Вебер Дэвид Марк. Испытание адом

совсей очевидностью продемонстрировали явное отставание экипажей Госбезопасности от флотских стандартов, лишь усугубил взаимное неприятие и отчуждение.
   Сам Чернок был доволен тем, что ему удалось выявить низкое качество подготовки сил БГБ. Насколько он знал, совместные учения подразделений Госбезопасности и Народного флота проводились впервые, и по окончании операции он намеревался направить Сен-Жюсту весьма нелицеприятный отчет об уровне боевой выучки «защитников народа». Если предполагается, что корабли БГБ могут быть использованы против мятежных подразделений регулярного флота, Госбезопасности следует обеспечить себе подавляющее превосходство либо в огневой мощи, либо в подготовленности личного состава, и Чернок считал своим долгом обратить на это внимание высшего руководства. Впрочем, столь дальние планы было делом будущего.
   Йермен безжалостно муштровал своих подчиненных, сколачивая из них боеспособное соединение, но, едва дождавшись сбора на Данаке наземных сил, немедленно вылетел к Церберу. Обучение продолжалось и в полете, но, к сожалению, Данак и Цербер разделяло всего сорок пять световых лет, а «Буяны» (скорость конвоя всегда определялась транспортными судами) были очень быстроходны. Весь путь занимал каких-то восемь дней базового времени, и у Йермена, таким образом, на окончательную шлифовку навыков было не больше шести с половиной суток. После пяти суток непрекращающейся муштры начали роптать даже офицеры регулярного флота, а персонал БГБ и вовсе находился на грани бунта. Однако и прогресс в обучении был настолько очевиден, что этого не мог отрицать даже гражданин капитан Ислер, которого только присутствие Чернока заставляло соблюдать хотя бы внешние приличия.
   – Я буду краток, – сказал наконец генерал ровным, спокойным голосом. – Наша боевая группа собрана наспех из людей, которым никогда прежде не приходилось работать вместе. Для меня очевидно, что весьма интенсивные усилия, предпринятые для того, чтобы сделать эту группу управляемой и способной к скоординированным действиям в боевых условиях, могли вызвать, да и наверняка вызвали у некоторых из присутствующих немалое раздражение. Мне известно, что за этим столом сидят и довольно вспыльчивые люди, а чье-то недовольство, вполне возможно, не лишено оснований. Тем не менее предупреждаю, что я не потерплю не только неповиновения, но и малейшего колебания или промедления в исполнении приказов старшего начальника. Провинившегося не спасет никакой мундир. То же самое относится к любым нарушениям субординации или культивированию соперничества. Мы все делаем одно общее дело. Я понятно выразился – или с кем-то следует поговорить особо?
   Если в начале речи генерал еще видел недовольные лица, то в конце, после спокойного, но недвусмысленного предостережения, от недовольства не осталось и следа. Выждав несколько секунд, Чернок чуть заметно улыбнулся.
   – Я надеялся на понимание, граждане, и вижу, что мои надежды оправдались. А теперь слово имеет гражданин адмирал Йермен.
   – Да, сэр. Спасибо.
   Йермен прокашлялся; он слегка нервничал, но недвусмысленная и твердая поддержка Чернока придала ему уверенности. Впрочем, держался адмирал хорошо и, хотя управление разношерстной командой давалось ему очень не просто, виду не подавал.
   – Результаты последних учений внушают определенный, хотя, конечно, весьма умеренный оптимизм. Не стану кривить душой: общий уровень подготовки по-прежнему оставляет желать лучшего, и мне очень не хотелось бы повстречаться в космическом бою с регулярной вражеской эскадрой. Но перед нами, к счастью, стоит иная задача, и я верю в нашу способность с ней справиться. Напоминаю, однако, что завышенная самооценка является одним из самых опасных врагов, известных человеку...
   Сделав паузу, адмирал обвел взглядом собравшихся, и Чернок потер верхнюю губу, чтобы скрыть улыбку, проявившуюся, когда этот взгляд задержался на Ислере.
