Вебер Дэвид Марк. Восстание

   — Не сомневаюсь, что это именно так, — сказал капитан Шверин.
   — Лейтенант, — обратился он к Ирене Йоргенсен, — я уверен, что ни один из этих кораблей не значится в настоящее время в списках республиканского Военно-космического флота, не так ли?
   — Совершенно верно. «Лейпциг» и «Агано» когда-то числились в республиканском ВКФ. Что касается остальных, их команды никогда не заявляли о переходе на нашу сторону.
   — Все ясно, — решительно вмешался Стравос Коллентай. — Рюиярд начал пиратствовать на своем корабле, а потом захватил остальные, одни — у нас, другие — у Пограничных Миров. Наверное, он прикидывался дружественным крейсером, капитаны подпускали его к себе и — попадали в ловушку. Не могу понять только одного, — после непродолжительной паузы добавил он, потирая себе нос. — Кто же служит на его кораблях? Неужели среди нашего личного состава так много потенциальных пиратов?!
   — Ничего подобного, — ответила Йоргенсен. — Среди первых захваченных им кораблей были «Юстикар» и «Хамураби» — корабли ВКФ, перевозившие каторжников. По свидетельству спасенных, экипажи его кораблей состоят в основном из них.
   — Понятно. А кого это мы спасли, лейтенант?
   — Всего семнадцать человек. Семерых мужчин и десять женщин. Мужчины работали шахтерами на Зигфриде еще до войны. Две из спасенных женщин тоже самостоятельно прилетели в эту систему. Остальные женщины путешествовали на борту захваченных Рюйярдом кораблей. Насколько я понимаю, — добавила Йоргенсен с гримасой отвращения на своем простеньком личике, — Рюиярд очень печется о продолжении рода. Он берет в плен молодых женщин для того, чтобы его экипажи не скучали и предавались совершенно определенного вида усладам, но самых привлекательных оставляет для «своей милости».
   Офицеры Ли Хан прокомментировали эту часть доклада междометиями, поразительно похожими на рычание.
   — А как же им удалось скрыться? — через несколько мгновений спросил Коллентай.
   — Пиратская флотилия отправилась на очередной разбой, а они украли челнок для перевозки руды, стоявший на ремонте. Двигатели работали плохо, но они решили испытать судьбу. Им удалось проскочить узел пространства, а потом двигатель вышел из строя. Они дрейфовали в пространстве целый месяц, прежде чем решились включить аварийный маяк.
   — Какие храбрецы! — негромко проговорил Онсбрук.
   — Совершенно с вами согласна, — заметила Ли Хан. — Кроме того, от них я узнала то, что Ирена еще не упомянула. Этот мерзавец Рюйярд до такой степени не доверяет своим пленникам, что ни под каким предлогом не допускает их на борт своих кораблей.
   — Очень мило с его стороны, пробормотала капитан Мак-Иннес.
   — Я понимаю, к чему вы клоните, — сказал Онсбрук. — Но даже если мы можем теперь спокойно разнести его корабли в щепки, не опасаясь за жизнь невинных людей, нам надо сначала подойти к нему на расстояние выстрела. А это не так уж и просто.
   — Согласна, — улыбаясь одними губами, ответила Ли Хан. — Однако командир Коллентай и командир Томанага уже обдумали эту проблему. Не так ли, Боб?
   — Совершенно верно! — Томанага обратился к Онсбруку, хотя излагаемые им соображения касались всех участников совещания. — Наша проблема заключается главным образом в том, что хотя огневая мощь наших мониторов и превышает в пять раз огневую мощь его кораблей, все они быстроходнее.
   — Вот именно, командир! Они ведь не будут стоять на месте и ждать нас. — Онсбрук мог бы сказать это с издевкой, но сдержался.
   — Командир Коллентай кое-что придумал. Дезинформационный режим маскировочных устройств! Мы не будем скрываться, но они увидят не наши настоящие корабли, а два линейных крейсера — «Да Сильву» и «Эйзенхауэр» — и три эсминца: «Шокаку», «Черную Вдову» и «Термита». Хотя сами по себе «линейные крейсера» будут казаться мощнее всего, что есть в распоряжении у пиратов, они не догадаются, что у нас есть космические истребители, и будут думать, что их огневая мощь намного выше нашей.
   — А что если они вышлют вперед крейсера-разведчики, чтобы прощупать наши силы?
