Страница:
Она без смущения смотрела на его улыбку, а потом ее полные губы тоже медленно растянулись — она заметила, что он небрит и взлохмачен. От ее сдержанной улыбки у Эстона заблестели глаза, и оба они, не говоря ни слова, улыбались друг другу все шире и дружелюбнее. Эстон ощущал огромное облегчение: она выжила и пришла в себя, хотя он не знал, как за ней ухаживать Из него, стало быть, получилась хорошая сиделка. Он хихикнул, и она захихикала в ответ.
Вскоре они уже откровенно смеялись, и именно в эту минуту, как он понял позднее, растворились последние остатки его страха перед неведомой инопланетянкой.
Эстон потерял представление о времени и понятия не имел, как долго они хохотали, зато прекрасно знал, что из их душ уходит невыносимое напряжение, и он с благодарностью отдался этому славному ощущению. Возможно, в их веселье был легкий оттенок истерии, решил, он через некоторое время, но это его не смутило. Он откинулся на спинку стула и хохотал как сумасшедший. Ее откровенный смех — жеманные смешки явно не в привычках этой девушки! — звенел ему в ответ.
Постепенно он успокоился, смех стих, но ощущение вызвавшей его радости осталось. Эстон покачал головой, вытер выступившие на глазах слезы и выпрямился.
Она сразу почувствовала изменение его настроения и тоже села на койке, по-портновски скрестив ноги. Эстону едва удалось удержаться, чтобы не выпучить от удивления глаза: одеяло, укрывавшее незнакомку, сползло с плеч до пояса, и она не сделала ни малейшей попытки его удержать. Вместо этого она наклонила голову, без малейшего стеснения разглядывая и ощупывая бледно-розовый шрам — единственное напоминание о смертельно опасном ранении. Что ж, подумал Ричард, в конце концов, ему и прежде казалось, что табу, относящиеся к обнаженному телу, не являются сильной стороной западной культуры.
— Ну, здравствуйте, — сказал он, тщательно и медленно произнося слова.
В свободное время Эстон немало размышлял о том, что скажет в этот ответственный момент. Он разработал и отверг не один сценарий, поскольку ему никак не удавалось придумать подходящее приветствие для инопланетянки. И вот долгожданная минута наступила, а он не мог произнести ни одну из заранее заготовленных речей, казавшихся ему слишком напыщенными после их дружного веселья!
Он закусил губу, не сводя глаз с незнакомки и сожалея, что никогда не был силен в языках. Общаться с ней будет не просто, подумал Эстон.
— Здравствуйте, здравствуйте, — сказала девушка бархатистым контральто, чистым и прохладным, будто родниковая вода.
Эти два слова заставили его оцепенеть от изумления: ему и в голову не могло прийти, что она заговорит с ним по-английски! Он ошарашено уставился на пассажирку, а она смотрела на него, не понимая, что его так поразило. Наконец веселые искорки снова заблестели в ее глазах.
— Отведите меня к вашему вождю. — сказала она удивительно серьезным тоном
Эстон закрыл рот и сердито нахмурился: он изо всех сил старается держаться с достоинством, а она шутить изволит!.. Но когда смысл ее слов дошел до его сознания полностью, Эстон невольно насторожился. Ее разведка должна была долго и внимательно изучать землян, если она знает, как подействует на собеседника эта шутливая фраза.
— Так, — сказал он строго, — значит, у вас тоже есть чувство юмора?
— Ну конечно, — признала она, — правда, у меня оно чуть меньше обычного.
Эстон задумчиво потер лоб, наслаждаясь неожиданно милым тембром ее голоса и… акцентом. Похожего ему никогда не доводилось слышать, а ведь он мог спорить, что точно определит происхождение любого человека, говорящего по-английски. Но к ней это не относилось. Гласные она произносила со странной порывистой тщательностью, а конечные согласные как-то странно проглатывала. Ритм ее речи тоже был необычен — казалось, будто прилагательные и наречия имеют большее значение, чем в речи людей, с которыми он обычно говорил по-английски…
— Эй, о чем это вы задумались? — Ее вопрос оторвал его от размышлений; он моргнул и вернулся к реальности. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, что опять улыбается в ответ.
— Извините. Я не привык спасать попавших в беду космонавток.
Он внимательно следил за ее реакцией, но она ответила совершенно спокойно:
— Для неопытного человека вы прекрасно справились.
— Спасибо, — сухо произнес он. — Кстати, моя фамилия — Эстон. Ричард Эстон.
— Леонова, — представилась незнакомка, протягивая правую руку. — Людмила Леонова.
Он протянул уже было руку для пожатия и замер, услышав русское имя. А то что последовало потом, заставило его и вовсе остолбенеть.
— … полковник Терранского флота.
Эстон смотрел на нее, открыв рот, а она терпеливо ждала с протянутой рукой. Полковник? Эта малышка? Немыслимо! Эстон вскинул голову: его подозрения относительно незнакомки начали возвращаться.
— Вы говорите, Терранского флота? — осторожно переспросил Эстон.
— Именно так.
Ее речь была даже более быстрой и резкой, чем показалось ему сначала. Эта мысль мелькнула у него в голове, но не отвлекла от анализа услышанного.
— Такого флота не существует, — решительно сказал Эстон. — А если бы и существовал, сомневаюсь, чтобы в нем могли служить русские.
— Я знаю, что не существует. Пока. — ответила она не менее решительно, по-прежнему протягивая ему руку. — И я не русская. Во всяком случае в том смысле, который вы в это вкладываете.
Он упрямо покачал головой, а потом покраснел, заметив ее протянутую руку. Почти машинально он хотел пожать ее, но вместо того, чтобы вложить свою ладонь в его, Леонова схватила его за предплечье и стиснула. Эстон был сильным человеком, однако ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не поморщиться. «Она даже сильнее, чем я предполагал», — подумал он, стискивая ее предплечье и отвечая тем самым на странное приветствие.
— Послушайте, — сказала Леонова, когда церемония рукопожатий закончилась, — я понимаю, что эго странный вопрос, но какой сейчас год?
— Год? — Он нахмурился. — Вы научились говорить на нашем языке и при этом не знаете, какой сейчас год?
Она молча ждала ответа, и Эстон пожал плечами.
— Ну хорошо, — сказал он, — считайте, что я купился. Две тысячи седьмой. А к чему это все?
