Вельскопф-Генрих Лизелотта. Топ и Гарри (Сыновья Большой Медведицы - 2)

   Прошла середина лета. Жара стала спадать. Солнце озаряло луга, леса и реки спокойным сиянием. Стали длиннее ночи, а днем рано становились длинными тени. Стада бизонов и мустангов все еще держались на севере, но инстинкт, зовущий на юг, уже беспокоил их. Индейцы готовились к большим осенним охотам, чтобы, когда землю покроет снег, не пришел голод.
   Палатки сиксиков, где вождем был Говорящая Вода, находились в еще нетронутых прериях. После осенней охоты на бизонов индейцы собирались вернуться в леса предгорий.
   Харка жил со своим другом Сильным Как Олень в типи вождя. Палатка, выделенная им с отцом, не была разбита, да в этом и не было надобности. Женщина, которая вела хозяйство Матотаупы, теперь жила у своих родителей и помогала им.
   В палатке вождя Харка чувствовал себя хорошо. С Сильным Как Олень они стали совсем как братья. С утра до вечера мальчики вместе играли, стреляли из лука, охотились и о многом говорили. Ребята поселка приняли Харку как своего.
   Когда ниже стало солнце и начала блекнуть трава, все мысли Харки обратились к наступающей осени, и он уже ждал, что скоро вернется отец и принесет ему ружье. Почти каждый день Харке казалось, что вот именно сегодня должен вернуться отец. Засыпая, он думал, что раз уж сегодня отец не вернулся, то обязательно появится завтра. Ожидание становилось невыносимым, и нужно было много самообладания, чтобы не заговорить об отце вслух. Ясно, что и Сильный Как Олень ожидал возвращения Матотаупы. Но, хотя мальчики были все время вместе, никогда Сильный Как Олень не упомянул о том, что Харка - дакота, что отец его изгнан из племени. Часами сидели они, думая об одном и том же, но не произнося неосторожных слов. И может быть, это было лучшим проявлением их дружбы.
   Мудрый Змей захотел перед большой осенней охотой отправиться на факторию старого Абрахама, чтобы купить припасы для своего ружья. Хромой Волк и Темный Дым пожелали сопровождать Мудрого Змея. Они хотели познакомиться с факторией, а может быть, тоже надеялись раздобыть себе огнестрельное оружие. Когда об этом шел разговор, Сильный Как Олень подошел к вождю-своему отцу - и спросил, не сможет ли Харка сопровождать воинов на факторию, ведь там что-нибудь можно услышать о Матотаупе. Харка понимал язык белых людей, он мог быть переводчиком, а кроме того, мог бы послушать, о чем белые люди говорят между собой.
   Эти аргументы Говорящая Вода не мог не принять во внимание. Он понял и сокровенные мысли своего сына, оценил дружбу мальчиков и разрешил обоим поехать.
   Харка решил отправиться на своем Сером. Небольшая группа передвигалась быстро. Уже на четвертый день привычные глаза индейцев различили на горизонте факторию, и вскоре после полудня всадники достигли ее.
   На фактории и в ее окрестностях за прошедшие месяцы почти ничего не изменилось. Уровень воды в озере за лето несколько понизился. Трава пожелтела. Приезжих было немного, так как осенняя охота еще только предстояла. Трое воинов-сиксиков и оба мальчика проехали к палисаду и через ворота - во двор.
   Старый Абрахам, который в эти дни был не слишком занят, вероятно, давно их заметил и приветствовал мужчин и мальчиков у первого блокгауза. Так как перед ним были индейцы, он не говорил лишних слов. Он прекрасно знал привычки и обычаи своих гостей. Прибывшие не захотели разместиться в блокгаузе, как и большинство приезжающих сюда индейцев, они расположились со своими конями на берегу озера. В эти последние летние дни еще вполне можно было обойтись без крыши над головой.
   У озера расположились ассинибойны и даже черноногие, но из другого рода. Однако дакота тут не было, и не приходилось опасаться, что кто-нибудь похитит Харку.
