террорист, – по-японски отозвался Глеб. – Кстати, господин Абэ… Не могли бы вы упомянуть среди своих друзей в посольстве, кому они обязаны своим спасением от этого налета?
   Уголки губ Сато чуть заметно приподнялись.
   – Да, и кому же?
   – Полковнику ФСБ Рюмину. Если б не он, страшно представить, что здесь творилось бы.
   Сато поклонился:
   – Проинформирую об этом кого следует. Благодарность наша безгранична.
   Глеб поклонился в ответ, сел в машину и уехал. Задумчиво глядя ему вслед, Сато проговорил:
   – Вижу, сила его велика.
   – Знал бы ты, насколько она велика, – с гордостью произнес Такэру.
   Сато с грустью взглянул на брата.
   – Главный принцип самурая, – сказал он, – хочешь одолеть врага, готовься к смерти. А ты, Такэру, даже к поражению не готов.
   Младший брат возразил с улыбкой:
   – Главный принцип самурая, Сато-сан, сначала побеждай, потом сражайся. Победа у меня здесь, – Такэру коснулся пальцем своего лба, – а смерть врага я приму без подготовки.
   Пряча улыбку, Сато отвернулся и спросил.
   – Где ты провел ночь, негодник?
   Младший брат вздохнул:
   – Пилить будешь, как Илью жена?
   Сато озадаченно обернулся. Красный от смущения Такэру стоял, уперев взгляд в землю.
 
   О неудавшемся своем аресте Глеб рассказывать Даше не стал. Но об освобождении Такэру и Стаса (после утреннего эпизода с деревянной скалкой), конечно же, доложить ей был обязан. А Виталий Петрович Лосев, позвонивший вечером, безусловно, знал уже о том и о другом.
   – Избегаешь встречи со мной? – спросил он напрямик.
   – Откладываю, – поправил Глеб. – Но очень ненадолго.
   – Шустрым, смотрю, стал.
   – А кого бояться?
   Олигарх усмехнулся:
   – Ну да, на Лубянку теперь наплевать.
   – Ага, – подтвердил Глеб, – Лубянка приболела.
   После короткого молчания Лосев буркнул:
   – Спасибо, под придурка больше не косишь.
   – Так ведь надобность отпала, – простодушно признался Глеб.
   – А была такая надобность?
   – Теперь вы, Виталий Петрович, под простачка работаете.
   Лосев вновь помолчал и осведомился.
   – Дашка у тебя?
   Даша, прижимающая ухо к трубке, крикнула:
   – Тебе-то что?! Родственные чувства проснулись?!
   А Глеб спокойно ответил:
   – Даша у меня. За безопасность ее не волнуйтесь.
   – Я не волнуюсь, – заверил олигарх. – Теперь это твоя личная проблема.
   – Само собой, вы для этого меня и наняли, – сказал Глеб и дал отбой.
   Даша погладила его по волосам.
   – Не переживай. Такое, увы, не редкость.
   – Еще чего! – отмахнулся Глеб. – Переживать из-за этого “клыка”…
   – Я не про дядьку.
   – А про кого?
   – Про Катю, которая продала Стаса.
   Глеб воззрился на нее в изумлении.
   – Как ты угадала?
   – Я не гадала, дурак! – рассердилась Даша. – Я твои мысли читаю! Пора бы привыкнуть!
   Глеб вздохнул:
   – Ну разумеется. Знаешь, пойду-ка я, пожалуй…
   – Я тоже, – перебила Даша.
   – Что, интересно, ты тоже?
   – Тоже пойду работать над статьей о ритуалах.
   Теперь Глеб обалдел по-настоящему.
   – Ведьма, – пробормотал он. – Ей-богу, ведьма!
   Даша смотрела на него с насмешкой, уперев руки в боки.
   – Помнишь, я тебя предупреждала? А ты мне что ответил?
 

Глава третья

   Утром перед уходом в школу Глебу позвонил полковник Рюмин.
   – Линия не прослушивается? – осведомился он как бы в шутку.
   – Всё чисто, – заверил его Глеб.
   – Тогда позвольте сообщить, что начальник мой несколько… вышел из строя.