   – Параметры нашей задачи относительно несложны, – продолжил Йермен. – Мы изучили всю информацию, касающуюся орбитальной системы обороны, которую смог предоставить нам гражданин генерал Чернок, и я уверен, что недостатки и уязвимые места этой схемы для вас очевидны. За исключением стационарных стартовых площадок на Тартаре, Шеоле и Нифльхайме, все орбитальные батареи не снабжены устройствами пассивной защиты и фактически не способны к маневру. Кроме того, возможности их противоракетной обороны весьма ограничены по сравнению с наступательной огневой мощью. В этой области наблюдается серьезная диспропорция. Противоракетных батарей явно недостаточно, а способных поражать ракеты лазерных установок в защитной сети имеется едва ли треть от необходимого количества. Таким образом, их орбитальные комплексы чрезвычайно уязвимы, и мы можем почти с уверенностью утверждать, что прорвем оборонительную линию, не прибегая к ударам на субсветовой скорости. Конечно, с лунными и наземными базами будет сложнее, но их боезапас не безграничен, а мы, еще до выхода на дистанцию поражения лунных батарей, должны пробить в орбитальной системе защиты основательную брешь. Однако уничтожение орбитальных систем защиты – это наихудший из вероятных сценариев. Мне, как и всем нам, хочется верить, что подозрения генерала Чернока окажутся напрасными.
   При этих словах Йермен взглянул на гражданина генерала, и тот кивнул. Сам он, к сожалению, на такой исход не надеялся.
   – При благоприятном повороте событий, – продолжил Йермен, – никаких силовых действий не потребуется, и мы сможем вернуться к обычным обязанностям. Даже если заключенные и впрямь сумели захватить базу «Харон» и установить контроль над коммуникаторами, существует вероятность того, что защитники базы успели вывести из строя наземную систему управления огнем. Правда, вероятность эта меньше, чем хотелось бы, и полагаться на нее мы не станем... Наша задача заключается в том, чтобы благополучно высадить войска гражданина генерала Гисборна и обеспечить установление ими полного контроля над островом Стикс. С этой целью я намерен вторгнуться в систему всеми силами эскорта, за исключением «Рапиры» гражданки капитана Аркен. Гражданка капитан Аркен, – он кивнул в сторону темноволосой женщины, – останется в качестве эскорта при транспортах, которые будут держаться примерно в миллионе километров позади военных кораблей.
   – А необходимо ли это, гражданин адмирал? – спросил гражданин капитан Фурман, офицер Народного флота и командир линейного крейсера «Явуз». Йермен поднял бровь, и гражданин капитан пожал плечами. – В имеющихся у меня данных ничто не наводит на мысль о необходимости внутрисистемного эскорта.
   – Согласен, обойтись без этого, по всем имеющимся данным, можно. Однако пусть меня лучше назовут параноиком, но я не оставлю транспорты – и наши спины! – без прикрытия в то время, когда мы собираемся нацелить все имеющиеся ракетные установки на орбитальные батареи Аида. Вероятность того, что у них имеется свой корабль, пусть даже угнанный эсминец, ничтожна, но я не намерен допускать даже теоретической возможности того, что, пока я буду сосредоточен на решении основной задачи, этот чертов эсминец подкрадется к моей заднице. Полагаю, мы в состоянии выделить один тяжелый крейсер, чтобы он присматривал за тылами. Вы согласны?
   – Согласен, гражданин адмирал, корабль класса «Меч» выделить вполне можно, никаких возражений, Элен. – Фурман подмигнул капитану Аркен. – Я просто подумал, что, возможно, пропустил что-то в поступившей вводной.
   – Это вряд ли, но следует иметь в виду, что никакие вводные, как бы тщательно ни готовили их специалисты, не содержат всех данных, которые могут иметь отношение к делу. Поэтому давайте, хотя бы для собственного спокойствия, немножечко добавим бдительности. Пусть даже перебдим, хуже-то не будет, верно?
   Два-три человека прыснули, некоторые другие заулыбались. Улыбнулся и сам Йермен.
   – Итак, – продолжил он, прокашлявшись, – «Рапира» придается транспортам, тогда как из остальных кораблей я намерен сформировать ударную группу. Гражданин капитан Ислер назначается моим заместителем – и, если что-то случится с «Тамерланом», флагманским кораблем становится «Мордред». Следующим по старшинству, в случае необходимости, назначаю гражданина капитана Рутгерса на «Паппенхайме».