— Две тысячи седьмой, — задумчиво повторила она, откинувшись назад и подтягивая одеяло к подбородку. — Значит, Присси была права. — Она кивнула собственным мыслям. — Тогда понятно, зачем вам водоплавающий военный флот…
— Извините, — решительным тоном произнес Эстон, — но не могли бы вы, вместо того чтобы говорить сами с собой, объяснить мне, что именно, черт побери, произошло?
Ему казалось, что он прекрасно владеет собой, но по выражению ее лица он понял, что ошибался.
— Простите меня, — виновато произнесла Леонова. — Я постараюсь все объяснить. Но сначала, пожалуйста, расскажите мне, как я сюда попала.
Она обвела жестом тесную каюту.
— Вы свалились с чертова неба в каких-нибудь сотне ярдов от моей яхты! — выпалил Эстон. — А я вас выудил из воды.
Неожиданно выражение его лица смягчилось.
— Жаль, что я уже ничем не мог помочь вашему другу.
— Я так и думала, — печально вздохнула она. — Бедный Анвар. Он залетел так далеко, и вот…
Наступило молчание, которое Эстону не хотелось прерывать, но любопытство одержало верх над деликатностью.
— А откуда вы к нам «залетели»? — спросил он. — Откуда вы взялись? Только, пожалуйста, не рассказывайте мне больше басен о «Терранском флоте»!
— Это не «басни», — сказала она. — Хотя я не с самой Терры. Я с Мидгарда.
Она догадалась по выражению его лица, что он по-прежнему ничего не понимает и злится, и любезно добавила:
— Это Сигма Дракона IV.
— Прекрасно! — фыркнул Эстон. — Параллельная эволюция! Эта сказочка еще забавнее, чем Терранский флот! А на Сигме Дракона у всех такая же внешность, как у вас, или вам сделали пластическую операцию, прежде чем к нам забросить?
— Пластическую опе… А! биоскульптуру! — Она усмехнулась. — Нет, мы все такие же, более или менее… Правда, некоторые из нас — мужчины, — с наигранной наивностью прибавила Леонова.
— Послушайте! — начал было Эстон сердито, но она подняла руку успокаивающим жестом, словно раскаиваясь в своем легкомыслии.
— Извините меня, не могла удержаться. — Она снова улыбнулась, но это была уже совсем другая улыбка. Леонова чуть подалась вперед:
— Я понимаю, что это может показаться вам странным, но мы — такие же люди, как и вы.
— Еще бы! Проделайте во мне дырку насквозь, и за ночь она заживет, как у вас!
— Я говорю, что мы — люди, и так оно и есть, — сказала Леонова, и Эстон невольно прищурился: внезапно в ее голосе зазвучал холодный металл. Она покачала головой, как будто была очень недовольна собой, и плотно сжала губы. Но спустя мгновение вздохнула и попросила: — Пожалуйста, выслушайте меня. А я постараюсь все объяснить. Идет?
Эстон кивнул., чтобы не брякнуть чего-нибудь лишнего.
— Спасибо. Прежде всего я действительно с Мидгарда, но Мидгард был колонизирован землянами.
Он открыл было рот, чтобы возразить против такой нелепости, а потом снова закрыл его. И каких бы усилий это ему ни стоило, продолжал молча слушать.
— Мидгард, — продолжала она стараясь обдумывать каждое слово и выражаться как можно точнее, — будет заселен землянами в 2184 году.
Она спокойно посмотрела ему в глаза.
— Произошло это примерно триста лет тому назад… для меня.
Ее глаза гипнотизировали его. То, что она говорила, было совершенно немыслимо, но столь же немыслимо было и все то, что он увидел той ночью, когда вытащил Леонову из ее сферы. Немыслимым было и ее выздоровление, и то, как она спала и ела последние четыре дня. Вдобавок ее глаза не были ни глазами сумасшедшей, ни глазами лгуньи, медленно соображал Эстон. В ее спокойствии был привкус отчаяния, которое она, похоже, нечасто испытывала.
— Вы хотите сказать, что вы прилетели из будущего? — осторожно спросил он.
— Да, — просто ответила она.
— Но ведь…
Он снова покачал головой, в еще большем недоумении, чем прежде. И в то же время ему казалось, что достаточно сделать совсем небольшое усилие, что-то сообразить — и все объяснится. Он глубоко вдохнул и заговорил о несущественной детали, будто хотел немного отдохнуть:
— А почему же тогда вы говорите на английском языке двадцать первого века?
— Я на нем не говорю, — ответила она и чуть-чуть усмехнулась, заметив выражение его лица. — Я имею в виду, в обычных обстоятельствах. Разумеется, всеобщая грамотность, книгопечатание и аудиозапись в значительной степени заморозили развитие языка после двадцатого века, но, честно говоря, мне не очень легко приспосабливаться к вашему диалекту. Мое хобби — история техники, и это помогает… Но еще больше помогают исторические голодрамы. — Она негромко рассмеялась. — Создатели их, конечно, не всегда метикулезны, но все-таки стремятся придерживаться правды.
— Что значит «метикулезны»? —тупо спросил Эстон.
— Простите — это значит… гм… «совершенно соответствующие историческим реалиям». Мне придется следить за тем, какие выражения я употребляю. — Она обезоруживающе улыбнулась. — Но я не устояла перед искушением подразнить вас этой шуточкой — «отведите меня к вашему вождю». Некоторые развлекательные постановки о вашей эпохе просто въедаются в мозги.
Он чувствовал, как его подозрения тают, и уже готов был поверить ей. Леонова, конечно, говорила по-английски, но чем больше он ее слушал, тем яснее становилось, что говорит она не на том английском, который был привычен ему. Когда она расслаблялась, различия делались особенно заметны.
— Ладно, — сказал он. — Но зачем вы сюда явились? Что, черт побери, происходит? Ведь вы же у нас ядерное сражение устроили, милая!
— Да, — негромко ответила Леонова, и ее лицо внезапно омрачилось. — Так оно и было.
Ее пальцы нервно теребили край одеяла.
— Понимаете, стер Эстон, я прилетела сюда не ради развлечения. Я прилетела… — она набрала побольше воздуху и посмотрела прямо ему в глаза, — … предотвратить уничтожение человечества… И боюсь, что еще не справилась с этой задачей.