   – И куда при этом вошел?
   – В психоневрологический стационар. Не знаю, надолго ли.
   – Надейтесь на лучшее, Борис Викторович.
   – Вашими бы устами, Глеб Михайлович, вашими бы устами, – хохотнул полковник. – Шум, кстати, поднялся невообразимый. Звонил министр иностранных дел, потом – премьер-министр, потом – сам президент. Я замучился рапорты писать.
   – Полагаю, ваши заслуги отметили?
   – Как ни странно, да. Посол Японии представил меня как спасителя, так что…
   – Поздравляю, Борис Викторович.
   – Спасибо, Глеб Михайлович. Пока я исполняю обязанности заболевшего генерала, а там… В нашем ведомстве сложно что-либо предсказать.
   – Ничего, – успокоил Глеб, – если вас попробуют обойти, вы обезвредите еще какого-нибудь террориста.
   – Если под руку подвернется, – усомнился полковник. Глеб нетерпеливо взглянул на часы.
   – Подвернется, Борис Викторович. Их у нас – как собак нерезаных.
   Полковник покашлял.
   – Кстати о террористах. Вчера при выходе на задержание генерал Святов при мне надевал пальто. Глеб Михайлович, у него под пальто никакого автомата и никаких гранат не было. Как вы думаете, где он их взял?
   – Мало ли… – пожал плечами Глеб. – Вы у табачного киоска по пути не останавливались?
   – Остроумная версия, – насмешливо заметил полковник. – Непременно ее отработаю. Всего доброго, Глеб Михайлович.
   В трубке раздались гудки.
   Глеб ринулся на кухню и проглотил остывшую яичницу, приготовленную Дашей. Затем опрокинул в себя чашку чуть теплого кофе. Даша наблюдала за этим завтраком с осуждением.
   – Вот не буду ворчать, не буду! Потому что я не такая! – уговаривала она себя.
   Глеб рассмеялся и, чмокнув ее в лоб, выскочил в прихожую.
   – Тренируйся, – подмигнул он, надевая куртку. – Повторяй наизусть заклинания.
   Даша застегнула на его куртке “молнию”.
   – Я, между прочим, волнуюсь, – призналась она.
   – Еще бы! Пугать Белого призрака – не фунт изюма. Сегодня, родная, у тебя как бы премьера.
   – Ты за мной заедешь?
   Глеб открыл входную дверь.
   – За такой дурацкий вопрос ведьму надо дисквалифицировать, – сказал он и вышел.
   Дверь захлопнулась, и Даша показала ей язык. Затем она подошла к телефону и набрала мобильный номер Стаса.
   – Да! – неприветливо отозвался рыжий.
   – Дрыхнешь, что ли? – предположила Даша.
   – Кто это?.. Даш, ты? – Голос Стаса потеплел. – Какое там дрыхну… С шести утра на ногах.
   – Молодец. Обещание свое помнишь?
   – Насчет аппаратуры? Так из-за нее и кручусь. Вчера, сама понимаешь… я был не в форме.
   – Так тебе и надо, – сказала Даша. – Жалеть тебя не собираюсь.
   – При чем тут жалость? – буркнул Стас. – Просто я не могу пока найти таких усилителей, какие ты заказывала. Сейчас вот загляну в два-три местечка…
   – В чем загвоздка-то? – осведомилась Даша.
   – Как это в чем? Ты хочешь, чтоб можно было прямо под открытым небом врубать и чтоб мощность была, как из пушки. Такая аппаратура в ресторанах не валяется! – В голосе рыжего прозвучала обида.
   – Ну ладно, Стасик, ладно, – примирительно произнесла Даша. – Поторопись, все должно быть под рукой.
   – Даш, я все понимаю. Иду работать, – ответил Стас и дал отбой.
   Сжимая телефон, Даша смотрела в пустоту.
   – Ничего ты не понимаешь, рыжик, – пробормотала она. – Никто из вас ничего не понимает.
 
   День в школе проходил обыкновенно, и погода вполне ему соответствовала: не тепло и не холодно, сыро – но без дождя. Заурядный московский день середины марта.