   Снова сделав паузу, Йермен взглянул на Ислера. Офицер БГБ, похоже, озадаченный новым назначением, принялся искать глаза Чернока, явно полагая, что за этим решением мог стоять гражданин генерал. Но тот и сам удивился. Двое из флотских офицеров имели перед Ислером преимущество в старшинстве, и Чернок никак не ожидал, что Йермен сделает своим заместителем самого активного критика и недоброжелателя.
   – Я понял, гражданин адмирал, – сказал спустя мгновение Ислер.
   Йермен, кивнув, продолжил:
   – Если нам все же придется пробивать себе путь огнем, тяжелые крейсера, во всяком случае в начале боя, будут располагаться на флангах. К сожалению, у нас нет подвесок, но, увы, чего-нибудь недостает всегда...
   «Что особенно справедливо, когда операцию приходится организовывать в такой спешке», – терзался беспокойством Чернок. Конструктивные особенности «буянов» не позволяли им принять на борт громоздкие подвески, а два имевшихся под рукой огромных, но безнадежно устаревших грузовика увеличили бы время полета к Церберу больше чем вдвое.
   – Линейные крейсера обладают большими погребами и располагают ракетами большей мощности, – сказал адмирал, – поэтому я предполагаю использовать их для нанесения первого удара с дальней дистанции, тогда как более легкие корабли займутся расчисткой уже пробитой бреши. Мой штаб будет координировать ведение огня с «Тамерлана», но я хочу, чтобы каждый из вас внимательно следил за ситуацией. Да, мы в состоянии разнести орбитальное заграждение в клочья, однако наш запас боеприпасов ограничен, возможность его пополнения отсутствует, и, следовательно, нам следует избегать разбазаривания ресурсов, вполне вероятного, если придется иметь дело со множеством огневых точек одновременно. Не исключено, что кто-то из ваших тактиков заметит цель, которую мы на «Тамерлане» пропустили. Если это произойдет, я хочу узнать о находке не из отчетов, которые получу после боя, а сразу же, чтобы внести изменения в схему ведения огня.
   Сидевшие за столом закивали в знак подтверждения.
   – Итак, в основных чертах мои намерения вам ясны. Через минуту офицеры моего штаба познакомят вас с деталями, но перед этим мне хотелось бы сказать вам кое-что еще. Мы, ребята, представляем собой оперативную группу, созданную с нуля, можно сказать, сколоченную наспех. В этом состоит наша основная проблема, но я делал все возможное для ее решения и, как мне кажется, в основном встречал с вашей стороны понимание. До совершенства нам далеко, но результатами нашей совместной работы я тем не менее доволен. Они внушают уверенность в том, что задача, поставленная перед нами генералом Черноком, будет выполнена. Прошу довести мою уверенность до сведения экипажей, ибо в конечном итоге именно от их слаженной работы зависит успех всего дела.
   Он снова оглядел стол, встретившись глазами с каждым из офицеров, и кивнул начальнику своего штаба.
   – Гражданин коммандер Кейн, почему бы вам не изложить нам детали предстоящей операции?

Глава 48

   Нимиц с энтузиазмом хрустел сельдереем, а Хонор смотрела на него и улыбалась. Кот восседал на табурете, к которому один из машинистов приладил обитую мягким пластиком подставку для больной лапы, и излучал подлинное блаженство. На планете Энки телепатическая связь обострилась, и Хонор теперь в полной мере могла разделить его удовольствие. Правда, из-за этого ей стало трудней выдерживать его рацион в рамках научно обоснованных норм, учитывающих неполное усвоение древесным котом земной целлюлозы... «В конце концов, – сказала она своей робко протестующей совести, – человеку тоже вредно пить слишком много какао», – и хихикнула. А затем начала поворачиваться к коммандеру Элисон Инч, главному инженеру корабля, собираясь что-то сказать, но в этот момент прозвучал громкий дверной звонок (точнее, гудок, именно этот звук использовали на кораблях хевов вместо мантикорского колокольчика). Эндрю Лафолле, настоявший на своем праве охранять особу землевладельца даже во время обеда, подошел к двери и впустил лейтенанта Турман. Нимиц мгновенно прекратил жевать, Хонор вскинула голову: возбуждение лейтенанта ощутили они оба.