   Мудрый Змей выбрал на берегу подходящее место. Коней напоили, стреножили и пустили пастись. Приближался вечер, мальчики набрали хворосту и разожгли огонь. Еда у них была с собой, да по дороге подстрелили еще несколько степных курочек; теперь их ощипали и начали поджаривать, Мудрый Змей не собирался с первого дня начать разговор со старым Абрахамом о зарядах: кто хочет вести торговлю, должен иметь не только товары, но и терпение. Мудрый Змей привез для обмена несколько отличных горностаевых шкурок.
   Воины и оба юноши сидели у костра и ужинали. Потом воины закурили. Юноши спустились к самой воде и смотрели, как крутилась вверху мошкара.
   Вечернее солнце, осветив зеркало озера, сделало его перламутровым.
   Казалось, что юноши заняты озером и мошкарой. На самом деле они разглядывали все, что могли охватить взором. Они увидели, как старый Абрахам вышел из ворот и стал осматривать берег озера, точно искал кого-то. Потом он медленно побрел вдоль берега, как будто просто прогуливаясь, и так дошел до сиксиков. Тут он остановился, вытащил маленькую трубку, набил ее, раскурил и затянулся.
   - Добрый вечер, - произнес он.
   Индейцы промолчали, однако смотрели на хозяина и торговца уважительно.
   - Ну как, тебе хорошо среди сиксиков? - спросил старый Абрахам Харку.
   - Да.
   - Жаль, твой отец не смог здесь остаться. Он был джентльмен. Как Томас говорил, гран-сеньор. Жаль...
   - Yes, - ответил Харка без всякого выражения на лице.
   - М-да. Ты уже большой и можешь один шагать по жизни. М-да.
   - Yes, - ответил Харка так же спокойно и безразлично, как будто бы Абрахам спросил его, хороша ли дорога, благополучно ли они добрались.
   - И все же жалко, - снова заговорил Абрахам. - У него были доллары... Я его очень хорошо обслужил... Но чего нет, того нет. Это так.
   - Yes.
   - Вы, наверное, прибыли, чтобы узнать, где твой отец:
   - Но ведь и ты не знаешь, старый Абрахам. - Харка сохранил спокойствие, но у него появилось предчувствие что у Абрахама есть кое-какие сведения о Матотаупе и они не так хороши, как Харка надеялся.
   - Нет, не знаю. Трудно предположить, что произошло далеко на юге, в Блэк Хилсе, - сказал Абрахам.
   При слове "Блэк Хилс" Харка почувствовал беспокойство. Он не ответил старому Абрахаму, а перевел сначала его слова своему другу, Сильному Как Олень. Потом он снова посмотрел на Абрахама, стоящего перед ним с трубкой. Будь Абрахам индейским воином, Харка давно бы из уважения к нему поднялся, но в разговоре с хозяином и торговцем он остался сидеть, так как и поведение Абрахама, и вопросы, которые он задавал, показались Харке недостаточно почтительными по отношению к индейцам.
   Пока Харка переводил слова Абрахама Сильному Как Олень, он соображал: Абрахам, видимо, знает, что Матотаупа поехал в Блэк Хилс. Надо проверить. Если отец направился в Блэк Хилс, значит, у него были основания, - видимо, ему стало известно, что там и Тачунка Витко. Откуда же эти известия?
   - Старый Абрахам, кто сказал моему отцу, что Тачунка Витко в Блэк Хилсе? -спросил он.
   - Ах, вот ты о чем! Ему никто этого не говорил. Во всяком случае, здесь никто. Обычно Фред утверждал, что Тачунка Витко где-то у реки Платт, там, где индсмены борются против постройки железной дороги.
   Харка поднялся. Он был такого же роста, как и Абрахам, хотя был всего только юношей,
   - Кто это - Фред?
   - Ты его не знаешь? - Абрахам пошевелил пепел в трубке. - Твой отец с ним хорошо знаком и называет его Джимом.
   - Джим? - Харка почувствовал, что кровь прилила к щекам. -Он встретил здесь моего отца?
   - Встретил. Они отсюда уехали вместе.
   - Мой отец хотел поехать вместе с Томасом и Тэо...