   А после третьего урока, на перемене, по коридорам школы понеслись крики: “Физкультурнику плохо!” Глеб выбежал из столовой и с ватагой учеников помчался к кабинету директора.
   Семен лежал на полу, длинный как верста, едва умещаясь в комнатушке секретаря. Возле него суетились завуч и пожилая химичка. Рядом толпились школьники. “Пропустите меня! – визжала девчонка-секретарша. – Надо вызвать “скорую”! “Пробравшись к неподвижному Семену, Глеб присел перед ним на корточки. Пушистые усы физкультурника обвисли, глаза были выпучены, и на лице застыло выражение ужаса. “Скорая помощь” тут была уже бесполезна, и даже Глеб помочь был не в силах.
   – Что с ним? – спросила завуч. Глеб резко распрямился.
   – Он мертв.
   Завуч и химичка разом вскрикнули. Вокруг раздались охи да ахи. “Скорую помощь” все же вызвали.
   – От чего он умер? – всхлипнула завуч.
   Глядя на ужас, запечатлевшийся на лице покойника, Глеб пробормотал:
   – Хотел бы я это знать. Очень бы хотел.
   На пороге своего кабинета возник директор, дряхленький, седой и озабоченный.
   – Инфаркт, вероятно, – вздохнул он. – Нынче инфаркт так и косит молодых. Темпа жизни не выдерживают.
   Во взгляде его, брошенном на Глеба, читалась откровенная издёвка. “Ах ты гадина!” – догадался Глеб, сдерживая клокочущую ярость.
   – О, Иван Гаврилович! – процедил он сквозь зубы. – Вы уже, оказывается, выздоровели!
   Директор ядовито усмехнулся:
   – Извините, если я вас разочаровал.
   – Совсем наоборот, – в тон ему ответил Глеб, – ваше присутствие многое объясняет.
   В общей сумятице странный их диалог не привлек ничьего внимания. Директор церемонно поклонился Глебу.
   – Рад за вас. Однако вашу проницательность к делу не пришьешь.
   – Да какие между нами дела! – отмахнулся Глеб. – Семен, очевидно, оказался в неудачное время в неудачном месте, и гладь – инфаркт! Вы сейчас смотрите на меня, Иван Гаврилович, а я вижу перед собой вас. А дела пускай заводит прокуратура, не так ли?
   Глеб вышел в коридор и сквозь гул голосов услышал, как за его спиной директор зааплодировал.
   Четвертый урок прошел своим чередом, и на перемене стало известно, что тело физкультурника увезли. “Во что ты влез, Сенька? – размышлял Глеб в пустом кабинете французского. – Как же ты его раскусил! А я не уберег тебя… и в кольцо мы так и не покидали”. Глеб готов был себя задушить, но начался пятый урок, который также прошел своим чередом. А за ним – шестой.
   Минут за десять до конца занятий в дверь кабинета постучали, дверь приоткрылась, и чья-то рука поманила Глеба в коридор. Глеб вышел. У кабинета переминался с ноги на ногу Вася златозубый. Лицо его было мрачнее тучи.
   – Слышь, Француз, – проговорил он полушепотом, – там к твоей бабке с детьми два отморозка с утра вломились…
   – Что?! – Глеб схватил его за плечи и встряхнул, точно куклу.
   Вася даже не пытался освободиться.
   – Да не наши это, Француз. И не те, что за квартирой охотились, – забормотал он торопливо. – Приблудные какие-то. Мы их уже вывезли. Но они и так в крови, чуть живые: говорят, медведь нас порвал. Там, говорят, огромный медведь, злой, как черт, и по-человечьи матерится. Мы так поняли: крыша у них поехала. Я зашел после посмотреть, что там да как. Медведя, конечно, никакого, без понтов. Но, Глеб Михайлович… кто-то этих пеньков все же уделал: у них прямо куски мяса выдраны. Дай, думаю, заскочу к тебе в школу, чтоб ты знал.
   Переведя дух, Глеб отпустил Васю.
   – Как там ребята? – спросил он. Златозубый помедлил с ответом.