   К тому времени, когда Турман подошла к столу и вытянулась по стойке «смирно», Хонор вытерла губы и положила салфетку на стол. Приняв на себя командование «Фарнезе», Харрингтон взяла за обычай как можно чаще приглашать к обеду своих офицеров. Она надеялась, что это позволит ей лучше узнать и понять каждого из них как личность. Правда, со времени отбытия «Дальнобойщиков» Гонсальвес прошло всего десять дней, и за столь короткий срок сойтись покороче с множеством людей было просто невозможно – однако напряжение, передавшееся от вошедшей к адмиралу, а от нее и к сидевшим за столом, ясно дало понять, что время, отпущенное на притирку, истекло.
   – Прошу прощения за то, что отрываю вас от еды, адмирал, – сказала Турман.
   – Все в порядке, лейтенант, – отозвалась Хонор, скрывая за официальным тоном собственное волнение. – Могу я узнать, что вас привело?
   – Так точно, мэм. Коммандер Уорнер свидетельствует вам свое почтение и... – она набрала воздуху, – сообщает, что мы засекли следы гиперперехода. Восемнадцать источников.
   Напряжение, воцарившееся в столовой с приходом Турман, сменилось потрясением. Появление восемнадцати источников гравитационного возмущения – целого оперативного соединения! – никак не могло быть простой случайностью вроде той, какая привела к Аиду «Крашнарк» и «Вакханку», а о запланированном визите, например о конвое с Шилоу, непременно и заблаговременно известил бы курьер. Появление стольких кораблей без предупреждения могло означать лишь одно.
   Но что их насторожило? Ответ на запрос Шилоу об отбытии Проксмира курьер получил. Положим, Госбезопасность решила копнуть эту историю глубже, но для уточняющих вопросов вовсе не требуется посылать целую эскадру. Даже если кто-то хватился «Крашнарка» и «Вакханки», было бы логичнее сначала попробовать разобраться в случившемся, а уж потом гнать через пространство вооруженную армаду! Эти мысли еще вертелись в голове Хонор, но она уже думала о другом. Причины – это неважно, ей предстоит иметь дело с последствиями. Так или иначе, враги поняли, что на Цербере творится неладное, и это не сулило ей ничего хорошего. Даже если предположить, что ее орбитальные средства защиты истребят все вторгшиеся корабли до единого, повстанцы останутся прикованными к Аиду без надежды на избавление. А на место исчезнувшей оперативной группы будет послана другая, усиленная. А не вернется вторая, направят целый флот...
   – Хорошо, Аманда, – словно со стороны услышала она собственный, поразительно спокойный голос. – Есть у нас данные по точке входа и вектору?
   – Так точно, мэм!
   Турман достала из кармана планшет и нажала на кнопку, но ей, похоже, не было необходимости смотреть на дисплей.
   – Они совершили альфа-переход у самой гиперграницы, на относительно низкой скорости. На данный момент их корабли находятся примерно в четырнадцати с половиной световых минутах от Аида и движутся курсом на пересечение с орбитой с базовой скоростью около двенадцати сотен километров в секунду.
   Она умолкла, а когда Хонор подняла на нее глаза, добавила:
   – Их ускорение составляет всего двести g, адмирал.
   – Двести? – переспросила Хонор, и Турман кивнула.
   – Так точно, мэм. По оценке БИЦ, два из восемнадцати объектов имеют массу от четырех до пяти миллионов тонн и снабжены гражданскими импеллерами. Остальные, скорее всего, являются линейными и тяжелыми крейсерами. Соотношение между числом первых и вторых, учитывая габариты класса «Марс», определению пока не поддается...
   – Понятно, – сказала Хонор. Турман была права, на таком расстоянии никакие приборы не могли отличить «Марс» от линейного крейсера.
   – Где они? – спросила Харрингтон.
   – Точно в центре зоны Альфа, адмирал, – доложила Турман.
   И при этих словах эмоции лейтенанта Турман выплеснулись взрывом ликования, смешанного со вполне понятным страхом.
   Хонор прекрасно понимала, в чем дело. Нимиц издал глубокий тихий звук, нечто среднее между рычанием и мурлыканьем. Он тоже разделял овладевшее его человеком свирепое предвкушение.