Эстон откинулся назад и закрыл глаза. Про себя он медленно считал до пятидесяти. Разумеется, это все ерунда, думал он отстраненно и все же… все же…
Его мысли вернулись к той ночи, наполненной страшными взрывами, и он почувствовал, как его сомнения тают. Его недоумение не исчезло — оно лишь усугубилось, — но ведь нельзя же вычеркнуть из памяти эти слепящие вспышки и следовавший за ними грохот. Вспомнил он и еще кое-что, и из этих воспоминаний было ясно, с какой отчаянной решимостью инопланетянка выполняла свою миссию. Мысленно он восстановил картину воздушного боя, и для него стало очевидно, что она была атакующей стороной, несмотря на огромное численное превосходство противника. И она, напомнил себе Эстон, уничтожила всех своих врагов, кроме одного.
Эти размышления не отразились на его лице, однако в глубине души Эстон почувствовал внезапный прилив восхищения. Да-да, он восхищался молодой голой девицей, сидевшей на его койке. Он не был пилотом, но повидал не один воздушный бой. Он знал, какое необходимо мужество, чтобы справиться с таким количеством врагов, и какое мастерство, чтобы побеждать, как побеждала она. Он был не настолько глуп, чтобы считать храбрость и мастерство гарантией честности, однако ощущал странную уверенность, что Леонова не лжет.
Он вздохнул и медленно открыл глаза. Молча встал и, порывшись в ящике, достал оттуда черную футболку, украшенную пугающим рисунком старого штурмовика ВВС США А-10. Кинул ее Леоновой и отвернулся.
Она спрячется в ней, как в палатке, подумал он, оборачиваясь, и в этот момент «Аманда» неожиданно резко подпрыгнула на волне. Эстон, потеряв равновесие, дернулся в сторону, намереваясь упасть на стол, чтобы не задеть Леонову, но она молниеносно вытянула руку… Он никогда не видел, чтобы рука человека двигалась с такой стремительностью, и хотя Эстон был на целый фут выше инопланетянки, она удержала его на ногах одной рукой… без заметного усилия.
Он постоял с полминуты, не двигаясь и не говоря ни слова, а потом подошел к плитке и поставил на огонь старый, видавший виды кофейник. Взял стул, повернул его спинкой к Леоновой, уселся и достал трубку.
— Не слабые у вас мышцы, — сказал он, наблюдая, как она с любопытством ощупывает слегка ткань футболки. Казалось, она совершенно заворожена ее фактурой.
— Что вы сказали? — Она взглянула на него, слегка нахмурившись, но тут же улыбнулась. — Ах это… Да, не слабые, но это естественно, стер Эстон. Я же вам сказала, что родом с Мидгарда.
Он недоуменно поднял брови, и она пояснила:
— У нас сила тяжести процентов на двадцать выше.
— Понимаю.
Эстон медленно набил трубку, затем отыскал зажигалку и не торопясь поджег табак. Почуяв запах дыма, Леонова сморщила нос, но скорее от любопытства, чем от раздражения.
— Ну ладно, — сказал наконец Эстон, — расскажите мне об этой вашей войне.
— Попытаюсь, но рассказ получится долгий.
— Ничего. — Он улыбнулся, не выпуская трубку изо рта, и поставил на стол чашку и кофейник. — Времени у нас предостаточно. До Портсмута нам плыть не меньше недели, а ваши ядерные взрывы погубили мою рацию, иначе я давным-давно вызвал бы профессиональных врачей, чтобы они взяли вас на свое попечение.
— Понятно, — сказала она и облизнулась, глядя как он разливает кофе. — Простите, это настоящий терранский кофе?
— Уж точно не марсианский, — проворчал он.
— Простите… просто у нас терранский кофе — такая же редкость, как… белые вороны? — закончила она вопросительным тоном, приподняв бровь.
— Как белая ворона, — поправил он, и она кивнула. Эстон был уверен, что второй раз она этой ошибки уже не сделает.
— Хотите?
— Я ради него пошла бы на преступление, — призналась со вздохом Леонова.
— Тогда пейте. — Эстон протянул гостье чашку и налил себе другую.
Леонова приняла из его рук чашку, и он стал с любопытством смотреть, как она пьет. Ее манера вести себя за столом, когда она была в сознании, разительно отличалась от ее поведения в бессознательном состоянии. Она смаковала кофе, будто редкое лакомство.
Леонова подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Извините, — сказала она. — Кофе почему-то плохо растет повсюду, кроме Терры. И ужасно дорог.
— Здесь — нет, — сказал он, улыбаясь и радуясь ее радости — Но вы собирались мне рассказать…
— Собиралась, — подтвердила она.
Леонова сделала еще один глоток, потом откинулась спиной к перегородке. В футболке, слишком для нее большой, она казалась еще более юной. Однако на этот раз Эстон не улыбнулся: ее глаза смотрели строго, а губы сурово сжались.
— Раз сейчас две тысячи седьмой год, — начала она, — то примерно через восемьдесят лет человечество столкнется с ширмаксу. Когда это произойдет, начнется война, которая будет продолжаться следующие четыреста лет.
— Четыреста лет? — негромко переспросил он.
— Как минимум, — мрачно ответила Леонова. — Понимаете, канги — так мы называем ширмаксу — не слишком-то добрые создания. При первом же знакомстве они попытались нас полностью истребить.
От ровной интонации ее голоса у Эстона по спине пробежала дрожь.
— Почему? — спросил он.
— Потому что они — канги, — ответила она. — По их мнению, лишь один разумный вид имеет право на существование. Разумеется, этот вид — канги. Нам понадобилось много времени, чтобы это понять. — Она пожала плечами — Но к тому моменту, когда я родилась, опыта у нас набралось достаточно.
— Но должна же быть какая-то причина, — возразил Эстон.
— Есть множество причин, — подтвердила Леонова. — Мы были не первым видом, который они пытались уничтожить. Пока что мы идентифицировали двадцать семь разумных или почти разумных рас, которые они истребили. Человечество должно было стать двадцать восьмой. — Она снова пожала плечами. — Разумеется, большинство наших «знаний» в этой области — догадки или дедуктивные умозаключения, но одно совершенно ясно: у кангов было несчастливое детство. — Она невесело улыбнулась. — Насколько мы смогли определить, в их мире существовало два разумных вида, и они друг друга ненавидели. Мы не знаем почему, но ведь достаточно большое число групп внутри человечества ненавидело друг друга по причинам, которые остальные понять не могли. Как бы то ни было, канги и их враги начали уничтожать друг друга, еще когда жили в пещерах. А с появлением мушкетов канги остались на своей планете единственным разумным видом.