   - Но он этого не сделал. Близнецы уехали много раньше.
   - Почему старый Абрахам думает, что мой отец не вернется сюда? Он мертв?
   - Нет, мой мальчик. Этого не знаю.
   - Кто сказал, что мой отец поехал в Блэк Хилс? Джим ведь говорил, что Тачунка Витко у реки Платт?
   - Пфа! Ты прав. Вот поэтому я и пришел к тебе. Там в блокгаузе сидит один... он твоего отца встретил в Найобрэре.
   - Кто?
   - Известный охотник. Его зовут Шарлемань. Долго был на канадской границе. Потом спустился на юг к строителям железной дороги, но здесь у него, как он говорит, пошло все вкривь и вкось. Какие он только не рассказывал истории! И он не раз упоминал имя Топа. Вот тут-то мне и пришла мысль - пойти к тебе.
   - Как долго этот охотник пробудет здесь?
   - Завтра будет...
   - Я попробую завтра с ним поговорить.
   - Ты терпелив. Неужели не хочешь сегодня узнать о своем отце? Пойдем со мной в блокгауз, я познакомлю вас. Сейчас вечер, и у меня есть время. Завтра у меня будет много работы.
   - Я спрошу Мудрого Змея.
   - Хорошо воспитаны вы, молодые индсмены.
   Харка объяснил Мудрому Змею положение дел. Воин решил, что он вместе с Харкой пойдет в блокгауз. Абрахаму, кажется, это не очень понравилось, но он не стал возражать, проводил обоих и, как хозяин фактории, вместе с ними вошел в дом.
   В чисто содержавшемся помещении было занято всего несколько столов.
   Абрахам направился к одному из них, стоящему у стены, где сидел одинокий гость, высокий мужчина лет тридцати, который выделялся не только своей козлиной бородой. Его одежда из тонкой кожи, отделанная бахромой, была отличного качества и более яркой, чем обычно носят ковбои и охотники. Перед ним стояла пустая кружка, щеки его были красными, глаза блестели.
   - Абрахам, - крикнул он, - кого ты привел ко мне? Неужели это возможно? И это сын моего спасителя, сын Матотаупы?!
   - Именно его я привел к тебе, Шарлемань.
   Абрахам представил также Мудрого Змея, и все трое сели к столу.
   - Ну, спрашивай, - прошептал старый Абрахам Харке.
   Харка раздумывал. Он был поражен, что так легко может получить сведения об отце. С другой стороны, ему казалось, что его ожидают неприятные известия, и юноша сделал усилие, чтобы взять себя в руки и держаться спокойно.
   - Почему Шарлемань называет моего отца спасителем? - спросил он.
   - О, это была чертовски неприятная ситуация. И работал в железнодорожной изыскательской партии. Это далеко на западе, между Северным и Южным Платтом. Каждый день проклятые бандиты из рода Медведицы и Тачунка Витко устраивали всякие сюрпризы. То убивали кого-нибудь, то выкрадывали. Однажды даже прострелили шляпу инженера. А напоследок они решили отравить нас и отравили всех, кроме четверых. Я имел честь остаться в живых. Они обезоружили нас, раздели догола и выгнали в прерию. Вот это было удовольствие. Ни капли воды на такой жаре, нечего есть и еще необходимо спасаться... Там бы мы и сложили кости, если б не Матотаупа. Он нашел нас и привел в блокгауз Беззубого Бена. Твой отец - великий воин. Ты можешь им гордиться, мальчик.
   - Откуда ты знаешь, что я его сын?
   - Откуда? Старый Абрахам сказал мне.
   - Когда ты расстался с моим отцом?
   - Несколько недель тому назад. Он на день раньше меня ушел из блокгауза Бена к Блэк Хилсу, вместе с Рэдом Джимом. Там должен был находиться Тачунка Витко, после того как он прикончил нашу экспедицию.
   Харка почувствовал, что у него сильнее забилось сердце.
   - Почему ты, - спросил он старого Абрахама, уже не в силах больше сдерживать свое возбуждение, - почему ты думаешь, что мой отец не вернется сюда?