   «Итак, у них пара транспортов – скорее всего, набитых войсками вторжения БГБ, а может, даже морпехами, и тяжелый эскорт, – быстро просчитывала она. – И то, что у них только дватранспорта и не нашлось ничего тяжелее линейного крейсера, говорит о том, что оперативную группу собирали в большой спешке, из того, что оказалось под рукой. Конечно, линейные крейсера способны пробивать орбитальную планетную оборону, но будь у хевов возможность подготовиться основательно, они наверняка взяли бы с собой несколько линкоров, а то и пару супердредноутов. Но если они собирались наспех, то, вполне возможно...»
   На секунду она прикрыла глаза. Мысли шли вскачь. Чьи это корабли: БГБ, Народного флота – или и те и другие? Лучше бы все принадлежали Госбезопасности – общий уровень подготовки сил БГБ значительно ниже, огневые возможности тоже. Но, пожалуй, еще выгоднее, если команда действительно сборная: вряд ли у них было время выработать эффективное взаимодействие в бою. «Как и у нас, между прочим», – проскочила на задворках сознания ехидная мыслишка.
   Впрочем, способа определить принадлежность кораблей оперативной группы все равно не было, и пустые размышления она отмела сразу, сосредоточившись на анализе логического дерева, выстроенного за последнюю неделю. Вот только Хонор не ожидала, что применять эти выводы на практике придется так скоро, и отнюдь не была уверена в том, что ее персонал подготовлен достаточно хорошо, чтобы справиться с задачей, даже если все пойдет как по маслу. Однако, пусть и в сложной ситуации, Хонор благословляла обстоятельства, подтолкнувшие ее к этой попытке. Ведь если все сработает...
   Долгие, бесконечные часы Хонор провела за компьютерным анализом всех зафиксированных отчетов командного пункта базы «Харон», изучив каждый отдельный протокол прибытия корабля или группы кораблей в систему Цербера. Она не слишком хорошо представляла себе, что ищет, однако твердо знала, что бесполезной информации не бывает и что ей нужны данные, опираясь на которые можно будет разработать тактический прием, который позволит совладать с превосходящими силами противника. Она выстраивала все новые схемы поиска, вводила все новые алгоритмы, пока на прошлой неделе компьютеры не вычислили интересный факт.
   Все корабли МВБ, а потом и БГБ, прибывавшие на Цербер, совершали переход в обычное пространство из положения над плоскостью эклиптики, и вектора их оказывались близкими к кратчайшему курсу на Аид. Из кораблей регулярного флота к Церберу заходили только «Граф Тилли» и курьер Хитроу, но и они совершили такой же маневр, вошли в систему «сверху». Это было необычно, ибо в норме корабли старались совершать переход по эклиптике, поскольку барьер между гипер– и нормальным пространством в этой плоскости имел тенденцию к «смягчению», что способствовало более плавному переходу, ощутимо снижало износ альфа-узлов и увеличивало допустимую погрешность. И если каждый приближавшийся к Церберу-Б капитан осуществлял переход сверху, на то, надо полагать, имелась веская причина.
   Коммандер Филипс потратила целые сутки, пытаясь решить заданную ей адмиралом Харрингтон задачу, и после долгих размышлений пришла к парадоксальному, на первый взгляд, заключению. Причины как таковой не было... если не считать бюрократической инерции – в Народном флоте она была еще сильнее, чем в Королевском. Хонор всегда полагала, что по приверженности канцелярской волоките Мантикора твердо удерживает первое место в Галактике, однако она ошиблась. Регламент вхождения в систему определялся инструкцией семидесятилетней давности, не имевшей ни малейшего смысла как сегодня, так и в тот день, когда она была выпущена.
   Первый из назначенных министерством внутренней безопасности ответственных за систему офицеров установил эту процедуру, ссылаясь на необходимость «соблюдения мер безопасности», и с тех пор никому просто не пришло в голову усомниться в целесообразности документа и пересмотреть его. Насколько поняла Хонор, необычный способ перехода должен был служить дополнительным средством идентификации. Когда корабли появлялись «сверху», диспетчеры командного пункта признавали «своих» еще до передачи идентификационных кодов. Правда, учитывая дальность обнаружения и длительность слежения, данная инструкция представлялась одной из самых бесполезных, с какими приходилось сталкиваться Хонор. Гарнизон планеты располагал достаточным временем для распознавания любого объекта задолго до того, как тот приближался на дистанцию поражения, однако корабли год за годом заходили сверху. Как минимум, это обошлось в миллионы долларов, потраченных на ремонт напрасно изнашивавшихся альфа-узлов.