Она вздохнула.
— Мне хочется думать, что человечество в подобной ситуации не стало бы добивать поверженного противника. Но канги сделали это. Они странные существа. Они ксенофобы, страдающие манией преследования, и настолько осторожны, что, на человеческий взгляд, кажутся трусами. Однако если логика подсказывает, что нужно рискнуть, они рискнут. Они предусмотрят все возможные опасности и примут все меры, чтобы от них защититься, но рискнут. Они очень логически мыслят.
Хотя у них есть что-то вроде религии. Наши представления о ней довольно туманны, поскольку нас они в свою веру обратить не пытались Да и другие расы, насколько я знаю, тоже. Во всяком случае, спросить нам об этом не у кого. К тому же сдается мне, что по сравнению с самым безбожным кангом ортодоксальнейший человек-фанатик покажется добродушным экуменистом.
По их мнению, Бог сотворил по своему подобию только один вид. Разумеется, их вид. Дьявол же принимает бесконечное множество обличий и форм, пытаясь уничтожить Бога. Поэтому вся Вселенная оказывается огромным полем боя, а любое разумное существо, не похожее на кангов, автоматически зачисляется в пособники дьявола. И следовательно, подлежит уничтожению.
Речь Леоновой была почти шутливой, но говорила она совсем не веселым тоном.
— Их политика была определена задолго до того, как они встретились с нами. Они склонны мыслить биологическими понятиями — по-моему, это не удивительно, если принять во внимание их историю, — и они — отличные биоинженеры. В других областях они менее талантливы. Поэтому, обычно, обнаружив другую разумную расу или вид, который мог бы со временем стать разумным, они похищали несколько индивидуумов для исследований, а затем создавали биологическое оружие, смертельное только для этого вида, и забрасывали его на заселенную чужаками планету. Это срабатывало отлично до тех пор, пока они не столкнулись с людьми.
Эстон заметил, что ее чашка пуста, и подлил ей кофе. Она улыбнулась, отхлебнула и продолжала рассказ:
— К этому времени их цивилизация уже превратилась в гигантскую машину-убийцу. Они не просто уничтожали разумные виды, на которые наталкивались случайно, они искали разумные существа, чтобы их истреблять Они посылали разведывательные корабли только для того, чтобы обнаруживать новые жертвы — именно так они нас и нашли.
Один из их разведчиков подошел достаточно близко к Солнцу, чтобы перехватить какие-то радиопередачи, и это ужасно напугало их, потому что они еще ни разу не встречали другой разумный вид, зашедший в технологическом развитии дальше начала эры паровых двигателей Естественно, «жрецы» их решили, что такова-де была божественная воля. Когда командир корабля понял, что обнаружил цивилизацию дьяволов, более развитую, чем все те, с которыми им раньше доводилось иметь дело, он развернулся и помчался домой на максимальной скорости.
Когда он сообщил о своем открытии, канги решили, что об обычной стратегии нужно забыть. У них не было сверхсветовой системы связи, хотя перемещаться быстрее света они могли. Впрочем, звездолеты их летали со скоростью, всего лишь в пять раз превышавшей световую. Ближайшая планетная система с большим населением кангов находилась на расстоянии примерно ста световых лет. Кораблю-разведчику понадобилось почти двадцать пять лет, чтобы добраться до базы и сообщить новости. Еще столько же, рассудили канги, уйдет на то, чтобы специальный корабль долетел до Солнца и взял образцы демонических отродий, то есть людей. А ведь нужно будет еще привезти их домой, создать биологическое оружие, действующее на людей, и лишь потом отправить его к нам. Даже если бы канги изменили свою стратегию и отправили к Солнцу целый исследовательский комплекс, чтобы разработать биологическое оружие прямо на месте, они дали бы нам изрядную фору. И все это время наша цивилизация могла бы развиваться без помех!
Канги были перепуганы, но продолжали мыслить логически. Чтобы не выдать свое присутствие заранее — послав корабль, который должен набрать живые образцы, или исследовательский комплекс, который будет маячить на орбите Солнца, — канги решили оставить милое их сердцу, изысканное биологическое оружие и прибегнуть к грубой силе. Они посчитали, что им понадобится десять лет, чтобы построить флот военных кораблей, который справится с демонами. Выигрыш во времени был очевиден, и они приступили к его созданию.
Однако, — Леонова улыбнулась, и Эстон похолодел, увидев эту жестокую, беспощадную улыбку, — канги ошиблись. Темп нашего развития они оценивали исходя из своего, но люди оказались гораздо изобретательнее кангов в области создания механических штучек. Кроме того, мы всегда были кровожадным народом. Они-то отвоевали свою последнюю настоящую войну с копьями и мушкетами и поэтому понятия не имели о том, как гонка вооружения стимулирует исследовательскую и инженерную мысль.
Когда канги снова добрались до Солнца, на Луне и на Марсе уже были колонии, а на астероидах шла широкомасштабная добыча полезных ископаемых. Политическая ситуация оставалась, правда, неустойчивой, и взаимные обещания не милитаризовать космос были забыты, едва в нем появились процветающие поселения, которые одни хотели захватить, а другие — защитить. Ни у одной страны не было настоящего космического флота, но некоторое количество вооруженных звездолетов имелось у многих. В большинстве колоний были созданы примитивные системы защиты, а вокруг Терры кружились довольно сложные устройства, обеспечивавшие орбитальную безопасность.
Леонова отпила еще кофе, и Эстон вспомнил, что ее хобби — история техники. Он был готов этому поверить — говорила она с видом человека, повествующего о любимом предмете.
— Канги могли передвигаться быстрее скорости света, но все еще использовали реактивную тягу. В общем, для ускорения в нормальном пространстве эти корабли действовали по принципу тарана Бюссара, а затем уже совершали переход…
Заметив недоумение на его лице, она замолчала, а потом пожала плечами:
— Я это потом объясню. Важно понять, что для межзвездных полетов им приходилось сначала разгоняться, а затем уже переходить в другое измерение, в котором скорость, достигнутая в этом измерении, умножается до нескольких световых. А потом уж возвращаться в нормальное пространство и снижать скорость. Это одна из причин, по которой путешествие занимало у кангов столько времени. Им нужно было разогнаться в обычном пространстве, прежде чем они могли запустить свои системы сверхсветового передвижения. Понятно?