   Абрахам постучал пальцем по столу и скорчил гримасу, точно ему нелегко дать ответ.
   - Почему? Да, мой мальчик, твой отец кое-что говорил перед тем, как с Фредом или Джимом, или бог ведает, как его еще зовут, ушел отсюда.
   Сказал ли мой отец Матотаупа, почему он так решил?
   Нет, не сказал, но теперь уже везде говорят, что Матотаупа прикончил кого-то в Миннеаполисе и его разыскивает полиция. Полиция знает, что он нашел приют у сиксиков. Возможно, полиция запросит об этом верховного вождя сиксиков и предложит выдать его. Тебя полицейские запрячут в интернат для индейских детей и сделают цивилизованным.
   - Кто это говорит?
   - Лучше спроси меня, кто этого не говорит. Это известно всем. Вот почему я думаю, что твои отец захочет остаться в лесах и прериях юга.
   Наступило долгое молчание. Но вот заговорил Мудрый Змей:
   - Это все, что белые люди хотели нам сказать?
   - Да.
   - Хорошо, мы слышали. - С последними словами Мудрый Змей поднялся, поднялся и Харка.
   Оба индейца вышли из-за стола. Они покинули блокгауз и друг за другом прошли через двор к воротам. Было уже темно, и ворота были закрыты. Но они быстро перелезли через палисад и совершенно спокойно направились к своим, на берег озера.
   Оба воина и Сильный Как Олень сидели у костра. Рядом с ними опустились на землю Харка и Мудрый Змей.
   Озеро лежало перед ними черным зеркалом. Чуть шевелились ветки кустов. Неисчислимые звезды стыли в ночном небе. У блокгауза залаяла собака. И снова тишина.
   Пятеро индейцев молча сидели у костра.
   Мудрый Змей спросил:
   - Харка - Твердый Как Камень, твой отец убил белого человека, и кто это был?
   - Мой отец убил белого человека. Этот негодяй издевался над краснокожими. Его имя Эллис.
   - Он был вождем среди белых людей?
   - Он был вожаком, каких много. Он был вожаком маленькой группы.
   - Хорошо. Мы завтра направимся к нашим палаткам я об этом деле посоветуемся с нашим вождем - Горящая Вода. Хау.
   Его слова означали, что до встречи с вождем разговоров об этом не будет.
   Мудрый Змей завернулся в одеяло и лег спать. Его примеру последовали другие воины и оба юноши, каждый положил рядом свое оружие. Дозора выставлять не было надобности, так как можно было положиться на мустангов, да и сами индейцы спали очень чутко.
   Харка только сделал вид, что спит. Его глаза были закрыты, а мысли не давали ему покоя.
   Он опять с Джимом, с тем человеком, с которым связано изгнание Матотаупы из рода. Харка знал, что отец ни в чем не виноват, но этот Джим...
   Белые люди на фактории старого Абрахама говорят, что Матотаупа убийца, и что Харка - сын убийцы, и что их должны поэтому арестовать. Та новая жизнь, которую Харка вел у сиксиков, обрывалась. Они с отцом теперь будут нежелательными гостями, они навлекут на сиксиков беду.
   Ему стало ясно, что надо покинуть сиксиков. Тогда сиксикам не придется думать о том, бороться им против белых людей, защищая Харку и Матотаупу, или нет.
   Казалось, никто не заметил, что Харка поднялся, свернул свое одеяло, подошел к коню и снял с него путы. А может быть, никто не хотел замечать... Харка тихо отвел в сторону коня. Когда он миновал кусты и несколько небольших деревьев, он погладил Серого по морде и хотел вскочить на него. Но перед ним появился человек, и мальчик знал, кто это, - Сильный Как Олень.
   - Харка! Что ты задумал?
   - Я уезжаю. Я еду к моему отцу.
   - Харка...
   - Молчи. Я так решил.
   - Когда ты вернешься к нам?
   - Тогда, когда я смогу пройти испытание воина. Я еще не убил ни одного белого и меня не за что обвинять. Но когда я буду мужчиной, меня уже не смогут упрятать в интернат, похожий на тюрьму.