   – Девчонка в норме: с мишкой плюшевым балукается. Малец только из школы прикондылял, он вообще ничего не видел. А вот бабка… Да не дергайся ты: никто ее пальцем не тронул. Но хрен знает, что у них там было. Перепсиховала, видать, бабка сильно. Лежит в кровати и трясется. Правильно я сделал, что тебе стукнул?
   Глеб кивнул:
   – Да, спасибо. У тебя “сотовый” с собой?
   – Ну.
   – Подождешь меня у машины? Мне позвонить надо.
   – Нет проблем. – Сверкнув золотой улыбкой, Вася затопал по коридору.
   Глеб вернулся в класс и кое-как довел урок до конца. Когда прозвенел звонок, он с такой поспешностью рванул за дверь, что ученики его не удержались от хихиканья.
   Пока школьники не разошлись по домам, Глеб промчался вдоль коридоров, заглядывая в классы. 9-й “Б” он отыскал в кабинете физики и буквально в дверях столкнулся с выходящими Лёней и Гулей.
   – Вас-то мне и надо! – облегченно вздохнул он. Лёня и Гуля переглянулись.
   – Если насчет стенгазеты, – тряхнул чубчиком Лёня, – то миль пардон. В прошлом месяце мы ее уже выпускали.
   А Гуля добавила:
   – Теперь согласимся издавать только “Вашингтон пост”.
   – Разумеется, на французском языке, – уточнил Лёня. Глеб нетерпеливо посмотрел на часы.
   – Мне нужна ваша помощь. Прямо сейчас.
   Ребята вновь переглянулись.
   – Ну, если вам лично… – промямлил Лёня.
   – Что надо делать? – решительно спросила Гуля.
   – Есть бабушка и двое внучат, – ответил Глеб. – Бабушку сегодня очень напугали. Она вполне здорова, но… я о ней все же беспокоюсь. У меня самого, к сожалению, ни минуты свободной. Поэтому я вас прошу посидеть с ней до вечера, для подстраховки. Конечно, сегодня пятница, и у вас могут быть свои планы…
   – Обязательно до вечера? – вздохнул Лёня. Гуля сверкнула на него карими глазами.
   – Сколько надо, столько посидим!
   А Глеб виновато проговорил:
   – Уроки на понедельник сделаете, посмотрите телек… Потом я развезу вас по домам.
   Лёня бросил взгляд на Гулю.
   – Неплохо бы предков предупредить.
   – Оттуда позвоним, – отмахнулась Гуля. – Мы согласны, Глеб Михайлович.
   – Спасибо, – улыбнулся Глеб. – Жду вас у машины. – Он зашагал по коридору, сбежал по лестнице вниз и в учительской раздевалке встретил директора.
   – Уходите, Глеб Михайлович? – проговорил старик, и обычный вопрос прозвучал у него как бы с подтекстом.
   – Ухожу, Иван Гаврилович. А вы, надо понимать, остаетесь? – И этот вопрос, казалось, содержал нечто большее, чем подразумевал.
   Директор развел руками:
   – Нынче я, увы, допоздна. Дел, знаете ли, накопилось…
   – Пощадите себя, Иван Гаврилович. Здоровье поберегите.
   – В меру сил, Глеб Михайлович, в меру сил. – С этими словами директор захромал в сторону лестницы.
   А Глеб, надев куртку, выбежал из школы. Вася ждал его у бордового “вольво”, привычно опираясь задом о капот. Он протянул Глебу “сотовый” телефон. Глеб набрал свой домашний номер.
   – Алло! – мелодично прозвучал голос Даши.
   – Привет! – сказал Глеб. – Я задержусь на полчаса. Потом все по плану.
   Даша, читавшая “Доктора Фаустуса”, опустила ноги с дивана.
   – Что случилось? – спросила она. Голос Глеба прозвучал весьма бодро.
   – Ничего. Что могло случиться?
   – Врешь.
   – Ага.
   – С тобой кто-то рядом, и ты не можешь говорить?
   – Да. Пока.
   Из трубки раздались гудки. Не успела Даша отложить телефон, как в руке ее он вновь зазвонил.
   – Дарья Николаевна?! – послышался взволнованный женский голос. – С Глебом беда! Он при смерти, просит, чтобы вы немедленно приехали! Дарья Николаевна, пожалуйста, поторопитесь!