— Предположим, — без особой уверенности в голосе ответил Эстон.
Вскоре они уже откровенно смеялись, и именно в эту минуту, как он понял позднее, растворились последние остатки его страха перед неведомой инопланетянкой.
Эстон потерял представление о времени и понятия не имел, как долго они хохотали, зато прекрасно знал, что из их душ уходит невыносимое напряжение, и он с благодарностью отдался этому славному ощущению. Возможно, в их веселье был легкий оттенок истерии, решил, он через некоторое время, но это его не смутило. Он откинулся на спинку стула и хохотал как сумасшедший. Ее откровенный смех — жеманные смешки явно не в привычках этой девушки! — звенел ему в ответ.
Постепенно он успокоился, смех стих, но ощущение вызвавшей его радости осталось. Эстон покачал головой, вытер выступившие на глазах слезы и выпрямился.
Она сразу почувствовала изменение его настроения и тоже села на койке, по-портновски скрестив ноги. Эстону едва удалось удержаться, чтобы не выпучить от удивления глаза: одеяло, укрывавшее незнакомку, сползло с плеч до пояса, и она не сделала ни малейшей попытки его удержать. Вместо этого она наклонила голову, без малейшего стеснения разглядывая и ощупывая бледно-розовый шрам — единственное напоминание о смертельно опасном ранении. Что ж, подумал Ричард, в конце концов, ему и прежде казалось, что табу, относящиеся к обнаженному телу, не являются сильной стороной западной культуры.
— Ну, здравствуйте, — сказал он, тщательно и медленно произнося слова.
В свободное время Эстон немало размышлял о том, что скажет в этот ответственный момент. Он разработал и отверг не один сценарий, поскольку ему никак не удавалось придумать подходящее приветствие для инопланетянки. И вот долгожданная минута наступила, а он не мог произнести ни одну из заранее заготовленных речей, казавшихся ему слишком напыщенными после их дружного веселья!
Он закусил губу, не сводя глаз с незнакомки и сожалея, что никогда не был силен в языках. Общаться с ней будет не просто, подумал Эстон.
— Здравствуйте, здравствуйте, — сказала девушка бархатистым контральто, чистым и прохладным, будто родниковая вода.
Эти два слова заставили его оцепенеть от изумления: ему и в голову не могло прийти, что она заговорит с ним по-английски! Он ошарашено уставился на пассажирку, а она смотрела на него, не понимая, что его так поразило. Наконец веселые искорки снова заблестели в ее глазах.
— Отведите меня к вашему вождю. — сказала она удивительно серьезным тоном
Эстон закрыл рот и сердито нахмурился: он изо всех сил старается держаться с достоинством, а она шутить изволит!.. Но когда смысл ее слов дошел до его сознания полностью, Эстон невольно насторожился. Ее разведка должна была долго и внимательно изучать землян, если она знает, как подействует на собеседника эта шутливая фраза.
— Так, — сказал он строго, — значит, у вас тоже есть чувство юмора?
— Ну конечно, — признала она, — правда, у меня оно чуть меньше обычного.
Эстон задумчиво потер лоб, наслаждаясь неожиданно милым тембром ее голоса и… акцентом. Похожего ему никогда не доводилось слышать, а ведь он мог спорить, что точно определит происхождение любого человека, говорящего по-английски. Но к ней это не относилось. Гласные она произносила со странной порывистой тщательностью, а конечные согласные как-то странно проглатывала. Ритм ее речи тоже был необычен — казалось, будто прилагательные и наречия имеют большее значение, чем в речи людей, с которыми он обычно говорил по-английски…
— Эй, о чем это вы задумались? — Ее вопрос оторвал его от размышлений; он моргнул и вернулся к реальности. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, что опять улыбается в ответ.
— Извините. Я не привык спасать попавших в беду космонавток.
Он внимательно следил за ее реакцией, но она ответила совершенно спокойно:
— Для неопытного человека вы прекрасно справились.
— Спасибо, — сухо произнес он. — Кстати, моя фамилия — Эстон. Ричард Эстон.
— Леонова, — представилась незнакомка, протягивая правую руку. — Людмила Леонова.
Он протянул уже было руку для пожатия и замер, услышав русское имя. А то что последовало потом, заставило его и вовсе остолбенеть.
— … полковник Терранского флота.
Эстон смотрел на нее, открыв рот, а она терпеливо ждала с протянутой рукой. Полковник? Эта малышка? Немыслимо! Эстон вскинул голову: его подозрения относительно незнакомки начали возвращаться.
— Вы говорите, Терранского флота? — осторожно переспросил Эстон.
— Именно так.
Ее речь была даже более быстрой и резкой, чем показалось ему сначала. Эта мысль мелькнула у него в голове, но не отвлекла от анализа услышанного.
— Такого флота не существует, — решительно сказал Эстон. — А если бы и существовал, сомневаюсь, чтобы в нем могли служить русские.
— Я знаю, что не существует. Пока. — ответила она не менее решительно, по-прежнему протягивая ему руку. — И я не русская. Во всяком случае в том смысле, который вы в это вкладываете.
Он упрямо покачал головой, а потом покраснел, заметив ее протянутую руку. Почти машинально он хотел пожать ее, но вместо того, чтобы вложить свою ладонь в его, Леонова схватила его за предплечье и стиснула. Эстон был сильным человеком, однако ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не поморщиться. «Она даже сильнее, чем я предполагал», — подумал он, стискивая ее предплечье и отвечая тем самым на странное приветствие.
— Послушайте, — сказала Леонова, когда церемония рукопожатий закончилась, — я понимаю, что эго странный вопрос, но какой сейчас год?
— Год? — Он нахмурился. — Вы научились говорить на нашем языке и при этом не знаете, какой сейчас год?
Она молча ждала ответа, и Эстон пожал плечами.
— Ну хорошо, — сказал он, — считайте, что я купился. Две тысячи седьмой. А к чему это все?
— Две тысячи седьмой, — задумчиво повторила она, откинувшись назад и подтягивая одеяло к подбородку. — Значит, Присси была права. — Она кивнула собственным мыслям. — Тогда понятно, зачем вам водоплавающий военный флот…
— Извините, — решительным тоном произнес Эстон, — но не могли бы вы, вместо того чтобы говорить сами с собой, объяснить мне, что именно, черт побери, произошло?