   Деньги вылетали в трубу, корабли совершали бессмысленные маневры, однако инструкция исполнялась свято. Надо полагать, в настоящее время никто уже не помнил, откуда она взялась. Нелепый маневр стал традицией, одной из незыблемых космических традиций, бытующих на любом флоте. Вроде той, согласно которой легкие крейсера и эсминцы могут приближаться к орбитальным верфям Звездного Королевства с любого направления, а тяжелые крейсера и корабли стены – только «сзади». Возможно, когда-то в этом имелся определенный смысл, но в чем он заключался, не ведала ни Хонор, ни кто-либо иной на всем Королевском флоте. Просто так было принято.
   Но если причина своеобразного маневра, выполнявшегося кораблями при заходе к Аиду, в настоящее время значения не имела, то сам факт, что этот маневр выполнялся всегда,дал Хонор шанс устроить в космосе засаду, и она за эту возможность ухватилась. Всегда существовала вероятность того, что кто-то отступит от стереотипа, но она была невелика, а стереотип позволял с высокой степенью достоверности предположить, где скорее всего вынырнет противник в нормальное пространство... и каким курсом будет после этого следовать. Произведя расчеты, Хонор разместила свои корабли на выбранных позициях – именно там они и находились прямо сейчас,– и экипажи занялись отработкой возможных сценариев развития ситуации на симуляторах. Отрабатывали – и ждали: вдруг кто-нибудь появится.
   «Вот кто-то и появился», – сказала себе Хонор, открывая глаза.
   – Расчетное время прибытия к Аиду? – отрывисто спросила она.
   – Примерно часов шесть с четвертью, с разворотом через сто восемьдесят две минуты с момента прибытия. – ответила Турман. – Скажем так, они выйдут в точку максимального сближения часов через шесть.
   – Они туда не пойдут, – сказала Хонор с абсолютной уверенностью в голосе.
   Некоторые из сидевших за столом людей удивленно вскинули головы. Хонор, повернув голову, криво усмехнулась.
   – Ребята, подумайте вот о чем, – сказала она. – Просто для того, чтобы передать привет коменданту Трека такой эскорт не пришел бы. Размер эскадры ясно говорит, что хевы по меньшей мере заподозрили неладное. А значит, кто бы ими ни командовал, он вряд ли захочет оказаться в зоне поражения базы «Харон».
   – И где, по-вашему, они остановятся, адмирал? – тихо спросила коммандер Инч.
   – В семи миллионов кликов от пусковых установок, – решительно ответила Хонор.
   Кое-кто задумался, производя подсчеты в уме, а потом несколько голов медленно закивали.
   В ходе войны мантикорские ракеты и системы наведения неуклонно совершенствовались, а наступательное вооружение хевов, хоть и не так кардинально, развивалось сходным образом. Однако Цербер был тыловой системой, и главной его защитой являлось то, что никто не знал, где эту систему искать. Здешние ракеты хранились с довоенных времен и имели максимальное ускорение в 85 000 g. Сократив же ускорение вдвое, чтобы увеличить участок до полного выгорания двигателя, дальность полета таких ракет достигала шести миллионов семисот пятидесяти тысяч километров. Сравнительно невысокое ускорение облегчало их перехват на ранних стадиях полета, зато конечная скорость повышалась на пятьдесят процентов. Важно было и то, что управляемость сохранялась на значительных расстояниях, а количество находившихся в распоряжении базы «Харон» установок позволяло производить достаточно мощные залпы, чтобы подавить чью угодно активную защиту.
   Однако корабли, остановившиеся за пределами зоны досягаемости, могли считать себя почти неуязвимыми для ракетной атаки. Разумеется, в случае везения защитники системы могли надеяться, что несколько лазерных боеголовок пробьются сквозь завесу корабельного противоракетного огня. Однако с выгоревшими двигателями ракеты, чья скорость не превышала семидесяти шести тысяч километров в секунду, превращались в мертвое мясо для корабельных лазерных кластеров. При столь низкой скорости современным средствам противоракетной обороны ничего не стоило поразить цель, уже не защищенную собственным клином и не способную совершать маневры. Кроме того, в отличие от орбитальных батарей, корабли были мобильны, а стало быть, поражение их ракетами, летевшими по баллистической траектории, представляло собой почти неосуществимую задачу.