   - Харка - Твердый Как Камень, у меня просьба.
   - Я не могу тебе возражать, но не проси того, чего я не в силах сделать
   - Станем кровными братьями. Сейчас, пока ты еще здесь, чтобы я знал, что когда-нибудь вернешься в наши палатки.
   - Пусть так будет.
   Оба юноши вынули ножи и сделали порезы на руках, так что выступила кровь. Они смешали кровь. И это был знак, что с этого момента они заключают братский союз и что они принадлежат друг другу.
   Харка вложил нож в ножны. Он смотрел на своего друга, которого долго не увидит. Он хотел запечатлеть в памяти этого гордого и сильного юношу.
   Потом он сел на мустанга и молча, без оглядки, легким галопом поскакал в ночную прерию.
   Сильный Как Олень смотрел вслед. Всадник быстро растворился в ночи. Но Сильный Как Олень стоял до тех пор, пока не пропал топот копыт. Это прощание в жизни сына вождя, которая до сих пор спокойно текла по привычному руслу, было первой большой болью и первым большим вопросом, на который не было ответа. Кто виноват в том, что Харка ушел? Белые люди? Матотаупа? А может быть, воины сиксики, которые в этот вечер не сказали Харке ни одного дружеского слова?
   В уголках рта Сильного Как Олень залегли складки. Он не мог сразу вернуться к спящим воинам. Он приложил руку к ранке, из которой выступила кровь и, смешанная с кровью Харки, сделала их неразлучными. У него есть теперь кровный брат. Это будет его тайной. Ни с кем об этом он не станет говорить. Есть только один человек, один-единственный, который понимает его печаль, его сомнения, - Ситопанаки, сестра. Только она будет знать. Она с такой же болью воспримет известие об отъезде Харки.
   Долго стоял молодой сиксик. С трудом он заставил себя вернуться к остальным и лечь спать: те, другие, не должны знать, как глубоко он потрясен.
   Чуть начало светать, и Сильный Как Олень проснулся. Он смотрел, как тускнели звезды, таяла ночь, прежде чем поднялось солнце. Он наблюдал, как брызнули из-за горизонта солнечные лучи, ударили по тьме, разогнали ее по укромным местам. Поверхность озера превратилась в золотое зеркало, тонкие серебристо-зеленые ветки ив, слегка покачиваясь на легком ветру, блестели на солнце. Сильный Как Олень напоил коней и сел на берегу, на то самое место, где еще прошлым вечером они сидели с Харкой. Рыбы стайками играли в прозрачной воде.
   Мудрый Змей подошел к мальчику, и Сильный Как Олень встал.
   - Ты говорил с Харкой? - спросил Мудрый Змей.
   - Да, прежде чем он уехал. Когда он станет взрослым и сможет пройти испытание, чтобы стать воином, он вернется в наши палатки.
   Мудрый Змей посмотрел на озеро, на горы, синеющие вдали, и больше ничего не сказал...
   Прошло около получаса, когда из открытых уже ворот палисада вышел высокий мужчина, в котором индейцы сейчас же узнали Шарлеманя. Он потеребил свою козлиную бороду и направился прямо к сиксикам.
   Мудрый Змей и Сильный Как Олень подошли тем временем к другим воинам и присели у костра, сделав вид, что не замечают Шарлеманя.
   Охотник в своей нарядной одежде подошел к ним и остановился.
   - Доброе утро! - сказал он.
   Индейцы ему не ответили, так же как накануне Абрахаму. Они были даже менее внимательны к Шарлеманю, чем к хозяину фактории.
   - Где же мальчик, где Гарри? Я бы хотел с ним еще поговорить.
   - Уехал, - ответил Мудрый Змей.
   - Почему уехал? - Шарлемань был удивлен.
   - Уехал, - повторил Мудрый Змей.
   - Когда он вернется?
   - Этого мы не знаем.
   - Куда он направился?
   - Он уехал.
   Уехал? Я думаю... А я хотел бы с ним еще поговорить.
   - Этого он не знал.