Ему казалось, что он прекрасно владеет собой, но по выражению ее лица он понял, что ошибался.
— Простите меня, — виновато произнесла Леонова. — Я постараюсь все объяснить. Но сначала, пожалуйста, расскажите мне, как я сюда попала.
Она обвела жестом тесную каюту.
— Вы свалились с чертова неба в каких-нибудь сотне ярдов от моей яхты! — выпалил Эстон. — А я вас выудил из воды.
Неожиданно выражение его лица смягчилось.
— Жаль, что я уже ничем не мог помочь вашему другу.
— Я так и думала, — печально вздохнула она. — Бедный Анвар. Он залетел так далеко, и вот…
Наступило молчание, которое Эстону не хотелось прерывать, но любопытство одержало верх над деликатностью.
— А откуда вы к нам «залетели»? — спросил он. — Откуда вы взялись? Только, пожалуйста, не рассказывайте мне больше басен о «Терранском флоте»!
— Это не «басни», — сказала она. — Хотя я не с самой Терры. Я с Мидгарда.
Она догадалась по выражению его лица, что он по-прежнему ничего не понимает и злится, и любезно добавила:
— Это Сигма Дракона IV.
— Прекрасно! — фыркнул Эстон. — Параллельная эволюция! Эта сказочка еще забавнее, чем Терранский флот! А на Сигме Дракона у всех такая же внешность, как у вас, или вам сделали пластическую операцию, прежде чем к нам забросить?
— Пластическую опе… А! биоскульптуру! — Она усмехнулась. — Нет, мы все такие же, более или менее… Правда, некоторые из нас — мужчины, — с наигранной наивностью прибавила Леонова.
— Послушайте! — начал было Эстон сердито, но она подняла руку успокаивающим жестом, словно раскаиваясь в своем легкомыслии.
— Извините меня, не могла удержаться. — Она снова улыбнулась, но это была уже совсем другая улыбка. Леонова чуть подалась вперед:
— Я понимаю, что это может показаться вам странным, но мы — такие же люди, как и вы.
— Еще бы! Проделайте во мне дырку насквозь, и за ночь она заживет, как у вас!
— Я говорю, что мы — люди, и так оно и есть, — сказала Леонова, и Эстон невольно прищурился: внезапно в ее голосе зазвучал холодный металл. Она покачала головой, как будто была очень недовольна собой, и плотно сжала губы. Но спустя мгновение вздохнула и попросила: — Пожалуйста, выслушайте меня. А я постараюсь все объяснить. Идет?
Эстон кивнул., чтобы не брякнуть чего-нибудь лишнего.
— Спасибо. Прежде всего я действительно с Мидгарда, но Мидгард был колонизирован землянами.
Он открыл было рот, чтобы возразить против такой нелепости, а потом снова закрыл его. И каких бы усилий это ему ни стоило, продолжал молча слушать.
— Мидгард, — продолжала она стараясь обдумывать каждое слово и выражаться как можно точнее, — будет заселен землянами в 2184 году.
Она спокойно посмотрела ему в глаза.
— Произошло это примерно триста лет тому назад… для меня.
Ее глаза гипнотизировали его. То, что она говорила, было совершенно немыслимо, но столь же немыслимо было и все то, что он увидел той ночью, когда вытащил Леонову из ее сферы. Немыслимым было и ее выздоровление, и то, как она спала и ела последние четыре дня. Вдобавок ее глаза не были ни глазами сумасшедшей, ни глазами лгуньи, медленно соображал Эстон. В ее спокойствии был привкус отчаяния, которое она, похоже, нечасто испытывала.
— Вы хотите сказать, что вы прилетели из будущего? — осторожно спросил он.
— Да, — просто ответила она.
— Но ведь…
Он снова покачал головой, в еще большем недоумении, чем прежде. И в то же время ему казалось, что достаточно сделать совсем небольшое усилие, что-то сообразить — и все объяснится. Он глубоко вдохнул и заговорил о несущественной детали, будто хотел немного отдохнуть:
— А почему же тогда вы говорите на английском языке двадцать первого века?
— Я на нем не говорю, — ответила она и чуть-чуть усмехнулась, заметив выражение его лица. — Я имею в виду, в обычных обстоятельствах. Разумеется, всеобщая грамотность, книгопечатание и аудиозапись в значительной степени заморозили развитие языка после двадцатого века, но, честно говоря, мне не очень легко приспосабливаться к вашему диалекту. Мое хобби — история техники, и это помогает… Но еще больше помогают исторические голодрамы. — Она негромко рассмеялась. — Создатели их, конечно, не всегда метикулезны, но все-таки стремятся придерживаться правды.
— Что значит «метикулезны»? —тупо спросил Эстон.
— Простите — это значит… гм… «совершенно соответствующие историческим реалиям». Мне придется следить за тем, какие выражения я употребляю. — Она обезоруживающе улыбнулась. — Но я не устояла перед искушением подразнить вас этой шуточкой — «отведите меня к вашему вождю». Некоторые развлекательные постановки о вашей эпохе просто въедаются в мозги.
Он чувствовал, как его подозрения тают, и уже готов был поверить ей. Леонова, конечно, говорила по-английски, но чем больше он ее слушал, тем яснее становилось, что говорит она не на том английском, который был привычен ему. Когда она расслаблялась, различия делались особенно заметны.
— Ладно, — сказал он. — Но зачем вы сюда явились? Что, черт побери, происходит? Ведь вы же у нас ядерное сражение устроили, милая!
— Да, — негромко ответила Леонова, и ее лицо внезапно омрачилось. — Так оно и было.
Ее пальцы нервно теребили край одеяла.
— Понимаете, стер Эстон, я прилетела сюда не ради развлечения. Я прилетела… — она набрала побольше воздуху и посмотрела прямо ему в глаза, — … предотвратить уничтожение человечества… И боюсь, что еще не справилась с этой задачей.