   — По сообщениям спасенных, этот мерзавец Рюйярд всегда пользуется одним и тем же испытанным методом. Прежде чем обнаружить свои истинные намерения, он приближается к своим жертвам со всей своей флотилией, чтобы потом у них не возникало желания артачиться, — ведь он может сразу разнести их на куски с короткой дистанции. Уверена, что он не устоит перед возможностью присовокупить к своей «эскадре» два линейных крейсера.
   — А что если он все-таки поступит по-другому? — настаивал Шверин.
   — В этом случае придется положиться на удачу. Их истребителям деваться некуда. Они базируются на Зигфриде-II. Что же касается кораблей, штурмовикам дальнего действия с «Шокаку» наверняка удастся прищучить оба тяжелых крейсера, пока они не ускользнули через узлы пространства. Это лучше, чем ничего.
   — Мне этого мало!
   Все головы повернулись в сторону Ли Хан, чей голос был таким же ледяным, как и ее глаза.
   — Дамы и господа, — сказала она, — сейчас мы обсуждаем другую проблему, но все мы — даже те, кто поступил на службу в ВКФ после мятежа, — находимся здесь, потому что считаем своим долгом защищать наши миры и их население. Это единственная достойная причина носить ту форму, в которую мы облачены. Кроме того, полагаю, с моим мнением сейчас согласились бы и те, кто носит знаки различия ВКФ Земной Федерации.
   Ли Хан оглядела собравшихся. Кое-кто казался немного смущенным, особенно Дэвид Резник, но никто не стал возражать.
   — Капитаны же пиратских кораблей позволили себе надругаться над самой идеей существования Военно-космического флота. Они грязные насильники, повинные в массовых убийствах, но, помимо всего прочего, они попрали нашу честь! Осквернили вот это! — Тут она прикоснулась к золотому шеврону на рукаве и снова замолчала, пожирая собравшихся горящими глазами. — Никто — вы слышите меня?! — никто не имеет право делать то, что свершили они! Закон знает лишь одно наказание за их деяния, и лишь одно наказание может смыть позор, которым они запятнали форму, которую мы носим.
   Ли Хан еще раз оглядела своих подчиненных, увидев на их лицах те же эмоции, какие испытывала сама. Судя по всему, только Томанага полностью понимал, какое острое чувство стыда она сейчас ощущает, но все разделяли ее негодование.
   — А мы, дамы и господа, приведем в исполнение приговор, который, несомненно, был бы вынесен этим мерзавцам, — мрачно закончила свою речь Ли Хан. Она откинулась на спинку кресла. Лицо опять стало непроницаемым, а голос спокойным. — Я намереваюсь войти в систему Зигфрид и нанести удар по пиратам в течение ближайших шести часов. Выполняйте приказ, дамы и господа!
   — Вот они, — пробормотал Томанага, когда светящиеся точки, обозначающие неприятельские корабли, стали медленно возникать на дисплее. — Они еще очень далеко, но движутся к нам…
   Ли Хан кивнула, наблюдая, как светящиеся точки пиратских крейсеров постепенно приближаются. Они были обведены мерцающими красными кружочками, отмечающими корабли противника. Она различила оба тяжелых крейсера и три легких в сопровождении эсминцев, отмеченных белыми точками.
   — База данных не может идентифицировать тяжелые крейсера, — доложил Дэвид Резник. — Их слишком часто перестраивали и перевооружали. Судя по всему, ракеты на них в основном заменены на энергоизлучатели, хотя один черт знает, откуда они их взяли! А легкие крейсера идентифицированы сразу. Это «Фаэтон», «Агано» и «Лейпциг». Что касается эсминцев: один «Щука», другой «Бенгалия», а остальные неизвестны. До них пятьдесят световых секунд. Дистанция сокращается.
   — Благодарю вас, Дэвид. Попробуйте с ними связаться.
   — Есть!
   После запроса, посланного с «Да Сильвы», последовала короткая пауза. Потом экран монитора связи загорелся, и на нем появилось худое лицо человека, больше всего напоминающего университетского преподавателя. Оно было похоже на фотографию Артура Рюйярда, хранящуюся в базах данных.
   — Я — командующая девятнадцатой боевой группой ВКФ Республики Свободных Землян контр-адмирал Ли Хан. Кто вы?
   — Командир Деннис Кульман, командир двадцатой эскадры, — ответил мужчина с худощавым лицом после неизбежной паузы, во время которой сигналы преодолевали расстояние между кораблями.