   Даша вскочила с дивана.
   – Что с ним?! Кто говорит?!
   – Это Галина Даниловна – учительница географии! Мы с вами виделись, помните?! Глеб сейчас в школе, бандиты проломили ему голову! Мы вызвали “скорую”, но сами понимаете…
   – Еду! – крикнула Даша. – Как я его там найду?!
   – Я встречу вас у входа! Не теряйте времени: он очень-очень плох! – Галина Даниловна дала отбой.
   Отложив телефон, Даша пробормотала:
   – Времени я не потеряю, будь уверена.
   Она прилегла на диван и вновь принялась за “Доктора Фаустуса”.
 
   Поднявшись с Лёней и Гулей на второй этаж, Глеб позвонил в квартиру Колесниковых. Через несколько мгновений из-за двери донесся мальчишеский голосок:
   – Кто там?
   – Саш, это Глеб. Открой.
   Дверь отворилась, Глеб с Лёней и Гулей вошли. Саша с любопытством смотрел на них, засунув руки в карманы штанишек. А рядом уже крутилась Танька с плюшевым мишкой в обнимку.
   – А Майкл знаете что сделал? – хихикнула она.
   – Как бабушка? – спросил торопливо Глеб.
   – Лежит, – лаконично ответил Саша. Глеб кивнул на Лёню с Гулей:
   – Вот, привел вам помощников.
   Гуля улыбнулась:
   – Привет!
   – Юной леди и джентльмену, – продолжил Лёня.
   Саша взглянул на него снизу вверх.
   – Здравствуйте, – произнес он сухо.
   – Ну ладно, – засуетился Глеб, – вы тут раздевайтесь, знакомьтесь… Зайду пока к бабушке.
   Он постучал в дверь комнаты, которую занимала Варвара Львовна, и заглянул. Старушка лежала в кровати, натянув одеяло до подбородка. Скосив глаза в сторону Глеба, она пролепетала:
   – О, это вы!
   – Можно войти?
   – Конечно. Я рада, что вы пришли. Вам, должно быть, известно, что у нас тут приключилось?
   Глеб кивнул:
   – Мне рассказали.
   – Я так испугалась, так испугалась… – Старушка мелко затряслась. – Эти молодчики, потом этот жуткий медведь…
   – Варвара Львовна, медведь – просто робот последнего поколения, созданный нашей фирмой для защиты пенсионеров и детей, – выпалил Глеб единым духом. Ничего более правдоподобного в данный момент он придумать не смог. – Вы уж простите, я вас не предупредил, потому что экспериментальные образцы мы пока держим в секрете. В связи с этим у меня к вам огромная просьба: сведения о медведе-роботе храните, пожалуйста, в тайне.
   Перестав трястись, старушка посмотрела на Глеба так, будто у нее пелена с глаз упала.
   – Вот оно что… То-то я думаю… Конечно, Глеб, я буду нема как рыба. Жаль, что я пока не в состоянии напоить вас чаем…
   – Варвара Львовна, у меня ни минуты. Лежите, не беспокойтесь. Я привел вам двух моих девятиклассников – они приглядят за вами и за детьми, а вечером я заеду.
   – Ой, спасибо, Глеб! Как хорошо вы сделали! Только ведь их надо накормить… Сейчас я поднимусь.
   – Еще чего! Они здесь именно для того, чтобы вы спокойно лежали. Гуля сама возьмет там в холодильнике, если позволите…
   – Конечно, Глеб. Ради Бога.
   – …и накормит вас и детей. А я побежал.
   Глеб шагнул к двери, но за спиной у себя услыхал:
   – Вы вроде сказали “моих девятиклассников”?
   Глеб второпях обернулся.
   – Да, я преподаю у них французский. А что?
   Варвара Львовна взирала на него с простодушием ребенка.
   – У вас ведь фирма своя, эксперименты секретные… При чем тут преподавание в школе?
   В досаде Глеб едва не откусил себе язык.
   – Ну, видите ли… в школе мы испытываем новую методику обучения языкам и сами проводим уроки. Тоже в виде эксперимента.
   Старушка глубоко вздохнула.