Эстон откинулся назад и закрыл глаза. Про себя он медленно считал до пятидесяти. Разумеется, это все ерунда, думал он отстраненно и все же… все же…
Его мысли вернулись к той ночи, наполненной страшными взрывами, и он почувствовал, как его сомнения тают. Его недоумение не исчезло — оно лишь усугубилось, — но ведь нельзя же вычеркнуть из памяти эти слепящие вспышки и следовавший за ними грохот. Вспомнил он и еще кое-что, и из этих воспоминаний было ясно, с какой отчаянной решимостью инопланетянка выполняла свою миссию. Мысленно он восстановил картину воздушного боя, и для него стало очевидно, что она была атакующей стороной, несмотря на огромное численное превосходство противника. И она, напомнил себе Эстон, уничтожила всех своих врагов, кроме одного.
Эти размышления не отразились на его лице, однако в глубине души Эстон почувствовал внезапный прилив восхищения. Да-да, он восхищался молодой голой девицей, сидевшей на его койке. Он не был пилотом, но повидал не один воздушный бой. Он знал, какое необходимо мужество, чтобы справиться с таким количеством врагов, и какое мастерство, чтобы побеждать, как побеждала она. Он был не настолько глуп, чтобы считать храбрость и мастерство гарантией честности, однако ощущал странную уверенность, что Леонова не лжет.
Он вздохнул и медленно открыл глаза. Молча встал и, порывшись в ящике, достал оттуда черную футболку, украшенную пугающим рисунком старого штурмовика ВВС США А-10. Кинул ее Леоновой и отвернулся.
Она спрячется в ней, как в палатке, подумал он, оборачиваясь, и в этот момент «Аманда» неожиданно резко подпрыгнула на волне. Эстон, потеряв равновесие, дернулся в сторону, намереваясь упасть на стол, чтобы не задеть Леонову, но она молниеносно вытянула руку… Он никогда не видел, чтобы рука человека двигалась с такой стремительностью, и хотя Эстон был на целый фут выше инопланетянки, она удержала его на ногах одной рукой… без заметного усилия.
Он постоял с полминуты, не двигаясь и не говоря ни слова, а потом подошел к плитке и поставил на огонь старый, видавший виды кофейник. Взял стул, повернул его спинкой к Леоновой, уселся и достал трубку.
— Не слабые у вас мышцы, — сказал он, наблюдая, как она с любопытством ощупывает слегка ткань футболки. Казалось, она совершенно заворожена ее фактурой.
— Что вы сказали? — Она взглянула на него, слегка нахмурившись, но тут же улыбнулась. — Ах это… Да, не слабые, но это естественно, стер Эстон. Я же вам сказала, что родом с Мидгарда.
Он недоуменно поднял брови, и она пояснила:
— У нас сила тяжести процентов на двадцать выше.
— Понимаю.
Эстон медленно набил трубку, затем отыскал зажигалку и не торопясь поджег табак. Почуяв запах дыма, Леонова сморщила нос, но скорее от любопытства, чем от раздражения.
— Ну ладно, — сказал наконец Эстон, — расскажите мне об этой вашей войне.
— Попытаюсь, но рассказ получится долгий.
— Ничего. — Он улыбнулся, не выпуская трубку изо рта, и поставил на стол чашку и кофейник. — Времени у нас предостаточно. До Портсмута нам плыть не меньше недели, а ваши ядерные взрывы погубили мою рацию, иначе я давным-давно вызвал бы профессиональных врачей, чтобы они взяли вас на свое попечение.
— Понятно, — сказала она и облизнулась, глядя как он разливает кофе. — Простите, это настоящий терранский кофе?
— Уж точно не марсианский, — проворчал он.
— Простите… просто у нас терранский кофе — такая же редкость, как… белые вороны? — закончила она вопросительным тоном, приподняв бровь.
— Как белая ворона, — поправил он, и она кивнула. Эстон был уверен, что второй раз она этой ошибки уже не сделает.
— Хотите?
— Я ради него пошла бы на преступление, — призналась со вздохом Леонова.
— Тогда пейте. — Эстон протянул гостье чашку и налил себе другую.
Леонова приняла из его рук чашку, и он стал с любопытством смотреть, как она пьет. Ее манера вести себя за столом, когда она была в сознании, разительно отличалась от ее поведения в бессознательном состоянии. Она смаковала кофе, будто редкое лакомство.
Леонова подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Извините, — сказала она. — Кофе почему-то плохо растет повсюду, кроме Терры. И ужасно дорог.
— Здесь — нет, — сказал он, улыбаясь и радуясь ее радости — Но вы собирались мне рассказать…
— Собиралась, — подтвердила она.
Леонова сделала еще один глоток, потом откинулась спиной к перегородке. В футболке, слишком для нее большой, она казалась еще более юной. Однако на этот раз Эстон не улыбнулся: ее глаза смотрели строго, а губы сурово сжались.
— Раз сейчас две тысячи седьмой год, — начала она, — то примерно через восемьдесят лет человечество столкнется с ширмаксу. Когда это произойдет, начнется война, которая будет продолжаться следующие четыреста лет.
— Четыреста лет? — негромко переспросил он.
— Как минимум, — мрачно ответила Леонова. — Понимаете, канги — так мы называем ширмаксу — не слишком-то добрые создания. При первом же знакомстве они попытались нас полностью истребить.
От ровной интонации ее голоса у Эстона по спине пробежала дрожь.
— Почему? — спросил он.
— Потому что они — канги, — ответила она. — По их мнению, лишь один разумный вид имеет право на существование. Разумеется, этот вид — канги. Нам понадобилось много времени, чтобы это понять. — Она пожала плечами — Но к тому моменту, когда я родилась, опыта у нас набралось достаточно.
— Но должна же быть какая-то причина, — возразил Эстон.
— Есть множество причин, — подтвердила Леонова. — Мы были не первым видом, который они пытались уничтожить. Пока что мы идентифицировали двадцать семь разумных или почти разумных рас, которые они истребили. Человечество должно было стать двадцать восьмой. — Она снова пожала плечами. — Разумеется, большинство наших «знаний» в этой области — догадки или дедуктивные умозаключения, но одно совершенно ясно: у кангов было несчастливое детство. — Она невесело улыбнулась. — Насколько мы смогли определить, в их мире существовало два разумных вида, и они друг друга ненавидели. Мы не знаем почему, но ведь достаточно большое число групп внутри человечества ненавидело друг друга по причинам, которые остальные понять не могли. Как бы то ни было, канги и их враги начали уничтожать друг друга, еще когда жили в пещерах. А с появлением мушкетов канги остались на своей планете единственным разумным видом.
Она вздохнула.