   Ли Хан выслушала его ложь не моргнув глазом.
   — Как это вас сюда занесло, коммодор? — спросила она почти без всякого любопытства.
   — Я и сам как раз собирался спросить вас об этом! — улыбнулся Кульман, он же Рюйярд. — Мы базируемся на Клатценбергере и пришли патрулировать этот район через Томалин. А вы откуда?
   — Мы прилетели с Новой Родины через Янсен, Шульман и Карифос, — так же гладко соврала Ли Хан. — Мы не ожидали увидеть в этой дыре республиканские силы.
   — Мы тоже не ожидали вас встретить, — согласился Кульман-Рюйярд.
   — Что ж, полагаю, нам стоит встретиться и обменяться новостями, коммодор, — сказала Ли Хан, наблюдая на дисплее за тем, как к ней приближаются пиратские корабли.
   — Конечно. Но с вашего позволения я не буду опускать щиты до самой встречи, — сказал Кульман-Рюйярд, пожав плечами, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — В этих местах осторожность не повредит.
   — Полностью с вами согласна, командир, — натянуто улыбнулась Ли Хан.
   — Ну вот и отлично. При нашей нынешней скорости мы встретимся минут через восемнадцать. Идет?
   — Идет! — кивнула Ли Хан. — Я надеюсь, вы поужинаете на борту моего флагмана, командир?
   — Разумеется. С огромным удовольствием. Ли Хан выключила канал связи и одарила опустевший экран свирепой улыбкой.
   — Пятнадцать световых секунд до встречи, — доложил Резник.
   — Отлично. Когда останется двенадцать, отключите маскировочные устройства.
   — Отключить маскировку? — Дэвид был настолько удивлен, что даже переспросил.
   — Вот именно, лейтенант, — спокойно сказала Ли Хан, которая хотела, чтобы Рюйярд отчетливо понял, что его ждет. Она связалась с капитаном «Шокаку»: — Капитан Онсбрук?
   — Слушаю вас!
   — Приготовьтесь катапультировать истребители, как только будут отключены маскировочные устройства!
   — Есть!
   — Благодарю вас!
   Ли Хан откинулась на спинку кресла и стала наблюдать, как к ней на пониженной скорости подползают пиратские корабли. Она не сомневалась, что Кульман-Рюйярд на всякий случай уже подготовил сигнал о сдаче, но собиралась первой преподнести ему сюрприз. Она намеревалась явить ему всю мощь эскадры за несколько секунд до того, как открыть огонь.
   Ли Хан вспомнила, как хладнокровно уничтожила «Минотавр» в Алькумаре, и подумала, что нынешняя ситуация чем-то похожа на то, что произошло тогда, хотя это сходство было чисто внешним На «Минотавре» находился вражеский экипаж, но это были враги, заслуживающие уважения и менее страшной смерти. Сейчас же перед ней находились не люди, а отбросы общества.
   — Тринадцать световых секунд до цели, — негромко доложил Резник. — Маскировочные устройства к отключению готовы. Внимание! Отключаем!
   Дезинформирующая врага маскировка исчезла. Перед пиратами возникли мониторы и космический авианосец. Ли Хан увидела, как катапульты «Шокаку» выплевывают истребители. Впрочем, она заметила это лишь краем глаза. Ее внимание было приковано к неприятелю.
   — Господин адмирал, сигнал с «Кирсарджа»! — удивленно воскликнул Резник. — Они сдаются!
   Ли Хан подумала, что Рюйярд все правильно рассчитал. Он понимал, что ему не уйти от ракет, и даже не пытался это сделать. Он знал, что Военно-космический флот — и Земной Федерации, и Республики Свободных Землян — никогда не уничтожает тех, кто просит пощады. Это могло быть очередной ловушкой или попыткой сыграть на чести ВКФ. С угрюмым лицом она наблюдала за тем, как стартуют последние истребители.
   — Капитан Шверин!
   — Слушаю вас, — ровным голосом ответил Шверин.
   — Огонь, капитан! — негромко проговорила Ли Хан.