   - Ну и что же он... Он не навсегда ведь уехал?
   - Кто знает.
   Шарлемань начал теребить бороду.
   - Он поехал к своему отцу?
   - Нет, - ответил Сильный Как Олень, хотя он отлично знал, что так юноша не имел права говорить, но Мудрый Змей не вмешается в этом случае, подумал он.
   Сильный Как Олень не стыдился неправды, потому что перед ним был враг. Ведь из-за этого человека уехал Харка. Своим ответом Сильный Как Олень направлял этого охотника по ложному следу.
   - Не к своему отцу?
   - Нет. Там его могут искать, а он не хочет, чтобы его кто-нибудь нашел.
   - Черт возьми! Что за глупость. Мальчишка совсем один, на границе, в глуши. Он же пропадет!
   - Уж лучше пропасть в прериях, на своей родине, чем в тюрьме-интернате.
   - Из-за интерната для индейских детей, о котором я говорил, он удрал? Небо и ад! Кто бы мог подумать. Неужели он это принял всерьез!
   На лице Сильного Как Олень отразилось презрение и ненависть.
   - Харка принял это всерьез. Ты его никогда больше не увидишь.
   Охотник ударил себя кулаком по лбу.
   - Сумасшествие! Уехал, просто уехал! А ведь я пришел сюда, чтобы просить вас отпустить его со мной. Я хотел ехать вместе с этим мальчишкой в Блэк Хилс и помочь ему найти своего отца. А он уехал... Непонятно. Но это же... Нет, это типично индейское! Кто вас поймет, краснокожих. И вы разрешили ребенку так просто уехать?
   - Да.
   - Все пропало. Все к черту!
   Шарлемань пошел прочь.
   Каждый шаг, который он делал, был шагом от этих индейцев, которые над ним издевались, от этого глупого парня, который взял да уехал, от богини счастья, которая отвернулась от него,
   Ничего не оставалось, кроме коня, ружья, револьвера, ножа и одеяла. Но этого было слишком мало для бродяги, который уже видел перед собой неисчислимое богатство, возможность жить без забот и без работы.
   Шарлемань притащился в блокгауз и, хотя было еще раннее утро, принялся пить.
   Когда голова закружилась и все стало казаться ему словно в тумане, он подозвал старого Абрахама и спросил:
   - Абракадабра! Как ты думаешь, могу ли я направиться по следу исчезнувшего мальчишки?
   - Попробовать ты можешь, Шарлемань, но Гарри - сын Матотаупы. Если он не хочет, чтобы его нашли, его не найдешь.
   - Абракадабра! Еще виски, старый Абрахам! Абракадабра! Теперь все равно.
   Хозяин подсел к Чарльзу.
   - А чего ты беспокоишься? Предоставь краснокожему младенцу ехать куда он хочет. Ты же не его отец.
   - Абракадабра! Ты невинен, как новорожденный! Отец этого мальчишки знает, где в Блэк Хилсе золото. Ты понимаешь?
   - Ах так. Другое дело! Я дам тебе еще виски, но проспись-ка лучше где-нибудь в другом месте. Этот зал не для тебя.
   Абрахам отошел. Шарлемань невидящими глазами следил за ним. Его мысли путались.
   ТРОЕ В ПЕЩЕРЕ
   Харка - Твердый Как Камень, Ночной Глаз, не тешил себя ложными надеждами, он знал, какие трудности ждут его впереди. Одинокий путник, даже если у него есть лошадь, оружие и огниво, перед лицом предстоящей зимы все равно остается ничтожной букашкой, которой ничего не стоит затеряться в непроходимых лесах, в необозримых прериях, попасть в лапы хищникам или к недобрым людям, а ко всему еще близились свирепые бури, зимние холода, метели.
   Его первой трудной задачей была переправа через Миссури, которая на языке его отцов называлась Мини-Сосе - Илистая вода. Осенью прошлого года он видел эту могучую реку далеко на юге, в Омахе. Однако верховья реки с ее бурным течением, водопадами, порогами и водоворотами были ему еще незнакомы.