   – И как вы всё это успеваете?
   Глеб с улыбкой развел руками и быстро вышел, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад. Он отвел Гулю Шарипову на кухню, распахнул перед ней холодильник и дал необходимые инструкции.
   – То есть я остаюсь за хозяйку? – уточнила Гуля.
   – И я! – заявила Танька, вертящаяся у ее ног.
   – Вы обе, – сказал Глеб, открыл входную дверь и был таков.
   Гуля деловито принялась раскладывать на столе продукты.
   Танька протянула ей плюшевого медвежонка.
   – Ой, Гуль, а знаешь, что Майкл сегодня сделал?
   Гуля оглядела кухню.
   – Тань, где у вас тарелки? Ах, вот они… Так что сделал Майкл?
   Танька погладила медвежонка по голове.
   – Он плогнал двух лазбойников. Они волвались сюда, а Майкл надлал им попы, вот.
   Гуля достала из кулька колбасу и положила на деревянную дощечку.
   – Какой он у тебя, оказывается, сильный, – улыбнулась девушка, нарезая колбасу на тонкие ломтики.
   – И не говоли! – тряхнула косичками Танька. – Он у меня тако-ой сильный!
   Тем временем Саша и Лёня Рюмин собирали в комнате железную дорогу. Вернее, Саша собирал, а Лёня подавал конструктивные советы, которыми желательно не пользоваться.
   – Может, заткнешься?! – не выдержал наконец Саша. Лёня не обиделся.
   – Ах ты, малявка дерзкая! – усмехнулся он. – Ты ж так до ночи провозишься!
   Саша посмотрел на него грустными глазами.
   – Хочешь сам попробовать?
   – Да нет, зачем? Раз уж ты начал…
   – Ага, – кивнул Саша, – у тебя не выйдет.
   – Откуда, мон ами, тебе это известно?
   – Вижу.
   – Что ты видишь?
   – Что ты придурок.
   Лёня встал с пола, сжав кулаки.
   – Что ты там вякнул, шпингалет?!
   Саша спокойно смотрел на него снизу вверх.
   – Я не вякнул, а сказал: ты придурок. Бить меня будешь?
   Лёня покраснел до корней волос.
   – Бить тебя никто не собирался. Уймись, дитя природы.
   Саша чуть заметно улыбнулся.
   – Тогда не зуди под руку. Сейчас соберу, и можем запускать.
 
   Даша, как повелось, встретила Глеба в прихожей. Она была в джинсах, в свитере, в куртке и в сапожках. И пепельные ее волосы были собраны в “конский хвост”. Повертевшись перед Глебом, она осведомилась:
   – По экипировке замечаний нет?
   Глеб качнул головой:
   – Никаких. Поехали быстрей, он в школе.
   – Ну разумеется! – усмехнулась Даша и, пока они спускались в лифте, поведала Глебу о звонке географички.
   Глеб удивился:
   – Невероятно. Они что, за полных идиотов нас держат?
   – Не нас, а меня, – поправила Даша. Они вышли из подъезда и сели в “жигули”. – И должна признаться, они во мне не очень-то ошиблись.
   – То есть? – воззрился на нее Глеб, включив зажигание. Даша хмуро смотрела перед собой.
   – Если б ты сам не позвонил за минуту до ее звонка… Не знаю. Кажется, я могла бы…
   – О нет! – застонал Глеб, выезжая из подворотни.
   – Да, черт возьми! Да! – вскричала Даша и всхлипнула. – Если мне говорят, что тебе проломили голову, я уже не соображаю, Мангуст ты или интеллигент вшивый! Я уже полная идиотка! Сегодня мне просто повезло!
   – Поверить не могу, – ошарашенно пробормотал Глеб. Его смуглое лицо побледнело.
   Даша прижала его руку к своей щеке.
   – Ну ладно, плакса, ты чего? В следующий раз, если мне сообщат, что тебя по стенке размазали, я только расхохочусь и стану джигу отплясывать. Договорились?
   Глеб все не мог прийти в себя.
   – Дура, если с тобой что-нибудь… я ведь сразу уйду. Ни на мгновение не задержусь в этом мире.