18
Предупреждение

   Леорнак Зильшиздроу, владетель Софальд, шестнадцатый Великий Клык Хана, губернатор округа Рефрак, назначенный повелением Хириколуса, появился на экране монитора орионского пассажирского лайнера. Иан Тревейн впервые увидел существо, в чьих руках находилась его жизнь два с половиной года тому назад. Изучая покрытое темной шерстью кошачье лицо, адмирал не мог не восхититься усами Леорнака, которые были еще шикарнее, чем у остальных орионцев, щедро одаренных природой в этом отношении. Ходили слухи, что орионцам нравится распространившаяся в настоящее время среди людей мода на бороды. Они считали, что «шерсть» делает уродливые человеческие лица несколько мужественнее.
   Леорнак дружелюбно улыбнулся, стараясь не показывать клыки, и издал ряд звуков, похожих на крики котов, спаривающихся под аккомпанемент волынки. Как и многие высокопоставленные орионцы, губернатор хорошо понимал стандартный английский, но его речевой аппарат был почти непригоден для воспроизведения звуков человеческой речи. Разумеется, и людям было очень трудно говорить на языке соседей, по каковой причине «орионцев» и продолжали называть орионцами. Это крайне неточное название, придуманное разведотделом ВКФ, когда люди впервые узнали о системе, состоящей из трех звезд, в которой переплетаются четырнадцать узлов пространства, и находящейся рядом с Великой туманностью в созвездии Ориона — центре Ханства, — было намного проще произнести, чем «жеерлику'валханнайии». Впрочем, и эти человеческие звуки крайне неточно передавали то, как орионцы называли себя.
   Тревейн прогнал досужие мысли, а электронный переводчик, свисавший с украшенной драгоценностями цепи на шее Леорнака, при поддержке сложных бортовых компьютеров лайнера перевел его слова на скрупулезно точный английский, не забыв об официальном тоне Леорнака и выспренних оборотах.
   — Добро пожаловать на Рефрак, адмирал Тревейн. Я рад возможности лично познакомиться с вами, хотя и прошу понять, что официальных приветственных церемоний от нашего правительства вам ожидать не следует. Надеюсь, сейчас вы не так торопитесь, как в предыдущий раз, когда оказались поблизости от Рефрака?
   Тревейн улыбнулся в ответ губернатору, стараясь в соответствии с правилами хорошего тона не скалить зубы. Будучи англичанином, он вполне оценил иронию губернатора.
   — Губернатор, в прошлый раз мне удалось скрыться из орионского пространства только благодаря вашему великодушию. Сейчас я не ищу путей к бегству. Впрочем, как вы совершенно верно заметили, наша встреча носит не только неофициальный, но и — по крайней мере с моей стороны — практически нелегальный характер. Чем скорее я смогу встретиться с представителем своего правительства, тем лучше будет для всех заинтересованных сторон.
   — Разумеется, адмирал! Он уже прибыл и ожидает вас на борту моего флагманского корабля «Солькир».
   Последовал дальнейший обмен любезностями, и губернатор с Тревейном договорились о том, что за адмиралом прибудет катер с «Солькира».
   Приближаясь к флагману Леорнака, Тревейн наблюдал за тем, как корабль сверкает в оранжевых лучах газового гиганта, на орбите которого вращался. Как и все достаточно влиятельные чиновники Ханства, Леорнак добился, чтобы ему выделили в качестве флагманского корабля ударный авианосец класса «Ицарин». Тревейн с недоброй усмешкой подумал о том, что орионцы, как и мятежники, уделяют чрезмерное внимание космическим штурмовикам и кораблям, на борту которых они могут базироваться. И действительно, обитатели Дальних Миров, громче всех протестовавшие против слияния, во многих отношениях почти не отличались от усатых-полосатых орионцев. Один из великих мыслителей двадцатого века заметил, что самая лютая ненависть обычно существует между очень похожими друг на друга народами, которые не в силах смириться с этим сходством. Судя по всему, это замечание было справедливо и по отношению к различным расам разумных существ.
   Наблюдая за красивым боевым кораблем, Тревейн едва заметно улыбнулся и подумал, что после следующего сражения и Ханству, и Республике Свободных Землян придется задуматься о том, смогут ли космические авианосцы гарантировать им окончательную победу. Пока его катер входил в шлюз, он мысленно перенесся на месяц назад, в тот день, который стал началом его нынешнего путешествия…* * *Тревейн сидел в ставшем уже привычном конференц-зале в Прескотт-Сити и разглядывал членов Верховного Совета временного правительства Пограничных Миров, которые в кулуарах уже начинали называть Пограничной Федерацией.