   И вот однажды утром юный всадник достиг долины Миссури. Несмотря на осень, трава здесь была еще сочной. Красноватый глинистый холм тянулся вдоль долины. Река шумела. По растрескавшейся корке ила на берегу можно было видеть, как понизился уровень воды под жарким солнцем уходящего лета.
   Серый жадно припал к воде. Харка улегся на берег и тоже пил, едва переводя дух, длинными глотками. Потом он стреножил коня и принялся подыскивать место для переправы. Он понимал, что быстрое течение снесет его далеко вниз. Чтобы как можно лучше скрыть свои следы на другом берегу, следовало переправиться у впадения в Миссури какой-нибудь речушки и по ней, мелкой водой, забрести как можно дальше на юг.
   Солнце уже перевалило за полдень, когда Харка нашел подходящую речку и, перекусив, приступил к осуществлению своего намерения. Лодки у него не было, и переправляться предстояло вплавь. Он нарезал тоненьких ивовых веточек и принялся плести круглую корзинку. Конечно, это была женская работа, но при необходимости он мог выполнить и ее.
   Корзинка получилась на славу. В нее поместился не только револьвер с патронами, но и одежда. Закрепив на голове эту корзиночку и привязав за спину лук, он сел на коня и направил его в воду. Когда они забрели достаточно далеко и животное потеряло под ногами дно, Харка сполз с него в воду и поплыл рядом. Конь стремился вперед, чтобы поскорей выбраться из воды. За ним плыл Харка. Течение тащило, швыряло мальчика, его чуть было не затянуло в водоворот. Едва выбравшись из него, Харке прошлось догонять Серого, который уже приближался к другому берегу. Почти одновременно с конем Харка коснулся ногами илистого грунта, но так как животное теперь с большим трудом вытаскивало из вязкого дна свои копыта, Харке удалось схватить его за узду.
   Направив Серого к речке, впадающей в Миссури, Харка повел его по воде на юг. Двигаться против течения было тяжело, но только так можно было надежно скрыть свои следы. Лишь к вечеру юноша решился выйти на берег. Закрепив на шее коня лассо, он отпустил узду и, осторожно ступая, пошел к невысокой траве, стараясь и тут не оставлять заметных следов. Потом он прыгнул на спину Серого и до глубокой ночи ехал, предоставив коню полную свободу.
   Он остановился, когда решил, что розыски его заняли бы теперь несколько дней. И лишь сейчас, когда стал давать знать о себе ночной холод, Харка принялся растирать не успевшее обсохнуть тело, а конь затряс гривой, рассыпая вокруг мелкие брызги. Харка распаковал корзинку. Все, что там было, осталось сухим. Юноша позволил себе передохнуть. Одеяло из шкуры бизона он развесил на кусте для просушки.
   Потянулись долгие дни пути. Ближайшей целью Харки была ферма Адамсона. В такой глуши найти ее было нелегко, но Харка не считал это безнадежным делом. Томас и Тэо, конечно, уже там, а белые люди жгут такие костры, что дым индеец может почуять не то что за километр, а, пожалуй, и за все двадцать.
   Харка часто останавливался, чтобы осмотреться, и пристально разглядывал всякие следы. Однажды он разрыл мышиную норку, где обнаружил небольшой запас сухих корешков и зерен. В другой раз ему удалось подстрелить собачку прерий маленького жирного грызуна чуть побольше белки.
   Погожие дни миновали. По ночам стал подниматься холодный ветер предвестник зимы. По утрам прерия становилась белой от инея. Харке стали попадаться волчьи следы.
   Наконец после долгих дней пути он почувствовал, что откуда-то издалека доносится еле ощутимый запах дыма. Юноша поднял коня в галоп. Он выехал на высокий холм и убедился, что впереди перед ним - ферма. Едва различимыми зернышками казались вдали многочисленные "прирученные бизоны", которых разводят белые люди. В наступающих сумерках виднелся костер. Харка понесся к огню. Навстречу ему с остервенелым лаем бросились две собаки. Одной досталось от Харки по морде кожаной плеткой, и она отпрянула. Серый скоро оставил обеих собак позади.