— Мне хочется думать, что человечество в подобной ситуации не стало бы добивать поверженного противника. Но канги сделали это. Они странные существа. Они ксенофобы, страдающие манией преследования, и настолько осторожны, что, на человеческий взгляд, кажутся трусами. Однако если логика подсказывает, что нужно рискнуть, они рискнут. Они предусмотрят все возможные опасности и примут все меры, чтобы от них защититься, но рискнут. Они очень логически мыслят.
Хотя у них есть что-то вроде религии. Наши представления о ней довольно туманны, поскольку нас они в свою веру обратить не пытались Да и другие расы, насколько я знаю, тоже. Во всяком случае, спросить нам об этом не у кого. К тому же сдается мне, что по сравнению с самым безбожным кангом ортодоксальнейший человек-фанатик покажется добродушным экуменистом.
По их мнению, Бог сотворил по своему подобию только один вид. Разумеется, их вид. Дьявол же принимает бесконечное множество обличий и форм, пытаясь уничтожить Бога. Поэтому вся Вселенная оказывается огромным полем боя, а любое разумное существо, не похожее на кангов, автоматически зачисляется в пособники дьявола. И следовательно, подлежит уничтожению.
Речь Леоновой была почти шутливой, но говорила она совсем не веселым тоном.
— Их политика была определена задолго до того, как они встретились с нами. Они склонны мыслить биологическими понятиями — по-моему, это не удивительно, если принять во внимание их историю, — и они — отличные биоинженеры. В других областях они менее талантливы. Поэтому, обычно, обнаружив другую разумную расу или вид, который мог бы со временем стать разумным, они похищали несколько индивидуумов для исследований, а затем создавали биологическое оружие, смертельное только для этого вида, и забрасывали его на заселенную чужаками планету. Это срабатывало отлично до тех пор, пока они не столкнулись с людьми.
Эстон заметил, что ее чашка пуста, и подлил ей кофе. Она улыбнулась, отхлебнула и продолжала рассказ:
— К этому времени их цивилизация уже превратилась в гигантскую машину-убийцу. Они не просто уничтожали разумные виды, на которые наталкивались случайно, они искали разумные существа, чтобы их истреблять Они посылали разведывательные корабли только для того, чтобы обнаруживать новые жертвы — именно так они нас и нашли.
Один из их разведчиков подошел достаточно близко к Солнцу, чтобы перехватить какие-то радиопередачи, и это ужасно напугало их, потому что они еще ни разу не встречали другой разумный вид, зашедший в технологическом развитии дальше начала эры паровых двигателей Естественно, «жрецы» их решили, что такова-де была божественная воля. Когда командир корабля понял, что обнаружил цивилизацию дьяволов, более развитую, чем все те, с которыми им раньше доводилось иметь дело, он развернулся и помчался домой на максимальной скорости.
Когда он сообщил о своем открытии, канги решили, что об обычной стратегии нужно забыть. У них не было сверхсветовой системы связи, хотя перемещаться быстрее света они могли. Впрочем, звездолеты их летали со скоростью, всего лишь в пять раз превышавшей световую. Ближайшая планетная система с большим населением кангов находилась на расстоянии примерно ста световых лет. Кораблю-разведчику понадобилось почти двадцать пять лет, чтобы добраться до базы и сообщить новости. Еще столько же, рассудили канги, уйдет на то, чтобы специальный корабль долетел до Солнца и взял образцы демонических отродий, то есть людей. А ведь нужно будет еще привезти их домой, создать биологическое оружие, действующее на людей, и лишь потом отправить его к нам. Даже если бы канги изменили свою стратегию и отправили к Солнцу целый исследовательский комплекс, чтобы разработать биологическое оружие прямо на месте, они дали бы нам изрядную фору. И все это время наша цивилизация могла бы развиваться без помех!
Канги были перепуганы, но продолжали мыслить логически. Чтобы не выдать свое присутствие заранее — послав корабль, который должен набрать живые образцы, или исследовательский комплекс, который будет маячить на орбите Солнца, — канги решили оставить милое их сердцу, изысканное биологическое оружие и прибегнуть к грубой силе. Они посчитали, что им понадобится десять лет, чтобы построить флот военных кораблей, который справится с демонами. Выигрыш во времени был очевиден, и они приступили к его созданию.
Однако, — Леонова улыбнулась, и Эстон похолодел, увидев эту жестокую, беспощадную улыбку, — канги ошиблись. Темп нашего развития они оценивали исходя из своего, но люди оказались гораздо изобретательнее кангов в области создания механических штучек. Кроме того, мы всегда были кровожадным народом. Они-то отвоевали свою последнюю настоящую войну с копьями и мушкетами и поэтому понятия не имели о том, как гонка вооружения стимулирует исследовательскую и инженерную мысль.
Когда канги снова добрались до Солнца, на Луне и на Марсе уже были колонии, а на астероидах шла широкомасштабная добыча полезных ископаемых. Политическая ситуация оставалась, правда, неустойчивой, и взаимные обещания не милитаризовать космос были забыты, едва в нем появились процветающие поселения, которые одни хотели захватить, а другие — защитить. Ни у одной страны не было настоящего космического флота, но некоторое количество вооруженных звездолетов имелось у многих. В большинстве колоний были созданы примитивные системы защиты, а вокруг Терры кружились довольно сложные устройства, обеспечивавшие орбитальную безопасность.
Леонова отпила еще кофе, и Эстон вспомнил, что ее хобби — история техники. Он был готов этому поверить — говорила она с видом человека, повествующего о любимом предмете.
— Канги могли передвигаться быстрее скорости света, но все еще использовали реактивную тягу. В общем, для ускорения в нормальном пространстве эти корабли действовали по принципу тарана Бюссара, а затем уже совершали переход…
Заметив недоумение на его лице, она замолчала, а потом пожала плечами:
— Я это потом объясню. Важно понять, что для межзвездных полетов им приходилось сначала разгоняться, а затем уже переходить в другое измерение, в котором скорость, достигнутая в этом измерении, умножается до нескольких световых. А потом уж возвращаться в нормальное пространство и снижать скорость. Это одна из причин, по которой путешествие занимало у кангов столько времени. Им нужно было разогнаться в обычном пространстве, прежде чем они могли запустить свои системы сверхсветового передвижения. Понятно?
— Предположим, — без особой уверенности в голосе ответил Эстон.