   Теоретически, задача Совета заключалась в том, чтобы помогать советами генерал-губернатору. На практике же он управлял Пограничными Мирами во время довольно частых полетов Тревейна в глубины космического пространства.
   Для обитателей затерянных Пограничных Миров это было в новинку, но Тревейн был достаточно хорошо знаком с историей, чтобы понимать, что он просто скопировал парламент, появившийся в его родной Англии семь столетий назад. На самом деле именно таким и должно было быть правительство, имеющее кабинет министров, ибо в Пограничных Мирах еще не было оформившихся политических партий. Тревейн мрачно думал о том, что позднее они обязательно появятся, будут создавать блоки, чтобы победить на выборах, манипулируемых средствами массовой информации, и принесут с собой все остальные прелести современной политической жизни. А захотят ли народы Пограничных Миров, познавшие самоуправление, добровольно отказаться от него, когда (слово «если» даже не приходило в этой связи Тревейну в голову) Земная Федерация выиграет войну?
   Он по очереди посмотрел на всех членов Верховного Совета, остановив свой взгляд на одном из них. До какой-то степени Мириам Ортега была обязана своим взлетом уважению к памяти ее отца, но не только ему. Очень скоро все позабыли о том, что она дочь погибшего адмирала, оказавшись под впечатлением ума и силы воли самой Мириам.
   Она встретилась взглядом с Тревейном. К этому моменту они были любовниками уже больше года.
   — Дамы и господа, — начал он, — я собрал нынешнее заседание для того, чтобы подтвердить блуждающие среди населения слухи. Мы действительно получили через орионцев ответ на наше послание Земной Федерации.
   Он подождал, пока уляжется вполне объяснимое возбуждение. Единственный путь из Пограничных Миров во Внутренние Миры (не считая узлов пространства, находившихся в руках мятежников) был очень длинен и лежал через пространство Орионского Ханства. Именно этим путем Тревейн в свое время и добрался до Зефрейна. После этого Хан Ориона закрыл свои границы для всех человеческих существ без исключения. Даже сырье, приобретаемое Внутренними Мирами, прибывало к ним на борту орионских кораблей. Лишь после длительных и трудных переговоров, которые велись окольными путями, орионцы согласились передать сообщение Тревейна Земной Федерации и ее ответ.
   — Орионцы сказали только то, — обобщил адмирал, — что через месяц Земная Федерация отправляет своего представителя в Рефрак. Дальше они его не пропустят. Они позволят мне отправиться на встречу с ним тайно, в одиночку, на одном из своих невооруженных гражданских космических кораблей. Признаться, я удивлен, что они решились даже так незначительно отойти от политики нейтралитета, которой добровольно придерживаются.
   — Я правильно понимаю, что вы намерены принять это, так сказать, приглашение?! — Барри де Парма, спикер Совета, был явно шокирован, когда Тревейн утвердительно кивнул. — Но ведь вы страшно рискуете! Не забывайте о том, что вы необходимы нам здесь!
   — Орионцы, — вмешалась Мириам Ортега, — поддерживают Земную Федерацию. Они сохраняют нейтралитет только потому, что из-за их открытой поддержки сторонников законного правительства стали бы называть «ставленниками инопланетян» или как-нибудь в том же духе. — Она криво улыбнулась, зная, что население Пограничных Миров и даже некоторые из собравшихся в этом зале предъявляют к Внутренним Мирам те же претензии, что и мятежные Дальние Миры. Мириам скрыла раздражение, ограничившись только тем, что добавила: — Орионцам сейчас совершенно невыгодно демонстрировать свое коварство.
   — Совершенно верно, — согласился Тревейн. — Что же касается секретной информации которую я, как вы думаете, могу выдать орионцам, — мне она известна в крайне ограниченных количествах. Я предпочитаю, чтобы ею обладали специалисты в более узких областях. — Он переменил тему, пока такие осторожные люди, как де Парма, не нашли новых изъянов в его рассуждениях. — А теперь — о мерах безопасности. Разумеется, информация о моей поездке не должна стать достоянием широкой общественности.
   Все присутствующие закивали. Они прекрасно представляли себе реакцию местного населения на слухи о том, что правительство вступает в сношения с «усатыми-полосатыми».
   — Официально я полечу на учения вместе с флотом, а всеми моими фактическими перемещениями будут заниматься специально назначенные доверенные лица.
   — А что если вас не будет слишком долго? — мрачно спросил де Парма. — Что если перед правительством встанут какие-нибудь важные вопросы?
   — Сделайте так, чтобы их решение отложили, — жизнерадостно посоветовал Тревейн. — Я вас здесь и собрал, потому что вы можете управлять другими. Как однажды сказал мой земляк по имени Дизраэли, имевший кое-какой опыт в этой области: «Находчивые люди всегда оказываются в большинстве».
   Мириам укоризненно посмотрела на него, скрывая улыбку:
   — Вы просто терроризируете нас своими цитатами. Кое-кто даже подозревает, что вы их сами выдумываете. Тревейн улыбнулся ей в ответ:
   — Хотел бы я обладать такой неистощимой фантазией!
   Люк катера открылся, и Тревейн пробудился от воспоминаний. Высокомерный, но очень усердный Молодой Львенок Хана, у которого почти буквально шевелились от любопытства усы, провел его в помещение, которое на человеческом корабле назвали бы кают-компанией. При этом и речи не шло о каких-либо воинских почестях или церемониях. Кают-компанию усиленно охраняли, но когда Тревейн вошел внутрь, навстречу ему встали только двое. Он сразу же узнал Леорнака. Человек тоже выглядел смутно знакомым. Тревейну казалось, что он где-то его встречал, но ему никак было не вспомнить — где именно.
   — Добро пожаловать на «Солькир», адмирал! — приветствовал его Леорнак.
   — Благодарю вас, губернатор!
   Тревейн наблюдал за тем, как подергивались мохнатые уши Леорнака, пока компьютер переводил английские слова на орионский язык. Адмирала всегда впечатляли орионские компьютерные переводчики. Орионцы вообще были молодцы в компьютерах и кибернетике, хотя и они нашли ответы далеко не на все вопросы. Как и ученым Земной Федерации, им упорно не удавалось создать такой искусственный разум, у которого через какое-то время не заезжали бы шарики за ролики. Тем не менее даже на борту своих боевых кораблей они гораздо шире землян применяли программное обеспечение, использующееся для распознавания речи.
   Конечно, особенности их языка и речевого аппарата очень им помогали. В орионском языке не было омонимов, а орионская речь была членораздельнее человеческой, благодаря чему компьютеры распознавали ее намного легче. Вероятно, еще важнее было то, что орионцы обычно выражали сильные эмоции, например радость и страх, не голосом, а мимикой. Ученым же Земной Федерации до сих пор не удавалось создать пакет программного обеспечения для распознавания речи, пригодный в стрессовых ситуациях. Сам Тревейн был офицером управления огнем на линкоре «Ранье», когда Адмиралтейство пыталось ввести на флоте голосовое управление рядом операций. У Тревейна до сих пор волосы становились дыбом при одном воспоминании об этой попытке.
   Леорнак грациозным жестом указал на человека, прибывшего к нему в гости из Внутренних Миров.
   — Разрешите представить вам своего давнишнего коллегу и оппонента господина Кевина Сандерса, представителя премьер-министра Земной Федерации.
   Ну конечно же! Тревейн обменялся рукопожатиями с довольно высоким худощавым мужчиной. Резкие черты лица и седая остроконечная бородка делали его похожим на лиса. Тревейн припомнил, что Сандерсу уже больше ста двадцати лет. До эпохи омолаживающей терапии о нем говорили бы как о «хорошо сохранившемся в свои шестьдесят». Как и на Тревейне, на нем был неброский штатский костюм.
   — Рад снова видеть вас на действительной службе, адмирал Сандерс, — сказал Тревейн после предварительных приветствий. — В последний раз, когда я слышал о вас, вы своим образом жизни старательно формировали не самое лестное представление об отставных адмиралах.
   Сандерс снизу вверх заглянул своими веселыми голубыми глазами в серьезные темно-карие глаза Тревейна и усмехнулся:
   — Строго говоря, я больше не адмирал. Разумеется, когда вспыхнуло восстание, меня снова призвали на действительную службу и ввели в состав разведотдела ВКФ — как ни странно, именно тогда многие офицеры раньше положенного срока ушли в отставку, — но в прошлом году я покинул военную службу, чтобы стать министром без портфеля в правительстве Дитера. Я теперь своего рода связующее звено между кабинетом министров и разведслужбами.
   Сандерс заметил, как Тревейн поднял бровь при упоминании о «правительстве Дитера», но промолчал. Про себя он поразился тому, как хорошо Тревейн сумел скрыть удивление, которое наверняка испытал.